Текст книги "Слова в дни памяти особо чтимых святых. Книга четвертая. Август"

По летописному сказанию, «с того времени затихла на Русской земле крамола, и Ярослав получил господство над Русью».

Первой заботой Великого князя Ярослава Мудрого было отыскать и предать честному погребению тела его благоверных братьев-страдальцев. Скоро узнали, что тело святого Бориса тайно было положено при храме святителя Василия Великого в Вышгороде близ Киева. Но тело святого Глеба долго не могли найти.

Убийцы благоверного Глеба бросили его тело в дремучем лесу между двумя колодами. Господь чудесными знамениями показывал, где лежат честные мощи угодника Его: звероловы не раз видели над тем местом огромную горящую свечу, слышали ангельское пение. Сам святой Глеб не раз являлся в видениях жителям Смоленска. Наконец о чудесных явлениях в Смоленском княжестве сообщили Великому князю Ярославу, и тот сразу же сказал: «Там тело брата моего, святого Глеба». Священникам, которых Великий князь послал на поиски, смоленские охотники указали место, где видели таинственный свет и слышали неземное пение. Так были обретены нетленные мощи благоверного Глеба. «Тело святого Глеба, лежавшее пять лет на открытом воздухе, нимало не повредилось от перемен погоды; ни птицы, ни звери плотоядные не коснулись его; оно было белым и цвело нетлением, как живое».

По велению Ярослава Мудрого святые братья были погребены рядом, в вышгородском храме Святителя Василия. Единые на небесах, благоверные страстотерпцы Борис и Глеб соединились и на земле.

Вскоре начали совершаться чудеса и знамения у могилы святых страдальцев. Тогда Ярослав Мудрый построил в их честь пятиглавый деревянный храм. При открытии могилы святых Бориса и Глеба обнаружилось нетление их мощей. В день перенесения честных мощей князей-страстотерпцев в новый храм, во время Литургии, хромой, который ползал у раки князей-мучеников, внезапно встал на ноги, прославляя милость Бога и Его угодников Бориса и Глеба.

Некий слепец, усердно молившийся о помощи великомученику Георгию, сподобился явления святого Георгия Победоносца, который сказал ему: «Что ты взываешь ко мне? Если ты хочешь прозреть, я тебе поведаю, как сего достигнуть. Иди к святым Борису и Глебу, они, если пожелают, даруют тебе зрение, о котором ты просишь. Ибо им дана благодать от Бога в стране Русской прощать и исцелять всякие муки и недуги». Слепой прозрел после усердной молитвы святым русским князьям-мученикам. Они помогали прибегавшим к их небесному заступничеству сынам и дочерям земли Русской в их бедах: исцеляли слепых, хромых, сухоруких, чудесным образом освобождали оклеветанных узников из темницы, одновременно вразумляя их обидчиков…

Потомки Ярослава Мудрого чтили память великих пред Богом родичей своих, благоверных князей Бориса и Глеба. Внуки Ярослава Мудрого состязались в благоверном почитании первых святых земли Русской. Великий князь Святополк Изяславич сделал для мощей святых Бориса и Глеба серебряные раки, князь Владимир Всеволодович (Мономах) ночью тайно прислал кузнецов, которые оковали раки золотыми пластинами, а князь Олег Святославич воздвиг и повелел расписать новый прекрасный храм в честь благоверных князей-мучеников. Однако и здесь в дела благочестия замешалось пустое тщеславие: Святополк Изяславич воспротивился перенесению святых мощей в новый храм: «зане не он создал ту церковь». Когда Великим князем стал Владимир Мономах, он решил скрепить дружбу Русского княжеского дома торжеством перенесения мощей всеми чтимых братьев-страстотерпцев в этот не им созданный храм. Из Небесного Царства святые Борис и Глеб продолжали служить святому братолюбию и единению Русской земли: это празднество стало торжеством всего русского народа Божия, о котором в житии святых Бориса и Глеба повествуется:

