Текст книги "К чему лишние слова?"

Глава пятая

– Вода немного прохладная, – выкрикнула Мэгги.

Вот и славненько, подумал Пит, отрывая глаза от ее тела. Можно будет обойтись без холодного душа.

Оставался еще вопрос, как добраться до озера. Трость использовать не хочется, а без нее нога жутко болит, если на нее наступить. Похоже, он утром перестарался с тренировкой.

– Иди, – помахала она ему.

– Лучше не надо, – отозвался он. – Не хочу сломать трость твоего деда.

– Давай я помогу. – Мэгги направилась к нему. Ее груди покачивались при каждом шаге. – Можешь опереться на меня.

Полуголая Мэгги будет теперь к нему прижиматься. Отлично! По всей видимости, в этом и заключается суть реабилитационного периода: он будет думать не о больной ноге, а о другой части своего тела.

– Если вода такая холодная, то, пожалуй, я лучше пропущу купанье.

– Не трусь. Быстро привыкаешь. Уже кажется почти теплой.

Взяв его руку, она положила ее себе на плечи. Сексуальные инстинкты, дремавшие в нем так долго, взыграли с невиданной силой.

– Я правда раздумал, – Пит пытался сохранить между ними хоть минимальное расстояние. – Боюсь, тебе тяжело.

– Ерунда, – настаивала она, прижимаясь к нему. – Я сильнее, чем кажусь.

Ах черт, в одних плавках возбуждение уже очень скоро станет заметным. Уйти он уже не успеет, придется влезать в воду.

– Куда ты вдруг так понесся? Не спеши, – Мэгги обняла его за талию.

Пит с ужасом наблюдал за тем, как с каждой секундой все сильнее оттопыривалась нижняя часть плавок.

К счастью, они уже дошли до воды.

– И это ты называешь немного прохладная? Да она ледяная!

– Если входить постепенно, то ничего. – Они сделали еще несколько шагов, и тут Пит поскользнулся и потерял равновесие. И хотя Мэгги была сильной, удержать его она не смогла.

Ощущение, наверное, сродни тому, что бывает при погружении в прорубь. Одно хорошо, возбуждение Пита тотчас прошло. Средство поэффективнее холодного душа!

– Ничего себе плюхнулись! – со свистом выдохнула Мэгги. – Холодно, жуть!

Пит отбросил волосы с лица.

– Полагаю, ты все-таки не достаточно сильная, чтобы справиться со мной.

– Извини! – Она дотронулась до больной ноги. – Ушибся?

– Нет. Только промок и замерз.

– Это я виновата. Поспешила. Тебе еще рано лезть в воду.

– Ладно. Все обошлось. – Он махнул рукой и, почувствовав, что покрывается гусиной кожей, спросил: – Знаешь, когда начнется настоящее веселье? Когда ты захочешь меня отсюда вытащить.

– Думаешь, ты не сможешь встать самостоятельно?

– Не знаю, если честно. Но если не встану в самом скором времени, то точно посинею и превращусь в ледышку.

Мэгги сама уже начала дрожать.

– Наверное, вода все-таки холоднее, чем я думала. В середине июля вода здесь теплая, как парное молоко.

– Приятно слышать.

– Погоди, я принесу трость. Пит покачал головой.

– Не хочу ее портить. Может, попробуешь рывком поднять меня за руки?

– Ты уверен?

– А что нам еще остается? Идея ползти по песку к берегу меня не воодушевляет. И потом, я не уверен, что смогу ползти.

Мэгги живо вскочила на ноги.

– Давай! На счет «три» толкайся здоровой ногой, а я потяну тебя вверх. Если станешь падать, хватайся за меня – я устою.

Он раздраженно замотал головой.

– Хорошо хоть нас никто не видит. Мэгги протянула руки.

– На счет «три». Готов?

Стоило ему выпрямиться, как Мэгги обхватила его, закрепляя успех. Ее глаза оказались на уровне его шеи – как же он высок, да и весит немало. Одна его рука лежала у нее на плече, другая расположилась на бедре. Поза получилась излишне интимной.

В течение нескольких долгих секунд они стояли неподвижно.

