Текст книги "Образ новой Индии: Эволюция преобразующих идей"

Для индийских потребителей, будь то фермеры, мелкие торговцы или клиенты банков, информационные технологии превратились в инструмент навигации, позволявший обходить зыбкие, опасные места. Люди хорошо поняли, что означает «И» в аббревиатуре «ИТ». В итоге отношение к этим технологиям прошло полный цикл трансформации от враждебности в 1980-е гг. через безразличие в 1990-е гг. к непреодолимой потребности в электронных средствах сегодня.

Исполнительный директор банка ICICI Мадхаби Буч сидит на верхнем этаже главного офиса в Мумбаи. Окна во всю стену в ее кабинете смотрят на запад, и, когда я оказался в нем после полудня, он был наполнен солнечным светом. Мадхаби поражается успехам компьютеризации и верит в возможности дальнейшего развития электронных услуг для клиентов. Из многообразия достоинств ИТ-систем ее особенно привлекает их простой демократизм.

«С удалением посредников уходит дискриминация клиентов и дифференциация качества обслуживания, – говорит она. – Равное отношение ко всем клиентам особенно ценно для владельца небольшого счета и небогатого инвестора». Мадхаби вспоминает встречу с одним из владельцев онлайнового торгового счета, который оказался пожилым человеком. «Он был в рубашке без воротника и дхоти[59]59
  Набедренная повязка. – Прим. пер.


[Закрыть] и не говорил по-английски». По словам этого вкладчика, онлайновый сервис давал ему возможность совершать множество мелких сделок с акциями в день.

«Ни один брокер не примет 20 звонков в день от трейдера, который оперирует такими маленькими суммами, – сказал этот инвестор, – я предпочитаю электронный счет, потому что он позволяет мне провести столько рыночных сделок, сколько я захочу». ИТ-системы, таким образом, не только снижают расходы, они обеспечивают гибкость и дают полномочия мелким клиентам, открывая им прямой доступ к нашим рынкам.

Именно такие обладающие минимальной властью на наших рынках сообщества раньше всех оценили достоинства информационных систем. Экономическая власть, помимо прочего, асимметрично строится на возможности доступа к информации и ресурсам. Например, на традиционных фондовых биржах инвесторы должны контактировать с брокерами, чтобы покупать и продавать акции; фермеры, продавая пшеницу на фрагментированных сельских рынках, рассчитывают на посредников; люди, оплачивающие счета за электричество или покупающие железнодорожные билеты, вынуждены обращаться к государственным служащим. Устойчивая коррупция в таких властных структурах сделала эти контакты, по выражению писателя Аниша Багчи, очень похожими на отношения вида «хищник – жертва».

ИТ разомкнула подобные системы, удалив привратников и связав инвесторов, фермеров и граждан непосредственно с информацией и ресурсами, и эта связь стала весьма демократичной. Беспрецедентная возможность пользоваться информацией и ресурсами преобразует как политическую, так и экономическую власть. Например, Рави отмечает, что до того, как NCDEX стала широко объявлять рыночные цены на сельскохозяйственную продукцию, эти цены устанавливались несколькими семьями фермеров в ключевых штатах: цены на перец – узким кругом фермеров в Кочине, а на бобовые и тмин – несколькими фермерами в Дели и Гуджарате.

Наконец наступила кульминация: информационные технологии вонзили кол в сердце коррумпированного правительства. Примером может служить «Бхуми» (буквально – «Земля») – проект оцифровки кадастровых записей в Карнатаке. Чтобы понять, как это делалось, я встретился с Радживом Чавлой. Чавла закончил Индийский технологический институт в Канпуре в 1984 г., после чего поступил на административную службу. Как бюрократ, он поддерживает стиль Бхаве и Судхира, совмещая страсть к переменам и эффективную работу в правительстве с замечательным умением доводить дело до конца. «Когда я в 1999 г. предложил министру по налоговым поступлениям Карнатаки оцифровать земельные кадастры, – говорит Чавла, – он решил, что это шутка. Он заявил, что этого не случится никогда». Знакомые слова! Слушая Чавлу, я подумал, что он, Рави Нараин и Бхаве должны распечатать эту реплику и повесить в рамке на стене как напоминание о том, с чем они боролись.

