Текст книги "Кто не рискует – не выживает"

Глава 15

Юлька с трудом разлепила тяжелые веки. Перед глазами маячил бревенчатый потолок, тело горело, придавленное чем-то горячим и тяжелым. Отовсюду раздавалось довольно стройное пение. Юлька опять закрыла глаза, изо всех сил пытаясь призвать на помощь разум. Где она? Что произошло? Куда подевалась Алена? Сколько времени она здесь находится? Откуда эти голоса? Может быть, она бредит? Песнопения не прекращались. Множество преимущественно женских голосов выводило мелодии, напоминавшие церковные, если бы не визгливые рулады, иногда пробивающиеся сквозь общую канву малопонятных звуков.

Наученная горьким опытом проявлять осторожность, Юлька для верности не стала привлекать к себе внимания. Для начала она легонько ущипнула себя за руку и убедилась, что находится все-таки на этом свете. Потом, не пытаясь сбросить с себя тяжеленное ватное одеяло, которое, казалось, давило на каждую мышцу, она медленно повернула голову набок.

Лучше бы она бредила. Она почему-то лежит на огромной кровати в какой-то непонятной темной и очень душной комнате. Небольшое помещение до отказа набито очень странными людьми. Все они в диковинных одеяниях, которые больше похожи на холщовые длинные ночные рубашки. У женщин распущены волосы, мужики – и молодые и старые – с бородами. Каждый держит в руке толстую зажженную свечу. Все участники этой сумасшедшей вечеринки увлеченно и самозабвенно тянут странную песню-молитву, которая и разбудила Юльку.

Но и это еще не все. Странный и нелепый хор по прихоти невидимого дирижера образовал четко очерченный круг, в центре которого стоит собственной персоной Алена. Она одета в точно такую же хламиду. От остальных ее отличает только отсутствие свечи в руке и веночек из белых бумажных цветов на распущенных волосах. Рядом с ней находится очень странный тип, по-видимому, очень нездоровый физически человек. Он держит Алену за руку, странно скалится и нетерпеливо притоптывает.

Алена похожа на спящую принцессу. Лицо ее абсолютно неподвижно и спокойно, но как-то не по-живому, глаза прикрыты. Очевидно, что она совершенно не реагирует ни на рядом стоящего радостного урода, ни на то, что происходит вокруг.

Юлька опять закрыла глаза. Она должна разобраться, что здесь происходит. Опасность словно выбрала их своими жертвами, мучает и мучает без конца и не собирается выпускать из своих лап. Когда же весь этот бред закончится? А может быть, у тебя шалят нервы, Савельева? Чего ты так переполошилась? Ведь пока ничего страшного не происходит. Может, у местного народа это обряд исцеления от болезни? Почему же тогда так тревожно на душе, она просто чует угрозу, непонятную и оттого еще более страшную.

Хор все тянул и тянул свою заунывную песню, слов было практически не разобрать. Но скоро Юлька обратила внимание: очень часто стали повторяться слова «лебедь белый» и «лебедушка верная». Люди все ходили и ходили по кругу, потом пение прерывалось, на секунду все замирали, затем начинали двигаться в другую сторону.

Казалось, действо будет продолжаться бесконечно. Наконец пение оборвалось. В круг выступил старец с длинной неопрятной бородой, подошел к парочке и стал что-то быстро бормотать, истово размахивая во все стороны зажженной свечой. Алена по-прежнему сохраняла вид сомнамбулы. Странный человек отпустил Аленину руку и рухнул на колени перед невнятно бурчащим старцем.

Вдруг старец оборвал свое бормотание и воздел руки к потолку. В то же мгновение остальные разом дунули на свои свечи, погасили пламя и пали ниц. Стало темно, продолжала гореть единственная свеча, которая находилась в руках старика. Поэтому Юлька не увидела, откуда в руках странного Алениного спутника появился огромный нож. В одну секунду она поняла, что сейчас произойдет нечто ужасное и непоправимое. Забыв об опасности, она закричала с отчаянием обреченного человека.