– Послушай, Пит!

Он положил подборок на ее макушку.

–Что?

– Раз ты уже встал, отпусти меня.

Рука на ее бедре напряглась и опустилась на дюйм-другой ниже.

– Надо бы. Но прошло столько времени.

– С чего?

– С тех пор, как я держал женщину вот так.

Не обольщайся! Ты просто подвернулась ему под руку, твердо сказала Мэгги себе. Он и не хочет тебя по-настоящему. И все равно ноги сделались ватными, а голова закружилась.

– Постарайся не думать обо мне так. Я не женщина, а врач. Существо бесполое. У тебя нет причин думать иначе.

– Есть две очень основательные причины думать о тебе, как о женщине, и они обе сейчас прижимаются к моей груди.

О боже!

– Ты прекрасно знаешь, что нам нельзя даже думать о таких вещах. Ты мой пациент. Он тяжело вздохнул.

– Знаю. Но ощущение удивительно приятное. Я даже не представлял, как мне его не хватало.

– Ничего, это пройдет, – заверила его Мэгги. Она тоже долго переживала из-за отсутствия личной жизни. А потом привыкла и стала довольствоваться книгами, фильмами и просто приятельскими отношениями с мужчинами.

И все же Питу на пляже удалось взволновать ее.

Только когда Мэгги проводила его в коттедж и уложила на кушетку, она смогла облегченно вздохнуть.

Пит стянул с рук запачканные кровью перчатки и бросил их на пол.

– Отметь время смерти.

В комнате стоял металлический запах крови, крови пятнадцатилетнего юнца, изрешеченного пулями.

– Умирать в таком возрасте – это ужасно! – ассистировавшая ему Рашель Веверз печально покачала головой. – Но когда ты состоишь в банде, в этом нет ничего удивительного.

Пит перелистал медицинскую карту. Девятый класс школы. Боже! С каждым годом они становятся все моложе.

– Как его приятель? – поинтересовался он у Рашель.

– Тот, что с двумя пулями? Только что отвезли в операционную. Одна пуля в позвоночнике. Если и выживет, то навсегда останется парализованным.

Пит потер переносицу. Порой он жалел, что не стал дерматологом или педиатром, хотя и знал, что не стал бы ничего менять, даже будь у пего выбор. Ведь здесь он спасал жизни. То есть обычно спасал. Только иногда, в случаях типа этого, медицина была бессильна.

Рашель взяла карту у него из рук.

– Когда станет известно о случившемся, его дружки наверняка постараются отомстить. Значит, будут новые трупы. Почему бы тебе не сбегать в кафетерий, купить нам что-нибудь пожевать? А я буду держать оборону до твоего возвращения.

– Фруктовый салат?

– И сыр. Кстати, а может быть, сходим куда-нибудь после работы?

– Я обещал Лиззи поучить ее кататься на водных лыжах.

– В феврале?

– У ее родителей дом во Флориде. Слетаем туда на денек.

– Вы же только что слезли с гор!

– Это было в прошлом месяце, – ответил Пит, направляясь к лифту. Рашель рассмеялась.

– Ты хочешь извести бедную девушку, не доведя до алтаря? То горы, то водные лыжи...

Пит хмыкнул. Рашель прекрасно знала, с каким нетерпением он ждет свадьбы.

Он поднял руку, чтобы нажать кнопку лифта, и вдруг услышал громкий хлопок...

Пит встрепенулся и сел в кровати. Обрывки сна все еще роились в голове, грудь учащенно вздымалась. Сквозь занавески просачивались утренние лучи, и за окном вовсю заливались птицы.

Ом в коттедже, в полной безопасности! Тут с ним ничего не случится.

С тех пор, как он в последний раз видел тот же взятый из реальности сон, прошло несколько недель. Хорошо хоть он сегодня сразу проснулся и не увидел распростертого на полу безжизненного тела Рашель.

Если бы он тогда не отправился в магазин, то был бы рядом с ней и, возможно, смог бы прикрыть ее своим телом...

Пит постарался выбросить мысль из головы. Сколько ни возвращайся к той ситуации, ничего уже нс переделать. Он потерял своего лучшего друга.

