Текст книги "Зарубежная литература. XVII век Учебник для педагогических вузов"

С другой стороны, Донн явно отталкивается от популярных в конце ХVI – начале XVII века трактатов, посвященных ars moriendi – искусству умирания. Этот род сочинений, повествующих, как правильно и достойно христианину уходить из жизни, как прощаться с близкими и отрешаться от земных привязанностей и забот, как приготовлять себя к встрече с Создателем, не мог быть незнаком Донну. В Англии особой популярностью пользовались два сочинения такого рода: анонимное «Искусство и умение умирать достойно», созданное около 1500 года, и изданный в 1620 году в Антверпене трактат иезуита Роберта Беллармина «Об искусстве доброй смерти».

Для жанра ars moriendi характерен акцент на переменчивости человеческого жребия и неожиданности горестей и испытаний, венцом которых является смерть. Однако сочинение Донна далеко выходит за рамки трактатов ars moriendi. Те были лишь практическим наставлением для умирающего. Донн претендует на нечто гораздо большее. Едва ли не на тяжбу с Господом Богом.

«Увещевания» – своего рода юридический разбор реального положения подзащитного, коим является сам Донн: «Разве праведен я, как Иов? Но, как Иов, хотел бы я говорить к Вседержителю и желал бы состязаться с Богом (Иов 13:3). Боже мой, Боже мой, скоро ль Ты вынудишь меня обратиться к врачу? И насколько предашь меня во власть врача? Знаю – Ты Творец и материи, и человека, и искусства врачевания: разве, взыскуя помощи врачебной, удаляюсь я Тебя (ср.: 2 Пар. 16:12)? Ведь одежды были сотворены Тобой не ранее, чем познал человек стыд наготы, но врачевание Ты сотворил прежде, чем человек стал уязвим для недуга; Ты изначала наделил травы свойствами целебными; провидел ли Ты тогда недуги наши? Не для болезней Ты творил нас, как и не для греха: но и болезни, и грех Ты провидел, – хотя провидение не есть предопределение. Так, Господи, промыслил Ты деревья, плоды которых употребляемы в пищу, а листья на врачевание (Иез. 47:12) ‹…›

Разве не говорит тот, кому открыта была Мудрость Твоя, об искусстве врачевания: Господь создал из земли врачевства, и благоразумный человек не будет пренебрегать ими (Сир. 38:4), – а о врачах: Продолжительною болезнью врач пренебрегает (Сир. 10:11). Все, все эти слова побуждают нас искать помощи, которую Ты посылаешь нам в наших недугах. Но также сказано Тобой: кто согрешает пред Сотворившим его, да впадет в руки врача (Сир. 38:15)! Как же понять мне сие? Ты Сам, благословив, посылаешь нас ко врачу, а раз так, повиновение Твоим словам не может ложиться на нас проклятием. Но тот проклят, кто, впадая в руки врача, отвергает Тебя, всецело вверяется врачу, лишь на него полагается, ему одному внимает и все, исходящее от него, приемлет и пренебрегает врачеванием духовным, дар которого дал Ты также и Церкви Своей; а потому впасть в руки врача есть грех и наказание за прошлые грехи ‹…›»[62]62
  Цит. по: Вестник Европы. 2002. № 4.


[Закрыть].

Здесь он, с одной стороны, опирается на традицию права, с которой познакомился во время обучения в школе юриспруденции, а с другой – на книгу Иова.

