Текст книги "Рассказы озера Леман"

Казино

– Ты закажешь гостиницу? – Светлана спросила это больше для порядка.

Они ездили в Париж накануне Рождества уже не первый раз, и у них с Флоранс было четкое распределение обязанностей. Она заказывала билеты в театр, а подруга покупала билеты на поезд Женева – Париж и бронировала номер в гостинице. Флоранс перезвонила на следующий день и радостно сообщила, что на сей раз они будут жить не в гостинице, а на квартире у ее приятеля, Оливье Шабанэ, который куда-то уезжает. Ключи он оставит у консьержа. Так что все складывается удачно.

– Нам здорово повезло, – радовалась Флоранс. – У него роскошная квартира в районе Маре. Оттуда легко добираться в любую точку Парижа. Метро рядом. И на гостинице сэкономим. Можно будет в магазинах гульнуть!

Приехали они в Париж поздно вечером. О том, что в районе Маре когда-то находилось болото, напоминало лишь название. В свое время рыцари-тамплиеры неплохо потрудились, осушив болотистую местность, а Генрих Наваррский довел дело до конца и обустроил эти места. Бывшая окраина уже давно стала центром и славилась своими фешенебельными и живописными кварталами. Дом знакомого Флоранс находился недалеко от площади Вогезов – одной из самых аристократических площадей Парижа. Такси свернуло на застроенную невысокими домами улицу и остановилось перед красивым, строгой архитектуры, домом. Вошли в огромные ворота, которые с улицы открывались ключом, и оказались в очень симпатичном внутреннем дворике, уставленном кадками с растениями. Сам трехэтажный дом, где жил Шабанэ, походил скорее на особняк, чем на многоквартирный дом. Возможно, когда-то он и принадлежал одному семейству. Широкая мраморная лестница, скульптуры на лестничных пролетах, по две квартиры на этаж – все говорило о том, что живут здесь люди небедные. Да и оценивающий взгляд консьержки, встретившей их внизу, говорил о том, что их внешний вид – поношенные джинсы, кеды непрестижных марок, легкие ветровки – не очень соответствует дресс-коду данного дома.

Квартира на верхнем этаже была под стать дому. Просторный холл, высокие потолки, огромная гостиная, три спальни и кухня, по размерам не уступавшая гостиной.

В кабинете, куда Флоранс завела ее в конце визита по квартире, Светлана увидела несколько фотографий на маленьком столике.

– А где здесь хозяин дома? – Светлане захотелось посмотреть на человека, сумевшего создать такой оригинальный и в то же время теплый интерьер.

– Оливье? Вот он! – Флоранс подошла ближе.

С фотографии на них смотрел очень немолодой мужчина. Но его глаза сияли таким неподдельным энтузиазмом, что назвать его стариком не поворачивался язык.

– А кто он по профессии?

– Архитектор.

– Тогда все понятно. Квартира у него замечательная.

– Да, вкус у Оливье отличный, но у него и жена была художницей.

В Париже они смогли выполнить лишь программу-минимум. В первый вечер отправились на главное мероприятие, ради которого они и приезжали уже третий раз в Париж именно в это время года. Двенадцатый сезон Дягилевских балетов. Как и во времена уникального антрепренера, чье имя вошло в историю, они проходили в театре Елисейских полей. Театр был построен в стиле ар-деко, и его интерьер как нельзя лучше соответствовал великолепным декорациям и костюмам, созданными гениальными художниками начала века – Бакстом, Бенуа, Гончаровой. И убранство театра, и декорации – все переносило вас в Париж начала прошлого столетия.

На второй день они выбрались в пару музеев, где проходили интересные выставки, а суббота была отдана шопингу. Какая женщина, приехав в Париж, лишит себя этого удовольствия. Тем более под Рождество, когда в Париже уже начинается период скидок.

Три дня в Париже пролетели, как всегда, очень быстро. Утром на четвертый в дверь позвонили. Это вернулся хозяин квартиры – Оливье. Засидевшиеся накануне за рюмкой вина и разговорами Флоранс и Светлана проснулись совсем недавно. После краткой церемонии представлений Оливье быстро оценил обстановку.

– Так, вижу, вы еще не завтракали. Пошли в ресторан по соседству. Там отлично кормят, – предложил он.

