Текст книги "От Клеопатры до Карла Маркса. Самые захватывающие истории поражений и побед великих людей"

Лоренцо Великолепный. Блестящий правитель Флоренции

Лоренцо Медичи, Лоренцо Великолепный – правитель Флоренции, человек, прославивший ее в веках. А что мы знаем о нем? Хотя его пример мог бы послужить и к пользе нашего отечества. Римский папа, узнав о его смерти, сказал: «С уходом Лоренцо закончился мир во Флоренции».

Природа по-своему отозвалась на это событие: молния с такой силой ударила в купол церкви Санта Репарата, что обрушилась часть храма. И Никколо Макиавелли, человек строгого ума и не склонный к восторгам, младший современник Лоренцо, написал в своей «Истории Флоренции» (книга переведена на русский язык и прекрасно издана в серии «Памятники исторической мысли» в 1973 году): «Никогда еще не только Флоренция, но и вся Италия не теряла гражданина, столь прославленного своей мудростью и столь горестно оплакиваемого своим Отечеством. И небо дало весьма явные знамения бедствия, вызвав всеобщее изумление и ужас».

И несмотря на такую всеобщую любовь, признание, славу, у Лоренцо всегда были враги. Против него составлялись заговоры, на его жизнь дважды покушались. Это был человек, который вызывал споры, хотя, думается, любая значительная личность не может быть однозначной. К Лоренцо это относится в полной мере. Но для того чтобы это понять, два слова о его времени.

В XV веке большая часть городов-государств Италии в какой-то мере играла в античность, в чем-то реально к ней возвращалась. Эта тяга к античности отразилась прежде всего в устройстве этих вольных городов. Так сложилось, что на протяжении всего Средневековья в Италии не было единого, тем более жесткого правления. Когда-то в советских учебниках истории это рассматривалось как бедствие. Ведь централизованная, мощная власть считалась – да и сегодня считается – высшим благом. Но при ней никогда не бывает такого духовного расцвета, такого взлета культуры, какое было в Италии во времена Античности и в эпоху Возрождения. Тут уж что-нибудь одно.

Трудно сказать почему, но Италия первой в Западной Европе почувствовала приближение Нового времени. Развитие того, что потом назовут капитализмом, здесь началось очень рано. В 1378 году во Флоренции произошел бунт черни – чесальщиков шерсти, которые назывались чомпи. И бунт этот в высшей степени похож на первые выступления рабочего класса, которые произойдут в Европе много позднее. В городах-государствах Италии очень рано произошла дифференциация. Образовалась верхушка – богатая и уже по-своему знатная в городском масштабе, которую стали называть патрициатом. Медичи были финансистами и по праву принадлежали к ней. Сегодня их прозвали бы олигархами. Но ведь и олигархи бывают разные. Та эпоха породила особенных олигархов – банкиров, стремящихся к науке и искусству. Быть интеллектуалом, заботиться о распространении просвещения было среди них модно. По-хорошему модно то, что делали Медичи, то, что делал Лоренцо – открыл университет и библиотеку во Флоренции, школу – в Пизе.

Дед Лоренцо, Козимо Медичи, умер, когда Лоренцо было 16 лет; авторитет и уважение, каким пользовался во Флоренции Козимо, по наследству перешли не его сыну Пьеро, а внуку. Пьеро, как пишут многие историки, был умственно неполноценным, физически больным, в кое-каких изданиях встречается его прозвище – Подагрик. Ничтожный правитель, он не очень долго находился у власти.

После его смерти депутация самых богатых и уважаемых горожан приходит к молодому Лоренцо, ему тогда было 20 лет, и предлагает ему стать первым среди них – приором республики, первым гражданином Флоренции. Они просят его принять на себя ответственность за Флорентийскую республику, позаботиться о том, чтобы в городе-государстве процветали мир и благополучие. Он оправдал их надежды даже более, чем они могли ожидать.