Если «увещевания» – наиболее богословски насыщенные части «Обращений к Господу…», то «медитации», которым Донн обязан славой прекрасного прозаика, полны «мудрости мира сего»: «Небеса не менее постоянны оттого, что они непрерывно пребывают в движении, ибо они неизменно движутся одним и тем же путем. Земля не более постоянна оттого, что она неизменно покоится, ибо она непрерывно меняется, ее континенты, острова тают, меняя свои очертания. Так же и человек, благороднейшее из творений земных, тает, как изваяние, будто сотворен не из глины, но из снега. Видим мы – алчность желаний подтачивает его, он тает, снедаемый завистью; он не может устоять перед красотой, что дана в обладание другому; он плавится в огне лихорадки, но не так, как снег на солнце, а так, словно он – кипящий свинец, железо или желтая медь, брошенные в плавильную печь: болезнь не только плавит его, но кальцинирует, сводя тело до атомов, до пепла, когда остаток – не жидкость, а лишь черная окалина. И как же быстро происходит сие! Быстрее, чем ты получишь ответ, быстрее, чем ты сформулируешь сам вопрос; Земля – центр притяжения моего тела, Небо – центр притяжения души; места эти предназначены им от природы; но разве равны душа и тело в своих стремлениях: тело мое падает без принуждения, душа же не восходит без понуждения: восхождение – шаг и мера души моей, но извержение – мера тела моего: Ангелы, чей дом – Небо, Ангелы, наделенные крыльями, – и те имеют лестницу, дабы восходить на Небо по ступеням (ср.: Быт. 28:12). Солнце, покрывающее за минуту сотни миль, и звезды Тверди небесной, что вращаются еще быстрее него, – даже они не движутся столь быстро, как тело мое стремится к земле. В то самое мгновение, как чувствую я первый приступ болезни, я сознаю, что побежден; в мгновение ока взор мой затуманивается; вкус пищи становится пресен и пуст; чувство голода исчезает; колени мои подгибаются, и вот уж ноги не держат меня; и сон, который есть образ и подобие смерти, бежит меня, ибо сам Подлинник – Смерть – приближается ко мне, и вот я умираю для жизни ‹…›»[63]63
  Цит. по: Вестник Европы. 2002. № 4.


[Закрыть].

Здесь мы встречаемся с космографией и алхимией, платонизмом и герметикой. При этом Донн оперирует с набором «общих топосов» своей эпохи – но делает это поистине виртуозно. Магнетизм его текста объясняется не оригинальностью образов, а их неожиданным сопряжением[64]64
  Подробнее см.: Вестник Европы. 2002. № 4.; Нестеров А. К последнему пределу. Джон Донн: портрет на фоне эпохи // Лит. обозрение. 1997. № 5. С. 12–26.


[Закрыть].

Творчество Джона Донна оказало серьезное влияние на английскую литературу XVII века. Последователями его поэзии продолжали решаться некие мистические задачи бытия, разрабатываться идеи, эмблемы, образы, имеющие сокровенный смысл, что позволило углубить философскую лирику, закрепить психологические тенденции в раскрытии лирического мира лирического героя в английской поэзии постренессансного периода.

Задание для самостоятельной работы

Составьте план-конспект по теме «Английская литература XVII века. Значение пуританизма для ее развития».

Творческая работа по теме

Напишите реферат по теме «Творчество английских поэтов-«метафизиков».

Вопросы коллоквиума

1. Особенности развития английской литературы в XVII веке.

2. Жанровое своеобразие творческого наследия Джона Донна.

Творчество Джона Мильтона

История Англии показывает, что на протяжении многих столетий общественно-политическая борьба в стране нередко сочеталась с религиозной. Эта особенность проявилась и в литературе XVII века. Об этом свидетельствует и творчество Джона Мильтона (1608–1674).

Известно, что Мильтон родился в семье лондонского нотариуса, пуританина по своим взглядам. Он получил образование в рамках пуританских представлений: изучал иностранные языки, хорошо знал библейскую литературу. После окончания Кембриджского университета Мильтон жил в имении отца, где увлеченно занимался поэзией. В 1632 году магистр Джон Мильтон путешествовал по Франции и Италии, встречался с Галилеем. В 1640 году, как только в Англии началась революция, Мильтон вернулся на родину и стал активным участником всех событий. После победы революции занял пост латинского секретаря Государственного Совета, то есть министра иностранных дел в правительстве Кромвеля. Все отношения индепендентской республики с другими государствами проходили через его руки. От напряженной работы Мильтон начал слепнуть. Врачи предупреждали, если он не изменит образ жизни, то ослепнет, но Мильтон отверг все советы. Он не отходил от дел и после того, как окончательно ослеп.

В 1643 году Мильтон женился на Мэри Поуэл. Через несколько недель молодая жена покинула мужа. Она вернулась к нему только через два года, когда революционные власти стали притеснять семью Поуэл.

