Текст книги "Соседкины проблемы в наследство"

Глава 22

Фонд социальной поддержки населения «Забота» разместился в одноэтажном деревянном особняке, постройки конца восемнадцатого века. Но над железной дверью Андрей сразу заметил глазок видеокамеры, а на мир особняк смотрел многочисленными глазницами суперсовременных пластиковых окон. Да и судя по внутреннему убранству помещений, реставрация его проводилась не далее как в последние полгода, причем денежные средства на ремонт явно не экономились.

Фойе первого этажа представляло собой полукруглое, довольно просторное помещение, потолок которого поддерживали массивные круглые колонны. По периметру фойе имелись двери, на каждой из которых висела табличка с указанием имени специалиста, занимающего тот или иной кабинет. Ни на одной из них не значилось работницы по имени Изольда.

Мы с Андреем поднялись по крутой винтовой лестницей на второй этаж. Здесь было еще несколько кабинетов, на двери одного из них мы увидели надпись: «Управляющая Фондом социальной поддержки населения Купченко Изольда Георгиевна». Мы многозначительно переглянулись, в нерешительности остановились перед дверью.

– Ничего себе! – присвистнул Андрей, кивнув на табличку.

– Не хухры мухры, – улыбнулась я одними глазами, – Идем. Действуем, как договорились.

Мы заранее договорились, собираясь представиться сотрудниками полиции, расследующими убийство. Мне отводилась скромная роль помощника следователя. Я должна была все внимательно слушать и записывать. Ради такого дела, для большей правдоподобности, я даже приготовила блокнот и карандаш.

И вот когда Андрей уже готов был решительно постучать костяшками пальцев по двери и, не дожидаясь ответа войти, из-за двери послышалось громкое истеричное всхлипывание. Андрей замер, прислушиваясь. Я последовала его примеру.

– …не могу! Понимаете, Изольда Георгиевна, не могу я больше, – всхлипывал один голос.

– Анечка, милая моя девочка, это часть нашей работы. Ты привыкнешь.

Не надо так близко к сердцу все принимать, – уговаривал другой женский голос.

– Нет, нет! – возражал голос, принадлежащий Анечке, – к этому невозможно привыкнуть! Я не смогу, – всхлипывания стали перерастать в рыдания, – они умирают, а мне кажется, будто это я что-то делала не так.

– Анюта, что за глупости ты говоришь! – все так же мягко проговорил голос Изольды Георгиевны, – они ведь старики, пожилые беспомощные люди. Все мы не вечны, тут уж ничего не поделаешь. Вспомни, сколько лет было Вере Рудольфовне – восемьдесят пять. А Степану Игнатьевичу – восемьдесят восемь. Дай бог нам с тобой дожить до стольких лет. А ты плачешь. Давай успокаивайся и возвращайся к работе. Нашим подопечным очень нужна твоя помощь.

– Но Марии Васильевне было всего шестьдесят девять, а она тоже…, -Анечка разревелась в голос.

– Зато вспомни, как она болела, – сочувственно проговорила Изольда Георгиевна.

– Болела, – согласилась Аня, – но умирать не собиралась. Все лекарства исправно принимала, уколы терпела, и вдруг, раз и все-е…

– Ну-ну, перестань. От инфаркта никто не застрахован, – вздохнула управляющая, – а твоей вины здесь нет. Так что перестань плакать, отдохни и приступай к работе. А мне еще в больницу надо позвонить, узнать как там Худорожков. Не у одной тебя подопечные болеют и умирают. Это часть нашей работы.

Голоса стали приближаться и мы с Андреем поняли, что управляющая сейчас постарается выпроводить расстроенную работницу из кабинета. Мы стремительно отпрянули от двери. Андрей быстро прошептал мне на ухо несколько слов, я утвердительно кивнула, отошла от Андрея в сторону и спряталась за колонну.