«Когда Владимир Мономах княжил на Руси, умыслил он перенести сих святых страстотерпцев в каменную церковь, созданную князем Олегом Святославичем, и возвестил об этом князьям Давиду и Олегу. Те со своими сыновьями пришли к Вышгороду, прибыл и митрополит Никифор, собрав всех епископов, и многих игуменов, и чернеческий чин, клириков и священников. И сошлось сюда от всех стран Русской земли и от иных стран многое множество народа и князей, все бояре, старейшины и воеводы всей Русской земли и подчиненных ей областей. Все люди тут были, всякая область, богатые и убогие, здоровые и больные, так что наполнился весь город, и народ не находил места и по стенам городским.

И, поставив сначала на украшенные сани, которые для сей цели были устроены, раку святого Бориса, повезли ее. За санями пошел князь Владимир, благоговейно и смиренно, митрополит и священники со свечами и кадилами. И влекли сани за толстые веревки, теснясь и утруждаясь, вельможи и все бояре. И сколько ни было людей, никто не мог удержать слез от радости и великого веселия.

Так же и раку святого Глеба повезли на других санях, в сопровождении князя Давида, епископов, клириков, бояр и бесчисленных людей. И произошло великое чудо. Мощи святого Бориса везли благополучно, только от людей была теснота. Когда ж повезли святого Глеба, рака стала неподвижно. Потащили ее насильно, но веревки оборвались, хотя и были так толсты, что человек едва мог охватить их обеими руками. И оборвались они сразу. Люди восклицали: “Господи, помилуй!” Было же их множество во всем граде, теснились они по заборам и по стенам городским. И поднялся от всего народа клик: “Господи, помилуй!” И тотчас двинулась рака сама собою. Так привезли и положили с честью мощи святых страстотерпцев Бориса и Глеба в новозданой церкви».

Святые братья в чудесных видениях являлись всегда вместе. Они представали в образе молодых воинов в доспехах, вооруженных острыми мечами. На земле святые Борис и Глеб не успели стяжать славы великих полководцев; теперь, облекшись в небесное могущество, они поднимали русские рати на защиту Отечества.

Перед битвой благоверного князя Александра Невского со шведами на Неве в 1240 году один из его воевод, обходивший русский стан ночным дозором, увидел дивный корабль, на котором стояли благоверные братья-мученики. Святой Борис сказал святому Глебу: «Брат Глеб, плыви скорее, поможем сроднику нашему князю Александру против неистовых врагов». Воевода рассказал об этом видении своему князю. Воодушевленный обещанием небесной помощи, благоверный Александр одержал блистательную победу над шведами, а надменному военачальнику их, Биргеру, «возложил копьем печать на лицо».

Когда благоверный князь Димитрий Донской (1350–1389) поднял Русь против полчищ ордынского темника Мамая, хваставшегося, что «Русскую землю запустошит, всех попов перережет, всех русских рабами сделает», ночной дозорный московской рати узрел святых страстотерпцев Бориса и Глеба, устремляющихся на Мамаево полчище с восклицанием: «Кто вам велел истреблять Отечество наше, от Господа нам дарованное?»

Перед победоносной для русичей Куликовской битвой в 1380 году и во время нее было множество чудес и знамений Божиих, и святые Борис и Глеб были в первых рядах Небесного воинства, сражавшегося тогда за Святую Русь против сил злобы.

Благоверные князья-страстотерпцы Борис и Глеб были первыми святыми мужами Руси, прославленными не только Русской Церковью, но и Церковью Константинопольской: в их подвиге Святая Русь начала обретать вселенское значение, и верующие всего христианского мира могут прибегать к их милосердной помощи.

«Святые князья Борис и Глеб – прекрасные цветы новопросвещенной Русской земли, ранние и яркие звезды на христианском небосклоне России», – говорит церковный историк М. В. Толстой.

