Текст книги "От Клеопатры до Карла Маркса. Самые захватывающие истории поражений и побед великих людей"

Новое время

Королева Виктория. Символ на троне

В этой главе речь пойдет о королеве Виктории, чьим именем в Англии называют почти весь XIX век. Не так много венценосных монархов дали свое имя целой эпохе. В России это, конечно, Петровская эпоха. Но что же означает термин «викторианство»? Если ответить коротко, это – устойчивость, порядочность, процветание и стабильность. Именно в правление Виктории монархия в Англии из политического института превращается в институт моральный.

Чем же уникальна эта женщина? Она правила 64 года, уже само это время хронологически составляет целую эпоху и умерла в самом начале нового столетия – в январе 1901 года. После ее кончины сразу стали говорить: «Это знак ухода XIX века». При ней Англия – это огромная империя, кузница мира, одна из первых мировых держав. Королева окружила себя крупными государственными деятелями и работала в диалоге с ними. И неважно, что часто спорила, не соглашалась, даже повышала голос – она никогда из-за разногласий не изгоняла своих приближенных. Среди них был Пальмерстон, по поводу которого она говорила: «Ах, никакие мои протесты не действуют на лорда Пальмерстона!» Да, он был сам по себе, и она это хорошо понимала. До него – Мельбурн, тоже мудрый человек, толковый государственный деятель, который твердил ей одно и то же: «Будьте хорошей королевой», вкладывая каждый раз в эти слова разный смысл, и она старалась его слушаться. Знаменитый Дизраэли – интереснейшая, яркая личность. Он писал: «Каждый любит лесть. И когда вы приходите к Ее Величеству Виктории, вы должны поражать лестью». Отношения с каждым из них складывались по-разному, то гладко, то драматично, иногда она мучительно превозмогала себя, иногда выходила из терпения. Но Виктория сумела все-таки пройти через все рифы амбиций и пристрастий, неприязни и лести, честолюбий, зависти и откровенного недоброжелательства, пройти и уцелеть. Надо сказать хотя бы два слова о предыстории ее правления, о времени, предшествовавшем появлению нашей героини, которая родилась в 1819 году и в возрасте 18 лет стала королевой Англии.

Со средневековой монархией в Англии расправились в XVII веке во время Английской буржуазной революции. В 1649 году казнили короля Карла I Стюарта. С одной из великих династий, несущих в себе наследие Средневековья, было покончено. Правда, был короткий период Реставрации в 1660–1688 годах, когда после смерти Кромвеля Стюартов призвали обратно, поскольку англичанам очень трудно даются кардинальные перемены, радикальных политических разрушений они не любят. В средневековом прошлом английской монархии и в истории революции было много крови, много жестокостей, и англичанам хотелось более мирного перехода к политической системе Нового времени. И в 1688 году произошла «Славная революция», во время которой низложили совершенно непригодного к правлению, бездарного Якова II Стюарта. Низложили почти элегантно, без крови и потрясений. Последнего Стюарта попросту выдворили из страны. Он был принят во Франции, где тихо закончил свои дни.

Неким переходным этапом в установлении новой политической системы было призвание в Англию в 1688 году Вильгельма III Оранского – мужа дочери Карла II из династии Стюартов Марии. Кто он такой, этот Вильгельм? Он происходит из знаменитой Оранской династии. Один из ее представителей, тоже Вильгельм, лет двадцать назад возглавлял освободительную войну Нидерландов за независимость и занимал должность штатгальтера Голландии. Голландия первой стала республикой, хотя и компромиссной. При главенстве республиканских институтов сохранялась преемственность монархической власти. И штатгальтер был ее символом. Интуитивно англичане уже искали то, что они потом нашли в Виктории. Постепенно приходило понимание, что власть не от бога, как утверждало Средневековье, а от народа, волю которого выражал парламент. Это важнейшая идея оформилась не сразу. Однако, по существу, переворот 1688–1689 годов, низложение Карла II по решению парламента и принятие «Билля о правах» утвердили в Англии конституционную монархию.