Дверь действительно открылась и из нее вышла заплаканная девушка. Маленьким острым кулачком она утирала слезы, размазывая их по щекам. Судорожно всхлипывая, она прошла мимо меня и направилась к двери, на которой была изображена дама в элегантной шляпке. Вход в «дамскую комнату», а попросту – в туалет, как правило, не требует наличия специального пропуска, поэтому я, не раздумывая, последовала за девушкой.

Тем временем Андрей приступил к реализации нашего совместного плана, правда, с некоторой корректировкой.

Пока Андрей беседовал с Изольдой, я последовала за плачущей девушкой в туалет и успела разговориться с ней. Вернее я всего лишь проявила сочувствие к незнакомому, но сильно расстроенному человеку и девушка это оценила. Она не стала отказываться от сигареты, которую молча предложила ей я, и с удовольствием закурила, присев возле стенки на корточки. Я опустилась рядом.

– Ты здесь работаешь? – спросила я, когда Аня немного успокоилась.

– Работаю, – тяжело вздохнула девушка.

– И как?

– Плохо.

– В смысле? Платят мало или требуют много?

– Не то и не другое, – Аня выпустила дым, глядя куда-то в потолок.

– Тогда почему плохо?

Аня медленно перевела взгляд на меня, какое-то время она изучающее рассматривала мое лицо, наконец, спросила:

– Ты хочешь устроиться на работу?

– Ага, – кивнула я, – только не знаю, может здесь требуется специальное образование. Но мне работа позарез нужна. Что скажешь?

Аня печально посмотрела на меня глазами, красными от недавних слез, потом опустила голову к коленям и тихо проговорила:

– Не ходи. Это не для тебя.

– Почему? – я была ошарашена таким ответом.

– Ты не сможешь, – все так же грустно ответила Аня.

– С чего ты взяла? Ты ведь меня не знаешь, – обиженно возразила я.

– Я вижу. Ты такая же, как я. А я больше не могу здесь работать. Я уволюсь.

– Ничего не понимаю. Объясни.

– Тут и объяснять нечего, – Аня затушила сигарету, выбросила окурок, обняла колени и положила на них голову, – Ты не обижайся. Я просто вижу, ты такая же, как я: тебе всех жалко, ты не можешь равнодушно пройти мимо страдающего человека.

– Разве это плохо?

– Я раньше тоже думала, что это хорошо, а сейчас поняла: нельзя быть такой.

– Объясни, я ничего не поняла.

Аня вновь посмотрела на меня, как бы взвешивая, стоит ли что-то говорить. После недолгих раздумий она тихо заговорила:

– Ты хоть представляешь, что это за работа?

– Ну, так…, – уклончиво ответила я.

– Наша работа заключается в уходе за престарелыми людьми. За тобой закрепляют несколько человек, и ты целый день бегаешь от одного к другому. Продукты им приносишь, в квартире прибираешься, за лекарством в аптеку ходишь, одному суп сваришь, другому кашку, третьему кисель, короче, что они попросят, то и делаешь.

– И что? Разве это такая трудная работа?

– Трудность заключается в другом, – горько вздохнула Аня, – Понимаешь, наши подопечные все как один совершенно одинокие люди. Для многих из них ты будешь и няней и сиделкой и другом. И вот представь, твой друг умирает у тебя на руках. Каково? Сможешь спокойно к этому относиться?

– Не знаю, наверное, нет, – неуверенно протянула я.

– Вот и я больше не могу.

– Что, часто умирают? – я ужаснулась.

– Я невезучая. У меня часто, – Аня опять всхлипнула, – Я всего год работаю, а у меня уже трое умерли, – заговорила она сквозь слезы, – Сначала Вера Рудольфовна. Такая милая была старушка, все частушки пела, и пасьянс учила меня раскладывать. Так жалко ее!

– Так она, наверное, старая очень была, больная, – постаралась я успокоить девушку.

– Ну и что, коль старая. Да, ей было восемьдесят пять, но в ней было столько жизнелюбия! – по щекам Ани катились крупные горькие слезы.

– Она, наверное, болела? – сочувственно спросила я.

– Как все в ее возрасте, но все старалась двигаться больше. А умерла знаешь как?