Изначально Русская Церковь молилась святым Борису и Глебу как «избавителям от усобных войн и от пронырства диавола». Подвиг кротких страстотерпцев, пребывших «безгласными, как агнцы, перед братом-убийцей», стал противоядием от смертоносного греха, которым дух злобы заразил Русь, – от междоусобных войн, порожденных гордыней и властолюбием многих русских князей. В послушании младших старшему заключалось лекарство от этой злой язвы. Преподобный Нестор Летописец предостерегал русских правителей, приводя им в пример благопослушливых святых Бориса и Глеба: «Видите ли, как важна покорность старшему брату? Если бы они воспротивились ему, то едва ли удостоились бы такого дара от Бога. Потому что и ныне много юных князей, которые не покоряются старшим, сопротивляются им и бывают убиваемы, но они не удостаиваются благодати, как сии святые братья».

Святополк Окаянный, презренный и проклинаемый народом, считался продолжателем Каинова греха на Руси. Прославленные Богом и возлюбленные всей Русью, святые Борис к Глеб явились первомучениками эпохи междоусобных войн, первыми из тех, кто пал жертвой властолюбивых амбиций своих же братьев. Горний путь благоверных Бориса и Глеба или смрадная кривая тропа Святополка Окаянного – такой выбор представал перед князьями, решавшими, быть миру или войне между ними.

«Можно думать, что святость Бориса и Глеба и проклятие, тяготевшее над Святополком, не раз удерживали впоследствии братоубийственные руки. Стесненный князь останавливал притеснителя напоминанием, что тот хочет быть вторым Святополком. Святые Борис и Глеб и проклятый убийца их Святополк были беспрестанно в памяти князей, и, разумеется, духовенство не пропускало случая напоминать им о них», – пишет историк С. М. Соловьев.

Не напрасно проливается кровь святых мучеников – посев вечности на нашей грешной земле. Подвиг добропобедных страстотерпцев Бориса и Глеба стал для Руси, еще сохранявшей родимые пятна языческой дикости, великим уроком милосердия. Умилительный образ юных страдальцев смягчал жестокие сердца; обаяние чистоты и света достигало сидевших в тени и сени смертной (ср. Лк. 1, 79), понимание того, что духовная сила неизмеримо выше грубой мирской мощи, проникало в умы людей. Святые Борис и Глеб – первые прославленные Церковью благоверные князья Руси. Пресветлое сияние их ликов затмевало в сознании народа прежний, языческий идеал вождя – грубого воина, «одним махом семерых побивахом», беспощадного, разудалого и разгульного. На такого «героя» походил Святополк Окаянный, а не его невинные жертвы: на этом резком контрасте христианская Русь научалась предпочитать князей добрых и благочестивых князьям войнолюбивым и распутным. Впоследствии князь Иоанн Калита собирал Русскую землю отнюдь не силой оружия, а силой милости и разума, по благословению Святой Церкви.

Подвиг святых князей-страстотерпцев Бориса и Глеба внешне не похож на деяния первохристианских мучеников, исповедавших истину Христову перед лицом языческих палачей. Гонитель русских страдальцев Святополк сам себя именовал христианином, только вера его была мертвой – так и бесы веруют (Иак. 2, 19). Но внутренний, глубинный смысл подвигов святых Бориса и Глеба и добропобедных мучеников древности – одинаков. Благоверные князья-братья, просияв величайшим послушанием Богу, священным узам родства и законной земной власти (Святополк ведь унаследовал престол по закону), положили души свои за верность заповедям Христа Спасителя, как и страстотерпцы, противостоявшие свирепым идолопоклонникам. Величайшие кротость и любовь к брату-убийце и к палачам, которых святые князья также именовали братьями, подобны кротости и любви Самого Спасителя, с Креста молившегося за Своих распинателей.

Возлюбленные о Господе братья и сестры!

