Текст книги "Тайный обожатель"

– Она чем-то болеет? – спросила Оля у Хастада о его сестре.

– Не знаю. Вроде бы нет, – ответил он.

– А почему она такая?

– Стареет, – был короткий ответ.

– У вас настолько большая разница в возрасте?

– Когда убили родителей, она уже почти созрела. Я не знаю, сколько ей лет.

Оля прикинула, что, если Хастаду сейчас шестнадцать, то Ашсахе примерно… Двадцать пять! Великанша – Олина ровесница – и уже стареет? Тогда сколько же живут великаны? Неужели так мало?

– Великаны так быстро стареют? – озвучила волнующий вопрос Оля.

– Здесь плохое качество жизни. Трудно жить.

– А где вы жили, когда были живы родители?

– Здесь.

– Здесь? – удивилась Оля. – Как так здесь? В этой хижине?

– Да. Нам больше некуда было идти.

Оля почувствовала укол совести, когда тема разговора опять коснулась семейной драмы Хастада. Стоило Оле представить, как умерли его родители, на глаза у неё наворачивались слёзы.

***

Целую неделю Олю не пускали на улицу, объясняя запрет опасностью. Её глаза истосковались по дневному свету.

– Хастад, мне здесь плохо, – после долгих уговоров показать ей окрестности, отчаявшись, сказала она.

– Снаружи тебе понравится ещё меньше, – нахмурился он.

– Я слышала человеческие крики где-то вдалеке. Думаешь, это меня испугает? Ты и сам понимаешь, что не получится держать меня здесь полгода.

– Ладно, завтра я покажу тебе селение, – наконец, сдался он.

Они сидели возле очага. Оля в знак благодарности обвилась вокруг шеи своего великана и прошептала:

– Спасибо.

Её всё ещё немного смущали колкие ревнивые взгляды Ашсахи, но та почти всегда находилась рядом, а нежности хотелось.

Хастад довольно заурчал в Олиных объятиях и потёрся щекой о её руку. Затем он томно вздохнул и продолжил чистить картофель, принесённый с Земли.

Хола не притронулась бы к обычной великаньей еде. И лучше бы ей не знать, чем на самом деле питаются серые великаны.

***

Вечером Хастад нагрел воду, чтобы Оля могла нормально помыться. Пластиковая ванна была украдена из человеческого мира ещё давно, когда Хастад только начал помогать сестре.

Оля залезла в тёплую воду и расслабилась. Великан ощутил возбуждение, как только увидел свою женщину обнажённой. Оля уже знала эти его ужимки и стеснение.

– Хастад?

– М?

– Раздевайся, – сказала она с игривой полуулыбкой на губах.

– Здесь?

Под помывочную был отведён тесный отсек. Вместо стен пространство разделялось ширмами из кожи, свисавшими с потолка.

– Да, здесь, – улыбнулась она.

– Ребёнку точно не будет плохо?

– Точно. Он ещё крохотный.

Оля набросилась на своего великана прямо на старых шерстяных шкурах, покрывавших пол в помывочной. Они оба опасались, что их любовные утехи прервёт бдительная Ашсаха, поэтому, как могли, старались не издавать звуков.

Хастад заворожённо водил ладонями по гладкой Олиной коже и чувствовал, что вот-вот дойдёт до пика наслаждения.

Её грудь прыгала вверх и вниз. Оля ритмично двигалась на нём в позе наездницы.

Вдруг её бёдра застыли на месте, тонкий стан сначала выгнулся, а затем обмяк. Она легла на грудь великану и удовлетворённо вздохнула. Всё-таки как же хорошо им вместе. Оля не хотела бы видеть рядом с собой никого другого.

– Нужно быть счастливыми, пока есть возможность, – сказала она, возвращаясь к своему изначальному намерению помыться.

– Я сделаю всё, чтобы у нас и дальше всё было хорошо, – ответил он.

После водных процедур Оля была бережно завёрнута в полотенце и отправлена отдыхать.

Сестра великана слышала всё, что от неё пытались скрыть. Против её внимания любая конспирация казалась детской забавой.

Так как Ашсахе не ведомы были мужские ласки, она относилась к интимной жизни брата скептически. А мысли о том, что объект его обожания скоро умрёт, только добавляли мрачных красок в общую картину.