– Как?

– Мусор вечером пошла выносить и под машину попала, прямо во дворе собственного дома, представляешь! Я ведь ей сказала, что приду и вынесу, а она…

– Действительно, жаль, нелепая смерть, – погрустнела я.

– А потом был Степан Игнатьевич, а вот сегодня Мария Васильевна, – Аня плакала, по-детски утирая кулаком слезы.

– А с ними что? – я спросила, лишь бы не молчать, да и Ане следовало выговориться, чтобы облегчить свою боль.

– Степан Игнатьевич пил сильно. Но, вообще-то он добрый был, тихий и безобидный, но, видать допился до белой горячки и с балкона вывалился. А Мария Васильевна от инфаркта умерла. У нее сердце больное было. Медсестра к ней каждый день приходила, уколы делала, а она все равно умерла. Заснула вчера, а сегодня не проснулась. Я пришла, а она уже холодная. Ужас!

– Да-а, я и вправду не смогу тут работать, – неохотно согласилась я, – мне, глядя на засохшую муху, плакать хочется, а тут живые люди…

– Вот-вот. Я и говорю, беги отсюда. Поищи другую работу, может тебе больше повезет.

Глава 23

– Что так долго? – спросил Андрей, когда я уселась в машину.

– Девочку успокаивала, – вздохнув, ответила я.

На душе скребли кошки, так я прониклась сочувствием к совершенно незнакомым людям и к Ане в том числе.

– У тебя как?

– А, – безнадежно махнул рукой Андрей, – ничего интересного…

– Нет уж, давай подробно, а то я умру от любопытства, – категорично заявила я.

Андрей безнадежно вздохнул, но все же рассказал о своей встрече с женщиной по имени Изольда как можно подробнее.

Не дожидаясь, пока дверь за Аней захлопнется, он решительно вошел в кабинет и оказался перед лицом статной пожилой дамы. На вид ей было не больше пятидесяти лет, хотя чувствовалось, что дама прилагает немалые усилия, чтобы выглядеть гораздо моложе своих лет. Одета она была элегантно, но довольно строго, прическа, легкий макияж свидетельствовали о прекрасном вкусе и чувстве меры. Андрей, ожидавший встретить более молодую женщину, на мгновение растерялся, но быстро пришел в себя, так что Изольда Георгиевна не успела заметить смятение на его лице. Она, выпроводив плачущую Аню, собиралась вернуться к своему столу, но когда в кабинет тут же вошел незнакомый молодой человек, остановилась и вполоборота посмотрела на парня.

– Молодой человек, вы ко мне? – буднично спросила она, прошла к столу, села в свое рабочее кресло и обратила взгляд к Андрею.

Андрей, не дожидаясь приглашения, тоже прошел и уселся на стул, поставленный, видимо, специально для посетителей. На ходу он достал из нагрудного кармана красные корочки, быстро помахал ими перед носом управляющей, и также быстро спрятав их обратно, представился:

– Моя фамилия Сапожников, я следователь прокуратуры, расследую убийство. Мне нужно задать вам несколько вопросов.

– Убийство? – опешила хозяйка кабинета, – Чем же я могу помочь?

– А это мы сейчас с вами и выясним, – натянуто улыбнулся Андрей, – если вы не против, я буду задавать вопросы, а вы постараетесь, как можно подробнее на них ответить. Хорошо?

– Что ж, спрашивайте, – немного стушевалась женщина, – только мне совсем не понятно, какое отношение может иметь наш Фонд к какому-то убийству.

– Почему вы решили, что речь идет о вашем Фонде? – слегка удивился Андрей.

– А как же? Вы ведь не спросили кого-то конкретного, а пришли сразу ко мне, к управляющей Фондом. Что я еще могла подумать? Не ко мне же лично вы явились, надеюсь.

Андрей кое-что взвесил в уме, а потом неожиданно спросил:

– Кстати, а чем занимается ваш Фонд?