Отбросив одеяло, Пит спустил ноги с кровати. Оконные занавески колыхались под порывами свежего прохладного ветра с озера. Нащупав трость, он поднялся. Рука еще побаливала, колено тоже давало о себе знать после вчерашней нагрузки. Но зачем обращать внимание на подобные мелочи?

Натянув на себя футболку и шорты и прибрав постель, Пит вышел в коридор и вскоре обнаружил, что комната Мэгги пуста. Везде валялась разбросанная одежда, прямо на середине комнаты лежали два раскрытых чемодана, набитые вещами. Постель осталась неубранной.

Пит поспешил на кухню. Там Мэгги тоже не оказалось, остались лишь следы ее завтрака. Начатая упаковка низкокалорийного творога и остатки фруктового салата. К. ним прилагались грязная тарелка и ложка, помыть которые она не удосужилась.

Видно, Мэгги уходила в ужасной спешке, но куда она могла так торопиться в восемь часов утра?

Пит огляделся, но так и не понял, куда она могла отправиться. По крайней мере, машина все еще стояла перед домом, значит, она не бросила его тут одного. В последнее время жизнь обрушила на него сплошную череду разочарований – одно за другим. Но вчера обстоятельства как будто поменялись к лучшему. Обжигающее солнце, ветер, теплое женское тело вернули ему забытое ощущение полновесной радостной жизни, всего того, что он считал навсегда исчезнувшим после злопамятного дня, когда он увидел распростертую Рашель на холодном полу больницы.

Как всегда при воспоминании о ней сердце болезненно сжалось. Она едва закончила практику и была в числе самых способных студентов, с которыми ему приходилось работать. С нею длинные, подчас нестерпимо тяжелые смены становились легче. С ней было весело.

И как он ни отвергал всякую мысль о романтических отношениях с Рашель, Лиззи, его невеста, всегда ревновала его к ней. Хотя Лиззи свойственна была неуверенность в себе. Она постоянно напрашивалась на комплименты и требовала от него постоянных заверений в том, что она для него – центр вселенной.

Можно поклясться, что когда Рашель не стало, Лиззи вздохнула с облегчением. После его выписки из больницы она могла говорить лишь о том, чем они вдвоем будут заниматься, когда он поправится. Однако вид его ран пугал ее, хотя она старательно притворялась, что случившееся – дурной сон, который скоро забудется.

Немного времени ей понадобилось, чтобы утомиться от его слишком медленного выздоровления. Видя, что чудесного излечения не произошло, она с каждым днем раздражалась все сильнее. И наконец Лиззи пришлось признать правду – брак с инвалидом ее не устроит.

Когда Пит попросил Лиззи уйти и никогда больше к нему не возвращаться, сняв с нее вину за разрыв отношений, за обидой в ее глазах проглянуло облегчение. В глубине души он и сам испытал нечто подобное.

Все – в прошлом, напомнил он себе. Не стоит волноваться о том, что он не в силах изменить.

Подумав, что на такой жаре продукты скоро испортятся, он убрал творог и салат в холодильник. Потом вымыл грязную посуду. Он как раз заканчивал, когда открылась входная дверь и на кухню вошла Мэгги. Он обернулся спросить, где она шаталась, но не сумел.

Спортивные шорты обтягивали ее, как вторая кожа, а топ из того же комплекта стягивал груди вместе, образуя глубокую ложбинку между ними.

Похоже, Мэгги ничуть не стесняется демонстрировать свои прелести. Одежда была мокрой от пота, волосы влажными кольцами обрамляли лицо. Увидев его, девушка улыбнулась.

– Привет, Пит. Встал?

– Да. А ты, я посмотрю, ранняя пташка.

– Что делать. Каждое утро я выделяю сорок пять минут на гимнастику и еще час – пробежка.

Раньше он тоже бегал. Еще одно, чем он никогда больше не будет заниматься.

Мэгги вошла на кухню, достала из холодильника бутылку с водой. От девушки пахло потом, и солнцем, и свежим воздухом – ошеломляющая комбинация. Откинув голову, она сделала большой глоток, и Пит невольно залюбовался ее длинной, изящной шеей. Нельзя отрицать очевидное – он находит ее чертовски привлекательной! А ведь их совместный отдых только начинался! Тяжело ему придется, ничего не скажешь!

