Текст книги "Невеста для плохого парня"

Но этого времени у нее не было. Склонив голову, Джанни прошептал:

– Тереза запланировала ланч для всех собравшихся. После него, думаю, нам стоит вернуться к себе в номер и поспать.

Мари взглянула на него и против воли улыбнулась, зная, что именно этого от нее и ждет Джанни. Уступив желанию коснуться его, она провела пальцами по его щеке. «Какой конец будет у этой истории?» – подумалось ей. Вряд ли счастливый финал.

Сейчас она просто не отдает себе отчета в том, что не сможет выбраться из этой ситуации безболезненно.

Но сейчас она хотела только одного: почувствовать Джанни внутри себя. Поэтому Мари решила пока делать то, что ей хочется, и то, что ей нужно. Еще одна ночь с ним, а после нее она решит, как поступить.

Только где бы взять храбрости на это?

Их тела, влажные от пота, переплелись, все еще сотрясаясь от пережитого наслаждения.

Мозг Мари был затуманен. Она подняла руку и провела пальцами по его густым черным волосам, чувствуя их шелковистость. Она знала, что навсегда запомнит этот миг.

Все еще тяжело и учащенно дыша, Джанни на несколько секунд заглянул ей в глаза, пока их сердца медленно успокаивались. Наконец он скатился с Мари и, опершись на локоть, спросил:

– Ты не хочешь сказать мне, о чем думаешь?

– Не очень, – призналась она. Мари понимала, что вскоре им придется расстаться. Ее охватила едва заметная дрожь.

– Мари…

Она прикусила губу, и когда Джанни протянул к ней руку, она выскользнула из-под нее и встала с постели, стаскивая с нее простыню. Удерживая тонкую материю перед собой, как щит, она заставила себя озвучить то, что она так боялась сказать.

– Я уезжаю, Джанни.

Джанни недоуменно поднял брови, покачал головой и сказал:

– Да, мы оба уедем, как только выставка закончится.

– Нет. – Она приподняла подбородок. – Я имела в виду, я уезжаю сейчас.

– Сейчас? – Он сел, глядя ей в глаза. – Но почему, Мари?

– Потому что это единственное, что я могу сделать, – сказала она, даже не надеясь на понимание с его стороны. Да уж, нельзя было начать этот разговор более неуклюже, чем это сделала она. – Я имею в виду, что между нами все кончено, Джанни. Жан-Люк скрылся и сейчас, когда он знает, что мы вместе, он будет начеку – мы вряд ли сможем вернуть ожерелье.

Джанни встал с постели, обошел ее, словно гордясь своей наготой и не испытывая никакого желания прикрыться. Хотя Мари считала, что ему это было не нужно. Если и существовал мужчина, который мог позволить себе ходить обнаженным, – это был Джанни Коретти. Просто глядя на него, она чувствовала, как ее рот наполняется слюной, а руки чешутся от того, чтобы прикоснуться к его бронзовой коже.

Однако выражение лица у него было угрожающим.

– Я сказал тебе, что верну ожерелье, и я это сделаю.

– Я знаю, что ты попытаешься, – ответила Мари, делая попытку его успокоить.

– Попытаюсь? – повторил он. – Я Джанни Коретти. Если я сказал, что сделаю, значит, я это сделаю.

Мари сдавленно засмеялась. Как же он высокомерен и самоуверен! Так уверен, что он может сделать все… Почему же она любила его еще больше?

– А я говорю тебе, что мне этого не нужно. Я думаю, что для нас двоих будет лучше, если мы вернемся каждый к своей жизни и… и забудем о том, что когда-то встречались.

Джанни словно лишился дара речи. Впервые в жизни он не знал, что говорить. Он не мог видеть ее горькое выражение лица. Ее глаза сказали ему все. Она уже сказала ему «прощай» во время их ласк. Он понял это сейчас. Даже когда он занимался с ней любовью, она уже оставляла его, мысленно возвращалась к своей жизни, так не похожей на его жизнь. И сейчас она говорила ему об этом.

Джанни не собирался забывать о ней так быстро, не хотел, чтобы она уходила. Не сейчас. Он не мог даже подумать, что женщина, которую он поймает за обыском в своем доме, вдруг станет значить для него так много за такое короткое время. Он даже не знал, как ему сейчас защитить свое сердце, которое, как он всегда считал, было неуязвимым.