– Но у нас же поезд в три часа, – робко возразила Светлана. – Мы должны в час выехать.

– Ну и что? У нас полно времени, – поддержала идею Флоранс, которая всегда и везде опаздывала.

– Сейчас десять. Даю вам на сборы час. А после бранча я вас отвезу на вокзал.

Когда-то английские студенты взяли два слова: breakfast и lunch, соединили их, и получился тот самый бранч, который столь популярен теперь во всем мире. Встал поздно – для тебя это завтрак. А если ты, наоборот, проснулся ни свет ни заря и к одиннадцати уже проголодался, то сойдет за обед.

В ресторане Оливье сам выбрал блюда, которые, на его взгляд, должны были им понравиться. В ожидании заказа Оливье и Флоранс занялись любимым и почти неизбежным занятием французов: они принялись критиковать политиков, стоящих у власти. Оба, Флоранс и Оливье, вышли из поколения молодежи шестьдесят восьмого года. Как с гордостью говорила Флоранс: «…мы тоже были на баррикадах». И хотя с тех пор утекло много воды и силы у бывших студентов уже были не те, страстности в отстаивании своих политических убеждений у них не убавилось. Вот и сейчас Флоранс и Оливье так бурно обсуждали последние новости, будто вчера не французский президент сказал нечто не слишком удачное, выступая в парламенте, а близкий знакомый сделал оскорбительное замечание в их адрес. Светлана в основном слушала, но отнюдь не скучала. Она любовалась Оливье и своей подругой. Их задора и энергии было не занимать и молодым. «Они удивительно подходят друг другу!» – эта мысль не единожды посетила Светлану в ресторане.

– Вы, как я слышал, из Дивона? – Оливье, заметивший, что Светлана мало участвовала в разговоре, обратился, наконец, к ней.

– Да, переехала туда не так давно из Женевы. А вы там бывали?

– Был один раз… – Оливье на минуту задумался, как будто решая, стоит ли продолжать. – Со мной там произошла удивительная история. В казино. У вас же там казино есть. Вы знаете?

– Есть, – подтвердила Светлана. – Туда даже Достоевский ездил из Женевы играть. В Женеве казино были запрещены очень долго. Я, правда, в казино не хожу, но ресторан при нем неплохой.

– Да, дивонское казино хоть и небольшое, но всегда пользовалось популярностью. И ресторан приличный, – согласился Оливье. – Там все это и случилось. И было это… – Оливье замолчал, прикидывая, когда же произошли события, о которых он явно собирался рассказать, – было это в конце семидесятых годов и, как ни странно, примерно в это же время, под Рождество.

Мне тогда как раз исполнилось тридцать пять лет. Я приехал в Женеву по делам нашего архитектурного бюро. У нас был совместный проект со швейцарской фирмой. Требовалось уточнить кое-какие детали. Приехал я на неделю, но работа затянулась, и я скучал ужасно. После Парижа Женева – это ведь деревня. А особенно грустно там у вас во время рождественских праздников. Париж даже в те годы неплохо украшали, а в Женеве – будто и не праздник вовсе.

– Что ты хочешь, это же город Кальвина. Здесь до сих пор считают, что украшать – это выбрасывать деньги на ветер, а расточительство – преступление, – вставила Флоранс.

– Друзей у меня тогда там не было, – продолжал Оливье. – И вот как-то вечером, от нечего делать, отправился я в Дивон. Играть я не играю, но решил там поужинать. Да и праздник там больше чувствуется. Все-таки Франция. Из любопытства заглянул в казино. Я уже собирался уходить, когда мое внимание привлекла молодая женщина, стоявшая около стола, где играли в рулетку. Из толпы ее выделяли не только и не столько красивая внешность и элегантный вечерний наряд, но и то, с какой уверенностью, несмотря на свою молодость, она держалась. В ней чувствовалась восточная кровь: очень темные блестящие волосы, красивого разреза глаза, казавшиеся черными от прикрывавших их длинных ресниц, смуглая кожа. И при этом точеные, изящные черты лица. Восточная красота чаще всего яркая и, на мой вкус, несколько вульгарная. В этой молодой женщине не было ни грамма вульгарности. Я подошел поближе и встал напротив нее. Она, вероятно, почувствовав мой взгляд, оторвалась от игры, посмотрела на меня и улыбнулась. Потом не спеша собрала фишки, лежавшие на столе, встала и пошла к кассе. Я не решился идти за ней и, выйдя из игорного зала, перешел по крытому коридору из казино в отель. Сначала я зашел в бар, чтобы выпить бокал вина и решить, что мне делать дальше: идти ужинать или вернуться в казино в надежде еще раз увидеть женщину, так заинтересовавшую меня. И тут она тоже вошла в бар. Увидев меня, она подошла ко мне и опять улыбнулась.