Мэгги смахнула капли пота со лба.

– Ты уже поел?

– Еще нет.

– На твоем месте я бы плотно позавтракала. Сегодня у тебя будет трудный день. Придется изрядно поработать!

Пит с иронической улыбкой облокотился о стойку.

– Не могу дождаться.

– Дай мне только минут пятнадцать на душ.

Оставив бутылку на столе, она направилась в ванную.

Пит аккуратно закрутил пробку и убрал бутылку в холодильник. Отыскав яйца, сыр и овощи, он сделал себе омлет. И только собрался вымыть посуду, как появилась Мэгги. И опять на ней были короткие шорты и топ, оставлявший верхнюю часть грудей открытой.

Интересно, у этой дамочки имеется хоть один приличный предмет туалета?

– Можно начинать, – заявила она.

– Дай мне прибрать тут. – Он поставил грязные тарелки в раковину.

– Да брось все! Потом вымоем.

– Зачем откладывать на потом, если это займет у меня минуты две? – Пит включил горячую воду и капнул на губку средство для мытья посуды – и то другое нашлось в тумбочке под раковиной.

Мэгги сердито хмыкнула.

– Послушай, грязная посуда никуда не денется.

– Еще одна причина разделаться с ней прямо сейчас. – Он принялся скрести тарелку, – Чтобы потом не думать о ней.

– Хочешь сказать, что бывают мужчины, занимающиеся уборкой по доброй воле?

– Могу говорить только за себя. Она уперлась бедром в шкафчик рядом с ним и скрестила руки на груди.

– Видимо, тут какая-то ошибка природы.

– Премного благодарен за ласковые слова.

– Моей матери потребовалось бы подложить под кресло отца динамит, чтобы заставить его вымыть посуду. Они придерживаются традиций. Она ведет хозяйство, он – добытчик. Она готовит, стирает, ходит по магазинам, а он работает с девяти до пяти, а после усаживается в любимое кресло и смотрит телевизор. А твои?

– Школа-интернат, забыла? – Он сполоснул тарелки и поставил их сушиться. – У меня не было возможности наблюдать за своими родителями.

– Ты расстраивался? Я имею в виду, когда ты уезжал из дома?

– Я ненавидел сидеть дома. В школе у меня хоть были друзья. А дома я всегда торчал один. Мэгги помрачнела.

– Теперь понятно, откуда у тебя такой паршивый настрой. Ты погрузился в дурные воспоминания.

Пит уже хотел огрызнуться, но вдруг понял, что Мэгги права. И вытащив его из дома, она оказала ему большую услугу. А он еще издевался над ней вчера на пляже. Вот и говори о недостатке уважения! Возиться с его сексуальной озабоченностью наверняка не входит в ее обязанности, тем не менее она ведет себя по отношению к нему доброжелательно и терпеливо. Следует извиниться.

– Мэгги, относительно вчерашнего...

– А что?

– Ну, я там куксился, упирался, вел себя как упрямый мальчишка...

– Ерунда. Бывает.

– Я просто хочу сказать, что очень уважаю тебя как профессионала.

– Так и надо. Я отличный специалист. От скромности Мэгги явно не умрет! Пит вытер руки и повесил полотенце на дверь шкафчика.

– Ладно, я готов.

– Надеюсь. Сегодня нам надо успеть сделать очень много. Ты у меня еще будешь молить о пощаде.

– Увидим.

Глава шестая

– Больно. Когда же конец? – Терпи. Должно быть больно. – Пристроившись на подушке на полу возле Пита, Мэгги занималась его ногой. Пот градом струился по его лицу, он изо всех сил сжимал диванный валик. Согнуть колено – несколько секунд передышки – выпрямить. И опять по новой.

Внезапно он вздрогнул и резко выдохнул.

– Ты что, специализируешься на изощренных пытках?

Она покачала головой.

– Не будь ребенком! Образ мачо и низкий болевой порог несовместимы. Терпи. Ты мужчина и не должен хныкать.