Спаситель наш Иисус Христос сумел разрушить все козни гордого диавола и освободить нас от рабства духу злобы, потому что был Сын Божий, послушный Небесному Отцу даже до позорной крестной смерти. Великая христианская добродетель – святое послушание, ибо оно истребляет в душе губительные семена тщеславия и гордыни, вводит человека в спасительное смирение. Непослушание разрушительно. Тот, кто сегодня не слушает своих родителей, старших, наставников, завтра может оказать повиновение закону и государственной законной власти, а послезавтра – в безумии уподобиться падшему Люциферу и ополчиться на Самого Всемогущего Бога. Множество ужасов этого греховного мира – от семейных скандалов и вражды между родными людьми до кошмара русской богоборческой революции – есть следствие непослушания. Совершенными подражателями Самому Христу в святом послушании явились благоверные князья Борис и Глеб, послушные старшему брату даже тогда, когда он отнимал у них земную жизнь. Так, не пощадив своей земной жизни, заслужили они похвалу от Всевышнего, сберегли и возвеличили свои бессмертные души, «не сопротив стаста врагу сущу брату, убивающу телеса, душам же коснутися не могущу».

Высокий дар послушания не есть льстивое угодничество, бессмысленное исполнительство, тупое рабство. Святое послушание является прекрасным плодом христианской любви: когда оно воистину таково, оно приносит сладчайшую радость самому послушнику, ибо нет для любящего большего счастья, чем служить любимому. Святые Борис и Глеб сердцами устремлялись к Небесному Отцу, пламенно любили отца земного, нежной, неразрывной любовью связаны были друг с другом – и любовь, переполняя их, изливалась на весь мир: на слуг и дружину, на подданных, на друзей и врагов, на старшего брата-убийцу и на собственных палачей, которых любвеобильные страстотерпцы также называли братьями и молились о них, подобно Самому Христу.

Чтобы сподобиться нам узреть в вечности Бога Вселюбящего и любвеобильных святых Его, будем же и мы подвизаться в святом послушании, взращивать в своих душах святую любовь к Богу и ближним. Ныне, взирая на образ святых мучеников Бориса и Глеба, победивших послушанием и любовью злобу мирскую, обратимся к ним с теплой молитвой:

«Вы же радующеся с лики ангельскими… молитеся о державе сродников ваших богоугодней быти, и сыновом российским спастися… предстояще Святей Троице», Которой подобает слава, честь и поклонение – Отцу и Сыну и Святому Духу ныне и присно и во веки веков.

Аминь.

Слово в день памяти святого великомученика и целителя Пантелеимона
(27 июля / 9 августа)

Палач ударил мечом святого, но железо прогнулось, как воск, а тело святого не приняло удара: потому что он еще не окончил своей молитвы.

Из жития святого великомученика

Пантелеимона

Во имя Отца и Сына и Святого Духа!

Дорогие во Христе братья и сестры!

Врачующая любовь – вот величайшее из врачевств. Настоящий целитель человеческих страданий побеждает болезни не только и не столько лекарствами, сколько любовью к страждущим. Именно это животворящее чувство помогало юному врачу-христианину святому Пантелеимону (275–305) исцелять тела и души всех, кто ни обращался к нему, торжествовать над болезнями и смертью, подняться и над собственными мучениями и смертью.

В детстве этот избранник Христов носил другое имя. Отец-язычник назвал его Пантолеоном, что означает «лев во всем», потому что желал для сына львиной доли богатства и почестей. Казалось, нечто подобное действительно ожидало Пантолеона: сам император заметил талантливого юношу и приказал воспитывать его для должности придворного лекаря. Однако языческому блеску двора императора Максимиана (правил: 285–310), гонителя чистоты и святости, богомудрый молодой врач предпочел сырые подземелья, где томились жертвы – христиане. Он стал не «львом во всем» при свирепом римском кесаре, а кротким избранником Милостивого Спасителя и удостоился от Господа нового, благодатного имени Пантелеимон – «милостивый ко всем».

Мать Пантолеона, христианка Еввула, не успела воспитать сына в святой вере: она умерла, когда тот был еще ребенком. И отец – идолопоклонник Евсторгий – стал развлекать малолетнего наследника зрелищами языческих торжеств, угар которых затмил в его детском сознании наставления матери. Пантолеон прилежно учился, вскоре выявилось его призвание – медицина. Наставлять способного мальчика во врачебной премудрости вызвался знаменитый Евфросин, личный врач императора.