В 1660 году реставрируется монархия. Королевская власть беспощадно расправляется со своими врагами. Мильтон приговорен к смертной казни, но сумел ее избежать. Теперь он лишен средств к существованию, но не сломлен. До конца своих дней он посвящает себя творчеству. На склоне лет Мильтон создает самые лучшие и самые сильные свои произведения – поэмы «Потерянный рай» (1667), «Возвращенный рай» (1671), «Самсон-борец» (1671). Однако к созданию этих произведений Мильтон шел долгие годы. Много времени он отдал публицистике, активно участвуя в политической жизни страны.

События политической и личной жизни Мильтона нашли отражение в его сонетах, псалмах, стихотворениях. Известны два прижизненных издания поэтических произведений Мильтона – 1645 и 1673 годов. Поэт писал в разных жанрах, что делает его наследие необычайно привлекательным для исследователей.

В стихотворениях Мильтона слышны мотивы итальянской ренессансной и барочной поэзии, мотивы латинской традиции и пасторали – «Страсть», «Аркадии». В ранних произведениях поэта особенно заметны настроения, возникшие под впечатлением знакомства с Италией. Для итальянских стихов характерны жизнерадостность, утверждение земной любви и женской красоты. О любви, о родине Данте и Петрарки он пишет в сонете «Как холит ею встреченный в горах…»:

 
Как холит ею встреченный в горах
Цветок долин пастушка молодая,
Его перед закатом поливая,
Чтоб он на скудном грунте не зачах.
 

 
Так и чужой язык в моих устах
Рачением твоим, Любовь благая,
Расцвел еще пышней, чем речь родная,
И стал я милой петь хвалу в стихах,
 

 
Которые оценят здесь, на Арно,
Но не поймет на Темзе мой народ.
Пускай же, словно в почве благодарной,
В моей груди привьется и взрастет
 

 
То семя, что заронено чудесно,
Туда тобой, садовницей небесной.
 

(Пер. Ю. Корнеева)

И следом Мильтон помещает среди пяти итальянских сонетов, в самом центре, «Канцону» , явно отдавая дань великому Петрарке:

 
Терплю насмешки здесь я вновь и вновь
От юношей влюбленных и от дам
За то, что воспевать в стихах решаюсь
На чужестранном языке любовь.
«Скинь, – мне они бросают, потешаясь, —
С плеч непосильный груз и по волнам
Плыви к иным, знакомым берегам,
Где ждут тебя шумливые дубравы,
В тени которых слава
Венок бессмертья для твоих кудрей
Уже сплетает из листвы зеленой».
Но я словами госпожи моей
Отвечу им в конце своей канцоны:
«Пиши на нашем языке родном,
Затем, что говорит Любовь на нем».
 

Особый интерес представляют стихотворения «L'AIIegro» («Веселый») и «Il Penseroso» («Задумчивый») своеобразный поэтический диптих, написанный между 1631–1633 годами. Отталкиваясь от популярных стихов, начинающих трактат Р. Бертона «Анатомия меланхолии» (1621) и песни из пьесы Дж. Флетчера «Прекрасная добродетель» (1616), Мильтон обращается к медитации, тем самым выступая предшественником медитативной лирики XVIII века («Кладбищенская поэзия»)[65]65
  См.: Соловьева Н. А. Милтон (Мильтон), Джон // Зарубежные писатели: Биобиблиографический словарь. Ч. II. С. 65.


[Закрыть].

В противоположность поэтам-«метафизикам» он утверждает гармоничную личность, умеющую жить в согласии разума и чувств. Его лирический герой в первой части – аллегро – беспечный веселый юноша, который радуется каждому дню, и ему милы утехи и городской, и сельской жизни, во второй – это серьезный молодой человек, склонный к уединению. Стихотворения называют близнецами, но точнее было бы назвать их зеркальным отражением. Здесь все одинаково – ритмика, стих, обращения, различны только настроения и слова, которые как два полюса существуют в этом поэтическом пространстве. Характерно начало стихотворений:

 
Прочь, Меланхолия! Исчезни,
Дочь Цербера и тьмы! Вернись скорей
На Стикс, в страну теней
И призраков, стенящих в адской бездне,
Или ищи приют
Там, где крылом ревнивым ночь ширяет
И черный ворон грает —
В той Киммерии, где нагие скалы
Над степью одичалой,
Как космы у тебя на лбу, встают ‹…›.
 