Ужасающий ритуал был нарушен ее внезапным вмешательством. Люди стали подниматься с колен, круг распался, и взгляды всех присутствующих обратились к ослабшей и беззащитной больной. После некоторого замешательства вся толпа двинулась к Юлькиному ложу, вокруг раздавался гул недовольных голосов.

«Мамочка! – пронеслось в Юлькиной голове. – Я не хочу умирать!»

Она забилась в угол, абсолютно потеряв голову от страха. Глаза ее были закрыты, рот перекошен. Толпа все приближалась, протягивала к ней руки. Намерения сектантов были очевидны. Какой страшный конец!

Вдруг раздался громкий, властный голос, который ворвался словно из иного мира:

– Всем оставаться на своих местах! Не двигаться! Дом окружен! Приказываю сдать оружие и выходить по одному!

Юлька открыла глаза и остолбенела. В избушке кроме юродивых, непонятно откуда, как в сказке, появилась целая куча вооруженных людей. Повсюду виднелись милицейские фуражки, фигуры в ненавистном камуфляже и масках. Все были вооружены. Ничего не понимая, совершенно потерявшись от мгновенно сменяющих друг друга событий, она вдруг увидела в дверном проеме своего мужа. Испугавшись, что бредит перед кончиной, Юлька упала в обморок.

Когда она, наконец, пришла в себя, первое, что увидела, было огромное звездное небо, звезды необыкновенной величины и яркости; она никогда в жизни не видела таких звезд.

«Странно, – несколько заторможенно подумала Юлька, – небо чистое, откуда дождик?»

Она чуть повернула голову и вдруг с пронзительной ясностью поняла, что покоится на Мишкиных руках. Муж увидел, что Юлька открыла глаза, и начал осыпать ее лицо, шею, руки мелкими, торопливыми поцелуями. По его щекам катились настоящие слезы, которые Юлька поначалу приняла за капли дождя.

Она с усилием приподняла слабую руку и ласково погладила его по щеке.

– Юлечка, девочка моя, настрадавшаяся моя девочка, – горячо зашептал Миша, – все будет хорошо, солнышко. Все будет прекрасно, весь кошмар позади. Мы снова вместе. Я теперь никогда и никуда тебя не отпущу. Ни за что на свете! Ты слышишь меня, радость моя?

Юлька кивнула в ответ, не в силах разомкнуть губы. Слишком она была слаба, да и эмоции переполняли ее сверх меры.

– Алена, где Алена? – только и сумела она прошептать слабым голосом.

Михаил немного развернулся так, чтобы Юльке было видно, что происходит во дворе.

Ее поразило огромное количество людей, заполнивших небольшой дворик. Милиция, омоновцы, еще какие-то люди, непонятная суета. Среди массы незнакомых вооруженных людей она увидела Юру Бандуру. Он бережно нес на руках Алену в сторону большой санитарной машины. По сравнению со здоровяком Юрием его жена выглядела просто эфемерной.

– Миша, что с Аленкой? Она жива? – заволновалась Юлька.

– Не беспокойся, родная, Алена жива. Просто вы обе очень устали и не совсем здоровы. Но это все такая ерунда. Не думай о плохом, солнышко. Все самое страшное для нас всех уже в прошлом.

Неожиданно Юлька всполошилась.

– Миша, где мои кроссовки? – нервно спросила она у мужа.

– Юлечка, счастье мое, зачем тебе старые и рваные кроссовки? – перепугался Мишка, решив, что Юлька не вынесла пережитого и сейчас не в себе.

– Миша, это очень важно. Найди мои кроссовки и принеси их сюда, – стояла на своем Юлька.

– Любимая, да мы тебе купим новые, самые лучшие кроссовки в мире, хоть сто пар. А если ты боишься, что тебе придется идти босиком, то твои волнения совершенно напрасны. Я тебя просто не выпущу из рук. Хочешь, я тебя всю жизнь буду носить на руках? – продолжал ласково успокаивать жену Михаил.