Быстрый ум и трудолюбие позволили Пантолеону достичь таких успехов в науке, что он уже не многим уступал своему прославленному учителю. Но не только разбираться в лекарственных снадобьях и владеть хирургическими инструментами учился Пантолеон, когда следом за наставником обходил дома болящих. Юноша видел, как много в мире тяжких страданий, и его чистое сердце томилось болью за людей, стремлением помочь этим несчастным. Евфросин был очень умелый и многознающий врач, но как часто все его искусство оказывалось бессильным: он не мог ни смягчить мучения пациента, ни остановить приближающуюся смерть. Сострадательный Пантолеон остро переживал такие случаи: разум его тревожила грозная тайна человеческих страданий и смерти, бывали мгновения, когда избранное им ремесло врача начинало казаться ему жалким и бессмысленным.

Среди таких томлений ищущего духа и просиял юноше Свет Божией истины. Пантолеон встретил прозорливого старца-христианина, священника Ермолая. Эта встреча просветлила сердце и разум молодого врача, преобразила и наполнила смыслом его жизнь, становившуюся с тех пор святым житием.

Духовным взором старец Ермолай узнал в Пантолеоне избранный сосуд благодати Божией, будущего великого подвижника. А юноше полюбились речи старца, омывавшие его душу, подобно целительному елею: мучительные и грозные загадки бытия, терзавшие его сердце, в этих беседах получали светлое и доброе истолкование. Изумляясь, молодой врач слушал о чудесах исцелений, совершенных Иисусом Христом: о прозревавших слепцах, очищавшихся прокаженных, встававших на ноги паралитиках, наконец, о воскрешенных Сыном Божиим от смертного сна умерших. О подобном врачевстве и не мечталось величайшим языческим медикам: Асклепию, Галену, Гиппократу, которыми Пантолеон привык восхищаться. Христианским учением опрокидывалось и самое злое, что существовало в мире, – сама смерть: за ее порогом для последователей Христа Спасителя открывалась жизнь высшая и лучшая – вечность без боли и скорби, освещенная лучами Всесовершенства Божия. В памяти Пантолеона оживали исполненные любви слова матери, говорившей ему о той же святой вере, и теперь, когда разум его обрел зрелость, он все более убеждался в истине Христовой.

Однажды, когда после беседы со старцем-священником Пантолеон возвращался домой, он увидел на дороге тельце ребенка, только что умершего от укуса змеи. Сама ядовитая гадина, огромная ехидна, находилась рядом и торжествующе шипела. Острая жалость к несчастному ребенку, так нелепо погибшему, охватила молодого врача, но что он мог поделать, чем могли тут помочь все заветы Асклепия и советы Гиппократа? В порыве вдохновения Пантолеон упал на колени и взмолился: «Господи Иисусе Христе, хотя я и недостоин призывать Тебя, но, если Ты хочешь, дабы я сделался рабом Твоим, яви силу Твою и сделай так, чтобы во имя Твое отрок этот ожил, а ехидна издохла».

И Пантолеон увидел: мертвый мальчик, словно пробудившись ото сна, поднимается с земли, а ядовитая гадина, будто рассеченная невидимым мечом, разваливается пополам. Чистый сердцем Пантолеон не был лукавым невером, позволяющим себе сомневаться в явных чудесах Господних. Вознеся пылкую благодарственную молитву Господу Иисусу, Пантолеон тотчас вернулся к священнику – просить Святого Крещения. Святой Ермолай крестил его, причастил Святых Христовых Таин и в течение семи дней наставлял духовного сына в спасительном учении Христовом, просветившись которым обрел Пантолеон радость и мир души. Сам Господь Всемогущий наделил его даром исцеления, и врачевание для него стало не обычным ремеслом, а высоким призванием. Небесный Отец благословил сострадательного юношу нести людям освобождение от страданий – стать Пантелеимоном, «милостивым ко всем».