И еще раз сменилась династия. В 1714 году на английский престол был приглашен из Германии дальний родственник правящей династии Георг I Ганноверский. Но это был очень неудачный опыт. При дворе устанавливаются какие-то дикие нравы. Члены королевского семейства и их приближенные без зазрения совести тратят бешеные деньги, окружают себя средневековой пышностью. Людей подбирают по старому, испытанному принципу – «нравится – не нравится», «родственник – не родственник». Между тем наступает другой век – век техники, паровозов, металлургии. Англии нужны профессионалы, которые понимали бы, как управлять в новой ситуации. А вместо этого правители пытаются вернуть абсолютизм, впадают в разврат, их двор превращается в настоящий вертеп. Среди королевских отпрысков много слабоумных. Таково печальное следствие кровосмешения (браков между близкими родственниками).

Разложение и упадок верхов вызывает у народа озлобление, недовольство и протесты. Окончательный кризис наступает при Георге III (1738–1820). Этот правитель Англии реально впал в безумие – он был человеком душевнобольным. У него было полным-полно детей – 7 сыновей, 6 дочерей, но ни одного реального наследника. Его старший сын, который был при нем регентом, здоровьем не блистал и был слишком стар. Два следующих сына немолоды, сожительствуют с артистками оперетты, что всегда вызывает осуждение, но главное – детей у них нет. А дочери – некоторые остались старыми девами, другие вышли замуж, но их дети умерли во младенчестве – опять явный кризис монархии. И тогда создается план рождения королевы Виктории.

Да! Она была рождена по плану! Один из сыновей Георга, 50-летний герцог Кентский, относительно крепкий мужчина, решает бросить свой развратный образ жизни, вступить в законный брак с принцессой, дочерью герцога Сакс-Кобургского и зачать ребенка. Все это очень провинциально, но монархично!

Все именно так и произошло. Родилась дочь, крепкая нормальная девочка. Это и была будущая королева Виктория. Отец умер, когда ей было 8 месяцев. Ее мать, принцесса Шарлотта, не имела достаточных средств к существованию. И это понятно – она из глубокой германской провинции. Зато Виктория была единственной реальной наследницей английской короны.

Ее крестили. Ее первый крестный – принц-регент, старший сын безумного Георга III, будущий Вильгельм IV. И второй – российский император Александр I, который лично на крестинах не присутствовал. Ей дали замечательное имя – Джорджина Шарлотта Августа Александрина Виктория. Александрина – в честь Александра, Виктория – в честь матери. За ней закрепилось это последнее имя – Виктория.

Виктория стала надеждой престола. Но узнала об этом только в 11-летнем возрасте. Правил тогда ее крестный, Вильгельм IV. Когда ей сказали, что она, видимо, будет королевой, Виктория воскликнула: «Я буду хорошей». И эта реплика очень метко характеризует ее. Всю свою жизнь она пыталась свое обещание выполнить и слушалась наставников, которые учили ее быть хорошей.

Она старается быть хорошей уже на коронации. Как происходило это событие, подробно описано в источниках. Поскольку за последнее время английская монархия «сбилась с пути» и утратила прежние традиции, создававшие красоту и величие ее образа, коронацию толком организовать не сумели. Действующие лица путали слова, фигуры, последовательность своих выступлений. В Вестминстерском аббатстве, совершенно выдающемся месте, где погребены Вильгельм Завоеватель, Мария Тюдор, Елизавета I, а также великие ученые Исаак Ньютон, Чарлз Дарвин, коронация сбивается, а юная Виктория каждую минуту спрашивает: «Умоляю, скажите мне, что я должна делать?» Кольцо, которое стал надевать ей духовный отец, оказалось мало, то есть все шло вкривь и вкось. Но все-таки Викторию короновали. Ей 18 лет.