Чавла верил, что любая перемена к лучшему в кадастровой системе принесет огромное облегчение фермерам, которые вынуждены обновлять регистрацию каждый сезон сбора урожая. Систему кадастровых записей обслуживали 12 000 бухгалтеров, работавших в деревнях Карнатаки, и она была настоящим рассадником коррупции: для обновления регистрации взятки считались обязательными. Помимо прочего, как отмечает Чавла, «многие жители деревень были неграмотными, что позволяло бухгалтерам вносить в записи любые изменения вплоть до правого титула».

Стоявшая перед Чавлой задача была воистину необъятной. Она предполагала оцифровку 20 млн записей с полусотней полей в каждой для 70 000 деревень – и это при том, что записи выполнялись разными бухгалтерами. «Это была на редкость занудная работа, – говорит он. – Сначала мы с помощью фермеров выверили записи, потом принялись за оцифровку». Созданная затем сеть «Бхуми» включала 200 компьютерных центров. Они были связаны с центральной базой данных, предоставлявшей фермерам доступ к записям.

«С той поры, – говорит Чавла, – мы полностью перевели кадастровую систему в цифровую форму». Обновление цифровых записей само по себе было сложной задачей, поскольку за год может произойти до 150 000 изменений. Проект выполняли в деревнях 10 000 человек, которые работали с карманными компьютерами и передавали данные в базу. Таким образом удалось отстранить деревенского бухгалтера от редактирования записей, а это, в свою очередь, исключило возможность несанкционированных действий в системе. Для ограничения коррупции применили один необычный подход. «Мы превратили базу данных в систему вида FIFO (первым вошел – первым вышел), – рассказывает Чавла. – После этого бухгалтеры уже не могли затягивать исполнение запроса в ожидании взятки от фермера». Традиционное пренебрежительное отношение к ИТ сослужило Чавле хорошую службу. Он внедрил систему, не встретив сопротивления, и только когда она начала работать, бухгалтеры осознали, что произошло. «В первый момент они и понятия не имели, что это такое, но если вы спросите их сейчас, – говорит он, – они вам расскажут, что такое FIFO».

Такие перемены вдохновляют, и несмотря на то что Индия держит рекорд по числу неудач с ИТ-инициативами, эти технологии распространяются. Я имею отношение к финансированию фонда eGovernments Foundation, поддерживающего реализацию систем электронного правительства в крупных индийских городах. Инициативой руководит Шрикантх Надхамуни, который является для нее и головой, и сердцем. Два года назад Шрикантх вернулся в Индию, оставив хорошо оплачиваемую работу в США. Сейчас эта инициатива занимает у него 16 часов в день и выливается в непрерывные разъезды по стране. По его оценкам, «наши электронные системы внедрены в 100 индийских городах». Эти системы также помогают горожанам избавиться от «привратников» при оплате коммунальных услуг и налогов на недвижимость, при подаче жалоб и обращениях за документами. Людям больше не нужно вести переговоры, ждать, платить взятки и надеяться, что у чиновника будет хорошее настроение. «Если дать людям выбор, – говорит Шрикантх, – они в большинстве предпочтут эти системы визитам в кабинеты». В офисе Municipal Corporation of Dehli только за первые три недели через электронную систему прошло больше 20 % налоговых расчетов. А такие приложения, как Public Grievance («Подача жалоб») и Redressal System («Рассмотрение жалоб») дают городским жителям возможность видеть работу городских правительств, подавать жалобы и следить за их движением в системе. Средства массовой информации тоже обратили внимание на эти системы и теперь публикуют количество поданных и рассмотренных жалоб. В результате, как говорит Шрикантх, правительство решительно и всерьез занялось рассмотрением жалоб. «Чиновники вынуждены были взяться за дело».

Правительства, конечно, всеми силами сопротивляются информационным технологиям, но общественная поддержка ИТ не дает им расслабиться. В недавнем исследовании, проведенном профессором Субхашем Бхатнагаром в Индийском институте управления Ахмедабада, отмечено, что граждане в большинстве своем предпочитают компьютеризированные системы. Доктор Бхатнагар также пояснил, что это связано с такими преимуществами, как «результативность, качество управления и время ожидания». Граждане «горячо поддерживают идею полной компьютеризации агентств». Шрикантх рассказывает, что недавно в Дели, в налоговой службе сломался принтер. Ответственный сотрудник предложил ожидавшим заполнить рукописные счета, так в офисе чуть не случился бунт. «Люди требовали, чтобы починили принтер. Они не хотели принимать счета, написанные от руки, им нужны были только распечатки!»

Информационные технологии проделали долгий путь. Сначала они казались угрозой, а сейчас представляются инструментом защиты прав. Для индийцев они стали средством получения желаемого.