Считается, что к началу своего правления Лоренцо уже имел прозвище Великолепный. Сохранилось даже предание, многое объясняющее в характере этого человека. Будучи подростком, Лоренцо получил в подарок от сицилийской родни лошадь. В ответ он преподнес им нечто более ценное и на вопрос, к чему такой дорогой подарок, отвечал: «На свете нет ничего более достойного, чем превосходить других в щедрости». Это станет девизом всей его жизни. Он не скупился в средствах, поддерживая искусство, науки. И заражал всех своим личным примером.

Микеланджело, создавая гробницу Медичи, передал ощущение силы и величия Лоренцо, не прибегая, как подчеркивают специалисты, к портретному сходству. Лоренцо был внешне не особенно привлекателен и лишен обаяния. Для любого другого это могло стать причиной серьезного психологического дискомфорта. Но только не для Лоренцо. В меру религиозный, он был отличный семьянин (что, однако, не мешало ему увлекаться привлекательными молодыми женщинами), с удовольствием проводил время со своими детьми.

Такой облик правителя как нельзя лучше соответствовал ожиданиям формирующейся буржуазии. С детства Лоренцо страстно увлекался древнегреческим, латынью. В юности его настольной книгой была «Божественная комедия» Данте. Он восхищается Петраркой, подражает ему и поклоняется философии Платона.

Лоренцо говорил, что прибавил к баснословному состоянию деда 660 тысяч золотых флоринов. Однако существует другая версия, правда недоказанная, что на самом деле он много потратил и, может быть, даже почти разорился. Жизнь его гладкой назвать никак нельзя. Не успел он стать первым гражданином республики, как столкнулся с заговором. На глазах Лоренцо был зарезан его собственный брат. Случилось это страшное событие в 1478 году. И за ним стоял папа римский Сикст IV.

Надо сказать, что роль пап в это время в Италии была достаточно мрачной. Получив когда-то в VIII веке от Капетингов государство в центре Италии, они его расширяли, укрепляли, удаляя соперников и стремясь к единовластию. Естественно, в Лоренцо папа Сикст IV увидел конкурента и решил задавить его экономически, прекратив ведение своих финансовых дел в банке Медичи и передав все дела конкурентам Медичи в финансовой области, неким Пацци. Те же в ответ обязались убить Лоренцо.

Местом убийства Лоренцо и его брата Джулиано была избрана церковь. Заговорщики пришли туда с оружием. Знаком к убийству должно было быть причастие. Джулиано убили наповал ударом кинжала в горло. Лоренцо, раненный в плечо, по описаниям свидетелей, не растерялся. На рану он намотал плащ, сделал что-то вроде щита, а здоровой рукой схватил меч и начал обороняться. Тут подоспели друзья, которые его плотно окружили, втолкнули в какое-то внутреннее помещение в церкви и закрыли медную дверь изнутри на засов. Боясь, что кинжал, которым был нанесен удар, отравлен, друзья высосали кровь из его раны и донесли его до дома тесными переулками. Но в это время в город вступили две тысячи наемников, которых наняли Пацци. Казалось бы, страшная резня и гибель Медичи были неминуемы. Но народ, тот самый народ, угнетаемый, темный, переменчивый в своих привязанностях, здесь сказал свое слово. Горожане растерзали большую часть заговорщиков и вступили в бой с наемниками. Те, не ожидая серьезного сопротивления, бежали, и власть Медичи была сохранена.