С первого момента ей понадобились советники. Ей нужна была опора, и, конечно, она намерена была вступить в брак. Она желала обрести стиль жизни и правления, отличающий ее от предшественников. От былого разврата она отсекает двор очень решительно и сразу – слишком она сама не подходит для прежней жизни, она явно другая. Но одной со всем этим не справиться. На кого-то надо опереться, чтобы стать тем самым эталоном, которого жаждут англичане. Ей предстояло не упразднить монархию совсем, но покончить со средневековой монархией. То, чего, между прочим, в это время в России не произошло. В России царь – это бог. Придворные Николая I пишут о нем: «Это наш живой бог», «это божество», «Их Величество увидеть – это великое счастье», «Он на меня взглянул». Такая монархия англичанам уже не нужна. Такой они отрубили голову. А какая нужна, никто точно не знает.

Виктория оказалась весьма ординарной личностью. Что это значит? У нее мещанский вкус. Юная королева любила оперетту, немножко рисовала, совсем немного читала. Всего понемножку. Желая казаться неординарной, Виктория написала книжку, это было что-то вроде записок домашней хозяйки. И она была такой простодушной, что подарила свое «произведение» Чарлзу Диккенсу. В общем, личность средняя, банальная, обычная. Но далеко не во всем. Об этом мы еще будем говорить. Однако самое главное – оказалось, что именно такая королева и нужна была королевству после всего того, что оно пережило.

Набиравшая силу буржуазия и англиканская церковь ратовали о возрождении семейных ценностей. После поры разврата в королевской семье должны были вновь утвердиться отношения чистые, строгие и благородные. И Виктория словно была создана для этого. Она настроена на замужество. Между прочим, среди возможных женихов был сын Николая I, будущий Александр II. Он посетил Англию, и есть данные, что между молодыми людьми возникла взаимная симпатия, о чем Александр сообщил отцу, Николаю I. Ответ был абсолютно в духе той солдафонской эпохи, которая господствовала в России. Николай писал: «Россия нуждается в будущем царе, а не в муже английской королевы». И все. На этом все симпатии и, возможно, вспыхнувшие надежды молодых людей были уничтожены.

А Виктории подобрали другого жениха. За это взялся ее любимый дядя Леопольд, который к тому времени стал королем Бельгии. Явно с матримониальными планами он прислал в Англию своего племянника, принца Альберта Сакс-Кобургского, все из того же медвежьего угла Германии. Ему 22 года, Виктории 20. Ни знатным происхождением, ни богатством он похвастаться не может, но красив, благороден, манеры изысканные. Что еще нужно молодой девушке? Он был тот, кого она мысленно ждала. Виктория влюбилась в него мгновенно и очень достойным образом сама сделала ему предложение. Когда он дал согласие, она опять на редкость простодушно воскликнула: «Какое счастье, как я безмерно счастлива, благодарю тебя, мой любимый, обожаемый!» И никогда – а они прожили вместе 20 лет – из этого образа обожающей мужа жены она не выходила. Даже самые злые языки не могли придумать про нее ничего дурного. Отвечал ли он ей взаимностью? От их брака родилось девять детей. Возможно, это и есть ответ.

Ее чувство не знало границ. И в любви она была неординарна. Это был ее талант – любить, забывая себя, и постоянно, в самых разных обстоятельствах, думать и заботиться о любимом. Придворные, пародируя королеву, часто повторяли ее слова: «Мы и наш возлюбленный Альберт». Она боролась с парламентом, добиваясь для Альберта статуса принца-консорта. Боролась и победила. И все во имя любви. Что ей войны? Была Крымская война, была Англо-бурская. Но войны – не ее прерогатива, она занималась благотворительностью. Но если дело касалось Альберта, тогда ее интересовало буквально все. И оказывалось, что она отлично разбирается в ситуации и проявляет недюжинные способности в решении тех или иных вопросов.

Итак, в их семье девять детей, со временем 40 внуков. Эталонный брак. Забот хватает, тем более что один мальчик был болен гемофилией. Этот сын Виктории прожил сравнительно долго, до 29 лет, но она сильно горевала по поводу его болезни, часто впадала в отчаяние, с ней случались истерики, она замыкалась, уходила от всех, рыдала сутками, ее приводили в чувство – и все из-за болезни этого ребенка.