Одно только обстоятельство продолжало мучить Пантелеимона. Помогавший всем больным, даже умирающим, он не мог уврачевать душу родного отца, Евсторгия, продолжавшего коснеть в гибельном язычестве. Послушный и кроткий сын, Пантелеимон не дерзал вступать с отцом в споры о вере, лишь исподволь пытался рассеять его заблуждения вопросами вроде того: почему, мол, одни идолы все стоят и никак не сядут, а другие все время сидят, но никогда не встают? От подобных речей умного сына Евсторгий начал сомневаться в могуществе идолов и охладел в служении им, но еще не познал Истинного Бога.

И вот однажды к юному целителю Пантелеимону явился слепой, уже обращавшийся ко всем местным врачам, издержавший на лечение немалые богатства, но так и не вернувший зрения. Несчастный слепец пришел к молодому врачу с последней надеждой. Святой юноша понял, что медицина бессильна, лишь благодать Божия властна помочь страдальцу. И он сказал слепому: «Дар прозрения, открывающий для тебя свет, даст тебе Отец светов – Истинный Бог через меня, недостойного раба Своего».

Присутствовавший при этом Евсторгий, услышав, что сын его берется врачевать в столь безнадежном случае, испугался, что юноша опозорится: «Сын мой! Не решайся касаться такой вещи, которой ты не можешь сделать, иначе ты будешь осмеян. Что можешь ты сделать больше лучших тебя врачей, между которыми и учитель твой Евфросин? Все они лечили его и не могли вылечить». Но святой Пантелеимон коснулся пальцами глаз слепца, сказав: «Во имя Господа моего Иисуса Христа, просвещающего слепых, прозри».

Зрение вернулось к слепому, и тотчас же свершилось второе чудо – духовный взор Евсторгия раскрылся для Христова Света. Ликуя, смотрел святой Пантелеимон, как его прозревший отец своими руками разбивает идолов, сбрасывает жалкие обломки изображений лжебогов в яму и засыпает их землей. Бывший слепой, исцеленный врачом-христианином, и бывший язычник Евсторгий, просвещенный трудами святого сына, в тот же день восприняли благодать Крещения, стали сынами Царства Божия. Это произошло уже незадолго до кончины Евсторгия: святой Пантелеимон успел спасти душу своего отца для вечной жизни.

Оставшееся ему богатое наследство святой юноша щедрой рукой раздавал нуждающимся. В том была для святого Пантелеимона новая духовная радость: теперь он мог врачевать не только человеческие недуги, но и человеческую бедность. А слава его как врача все ширилась. Святой Пантелеимон не пренебрегал и обычными лекарствами, но более уповал на призывание имени Христова – и не было болезни, которая не отступила бы перед именем Спасителя мира, призывавшимся святым избранником Господним. К юному врачу-чудотворцу стекались болящие из краев ближних и дальних. А другие врачи стали быстро терять и пациентов, и доходы. И в сердцах тех из них, для кого врачевание было не делом милосердия, а средством к обогащению, вспыхнула острая зависть к «юнцу-выскочке» (особенно раздражало их, что святой Пантелеимон не брал денег за свое врачевство). Зная, что юноша учился у императорского врача Евфросина, они лицемерно восклицали: «Великого учителя великий ученик!» – но в этих похвалах, как и во всякой мирской славе, таился яд. Завистники начали следить за святым Пантелеимоном и вскоре выяснили: истинным учителем юноши являлся не Евфросин, а Распятый Христос, за приверженность к учению Которого император карал смертью.

Святой Пантелеимон одинаково радушно привечал всех, кто приходил к нему, с одинаковым состраданием относился ко всем больным – к богатым или нищим, к патрициям или рабам. Но особым счастьем, высшей честью для себя святой юноша считал посещение темниц, где по злой воле императора томились его братья и сестры по вере Христовой. Он врачевал их раны, полученные под пытками, приносил пищу и одежду, услаждался беседой с доблестными страдальцами. Святой Пантелеимон не мог не понимать, что и его как христианина в любой миг могут схватить и подвергнуть таким же мучениям, но это не страшило мужественного юношу. А тем временем завистливые врачи-корыстолюбцы готовились донести на него императору.