Итак, Лоренцо чуть не погиб. Один из заговорщиков с несколькими приближенными бежал. И добрался не куда-нибудь, а в Константинополь ко двору султана Магомета II, будучи уверен, что уж там-то скроется. Но у Магомета II к этому моменту были хорошие отношения с Лоренцо: они подписали взаимовыгодный договор, облегчавший торговлю между Флоренцией и Александрией. Султан решил выдать злоумышленника. В цепях его доставили к Лоренцо. Расправа была жестокой: убийца и наемники Пацци были повешены. Но жестокость эту понять можно. На глазах Лоренцо зарезали его любимого брата, он сам чудом уцелел. Лоренцо дожил до 1492 года и многое еще успел сделать для процветания своей родной Флоренции, но папа предал его анафеме…

За что? Не «за что», а «отчего» – от злости. Как пишут многие современники, папа почти сошел с ума от неудачи. В союзе с королем Неаполитанским он объявил войну Флоренции. Все складывалось плохо для Флоренции, ее союзники – осторожные венецианцы не торопились с военной помощью. И тут Лоренцо совершил поступок совершенно поразительный, недооцененный, кстати, современниками. В одиночку он отправился в стан врага – в Неаполь, к королю Фердинанду, чтобы уговорить его заключить мир. Он отправился тайно, никому ничего не говоря, потому что ни друзья, ни окружение его бы не отпустили. Отправился, чтобы стать добровольным заложником. Три месяца Лоренцо пробыл во вражеском Неаполе, рискуя жизнью каждую минуту. Поразительно, но ему удалось найти аргументы и уговорить короля заключить мир. Редкий мир, заключенный в результате уговоров! Его возвращение во Флоренцию было триумфальным. Полициано, великий поэт и лучший друг Лоренцо, не смог пробиться сквозь толпу, чтобы обнять его. По поводу дипломатического триумфа он разразился стихами. Толпа неистовствовала, ликовала, торжествовала. В эту минуту она обожала своего правителя.

Но очень скоро все было забыто. Неблагодарная забывчивость, увы, свойственна людям. В 1481 году на него было совершено еще одно покушение. Однако друзья были бдительны – они все время рядом и все время при оружии.

Чем же запомнилось его правление? Для народа это была бесконечная череда праздников. А что же для интеллектуальной верхушки? Это время кватроченто, вершина кватроченто, высшая точка в культуре Возрождения. В это время во Флоренции при Лоренцо Медичи творили Гирландайо и Боттичелли. Юный Микеланджело, подросток, прожил во дворце правителя два года. Увидев талантливого юношу, Лоренцо ввел его в свой дом и свой круг. Как писали о Лоренцо Медичи современники, каждого, кто отличался талантом и интеллектом, он делал своим домочадцем. И когда Лоренцо умирал в окружении своих родных, за дверью безутешно рыдал юный Микеланджело.

Лоренцо окружали интеллектуалы. Лидером их был Марсилио Фичино, очень видный гуманист, философ, мыслитель. В 1469 году в одном из своих трудов философ назвал Лоренцо Великолепным, Magnifico, и с этой приставкой он навсегда остался в истории. Лоренцо Медичи подарил ему виллу, где можно было спокойно работать. Многие поэты получали от него щедрое вспомоществование, благодаря которому и жили. Гениальному Полициано Лоренцо подарил виллу и в дарственной написал: «Для уединения и досуга».

Лоренцо жил в великолепном окружении и, как мог, опекал своих приближенных. Он восстановил Академию классических наук в Пизе, поддерживал Платоновскую академию и философов круга Фичино.

Страсть вернуть ту непревзойденную в интеллектуальном отношении эпоху, какой была Античность, временами охватывала Европу. Во времена Платона основной формой деятельности Академии были дружеские собрания-пиры-беседы, которые назывались исимпосионы, или симпозиумы, как мы сказали бы сегодня. Платон очень любил эту форму общения, в которой главным было пиршество духа, роскошь человеческого общения. Интеллект должен был кипеть, это была своеобразная религия интеллекта. Платон умер на одном из таких пиров в день своего рождения 7 ноября, в возрасте 81 года.