Королевская семья выглядела такой, какой хотела ее видеть Англия. Более того, кажется, что именно любовь королевы к мужу, ее верность, преданность, чистота, ее забота о детях, постоянное о них беспокойство – вот именно эти, не обязательно королевские черты и сделали ее любимицей нации, и в некотором смысле эталоном королевы. И тем не менее время от времени англичане проявляли недовольство монархией. Почему?

Не все в Англии остались монархистами. Была большая категория людей – не будем забывать, это период интенсивного развития промышленности, – неизбежно живущих бедно и активно недовольных своим положением. Ширилось рабочее чартистское движение, которое того и гляди могло перерасти снова в революцию. Представители монаршего дома разъезжают в золоченых каретах, а вокруг полно нищих и голодных. Так думали многие, недовольных хватало. Семь раз королеву пытались убить. Организаторам и участникам покушений иногда выносили смертные приговоры – Виктория всегда заменяла их на пожизненные заключения. Однако любопытно, что после каждого покушения наблюдалась вспышка безумной народной любви к королеве и принцу-консорту.

Принц Альберт отличился только однажды: в 1851 году по его инициативе в Англии состоялась Всемирная промышленная выставка, восславившая достижения Англии, ее передовую роль в производстве промышленных товаров. Выставка очень всех привлекала и нравилась, особенно красотой, богатством оформления, приподнятой, оживленной атмосферой. А в целом принц-консорт всегда был в тени, и, кажется, это плохо на нем сказывалось. Появившись в Англии 22-летним красавцем, к 40 годам Альберт выглядел на все 60, о чем вокруг много говорили. У Альберта, видимо, были какие-то серьезные заболевания, он быстро одряхлел и уж счастливым никак не казался. Но время от времени королева Виктория и принц-консорт Альберт проезжали по улицам Лондона, демонстрируя счастливое супружество.

Виктория устроила настоящее шоу из счастливого выздоровления своего сына. Заболев брюшным тифом, он находился между жизнью и смертью. Нация знала об этом, все волновались, потому что наследование – одно из самых важных событий в истории страны. И когда юноша выздоровел, Виктория выехала с ним на улицы Лондона. Выражая свою безмерную радость, она высоко поднимала его руку и целовала ее. Народ рыдал от умиления. Она умела вызвать умиление, превращая монархию в красивый и добрый символ.

Альберт умер рано, в 1861 году. Резко, сразу он очень сдал и стал угасать. Появились версии по поводу его смерти. Одни считали, что у него был тиф, другие – что виной тому вода, которая в Лондоне была очень плохой. Так или иначе, но Альберт умер. И Виктория занялась увековечиванием его памяти. Восемь лет строился мемориал, наконец, в 1876 году он был открыт. Его высота – 55 метров, четырехметровая фигура принца-консорта окружена 169 фигурами ученых, композиторов, артистов, поэтов, к которым Альберт, честно говоря, имел весьма отдаленное отношение. И сразу – народный приговор: «Великий мемориал невеликому человеку». И все равно симпатия к ней не ослабевает – симпатия к женщине, которая любит и скорбит.

После смерти супруга королева на несколько лет отошла от дел. И тогда даже парламент выразил недовольство таким долгим ее отсутствием. Пять лет не было тронной речи. Два года Виктория вообще не видела людей. Я смотрю на иконографию той эпохи – появилась уже фотография – и вижу: бюст Альберта, она стоит рядом в явно театральной позе, закатив глаза. Вот она рыдающая, вот она скорбящая! Другая фотография: она сидит в кресле, в руках ее – портрет Альберта. В этом есть что-то мещанское и несколько наивное. И тем не менее это могло нравиться и умилять, не появись рядом с ней другой человек, совсем неподходящий для королевского дома. У Виктории возникла привязанность к слуге – Джону Брауну, шотландцу, совсем простому мужику, конюху. Потом с ее помощью он стал кем-то наподобие дворецкого. Носил исключительно шотландскую юбку – ей это очень нравилось. Простой, грубый, хамоватый, на глазах у всех при дворе он становился все более наглым. Его стали бояться. А королева вместо того, чтобы его одернуть, вдруг полюбила, после своей скорби, шотландские балы, где могла всю ночь плясать под волынки.