Он окрысился.

– Я не ребенок. Просто ты слишком сильно тянешь. Я же все-таки человек, а не кукла.

Два часа они уже занимались упражнениями на растяжку мышц. Если честно, Пит держался молодцом, учитывая, какую высокую нагрузку она ему дала. Гордость не позволяла ему признаться в том, что он устал и хочет остановиться.

– Неужели так больно?

– Больно, не больно – не в этом дело. Главное – результат, а в нем-то я как раз и сомневаюсь. Тебе не говорили, что у тебя странные методы ухода за больными? – съязвил он.

– Бедненький, – заворковала она. – Устал, больше не можешь? Ну давай еще разочек, и все. И получила испепеляющий взгляд в ответ.

– То же самое ты говорила пять минут назад.

– Положим, ты тогда молчал и не жаловался. – Она крепко ухватилась за лодыжку Пита. – Давай! Последний раз.

– Как будто у меня есть выбор, – пробурчал он, цепляясь за валик. Сжав зубы, приготовился. Глядя ему в глаза, она ловила мгновение, когда действительно становится нестерпимо больно. Капля пота скатилась по его лицу, упала на футболку.

– Подыши. Не расслабляйся. Работай со мной. Когда наконец Мэгги отпустила Пита, тот в изнеможении откинулся на подушки.

– Все, занятий больше не будет. Нога сейчас отвалится. Может, оно и к лучшему. Дважды такое мне не выдержать.

– А я как раз хотела тебя похвалить. Молодец! Ты хорошо держался. – Ее пальцы скользили по ноге, массируя. – Теперь можно и развлечься.

– Как насчет того, чтобы поспать? Лучше развлечения и не придумать, на мой взгляд.

– А может, сходим за ягодами? Тут поблизости громадные заросли земляники.

– Собирать ягоды?

– Будет здорово! – Она приподняла ногу Пита и, положив ее к себе на колени, принялась старательно разминать мышцы. Кожа, пересаженная во время операции, хорошо прижилась, но шрамы останутся навсегда.

– Тут можешь и остановиться, – произнес Пит.

– Нам надо расслабить мышцы, – пояснила она. – Иначе их может свести судорога.

– Мэгги!

В том, как Пит произнес ее имя, ей почудилось нечто странное. Она быстро взглянула на него, в напряженные серо-голубые глаза, обращенные к ней, и ее желудок нервно сжался. Мужчина смотрел на нее так, словно был готов съесть ее живьем.

– Тебе действительно лучше оставить меня в покое. – Глаза Пита потемнели.

– Массаж – важная часть терапевтического сеанса, – ответила она, не убирая рук с его ноги.

– Предупреждаю для твоего же блага. Я уже четыре месяца не был с женщиной и через пятнадцать секунд, если ты не уйдешь, начну делать то, чего не должен бы.

Он же сам и виноват. Разве не он вынудил ее ехать сюда? Будь они сейчас в терапевтическом центре больницы, вряд ли у них возникла бы такая нескромная ситуация.

Взгляд Мэгги опустился вниз, и она увидела прямо перед собой результат ее массажа. Зрелище было, что и говорить, весьма неприличное. Штаны Пита готовы были разорваться, так натянулась ткань между бедер. Мэгги следовало бы смутиться, но она ощутила лишь всплеск возбуждения.

– Пять секунд, – предостерег Пит и напрягся всем телом, будто изготовившись для броска. Она могла ощущать, как напряглись мускулы под ее рукой. В глазах его горел огонь.

– Четыре...

Надо убрать руки, но что-то мешало ей.

– Три...

Он наклонился вперед, уже готовый поцеловать ее.

– Две...

Ее губы дрогнули.

– Одна секунда.

О боже! Почему она медлит?

Мэгги отдернула руки от его ноги и быстро выпрямилась.

– Прости. Крайне непрофессиональное поведение с моей стороны. Раз ты ощутил... неудобство, мне следовало тут же остановиться. Извини, подобное больше не повторится.