Глава 30

Утром на прогулке Оля разглядывала убогие жилища и самих великанов: кто-то сдирал кожу с трупа, кто-то сжигал мусор, кто-то мастерил оружие.

Встречные таращились на женщину Хастада и принюхивались. В селении уже знали, что Оля ждёт ребёнка, но теперь воочию убедились в этом. Сложно было поверить на слово, что нищий мальчишка каким-то образом проник в земной мир или, может быть, продал какую-то ценность и купил себе женщину.

Ещё больше великанов насторожило, что Оля не вела себя, как пленница. Она держала Хастада за руку, не вырывалась и не плакала.

Другие сексуальные рабыни не ходили на праздные прогулки. Их выпускали на улицу только полоскать бельё или ломать хворост на растопку. Некоторых и вовсе держали привязанными за ноги. Бежать им всё равно некуда, но великаний мир полон опасностей, да и поиск сбежавших – лишь трата времени и сил.

Женщина Хастада, напротив, расспрашивала его, как называются хижины и другие предметы на его языке. И хотя человеческий артикуляционный аппарат не способен овладеть великаньей речью, человечка всё равно зачем-то учила язык. Странная. Зачем ей это перед смертью?

Возле одной из хижин Оля увидела лежащую прямо на земле человеческую женщину, привязанную за обе ноги к чему-то, находящемуся внутри жилища.

Пройти дальше показалось Оле преступлением, поэтому она уставилась на Хастада с немым вопросом.

– Это женщина помощника главы. Он бьёт её за то, что она не приносит ему потомство. Он продал все свои ценности, чтобы купить человеческую женщину.

– Надо ей помочь! – упрямо заявила Оля.

– Нельзя вмешиваться. Это может стоить нам жизни, – покачал он головой.

– Это чудовищно! – воскликнула она.

– Да, Хола. Поэтому я не хотел, чтобы ты видела это, – Хастад развернул её в другую сторону. – Идём, я покажу тебе озеро.

И Оле ничего не оставалось, как пойти. Но образ лежащей на земле женщины прочно засел в её мыслях.

Озеро оказалось большой лужей с голыми берегами. Кое-где росли куцые ивовые кустики, а в воде болтались мелкие коричневатые водоросли.

– Я взял с Земли некоторые образцы растений и посадил здесь, – пояснил Хастад.

– И как?

– Прижились только трава и ивняк. Деревья умерли.

– На этой планете мне трудно дышится, – призналась Оля.

– Это да. Воздуха здесь меньше, чем на Земле. Поэтому я и затеял историю с посадкой растений.

– Надо же, сколько я о тебе не знала…

– Иначе я бы тебе наскучил.

– Ты? – усмехнулась Оля. – Вряд ли.

Прогулка затянулась. Хастад решил провести возлюбленную к дому другой дорогой, чтобы Оле на глаза не попались ещё какие-нибудь зверства.

– Как сделать так, чтобы пришельцы больше не воровали людей с Земли? – спросила Оля.

– Только восстановить энергетическое поле планеты и убить всех, кто знает её координаты.

– То есть никак…

– Никак, – кивнул Хастад. – Но самые страшные враги людей – это сами люди. Думаю, вашей планете осталось недолго. А новая колония на Марсе едва ли сможет вместить в себя более десяти тысяч человек. И то – до первого нападения.

– Вот поэтому я и не хотела детей… – сказала Оля.

– Я что-нибудь придумаю для нашей семьи. Обещаю.

***

На следующий день Оля добилась разрешения без сопровождения погулять вокруг хижины.

Ещё через пару дней, чтобы не сойти с ума от скуки, она вышла собирать хворост. Поблизости вся засохшая растительность была вырвана с корнями, поэтому идти пришлось далеко.

Хастад не хотел отпускать свою женщину, но она упрямилась и уверяла, что бесконечное сидение в душной хижине для неё равносильно смерти.

Олиному взгляду открылась бескрайняя степь. Куда ни глянь, всё серое: почва, небо, и даже порывы ветра, несущего пыль. Удивительно, как мир Хастада отличался от её родного мира.

Кое-где под ногами попадались обработанные камни, бывшие когда-то частью зданий.

Поход за хворостом затянулся. Оля разглядывала наполовину зарывшиеся в землю предметы, ковыряла носком ботинка землю.

