Текст книги "Соседкины проблемы в наследство"

Глава 32

Проснулась я от какого-то шевеления. Слабый свет от утренней зари проникал в маленькое окно. Я осмотрелась и только сейчас разглядела, сколько всего разного было в этом сарае. Если бы наши пленители знали, что хранится здесь, они, скорее всего, не рискнули бы оставить в нем Наталью. Я моментально вообразила, что именно из имеющегося инвентаря можно использовать в качестве оборонительного оружия. Выбор выл огромен. Особое внимание заслуживали вилы, да и маленький топор тоже мог пригодиться… Разглядывая инвентарь, я даже улыбнулась сама себе. Но тут мои раздумья вновь прервало какое-то движение.

– Натка! – обрадовалась я, – Ожила?!

– Я? – Натка тщетно пыталась высвободиться из объятий.

Она очнулась немного раньше, но никак не могла понять, где находится, как здесь оказалась, и кто так крепко сжимает ее. А когда увидела мужские ботинки на своих ногах и вовсе растерялась. Ее активные попытки извернуться и посмотреть назад и разбудили меня.

– Как ты себя чувствуешь? – я повернула подругу к себе и счастливо расцеловала.

– Ничего не понимаю! – Натка таращилась на меня, на себя, оглядывала сарай и мотала головой, будто хотела отогнать сон. Когда она убедилась, что все это явь, нахмурилась и потребовала объяснений.

Я ввела ее в курс дела и в свою очередь спросила:

– Ну а ты хоть что-нибудь помнишь? Как мог твой охранник Виктор проморгать тебя? Как они умудрились вынести тебя из больницы?

Натка задумалась. Она стала поминутно восстанавливать картину вчерашнего дня и остановилась на том, как поздно вечером в последний раз проведала старика Худорожкова, вернулась в свою палату и легла спать. Вырисовывалась следующая картина.

Натка чувствовала себя, по меньшей мере, агентом национальной безопасности, когда по поручению Андрея отправилась еще раз в палату старика Худорожкова, чтобы заглянуть в паспорт и посмотреть номер квартиры, где он прописан. А уж когда ей поручили выяснить, кем назвалась Юля, когда в первый и в последний раз навещала старика, и вовсе возомнила себя всемирно известным сыщиком Эркюлем Пуаро. После разговора с врачом и моей настоятельной просьбы «…беречь старика и вообще никого чужого к нему не подпускать», Натка решила исполнить задание в буквальном смысле и отправилась в палату к старику. Она аккуратно приоткрыла дверь и тут же отпрянула от нее. В палате была медсестра. Она делала какую-то процедуру больному.

– Надо же, и про старика вспомнили, – пробурчала Натка себе под нос.

Она отошла в сторону и принялась ждать, когда процедура закончится. Медсестра вышла из палаты и прошла мимо Натки. За два дня, что Натка находилась в больнице, она выучила имена всех медсестер и врачей травматологического отделения, но маска закрывала лицо вышедшей из палаты медсестры, а по глазам Натка не смогла узнать ее. Поэтому она не стала обращаться к ней по имени, а просто спросила:

– Как Иван Степанович? Ему лучше?

Медсестра бросила недовольный взгляд на любопытную больную и нехотя ответила:

– Значительно лучше.

Ободренная таким ответом Натка без стеснения вошла в палату.

Постояла немного у постели, наблюдая, как он дышит. Если честно, она не знала, как должно проявляться улучшение состояния тяжелого больного. Он все так же был подключен к аппарату искусственной вентиляции легких, из-под ключицы торчал катетер, от которой тянулись прозрачные трубки капельницы, и все так же медленно капало лекарство. От груди старика тянулись несколько проводков и заканчивались у небольшого прибора с темным экраном.