Управляющая довольно ухмыльнулась, как будто села на своего любимого «конька» и стала охотно объяснять:

– По-моему, название нашего Фонда говорит само за себя – «Забота». Мы осуществляем заботу и уход за одинокими, больными людьми. Как правило, это старики. Старость, знаете ли, в наше время никем не защищена. Даже имея кучу родственников, порой старики являются тяжелой обузой, а уж об одиноких стариках и говорить нечего, они никому не нужны. А мы заботимся о них. Сотрудники нашего Фонда навещают их, покупают продукты, делают уборку в квартире, врача вызовут, если надо, лекарство выкупят в аптеке. Даже просто поговорят с таким стариком, выслушают, добрым словом отогреют, и ему уже легче. Они, старики, особенно страдают оттого, что им не хватает общения. Стены квартиры становятся для них замкнутым пространством, покинуть которое самостоятельно они зачастую не могут.

– М-м, ясно, – протянул Андрей, – А вот от вас только что девушка вышла. Я, простите, часть разговора слышал и сейчас, кажется, понял, чем она так сильно расстроена…

– Да, вы правильно поняли, – грустно кивнула управляющая, – Анечка работает недавно. Она замечательная девушка: добрая, отзывчивая, исполнительная. В нашей профессии, знаете ли, случайных людей не бывает, а Анечка как никто подходит для этой работы. Но она еще не привыкла. Старость, знаете ли, никого не щадит. И, что уж скрывать, наши подопечные часто умирают у нас на руках, а Анечка никак к этому не привыкнет, каждый раз плачет, будто родного человека потеряла.

– Да, действительно, тяжело к этому привыкнуть, – согласился Андрей.

Рядом с ним на лестничной клетке тоже живет одинокий дед Матвей. Где-то на краю света у него похоже есть родственники, но то ли они о нем забыли, то ли он сам не желает с ними общаться. Словом доживает век старик в гордом одиночестве, а забота и уход ему все же не помешали бы.

– Я вот еще что хотел спросить, – отвлекся Андрей от того, зачем пришел, – У меня сосед – одинокий дряхлый дед. Ему бы тоже уход нужен. Правда, у него пенсия вроде небольшая.

– Это не страшно, – добродушно улыбнулась Изольда Георгиевна, – мы, знаете ли, получаем финансирование из бюджета. Поэтому заботу осуществляем бесплатно. Вашему соседу нужно будет только заполнить анкету. Мы поставим его на учет и станем заботиться.

– Здорово. Вы можете дать мне эту анкету, я передам деду Матвею, а то он гордый, сам ни за что к вам не придет.

– Пожалуйста, – спокойно пожала плечами управляющая, достала из стола бланк анкеты и протянула Андрею, – Так вы за этим приходили? – хитро прищурилась она, – а про убийство придумали. Вот хитрец! – пожурила она молодого человека, давая понять, будто он не первый, кто придумывает самые нелепые истории, лишь бы снять с себя обузу по уходу за престарелым родственником.

– Нет-нет, – спохватился Андрей, – я действительно расследую убийство.

И пришел я именно к вам.

– Ко мне? – искренне изумилась управляющая.

– Да. Если не ошибаюсь, вы – Купченко Изольда Георгиевна?

– Не ошибаетесь, – подтвердила она.

– Имя Артем Тихомиров вам о чем-нибудь говорит? – спросил Андрей серьезным тоном и пристально вгляделся в лицо управляющей.

– Нет, – отрицательно покачала она головой, – а в чем дело? – лицо ее стало чересчур строгим, она напряглась, ожидая ответ.

– Изольда Георгиевна, буду с вами откровенен. Я занимаюсь убийством именно этого человека. Мотив пока не ясен. Я сейчас пытаюсь выяснить круг знакомств парня. В его телефоне есть ваш номер и имя. Поэтому я прошу вас рассказать все, что вы знаете об Артеме.

– Но я его не знаю! – воскликнула Изольда Георгиевна.