Встревоженный Хастад нашёл Олю сидящей на земле с панцирем какой-то диковинной рептилии.

– Хола, с тобой всё в порядке? – спросил великан.

– Да. Устроила себе небольшую экскурсию.

– Это панцирь… – он задумался, чтобы провести более точное сравнение с земной фауной. – Земноводного. Зверь был похож на шестиногую черепаху или каракатицу. Они вымерли давно.

– Очень похоже на тарелку, – заметила Оля. – Странно, что я не видела их у вас в хижине.

– Панцири дурно пахнут, когда в них наливают жидкость. Еда быстро портится. Поэтому их не используют в качестве посуды.

Оля понюхала, но никакого неприятного запаха, кроме земляного, не уловила.

– У серых великанов сильное обоняние, – улыбнулся Хастад. – Да и я в состоянии достать нормальную посуду. Ты как? Сильно устала?

– Нет, – активно замотала головой Оля, – пойдём, покажешь мне, где хворост.

На обратной дороге им попался один из жителей поселения и завёл разговор с Хастадом. Оля не понимала слов, интонации ей тоже мало о чём говорили. Ясность внёс сам Хастад, который скомандовал:

– Хола, за спину!

После чего Хастад достал из-за пояса бластер и выстрелил противнику прямо в грудь.

– Что? – воскликнула Оля. – Ты зачем его убил?

– Такие порядки, Хола. Он требовал, чтобы я провёл его в земной мир. Хотел себе крупную человеческую женщину и много еды. Грозился убить тебя и меня.

– А тебе за него не будут мстить?

– Нет. Это чужак. Но, увы, я потратил последний заряд в бластере, – Хастад спрятал оружие, взвалил тушу на плечо, взял Олю за руку, и они вместе переместились к входу в хижину.

– Зачем ты приволок его сюда? – не поняла Оля.

– Сниму кожу, голову отдам шаману, а тело продам. Я не любитель великаньего мяса, и тебе вряд ли понравится. Лучше иди внутрь.

– Ты будешь заниматься этим прямо здесь? – спросила она, чувствуя, как к горлу подкатывает тошнота.

– Да, Хола. Поговорим позже. Иди отдыхай.

И Оле пришлось уйти.

Вышла Ашсаха и начала недовольно шипеть на брата и тыкать пальцем в труп. Хастад терпеливо сносил её выпады, а потом зарычал так, что даже Оля, лёжа с книгой на шкурах, вздрогнула.

После этого всё затихло. Всё-таки Ашсаха побаивалась брата.

Хастад завершил дела к ночи. Голова убитого, как и планировалось, была отдана шаману, ему же досталась свежая, слитая с ещё не остывшего тела, кровь. Шкура была тщательно отмыта от остатков крови, натёрта солью и оставлена сушиться. Тушу Хастад отдал главе поселения в обмен на налог. В хижину он вернулся уже отмытый от пыли и крови и обнаружил Холу бодрствующей.

– Почему не спишь? – спросил он.

– Не каждый день становишься свидетельницей убийства… – пожала плечами она.

– Он собирался метнуть нож. Если бы он убил меня, я боюсь представить, что он сделал бы с тобой.

– Я тебя не обвиняю, Хастад, – тяжко вздохнула она.

– Здесь много отчаявшихся и готовых на всё ради женщины великанов. Вот поэтому я и не хотел тебя отпускать, – он погладил её пока ещё небольшой живот. – Помочь тебе уснуть?

– Угу… – ответила Оля, закрывая глаза.

***

Олин сон кончился так же резко, как и начался. В организме вдруг проснулись гормоны и острое желание заняться любовью.

Вокруг царил полумрак, возле печки уже возилась Ашсаха. Хастад лежал рядом. Он открыл глаза сразу, как только Оля зашевелилась.

– Ещё рано. Можем поспать ещё немного, – прошептал он.

– Я выспалась. Мне хочется кое-чего другого… – так же шёпотом ответила она.

Хастад не мог спутать Олино возбуждение ни с каким другим ароматом. От него в голове словно происходило замыкание. Все органы чувств сосредотачивались на одном: любви.

Великан прижался к спине своей любимой под одеялом. Она нетерпеливыми движениями притянула его бёдра ещё ближе к себе.

Чем больше ускорялся темп движения, тем меньше они думали о том, что их сейчас кто-то слышит.