– Привет, дедуля! – негромко, но бодро поздоровалась она со стариком, как будто он мог ее слышать, – это опять я. Ты уж извини, но я знаю, что эта Юлия вовсе не твоя дочь. Что же она от тебя хочет?… Но ты не волнуйся, это мы все равно выясним… Дед, ты давай держись. Чего это ты умирать вздумал? Подумаешь, машина на него наехала! На меня тоже наехала, так я ведь ничего…

Натка разговаривала вслух и одновременно поправляла простынь и одеяло. Но вдруг ее рука нащупала одну штучку, о предназначении которой она догадывалась. Индикатор должен был быть прикреплен к груди больного, и записывать показания работы сердца. Но почему-то это индикатор, как и все остальные, лежал рядом с больным, а не был прикреплен к определенному участку груди на уровне сердца. Тут Натка увидела, что экран прибора, где должна непрерывно отражаться работа сердца в виде электрокардиограммы, выключен. Она заметила также, что аппарат искусственной вентиляции легких работает не в таком ритме, как работал раньше. Все включатели стояли на отметке «минимум». Сначала она решила, что это и есть улучшение состояния больного, когда участие искусственных аппаратов в жизнедеятельности больного постепенно снижается до минимума, но тут она взглянула на лицо старика. Оно стало синюшного оттенка, а лекарство в капельнице перестало капать совсем.

Пулей она выскочила из палаты и бросилась к дежурной медсестре. Та мирно беседовала с Виктором, Наткиным охранником и кокетливо ему улыбалась.

– Скорей! Сюда! – позвала Наталья, – Здесь что-то не так!

Медсестра, тут же сбросив с лица игривость, поспешила на зов. Секунды ей хватило, чтобы оценить ситуацию. Она быстро восстановила работу приборов. Тот, что отражал работу сердца, жалобно запищал, на его мониторе поползла почти прямая линия с редкими не очень крутыми изгибами. Пока медсестра включала приборы, Натка успела сбегать за врачом. Тот отдал распоряжения, строго приказал всем посторонним выйти из палаты и приступил к реанимационным мероприятиям. Вокруг Худорожкова началась суета, именно такая, какую Натка представляла, судя по фильмам про врачей. А еще через некоторое время все успокоилось, и жизнь травматологического отделения потекла в привычном режиме. Медикам удалось восстановить работу сердца старика. Цвет его лица вновь приобрел бледно-розовый оттенок, но сам он оставался все так же, неподвижен.

– Чертовщина какая-то, – возмущался врач, после того, как самое страшное было уже позади, – какой идиот убавил давление воздуха до минимума? Если бы Наталья Анатольевна вовремя не вошла в палату, через пять минут было бы уже поздно, – отчитывал он медсестру, которая, по его мнению, допустила халатность, – А следить за приборами – это ваша обязанность… У больного только-только стала отмечаться положительная динамика, а тут такое!..

– Я ничего не отключала, честное слово, – оправдывалась девушка.

– По-вашему дед сам у себя все отключил? Еще раз такое повториться – уволю. Так и знай.

Натка слушала, как врач устраивает «разгон» и искренне сочувствовала девушке. Она теперь точно знала, что дежурная сестра не виновата. Не зря она не смогла узнать медсестру, вышедшую из палаты старика за минуту до Наткиного визита. И злой взгляд, и недовольный ответ, все встало на свои места и легко объяснялось. Но Ната решила, не стоит пугать раньше времени персонал отделения, надеясь, что Юля, а это была именно она, Натка теперь в этом не сомневалась, вряд ли рискнет еще раз появиться на месте неудавшегося преступления.

Первый порыв был позвонить мне и все рассказать, но она знала, что мы с Андреем отправились в квартиру старика искать какие-то доказательства преступной деятельности Юли и ее дружка Мирона. Понимая всю серьезность операции, она решила не торопиться.

– Я думала, дождусь, когда ты сама мне позвонишь, вот тогда и собиралась все рассказать, – оправдывалась подруга, – тем более все ведь обошлось. А когда суета вокруг Худорожкова закончилась, я пошла к себе в палату, прилегла и заснула.

– А Виктор где был в это время? – возмутилась я, поняв, что Натку сонную похитили прямо с больничной койки.

– Не знаю, вроде как всегда, с дежурной медсестрой трепался.

– Эти сволочи, наверное, тебе что-то вкололи, – предположила я, вспоминая, как прислушивалась к ее слабому дыханию, холодела от одной мысли, что Натка так и не очнется.