(«L'AIIegro», пер. Ю. Корнеева)

 
Прочь, Радости, химеры,
Которые бездумьем рождены!
Как мало вы нужны
Душе, взалкавшей знания и веры!
Царите в тех умах,
Что предаются с пылом беззаботным
Фантазиям бессчетным,
Как сны, ночной эскорт Морфея, или
Частицы мелкой пыли,
Танцующие в солнечных лучах ‹…›.
 

(«Penseroso», пер. Ю. Корнеева)

Примечательно, что в этих стихотворениях Мильтон расходится с представлениями пуритан о театре. В его первой, веселой, части он, как и в стихотворении «Шекспиру», вновь обращается к великому поэту Возрождения, а его герой спешит в театр, где царит Джонсон:

 
Теперь в театр! Там Джонсон бурный
Надел ученые катурны
И сын фантазии Шекспир
Дивит сладчайшей песней мир…
 

Мильтон вновь славит Шекспира как своего предшественника, связь с которым для него естественна:

 
Наследник славы, для грядущих дней
Не просишь ты свидетельства камней.
Ты памятник у каждого из нас
Воздвиг в душе, которую потряс.
К позору нерадивого искусства
Твои стихи текут, волнуя чувства.
И в памяти у нас из книг твоих
Оттиснут навсегда дельфийский стих…
 

(Пер. С. Маршака)

Достойный наследник ренессансной традиции, Мильтон всегда был человеком своего времени. Он с особым изяществом писал эпиграммы, направленные против политических противников, эпитафии, скорее напоминающие эпиграммы или сатирические послания (например, эпитафии университетскому вознице). Но особо Мильтон запоминается своими элегиями и сонетами. И хотя сонеты он писал от случая к случаю, в них нашли отклик события разных лет, в них обнаруживаем сочетание личных и общественных мотивов, интимных переживаний и высокого гражданского пафоса. Мильтон расширил представление о сонете, обогатив его социальными мотивами, сделал более разнообразным эмоциональный ряд – от светлой грусти и лирических переживаний до открытой инвективы и сатиры, даже сарказма. «Сознательно повышенная лексика подчинена приемам ораторского искусства и обычно соответствует выбранной теме. По преимуществу мужские рифмы отделаны точно. У Мильтона эта малая форма обретает неожиданное величие и монументальность, которых английский сонет не знал ни до, ни после»[66]66
  Горбунов А. Н. «Стесненный размер» (Об английском сонете) // Английский сонет XIV–XIX веков. М., 1990. С. 51.


[Закрыть].

Доказательством тому служат сонеты, написанные в связи с конкретными политическими событиями, например, в связи с осадой Лондона в ноябре 1642 года или вскоре после знаменитой резни в Пьемонте, когда по приказу герцога Савойского его войска устроили побоище секты вальденцев, образовавшейся еще в XII веке и сохранившей традиции раннего христианства:

 
Отмщенье, Боже, за святых тиранам,
За муки павших от савойских свор,
За кровь хранивших правду с давних пор,
Когда у нас молились истуканам.
 

 
О, не забудь! Воздай слезам и ранам
Овец из стад твоих! Склони свой взор
На муки сброшенных с Альпийских гор
Детей и женщин. Стон к небесным странам
 

 
С вершин взвился, возникнув в глубине.
Усеял пепел, кровь их оросила
Италию, где царствует втройне
 

 
Проклятый деспот. Во сто крат их сила
Умножит верных. Слыша Божий зов,
Они уйдут от вавилонских ков.
 

