Текст книги "Гобелен с пастушкой Катей. Книга 8. Потерянная заря"

Не долго думая, я кликнула увиденное и обнаружила целое направление в интересующем предмете, причем новейшее и экспериментальное до жути, сопутствующие картинки могли соперничать с любым фильмом ужасов. Я пренебрегла чувствами и углубилась в теорию, она ужаснула не менее картинок, не буду никого пугать, но посреди страшилок забрезжил мерцающий огонек надежды. Возможно, что призрачной.

Тексты были в основном английские, география предлагалась обширная, но неровная, там числились Бомбей и Будапешт, но ни одной солидной страны, включая Швейцарию, несмотря на соответствующий флаг. Я продолжала читать и рыться, в голове образовалась воронка из надежд и опасений, я послушно посмотрела рекламный ролик, где тетенька смачно надкусывала яблоко через неделю после ускоренной имплантации, и почти смирилась с мыслью, что это, пожалуй, обман, такого в природе не бывает.

Далее, почти без души и сердца я продолжила просмотр, пока почти нечаянно не перескочила в Рунет и не узрела внятный сайт на родном языке, где условия были объяснены вполне доступно, и результат гарантирован на 90 %. Как было доходчиво сказано в «Мастере», сунул руку в бельевую корзину – а там лотерейный билет, купил накануне и забыл. Что-то в подобном роде, в особенности запомнилась корзина. Но это отнюдь не всё, что оттуда извлеклось.

При изучении сайта клиник «ИКСадента» в одном из московских отделений я узрела портретную галерею, составленную из достойных эскулапов, и что бы вы думали? Один из заглавных портретов не показал ничего особенного визуально, но подпись под ним сразила наповал. Да, явилась та финская фамилия с именем, которые обильно упоминались в прочитанном медицинском триллере. С картинки на меня смотрел тот самый Келью (Янович) Кабитаска.

С ним я в отдаленные времена советовалась по надуманной проблеме, в целях выяснить, как он соотносится с героем старинного романа и автором повести, каковую я осваивала буквально накануне. И чей паспорт едва не был похищен в крайне идиотских намерениях, о том гласила повесть без названия. Как хотите, но таких совпадений не бывает… Хотя позже я осознала, что если доктор Кабитаска и впрямь стал хорошим врачом, то вовсе не диво, что я на него наткнулась, пока просеивала клиники сквозь мелкое сито.

Однако в тот миг поняла, что явилась подсказка, как положено в мифических сочинениях и компьютерных квестах. Что было подсказано конкретно – не вполне ясно, но стало понятно, куда и зачем пойти. А что следовало искать, выяснится на месте, когда там окажусь.

Буквально на том же месте, не сходя с дивана в гостиной супругов Бобровых, я освоила сайт «ИКСадента» по новой, теперь предметно, взялась за стационарный телефон и записала себя на прием к доктору Кабитаске для первичной консультации. Через две недели, раньше не получалось.

Затем с помощью планшета заказала билет SWISSом в Москву, дата оставалась открытой изначально, после чего открыла почту и стала сочинять письмо кузине на её смартфон. Звонить я особо не стремилась, слишком много пришлось бы разъяснять, письмо было удобнее, тем более, что послание, пришедшее на небольшой экран мелким шрифтом, кузина будет читать без подробностей. Я понадеялась, что при таких условиях бедняжка не станет вникать, а главное, не найдет аргументов для спора и обид по части гостеприимства и щедрой бесплатной помощи.

После тяжких редакторских трудов текст сочинился и отправился к Ирочке в таком виде. «Моя дорогая змейка! У меня всё внезапно поменялось, нашла себе новый вариант, экспериментальнее и много дешевле, но в Москве. Отбываю 15-того, обещали голливудскую улыбку через две недели, «женевская» не получилась. Если они будут справляться, скажи, что тебя что-то не устроило (на усмотрение) и – привет горячий. Думаю, так будет лучше.