– Да, укол я тоже помню, в ногу. Только это мне во сне снилось, будто меня змея укусила. Или оса, – сомнение отразилось на ее лице, – не могу точно вспомнить. Голова трещит.

Моя многострадальная голова тоже напоминала о себе, все-таки по ней вчера не раз стучали нехорошие парни. О раненой руке и вывихнутой ноге и говорить нечего. Я постаралась не обращать на такие «мелочи» внимание, тем более, что нам предстояло подумать о своей дальнейшей безопасности, если, конечно это слово применительно было к той ситуации, в которой находились мы с Наткой. Но моя дорогая подруга была рядом со мой, и уже это обстоятельство внушало некоторую надежду.

Глава 33

– Так. Ладно, давай думать, как будем выкручиваться. Эти сволочи, наверное, еще спят и в ус не дуют, что нас уже двое. Мы им покажем! – Натка решительно поднялась и уже расхаживала по сараю, примеряя в руках то вилы, то грабли, – Вот это тоже может пригодиться, – она достала серп и взмахнула им в воздухе, – Не подходи! Башку снесу! – прорепетировала она сцену самообороны.

Я невольно рассмеялась. Натка везде оставалась сама собой. Никакие катаклизмы не могли лишить ее оптимизма.

– Ты давай тоже поднимайся, занимай позицию. Они не должны застать нас врасплох. Мы будем во всеоружии! Иди сюда. Будешь стоять вот здесь с пустым ведром в руках. Первый, кто войдет, получит железный колпак. Потом ты делаешь ему подножку, он падает, тут я ему поддам этой штукой, – она продемонстрировала увесистую деревянную дубину.

Натка двигалась по сараю, словно по сцене, расставляя все на свои места, объясняя каждую мизансцену. Я как завороженная наблюдала за подругой и восхищалась ее решительности и умению предвидеть каждый шаг «актеров». Правда спектакль, который мы собирались сыграть, будет проходить без зрителей и бурных оваций, но зато награда за него – жизнь.

На секунду, переводя дух, Натка выглянула в окошко, внимательным взглядом окинула двор и спросила:

– Ты не знаешь, где у них тут гараж?

Я отрицательно покачала головой.

– А зачем нам? – не смогла я уловить ход Наткиных мыслей.

– А как же? Нам ведь надо как-то выбираться из этого логова. Мы ведь не можем их убить. Мы должны их оглушить, и пока они приходят в себя, мы уедем на их машине.

– А зачем нам гараж? – я никак не могла взять в толк, что Натка задумала.

– Тань, ну ты чего? Совсем соображать перестала? Где мы с тобой машину должны взять? Или думаешь, они нам ее к крылечку подгонят? – Натка в нетерпении всплеснула руками, вернее одной, вторая покоилась в гипсе, – Пока я завожу машину, ты тихонечко доковыляешь до ворот и откроешь их, я выеду из гаража, подберу тебя, и только они нас и видели, – очень довольная собой закончила она.

Я в это время тоже подошла к окну и выглянула. В недоумении я уставилась на пустой двор.

– Где же этот чертов гараж? – продолжала рассуждать Натка, – Отсюда ни черта не видно. Может он там, за домом? – предположила она.

Я молча хлопала глазами, пытаясь сообразить, что меня так смущает, и, наконец, поняла.

– Натка, нет здесь никакого гаража! И бандитов, похоже, нет!

– С чего ты взяла? – уставилась на меня подруга.

– А с того! Смотри, видишь, пусто!?

– Ну? И что?

– А вчера здесь машина стояла. Черная такая, с леопардом, а вон там мотоцикл был.

Я указала место, где вчера мы с Андреем видели транспорт Мотыля.

– А сегодня их нет, – я радостно посмотрела на Натку.

Та недоверчиво глянула на меня, потом снова выглянула в окно, протерла кулаком глаза, словно стирая занавес, за которым могла таиться реальность и снова уставилась на пустой двор.

– Сбежали! Даже ворота за собой не потрудились закрыть, – воскликнула она, наконец, – Вот здорово! А с чего бы это?

– Я, кажется, понимаю, почему они смылись, – я тоже радовалась, – они нашли связанного Мотыля в душевой кабине. Он признался им, что рассказал нам с Андреем, чья это дача и ее адрес. Они испугались, что мы, ну, то есть, Андрей приведет сюда полицию, и решили свалить от греха подальше.