Неудобство! Слишком слабое слово она отыскала для описания его ощущений. Если бы она не отодвинулась назад в последнюю секунду, он повалил бы ее на пол прямо здесь, и плевать на больное колено! Она даже не представляет, насколько он был близок к тому, чтобы содрать с нее этот смехотворный топ.

– Это ты во всем виноват, – произнесла она сдавленным полушепотом. На шее ее билась нервно жилка. Она, похоже, возбудилась не меньше его.

Интересно!

– Почему же это?

– Ничего такого не случилось бы в реабилитационном центре. Здесь на лоне природы атмосфера слишком... непринужденная.

Он пожал плечами.

– Ты же сама предложила сюда ехать.

– Только потому, что ты не согласился бы лечь в больницу или пользоваться комнатой в доме твоих родителей. Ты не оставил мне выбора.

Питу было стыдно продолжать эту игру, но ему так нравилось смотреть на то, как злится Мэгги!

– Зачем же так волноваться? Ну, запала на пациента. Ничего страшного! Мэгги сразу ощетинилась.

– Что за глупости ты говоришь! Ни на кого я не западала. Массаж – важная часть лечения. Откуда я могла знать, что у тебя столь чувствительные бедра?

– При чем здесь мои бедра? Суть в том, что я тебе нравлюсь. Ты не массировала мое тело, а ласкала. Признавайся!

– Размечтался! – Мэгги поднялась, ухватила подушку, на которой сидела, и кинула в него. – Ты совершенно не мой тип.

Пит поймал подушку и рассмеялся. И внезапно понял, что впервые после того трагического дня смеется.

Какое чудесное ощущение! А если представить вкус сочных губ Мэгги? Или вид ее обнаженного тела? Нет, в этой жизни все-таки есть много хороших моментов! Ему захотелось поцеловать ее. Этого делать нельзя! Он ведь пообещал себе, что сохранит их отношения сугубо деловыми, но после того, что сейчас случилось, он понимал, что ей тоже нравится быть с ним рядом. В этой девушке было что-то, волновавшее его душу. И дело даже не только в ее красивом теле.

Впрочем, легко сказать, что ему нельзя с ней целоваться. А если очень хочется? Ладно, пусть будет что будет!

– Поможешь мне встать? – Он протянул руки. Она взяла их и потянула его вверх. Он поднялся, шагнул к ней и, запустив пальцы в темные, шелковистые волосы, поцеловал ее.

На секунду Мэгги изумленно замерла. Пит боялся, что она оттолкнет его, может, даже ударит. Но девушка откинула голову, с явным наслаждением отдаваясь поцелую. Губы ее оказались мягкими и сладкими, в точности такими, как он и предполагал. Пит понимал, что ему следует заканчивать с нежностями, однако он никак не мог оторваться.

Наконец Мэгги уперлась ладонями в его грудь. Видимо, он зашел слишком далеко. Сейчас последует неизбежный толчок, и его прогонят прочь. Но вместо этого она зажала пальцами ткань его футболки. Губы ее раскрылись. Устоять перед подобным приглашением он не смог.

Склонившись, он принялся покрывать поцелуями ее шею. Она дрожала в его объятиях.

– Вот видишь, я был прав. Говорил же тебе! – прошептал он.

Ее глаза оставались закрытыми, лицо приняло мечтательное выражение.

– Что говорил?

– Что ты на меня запала.

Глаза ее распахнулись. Она пристально взгляну на него, слегка смущенная. Потом прищурилась и отодвинула его от себя.

– И ты поцеловал меня, чтобы подтвердить свою правоту?

Вместо того чтобы снова притянуть ее к себе и доказать, что он чувствует на самом деле, он неожиданно для самого себя дерзко усмехнулся.

– Ах ты... – резко отвернувшись, Мэгги бросилась бежать прочь. Пит ощутил себя последним негодяем. Похоже, несмотря на ногу, он не утратил способности обольщать женщин. И если можно судить по ее реакции, то он преуспел и в умении обижать их.

– Это глупо!