Можно также советоваться по телефону, до 15-того я у тебя. Полагаю, что с розами за эти дни ничего не случится, я занималась, и они процветают. Прикрепляю свежее балконное фото, сейчас допишу и исполню. Сергей забегал в Женеву, мы пили кофе у вокзала, передавал вам с Борисом приветы. Да, и возьмите на мою долю открыток с замками. Мои любимцы – Шамбор и Шоненсё, если ты не забыла. Также, если получится, возьми гобелен с Дианой де Пуатье, они водятся в районе Шоненсё, что понятно, поскольку её вотчина. Если уже проехали, то не волнуйся, не последний раз. Крепко целую и обнимаю. Твоя рептилия Катя».

Когда послание помчалось на волнах электронного эфира в сторону Ирочки, я перечла в разделе «отправленное», убедилась, что фото с розами не отстало, и осталась довольна содеянным. Любимые замки наряду с Дианой де Пуатье были задействованы для отвлечения внимания, чтобы остальная информация проскользнула и канула. Упоминание Сергея с визитом преследовало ту же цель, но в другом ключе. Чтобы Ирке стало неловко за недопущение неповинного Серёжу в их пустую квартиру. Может статься, что в будущем она снимет запреты. А в целом, чтобы она не думала лишнего, почему рептилия Катя отказалась от «женевской улыбки» и не догадалась, какого размера случился форс-мажор. Я старалась беречь душевный покой любимой змейки Ирочки, сколько позволяли возможности.

И к вечеру была вознаграждена. Ирочка вышла на связь довольно поздно, сообщила, что отправление получено, сейчас она закрылась в санузле гостиничного номера и приносит благодарность за догадливость. Борька, как оказалось, просто рвал и метал, когда узнал о наших затеях, стыдил Ирочку за неправомерное использование казенных средств, пенял, что она вовлекла Катю в дурное предприятие, и требовал прекратить немедленно.

Бедняжка сломала голову, как сообщить такие новости, но не преуспела, совесть ей не позволяла, а Борис настаивал, просто ужас какой-то! Но тут милая змейка сама решила и сделала, ну как не поверить в телепатию? Розы на балконе её обрадовали, да и Бог с ними, пусть хоть сгорят синим огнем, они купят новые, большое дело. Кстати, зря Серёжу не пригласила, она ничего не имеет против, вы сами это придумали, а она ни сном ни духом, честное пионерское слово.

Борис передает привет, додумался, с кем она в ванной говорит, письмо тоже прочитал днем, она его бросила открытым, только погасшим, вот идиотка! Но вышло к лучшему, теперь в семье начнется мирная жизнь. И по замкам будут ездить, как люди, а не цапаться каждые полчаса. За это тоже спасибо, рептильная змейка!

На отвергнутую клинику «с именем розы» Ирка советовала «плюнуть с прибором», она потом дознается, чем они провинились, я её отговорила. Далее отбой связи с многочисленными приветами и поцелуями.

Так у нас наступил «мир на земле и в человецах благоволенье». Я была собой довольна до самого отлета, ходила по Женеве, сомкнув губы, и объяснялась в торговых точках авторитарно, милым девушкам ничего не оставалось, как улыбаться в рамках профессии. Но если бы я ответила тем же, то, боюсь бедняжки смутились бы, поэтому я их щадила, сколько могла.

И надо же, представить себе невозможно, но я почти забыла грустную причину своего неадекватного поведения, не скажу, чтобы успела привыкнуть, но воспринимала происходящее в ироническом ключе, наверное, в надежде на скорое избавление.

Три недели пролетели в разных хлопотах, как один длинный день, и в назначенный час я добралась до промышленной зоны на дальней окраине Москвы. По указанному адресу нашлось обшарпанное строение индустриального плана, внутрь пришлось проникать, минуя проходную, где я назвала клинику и была пропущена.

А как вышла во двор, то едва не повернула обратно, поскольку очутилась на территории, покрытой реальными руинами, отчетливо возникло ощущение постапокалипсиса из фантастического фильма средней руки. Правда, довольно скоро, вертя головой в состоянии очумения, я обнаружила в отдалении небольшое ухоженное строение из двух зданий, наскоро слепленных между собой. Вокруг среди мусора и балок стояли рядами различные иномарки, но все, как на подбор оказались узнаваемых брендов.