И вот сейчас ему предстояло заплатить за свое самомнение. Пытаясь отогнать в сторону неприятные мысли, он приблизился к ней широким шагом.

– Поехали со мной в Лондон! – выпалил Джанни. – Остановимся у меня, пока не придумаем, как вернуть ожерелье.

Мари грустно покачала головой, и это только подстегнуло его. Как она смеет вот так просто взять и уйти?! Он сделал еще шаг, но Мари отступила назад. Джанни сделал вид, что не заметил ее решительного и серьезного настроя.

– Тогда мы вместе отправимся в Монако. – Он надеялся переубедить ее. – Как Рико правильно заметил, мы с тобой отличная команда. Вместе мы лишим Жан-Люка драгоценностей, которые он украл. Вместе, cara.

На ее губах появилась и мгновенно пропала слабая улыбка.

– Лондон. Монако. Ты. Все это замечательно.

– Тогда останься, – настаивал Джанни.

– Нет. Я не могу.

– Скажи мне почему, – потребовал он. Он остановился перед ней, опустил руки на ее плечи и притянул себе, преодолевая ее сопротивление. – Скажи!

Мари склонила голову, чтобы встретиться с ним взглядом, и он прочел в ее глазах сожаление.

– Потому что, если бы ты попытался украсть ожерелье, которое я попросила тебя вернуть, и если бы тебя поймали и посадили за решетку, я бы никогда себе этого не простила.

Джанни высокомерно хмыкнул:

– Коретти не поймают. Никогда.

– Все всегда может случиться в первый раз, – мягко сказала Мари. – Я не могу этого допустить.

– Ты что-то недоговариваешь, – ответил Джанни, пытливо глядя ей в глаза, зная, что ее обуревают сомнения.

– Да, – призналась Мари, продолжая смотреть на него, хотя и несколько отстраняясь.

– Джанни, ты вор. Да, да, вор, – быстро продолжила она, не дожидаясь, когда он ее поправит. – Бывший вор. Но в своем сердце ты все еще вор. Так же как и я в своем сердце навсегда останусь копом.

Джанни смотрел на нее во все глаза.

– И что все это значит?

Мари убрала волосы с лица, выдохнула и продолжила:

– За последнюю неделю столько всего изменилось! Мир, который я, казалось, знала так хорошо, стал для меня чужим после того, как я познакомилась с тобой, с твоей семьей, после того, как приехала на этот остров. – Она покачала головой и вздохнула. – Но все это не реальный мир. Это не мой мир: в нем нет ничего от той жизни, к которой я привыкла. Я воспитана уважать закон и жить по правилам. Если у меня все это отнять, кем я останусь?

– Никто не собирается лишать тебя привычного образа жизни, – напряженно констатировал Джанни и потянулся к Мари, но она снова отступила.

Взглянув на кольцо на своем пальце, Мари медленно сняла его и задержала на ладони.

– Это кольцо все объясняет. Оно принадлежит женщине, которую я никогда не видела. Оно было украдено у нее и хранилось в качестве трофея, пока ты не дал его мне, чтобы я стала изображать жизнь, которой не было. – Она с грустью взглянула на него, взяла его руку и положила в нее кольцо. – Все это было притворство. То, что у нас есть сейчас, то, что сейчас тебе так дорого, не более чем притворство.

Джанни почувствовал вес бриллианта в своей ладони и подумал, что может растереть его в порошок, если сожмет в кулаке.

– В том, что сейчас между нами происходит, ничего плохого нет, cara, – сказал он.

– Нет. – Мари прошла мимо него, и он не сделал попытки ее остановить. В этом не было смысла. – Но рано или поздно наши мгновения счастья превратятся в прошлое, и о нем останутся одни воспоминания.

Джанни стиснул зубы и взглянул на кольцо. Впервые с того дня, как он украл его, бриллиант показался ему не таким ослепительным. Сейчас он мог бы быть просто стекляшкой – такой же холодной и безжизненной.

– И вот еще что, Джанни…

Джанни взглянул на нее, остановившуюся в дверях ванной комнаты.

– Я оставляю фотографии твоего отца тебе. Я не хочу, чтобы ты волновался. Ник не отправится в тюрьму из-за меня ни сейчас, ни в будущем.