Император Максимиан был уверен, что среди его прислужников вот-вот появится молодой лекарь Пантолеон, полагая, что тот завершает медицинское образование. Каково же было возмущение властителя империи, когда ему донесли: юноша уже давно стал опытным врачом, но презрел зов императора ради гонимых приверженцев Распятого Иисуса.

Святого Пантелеимона схватили и повели на допрос к самому Максимиану. Но юный слуга Всевышнего не боялся земных владык – он шел, воспевая псалом Давида: Боже хвалы моей! не промолчи. Ибо отверзлись на меня уста нечестивые и уста коварные… окружают меня словами ненависти, вооружаются против меня без причины. За любовь мою они враждуют на меня, а я молюсь. Воздают мне за добро злом, за любовь мою – ненавистью (Пс. 108, 1–5).

Юный целитель бесстрашно исповедовал истину Христову перед жестоким императором. Максимиан пытался было «образумить» его, прельщая посулами богатства и почестей, но чистого сердца юноши, чуждого корысти и тщеславия, не коснулась и тень сомнения. Святой Пантелеимон предложил властителю-язычнику на опыте испытать, чья вера истинна, – принести во дворец какого-нибудь смертельно больного человека и посмотреть, кто сможет исцелить его – языческие божки или Христос Искупитель. Нечестивого Максимиана истина не интересовала, но он готов был поразвлечься необычным зрелищем.

Во дворец принесли паралитика, «в течение многих лет бывшего как бесчувственное дерево». Вокруг него собрались идольские жрецы и целый день возливали перед своими истуканами вино, воскуривали перед ними благовония, воздевали руки и выкрикивали заклинания – бронзовые Юпитер, Венера, Асклепий и прочие идолы оставались глухи к их воплям. Наконец императору надоел этот затянувшийся спектакль, и он потребовал от святого Пантелеимона, чтобы тот призвал своего Бога.

Краткую молитву вознес ко Господу святой исцелитель и убедился, что Всевышний слышит его. А затем святой Пантелеимон взял парализованного за руку и сказал: «Во имя Господа Иисуса Христа встань и будь здоров». И «бывший как бесчувственное дерево» поднялся со своего одра бодрый и здоровый и начал ходить по дворцовому залу, ни на что вокруг не обращая внимания от радости, что вновь может владеть своим телом.

Увидев это, жрецы заскрежетали зубами. Они приблизились к императору и стали ему нашептывать: этот молодой христианин-чудотворец очень опасен, он способен отвратить народ от служения кумирам, необходимо немедленно расправиться с ним. Тирана не надо было долго уговаривать: нечестивый Максимиан приказал своим слугам готовить орудия пытки.

Почему обрекли на страдания святого Пантелеимона – юного, прекрасного, доброго? За святость его и ополчился на него мироправитель века сего. Он был сострадателен ко всем – к нему были беспощадны. Он был бескорыстен – на него обрушилась зависть корыстолюбцев. Он был чист – его хотели затоптать в грязь. Он нес людям только добро – тем яростнее восставали на него злодеи. Вот так же некогда сыны погибели подвергли мучениям и казни Самого Спасителя мира – Иисуса Христа. И теперь Всемилостивый Сын Божий не оставил Своей помощью избранника Своего, святого Пантелеимона. Тело святого юноши терзали железными «когтями», жгли, бросали в кипящее олово. Но мертвели руки палачей, гас огонь, мгновенно остывал расплавленный металл. Христову страстотерпцу повесили на шею огромный камень и ввергли его в море. Но святой Пантелеимон чувствовал этот камень легким, как древесный лист, и шествовал по волнам, как посуху, прославляя Господа Милующего. Свирепый Максимиан, изумленный, но и при виде такого чуда не убоявшийся гнева Божия, спросил мученика: «Какова же сила волшебства твоего, что и море тебе подчиняется?» – «Не мне повинуется море, но своему Создателю и Владыке, Христу моему», – объяснил святой Пантелеимон злобному нечестивцу.