Я машинально двинулась к источнику порядка внутри хаоса, по дороге пришло успокоение наряду с догадкой, что автопарк заполнен машинами врачей, также не исключались экипажи пациентов с крепкими нервами.

Внутри строение внушило надежды скромным, но интересным дизайном, по стенам и лестницам были развешаны яркие и подробные фото картинки из жизни земноводных и рептилий. Наглядные пособия показались близкими по духу и отчасти фамильными, мы с кузиной всю жизнь именовали друг дружку змейками и прочими схожими именами, вот куда бы её отправить для ознакомления!

Во всем остальном клиника оставляла приятное впечатление эффективной ухоженности без особых претензий, меня всё устроило вплоть до приглашения в кабинет, где обитал доктор Кабитаска. Далее события развивались стремительно во всех мыслимых планах.

– Здравствуйте, проходите, садитесь, – сказал доктор гулким басом, отославшим меня прямиком в ранее упомянутый медицинский триллер.

Сам он сидел за монитором, куда вывелась устрашающая картинка моей пострадавшей челюсти, снятая рентгеновским способом за пять минут до того. Таков был бонус для первичных клиентов наряду с бесплатностью консультации. Доктор Кабитаска сидел вполоборота, я уловила изрядные размеры фигуры, светлые волосы до плеч и рыжеватый моржовый ус. Остальные подробности докторского облика были обращены к монитору и моей челюсти в нём.

Однако с меня хватило информации второго плана. Ею стали голос с интонацией, они вместе безошибочно обозначили, что знакомы и даже узнаваемы. Тут же возникло опасение, что ответные речи выдадут меня с головой, тем самым осложнят ситуацию, чего отнюдь не хотелось, хватало и первичных проблем.

– Теперь рассказывайте, на что жалуетесь и чего хотите, – благожелательно резюмировал доктор Кабитаска, оторвавшись от жуткого зрелища на мониторе.

– Как видите, – начала я осторожно, почти не размыкая губ, как бы из ложной стеснительности, на самом деле для изменения звука. – Лечилась в Швейцарии. Удалили верх начисто, обещали отреставрировать, потом передумали и предложили вставную челюсть на полтора года, пока не сделают классическую имплантацию.

– Молодцы, – согласился доктор. – Рвут подметки на ходу. И вы к нам пришли?

Доктор повернулся ко мне анфас в ожидании ответа, вопрос он задал просто отличный. У доктора оказались на месте оба рыжеватых уса, черты лица мягко круглились до полной расплывчатости, но глаза, в обрамлении белесых бровей и ресниц были полны внимания, невзирая на леденцовую голубизну.

– Я подумала, что вы захотите реабилитировать честь нации, – сообщила я, слегка поразмыслив.

– Ответ засчитан, – охотно согласился доктор Кабитаска. – Правильно сделали. Именно такие умельцы нашего основателя и спровадили, побоялись конкуренции.

– Ага, именно поэтому Бомбей и Будапешт, – сказала я скорее себе, чем доктору.

– Однако вы хорошо изучили предмет, – одобрил доктор. – Так чего вы хотите?

– Передние зубы в пределах видимости, – кратко сообщила я. – За три дня, как указано у вас на сайте. Возможно?

– Отчего нет? – риторически вопросил доктор Кабитаска. – Кость позволяет, хронических заболеваний типа диабета или эпилепсии не имеете?

– Бог миловал, – сказала я с чувством.

– Тогда назначаем операцию на ту неделю, за три дня сделаете анализ крови, – завершил беседу доктор. – Составляем договор, расценки знаете, пойдемте оформим.

И только у стойки делопроизводства, пока девушка искала место в расписании, доктор спросил в форме светской беседы.

– Вы у меня не лечились? – осведомился он, затем поправил себя. – Вроде нет, лица не помню, зубы тоже – нет, а вот голос и манера разговора вроде знакомые.