– Там душно, не правда ли? – ее французский был очень плох, она с трудом подбирала слова.

– Не хотите ли выпить бокал вина? – я встал и жестом предложил ей сесть в кресло за мой столик.

– Спасибо, – она села напротив.

– Давайте познакомимся, – предложил я. – Меня зовут Оливье, а вас?

– Анита, очень приятно.

– Вам, наверное, легче говорить по-английски?

– Да, было бы проще…

Я перешел на английский.

– Вы из Индии?

– Нет, я американка! Но я была недавно в Дели. А откуда вы?

– Из Парижа.

– А вот там я еще не была, но обязательно поеду. Как красиво! – Анита смотрела куда-то мимо меня.

– Да, Париж красивый город.

– Нет, вот это очень красиво, – Анита подняла руку и изящным движением указала на стену позади меня.

Я обернулся и только сейчас увидел, что на стене бара, где мы сидели, висели чудесные гравюры букетов цветов, расписанные акварелью.

– Английские гравюры, – Анита встала и начала обходить гравюры одну за другой, внимательно рассматривая букеты. – Здесь столько всего красивого! И эта гостиница!

– Внутренний декор гостиницы выполнен в стиле модерн, – произнес я с ученым видом.

– Да? А что это такое?

Я принялся с видом знатока объяснять, как возник и чем примечателен этот стиль, надеясь произвести впечатление на девушку. Анита слушала меня, кивала, но я видел, что на самом деле ей это не очень интересно.

– Так хочется есть! – вдруг заявила она. – Здесь прилично готовят?

– Говорят, при казино хороший ресторан, – я колебался, не зная, удобно ли мне сделать следующий шаг.

– Давайте поужинаем! – опередила меня Анита.

– Позвольте мне пригласить вас, – я вскочил с кресла.

– Но я первая предложила, – возразила Анита. – К тому же сегодня я в выигрыше.

– Нет, это невозможно, у нас не принято, чтобы женщины приглашали мужчин на ужин. Я думаю, и в Индии такое вряд ли возможно.

– Везде эти условности. А потом еще говорят о каком-то равноправии, – Анита тоже встала. – Хорошо, я согласна, раз уж вы настаиваете.

Мы отправились в ресторан отеля. Дорогущий, но я этого не знал. Хотя догадался, когда увидел, что он практически пуст. Нам принесли меню, и мы принялись изучать его.

– Извините, пожалуйста, я не понимаю, что это? Здесь что волков едят? – спросила вдруг Анита.

Я поперхнулся хлебом, который перед этим откусил.

– Каких волков? – переспросил, откашлявшись.

– Ну как же? Вот здесь так и написано: loup. Да еще под каким-то соусом, – она протянула мне меню.

– Так это же loup de mer, – улыбнулся я. – Вы по-английски говорите? Так это seabass1919
  Морской окунь (англ.)


[Закрыть]. Очень вкусная рыба.

Анита расхохоталась так заразительно, что я не выдержал и тоже засмеялся.

Во время ужина говорил в основном я. Анита лишь коротко и довольно уклончиво отвечала на мои вопросы, когда я осмеливался расспрашивать ее. Я узнал лишь, что ее мать была индианкой, а отец американцем, что она жила в Бостоне и иногда ездила в Индию к родственникам матери.