Под одеялом стало слишком жарко. Оля спустила его до талии, бесстыже обнажив грудь. От одного вида торчащих сосков возлюбленной Хастад со стоном кончил.

– Ещё… ещё… – едва слышно, на выдохе, попросила Оля.

Несколько ловких движений пальцами – и Хола тоже застонала от оргазма. Она не умела ублажать себя так, как это делал Хастад.

Было что-то особенное в том, что они занимались любовью тайком, стараясь дышать беззвучно и не вылезать из-под одеяла.

Ширма закрывала их ложе лишь на три четверти, так что ни звуки, ни ритмичные движения не укрылись от сестры Хастада. Ашсаха нарочно начала греметь посудой, но, так как это не помогло, просто ушла из хижины.

***

Люди окончательно перестали нравиться великанше. Мало того, что они слишком беспомощные, так ещё и устраивают соитие, когда ребёнок уже зачат.

Ашсаха ничего не знала об удовольствиях. Но лучше уж не знать, чем обрести и потерять.

Белая кожа и два носовых отверстия делали человеческую женщину слишком похожей на тех, кто убил родителей Ашсахи – белых великанов. Это в глазах великанши было очередным дурным предзнаменованием.

Великанша верила, что Хола принесла в их дом беду. Ашсахе больно было видеть, как испорченная человеческая женщина медленно утягивает её брата за собой в смерть. Хастад слишком любит человечку, чтобы продолжать жить после её смерти. И это самое страшное.

Только за трагическую судьбу Хастада можно возненавидеть весь человеческий род, хотя бы в лице этой Холы, ради которой гордый великан опустился на колени.

Великан ни перед кем не должен вставать на колени. Это унизительный жест, и если его увидят другие великаны, Хастада затопчут, закидают камнями, а затем съедят. Так поступают со слабейшими.

Хола – это билет в смерть. А с гибелью Хастада оборвётся и весь их род.

Ашсаха мечтала, что её брат женится на себе подобной и продолжит род. Ох, на беду он попал в мир людей…

***

– Ой, твоя сестра, наверное, всё слышала… – стыдливо улыбнулась Оля.

– Она уже ушла, ни о чём не беспокойся, – ответил Хастад.

– Это радует. А то мы, кажется, испачкали постель. И нет тёплой воды, чтобы ополоснуться.

Хастад вскочил на ноги и оделся.

– Подожди пару минут здесь, Хола. У меня есть идея, – и исчез.

Оля натянула свитер и легла на краешек ложа, там, где было не так мокро. Ждать так ждать. Торопиться некуда.

Хастад вскоре вернулся и, не успела Оля ни о чём спросить, как оба они оказались в шикарном гостиничном номере.

– Ох! – вырвалось у Оли. – Где это мы?

– Это неважно. Идём принимать ванну, вода уже набирается.

Так называемая ванна оказалась огромной джакузи, в которой поместился бы не один, а целых пять великанов. На столике рядом пестрели свежие фрукты и графин с соком.

– Это ты всё устроил? – не поверила глазам Оля.

– Конечно, – он помог своей женщине раздеться и залезть в воду. – Представим, будто бы это всё наше. Когда-нибудь у нас будет собственный дом.

– Я бы очень этого хотела… – резко погрустнела она.

– Эй? – Хастад подобрался ближе к ней и стал осыпать поцелуями сначала лицо, потом шею и плечи. – Что мне сделать, чтобы ты перестала грустить?

– Не знаю… Жизнь вообще грустная штука, – ответила она.

Оле вспомнилась избитая женщина, лежавшая возле хижины помощника главы селения. До какой степени нужно озвереть, чтобы позволить себе издеваться над слабыми?

– Мы не вечно будем жить среди дикарей или враждебного человеческого общества, – как бы услышав Олины мысли, ответил Хастад. – Просто постарайся сейчас расслабиться и получить удовольствие от момента.

Оля кивнула и прижалась щекой к груди своего великана. Хастад прав: они пока ещё живы и вместе. Остальное потом… Потом.

Глава 31

Полдня в люксе пролетели, как один час. Чудесное место, даже несмотря на присутствие людей поблизости.

Приподнятое настроение испарилось сразу по прибытии в хижину: Ашсаха встретила их с таким лицом, будто вот-вот плюнет в лицо и брату, и его женщине.