– Нет, лечиться не приходилось, – честно ответила я, затем созналась. – Но голос тоже узнаю и фамилию запомнила, поэтому выбрала вас из портретной галереи. Что-то между нами, наверное, было, но так давно…

– Не смущайте у нас Оксану, – рассмеялся доктор Кабитаска. – Она может подумать бог знает что.

Однако девушка не успела, потому что нашла время для моей операции и занесла в нужную графу. После чего доктор удалился в хирургическое святилище, а мы с Оксаной долго обсуждали, что надо и чего не надо делать в середине следующей недели. Звучало достаточно устрашающе, если говорить честно, зато обходилось именно в те суммы, какие я могла потратить, не испытывая угрызений совести и не напрягая кузена Сергея.

Насчет взаимного узнавания у нас с доктором прошло более или менее нормально, во всяком случае я сумела отвлечь его от темы, и не особенно при том солгала. Скорее употребила фигуру умолчания, позволявшую после операции вернуться к интересующей теме. Но только после, чтобы ничто не отвлекало в процессе.

За несколько оставшихся дней я сделала дорогостоящий анализ в ближнем отделении “In vitro”, отослала в «ИКСадент» по мейлу и стала готовить себя морально для предстоящего испытания. Поддержки от родных и близких не получилось, они дружно сомневались в целесообразности эксперимента над собой и склоняли к варианту со вставной челюстью, хотя бы частично-съемной, называемой «бюгелем». Им так казалось привычнее, кроме того, что много дешевле.

Подруга Верочка поставила себе задачу переубеждения и звонила по нескольку раз в день, приводя в пример собственный опыт с «бюгелем». Хотя до того сознавалась, что даже год спустя не смогла привыкнуть и принимала пищу без приспособления, оно мешало всему на свете. К тому же аппарат у Веруни крепился на невидном месте, и она обходилась без него в обычной жизни. Но отговаривала меня подвергаться ужасным испытаниям.

Тетя Рита довольствовалась вставными челюстями и убеждала не усложнять себе жизнь. Все равно дело к тому идет, делилась тетушка, хотя сама испытывала трудности с ежегодной подгонкой и носила зубные протезы в виде украшения на выход, как другие надевают серьги.

Однако не важно, хотя милые советчицы меня отчасти достали. Они так хотели сделать доброе дело, особенно Верочка, что моральная поддержка в их исполнении принимала изощренные формы, это еще мягко сказано. Спустя некоторое время я перестала брать мобильник, когда высвечивался номер Веры, а к домашнему аппарату подходила с опаской, только в те часы, когда полагала подругу занятой на службе.

Тем не менее старого друга Валентина я оповестила о своем приезде посредством мейла, сообщила, что на месте, но недоступна для визуального контакта, ни лично, ни по скайпу через камеру. Но к невидимой беседе способна и даже готова. Ждать пришлось долго, но однажды вечером друг Валя вышел в скайп, прервал деловой разговор с Вандой и занял её место у экрана. Довольно долго старый друг испытывал моё терпение цитатой из «Белого солнца пустыни», призывая открыть личико, почти преуспел, но вовремя вспомнил, зачем, собственно, выходил по мой скайп.

– Кстати будет сказать, – сказал невидимый друг. – Если тебе нужен специалист, то я нашел старого знакомого. По тому, как ты изволила выражаться, «поповскому делу». Он вроде был тех самых занятий, ты консультировалась по фиктивному поводу. Нашел по заметной фамилии, служит в частном, чрезвычайно сомнительном заведении, я бы к нему не сунулся, но тебя могу отпустить.

– Уже, – кратко ответила я. – В среду, три часа пополудни. Кстати, можешь забрать меня оттуда в пять с половиной, заодно посмотришь на бывшего информатора. Слабо, дружочек?

– Если ты так ставишь вопрос, – замялся Валька. – То я полном смущении. А на такси? Видишь ли, я в сущности…

– Да, все вы в сущности банальные трусишки, – объяснила я. – Меня предупредили, что лучше ехать обратно со своим человеком, возможны последствия. Миша в Швейцарии, пасынок с Микой в Крыму, так что если не ты – то кот. Кстати, доктор вспомнил мой голос, интересуешься?