В конце ужина Анита начала поглядывать на часы. Когда подали десерт, она извинилась и сказала, что вынуждена покинуть меня, ей пора возвращаться. Я встал, собираясь проводить ее и, если нужно, довести до дома. Но Анита объяснила, что за ней приедут и, скорее всего, уже ждут у казино. Она подошла ко мне и неожиданно поцеловала в щеку, обдав запахом духов, в котором явно присутствовала нотка сандала. Несмотря на этот восточный акцент, аромат был не приторным, как это часто бывает с восточными духами, а теплым и влекущим. Сейчас бы, наверняка, сказали, сексуальным.

– Не хочу, чтобы у вас были неприятные объяснения с женой, – Анита опять рассмеялась, провела рукой по моей щеке, вытирая след помады.

– Я не женат, – поспешил сообщить я.

Анита на секунду задумалась, затем открыла сумочку, достала оттуда книжечку, обтянутую золотистой кожей, написала в ней что-то.

– Приходите завтра ко мне на ужин. Должна же я отблагодарить вас. Вот адрес. Жду вас в семь, – она вырвала листок и протянула мне.

Не дожидаясь ответа, повернулась и пошла к выходу. На пороге обернулась, помахала мне рукой и еще раз повторила: «В семь, не опаздывайте!»

Когда я вернулся в гостиницу, то не мог заснуть, все вспоминал прошедший вечер. Поведение Аниты было очень странным. Нечасто приходилось мне встречать женщин, которые вели бы себя столь свободно, раскованно. А ведь Парижу эмансипированных женщин не занимать.

Что это: открытость, непосредственность или пресловутая американская раскованность? Или же во всем этом какая-то непонятная мне игра… Случайно она оказалась вслед за мной в баре или специально последовала за мной? Почему? Я понравился ей?

Одно я знал твердо: эта женщина поразила мое воображение, и я ни за что не собирался упустить шанс увидеть ее еще раз.

На следующий день в назначенное время я отправился в старый город. Ехал и гадал: одна Анита дома? Замужем она или, может, вдова? Листок бумаги, который она мне дала, ничего не прояснял. Там просто стояло: мадам Грегори Херст, а ниже – женевский адрес. В этом районе Женевы могли себе позволить жить люди лишь очень и очень состоятельные. Судя по дому, в котором находилась квартира, в деньгах мадам Херст действительно не нуждалась. Квартира лишь подтвердила это: большая прихожая, обставленная солидно и со вкусом. Горничная провела меня в гостиную и вскоре туда вышла Анита под руку с немолодым мужчиной, опиравшимся на трость.

– Мой муж, Грегори, – представила Анита мужчину. – А это тот самый человек, который спас меня вчера от голодной смерти.

– Ну, вы преувеличиваете, – смутился я.

– Ничего подобного, – улыбнулась Анита. – То, что женщина одна играет в казино, еще терпят, а вот если вы одна отправитесь в ресторан и усядетесь за столик, все будут пялиться на вас, будто вы совершаете что-то совершенно неприличное. У вас в Европе весьма странные нравы.

За ужином нам прислуживала горничная. Поначалу я чувствовал себя напряженно и неловко, но Грегори и Анита держались непринужденно, и вскоре я тоже расслабился. Выяснилось, что Херст американец. Он часто ездил по делам в Индию, где и встретил Аниту в доме своих знакомых. О том, чем занимался, он не распространялся. Сказал лишь, что отошел от дел и решил попутешествовать. В Женеве они оказались недавно и решили задержаться, поскольку Женева – идеальный город для путешествий по Европе. Куда ни захочешь поехать, несколько часов лета.

Потом Грегори рассказывал об Индии. Анита больше молчала, но ее небольшие ремарки всегда были точны и остроумны. Единственное, что смущало меня – это ее взгляд. В нем чувствовалось не просто внимание радушной хозяйки к гостю, а нечто большее. Любопытство? Интерес?

– А поехали сейчас в Дивон, в казино? Мне там понравилось! – предложила вдруг Анита, когда мы перешли из столовой в гостиную.

Грегори сразу же отверг эту идею. Тогда Анита умоляюще посмотрела на меня. Я смутился, не зная, как вести себя в этой ситуации. И тут ее муж удивил меня.

– А почему бы вам не поехать с Анитой? Я уже не в том возрасте, чтобы развлекаться по ночам, а вы поезжайте, проветритесь.