Мэгги взглянула на Пита. Они уже тридцать минут собирали ягоды, и двадцать девять из них он провел в непрерывных жалобах. Одновременно справляться и с тростью, и с металлическим ведром оказалось для него нелегкой задачей. Четыре раза его ведро опрокидывалось, пока он наконец не догадался повесить его на ручку трости, чтобы другой рукой можно было собирать ягоды. Может, она и помогла бы ему, если б не сильнейшее желание щелкнуть его по носу или дать подзатыльник.

Нечего было морочить ей голову!

Трудно поверить, что она позволила ему себя поцеловать. Ни в коем случае нельзя было поддаваться его чарам! Но даже сейчас, чувствуя себя униженной, ей хотелось верить, что его поведение – еще один шаг к выздоровлению. Он просто утверждает себя как мужчину и радуется своей восстановившейся сексуальности. Так уж получилось, что она оказалась под рукой.

Впрочем, это вовсе не значит, будто у нее нет права на месть.

– Глупо или нет, но пока твое ведро не наполнится хоть на половину, мы не уйдем отсюда. Или скажи, что ты согласен сдаться.

– Тут столько ягод не наберется.

– А ты поищи под листьями. Они любят прятаться.

Что потребует от него наклоняться и приседать – практически непосильная задача для Пита на данный момент. При теперешней его ловкости они могут пробыть тут всю ночь!

– Комары меня живьем съедят, – пожаловался он. – По твоей милости я вообще потом спать не смогу. Уже все тело чешется.

– Мы же опрыскивались спреем от комаров.

– Я – недостаточно. Дай мне ключи, я схожу за ним.

Она окинула его взглядом из разряда «за-кого-ты-меня-принимаешь?»

– Чем болтать, лучше собирай ягоды. Ведро еще почти пустое.

– Ты мстишь мне так за поцелуй, да? Она лишь усмехнулась в ответ.

– Давай я поцелую тебя второй раз, может быть, тогда ты увезешь меня отсюда домой.

– Держись от меня подальше, приятель. Хватит панибратства. Я – врач, ты – пациент.

– Ты ведь не станешь утверждать, что тебе было неприятно.

Секунд десять-пятнадцать она молча собирала ягоды, мо потом все же отозвалась:

– Отрицать, что мне понравилось, не буду. Но этого больше не повторится. Есть определенные правила, которые нельзя нарушать. Ты последний человек на планете, которого я должна целовать.

– Значит, все-таки тебе понравилось.

Неужели ему действительно так необходимо самоутверждаться? Он что, правда не понимает собственной привлекательности? И не видит, что сводит ее с ума?

– Да, это было чудесно – лучше, чем вишни в шоколаде. Но представим, что ты везешь на «скорой помощи» привлекательную женщину. Будешь ее целовать?

– Нет, конечно!

– Ну и все! – Поставив ведро на землю, Мэгги раздвинула листья, обнаружив под ними сразу несколько крупных спелых ягод. Молчание Пита она восприняла, как подтверждение своих слов.

– Я готов идти, – произнес он минутой позже.

– То есть ты сдаешься? – Она высыпала горсть ягод в ведро, и те с характерным звуком стукнулись о дно. – Что за...

Ее ведро опустело! Пит стоял рядом с абсолютно невинным видом. Его собственное ведро наполнилось почти доверху.

– Ты украл мои ягоды! Жулик! Пит с деланым равнодушием пожал плечами.

– Ты велела наполнить ведро до половины. Относительно того, что я должен собирать их сам, ты ничего не сказала.

– Так ты готов пойти на все, лишь бы добиться своего?

– Тебе следует кое-что узнать обо мне, Мэгги.

– Что, интересно?

– Если я принимаю решение, то обычно этого добиваюсь. – От его сексуальной улыбки ее сердце едва нс выпрыгнуло из груди. – И кроме того, я обожаю подкалывать людей.

Пит поднял руку, чтобы нажать кнопку лифта. И услышал странный громкий хлопок со стороны операционной. Словно кто-то пустил шутиху.

– Что за чертовщина! – Он обернулся на шум. Какой дурак устраивает фейерверк в больнице? Здесь стоят емкости с кислородом, они же взлетят на воздух! Последовало еще три хлопка, звон разбитого стекла и душераздирающий крик. И все стихло. По коридору в сторону выхода бежали люди. Некоторые из них были забрызганы кровью.