Когда Мари закрылась в ванной, Джанни остался один в сумраке комнаты. Ему было стыдно признаться, что пока она прощалась с ним, он ни разу не вспомнил о своем отце.

Глава 11

– Не могу поверить, что ты уезжаешь, – сказала Тереза, крепко обнимая Мари на следующее утро.

– Я должна это сделать, пока чувствую в себе силы, – призналась Мари. Разговор с Джанни прошлой ночью все еще жил в ее памяти. Как и воспоминание о том, как он молча оделся и ушел из номера. Его не было всю ночь. И все эти часы в темной комнате Мари больше нечем было себя занять, кроме как вспоминать проведенные с ним мгновения.

Как столько всего могло случиться за одну короткую неделю? Как за этот срок можно было проникнуться чувствами? И какие это были чувства! Раньше Мари казалось, что невозможно за это время полюбить так глубоко. Но уход от Джанни – самое сложное решение в ее жизни. Попрощаться с Терезой было не намного легче.

Номер пентхаус был пронизан солнечным светом, освещающим яркие элементы интерьера. Забавно, но дом Терезы и Рико за это время стал для нее почти родным, и Мари знала, что ей будет не хватать этого спокойного места, когда она его покинет. Но больше ей будет не хватать ее новой, но ставшей почти родной подруги.

– Но ты ведь любишь Джанни, – мягко сказала Тереза, глядя на Мари.

– Люблю. – Мари покачала головой. – По крайней мере, я думаю, что люблю, но с момента нашей встречи прошло немногим больше недели. Любовь не возникает так быстро.

Тереза негромко рассмеялась:

– Да, а сколько, по-твоему, нужно времени на то, чтобы влюбиться? Неделя? Год? Десять лет? Или достаточно мгновения, когда два человека встречаются взглядами? Нет, Мари, для любви законы не писаны. Она просто возникает, и все. И когда человек находит ее, он сразу понимает, что с ним происходит.

Мари знала, что Тереза права. Она также знала, что любит Джанни и просто пытается убедить себя в обратном. Потому что уйти от него оказалось сложнее, чем она думала. И если признаться себе, что она отказалась от любви, то это и вовсе станет невыносимым.

– Это не важно, – прошептала она.

– Только это и имеет значение, – возразила Тереза. – И Джанни тоже тебя любит.

Мари вскинула голову и встретилась взглядом с Терезой. Надежда раскрылась в ней как парашют на ветру и также быстро умерла.

– Ты не можешь знать этого наверняка, – срывающимся голосом сказала она.

– Разумеется, я знаю, – заверила ее Тереза. – Мысли моего брата легко прочитать, если ты прожила с ним всю свою жизнь. Когда он с тобой, я слышу, как он смеется – больше, чем когда-либо в прошлом. Он производит впечатление счастливого человека. И это все благодаря тебе.

Если верить услышанному, то поиск пути к сердцу Джанни уже не был таким пугающим и долгим. Но Мари было сложно поверить Терезе. Да, Джанни предлагал ей остаться: поехать с ним в Лондон и Монако, но без любви это приглашение казалось таким… пошлым. А Джанни ведь ни слова не сказал о своих чувствах, полагая, вероятно, что у них было просто летнее кратковременное романтическое приключение.

Но сейчас с этим было покончено.

– Он не любит меня, – твердо сказала Мари, словно пытаясь убедить саму себя. – Но все в порядке, Тереза. Правда. Со мной все будет хорошо, мне просто надо… уехать.

– Мой брат идиот, – вздохнула Тереза.

Она снова обняла Терезу с кривой улыбкой.

– Когда Маттео проснется, поцелуй его за меня, ладно?

– Конечно, – пообещала Тереза. – А ты еще приедешь сюда? Навестить меня?

– Приеду, – солгала Мари, надеясь, что ей удалось обмануть Терезу. Она никогда не сможет приехать на Тезоро. Воспоминания о Джанни не дадут ей вернуться.

– А если ты когда-нибудь будешь в Нью-Йорке, позвони мне, ладно?

– Позвоню, – вздохнула Тереза, понимая, насколько призрачны шансы их повторного свидания.