Чтобы убедиться в окончательной победе компьютеризации, достаточно присмотреться к нынешним популистским лозунгам: «Компьютер – для простого человека!» и «Бесплатный широкополосный доступ – для всех!» Джасвант Сингх, тот самый член парламента, который в 1986 г. критиковал технократов и администраторов Раджива Ганди, в 2000 г. в своей речи обрисовал новую технологию как «ручейки, увлажняющие сухую почву бедности». Это настроение нашло отклик даже у индийских правительств левого толка – ИТ-политика Западной Бенгалии избавляет сектор ИТ-аутсорсинга бизнес-процессов штата от забастовок, а главный министр Буддхадеб Бхаттачарьи считает эту отрасль «важной для развития и создания новых рабочих мест».

Интересно также наблюдать, как индийское правительство начинает использовать мощь нашей ИТ-индустрии в своих связях с другими странами: ИТ-компании открывают представительства и осуществляют поглощения по всему миру. На Ближнем Востоке Индия подталкивает правительства к выявлению и депортации террористов, используя инвестиции индийских софтверных фирм и угрозу их вывода в качестве рычага{102}102
  «Leveraging IT Assets,» Economic and Political Weekly, April 2003.


[Закрыть]. По мере развития экономики, основанной на технологиях, в Индии ИТ-компании также переключаются с экспорта программного обеспечения на освоение внутренних возможностей. Программные решения Infosys, в частности, в последние 20 лет способствовали значительному росту эффективности банковского сектора. Банк ICICI использовал нашу систему Finacle для создания эффективной по затратам платформы, а Правир считает, что это помогло банку за пять лет увеличить объем операций в пять раз.

Некоторые отрасли в Индии по своему техническому уровню уже приближаются к лучшим стандартам. Банковский сектор, который раньше других стал применять информационные технологии, обрел развитую рыночную структуру с сетевыми услугами.

Компьютеризация позволила индийским банкам открыть новые возможности. Себестоимость обслуживания через банкоматы в Индии в два раза ниже, чем в США, себестоимость дистанционного обслуживания через телефоны – в три раза. Эти системы также сильно снижают потребность в ручном труде. Для осуществления 250 000 операций в день ICICI нужны, по словам Правира, всего пять человек. «Наша отрасль – неисследованная территория, – говорит Правир. – По развитию ИТ-систем мы опередили многие западные страны на 5–10 лет».

Новый образ Индии все больше ассоциируется с информационными технологиями. Они оказались настолько гибкими и подвижными, что проникли в такие уголки страны, о которых еще 10 лет назад никто и не думал. Созданные на основе ИТ бизнес-процессы и цепочки поставок обеспечивают удаленным сельским общинам выход на рынок и расширяют доступ к дефицитным ресурсам.

Компьютеризация позволяет преодолеть географические, культурные и экономические различия в стране. Технологии играют все большую роль в объединении сообществ в рамках единых национальных систем, которые быстро сокращают расстояния. Первоначально ИТ-инициативы частенько были проявлением амбиций отдельных правительств, например правительства Чандрабабу Наиду в Андхра-Прадеше и правительства Кришны в Карнатаке. Позже, однако, ИТ-системы стали обеспечивать сбор налогов и работу правительства уже не на уровне штата, а в национальном масштабе, и граждане страны получили доступ к ним независимо от места своего проживания. Кроме того институты, построенные на базе ИТ, – будь то сети Национального депозитария и Национальной фондовой биржи, трейдинговые центры MCX и NCDEX или системы электронного банкинга ICICI, способствовали объединению региональных рынков. Бхаве, например, отмечает, что развитие доступного, компьютеризированного национального фондового рынка превратило региональные выпуски акций в национальные. «Резидента Калькутты, который держит акции бангалорской компании, волнует экономическая политика в Карнатаке».

Это – лишь начало преобразований, постепенно охватывающих всю Индию. «Не успели мы оглянуться, – говорит Нараин, – как 70-летние брокеры стали обсуждать с нами тонкости компьютерных программ и давать рекомендации по их улучшению». Его поддерживает Чавла: «Все видят, как новые системы меняют жизнь, и меньше всего хотят возврата к старому».