Ноги сами понесли его. Завернув за угол, он увидел Рашель, лежавшую на полу, на ее спине расплывалось красное пятно.

– Нет!

Пит рывком сел. Желудок выворачивался наизнанку, на лбу выступил пот.

Снова этот проклятый сон! Он попытался сглотнуть, но во рту было сухо.

– Ты в порядке?

Повернув голову, он увидел Мэгги. Их кухни несся запах тушеного мяса. Должно быть, он задремал, пока она готовила обед.

– Да, – хрипло ответил он. – Просто увидел дурной сон. Не дашь мне попить?

– Конечно. – Достав из холодильника бутылку воды, она протянула ему, а сама присела на валик дивана рядом с ним.

Тошнота понемногу проходила.

Мэгги пощупала его лоб.

– Ты вспотел. Уверен, что все нормалью?

– Все отлично, – соврал он. – Замечательно. Наверно, я просто перегрелся сегодня.

Видно было, что он ее не убедил, но она решила не настаивать.

– Я уже хотела тебя будить. Мясо готово. Надеюсь, ты проголодался.

– Помираю с голоду, – сказал он, хотя в горле до сих пор стоял комок.

Дотянувшись до трости, он поднялся с кушетки. Ноги – даже здоровая – были как ватные после недавних упражнений. Однако от запахов, доносившихся из кухни, неожиданно пробудился аппетит.

– Ты вроде говорила, что не умеешь готовить.

– Дай мне рецепт, и я обязательно забуду положить что-нибудь существенное, испортив блюдо вчистую. А потушить мясо я, конечно, в состоянии.

– А где твоя порция? – спросил он, указывая на одинокие листья салата в ее тарелке.

– Я не ем говядину.

– Но должна же ты есть что-нибудь более питательное, чем салат.

– Я не голодна.

– Творог на завтрак, диетическое питание на обед. Когда ж ты ешь по-настоящему?

– Для меня это и есть настоящая еда. Я сижу на диете.

Он осмотрел ее с головы до ног.

– Зачем?

– Если ты жаждешь усилить свои позиции с помощью лести, то зря стараешься. У меня нет иллюзий относительно собственного внешнего вида.

– Я серьезно, Мэгги. Ты и так прекрасно выглядишь. Зачем тебе худеть?

– Надо. Я решила, какого веса хочу достичь, и не буду счастлива до тех пор, пока не добьюсь своего.

– Даже если станешь при этом вешалкой? Мне, например, не нравятся слишком худые. Она присела на стул напротив.

– Нет такого понятия, как слишком худая.

Как она ошибается!

– Ты просто не видела моих детских фотографий.

– Неужели ты был тощим?

– Как жердь.

Подцепив вилкой лист салата, она задумчиво положила его в рот.

– И что случилось?

– Я устал от того, что меня дразнят, а красивые девчонки воротят от меня носы. И стал каждое утро перед уроками ходить в тренажерный зал. Через месяц, увидев реальные результаты, увеличил время занятий до часа. А потом приспособился заниматься два часа до школы и еще два после.

– Вот почему мускулы не стали у тебя дряблыми. Ты по природе худой. – Она произнесла это так, словно изумляясь ошибке природы.

– Мы не сильно с тобой отличаемся. Тебе надо работать, чтобы сбросить вес, мне – чтобы набрать.

Она с отвращением повертела на вилке новый лист салат.

– Мне бы твои проблемы!

– Мэгги, по-моему, ты и так отлично выглядишь. Я вовсе не пытаюсь тебе польстить. Но я действительно нахожу тебя привлекательной.

Вместо того чтобы обрадоваться комплименту, как он, глупец, надеялся, она вспыхнула негодованием.

– Да ты тысячу раз встречал меня в больнице, когда я была толстой, и что-то не очень на меня смотрел.

– Я был тогда обручен. И вообще ни на кого не смотрел.

– Не пытайся отрицать очевидное. Я видела твою невесту. Фигура у нее – что надо. Вы, ребята, были идеальной парой.

– Нельзя верить всему, что видишь, Мэгги. Глаза часто обманывают.