– Миша, – чуть не плакала Юлька, – я тебя прошу, я тебя просто умоляю! Принеси мои кроссовки! Они должны стоять у кровати. Не думай, я не сошла с ума, я потом тебе все объясню. Сделай, как я прошу, пожалуйста.

Михаил решил больше не спорить с женой, подозвал стоявшего рядом милиционера и попросил его исполнить Юлькино желание. Через несколько минут Юлька прижимала к груди свои видавшие виды кроссовки. Счастливая и чуть лукавая улыбка засияла на ее хоть и бледной, но ужасно довольной физиономии.

Дорогу до госпиталя Юлька не запомнила. Им с Аленой сделали какие-то уколы, и, как она ни старалась, веки все-таки предательски закрылись. А так хотелось смотреть на любимое лицо мужа, слушать его рассказы о мальчишках и долго плакать от счастья. Никто не стал считаться с ее желаниями. Рисковать было нельзя, слишком женщины были слабы.

Выздоравливали приятельницы долго. У Юльки врачи обнаружили воспаление легких, с Аленой дело обстояло сложнее. После того как ее опоили зельем, она впала в транс, вывести из которого несчастную долгое время не удавалось. Но постепенно молодость пациенток и усилия врачей сделали свое дело. Счастливый день, когда они смогут переступить порог своего дома, был уже не за горами.

Мужья не оставляли их ни на минуту, разговорам не было конца. Только сейчас женщины узнали, каким образом их сумели разыскать и спасти. Как странно в этой жизни все перемешано. Они без зазрения совести бросили избитого Кушать Подано в лесу и даже не вспомнили о нем ни разу. А если бы не он, еще неизвестно, чем бы закончилась вся эта запутанная история.

Оказывается, Валера не остался на поляне, он шел за ними буквально по пятам. Вряд ли он переживал за судьбу подруг, не тот случай. Он и сам толком не может объяснить, что заставило его проследить за передвижением его невольных спасительниц. То ли страшно было оставаться одному, то ли пережитые злоключения помутили его разум. Поспеть за трактором он, конечно, не сумел, но каким-то чудом просчитал маршрут. Жажда жизни привела его к избушке, где нашли приют измученные приятельницы, но он не посмел идти за ними.

Покружил в округе, потом опомнился, что нужно уходить подальше от этих мест. Рано или поздно тайна подпольного завода выплывет наружу, и тогда не будет ему прощения. Нужно бежать. Он успел пройти километров десять. Потом раны, усталость, голод сделали свое дело.

Валера рухнул на траву и уже не смог подняться. Нога распухла, ныла и не давала осуществить задуманное. Несколько раз он терял сознание, потом приходил в себя, пытался двигаться ползком, но снова впадал в небытие.

Случайно на него набрел местный охотник дядя Коля. Человек он был опытный, много повидал на своем веку. Решил самостоятельных действий не предпринимать, а для порядка сначала посоветоваться с участковым. Тут все и встало на свои места. Кушать Подано не стал особо распространяться о своей судьбе, наплел, что работал охранником у богача, дачу его охранял. А тут беда случилась, какие-то ироды дачу сожгли и его самого чуть не порешили. Мимоходом и о наших красавицах упомянул. Тут уж участковый, не будь дураком, сразу понял, в чем дело. Валеру посадил под замок до выяснения всех обстоятельств и забил во все колокола.

Село, куда попали незадачливые путешественницы, было необычным. Состояло оно в основном из потомственных переселенцев и вело отсчет своего существования с того момента, когда отец всех народов начал тасовать людей, как карты в колоде.

Народ подобрался всякий и разный, дали селу привычное название Полтавка, чтобы не забывать о родине. Жили себе потихонечку, вернее, выживали. Еще тогда, в страшных тридцатых, старались строить дома подальше один от другого. Страшно было дружить. Они уже заплатили один раз слишком высокую цену, спасибо, голова осталась цела. Рука великого кормчего имела такие размеры, что могла достать и на краю света.