Началась перепалка. Ашсаха злобно шипела и тыкала пальцем в Олю, а в какой-то момент просто завыла, упала на колени и принялась царапать когтями собственное лицо.

Хоть Оля временами и могла разобрать отдельные слова на великаньем языке, но торопливое шипение Ашсахи сливалось для нее в неразборчивую мешанину.

– Мне придётся ненадолго оставить тебя, – сказал Хастад. – Раздобуду на ужин нормальной еды.

– Что? Ты оставишь меня наедине с ней? – с ужасом посмотрела на него Оля.

– Я бы взял тебя с собой, но это опасно. Ашсаха ничего тебе не сделает. Я быстро, – и, прежде чем Оля успела возразить, великан исчез.

Оле стоило спрятаться от ненормальной сестры Хастада за ширмой, но она решила, что не даст себя запугать.

Ашсаха перестала выть и вернулась к вареву над очагом. Как ни в чём не бывало взяла миску, налила в неё бульон, чем-то приправила, размешала, попробовала и жестом позвала Олю.

Великанша недвусмысленно дала понять, что эта странная баланда в миске – для Оли.

Сначала Оля отрицательно помотала головой, но Ашсаха угрожающе зашипела и нависла над ней, показав ряд грязно-жёлтых, но всё ещё острых зубов.

От этого Оле ещё меньше захотелось прикасаться к вареву. Что это за забота такая, если, отказавшись от супа, можно поплатиться жизнью?

Ситуацию спас вернувшийся Хастад. Он отобрал у Оли миску и выкинул её вместе с содержимым в ведро с отходами.

Что-то его всерьёз разозлило, и он зарычал так, что Оле пришлось зажать уши и уползти за ширму.

На этот раз Хастад не просто гневался – он вытряхнул на улицу мешок с порошками, а затем вернулся и бросил его в лицо сестре. Следующими с подвесных полок попадали черепки с засушенными корешками и прочая утварь.

Великан разнёс кухонный угол, и казалось, что от его грозного рычания вот-вот обрушится весь шатёр.

***

Ашсаха подозревала, что её действия вызовут бурную реакцию Хастада. А всё потому, что она подмешала в бульон травку, от которой у беременной женщины случается выкидыш.

Хастад не оценил, что Ашсаха пошла на преступление ради него же. Если он так любит свою женщину, ей нельзя рожать. Роды хилая человечка не переживёт. Сейчас – самое время избавить её от ребёнка, который вскоре её убьёт.

Выкидыш станет трагедией, но так Хастад хотя бы не потеряет возлюбленную. Он слишком любит свою женщину, чтобы восстановиться после её смерти. Он словно намертво привязал себя к ней.

План провалился. Человечка не успела выпить варево. А ведь для нужного эффекта хватило бы и двух ложек!

***

Таким Хастада Оля ещё не видела. Она изо всех сил зажимала уши, но от его рычания непроизвольно дрожало всё тело.

Тянулись минуты, а великан продолжал громить всё вокруг. Ашсаха снова завыла, а затем, не выдержав гнева брата, исчезла.

Больше Хастаду не на кого было рычать, и он вернулся к Оле.

– Хола? – он прикоснулся к её плечу. – Хола?

Она убрала руки от ушей, но так и осталась лежать, уткнувшись лицом в стену шатра.

– Прости, я напугал тебя. Я не должен был оставлять тебя. Она хотела отравить ребёнка. Я… Я так зол. Я чуть её не убил, – он говорил сбивчиво, – Хола, я выйду на пару минут. Мне нужно остыть.

И он исчез, оставив Олю наедине с её мыслями.

«Что будет дальше? – гадала она. – Мы переселимся в очередное небезопасное место? Как долго это будет продолжаться? А вдруг однажды Хастад так же разозлится на меня?»

***

Хастад вернулся остывшим в прямом смысле слова. От его одежды повеяло холодом.

– Прости, любимая, – полушёпотом сказал он.

– Что будет дальше? – спросила она.

– Есть одно место на Земле, где мы будем в относительной безопасности. Но, пока не построен дом, я не могу забрать тебя туда.

– То есть мы останемся жить здесь?

– Временно. Клянусь тебе, Ашсаха больше не посмеет обидеть тебя, – пообещал он.

– Зачем она хотела отравить меня?