Интеллектуалы Флоренции чтили этот день рождения-смерти и всегда отмечали его. Они воспевали добродетель великолепия, которую понимали как готовность жертвовать крупные средства на общественные нужды, и превозносили тех, кто траты эти осуществлял. И так получалось, что вкладывать деньги в развитие города, в сооружение прекрасных построек, тратить их на приобретение картин и статуй, помогать художникам, мастерам, интеллектуалам было в ту эпоху делом чести, совести и достоинства. Так было в Античности, к этому стремились во времена итальянского Возрождения.

Возможно, получается слишком идиллическая картина. Лоренцо Великолепный живет в праздности в окружении друзей, занимается философскими рассуждениями и раздает заказы мастерам на создание произведений искусства. Чего стоит знаменитая гробница Медичи, настоящий шедевр! На самом деле все не так. Кстати, надгробия он не заказывал вообще, оно было создано существенно позже.

Он очень много сам писал, был хорошим поэтом. В трудах о литературном творчестве Лоренцо подчеркивается, что если бы не такая величайшая, ослепительная конкуренция его современников, знаменитой триады – Данте, Боккаччо и Петрарки, то, может быть, не затерялось бы его имя среди поэтов этого времени. В юности он увлекался элегическими любовными стихами, откровенно подражая Петрарке, но потом ушел от подражания и в результате оставил большое литературное наследие. Он написал несколько произведений, где пародируется куртуазная любовь. Предметом обожания и восхищения он избирает… пастуха и очень удачно, остроумно моделирует смешные ситуации, в которые он попадает. Тоскана, безусловно, была центром формирования из «воль-гаре» национального языка, и Лоренцо как писатель внес свой вклад в этот процесс.

Интеллектуальные досуги, по мнению флорентийского правителя-философа, не есть праздность, а форма умственного напряжения. Он написал серьезный философский трактат «Сельва любви» о гармонии бытия – неба и земли, дня и ночи, весны и осени. Думаю, Микеланджело читал это произведение. И может быть, его аллегорические фигуры в знаменитой гробнице Медичи, потрясающие своей глубиной и символикой, навеяны трактатом Лоренцо.

Вместе с тем Лоренцо умел управлять, править. Многие исследователи считают, что он держал Флоренцию железной рукой. В годы его правления жалоб на налоговый гнет стало меньше. Но после смерти Лоренцо все рухнет, и рухнет очень быстро, через четыре года, практически мгновенно. И это значит, что многое в устройстве республики держалось на нем. Не желая нарушать обычай, он не вводил во флорентийский Сенат своих людей, зато смело создавал параллельные органы власти. При такой политической системе очень важна фигура самого принцепса. Без личности яркой, талантливой система просто не работает. Без изворотливости, гибкости Лоренцо, его дипломатического таланта, характера, склонного к компромиссам, не было бы, думаю, такого блистательного взлета Флоренции. Но когда эта личность уходит, случается трагедия.

Что осталось после Лоренцо? Еще его дедом, Козимо, во Флоренции была основана библиотека. Но наполнил ее колоссальным богатством именно Лоренцо Медичи (при нем она насчитывала более 10 тысяч томов). Он возрождал бесспорные ценности. Книги, знания, собранные в них, – ценность бесспорная. В Европе это была первая публичная библиотека. По масштабу и ценности собрания она сравнима со знаменитой Александрийской. Эта библиотека работает по сей день, называется она Лауренциана.

Бесценная коллекция искусства, принадлежащая ему и его семье, стали основой выдающейся галереи Уффици. Школа в Пизе благодаря его финансовой помощи превратилась в университет. Это был первый научный центр в Европе, где изучали древнегреческий. У себя во Флоренции он основал университет, в котором собралось множество интеллектуалов, бежавших из Константинополя, ибо в 1453 году столица Византии была захвачена турками. Многим из беглецов он дал работу и возможность преподавать.