– Постарайтесь вспомнить, – спокойно предложил Андрей, – вы ведь не станете вносить в телефонный список имя и номер незнакомого человека. Вот и мы предполагаем, что раз уж вы там тоже есть, значит, вы каким-то образом знакомы с убитым. Были, – специально поправился он, чтобы придать разговору более серьезный тон.

– Я не знаю, что вам сказать, – растерянно развела руками Изольда Георгиевна, женщина все еще не могла взять в толк, что хочет от нее молодой человек. А вы не знаете, у убитого не было пожилых родственников? – осторожно спросила она.

– Были. У него была бабушка, – кивнул Андрей, догадка осенила его, а управляющая ее тут же озвучила.

– Не могу ничего сказать об этом человеке, но могу предположить, как мог оказаться мой номер в телефонном списке убитого. Возможно, он хотел обратиться к нам по поводу ухода за его престарелой бабушкой, а кто-то из знакомых, что-либо слышавший о нашем Фонде, мог подсказать мой номер.

Если верить, будто Изольда Георгиевна действительно не была знакома с Артемом лично, а говорила она вполне убедительно, такое предположение очень походило на правду. Андрей и сам подумал об этом. Словом дорожка опять привела в тупик. Осуждать Артема за то, что он хотел нанять людей для ухода за старой бабушкой, не было смысла. Он ведь не в Дом престарелых собирался ее отправить.

Задав для приличия еще несколько ничего не значащих вопросов, Андрей распрощался с приветливой управляющей и вышел на улицу.

Подводя итог прошедшей встречи, вывод напрашивался совсем не радужный: наши надежды продвинуться хоть немного, вновь потерпели крах.

– Хм, зачем Артем собирался нанять бабе Фае сиделку? – недоумевала я,

– Она ведь не нуждалась в посторонней помощи, да и я всегда была рядом.

– Теперь уже и не спросишь, – хмыкнул Андрей.

– Куда мы дальше? – удрученно спросила я после некоторого молчания.

– Еще не знаю.

– Может, Натку навестим? – слабо надеясь на положительный ответ предложила я.

Андрей, немного подумав, согласился, но с условием, что я, следуя совету подруги, загримируюсь.

– Береженого Бог бережет, – подытожил он.

Я не стала сопротивляться, понимая необходимость такой предосторожности. Мы заехали в квартиру Колиных родителей, где оставался реквизит, принесенный ранее Наткой. Пока Андрей на скорую руку готовил перекусить, я накладывала на лицо старческие морщины, превращаясь в пожилую даму, ту, которую Андрей впервые встретил во дворе Юлиного дома. Мы смеялись, вспоминая, как у меня сломался каблук, как я ругалась на незадачливого водителя, так не вовремя выехавшего на дорогу.

– Ну, а когда морщины на твоем лице стали кусками отслаиваться, я думал у меня крыша поехала – так испугался, – Андрей хохотал от души.

– А я, как представила, что придется идти по улице в таком виде, думаю: ну уж нет, лучше я одного водителя с ума сведу, чем полгорода распугаю.

В больнице, надев белый замызганный халат и тапочки сорок-последнего размера, я, в образе элегантной дамы преклонного возраста поднялась на лифте в отделение травматологии, где меня уже с нетерпением поджидала Натка. Мы радостно обнялись, будто не виделись целую вечность. Коля определил жену в отдельную палату, поэтому никто не мешал нам разговаривать, даже Виктор вышел в коридор, чтобы не смущать нас.

– Ну, как ты тут?

– Нормально, – отмахнулась Натка, – пора выписывать. Сижу тут как инвалид, от скуки, представляешь, любовные романы начала читать, – усмехнулась она.

– Где ты их раздобыла? – удивилась я, зная предпочтения Натки к классической серьезной литературе.

– Витька у медсестры взял для меня. Врет, конечно, что для меня. Он для себя брал, а сам такую муть читать не может, вот и подкинул мне. Ему спокойнее, когда я чем-то занята. Ну, что у вас нового? Только рассказывай подробно, мне в двух словах не интересно, – сразу предупредила она.