– Ты хочешь сказать, прелестная детка, что между делом ухитрилась открыть запрятанную банку с червями? – осведомился Отче Валя. – По этому случаю наш общий друг Александр Сергеевич выразился примерно так: «Какое низкое коварство полуживого забавлять, ему подушку поправлять, печально подносить лекарство, вздыхать и думать про себя – когда же черт возьмет тебя?»

– О, да! – подтвердила я охотно. – Если у нас появился Пушкин Александр Сергеевич, то крышка точно слетела и черви расползлись по периметру, очень аппетитно. Значит встречаемся у подъезда в среду?

– А куда я денусь, несчастный? – возгласил Валька риторически. – Если так ставишь вопрос. Откладываю важные дела, плюю на обязательства и еду подбирать твоих червей, если не кот. Но умоляю, помолчи во время операции, иначе выпилят лишнее или вставят не тем концом. Сайт я изучал, бледный ужас там представлен во всех видах. Мороз по коже вприглядку.

– Ага, если изучал, то адрес и проезд знаешь, – бессердечно ответила я. – Если забыл, то открой еще раз. Сайт, а не червей, надеюсь на твою догадливость, мой задушевный друг Отче Валя.

– И кто меня дернул тебе помогать, прелестное дитятко? – спросил Валька и тут же получил достойный ответ.

– Кто-кто, конь в пальто! – высказалась я со вкусом. – Или кот, тоже в пальто.

На этом интригующем моменте беседа завершилась, а разговор с Вандой возобновился с того же места. Тем же вечером подруга Верочка наконец меня достала поздним часом и радостно сообщила, что договорилась со своим специалистом, он завтра в полдень примет нас у себя, а практикует на съемной квартире в Марьиной роще. Приступить к делу может немедленно, это станет вдвое дешевле, а «бюгели» у него из лучших материалов.

– И не вздумай спорить, – заявила Веруня напоследок. – Он сказал, что ты просто сошла с ума, нормальные люди никогда…

– «Я пошла к дантисту и к специалисту, чтоб он мне вставил зуб», – неведомо откуда взялась цитата и развернулась сама собой. – «Дантист был очень смелый, он вставил зуб мне целый и взял за это рубь!»

– Ты о чём? – забеспокоилась Верочка. – Не рубль, конечно, но и не твои безумные тысячи баксов, подумай.

– Извини, подруга, думать поздно, – я спохватилась и пошла врать напропалую. – Те безумные тысячи уже в кассе, оприходованы и возвращению не подлежат. Правда, если ты возместишь, потом заплатишь за меня своему специалисту…

– Ты шутишь? – всерьез обеспокоилась Верочка. – У меня и денег таких нет.

– На нет и суда нет, – назидательно объявила я подруге. – Передашь ему привет и извинения в таком случае. Ни пуха ни пера!

Верочка не успела возразить, потому что случайно произошел отбой связи по моей мелкой небрежности, я припомнила, откуда взялась неожиданная цитата. От Вальки, вестимо! В далекой нашей молодости он любил применять всякий словесный сор ни к селу ни к городу, затем объяснился, что это взялось из сочинения Алексея Толстого, там упоминался неведомый череп Ибикус. Столько воды утекло, столько важного кануло в Лету, а идиотская припевка мало того, что болталась на задворках сознания, так вылезла на свет с ювелирной точностью в нужном месте и в надобное время. Отбой.

И вот наконец день испытаний настал, я оправилась на метро и в троллейбусе навстречу им, по ходу напомнила другу Вале, где буду ждать в означенный час, и что мобильник может быть вне доступности. В таком случае он сможет меня найти по номеру отделения, указанному на сайте, там будут знать мое местоположение.