После этого Мари вышла из пентхауса, чувствуя свинцовую тяжесть в ногах. Каждый шаг давался ей с трудом, словно она шла по грязи. Стиснув зубы, она дошла до лифта и нажала кнопку первого этажа. Оказавшись внизу, она заставила себя добраться до выхода из отеля, к автобусу, курсировавшему между причалом и отелем. Автобус отвезет ее к катеру, который доставит ее на Сент-Томас, обратно в унылую реальность.

– Ты должен радоваться! – Пауло не скрывал своего недоумения. Он видел, что уничтожение улик против отца не вызывает у Джанни ни капли энтузиазма, и это приводило его в ярость.

Угрозы больше не существовало. Семья была в безопасности. Женщина, которая заварила всю эту кашу, была уже на пути в Штаты. И все-таки Джанни не чувствовал облегчения.

Вместо этого где-то под ложечкой поселилось чувство безысходного одиночества, и даже отличное виски, которым потчевал его Рико, не могло прогнать холод, проникший в кровь и поселившийся в каждой клеточке его тела. Размышления тоже не приносили покоя. Он снова и снова проигрывал в уме последнюю сцену с Мари, словно ему было недостаточно прожить ее один раз.

Джанни все еще не мог поверить в то, что она ушла. От него еще не уходила ни одна женщина, это чувство было для него новым, и оно ему не нравилось. Он был уверен, что сможет заставить ее остаться, но провалился в достижении самой главной цели, которую когда-либо ставил перед собой.

– Отстань от него, Пауло, – негромко сказала Тереза.

Он хохотнул и поднял бутылку пива.

– Почему вы все кажетесь такими грустными? Она уехала. Угрозы больше не существует. Все кончено. Мы должны радоваться.

– Пауло, – мягко сказал их отец, не сводя взгляда со своего старшего сына, – есть то, чего ты не знаешь.

– Например?

Ник Коретти вздохнул, перевел взгляд на младшего сына и сказал:

– Например, ты не знаешь, что значит любить по-настоящему.

Джанни вскинул голову при этом утверждении и удивленно посмотрел на отца.

– Любить? Кто сказал про любовь?

Ник нахмурился и пощелкал языком.

– Это стоило сказать тебе.

– Спасибо, папа! – Тереза сверкнула глазами в сторону Джанни. – Именно об этом я сказала ему час назад.

– А я предложил тебе заниматься своими делами и не совать нос, куда не следует, – мягко сказал Джанни.

С другого конца дивана послышался смех.

– Думаешь, она так и сделает? – спросил Рико. – Ты вообще не знаешь свою сестру. – Получив от своей жены тычок в живот, он моргнул, а затем схватил ее и прижал к себе.

– Моя семья – мое дело! – тут же парировала Тереза, указывая на Джанни. – Ты не должен был позволять ей уехать.

Рот у Джанни искривился, он стиснул зубы, чтобы не позволить горячему потоку слов пролиться. Глядя на свою сестренку, он предпочел не заметить горевшего в ее темных глазах жаркого огня – предвестника битвы. Тереза до самой последней клеточки была Коретти, и не важно, что сейчас ее фамилия звучала по-другому. Если она была уверена в своей правоте, ничто не способно ее остановить.

– Что я должен был сделать? – возразил Джанни. Одним глотком допив остатки виски, он наклонился и поставил пустой бокал на стоящий перед ним кофейный столик. – Она захотела уехать. – Произнося эти слова вслух, он снова почувствовал нестерпимую боль в сердце.

– Конечно, она не хотела уезжать! – с ноткой отчаяния воскликнула Тереза. – Ты мог бы заглянуть ей в глаза и прочитать в них, что она тебя любит.

Сердце Джанни екнуло, но он не мог просто так поверить в это.

– Если бы она любила меня, она бы осталась, – упрямился он.

– Ты рассказал ей о своих чувствах? – спокойно спросил Ник, прерывая их спор. Взгляды всех присутствующих устремились на него.

– Я не знаю, какие чувства я к ней испытываю, папа, – преодолевая себя, сказал Джанни. Он вскочил на ноги, подошел к дверям, ведущим на террасу, и уставился на освещенную лунным светом поверхность воды. – Я предложил ей остаться, и она отказалась.

– Ты не дал ей причины, по которой она захотела бы остаться, – ответил отец.