(Пер. Ю. Корнеева)

В сонетах Мильтон выразил и свои переживания по поводу потери зрения. Мы слышим боль, но не отчаяние. Как истинный пуританин Мильтон готов служить своему делу до конца. И если в сонете «О слепоте», написанном между 1652–1655 годами, уже после наступления полной слепоты в 1652 году, поэт пребывает в сомнениях:

 
Когда подумаю, что свет погас
В моих глазах среди пути земного
И что талант, скрывающийся в нас,
Дарован мне напрасно, хоть готова
Душа служить Творцу и в должный час
Отдать отчет, не утаив ни слова.
«Как требовать труда, лишая глаз?» —
Я вопрошаю. Но в ответ сурово
Терпенье мне твердит: «Не просит Бог
Людских трудов. Он властвует над всеми.
Служа ему, по тысячам дорог
Мы все спешим, влача земное бремя.
 

 
Но, может быть, не меньше служит тот
Высокой воле, кто стоит и ждет», —
 

(Пер. С. Маршака)

то в обращении к мистеру Сириаку, написанном в 1655 году, Мильтон уверен в том, что может работать и быть полезным Англии. Он упоминает в своих памфлетах «Защита английского народа» (1650) и «Вторая защита английского народа» (1654), имевших европейский резонанс, говорит о своем значении как поэта, как гражданина:

 
Взгляни, мои глаза как будто чисты, ясны,
Ни пятнышка на них; но вот уж третий год
Я немощный слепец: под бременем работ
Потух мой светлый взор. Ни солнца ливень страстный,
Ни звезды, ни луна на синеве прекрасной
Не усладят очей; незрим и мой народ…
Но воли Господа, подателя невзгод,
Не оскорблю хулой безумной и напрасной.
Я слепотой горжусь: надорванный трудом,
Я зренье погубил, свободу защищая,
Я спавших разбудил, и точно Божий гром,
Глагол мой прогремел, Европу потрясая.
Теперь я одинок, – но с совестью вдвоем,
Как с вожаком, пройду весь мир, не унывая.
 

(Пер. Ю. Корнеева)

Долгие годы Мильтон занимался вопросами воспитания, так как опекал племянников. В 1644 году по просьбе С. Хартлиба, главы кружка последователей Яна Амоса Коменского, он опубликовал трактат «Об образовании», где излагал принципы воспитания и образования будущих правителей государства. Идея трактата – возрождение некоторых образовательных принципов Платоновской академии. Мильтон писал о необходимости широкого образования народа и соединении в обучении теории с практикой, составил учебник латинской грамматики. Существующие университеты он предлагал заменить более демократичными колледжами. После Реставрации (1660) это предложение было реализовано в так называемых академиях диссентеров – колледжах университетского типа для религиозных нонконформистов, которым был закрыт доступ в Оксфорд и Кембридж.

Через год Мильтон создает трактат «О разводе», отстаивая право супругов на расторжение брака, если между ними нет любви и согласия. Он писал: «Брак не может существовать и сохраняться без взаимности в любви, а там, где нет любви, от супружества остается одна только внешняя оболочка, столь же безрадостная и неугодная Богу, как и всякое лицемерие»[67]67
  Цит. по: Аникст А. А. Джон Мильтон // Мильтон Дж. Потерянный рай. Стихотворения. Самсон-борец. М., 1976. С. 11.


[Закрыть]. А. А. Аникст указывал, что в «Потерянном рае», в образах Адама и Евы, Мильтон воплотил свое понимание брака по любви.

Особое место в публицистике Мильтона занимает трактат «Ареопагитика, или Речь о свободе слова» (1644). Уже современники считали его образцом философской диалектики. Автор обращается к понятиям Добра и Зла, которые, по его убеждению, невозможно разделить: «Познание Добра так тесно связано с познанием Зла, что при кажущемся сходстве их не просто разграничить, их труднее отделить друг от друга, чем те смешанные семена, которые было поручено Психее очистить и разобрать по сортам. С тех пор как вкусили всем известное яблоко, в мир явилось познание Добра и Зла, этих двух неотделимых друг от друга близнецов. И может быть, осуждение Адама за познание Добра и Зла именно в этом и состоит, что он должен Добро познавать через Зло»[68]68
  Там же.


[Закрыть].