Отче Валя тяжко вздохнул в трубку и заверил, что готов ко всему, кроме перевозки хладного трупа и тайного захоронения. Я одобрила его решимость, но заявила, что в упомянутом случае мое дело будет – сторона, поскольку любые приключения своего бездыханного тела мне в высшей степени безразличны. Валька отозвался в том духе, что я всегда была эгоисткой, ею останусь и за гробом.

Повеселившись таким образом, мы расстались до указанного времени, я вышла из троллейбуса и направилась прямиком в индустриальный пейзаж. В «ИКСаденте» меня первым делом повели в кассу и сняли с карточки оговоренную сумму в рублях, один миг – и денег как ни бывало. Но кассирша знала процедуру и рекомендовала спрятать карточку подальше, желательно под молнию, поскольку после операции будет трудно вспомнить и легко потерять. Случаи у них бывали.

Не стану живописать последующие приготовления, начну с облачения в операционный наряд с бахилами и шапочкой перед посадкой в кресло, в которое я вцепилась мертвой хваткой. Такое поведение пациентки вызвало недоумение у молоденькой сестрички, затем неудовольствие доктора, также пребывающего во всем хирургическом, даже при маске, она болталась под подбородком до решающего момента. Я мимоходом понадеялась, что руки он вымыл заранее, поскольку специальных перчаток в пределах видимости не обнаружила.

– Расслабьтесь, пожалуйста, Екатерина Дмитриевна, – заявил доктор, глянув в бумаги. – Пока ничего страшного, я сделаю обезболивание, после него вам будет море по колено, а потом, оно и будет потом.

– Хотелось бы думать, – на автомате ответила пациентка, но ослабила хватку.

– Думать уже поздно, – ответил доктор. – Я буду работать, а вы закройте глаза, если захотите. Инструменты, они производят впечатление, это верно.

Обезболивание произошло довольно болезненно, но процесс занял время, челюсть немела, я лежала в кресле, доктор сел рядом и решил развлечь жертву светской беседой.

– Не знаю, как вы, а я, пожалуй, вспомнил, откуда мне знаком ваш голос, – заметил доктор Кабитаска, бесцеремонно проверяя верхнюю губу на предмет заморозки.

Ответа, натурально, он не дождался, поэтому продолжил мемуар с того же места.

– Вы звонили по телефону, сослались на беременность и просили совета, не так? – спросил доктор для порядка.

– Так, – сказала я с усилием, затем добавила. – Пожалуй.

– И как ребенок? – вежливо поинтересовался доктор, неторопливо надевая маску.

– Отлично, скоро школу кончаем, думаем, что дальше, – честно ответила я.

– У нас следующий этап, – поделился доктор. – Учились в Германии, теперь устраиваемся на стажировку. И вам советую. Теперь откройте рот пошире и слушайтесь молча. Поехали.

Над дальнейшими процедурами следует опустить занавес хотя бы из милосердия, замечу только, что в ответственные моменты доктор принимался напевать почти про себя. И сквозь хруст, кровь и оторопь я уловила мелодию с обрывками слов: «В городском саду играет духовой оркестр, на скамейке, где сидишь ты нет свободных мест…» В тот же миг извращенные процессы в подсознании привели на память очередную цитату из Валькиного репертуара давних лет. А именно: «В мавзолее, где лежишь ты, нет свободных мест, в зале съездов заседает сто двадцатый съезд…» Но сообщить доктору поправки к тексту я не смогла бы, даже если захотела, а после стало совсем не до того по многим причинам.

Доктор отработал первую стадию, отложил в сторону щипцы (для пущего эффекта ему пришлось удалить еще парочку лишнего, он предупредил заранее), а я подглядела одним глазом. Далее он стал требовать от сестрички какие-то размеры, их не оказалось в достатке, она побежала на склад, тогда доктор легко перешел от трудов к отдохновению и возобновил общие воспоминания.

– Не помню, о чем мы толковали с вами тогда, – начал он эпически. – Только речь зашла о бывшем соседе по прозвищу Серёга Скот. Так? Значит я правильно помню. И жена вспомнила, она вам тогда тоже звонила. Так?

В ответ на оба вопроса пришлось ограничиться кивками, сестричка всё не шла, и доктор продолжил, сняв для удобства маску.