Ярчайшая вспышка кватроченто была по всей Италии. Но нигде искусство не находилось под таким заботливым покровительством, как во Флоренции. Лоренцо и в этом следует античному образцу. Человека, которому подражал Лоренцо, звали Меценат. Это был один из друзей Октавиана Августа, принцепса Сената в Древнем Риме, человек, прославивший себя тем, что вкладывал деньги в культуру и помогал людям искусства. Лоренцо, подражая ему, уделял искусству и культуре больше внимания, чем укреплению флорентийского флота, в чем некоторые историки упрекают его и по сей день. Зато в трудах о Флоренции того времени можно найти и такую формулировку: «Не сеньория и не Медичи правили Флоренцией в эти годы. Ею правила культура». Метафора, но она очень точно передает дух того времени. Важно помнить о таких людях и продолжать их великое дело, хорошо понимая, что культура – такая хрупкая вещь, которая разрушается первой в любые революционные, военные эпохи, а восстанавливается с огромным трудом, да и то не всегда.

Очень скоро настанет тяжелое время, и на смену просвещенному, щедрому меценату Лоренцо придет мрачнейшая, страшная фигура Савонаролы. Этот безумец овладеет умами людей и захочет вместо цветка, каким была Флоренция времен Лоренцо, сделать из нее строжайший монастырь. Запереть лучшие умы в нем, уничтожить многие произведения этой эпохи и – самое страшное – заставить художников (и даже постаревшего Боттичелли) в этом участвовать.

Отзыв Макиавелли о Лоренцо нам уже известен. Макиавелли был свидетелем деяний и Савонаролы, и Лоренцо. Он наблюдал за правлением безумного фанатика, которого к власти привела чернь, был свидетелем нескончаемых казней. Он видел и Медичи, которые тратили большие деньги на процветание культуры, науки, образования. Но как только черни не хватает чуть-чуть хлеба или зрелищ, она забывает все былые заслуги своего правителя и приводит к власти кого угодно. Поэтому, кажется, что для понимания Макиавелли важна платоновская мысль о том, что идеальную форму правления можно представить, воплотить же ее, видимо, невозможно. Но надо делать все возможное, чтобы к ней хоть маленькими шажками приближаться.

Игнатий Лойола. Генерал ордена Иисуса

Игнатий Лойола – фигура почти фантастическая. Вокруг него, как вокруг всех ярких людей, созданы многочисленные мифы. Причем совершенно невозможно однозначно оценить эту личность. Но плохо ли это?

Официально он святой, канонизирован в 1622 году. Спаситель истинной веры, создатель отряда «папских янычар». А в некоторых советских книгах по истории ордена иезуитов он представлен как «исчадье феодально-католической реакции».

Он действительно создатель Общества Иисуса, будущего ордена иезуитов. Но он и воин, герой обороны Памплоны, города в испанской Наварре, осажденного французскими войсками. Он же кавалер, любимец дам – и калека, который прошел пешком, хотя у него плохо двигалась одна нога, из Испании в Париж. А еще он визионер, который вводил себя в транс и слышал голоса святых. Мифология доходит до того, что Лойола якобы властвовал над ветром и дождем, болезнями и смертью.

Нельзя ставить знак равенства между Игнатием Лойолой и орденом иезуитов. Сам он вообще свое создание духовно-рыцарского ордена не считал заслугой. Да и дальнейшая судьба этой организации значительно изменила ее характер. С течением времени иезуиты стали все больше заниматься просветительской деятельностью. Их школы и колледжи есть по всему свету, в том числе и в нашей стране. Многие оценивают их педагогическую систему весьма высоко. Но у истоков движения стоял, безусловно, Игнатий Лойола.

Он родился в 1491 году в замке Лойола на севере Испании, в провинции басков. Его имя – Иниго Лопес де Лойола. Происходил он из очень знатного, но обедневшего рода, типичного для Испании этого времени, и был тринадцатым из четырнадцати детей в семье. Следовательно, он не мог рассчитывать ни на какое наследство.