Я сделал вид, что колеблюсь, больше для приличия. На самом деле идея отправиться в Дивон с Анитой, меня, конечно, обрадовала. Анита поцеловала мужа в щеку, он позволил ей это сделать, не скрывая некоторой снисходительности, и поглядел на меня с выражением, говорившим: ну что не сделаешь для этих чудесных, но избалованных особ!

В казино сначала мы были вместе, переходили от одного стола с рулеткой к другому. Анита дурачилась, смеясь, ставила то на четные, то на нечетные, потом, проиграв, поставила все фишки на ноль и опять проиграла. На сей раз довольно значительную сумму. Я никогда не любил играть. А сейчас мне тем более было не до игры. Хотелось остаться с Анитой наедине, а в залах было полно народа. Я попытался уговорить ее пойти в бар отеля, выпить бокал вина. Но Анита как раз уселась у столика, где играли в блэк-джек. Она заявила, что я явно не игрок, а поэтому не должен мешать ей. Мы договорились, что я покурю и выпью чего-нибудь в баре, а потом вернусь за ней. Но не раньше, чем через час. Я согласился. А что мне оставалось делать?

Через час я вернулся за Анитой, и мы отправились в Женеву. В машине по дороге домой она опять была более чем любезна, уже откровенно кокетничала и, прощаясь, взяла с меня слово, что завтра я непременно приду к ним опять на ужин.

Я согласился, меня уже по-настоящему влекла эта женщина, и на следующий день вновь звонил в дверь знакомой квартиры. Сценарий вечера с точностью повторил вчерашний: Грегори за ужином был оживлен и любезен, Анита разговаривала мало, что не мешало ей бросать на меня исподтишка довольно откровенные взгляды. После ужина Грегори заявил, что устал, а Анита попросила меня отвезти ее в Дивон. Начав играть, она опять отправила меня в бар. По дороге назад, в машине, Анита несколько раз, будто невзначай, дотронулась до моей руки. Но когда, провожая, я попытался ее обнять, то она со смехом вырвалась и, убегая, крикнула: «До завтра! Ждем вас на ужин!» На следующий день, когда мы вернулись в Женеву, Анита, зайдя в подъезд, на минуту прильнула ко мне и поцеловала. Так продолжалось несколько дней. Мне было уже ясно, что Анита страстный игрок. Я говорил себе, что с самого начала мне была отведена роль лишь ее личного водителя, с которым она каждый день отправлялась в Дивон. И давал себе слово вечером не идти на ужин. Но наступал условленный час, и я вновь звонил в дверь квартиры Херстов, убеждая себя в том, что Анита искренне увлечена не только игрой, но и мною.

Через неделю, когда мы, подъехав к их дому, уже страстно целовались в машине, я предложил завтра не идти в казино, а отправиться ко мне в отель.

– Ну что же, может быть… Посмотрим, – Анита посмотрела на меня так, что у меня сначала замерло, потом учащенно забилось сердце. – Посмотрим…

Она еще раз нежно поцеловала меня и вышла из машины. Дверь подъезда уже закрылась за Анитой, а я все сидел, пытаясь справиться с волнением. «Неужели?! Наконец-то!»

Когда я вернулся к себе в отель, меня ждала телеграмма от моего начальника. «Срочно прибыть Париж. Завтра важная встреча. Обсуждается ваш проект». Всю ночь я не спал, сочиняя ответную телеграмму в архитектурное бюро. Я пытался придумать хоть какое-то оправдание для того, чтобы задержаться еще на несколько дней в Женеве. Но утром мне позвонил коллега, с которым мы вместе готовили проект. Оказалось, что он свалился с воспалением легких и не может быть на встрече. Кроме меня некому было встречаться с заказчиком.

Оливье замолчал…

– Ты вернулся в Женеву? – Флоранс не выдержала первой.

– Нет, не получилось. Заказчику что-то не понравилось в проекте, пришлось переделывать. На работу и согласование ушло почти два месяца. Я все-таки поехал в Женеву, пошел к их дому. Табличка с именем по-прежнему красовалась на двери, но никто не отвечал на звонки. Я приходил несколько вечеров подряд…

– И вы так никогда больше не встретились? – на этот раз вопрос задала Светлана.

– Как ни странно встретились и не так давно, – усмехнулся Оливье. – Но это уже неинтересно.