Он предложил ей отправиться в его дом, что еще он должен был сказать? Мари уехала. Возможно, сейчас она уже подлетает к Нью-Йорку. Думала ли она о нем? Сожалела ли о своем отъезде? В нем бурлил гнев, обжигая душу горячими углями.

– Ты меня разочаровал, – вздохнул Ник.

Джанни взглянул на отца:

– Разочаровал? Почему, папа? Я получил фотографии, которые были у Мари. Ты в безопасности. Нашей семье ничто не угрожает.

– Basta! Довольно. – Ник взмахнул рукой, словно отмахиваясь от мошкары. – Эта женщина не допустила бы, чтобы я сел в тюрьму, и ты это знаешь.

– Она работала в полиции, – подал голос Пауло, и Ник обернулся, чтобы взглянуть на него. – Она бы это сделала.

– Нет. – Ник внушительно покачал головой. – Она бы не причинила боль Джанни.

– Кажется, существует хотя бы один Коретти, у которого есть мозги, – пробормотала Тереза.

Джанни бросил на нее испепеляющий взгляд, затем перевел его на отца.

– Это не любовь, папа. Ей просто надо было сделать выбор, и она его сделала. Она выбрала возвращение в Нью-Йорк. Для нее я навсегда останусь вором – так она мне сказала.

– Дурак, – по-итальянски произнес Ник, вставая на ноги и пересекая комнату, чтобы повернуться к Джанни лицом к лицу. – Ты просто дурак, – повторил он. – Ты не видишь правды.

Джанни хохотнул.

– Я вижу всю правду, папа. Для Мари жизнь поделена только на черное и белое, на правильное и неправильное. Она отказывается видеть, что все не так просто.

Мари была упрямой, своевольной, и ему ее уже не хватало. Ее отсутствие задевало его, словно вырывая маленькие кусочки сердца с каждым вдохом.

Он бы никогда не поверил, что может испытывать такие глубокие чувства к женщине, которая была так далека от его мира. Но нужно было взглянуть правде в глаза. Без Мари даже воздух казался ему лишенным всякого запаха. Боже, да он даже дышать без нее не мог!

– К чему я пришел? – прошептал он так, что только отец, стоявший рядом, его расслышал.

Ник положил руку на плечо своего сына и сжал его.

– Я молился, чтобы когда-нибудь ты испытал эти счастливые мгновения. Ты нашел женщину своей жизни, как когда-то нашел ее и я. Твоя мать значила для меня больше, чем моя жизнь. Без нее я был никем, но с ней жизнь обрела смысл.

Джанни покачал головой и взглянул на отца.

– Но мама выбрала тебя. Она хотела быть с тобой.

– Не сразу. – Ник подмигнул. – Мне пришлось за ней побегать, – сказал он, и его лицо озарилось нежной улыбкой. – Насколько я помню, убеждать ее оказалось весьма приятным занятием.

– Убеждать… – Джанни подумал об этом и взглянул на океан. Вместо сменяющих друг друга волн и темного звездного неба он увидел ее широко раскрытые зеленые глаза. Ветер будто бы трепал ее волосы цвета рдеющего огня, а на полных губах играла мечтательная, загадочная улыбка.

Глаза у Джанни сузились, подбородок заострился. Он еще никогда не терял того, что было для него по-настоящему важно, и сейчас не самое лучшее время для подобных экспериментов.

Мари ударила в боковую панель оконного кондиционера и пробормотала проклятие, когда чертов прибор прекратил работать.

– Чудно, – нахмурилась она. – Просто замечательно.

Она пересекла узкую гостиную и включила напольный вентилятор на полную мощность. Прохладнее не стало, но он хотя бы гнал по комнате горячий воздух. Хотя, конечно, вряд ли бы это спасло ее от удушающей жары. В открытые окна в квартиру проникали звуки города: непрекращающийся шум транспорта, гудение автомобилей, разговоры людей. Лето в Нью-Йорке невозможно было сравнить с теплыми пассатами на Тезоро.

Сев за кухонный стол, Мари отпила глоток чаю со льдом и, закрыв глаза, представила себя на шезлонге рядом с Терезой. Впрочем, она в Нью-Йорке уже две недели, и пора ей прекратить думать о днях, проведенных на Тезоро.