С его детством связано много мифов. Якобы мать предвидела рождение необычного ребенка, Божьего любимца, и сознательно родила его в хлеву, как Мария Иисуса. И якобы, будучи грудным, он лично потребовал, чтобы его назвали Игнатием, от латинского «игнатус» – «простой, скромный».

Есть замечательная статья нашего соотечественника, эмигранта, культуролога П.М. Бицилли «Лойола и Дон Кихот». Он пишет: «Дон Кихот и Игнатий Лойола взаимно дополняют и поясняют друг друга». Что между ними общего? Юношеское увлечение рыцарскими романами, свойственное сословию дворян. Опыт неудачных благодеяний. Например, известно, что в Монсеррате Лойола отдал нищему свою богатую рыцарскую одежду – и вскоре того арестовали по подозрению в краже. Именно так неловко часто получалось и у Дон Кихота.

Их сближает и переход от подвигов описанных к реальным. Лойола много читал о рыцарях (настольная книга – рыцарский роман «Амадис Галльский») – и стал рыцарем.

А позже он был вдохновлен образами святого Доминика и святого Франциска. То есть у обоих – реального человека Игнатия Лойолы и литературного персонажа Дон Кихота – было стремление принимать написанное как истину и подражать ему.

Правда, если Лойола и Дон Кихот, то без великой природной доброты. Их роднят именно черты социального поведения. А это диктовалось свойствами времени.

Будучи весьма знатного происхождения, Лойола юношей начал службу при дворе. Его первая должность – паж, что очень характерно для отпрысков дворянских семейств. Он был в свите католичнейшего короля Фердинанда Арагонского, супруга Изабеллы Кастильской (их брак объединил Испанию).

И даму сердца Лойола, в рыцарских традициях, старался избирать из числа принцесс. Он рано почувствовал себя кем-то значительным. Но будущего своего поприща пока совершенно не представлял.

В молодые годы он был судим в Наварре за некие весьма серьезные преступления. Это может быть и соблазнение замужней дамы, и даже смертоубийство. Таково рыцарское поведение XVI века.

В 1521 году Лойола, уже зрелый человек, – руководитель защиты Памплоны, столицы Наварры, от войска французского короля Франциска I во время франко-испанских пограничных войн. Там, держа на себе всю оборону, он доказал, что умеет воевать и командовать. Но силы были не равны, испанцы обречены на неудачу. Лойола получил тяжелейшее ранение. Ядро разрушило стену, и он попал под обломки. У него были раздроблены обе ноги. Французы, у которых он оказался в плену, за отвагу отпустили его без выкупа: они тоже рыцари…

Он был с почетом отправлен домой, где перенес тяжелейшие операции (надо помнить, каков уровень медицины XVI века). Одна нога срослась совершенно неправильно. И он приказал вновь ее сломать. Это была его воля. Нога все равно срослась очень плохо, вроде бы даже часть кости торчала из колена. После операций Лойоле пришлось год лежать, страдая физически. По одной из версий, он просил принести ему рыцарские романы, но их не оказалось под рукой, и богобоязненная мать дала ему жития святых. И вдруг это чтение его поглотило!

Лойоле было тогда 33 года – возраст Христа. И он абсолютно перестроил свою жизнь. Став инвалидом, он понял, что ни на военном, ни на придворном поприще уже не продвинется. И стал искать нечто иное. По крайней мере, его недоброжелатели подчеркивают именно эту, так сказать прагматическую, причину его преображения. Наверное, она тоже имела некоторое значение, но не была единственной.

В 1522 году он решил сделаться рыцарем и воином Христа, Богоматери и святого Петра. В сущности, он остался верен себе, просто сменил поприще. Влияние духовной литературы плюс физические страдания плюс необычность его страстной натуры, которая ищет себе применение… Все это вместе дало такой эффект.