По мере того, как менялась технология – от ужасных и недружелюбных машин с перфокартами, стоящих под охраной, до дружественных к пользователю iPod, где все, что надо, находится под рукой, трансформировались и наши взгляды на ИТ. Представление о технологии как о чем-то зловещем и пугающем, как о «большом брате», который контролирует нас и отнимает рабочие места, уступило место видению новых возможностей, неограниченной свободы доступа ко всем услугам, оказываемым нам как гражданам и потребителям. Технология служит средством обеспечения восходящей мобильности, инструментом, облегчающим жизнь.

Технологии находятся в центре идей, которые определяют образ сегодняшней Индии. Переход от враждебности к надежде способен изменить облик нашей экономики непредсказуемым образом. Было время, когда мы не могли даже подумать, что компьютеризация станет для нас чем-то желанным. Теперь, похоже, при всем нашем оптимизме мы не можем представить, насколько она изменит нашу страну.

Наш дом и весь мир
Смена времен года

В 1952 г. один индийский журнал заявил, что воевавшие в Корее американские солдаты «были такими избалованными, что брали в окопы духи». Американский журналист Кан, прочитав этот пассаж, возмутился и с горячностью стал утверждать, что, бывая в Корее, он «никогда не видел подобной утонченности и не слышал о ней»{103}103
  E.J. Kahn, Jr, «The Wayward Press,» The NewYorker, January 1952.


[Закрыть].

Этим журналом был скандальный Blitz, и отвечать на его выпады не стоило. Однако подобная враждебная позиция была характерной для Индии в целом. В зависимости от политических предпочтений индийцы регулярно бросали камни в сторону Запада или Китая и осуждали малейшие признаки «иностранного вмешательства» в политику и экономику страны. В отношениях с миром мы с самого начала заняли оборонительную стойку. Такой изоляционизм обошелся нам дорого: в начале 1970-х гг. наш экспорт был смехотворным – всего 2,5 % ВВП. Мир Тагора, «не разделенный… стенами», был полностью забыт – мы сами возводили стены, а Аравийское море использовали как ров.

Чтобы увидеть перемены, достаточно развернуть сегодняшнюю газету, где с энтузиазмом и оптимизмом описывается положение Индии в мире. Несмотря на то, что исторически мы всегда были одними из самых убежденных и последовательных интровертов, реформы 1991 г. нацелили нас на интеграцию в мировые рынки, и наше превращение в глобально ориентированное общество с развитой экономикой пошло быстрыми темпами. Международная торговля изменила восприятие нашей роли на международной арене. Мы открыты глобальным дебатам о темпах роста страны, а наши предприниматели наверстывают время, потраченное на окапывание.

«Когда-то, – говорит Наян Чанда, – Индия была одной из самых глобализированных держав в мире».

Наян производит обманчивое впечатление. Он похож на рафинированного ученого, тщедушного и очкастого, но сделал успешную карьеру в журналистике и успел побывать в горячих точках. Когда пал Сайгон, Наян был во Вьетнаме и послал последнюю телеграмму в Reuters перед тем, как связь прервалась. На писательской стезе его тоже тянет к опасностям. Ему принадлежит книга, посвященная одной из самых больных тем современности – глобализации.

В этой книге под названием «Неразрывно связанные» (Bound Together) Наян отмечает, что до колониальной эпохи индийский субконтинент был центром сложной сети торговых путей между Европой и Азией. «К ученым и торговцам наш регион был исключительно гостеприимным, – говорит Наян. – Когда арабские купцы с товарами причаливали к берегам Индии, местные правители называли их “мапилла”, т. е. зятьями». Открытость Индии торговле резко контрастировала с другими империями, которые нередко вводили ограничения на импорт из Индии. Рим, например, запрещал импорт индийского шелка под тем предлогом, что он использовался для изготовления «тонких, развратных нарядов для женщин». На самом деле римлян беспокоил объем индийского импорта, который ко времени императора Нерона почти полностью истощил казну{104}104
  Nayan Chanda, Bound Together: How Traders, Preachers, Adventurers and Warriors Shaped Globalization, Penguin Books India, 2007.


[Закрыть]. Еще в XVIII в. Индия была среди экономических лидеров, а западный мир смотрел на нее с недоверием и страхом. В Англии так называемый Ситцевый закон 1701 г. частично запрещал импорт индийских тканей.

До конца XVIII в. на Индию и Китай приходилось 40 % мирового рынка. То было время, «когда все исключительное и восхитительное привозилось с Востока»[60]60
  В то время Европа считалась настолько отсталой, что те, кто изгонялся из империи Моголов, в наказание высылались на этот континент «в дичь, к варварам». Самодержцы восточных империй высокомерно относились к европейским товарам. В XVIII в. китайский император Цяньлун отказался торговать с Англией, написав Георгу III: «У нас есть все… нам не нужны товары варваров».