Мильтон обращается к гражданским идеалам, одним из наиболее важных называет гражданскую добродетель. Ее воспитание он связывает с образованием, в котором важную роль играют книги: «Я не могу хвалить добродетель, прячущуюся в келью и запирающуюся там, не подвергаясь испытанию, не видя и никогда не сталкиваясь со своей противоположностью, отказываясь от соревнования, ибо нельзя завоевать венок бессмертия, не испачкавшись в пыли и не попотев. ‹…›

Так как знание и наблюдение порока необходимо для достижения человеческой добродетели, а знакомство с заблуждениями – для утверждения истины, как можем мы лучше и безопаснее разведать области порока и обмана, если не посредством чтения различных трактатов и слушания разнородных мнений? В этом и заключается польза, которую можно извлечь от чтения разнообразных книг»[69]69
  Цит. по: Аникст А. А. Джон Мильтон. С. 11–12.


[Закрыть]. Мильтон утверждал, что убить книгу, все равно, что убить человека. Уничтожая хорошую книгу, человек уничтожает свой разум.

Идея воспитания гражданина связана и с отрицанием пуританских догм, нередко ведущих к расколу общества.

Политические взгляды Мильтона проявились и в трактате «Права и обязанности короля и правителей» (1649,) и в памфлетах «Иконоборец» (1649), «Защита английского народа» (1650), «Вторая защита английского народа» (1654) и в поэмах.

В пьесе-маске «Комус» (1634), подобно Данте, он рисует аллегорический образ леса, наполненный различными ловушками для человека, а его Комус являет собой символ соблазнов, ведущих к греху. В отличие от итальянского поэта Мильтон не дает надежды на спасение человека. В речах Комуса звучат вопросы, которые задавал Сехисмундо в драме Кальдерона. Кажется, что Мильтон продолжает ту же тему, но в поэме английского писателя слышны ноты не разочарования, а презрения к мирской суете и предрассудкам. Комус так говорит Леди:

 
Людская глупость, бочку Диогена
Ты кладезем житейских правил мнишь
И слепо веришь стоикам надутым,
Педантам в мантиях, подбитых мехом,
Пред тощим Воздержаньем преклоняясь.
Но для чего свои дары природа
Так щедро расточила, населив
Зверями и растениями сушу,
А море – рыбою, как не затем,
Чтоб вкус наш любознательный насытить?..
 

(Здесь и далее пер. Ю. Корнеева)

Комусу противостоит Леди – символ целомудрия. Она отрицает стремление к безудержному наслаждению, к чувственности и распущенности. Заблудившись в лесу, в сетях хитрого и коварного Комуса оказалась Леди. Она сумела выстоять и не утратить нравственную чистоту, несмотря на все попытки Комуса околдовать красавицу:

 
‹…› Тому, кто смел
С кощунственным презреньем глумиться
Над Чистотой, как солнце, лучезарной,
Могла б сказать я много. Но зачем?
Ни слухом, ни умом ты не воспримешь
Тех сокровенных и высоких истин,
В которые не вникнув, невозможно
Значенье целомудрия постичь…
 

Комус отступает. Он боится искренности Леди и решает победить ее коварством, но на помощь вовремя приходят братья, а затем является и Дух-хранитель – символ пуританской морали.

Мильтон выступил против распущенности нравов, которыми славилось общество периода Реставрации. Но в то же время он не поддерживал пуритан в их борьбе с театром. В своем творчестве он отстаивал право человека всегда и во всем быть свободным, в том числе иметь право на свободу в выборе религии. Об этом и его трактат «О христианском учении» (опубл. 1825). В нем автор утверждал единство души и тела человека, но при этом указывал, что мирянин должен уметь подчинять свои страсти разуму, потому что страсти – источник социального зла. Долг христианина – служить обществу. Именно с таких позиций Мильтон оценивал деятельность Кромвеля. Об этом поэт напоминал Кромвелю в сонете 1652 года, написанном в связи с подготовкой проекта церковной реорганизации одним из комитетов индепендентского парламента, членом которого был Кромвель.