Каждую ночь она мечтала о Джанни и вспоминала о тех удивительных ощущениях, которые она испытывала в его объятиях. Она просыпалась каждое утро, чувствуя себя еще более уставшей, чем когда ложилась в постель, а ее тело молило об освобождении, которого она больше никогда не узнает. Это мучило ее, а она хотела чувствовать себя спокойно.

Мари никак не могла смириться, что той жизни больше не существует. Сейчас она живет жизнью, которая ей знакома. Ее время с Джанни так же мертво, как и ее кондиционер.

Поэтому Мари сосредоточилась на объявлениях о работе, размещенных в лежавшей перед ней газете. Ей нужна работа, но она не хочет ничего… стандартного. Ей нужна работа, которая могла бы предложить ей приключение, выброс адреналина – все, от чего она только что ушла.

– Боже, я безнадежна, – простонала она и, взглянув на газету, вздохнула. Ни одна из предложенных вакансий в газете не обещала интересных и заманчивых предложений. Еще ей хотелось быть рядом с Джанни…

Однако Мари знала, что поступила правильно. Она должна была уйти. Ни он, ни она не заговаривали о любви. Остаться с ним и любить его, зная, что он не испытывает к ней подобных чувств, она не могла. Поступить так – означало превратиться в жалкое существо.

При мысли о том, что она больше никогда не увидит Джанни, сердце заболело. Мари хотелось заплакать, но она уже выплакала все свои слезы две недели назад.

Когда прозвенел дверной звонок, она вскочила, радуясь тому, что появился повод отвлечься от грустных мыслей. И не важно, кто пришел. Мари пересекла гостиную, открыла дверь и замерла с раскрытым ртом, глядя на мужчину, который снился ей по ночам.

– Джанни, – едва слышно выдохнула она, словно боясь, что, если она произнесет его имя слишком громко, ее голос разобьет возникшую перед ней иллюзию.

Он выглядел потрясающе в своем угольно-сером костюме с синим галстуком. Волосы его были стильно подстрижены, а долетевший до нее аромат заставил схватиться за дверь, чтобы не броситься к нему в объятия. Рядом с ним она в своей белой майке, красных шортах и босиком выглядела, как минимум, забавно. Но какое это теперь имеет значение?

– Спасибо, – наконец сказал Джанни, так и не дождавшись от нее больше никаких слов. – Я войду.

Джанни прошел мимо Мари в крошечную квартиру, и она обернулась, чтобы взглянуть на нее его глазами. Вся ее квартира запросто бы уместилась в одной из его гостевых спален, но, по крайней мере, здесь было уютно, и к тому же эта квартира принадлежала ей. Диванчик и кресло, оба обшитые цветастой тканью, были удобнее всей его мебели. Рядом с ними стоял обеденный стол с двумя стульями. Кухня также была крошечной, ванная и того меньше, а в ее спальне могла уместиться только полуторная кровать.

Однако Мари постаралась сделать свою квартиру теплой и уютной и, откровенно говоря, она гордилась своим жилищем.

– Что ты здесь делаешь?

Джанни оторвался от разглядывания кухни и оглянулся на Мари через плечо.

– У нас есть незаконченное дело.

– Да?

Взглянув на раскрытые страницы газеты, он покачал головой и снова посмотрел на нее.

– Тебе не нужна новая работа, Мари. Если ты захочешь, то сможешь вернуться на прежнее место.

Мари озадаченно смотрела за тем, как он подошел к ней и вытащил из внутреннего кармана своего пиджака бархатный мешочек. Она затаила дыхание, когда он развязал его, склонился над кофейным столиком и высыпал содержимое.

Переливаясь в лучах солнечного света всеми цветами радуги и освещая всю комнату, на стеклянной столешнице лежало ожерелье.

– О боже, – выдохнула Мари. – Ты это сделал. – Она потрясенно перевела взгляд на Джанни. – Но как?

Он пожал плечами:

– Съездил в Монако и добыл ожерелье. – Джанни фыркнул: – У него даже сейфа нет. Ожерелье находилось в ящике стола в его спальне. Даже жаль. В любом случае я хотел вернуть тебе его, чтобы спасти твою репутацию, которая так для тебя важна.

Да, Мари дорожила своей репутацией. Столько лет у нее не было ничего, кроме нее. Но Джанни значил для нее гораздо больше. И хотя она была благодарна ему за то, что он сделал, Мари очень хотелось завизжать.