– Интересно! – чуть не хором воскликнули Флоранс и Светлана.

– Женщины – очень разные, но всех их объединяет одно качество: любопытство, – с улыбкой заметил Оливье. – Мужчине было бы все равно: встретил или не встретил. Главное, что ничего не произошло между нами тогда. А остальное, разве имеет значение? Ну да ладно, слушайте

Несколько лет назад я оказался в Баден-Бадене. Просто так, не по службе. Приехал на концерт. Вы, наверное, знаете, там находится один из крупнейших концертных залов Европы. И после концерта решил сходить в казино. Оно у них там действительно замечательной красоты, старинное. Анфилада залов, украшенных с роскошью, достойной тех денег, которые там оставляют. Я прошелся по комнатам, взял бокал вина и присел в небольшом салоне для отдыха. Там банкетка вдоль стены под балдахином, уютное местечко. К тому же оттуда хорошо было слышно музыку, в соседнем зале стоял рояль, и неплохая певица исполняла итальянские романсы. Рядом со мной мирно посапывал какой-то старичок. Когда пение закончилось и народ в зале зааплодировал, он дернулся и проснулся. Он попытался встать, опираясь на палку, но сделал это как-то неудачно и снова бессильно опустился на диван. Его трость упала и откатилась в сторону. Я поднялся и подал трость… Грегори Херсту. Он не узнал меня. Да и я бы не узнал его, если бы не трость. Она была особенная, с резной ручкой из сандала. Я подождал, пока он поднимется, а потом пошел вслед за ним в соседний зал. Грегори остановился около одного из столов, за которыми играли в блэк-джек, и позвал «Анита!» За столом сидело несколько игроков. Не знаю, узнал бы я Аниту, если бы он не назвал ее по имени. Она сильно изменилась, постарела. Прошло больше двадцати лет с того времени, когда я ее встретил. Мне даже не верилось, что эта женщина поразила когда-то меня своей красотой. Анита была полностью сосредоточена на игре. Грегори пришлось несколько раз позвать ее, пока она услышала. Когда она, наконец, взглянула на него, оторвавшись от карт, я узнал ее глаза. Они были по-прежнему удивительно хороши. Анита скользнула взглядом по моему лицу, но, конечно, не узнала. А, скорее всего, она и не видела ничего. Она все еще была погружена в игру, мне была хорошо знакома эта ее углубленность в себя, а вернее, в игру, которую я вновь увидел сегодня.

Оливье задумался.

– Ну и что дальше? Вы подошли к ней? – на сей раз не выдержала Светлана.

– Нет, они с Грегори сразу ушли из казино, – Оливье взглянул на часы. – Послушайте, а на поезд вы собираетесь или нет?

– А сколько Оливье лет? – поинтересовалась Светлана, когда они, все-таки успев на поезд, разместились на своих местах.

– Думаю, лет шестьдесят, не меньше. Он меня лет на пять старше.

– Он женат? – продолжала допрос Светлана.

– Был женат, даже дважды, а сейчас вдовец.

Светлане пришла в голову совершенно гениальная идея.

– Ты все время ноешь: надоело одной жить, вот бы найти старичка какого, не развалину, бодренького! Вот он, старичок-боровичок. А ты теряешься… К тому же очень даже премилый.

– Вечно ты преувеличиваешь! Может и сказала что-то в этом духе пару раз, а ты уж сразу – ноешь все время…

– Ладно, не обижайся. Но все-таки, чем вы не пара? Я за вами наблюдала в ресторане – вы удивительно подходите друг другу. И столько лет знакомы. Даже странно, неужели он никогда не ухаживал за тобой? А ты? Не была в него влюблена?

– Как-то так выходило. Действительно, когда мы только познакомились, он явно на меня глаз положил, но у меня был другой парень. Потом, когда я была не прочь, он уже женился. Правда, первая жена была настоящей стервой. Слава богу, она быстро сбежала от него с каким-то музыкантом. Но я уже была замужем за Пабло, ты его помнишь. А когда я разошлась с Пабло, Оливье встретил свою вторую жену, художницу. Ему под стать. Они и познакомились на каких-то любительских курсах живописи. Оливье ведь неплохо рисует. Они оба были уже не очень молоды. Тогда они квартиру эту купили и обставили. Это был счастливый брак. Но прожили они вместе с художницей недолго. Ей и пятидесяти не было, заболела. Какое-то психическое расстройство. Она впала в депрессию, а потом покончила жизнь самоубийством. И с тех пор Оливье один.