Проект предусматривал серьезные ограничения свободы совести в форме светского и духовного контроля. Мильтон говорит о необходимости соблюдения принципа веротерпимости, закрепленного в Ковенанте (1643), и напоминает Кромвелю о трех его победах над шотландскими пресвитерианами:

 
Вновь на душу советчики твои
Надеть нам тщатся светские оковы.
Не дай же им, продажным псам, опять
У нас свободу совести отнять.
 

Позже Мильтон глубоко разочаровался в Кромвеле как в политике и гражданине.

Библейские мотивы послужили сюжетообразующим элементом в поэме Мильтона «Потерянный рай», посвященной судьбам человеческого рода. Ветхозаветный миф о грехопадении первых людей служил основой произведений многих авторов того времени. Среди них Дю Бартас, Гуго Гроций, Йост ван ден Вондел. Однако именно в произведении Мильтона тема человека была разработана наиболее глубоко. Поэт выразил в образах поэмы свою концепцию мира и человека.

«Потерянный рай» состоит из двенадцати книг, написанных белым стихом. Сюжет основан на мести Сатаны Богу. Орудием мести Сатана избирает лучшее творение Всевышнего – человека. Ему удается искусить Еву, но Адам добровольно вкушает плод с древа познания, чтобы разделить с любимой участь быть изгнанным из рая. Первые люди без страха и сомнений идут навстречу новой жизни. Описанная гигантская битва Сатаны и его сподвижников с войсками Бога – это лишь предисловие к главной борьбе – борьбе за человека.

Несомненно, новаторство поэмы, тяготеющей к синтезу элементов эпоса, лирики и драмы (Р. Самарин). Мильтон наполняет ее революционной аллегорией и бунтарским духом. Поэтому так масштабны картины Вселенной, той битвы, которую ведут войска Сатаны с ратью Бога, и так проникновенны лирические сцены, представляющие нам Адама и Еву. На страницах поэмы выступает Мир, полный катаклизмов и противоречий. В первую очередь противоречия раскрываются в описании образа Бога.

В изображении Мильтона Бог – это небесный тиран. Ангелы называют его небесным королем, Сатана называет небесным деспотом. Как писал Шелли, Мильтон расставил все акценты таким образом, что «не дал своему богу никакого нравственного превосходства над своим дьяволом»[70]70
  Цит. по: Аникин Г. В., Михальская Н. П. История английской литературы. С. 92.


[Закрыть].

Призывая всех падших ангелов к восстанию против Бога, Сатана и Молох стоят за открытый бой. Сатана, обращаясь к собратьям по несчастью, восклицает:

 
Мы вправе на победу уповать:
В грядущей схватке, хитрость применив,
Напружив силы, низложить Тирана,
Который нынче, празднуя триумф,
Ликует в Небесах самодержавно!
 

(Здесь и далее пер. А. Штейнберга)

Мамон также убеждает своих товарищей, что самое позорное – покорно служить ненавистному владыке:

 
Предположим, Царь Небес,
Смягчась, помилованье даровав,
Заставит нас вторично присягнуть
Ему в покорстве, – как же мы стоять
Униженно будем перед Ним
И прославлять Закон Его и Трон,
Его Божественности петь хвалы,
Притворно аллилуить, подчинясь
Насилию, завистливо смотреть,
Как властно восседает наш Монарх
На Троне и душистые цветы
С амброзией пред Алтарем Его
Благоухают, – наши подношенья
Холопские! И в этом – наша часть
На Небе и блаженство: вечный срок
Владыке ненавистному служить.
Нет худшей доли! Так зачем желать
Того, чего нам силой – не достичь,
А как подачку – сами не возьмем?
Зачем позолоченной кабалы
Нам добиваться – даже в Небесах?
 