– Правильно сделали, – согласилась Натка, – а то бы мы им тут показали, где раки зимуют. Все равно их найдут, никуда они не денутся, – как всегда, оптимистично заметила Натка.

– Знаешь, они, наверное, сильно испугались: тебя здесь бросили, а ведь могли прикончить напоследок.

– Верно, – ужаснулась Натка, – и тебя вместе со мной!

Мысль, что мы были в смертельной опасности и благополучно ее миновали, вызвала у нас бурю восторга. Мы кинулись обнимать и целовать друг друга. Когда волна эмоций постепенно улеглась, встал вопрос: что нам теперь делать.

– Мы ведь не можем сидеть здесь и ждать, пока кто-нибудь за нами вернется, – разумно заявила Натка.

– Надо выбираться, – согласилась я.

Мы проверили дверь на прочность, и пришли к выводу, что выйти через нее без посторонней помощи вряд ли удастся.

– Остается окно, – констатировала Натка, правда, я не уверена, пролезу ли через него, – она самокритично осмотрела свои габариты.

– Не такая уж ты и толстая, – успокоила я ее.

– Ну, да, – весело пожала плечами Натка, – в крайнем случае, ты выберешься первая, и найдешь ключ от замка. А мне будет урок! Может быть, после этого я заставлю себя сесть на диету и похудею до… сорок восьмого размера.

Мы весело рассмеялись и приступили к реализации плана собственного освобождения.

Сначала хотели аккуратно выставить стекло, но потом поняли, что пластиковая рама не позволит это сделать, потом пытались открыть ее как можно шире, освобождая проем для лаза. Но, так как и эта попытка оказалась неудачной, решили просто стекло разбить.

– Отойди.

Натка предостерегла меня, размахнулась и запустила в окно молоток. Стекло, вместо того, чтобы рассыпаться вдребезги, моментально превратилось и мелкую паутину, но продолжало стоять на месте.

– Вот это да! – удивилась я, – Оно что, бронированное?

– Какое там, – Натка махнула рукой, – просто покрыто специальной пленкой, – пояснила она, – Вот буржуйка чертова! Даже в сарае пластиковое окно с защитой поставила. Ну, ничего, мы с ним все равно справимся. Береги глаза, – скомандовала подруга и стала колотить по стеклу деревянной дубиной.

Все-таки, ей удалось освободить оконный проем от стекла. Я аккуратно выбралась наружу.

– Теперь ты, – позвала подругу.

Натка пыталась пристроиться к проему. Сначала она пробовала вылезти головой вперед, но тогда возникала проблема опоры. Сломанная рука не позволяла перенести центр тяжести, и подруга сильно рисковала выпасть из окна с реальным шансом сломать шею.

– Я поймаю тебя, – заверила я, прыгая внизу на одной ноге.

– Ага, тогда я еще и тебя покалечу, – невесело усмехнулась Натка.

Она решила вылезать ногой вперед, но тогда ее просто расперло в проеме, и возможность сломать еще какую-нибудь конечность, возросла до вполне реальных шансов.

– Ничего не получится, – сделала она, впервые, наверное, за всю жизнь, совсем не оптимистичный вывод.

– Тань, иди в дом, поищи ключ. Вряд ли они взяли его с собой. Зачем он им нужен?

Я в нерешительности потопталась на месте. Видя, что все попытки подруги протиснуться в маленькое отверстие, не увенчались успехом, я все же поковыляла к дому. Входить туда не хотелось. Покидая его, я искренне верила, что никогда сюда не вернусь, а тут шла сама, добровольно… Мурашки пробежали по телу, когда дверь бесшумно открылась, едва я задела ее рукой. На улице давно рассвело, поэтому внутри дома вполне можно было обходиться без электричества.