– В каком это было году, вы не помните? – спросил доктор, удовлетворился безмолвным отрицанием и продолжил. – Не то чтобы сразу, но после вашего звонка, спустя полгода или год, но о нем опять спрашивали. О Сереге…

Я просто-таки обратилась в слух, но очень невовремя явилась сестра и принесла охапку запаянных в пластик больших шприцов, и остальное стало без разницы. Я представила себе, наверное, напрасно…

– Да не дергайтесь вы, дамочка, это моя работа, – высказался доктор не без досады. – Я вам лучше расскажу, а вы отвлечетесь. Вон у меня напарник-протезист, к нему пойдете позже, он в острые моменты анекдоты травит, один неприличнее другого, очень помогает, особенно, если матерные. Мне воспитание не позволяет, но я вас повеселю по-другому. Вот не помню, откуда у нас Серега взялся, и жена не помнит, но вы вроде интересовались. Так вот. Мы поговорили и забыли, а много позже к нам пришли по очереди двое мужиков. Им кто-то по соседству сказал, что мы с женой учились в одной школе с Серегой. Мужики наводили справки, к другим тоже ходили. Сначала пришел здоровенный бугай зверского вида, спрашивал, где Серега сейчас. То есть в то время. А они с матерью уехали на новую квартиру, я ничего не знал, и вам то же самое сказал. Мужик поспрашивал, извинился и пошел дальше. Но запомнился, потому что вид у него был просто караул, а речь очень даже приличная. И тогда я про вас вспомнил, но ему, понятно не сказал, да и не знал, где вас искать, телефон куда-то завалился с концами. И вот, не прошло и месяца после него, как явился другой…

Во время неспешного рассказа доктор производил некие тщательные процедуры, наверное, при помощи принесенного инструмента, глаза я так и не открыла.

– Тоже крупный малый, эдакий красавец-мужчина в белой бороде, интеллигент в третьем колене, расспросы вел свысока, – со вкусом говорил доктор, и я почти себя выдала, потому что ощутимо дернулась при описании, поняла, кто это был, а доктор забеспокоился. – Что, больно стало? Кивните, если так. Нет? Ну тогда сидите смирно и откройте рот шире, у вас раскрываемость почти никакая, работать трудно, но я справляюсь. Оно конечно, красиво, такой аккуратный ротик, но для нас – помеха.

И к моей досаде доктор начисто забыл, о чем повествовал, далее работал молчком, но без понимания, на чем споткнулся в рассказе. Мне тоже очень скоро стало не до того. Процедура подошла к концу, инструмент использовался сполна, сестричка тщательно меня утерла и отбросила салфетку прочь, едва не стало дурно от впечатления. Далее меня освободили от временных одежд, сняли шапочку и сунули в руку хирургическую перчатку, раздувшуюся ото льда. Я в оцепенении глядела на растопыренные ледяные пальцы, пока девушка не разъяснила, что их надо прикладывать, 15 минут держать, 15 минут – отдыхать и так два часа, не меньше.

Далее меня спустили с кресла, вывели в коридор, посадили на диванчик и велели ждать следующего доктора, надо думать, весельчака, который развлекал пациентов анекдотами с матерщиной. Следует заметить, что никаких сил и вообще ничего я за собой не наблюдала, шла, куда велели, и делала, что скажут. Наверное, это было правильно, пострадавший организм ушел в несознанку, чтобы справиться с шоком.

По всей видимости, именно этим объясняется факт, что я не сразу осознала, кто сидит в другом углу клинического дивана, ледяная рука занимала внимание целиком, её приходилось пристраивать и перекладывать для большей эффективности воздействия. Скромная мужская фигура, присевшая чуть поодаль, никак не осознавалась, я смотрела сквозь и не видела. Единственным, что занимало, были внутренние ощущения: достаточно ли холодно, намного ли больнее, и подобное прочее.