Я поведала о том, как прошел допрос Панькова, как нам с Андреем пришла в голову идея поискать бывшую подружку Артема, чтобы выяснить у нее все о том, чем занимался парень до гибели. Пришлось также рассказать о том, как мы ошиблись, выбрав такое звучное имя Изольда, и даже о том, как мне пришлось успокаивать девушку Аню.

– Одним словом, целый день провели впустую, – удрученно вздохнула я.

– Почему же впустую? – ободряюще воскликнула Натка, – По крайней мере, мы теперь знаем, что Артем не имеет отношения к банде фальшивомонетчиков. Уже легче. И еще, твой Андрей прав – хорошо бы выяснить, что за сделку регистрировали Юля с отцом в регистрационной палате. Тогда хоть станет понятно, почему пытались убить старика, а может быть станет ясно, почему убили Артема.

– Согласна. Только как это выяснить? Старик-то как, совсем плох?

– Плох, – грустно подтвердила Натка, – Мне кажется, врачи уже отказались от него, просто ждут, пока он сам умрет, – понизив голос, проговорила она.

– Как так? – ужаснулась я.

– Может я и выдумываю, но он лежит в отдельном боксе и к нему почти никто не заходит. Воткнут капельницу и она капает медленно-медленно целый день.

– Как же так?

– Откуда мне знать. Я в медицине мало что понимаю. Просто в кино показывают, будто когда жизнь человека в опасности, возле него такая суета, а тут – полный штиль. Даже обидно за дедулю. Дочка и та, пришла на пять минут, с врачом пошепталась и исчезла.

– Да, дела, – вздохнула я, – старика уже ни о чем не спросишь.

– Так давай эту Юльку прижмем, – горячо заговорила Натка, – подумаешь цаца! Захватим ее так же как Панькова и заставим все рассказать. Потом еще спасибо скажет.

– За что? – скептически отозвалась я.

– Как за что? Мы, может, ей жизнь спасаем!. Кто знает, что там на уме у этого Мирона?

– Ох, не знаю, – я вздохнула так, будто несла непосильную ношу и не знала, как от нее избавиться.

– Не вздыхай, подруга, прорвемся как-нибудь! – оптимистично потрепала меня по плечу Натка.

Я просидела у Натки в палате до темноты, пока санитарка не предупредила, что скоро закроют все двери на ночь и выйти из здания больницы будет проблематично. Уходить не хотелось. Возвращаться в чужую квартиру я не спешила, а остаться у Андрея мне почему-то было неудобно, даже после того, что было между нами утром. И все же пришлось расстаться с подругой. Внизу в машине меня ждал Андрей. Он давно управился со своими делами и уже второй час томился в ожидании.

– Ко мне? – с надеждой спросил он.

Я отрицательно покачала головой. На Андрея в этот момент я не смотрела, боялась не выдержать разочарованный взгляд.

– Тогда к тебе, – утвердительно заявил он. Я нерешительно глянула на него, но «нет» не сказала, откладывая этот ответ на «потом».

Когда Андрей притормозил возле дома, где я временно обосновалась, на дворе уже стемнело.

– Пойдем, – сказала я после недолгого раздумья, как будто до этого никак не могла решиться.

– Да ладно, Тань, я домой поеду, – грустно отозвался он, – ты устала, тебе надо отдохнуть и от меня в том числе.

– Пошли, пошли, – весело улыбнулась я, – комнат много, думаю, места хватит, да и мне так спокойнее.

– Ты за меня не переживай. Не будут же они меня каждый день расстреливать.

– А я не только за тебя переживаю, но и за себя тоже, – осекла я его, зная, что против такого аргумента он устоять не сможет.

Андрей сразу раскусил мой хитрый ход, но виду не подал. Лукаво прищурившись, он лишь неуверенно спросил:

– А Коля с Наткой как к этому отнесутся?

– Нормально отнесутся. Они у меня мировые, с пониманием. Да и если честно, я на самом деле побаиваюсь одна оставаться. Жутко. Так что пойдем.