Я вошла в холл и осмотрелась. Надеясь, что ключ от навесного замка отыщется сам собой где-нибудь в прихожей на самом видном месте, я топталась на месте, но его нигде не было видно. Зато было множество вещей, женских вещей: крупные расчески, лаки, парфюм, женская обувь, сумка из натуральной кожи с множеством молний, усыпанных стразами, вазочки, шкатулочки, но ключа среди них не было. Я вошла в комнату. Беспорядок, царивший в зале, говорил о том, что его обитатели покидали дом в спешке. Остатки еды, недопитые банки пива, окурки не то, чтобы были разбросаны, просто они были оставлены там, где их ели, пили или курили. Было ощущение, будто в доме прозвучала команда «Тревога» и ее обитатели вскочили с места и бросились к выходу. Кто-то из них в тот момент ел яичницу и, когда прозвучала команда, вскочил с места, бросив вилку с ножом рядом с тарелкой. Вилка отскочила и упала на пол. Другой в это время курил сидя в кресле, а когда пришлось бежать, он наспех затушил сигарету, именно наспех, потому что она была только-только прикурена, а все предыдущие выкурены до фильтра. Третий, видимо, мирно потягивал пиво, а когда покидал жилье, нервно поставил банку на стол, но она опрокинулась и упала, пиво вытекло. Коричневая лужица от него засохла на столе и на ковре. Я заглянула во все углы, все безрезультатно. Сходила даже в сауну, которая по задумке архитектора была пристроена к дому и, попасть в нее можно было прямо из зала. Проверила даже пустой бассейн, хотя в этом не было никакой необходимости.

Не решительно я поднялась на второй этаж и заглянула во все комнаты, зная заранее, что там уж точно этот ключ не отыщется. Я собралась вернуться к сараю ни с чем и заставить Натку еще раз попробовать выбраться через окно, но тут услышала звук подъезжающей машины.

– Наконец! Это Андрей! Он вернулся за нами!

Глава 34

Прежде чем выскочить на улицу, выглянула в окно. Я находилась на втором этаже, и сверху двор отлично просматривался.

К дому подъехала шикарная красная иномарка.

– Где он откопал такую машину, – прошептала я, смахивая счастливую слезу, – угнал, наверное. Безумец! – наверное, умиление отразилось на моем лице, ведь именно такое чувство родилось во мне в тот момент.

Я хотела закричать, постучать в окно, сообщить, что я здесь, цела, невредима, безумно счастлива его видеть. Я даже протерла окно рукой, чтобы ее саму было лучше видно меня.

Но тут увидела, как из машины вышла женщина, встревожено озираясь по сторонам, вбежала в дом. Я замерла. Женщина не могла меня видеть, она ни разу не подняла глаза вверх, но она могла меня услышать, а мне вдруг резко расхотелось привлекать к себе внимание. Я уже находилась в холле второго этажа, у самой лестницы, стоило сделать одни шаг, и я могла бы видеть, что делает женщина там, внизу. Но я боялась пошевелиться. Я даже дышать боялась, лишь бы женщина меня не заметила. На глаза попалось большое кресло, поставленное у самых перил. Я опустилась на колени и ползком, словно кошка, добралась до него. Мне без особого труда удалось протиснуться между спинкой кресла и стеной и прижаться лицом к перилам. Из своего укрытия я видела, как женщина вбежала в зал и резко остановилась, оценивая обстановку.

– Ах, мерзавцы! Подонки! Устроили тут балаган! – гневно восклицала она и спешно прибирала следы недавнего пребывания гостей.

Когда все было приведено в относительный порядок, женщина, продолжая сыпать ругательства в адрес тех, кто устроил беспорядок, внимательно огляделась, осталась удовлетворена и бегом бросилась к выходу. У дверей она задержалась, чуть сдвинула в сторону плащ на вешалке и сняла с крючка какой-то ключ. Я сразу догадалась какой и закусила кулак от злости. Как же я сама не догадалась раньше просмотреть крючки на вешалке. Тогда к появлению незваной гостьи мы с Наткой уже давно бы выбрались из этого страшного дома, а мне бы не пришлось сидеть под креслом и трястись от страха.