Так продолжалось, пока я не приложила ледяную перчатку достаточно плотно, и не нашла себя в пространстве. Только тогда я огляделась и увидела, что сосед по диванчику помахал рукой в поле видимости, тогда же он оказался другом Валей. Еще через минуту, данную на освоение информации, Отче Валентин приступил к психотерапевтическим процедурам.

– Ты ещё жива, прелестное дитя? – осведомился он вежливо. – Я-то примчался прощаться, не чаял успеть. Сказали, что скоро вынесут. А ты варежку нюхаешь довольно бодро, ну прямо Терминатор во плоти.

– Не говори, сама не ждала, – сказала я без изыска, но нечаянно разлепила губы, чисто машинально.

– Нет, этого, пожалуйста не надо, – кротко воспротивился друг Валя. – Ты еще себя не видела в промежуточном варианте? Это он самый, Терминатор. Девушка, нельзя ли нам зеркало, иначе здесь будет гекатомба.

Девушка Оксана ничего не знала про гекатомбу (это вообще-то гора мертвых тел), но просьбу исполнила, зеркало на ручке у нее нашлось. Валентин осторожно забрал инструмент и поднес мне со словами «скажите чииз». Говорить я ничего не стала, но разняла непослушные губы. Между ними рядком блестели металлические штыри в обозримом количестве. Как это ни удивительно, я не обомлела, напротив, испытала нечто вроде законной гордости обладателя, затрудняюсь объяснить такое завихрение сознания.

– Правда, красиво? – озвучила я и добавила объяснение. – Доктор творит чудеса.

– Совсем с ума сдвинулась крошка, – посочувствовал Валька. – Но я рад, что ты молодцом. Не ожидал.

Однако на этом моменте диалог прервался, меня позвали и повели в кабинет следующего доктора, он оказался жизнерадостным юношей средних лет, представился, как Виктор Оскарович, усадил в очередное кресло, велел отбросить истаявшую перчатку и открыть рот, далее в свою очередь приступил к утешению.

– Неужели ты, девушка, мужа привела полюбоваться? – с наигранным удивлением спросил доктор. – Вот уж не рекомендуется, ему потом наши железные гвозди будут всюду мерещиться в самые интересные моменты – предупреждаю. Но ничего, держись за кресло, мы их сейчас поправим, будет чуточку больно, но не смей бить меня ногой по причинным местам. Не то будет еще больнее.

Насчет того, что больно будет чуточку, доктор Оскарович поскромничал, заморозка быстро отходила, он орудовал адского вида щипцами, и ощущения соответствовали. Доктор был в курсе, оттого его речь становилась всё красочней и доходила до таких степеней провокативности, что адские впечатления отчасти смазывались, а слезы текли уже не от боли, а от смеха. Не самый яркий пример…

– Ну я конечно, сволочь, а не доктор, но всегда говорю пациентам чистую правду, – говорил он за работой, а слушать пришлось, широко открыв рот. – Что баба, она, конечно, шлёндра или дура, а по большей части и то, и другое, наверное, сама знаешь. Кто ты из них или обе вместе? Ну что, есть возражения? Тогда скажи. Не слышу, ну понятно, и возразить нечего, потому что чистая правда. И что тут смешного? Плакать надо, а она смеётся, мешает работать, рот открыла и хохочет. Галя, скажи ей, что так нельзя, или тетку придется стукнуть. Что за пациенты пошли, хрен знает что, и работать вообще не с кем, сплошные прости господи и дуры к тому же. Это я тебе, Галочка, говорю правду, потому что люблю тебя очень во всех смыслах.

Милая девушка, названная Галочкой, умело помогала и кротко улыбалась в процессе. Надо думать, словесные упражнения доктора входили в рабочую схему. Тем не менее развлечение, хоть и длилось долго, но подошло к концу.

Доктор Виктор Оскарович позволил мне закрыть рот, а Галочке велел подать новую ледяную перчатку, мило улыбнулся, сказал, что отдыхаем пять минут, дальше будет не так больно, но гораздо занятнее, тем временем он посплетничает о напарнике, тот жалуется, что новая пациентка его гнусно оклеветала перед всеми.