Неожиданно, вдруг она собралась и поехала в Шотландию, взяв с собой этого Джона Брауна. И по этому поводу написала книжку «О нашем путешествии по Шотландии». Слухи ходили разные. Многие не видели в этом ничего удивительного – одинокая вдова нашла свое утешение в объятиях этого мужлана. Некоторые предполагали, что Джон Браун – экстрасенс, как мы бы сказали сейчас, что-то наподобие Распутина. В Англии в это время многие увлекались паранормальными явлениями и спиритизмом. Вот и пошли разговоры, что Джон Браун приходит в покои королевы и проводит там много времени, потому что вызывает дух принца Альберта.

Никто никогда уже не скажет, какая версия истинна. Но ни одна из них не погубила моральный авторитет королевы Виктории. Она ходила в черном, вела себя скромно, хотя вдруг в 1870-е годы заявила: «Хочу быть императрицей». Что за каприз? А дело в том, что супруг ее старшей обожаемой дочери Вики, Фридрих, был наследником императора Германии Вильгельма. Как же так? Дочь станет императрицей, «а я всего-навсего королева»? И что же? Нация и парламент пошли ей навстречу, потому что это совпадало с интересами Англии. Ее объявили «императрицей Индии». И сделал это хитроумнейший Дизраэли. Как удалось ему всех убедить, уговорить – это разговор особый, потому что «императрица Индии» – есть в этом что-то смешное и несерьезное. Но дело было сделано. И английская королева Виктория добавляет себе новый титул.

Интересная тема – Виктория и Россия. Несмотря на то что формально ее крестным был российский император Александр I, она не симпатизировала России. Карл Маркс писал (и он не ошибся), что весь XIX век – а это и есть время правления Виктории – прошел под знаком русско-английских противоречий. А почему? Что Англии Россия?

Интересный момент. В гостях у Виктории побывал император Николай I и страшно ей не понравился. Во-первых, на взгляд строгого английского двора, он приехал слишком внезапно. Королева даже не успела решить, принимает ли его, а он уж тут как тут. И когда она очень мягко сказала: «Как жаль, что ваш визит такой стремительный, мы не вполне приготовили покои для вас…», он буквально брякнул в ответ: «Выдайте мне клок соломы, я на нем и буду спать». Его слова ошеломили присутствующих, все онемели. Странное у нее было отношение к Николаю I – мужчина он видный, крупный (а она имела слабость именно к таким мужчинам), но клок соломы чем-то пугал, вероятно, она никак не могла забыть странные слова русского царя.

После убийства Александра II, которого королева Виктория когда-то в юности видела, она написала в 1881 году в письме к дочери: «Состояние России настолько плохое, настолько прогнившее, что в любой момент может случиться что-то страшное». Удивительно, как она была права! И эта интуиция, безусловно, выдает в ней накопившийся за долгие годы политический опыт. Что касается личной антипатии к Николаю I, думаю, как ни странно, в этом чувстве была некоторая доля зависти: русский царь олицетворял ту монархию, абсолютную, полную, которой английскую королеву лишили. Там царь – это бог. А она, хотя и называлась «императрицей Индии», бесконечно далека от абсолютной власти. Виктория хорошо понимала, что английский король лишь правит от имени бога. В сущности, он вообще не правит, им управляет парламент и платит ему жалованье. И для того чтобы укрепить в себе убеждение, что английская монархия верна и справедлива, ей, наверное, нужен был этот «обратный», негативный пример России. Возможно, Николай I олицетворял для нее образ русской абсолютной монархии, которая лишь совсем недавно отменила рабство. Но где царь – это бог.

Хотела ли Виктория, образно говоря, быть богиней? На эту мысль наводят ее симпатии к Индии. Когда она добилась статуса «императрицы Индии», при английском дворе появилось много индийских слуг, предметов роскоши и украшений из этой страны. Королева стала изучать хинди, хотя отнюдь не отличалась способностью к языкам. Да и возраст был уже солидный. Она сама писала: «Я изучила несколько слов на хинди». Вдруг ей понравился некий господин Мунши, который всегда носил классический индийский костюм и роскошные тюрбаны. К тюрбанам королева была неравнодушна и их расцветку подбирала ему сама. Чтобы увековечить экзотическую красоту индийца, она заказала его громадный портрет. Одним словом, чудачества, которые с людьми случаются, особенно к старости, не миновали и королеву.