Конечно, Натка тоже слышала шум подъезжающей машины. И кто приехал, тоже, наверняка, видела. Зная свою подругу, как облупленную, представляю, как страшно волновалась она все то время, пока женщина была в доме. Наверное, ее воображение рисовало ей ужасную картину, как незнакомка вбегает в дом и застает меня, рыскающую по всем углам в поисках неизвестно чего. Безусловно, Натка тревожилась, зная, что ничем не сможет помочь мне, если вдруг понадобиться ее помощь. Я даже представляла, как та била и щипала себя за пухлые бока, проклиная свой неуемный аппетит и любовь ко всему сладкому и стряпанному. Не удивлюсь, если выяснится, что в тот момент она клялась сама себе, в случае благополучного исхода нашей передряги, непременно начать заниматься бегом по утрам и обязательно сбросить лишние килограммы.

Женщина тем временем выбежала из дома, остановилась, отряхнула одежду и словно вспомнила что-то, направилась к сараю. Наличие навесного замка ее не смутило, она открыла его ключом и аккуратно вошла внутрь. Но тут что-то твердое и большое метнулось в ее сторону и угодило прямо в лоб. Женщина не ожидала ничего подобного. Она остановилась как вкопанная, пошатнулась и мешком свалилась к Наткиным ногам. Я все это видела в открытую дверь, когда спешно, насколько позволяла больная нога, двигалась следом за женщиной, оставаясь вне поля ее зрения. Не зная истинных намерений хозяйки дома, я готовилась в любую минуту выйти из укрытия и придти на помощь подруге. И вот моя помощь не пригодилась.

Все оказалось банально просто. Как только женщина вышла из дома и направилась в сторону сарая, Натка заняла оборонительную позицию и встретила непрошенную гостью, как и полагается, громким аккордом. В качестве музыкально-ударного инструмента она использовала крышку от большого железного бачка. Рядом наготове лежала доска, на тот случай, если одной крышки покажется мало. Но гостья оказалась не из твердолобых. Всего одного удара вполне хватило, чтобы свалить ее с ног.

Натка не ожидала столь легкого успеха и в недоумении стояла над телом, когда в дверях появилась я.

– Ты ее? – кивнула я на повергнутую женщину.

– Ага, – робко кивнула та, – Кто она?

– Не знаю, наверное, хозяйка…

– Зачем она приехала?

– Кто ее знает. Слушай, а я была уверена, что Мамка – это Юля.

– И я, – призналась Натка.

– Выходит, что нет! А Юля тогда кто?

Женщина застонала и шевельнулась.

– Может ее связать? – предложила Натка.

– Конечно, – я заковыляла к полке, где видела веревку.

Пока мы связывали руки непрошеной хозяйке дома, та пришла в себя и испуганно таращилась на нас.

– Вы кто? – она оценила Наткин наряд и пришла в ужас, – Что вы со мной делаете? Вы бомжи? – она вертелась, нервно выкрикивая вопросы.

– Вы Мамка? – сердито спросила Натка, не обращая внимания на дурацкие вопросы и брезгливые взгляды хозяйки.

– Какая мамка? Чья мамка? У меня вообще нет детей, – по ее тону сразу стало понятно – вопрос материнства больная тема для нее, – У меня только племянник. Это он вас сюда притащил? Что вам от меня надо? У меня ничего нет. Идите в дом. Берите, что хотите и убирайтесь, – дама была близка к истерике.

Такое поведение обескуражило нас. Мы в недоумении переглянулись.

– Это ваша дача? – нахмурилась Натка.

– Да. А в чем дело?! – женщина была испугана, но не теряла чувство собственного достоинства.

– Значит вы Мамка? – так же сердито спросила я.

– Что вы заладили! Чья я мамка? И вообще, почему такое пренебрежительное отношение к слову мама?!

– Зачем вы приехали?

– А почему я не могу приехать на свою дачу?

– Хорошо, задам вопрос по-другому. Почему вы приехали именно сегодня, да еще так рано и к тому же такая встревоженная? – Натка вошла в роль великого Эркюля Пуаро.

Женщина бросила безнадежный взгляд на странных девиц, тяжело вздохнула, и, понимая, что уклониться от правдивого ответа все равно не удастся, решила признаться:

– Потому что мне позвонила соседка, старушка из первого дома и пожаловалась, будто Сережа привез на дачу компанию, они шумят, безобразничают, словом мешают. Она пригрозила, что если я не разберусь с племянником, она в следующий раз вызовет полицию. Ночью я не рискнула ехать, дождалась утра и вот, приехала. Так вы, значит, с ним были? – она, стараясь скрыть неприязнь, окинула нас гневным взглядом.