– Тебе не стоило этого делать, Джанни. Тебя могли бы поймать. Посадить в тюрьму.

– Меня поймают лишь тогда, когда я сам этого захочу, – самоуверенно заявил он, вглядываясь в ее глаза.

– Что это должно значить?

– Я отвечу тебе после того, как ты ответишь мне на вопрос. – Он не сводил с нее глаз, расслабляя узел галстука и расстегивая пуговицы пиджака. – Здесь жарко, как во время пожара, – нахмурившись, сказал он.

– Кондиционер снова сломался.

Сняв пиджак, Джанни перебросил его через спинку стоявшего рядом с ним стула.

– Ладно, переживем. Вопрос в том, хочешь ли ты вернуться в Уэйнрайт, Мари? Вернув ожерелье, ты сможешь занять прежнюю должность.

Мари не была в этом так уверена. Даже возврат ожерелья не гарантирует ей получение должности, которую сейчас может занимать кто-то другой. Впрочем, сейчас это было не так уж и важно.

– Нет, я больше не хочу возвращаться на свою старую работу, но я так давно мечтала вернуть ожерелье Абигейл! Спасибо, хотя тебе и не стоило этого делать.

Джанни удивленно приподнял бровь.

– Как мило. Мне этого не хватало.

Мари нахмурилась:

– В общем, мне кажется, путешествие по Европе меня изменило. Наверное, я хочу… больше приключений в своей жизни. Поэтому нет, на старую работу я не вернусь.

– Рад слышать, – кивнул Джанни, яростно снимая запонки и закатывая рукава своей рубашки. – Здесь просто пекло. Почему ты не открываешь окно?

– Окна открыты.

– Santa Madre, – потрясенно пробормотал он.

– Добро пожаловать в городское лето. – Мари скрестила руки на груди и взглянула на него. – Я ответила на твой вопрос. Теперь ты ответь на мой. Что ты имел в виду, говоря, что тебя можно поймать только тогда, когда ты сам этого захочешь?

– Я имел в виду, что ты меня поймала. – Он взял ее за плечо и притянул к себе. – И я хочу быть пойманным.

– Хочешь? – Сердце Мари мгновенно переполнилось чувствами, и слезы брызнули из глаз.

Джанни нежно смахнул слезы с ее щек, и края его губ приподнялись в нежной улыбке.

– Не плачь, cara. Мне невыносимо видеть, как плачет сильная женщина.

Мари прикусила губу, сделала вдох и попыталась справиться с собой. Когда она решила, что овладела собой достаточно, спросила:

– Что ты пытаешься сказать, Джанни?

– Я говорю, что нас ждут приключения. Нас обоих. Я скучал по тебе, cara. – Он быстро крепко ее поцеловал. – Я хочу, чтобы ты вышла за меня замуж. Пусть свадьбу для нас устроит Тереза на Тезоро. И переезжай ко мне в Лондон, мне нужно помочь сделать что-нибудь с той ужасной мебелью. И в этом я могу довериться только тебе.

Мари неуверенно рассмеялась. Она не могла поверить в то, что это происходит на самом деле. Может, это сон?

– И если ты должна быть офицером полиции… – продолжал Джанни. – У меня есть неплохие связи в Интерполе. Мы могли бы работать вместе.

Мари задрожала всем телом. Она была счастлива и смущена одновременно. Она убедила себя, что это правильно – не встречаться больше с Джанни, а сейчас она не могла вспомнить, почему ей вдруг пришла в голову такая мысль. Он стоял перед ней, предлагая ей шанс увидеть вместе с ним мир, но она ждала другого. Он все еще не сказал слов, которые ей так нужно было услышать.

– Опять молчание, – словно обращаясь к самому себе, сказал Джанни. – Поверить не могу, что тебе нечего ответить. И не думай, что мне это нравится. Может, это убедит тебя заговорить со мной? Я люблю тебя, Мари О’Хара, дочь и внучка полицейских.

– Ох, – всхлипнула Мари, рассмеялась и подняла руку ко рту, словно чтобы сдержать смех.

– Я люблю тебя так сильно, – он вздохнул, – что вернул твое временное обручальное кольцо женщине, у которой я его украл.