Он уверен, что падшие ангелы тоже могут стать творцами. Главное, определить цель жизни – созидать или разрушать. Он предлагает создать свой мир:

 
‹…› Никому
Отчета не давая, предпочтем
Свободы бремя – легкому ярму
Прикрашенного раболепства. Здесь
Воистину возвысимся, творя
Великое из малого. Мы вред
На пользу обернем; из бед и зол
Составим счастье. Муки отстрадав,
Преодолеем кару, и в Аду,
При помощи терпенья и труда
К покою, благоденствию придем.
Страшит вас этот мрачный, мглистый мир?
Но часто окружает Свой Престол
Всевышний Царь клубами облаков
Густых и сумрачных, не умаляя
Монаршей славы, но величьем тьмы
Ее венчая, и тогда гремят
В угрюмых тучах громы, испытуя
Свое остервененье. Небеса
Геенне уподобив. Разве мы
Не можем перенять небесный свет,
Как Победитель – наш Гееннский мрак?
Сокровищ вдоволь здешняя юдоль —
И золота, и дорогих камней —
Таит в себе; достанет и у нас
Уменья претворить их в чудеса
Великолепия; на больший блеск
И Небо не способно…
 

Однако мир, который хотят создать восставшие ангелы, не принесет счастья и покоя. Образы Сатаны и его сподвижников получились двойственными по своей сути. Как пуританин Мильтон видит в них злодеев, но как политик времен Кромвеля он в речи восставших ангелов вкладывает тираноборческие слова. Это противоречие отмечают все исследователи творчества английского поэта. В частности, В. Г. Белинский писал: «Поэзия Мильтона – явно произведение его эпохи. Сам того не подозревая, он в лице своего гордого и мрачного сатаны написал апофеозу восстания против авторитета, хотя и думал сделать совершенно другое»[71]71
  Белинский В. Г. Взгляд на русскую литературу 1847 года. Соч.: В 3 т. М., 1948. Т. 3. С. 792.


[Закрыть].

Сатана – титаническая фигура, соответствующая тем масштабам войны во Вселенной, которая разворачивается на страницах поэмы. Вопреки библейской трактовке, он «выглядит столь величественным и привлекательным, что рядом с ним теряются и тускнеют все остальные персонажи поэмы» (А. Чамеев). Однако страсть делает Сатану созидателем зла и смерти: он изобретает артиллерию, воздвигает Пандемониум. Сатана сам признается, что «Ад – я сам».

Сатане противостоит Адам. Он не проклинает Бога, не жалуется на судьбу. Адам любит Еву и решает разделить ее участь сознательно, не стремясь отомстить кому-либо за потерю Рая. Перед самым изгнанием архангел Михаил показывает будущее человечества. Но Адама не пугают войны, лишения, он не боится трудностей, потому что сам делает свой выбор. Более того, в ответе архангелу Михаилу звучит надежда на спасение, так как Адам узрел в картинах будущего образ Христа. Это придало ему силы:

 
Посол Небес!
Ты мрак мой просветлил, ты мне открыл
Благое, но всего отрадней весть
О том, что Аврааму предстоит
И роду Авраама. Лишь теперь
Я вразумлен: воистину глаза
Мои прозрели, сердце отошло,
Смущенное тревогой о судьбе
Моей и Человечества, о том,
Что нас в грядущем ждет; но вижу день
Того, в Ком некогда благословятся
Все племена; я милости такой
Не заслужил, запретного ища
Познанья – недозволенным путем.
 

Таким образом, по мнению поэта, Адам – лучший представитель райской и земной жизни. Вместе с Евой они созданы для мира, они его владыки. Будущее человечества – это их будущее. Человек, избранный Сатаной в качестве орудия мести Богу, оказывается лучше и нравственно выше, чем его создатель и свергнутый ангел – носитель зла. Взаимоотношения Адама и Евы, их любовь – земная идиллия, которую они сумели сохранить перед лицом грозных испытаний. Нравственный идеал, воплощенный в образах первых людей, характеризует Мильтона как наследника идей гуманизма. Добро и Зло сталкиваются в непримиримом конфликте. Извечные библейские истины олицетворяют собой вечную борьбу за человека и его волю.

Задание для самостоятельной работы

Проанализируйте творчество Дж. Мильтона (публицистика, поэзия).

Творческая работа по теме

Напишите реферат по теме «Поэзия Джона Мильтона».

Вопросы коллоквиума

1. Сочетание мотивов поэзии Возрождения с пуританским мировоззрением в творчестве Мильтона.

2. Концепция мира и человека в поэме Дж. Мильтона «Потерянный рай».