– Вот видишь. Надо тебе за него взяться по-настоящему.

– Ну конечно. В шестьдесят лет! Самое время этим заниматься.

– Во-первых, тебе не шестьдесят, а только пятьдесят пять. А во-вторых, ты в прекрасной форме. Вон, какая фигура, девчонка, да и только.

– Знаю-знаю, как у вас про таких говорят. Сзади, мол, манекенщица, а спереди – пенсионерка. Или что-то вроде того… Ты мне уже говорила! – Флоранс обиженно поджала губы.

– Ничего такого я про тебя не говорила! Это я про ту мадам, что перед нами по бульвару в шортах шествовала!

– Да ладно, не оправдывайся! – Флоранс махнула рукой. – Посмотрим, что ты через десять лет запоешь.

Прошло два года. Приближалось Рождество.

– Как ты насчет Парижа? – поинтересовалась Светлана во время очередной встречи с подругой. – Поедем? А то в прошлом году не сложилось, не съездили. Так хочется!

– Не знаю, посмотрим, – ответила Флоранс без особого энтузиазма.

– Ты бы позвонила Оливье, может быть, опять у него остановимся? – не отставала Светлана.

– Если и поедем, то остановимся в гостинице, а не у Оливье.

– Почему же? Он же приглашал, – удивилась Светлана.

– Я отнюдь не уверена, что на сей раз нам найдется там место, – Флоранс продолжала говорить загадками.

– Ты думаешь? Но там же огромная квартира. Нет, тут что-то не так. Признавайся, в чем дело!

– Я тебе не говорила, но в прошлом году я все-таки ездила в Париж. Одна, – с явной неохотой начала Флоранс. – Ты знаешь, твои слова тогда в поезде не давали мне покоя… Ну, мол, что мы с Оливье подходим друг другу. Действительно, он всегда был мне симпатичен, и я ему тоже. Вот и решила: а почему бы и нет? Звоню Оливье, говорю, мол, собираюсь в Париж. Он отвечает, что будет очень рад меня видеть. Правда, не предложил у него остановиться, но тогда меня это как-то не насторожило.

Остановилась в гостинице, позвонила. Не поверишь, когда он подошел к телефону, разволновалась как девчонка… Он пригласил меня прийти. Я принарядилась, напомадилась и отправилась. Звоню в дверь, он открывает, вижу, что тоже волнуется, и вдруг заявляет: «Тебя ждет сюрприз!»

– Вот как? И что же за сюрприз? – Светлана уже по выражению лица Флоранс понимала, что ничего хорошего ждать не приходится.

– Думаю, не такой, как он планировал, – усмехнулась Флоранс. – Так вот, мы прошли в гостиную, сидим, пьем кофе, и тут хлопает дверь. Заходит женщина. Оливье ее представляет: «Флоранс, позволь познакомить тебя с Анитой. Прошу любить и жаловать». Ты знаешь, он произнес все это так, будто на ее месте, по крайней мере, принцесса крови. А уж как смотрел на нее! Прямо таял весь. Даже противно. Потом он представил меня. Сказал, что, вот, мол, старинная приятельница зашла навестить. Так что ты думаешь? Эта самая Анита вдруг буркнула нечто невразумительное вместо приветствия, развернулась и вышла из комнаты. Представляешь пассаж? Бедный Оливье не знал, куда ему деваться. Побежал за ней, но мадам все равно не пожелала выйти. Вот так-то! А ты говоришь, поехали…

– Ну и ну! Эта Анита – еще та штучка! И что он в ней такого нашел? – удивилась Светлана. – Оливье явно не везет с женщинами. Постой, а где же он ее откопал? А Грегори куда подевался?

– Понятия не имею, еще не хватало мне его расспрашивать. А потом и неинтересно мне это! – категорически отрезала Флоранс. – Гостиницу в Париже надо поискать поближе к центру. И сейчас уже заказывать, а то под Рождество всегда все забито, – закончила она уже деловым тоном.