– Не тебя. Ребёнка. Она боится, что ты умрёшь, а я… – он не закончил фразу и переключился на другую тему. – Я принёс копчёную курицу и овощи. Давай поужинаем.

– Подожди! Что значит отравить ребёнка? Я думала, что великаны заводят человеческих женщин, чтобы получить детей?

– Мне ты нужна не ради детей, – покачал головой он. – Ашсаха глупая. Она многого не понимает. Но можешь быть уверена: она больше не посмеет тронуть тебя.

– Но она права: беременность меня убьёт. И мне бы не хотелось, чтобы ты обманывался насчёт нашего будущего.

– Я не допущу твоей смерти. Человеческие врачи тебе помогут.

– Нет! – громко выкрикнула Оля. – Я ни за что не стану рисковать жизнью ребёнка! Хочешь, чтобы его забрали на опыты? Знаешь что? – только через мой труп!

Хастад устало закрыл глаза и опустил голову.

– Я бы предпочёл, чтобы никакого ребёнка не было.

– Но он уже есть! – уже тише, но всё ещё с вызовом ответила Оля.

– Именно поэтому я не могу лишить тебя права выбора. Мне только непонятно, почему ты так рвёшься умереть?

– Не рвусь. Просто не хочу тешить себя пустыми надеждами.

– Давай оставим эту тему, – он развернул кулёк с мясом и отломил кусок для Оли.

***

Следующая ночь прошла у Оли в лихорадочном бреду. Тело знобило, а под одеялом словно гулял ветер – тепло испарялось не задерживаясь.

Единственным спасением было прижаться как можно теснее к Хастаду, но и в его объятиях уснуть не удалось.

– Хастад? Хастад, мне очень холодно, – пожаловалась Оля.

Великан тряхнул головой, прогоняя сон, поднялся и достал из мешка все тёплые вещи, какие были. Он заботливо помог своей женщине одеться, затем взял её ладони в свои.

– Почему так резко стало холодно? – спросила она.

– Здесь такой климат. Зима наступает внезапно. Спи, поговорим утром.

Но утром Олю ждала новость: Хастад снова оставляет её со своей ненормальной сестрой.

К середине дня сидеть за ширмой смертельно наскучило, и Оля вышла прогуляться. Великанша пыталась остановить её, но тщетно. Оля шикнула на Ашсаху и отмахнулась.

Ноги сами привели к хижине помощника главы поселения.

Возле входа в куче грязного тряпья лежала та самая несчастная человеческая женщина.

Рядом не было ни Хастада, ни Ашсахи, поэтому Оля отбросила сомнения и опустилась рядом с пленницей.

– Эй? – обратилась она к несчастной на английском, международном языке, который обязательно должен был знать каждый житель Земли. – Ты жива?

Женщина зашевелилась, подняла лицо и посмотрела на Олю.

– Понимаешь меня? – спросила Оля.

– Да.

– Почему ты лежишь на земле? Замёрзнешь насмерть.

– Скорей бы… – прохрипела та.

– Возможно, я смогу тебе помочь, – неуверенно сказала Оля, лелея в уме бредовую утопическую идею. – Как тебя зовут?

– Грета.

– Я Ольга. Можешь встать? Идём, согреешься и поешь.

– Если я уйду далеко, эта уродливая тварь опять изобьёт меня.

– Он настолько жесток?

– А как ты думала? Это же дикари! Тебе на курсах разве не рассказывали, кто такие серые великаны?

– Рассказывали, – пожала плечами Оля. – Я могу уговорить Хастада вернуть тебя на Землю.

– Ты наивная дура, – сказала Грета.

– У меня есть виноград, хлеб и мясо, – вставила Оля аргумент.

– Откуда? – вытаращила глаза собеседница и села.

– С Земли, разумеется. Будешь?

– Ради того, чтобы ещё раз попробовать земную пищу, и умереть не жалко, – оживилась женщина. – А тебя твой великан не убьёт за то, что ослушалась?

– Он меня не тронет, – уверенно заявила Оля.

Грета недоверчиво и насмешливо посмотрела на свою подругу по несчастью, но от обещанной еды отказываться не стала.

Ростом женщина едва доставала до Олиного плеча. Болезненно худая и грязная настолько, что сложно было определить, какого цвета у неё кожа.

– Уродец сейчас не дома, – сказала Грета, отвязывая от ног верёвки, – он ещё вчера куда-то исчез.