– А соседка разве вам не доложила? – с издевкой в голосе поинтересовалась Натка.

– Если честно, то нет, – созналась хозяйка дачи, – она лишь жаловалась на шум.

– Тогда почему вы пошли в сарай? Надеялись увидеть там труп? – тон Натки не предвещал ничего хорошего.

– Труп?! – казалось, женщина вот-вот лишится чувств от испуга, – Что вы! Какой труп?! Я увидела разбитое стекло и хотела проверить, что еще они успели набезобразничать.

Мы с Наткой недоверчиво переглянулись.

– Часто ваш племянник здесь бывает?

– Не знаю, но думаю часто. У него есть все ключи, и я не запрещаю. Он ведь единственный мой родной человек. Я люблю его как сына… А он вот что выкидывает…, – на глаза «тетушки» навернулись слезы.

– Как зовут вашего племянника? – задумчиво поинтересовалась я.

– Сережа. А что?

– Ничего. Как его фамилия? – настаивала я.

– Мироненко. Сергей Мироненко

– Мирон! – я торжествующе посмотрела на Натку, – значит Сергей Мироненко ваш племянник? – я так обрадовалась, что женщина растерялась еще больше.

– Да объясните же, в чем дело? И развяжите меня, наконец! Я что – преступница? – искренне возмутилась она.

Мы вовсе не спешили исполнить просьбу, отошли в сторону и, почти хором воскликнули:

– Все сходится!

Я вернулась к связанной женщине, присела рядом и спросила, внимательно наблюдая за ее реакцией:

Вы знаете, чем занимается ваш племянник? Ну, чем он зарабатывает?

– Да, конечно! – гордо ответила женщина, – Сережа работает начальником службы безопасности в банке. Он хорошо зарабатывает. Почему вы спрашиваете?

– А имя Куляпова Юлия Ивановна вам что-нибудь говорит?

– Нет. Я не знаю никакой Юлии Ивановны.

– Хорошо, а если просто Юля?

– Не знаю никакой…, хотя подождите, вроде бы я слышала от Сережи имя Юля. Может быть это его девушка? – радость от осенившей догадки мелькнула на лице, – Долго вы будете меня мучить своими вопросами? – она вновь чуть не расплакалась, – Чего вы хотите от меня?

Я со значением посмотрела на Натку, мол, все что она говорит похоже на правду, может и вправду развязать? Натка ответила мне таким же взглядом, мол, осечка вышла, Мамка – все-таки Юля. Она же, Юля руководит Мироном и всей его преступной компанией. Теткину дачу они просто используют, а доверчивая тетушка даже не догадывается о делах племянника. Но прежде чем развязать, она вдруг спросила:

– Подождите, вас как зовут?

– Меня? Изольда. Изольда Георгиевна, – с величайшим достоинством, будто назвала королевскую фамилию, представилась хозяйка дачи.

– Как? – я уставилась на нее во все глаза, – Изольда Георгиевна? Купченко Изольда Георгиевна? Управляющая фондом «Забота»?

– Да, – такая осведомленность привела женщину в замешательство, – А в чем дело? – она вновь гордо выпрямилась, – Мы занимаемся благородным делом. Осуществляем уход и заботу за одинокими стариками…

– Знаем, знаем, – не очень вежливо перебила я, – мне Аня рассказывала.

– Аня! Какая еще Аня? Ах, да, Аня, – вспомнила она свою молодую сентиментальную работницу, – Ох уж эта Аня! Что она вам наговорила? – сердито спросила Изольда.

– Ничего особенного, – заступилась я за девушку, – она просто рассказывала, в чем заключается ее работа в вашем фонде.

– Лучше бы она работу свою выполняла, чем рассказывала о ней, – проворчала Изольда.

Мы вновь многозначительно переглянулись. Вот теперь все вставало на свои места. Между тем хозяйка дачи совсем расстроилась. Она старалась сохранять спокойствие, но ей это удавалось все труднее.