– Ты правда это сделал? – Ее лицо осветила широкая, восхищенная улыбка. Он расстался с трофеем, который хранил многие годы. И он сделал это для нее. – О, Джанни…

– Не смотри на меня, словно я герой, – произнес он, качая головой. – Я доставил его не лично, а отправил экспресс-почтой и заставил ее расписаться за доставку, чтобы знать, что она его получила.

– Не могу поверить, что ты это сделал, – прошептала она, улыбаясь.

– Пауло тоже не поверил. – Джанни усмехнулся. – Но раз для тебя это важно, это стало важным и для меня.

– Джанни…

– Я еще не закончил, женщина. – На его губах мелькнула слабая улыбка. – То ты лишаешься дара речи, то перебиваешь… Скоро у тебя будет возможность высказаться. Я привез тебе это. – Он снова залез в карман и в этот раз вытащил маленькую коробочку темно-красного цвета.

Трепещущее сердце Мари и вовсе остановилось. Она бы не удивилась, если бы вдруг рухнула на пол. Однако каким-то чудом ее ноги все еще держали ее.

– Это то, что ты мне вернула, – с кривой улыбкой сказал Джанни. – Я купил это кольцо специально для тебя. Я заплатил за него. Это был… редкий опыт.

Мари снова рассмеялась. Боже, как же ей не хватало смеха эти две недели! С каждой проведенной вместе с Джанни секундой она словно оживала все больше, и сейчас, когда он снова был с ней, она будто очнулась от долгого сна.

– Когда я увидел это кольцо в витрине ювелирного салона в Мейфэре, я сразу понял, что оно создано для тебя. – Он открыл коробочку. – Изумруд такого же оттенка, как и твои глаза. И он такого же размера, как и возвращенный мною бриллиант.

Дыхание у Мари перехватило. Она оторвала взгляд от прекрасного кольца и взглянула в красивые глаза Джанни, сиявшие любовью, нежностью, страстью – тем, чего ей в глазах мужчин еще видеть не доводилось. По какой-то причине эта огромная Вселенная давала ей второй шанс в любви на всю жизнь, и в этот раз она его не упустит.

Надевая кольцо ей на палец, Джанни сказал:

– Выходи за меня замуж, Мари. Стань моей возлюбленной. Моим другом. Возвращайся со мной в Лондон строить семью. Без тебя я ничто.

– Джанни, мне тебя так не хватало… – Мари встала на цыпочки, чтобы поцеловать его. Оторвавшись от его губ, она сказала: – Я тебя тоже люблю. Думаю, я полюбила тебя в тот же первый вечер в твоей квартире.

Джанни усмехнулся:

– В нашу первую годовщину совместной жизни тебе придется снова лечь на пол в той короткой юбке. – Джанни с чувством вздохнул и ударил себя рукой по сердцу. – Я пропал в тот момент, когда увидел твои изумительные ножки, торчавшие из-под кровати.

Мари рассмеялась и подпрыгнула, повиснув у него на шее и прижимая его к себе так, словно не собиралась больше отпускать. Руки Джанни обхватили ее за талию и взяли в кольцо. Откинув голову назад, он сказал:

– Я ничего больше не желаю, как заняться с тобой любовью, моя дорогая. Но только, прошу, давай уедем из этой бани. Давай отправимся ко мне в отель?

– Где ты остановился?

– В отеле «Уолдорф», – с деланой небрежностью произнес Джанни, отчего Мари подозрительно прищурилась.

Не сводя с него глаз, она сказала:

– Так случилось, что я знаю, что в «Уолдорф-Астория» отличная система безопасности.

Он лишь улыбнулся:

– Как я не устаю тебе повторять, cara, я бывший вор.

Покачивая головой и глядя Джанни в глаза, Мари усмехнулась:

– Сотрудница полиции и вор. Две стороны одной монеты.

– Звучит почти как поэзия, – согласился он и снова поцеловал ее. – И может быть, я и вор, но ты, cara, украла мое сердце.

Бывший вор Джанни Коретти после длительного отсутствия оказался в своей квартире и мгновенно ощутил присутствие постороннего человека. Чутье никогда не подводило его, и он осторожно исследовал комнаты, собираясь встретиться со злоумышленником лицом к лицу. Каково же было его удивление, когда в своей спальне он обнаружил привлекательную женщину…