– Надеюсь, успеем до его появления, – поёжилась то ли от страха, то ли от холода Оля.

В хижине на Олю и её землячку буквально набросилась Ашсаха.

Грета машинально закрыла голову руками и спряталась за Олину спину.

Но Оля и не думала бояться. Она по-звериному зарычала на великаншу, оттолкнула её и провела свою спутницу внутрь.

– Почему великан тебя не трогает? – удивлённо спросила Грета.

– Это она. Женщина. Сестра Хастада. Не обращай на неё внимания.

Они устроились с тыльной стороны очага и принялись за трапезу.

– Давно ты здесь? – поинтересовалась Оля.

– Около года, точно не знаю. Сначала считала по месячным, но уродец трахает меня с таким остервенением, что вместо матки у меня порванная тряпка. Уж лучше бы я забеременела и умерла во время родов.

Повисла неловкая пауза, нарушаемая только ворчливым шипением Ашсахи.

– А ты? – спросила Грета.

– Я здесь всего две с половиной недели, – ответила Оля.

– Да? Судя по твоему животу, срок явно больше двух недель.

– Больше. Нам пришлось поселиться здесь.

– Подожди, так тебя не похищали? Ты умудрилась подцепить серого великана на Земле?

– Примерно так, – пожала плечами Оля.

– Ты сумасшедшая! О боже! Ты ведь в курсе, что женщины, которых эти твари оплодотворяют, умирают? Все!

– Да.

– Ну ты и дура, – ещё раз сказала Грета и отправила в рот очередной кусок мяса.

– Я знаю, – согласилась Оля. Но не успела она задуматься о корнях своих роковых ошибок, как на пороге хижины раздалось пробирающее до прожилок рычание.

– О нет, уродец меня нашёл… – прошептала Грета, поднимая глаза на великана.

Не зря несчастная пленница называла его уродцем: в неровности его кожи можно было запросто вставить монеты или мелкие камешки. Фигурой помощник главы поселения скорее походил на голема, чем на человека: искривлённая линия плеч, широкий стан, ноги-столбы. Такой одним ударом кулака сможет превратить человека в кровавую лепёшку.

Путь верзиле преградила отчаянная и перепуганная Ашсаха. Её фигурка казалась почти детской на фоне силуэта помощника главы. Даже по сравнению с Хастадом этот великан был огромен.

Только теперь Оля сообразила, какую глупость совершила, приведя Грету в хижину Ашсахи. А ведь Хастад предупреждал, что за контакт с человеческой пленницей им всем будет грозить смерть.

Одного небрежного маха рукой громиле хватило, чтобы Ашсаха буквально отлетела к дальней стене жилища.

Вдруг на мгновение в хижине стало тесно. Оля, сидя на полу, заметила за спиной помощника главы знакомый край плаща, но не успела окликнуть Хастада, как оба великана исчезли.

Остались только стонущая в куче хвороста Ашсаха и оцепеневшая от ужаса Грета.

С улицы донёсся шум. Оля бросилась к выходу. За ней, хромая и охая, вышла и Ашсаха.

На площадке собирались драться двое: громила с клинком и Хастад, на голову ниже и безоружный.

Помощник главы стоял лицом к Оле, и по выражению его глаз можно было понять: бой будет смертельный.

– Нет… – обречённо простонала Оля, чувствуя, как предательски дрожат колени.

– Хола, в хижину! Быстро! – скомандовал Хастад.

Стоило Хастаду на долю секунды потерять бдительность, как клинок противника рассёк ему щёку. Удар был направлен в шею, и Хастад избежал смерти в последний момент.

Ашсаха уволокла Олю внутрь, усадила на постель и села так, чтобы упрямая человечка не полезла мешать поединку.

Грета вернулась к трапезе, уверенная, что это последний день её жизни.

Оля, в отличие от землячки, не радовалась перспективе остаться без своего великана.

Её душили рыдания. Пришло запоздалое осознание, что из-за её глупого желания помочь пленнице погибнут они все.

Сестра Хастада, на удивление, сидела тихо, без присущих ей завываний и ворчливого шипения. Временами она с ненавистью поглядывала на Олю, но не более. Великанша прислушивалась к звукам снаружи.

Тем временем шум нарастал. Голосов на улице прибавилось. На бой вышли посмотреть все.