Святого мученика бросили на растерзание диким зверям. Но вражда между людьми и животными, порожденная древним грехопадением человечества, не коснулась святого Пантелеимона, чистого и любвеобильного. Огромные львы, тигры, пантеры ластились к нему, как котята, наслаждаясь прикосновениями добрых рук святого страстотерпца. Увидев это чудо, окружавший место казни народ восклицал: «Велик Бог христианский». А император Максимиан, обезумев от злобы, приказал своим воинам броситься на толпу и убивать всех, славящих Христа, – и множество людей в тот славный час приняло Крещение собственной кровью, вошло в Небесные обители в мученических венцах. Безумный тиран велел умертвить и ластившихся к чудотворцу зверей. И святой Пантелеимон возгласил: «Слава Тебе, Христе Боже, что не только люди, но и звери умирают за Тебя!»

Так никакие ухищрения палачей не могли сломить юного страстотерпца, великого угодника Божия Пантелеимона, но все его страдания служили к прославлению избравшего его Господа Иисуса. Наконец настал для страстотерпца славнейший час – время принять мученическую кончину во имя Христово. Император приказал усечь ему главу мечом.

Воины привязали святого Пантелеимона к масличному дереву, и он стал молиться, благодаря Господа за то, что призывает его из лежащего во зле мира в блаженные Небесные обители. В это время один из воинов ударил святого мечом, «но железо прогнулось, как воск, потому что он еще не окончил своей молитвы». Вот какова сила молитвы истинно верующего, которую слышит Всемогущий Господь!

Потрясенные этим чудом, воины упали к ногам святого Пантелеимона, умоляя простить им покушение на его жизнь, совершенное в духовной слепоте по приказу императора. Милостивый ко всем, любвеобильный страстотерпец ласково улыбнулся своим палачам, помолился о них Господу, а затем повелел им совершить уготованную ему казнь. Воины в ужасе отказывались, но святой великомученик сказал: «Если не исполните этого, не получите милости от Христа моего», – и они не посмели ослушаться. Еще раз поклонившись святому Пантелеимону, они исполнили волю жестокого императора – к прославлению великого страстотерпца и во славу Божию.

Вместо крови из отсеченной главы святого Пантелеимона излилось молоко. А масличное дерево, к которому он был привязан во время казни, внезапно снизу доверху покрылось ягодами, «произрастив плод Господу своему». Вот так же за недолгий, но славный срок земного служения взрастил святой великомученик и целитель Пантелеимон обильные плоды благочестия Господу Вселюбящему.

И во славе Горнего Царства святой целитель Пантелеимон остается так же «милостив ко всем», так же сострадателен к людским болезням и скорбям. Избранник Божий неустанно молит Небесного Отца о помиловании страждущего и заблудшего рода человеческого.

Уже вскоре после Крещения Руси стал святой великомученик и целитель Пантелеимон небесным заступником русского православного народа. В середине XII века греческие иноки передали русским подвижникам благочестия обитель во имя святого Пантелеимона, расположенную в земном уделе Божией Матери – на Святой Горе Афон. В то время этот монастырь считался бедным и захудалым, но за краткий срок русская Свято-Пантелеимонова обитель достигла процветания, прославилась трудами и подвигами своих насельников. Бесценным сокровищем монастыря стала честная глава святого великомученика Пантелеимона. Афонский инок Арсений привез частицы цельбоносных мощей великого страстотерпца в Россию, и на все Отечество наше излилась благодать чудесного врачевства от небесного исцелителя, множество русских людей, прибегающих к святому Пантелеимону с теплыми молитвами, по вере своей получали и получают его предстательством выздоровление от тяжких болезней.