Лойола отправился в паломничество в монастырь Монсеррат, в сердце Каталонии, недалеко от Барселоны. Там и сейчас хранится чудотворный образ Девы Марии – статуя, по преданию вырезанная из черного дерева лично евангелистом Лукой и принесенная в Испанию святым Петром. Очень необычное изображение: из-за цвета материала Богоматерь Монсерратская выглядит чернокожей. Эта фигура – объект величайшего почитания и в Средние века, и сегодня. Монастырь был основан в XI веке на высоте 725 метров над уровнем моря, на почти отвесном утесе. Сейчас там есть подъемники для туристов. Во времена Лойолы ничего подобного, разумеется, не было. И этот калека вскарабкался на гору!

Именно там Лойола принял окончательное решение служить единственной, высшей Даме сердца – Богоматери. Повесил под ее изображением свое оружие и всецело посвятил себя ей.

Неподалеку, в пещере, он написал свое знаменитое произведение «Exertitia spiritualis» – «Духовные упражнения», руководство по тому, как достигнуть духовного совершенства, приблизиться к божественным мыслям, услышать слово Божье. Эти упражнения чем-то напоминают распространенный сегодня аутотренинг. А один из исследователей назвал методику Лойолы «нравственным гипнозом».

Но этот новый рыцарь Девы Марии не ограничился самосовершенствованием. Он встал на путь создания воинствующей духовной организации. Чтобы найти причины этого решения, надо вспомнить, что это была эпоха мучительного, но блистательного шествия Реформации по Европе.

На протяжении тысячи лет католическая церковь имела почти абсолютную духовную монополию. После крушения Западной Римской империи церковь осталась единственным источником просвещения и культуры. Собор был и школой, и консерваторией, и картинной галереей. Получая постоянные пожертвования от светских правителей, церковь богатела и приобретала власть. Она сделалась единственной властительницей дум и нравственным цензором, все больше и больше влияла на светскую жизнь, конфликтовала с королями и императорами. И вот на пороге Нового времени случился перелом.

Идеологи Реформации: Ян Гус, Мартин Лютер, Жан Кальвин, Ульрих Цвингли – говорят, что между Богом и людьми не нужен такой мощный, богатый, пышный и властный посредник. Достаточно с искренней верой обратиться к Богу, и он тебя услышит. А церковь – просто молельный дом. Это точно соответствует Новому времени, с его расширяющимися горизонтами, с изменившейся экономической и более вольной духовной жизнью. В наступившую эпоху люди вернулись к мысли, что земля – шар, сделали великие открытия в естественных науках; изменилось искусство, перестав служить одной только божественной идее, художники начали черпать вдохновение в подражании античности…

Но после тысячелетнего владычества церковь не собиралась сдаваться. Для папства реформаторы – это кто-то вроде гуннов, против которых надо сомкнуть ряды и с кем следует воевать любыми средствами. Уже скоро, в 1545 году, состоится Тридентский собор, где будет принята программа противостояния духовным варварам. Усиливается существующая с XIII века инквизиция. Тридентский собор даст ей особые наставления. И искания Лойолы вписываются в эту ситуацию, соответствуют оборонительно-наступательной позиции церкви.

У Лойолы случались видения, он слышал голоса Богоматери, Иисуса, святого Петра. Они вдохновили его бороться за распространение истинной католической веры среди мусульман. В 1523 году он отправляется в Святую Землю, в Иерусалим. Это был незаурядный паломник. Он не знал теологии, не владел латынью, не представлял себе, на каких языках говорят неверные, но утверждал, что лично общается с Христом и Девой Марией. Все это очень подозрительно, с точки зрения инквизиции. И церковь не принимает его, а отталкивает как еретика.

Обескураженный, он вернулся в Испанию и занялся изучением богословия. При этом обучал детей философии, толковал слово Божье.

Им заинтересовалась инквизиция. После как минимум двух арестов, когда ему каким-то образом удалось уцелеть, он понял, что надо уходить из Испании, где инквизиция особо свирепствовала, и в 1528 году прибыл пешком в Париж.