– Хватит реветь. Молись, чтобы они поубивали друг друга. Меньше серых уродцев – меньше проблем, – бросила Оле Грета. – Если твой великан каким-то чудом останется жив, будь уверена: он дождётся, пока ты родишь, а затем сожрёт тебя. И косточки обглодает. Эти звери…

– Заткнись! – взвизгнула Оля и прижала сцепленные руки к груди. Ей хотелось сжаться в комок, уменьшиться или вообще перестать существовать, но крупная дрожь напоминала о том, что тело слишком материально и само по себе исчезнуть не может.

– Хастад, прости… – прошептала себе под нос она, надеясь, что он в последние минуты своей жизни её услышит.

С улицы послышались громкие крики. Нечто подобное можно услышать в конце футбольного матча, когда одни фанаты ликуют, а другие негодуют.

Бой завершился.

Оля закрыла рот обеими ладонями, чтобы не закричать, но сдержать громкий всхлип не сумела. Она чувствовала себя виноватой и не имеющей права на лишние звуки и движения.

Вот сейчас Ашсаха, потерявшая единственного брата, встанет и свернёт Оле шею. Потому что Хастада больше нет. Некому заступиться. И заслуженно. Наверное, такая смерть будет гуманной и быстрой.

Оля подняла голову и посмотрела на великаншу: та почему-то смотрела вовсе не на свою будущую жертву, а в сторону входа.

Ещё несколько долгих тяжёлых секунд – и входная ширма отодвинулась, а на пороге возник Хастад.

Он прошипел что-то Ашсахе, и та незамедлительно покинула хижину.

Олю затрясло ещё сильнее. Она чувствовала себя предательницей. Вполне закономерно, что Хастад выйдет из себя и накажет её. Или, как сказала Грета, дождётся рождения ребёнка и потом обглодает Олины косточки.

И Оля взвыла от страха и вины.

Великан сел рядом и прикоснулся к Олиному плечу, от чего она замерла в ожидании более резких действий.

Может быть, сейчас он её убьёт?

– Хола, мне нужна твоя помощь, – не очень чётко произнёс он. – Найди иглу, нитки и дезинфектор.

Оля только сейчас осмелилась посмотреть в лицо Хастаду и ужаснулась: щека распорота напрочь, кровь тонкой струйкой стекает с лица на грудь и ниже.

Всё лишнее мгновенно испарилось из головы. Оля бросилась к сумке и достала необходимое.

Хастад лёг на спину и закрыл глаза.

Как только игла была готова шить, Оля засомневалась, сумеет ли наложить швы.

– Это будет больно… Я боюсь сделать хуже.

– Я ничего не почувствую, – по-прежнему не открывая глаз, ответил он.

И Оля приступила к делу. Всего дюжина швов. Самое сложное – проткнуть кожу не слишком глубоко и не слишком далеко от края пореза.

Игла упрямилась, выскальзывая из вспотевших и вымазанных в крови пальцев.

Оля продолжала плакать, но усилием воли заставляла себя шить.

За время операции Хастад не шелохнулся. Можно было подумать, что он потерял сознание или спит.

Кровь остановилась. Шов получился более-менее ровный.

– Как ты? – спросила Оля, убирая влажной салфеткой кровь с его лица и шеи.

– Терпимо, – коротко ответил он.

– Ты его убил, да?

– Убил.

– Хастад, прости, это всё из-за меня… – из её груди вырвался очередной всхлип.

– Хола, перестань, тебе вредно нервничать. У шиху такие обычаи, – сказал великан, садясь рядом с возлюбленной.

– Шиху? – переспросила она.

– Так серые великаны называют себя. Так же, как люди зовут себя людьми, человеками.

– Понятно, – ответила Оля, уже счастливая оттого, что Хастад говорит с ней без единого признака обиды. А ведь он только что чуть не умер из-за её глупости.

Оля сделала попытку обвиться руками вокруг его шеи, но он мягко отстранил её от себя.

– Не надо, я весь в крови и пыли.

Мягкий отказ спровоцировал новый приступ истерики. Рыдания начали душить с такой силой, что Оля не могла нормально дышать и в попытке заглотить побольше воздуха по-рыбьи открывала рот.

– Хола, успокойся, всё уже закончилось. Эй? Чего ты боишься?