[Закрыть]{105}105
  Andre Gunder Frank, ReOrient: Global Economy in the Asian Age, University of California Press, 1998.


[Закрыть], и регион был центром торговли специями, текстилем, твердой древесиной и драгоценными камнями. Напрашиваются интересные параллели между индийским субконтинентом тех времен и сегодняшними Соединенными Штатами, обетованной землей, наполненной богатствами, ради которых люди решаются на длительные рискованные путешествия.

Но войны и колониализм подорвали силу Индии и Китая. Тем не менее в XX в. Индия сохранила чувство величия и гордости своей историей и культурой, той гордости, которую питает наша память о прошлом могуществе. При виде нашей слабой экономики это чувство можно счесть абсурдным, но мы упорно храним его. Поэтому, когда Ганди спрашивали, что он думает о западной цивилизации, он глубокомысленно отвечал: «Это была бы неплохая идея».

К моменту обретения независимости исторические связи Индии – наследие эпохи открытой торговли – были почти утеряны. Чтобы принять политику открытости, странам нужна определенная экономическая уверенность, а гнет колониализма не только лишил Индию сил, но и сделал ее экономически и политически незащищенной, заставил воевать с призраками времен империи.

Однажды Неру заметил: «Символично, что такое индийское слово, как loot (разорение) вошло в английский язык». Его горечь имела основания. Торговля на международных рынках под властью англичан серьезно подрывала индийскую промышленность, а цены на продаваемые в Англию товары должны были удовлетворять английские рынки. А сам колониализм принесли сюда, как заметил первый вице-президент Индии доктор Радхакришнан, «купцы, которые пришли торговать, но остались править»{106}106
  Constituent Assembly Debates, December 11, 1946.


[Закрыть].

В результате независимая Индия видела в торговле не более чем «облегченный империализм», систему, которая держит нас под пятой англичан. Многие считали, что международная торговля несет стране лишь продолжение колониального угнетения и экономической эксплуатации. Таким образом, индийская экономическая политика превратилась в «антиколониализм в отсутствие колониализма». Когда-то могущественное государство теперь относилось к глобальным рынкам с глубоким подозрением, а правительство при поддержке индийского бизнеса закрыло внутренние рынки чудовищными торговыми ограничениями.

Отождествление торговли с империализмом привело к тому, что наши взгляды на глобализацию переплелись с ощущением уязвимости. Сменяющие друг друга правительства видели в глобализации угрозу, способную сделать страну беззащитной перед внешним миром. Ситуация усугублялась зависимостью Индии в 1960-е и 1970-е гг. от продовольственной и финансовой помощи со стороны таких западных и международных организаций, как Всемирный банк и Международный валютный фонд. Эта помощь лишь усиливала ощущение иностранного вмешательства. Например, Индира Ганди согласилась было на предложение президента США Линдона Джонсона направить исчисляемый миллионами долларов долг Индии по кредиту PL-480 на подъем образования. Но когда ее советники заметили, что принятие этого предложения от США может обернуться политической катастрофой, Индира отказалась от него.

Это ощущение превратилось в шоры, закрывающие от нас связанный с глобализацией потенциал экономического роста, стало определять условия взаимодействия Индии с миром как раз в тот момент, когда глобальные рынки бурно росли. За 160 лет с 1820 по 1980 г., пока Индия страдала сначала от колониализма, а потом от закрытости экономики, сформировался современный индустриальный рынок. В период с 1820 по 2000 г. промышленная революция и подъем международной торговли принесли миру беспрецедентный и устойчивый рост. За это время экономическая активность возросла в 49 раз, а в центрах промышленной революции – в Европе и Соединенных Штатах – доход на душу населения увеличился в 15 и 25 раз соответственно[61]61
  Изучая изменения доходов, экономист Ангус Мэддисон сравнивал этот период с предшествовавшими. Он заметил, что между 1000 и 1800 гг. н. э. доход на душу населения вырос всего на 50 %.


[Закрыть].

Между 1870 и 1947 гг. экономический рост Индии составлял всего 0,2 % в год на душу населения. В 1947–1980 гг. ситуация улучшилась ненамного: этот показатель оставался на уровне 1,2 %. Быстрый рост производительности, обусловленный промышленной революцией, расширение торговых связей и связанный с этим бум потребления и доходов на душу населения обошли стороной Индию, которая замкнулась в себе.