Но ей теперь прощали все. После того как в стране утвердились стабильность и порядок, все остальное казалось мелочью. Какая в том беда, что королева не любит электричество, и потому Англия до сих пор освещена электрическими лампами, а дворцы – свечами. Это даже мило. Ну и пусть документы парламента отпечатываются на пишущей машинке «Ундервуд», а для прочтения их королевой переписываются от руки ее фрейлинами или дочерями. Королева так хочет, ей не с руки читать машинописный текст. Зато она умеет хранить английские ценности! Пусть будут маленькие капризы, зато без переворотов, революций, срывов и потрясений – именно так, наверное, рассуждали при дворе. Призрак чартистского движения, недовольств рабочих, бурлящая Ирландия – вот то, чего боялись в Англии. Этого же боялась и королева. Ирландию она не любила откровенно – это опять правильно, по-английски. «А ирландцы – все революционеры, не люблю», – говорила она, и это импонировало нации. Конечно, время от времени раздавались голоса: «Многовато уходит денег на содержание королевского семейства». Действительно, всех ее многочисленных детей надо было выдать замуж или женить, значит, парламент должен выдать приданое. Нескончаемые визиты, приемы – это тоже расходы. Но, кроме того, стареющую Викторию вдруг потянуло к роскоши. Она принимает персидского пашу в роскошнейшем туалете, усыпанном драгоценными камнями. На ней – бриллианты из Индии и из древних сокровищниц Англии. Потом она горделиво запишет (она очень любила дневники): «Я рада, что выглядела даже роскошнее этого гордого перса».

Виктория устроила некое шоу, как это ни грешно звучит, даже из своей кончины. В свои 82 года она уже не могла самостоятельно передвигаться, пользовалась инвалидной коляской. И вот, чувствуя приближение смерти, она оставила подробнейшие распоряжения о своих похоронах, которые были свято выполнены. Но какие это были распоряжения! В гроб положить ночную сорочку принца Альберта, ее любимые кольца, цепочки и украшения – не самые роскошные, но именно любимые. Обручальное кольцо, фотографии, связанные с Альбертом. А в левую руку вложить фотографию Джона Брауна и локон его волос…

Склонные серьезно относиться к смерти англичане выполнили последнюю волю королевы. Хотя участие в подобном шоу вызвало у многих шок, но к старой женщине уже удобно было относиться как к чудачке. Ведь с ней уходил целый век, и благодаря ее стараниям – век спокойный. Лучше всего, на мой взгляд, о сути перерождения монархии и превращении ее в символ сказал Джордж Оруэлл в 40-х годах XX века. Он написал: «Люди теперь не могут обходиться без барабанов, флагов, парадов. И лучше, если они будут боготворить кого-то, не имеющего реальной власти. В Англии же реальная власть у джентльменов в котелках, а в золоченой карете, символизирующей величие, восседает другая персона. И пока сохраняется такое положение, появление Гитлера или Сталина в Англии исключено».

С ее смертью уходила эпоха. За время ее правления Англия стала мировой державой, владычицей морей. И в промышленном отношении, несмотря на личную нелюбовь королевы к электричеству, Англия развивалась быстрыми темпами. Виктория ничему не мешала, стараясь помочь там, где это было нужно. Редкое качество для персоны столь высокого ранга! Она окружала себя людьми выдающимися, самостоятельными, дальновидными, подчас великими. И с Дизраэли, и с Гладстоном, и с Пальмерстоном она ссорилась и спорила, но никогда не строила им козни, потому что прекрасно понимала, что без них Англия не будет той страной, какой она хотела ее видеть. Политика, которую она вела – (а казалось, ничем особенным она не занимается!) – была на редкость разумной и главное – единственно правильной для Англии того времени. Подлинным символом английскую монархию сделала именно королева Виктория. И сделала это всей своей долгой жизнью.