– Девочки, я ничего не понимаю. Вы можете мне объяснить, что здесь происходит? Если Сергей чем-то обидел вас, я здесь ни при чем, но я готова возместить вам все расходы. Я уважаемый человек. Наш фонд оказывает посильную помощь одиноким людям. Мы занимаемся благородным делом. Меня многие знают в городе. И меня унижает такое положение. Я не могу больше сидеть здесь со связанными руками и отвечать на ваши нелепые вопросы про Сережу и его девушек. Если он обманул какие-то ваши надежды, прошу вас, не расстраивайтесь и отнеситесь к этому философски. Мужчины, они ведь по большей части все такие…

Мы молча слушали сумбурную речь Изольды и снисходительно улыбались. Когда слова у нее иссякли, и она с надеждой посмотрела на нас, мы, не сговариваясь дружно принялись развязывать ей руки.

– Вы действительно ничего не понимаете? – сочувственно спросила я.

– Что я могу понять, если вы так ничего и не объяснили? – радуясь освобождению, отозвалась хозяйка дачи.

– Нам придется очень сильно вас огорчить, – предупредила Натка.

– Не надо меня щадить, расскажите все. Я готова к любой правде, – выразила она готовность узнать истинную причину нашего странного поведения.

Она потирала затекшие от веревок руки и с тревожным любопытством рассматривала нас. Все трое мы вышли из сарая и стояли посреди двора.

– Войдем в дом, там вы мне все и расскажите, – гостеприимно предложила Изольда.

– Нет-нет, – запротестовала я.

– Лучше присядем здесь, – Натка указала на скамейку перед домом.

Мы уселись, и Изольда нетерпеливо посмотрела на нас.

– Что ж, слушайте, – роль рассказчика взяла на себя я, – только сначала скажите: Худорожков Иван Степанович вам знаком?

– Это один из наших подопечных, – изумленно уставилась на меня Изольда.

– Где он сейчас?

– В больнице. Он, знаете ли, в последнее время часто прикладывался к бутылке. И вот результат: вышел пьяный на улицу и попал под машину, – грустно поведала она печальную историю.

– Все ясно, – я набрала побольше воздуха в грудь, и продолжила – Так вот, фонд «Забота» действительно занимается благородным делом. Но ваш племянник бессовестно использует ту информацию, которой владеете вы. Я уж не знаю как, но ему стало известно, что Худорожков Иван Степанович, одинокий старик, владеющий неплохой однокомнатной квартирой в центре города. Ради этой квартиры все и было задумано. Мирон, ну то есть ваш племянник, Сергей Мироненко передает эту информацию своей знакомой Куляповой Юле. Та в свою очередь под видом социального работника входит в доверие к старику и вынуждает его заключить договор ренты.

– Какой договор? – Изольда просто раскрыла рот оттого, что ей пришлось услышать.

– «Договор ренты с пожизненным содержанием», – почти по слогам процитировала я название договора, который мы с Андреем нашли в чемодане под диваном в квартире Ивана Степановича Худорожкова.

– Тань, ты лучше объясни, что он из себя представляет, – вставила Натка слово, потому что ей, как видно, самой требовалось разъяснение сути этого договора.

– Объясняю, – с готовностью согласилась я, – Объясняю так, как мне самой растолковал Андрей. Он в этом лучше разбирается. Из «договора ренты с пожизненным содержанием» следует, что Юлия Куляпопа обязуется осуществлять уход за гражданином Худорожковым, выплачивать ему пожизненно ежемесячное денежное содержание в размере двадцати пяти тысяч рублей и нести расходы по содержанию жилья, в котором проживает гражданин Худорожков. Он же в свою очередь обязуется передать квартиру по такому-то адресу гражданке Куляповой в собственность. Право собственности на вышеуказанную квартиру у гражданки Куляповой наступает с момента смерти гражданина Худорожкова. А до этого времени гражданин Худорожков имеет право проживать в данной квартире как основной квартиросъемщик. Особое условие: гражданка Куляпова обязуется до подписания настоящего договора передать гражданину Худорожкову восемьсот тысяч рублей, данная сумма не засчитывается в сумму ежемесячного содержания, – изложив суть, я замолчала.