Он вообще постоянно истязал свое тело во имя взлета духа: бичевался, совершал, страдая от боли в ногах, огромные пешие переходы. Правда, потом, когда с годами его здоровье сильно пошатнулось, он стал осуждать истязание тела и в ордене этого не насаждал. Говорил, что народу и церкви нужны крепкие, здоровые члены организации.

В Париже Лойола продолжил свое образование, поступил в Коллегию по изучению латыни. В возрасте 37 лет с невероятным трудом добился звания магистра теологии.

Рядом с ним собрался небольшой кружок друзей, последователей. Появились и те, кто готов был на их служение дать какие-то средства.

Сегодня таких людей называют меценатами или спонсорами. Недруги Лойолы говорят, что особенно охотно его финансово поддерживали богатые женщины.

В 1534 году эта так называемая Компания собралась в церкви Святой Марии в Париже. Члены кружка дали клятву идти в Палестину, а также приняли обет целомудрия и бедности. Это были шаги к созданию ордена, до которого оставалось еще шесть лет.

Духовно-рыцарские ордена родились во время Крестовых походов XI–XIII веков для защиты паломников и завоеваний крестоносцев на Востоке. Монахи-воины одинаково истово молились и сражались против неверных, защищая то, что у них отвоевали. Когда же их постепенно изгнали из Палестины, духовно-рыцарские ордена: тамплиеры, доминиканцы, бенедиктинцы и другие – переселились в Европу. Здесь им уже нечего было защищать, и они начали приспосабливаться к новому служению – бороться за чистоту веры и нравов. При этом некоторые из них успешно торговали, стали финансистами, как, например, тамплиеры. Доминиканцы были инквизиторами, францисканцы – врачами.

Лойола, с его огромным честолюбием, не хотел избирать поприще, на котором уже преуспели другие. Компания его друзей собиралась отплыть в Иерусалим для борьбы с неверными. Отъезд не состоялся из-за ситуации на Средиземном море, где шла война между Италией и Турцией. Пока ждали подходящего момента для отправки, на Лойолу снизошло очередное озарение. Он осознал, что в Европе врагов истинной веры не меньше, чем на Востоке. Причем они еще страшнее, потому что, называя себя христианами, отшатнулись от великого здания церкви, от чистоты и красоты католического служения Богу.

Образно говоря, он увидел «гуннов», с которыми отчаянно боролось папство. Обнаружив эту нишу, он отказывается от идеи скромного ухода за больными, проповедей, просвещения. Добивается свидания с папой Павлом III. После долгой беседы папа говорит о нем: «Да это же перст Божий!» И дает добро на создание новой организации.

Надо сказать, что не все кардиналы поддержали эту идею, многие сомневались, помня, что Лойола был в свое время заподозрен в ереси. К тому же он человек с очень светским прошлым, который осмеливается утверждать, что общается непосредственно с небесными силами. А кто же тогда папа? Ведь только он должен напрямую разговаривать с Богом!

Но в ситуации опасности для католической церкви, страха перед тем, что рушится ее монополия, «перст Божий» получает добро. Он лично пишет устав ордена, пишет по-испански, потому что по-латыни, как положено, он написать не в состоянии: слишком труден этот язык, и слишком поздно он начал его изучать. Кто-то из соратников переводит устав на латынь.

В 1540 году папа, с трудом сломив сомнения своего окружения, утверждает устав ордена, а в сущности духовного войска, которое будет биться со всеми отступлениями от идей истинной католической церкви. Позже недруги назовут их «папскими янычарами».

В 1541 году Лойолу избирают генералом Общества Иисуса. Он не сразу согласился, заставил всех несколько раз голосовать за свою кандидатуру. Когда же все-таки был избран, то на несколько дней отправился прислуживать на кухне, для того чтобы отдать должное самоуничижению.