Шло время, многое изменилось с тех пор, только в Полтавке уклад жизни почти не менялся. По-прежнему растили овощи на своих огородах, держали скотину, рожали детей, растили их, отправляли в другую жизнь по разным городам и весям. Поздно было старшему поколению что-либо менять. От родителей они унаследовали избы, кой-какую скотину, огороды и неистребимый страх перед властью.

Жили себе потихоньку, не хуже других. В изменившуюся жизнь дружно не верили, слишком богат и горек был жизненный опыт. Существовал и сельский совет, который особого значения не имел. На пять подобных сел, разбросанных довольно далеко друг от друга, был один участковый и одна школа. Школа к девяностым годам стала не нужна, ведь в селах остались одни старики. Больница была далеко, в районном центре. Обходились сами, не горевали. Да и не в каждой больнице можно отыскать доктора, которой смог бы конкурировать с их знаменитой односельчанкой травницей и, как втихаря поговаривали, колдуньей бабой Любой.

Жила баба Люба обособленно, была нелюдима и неприветлива, многие ее недолюбливали, а некоторые так просто откровенно побаивались. Но когда случалась беда, находили дорогу к ее дому. Баба Люба пользовала всю округу и любую хворь снимала моментально. И роды в свое время принимала, и со многими болезнями управлялась по собственному, одному ей известному методу. Травки заварит, пошепчет над своим снадобьем непонятные слова, научит, как и что принимать. Не пройдет и трех дней, как человек уже здоров и забыл про болезнь.

Жила она вместе с единственным сыном. Никто из соседей не знал отца ребенка. Однако Люба сыночка чудесным образом родила, да, видать, не в добрый час. Дитятко явно не удалось. Может, отец сплоховал, а может, природа усмехнулась недоброй кривой усмешкой в самый сокровенный момент, кто знает, но ребенок появился на белый свет уродцем. Многих спасала Люба, а вот собственного сына не смогла излечить, бессильна оказалась, никакие колдовские силы не помогли.

Мальчик со временем превратился в мужика. Как это часто бывает у умственно отсталых людей, был наделен недюжинной физической силой, несмотря на хромоту и довольно большой горб. Деревня давно привыкла к юродивому горбуну. Несмотря на свой устрашающий вид, Максим обладал тихим нравом и добрым характером. Его обожали все собаки в округе, вечно ходили за ним гурьбой. Он никогда и нигде не учился, но элементарными навыками, необходимыми в тяжелой крестьянской жизни, овладел. Мог и огород перекопать, и корову подоить.

Но его истинной страстью была необъяснимая любовь к технике. Он мог целыми днями отираться во дворе, где имелся мотоцикл или какая-нибудь другая колымага. Сам умудрился восстановить из небытия старый колесный, давно списанный трактор, который с незапамятных времен покрывался ржавчиной за деревенской околицей.

Так бы и текла тихая жизнь в забытой богом деревеньке, но повеяли новые ветра. Откуда ни возьмись по стране, словно поганые грибы в дождливое лето, стали появляться многочисленные мессии. То ли время такое пришло, то ли люди, разуверившись в жизни, потеряли последний разум.

Один из таких просветленных не самым лучшим днем пришел в Полтавку. Побродил по селу, поговорил с людьми и в конце концов остался. Обосновался он поначалу в домике бабы Любы.

Любая пустота, особенно нравственная, рано или поздно должна чем-то заполниться. Люди так устроены, что всегда надеются на чудо. Пришелец оказался прекрасным психологом. Он дал людям то, чего они уже давно страстно желали, – сумел поселить в душах никому не нужных, в основном пожилых людей надежду.

Через троечку лет Полтавка превратилась в настоящий сектантский центр. Мало того, что все село свихнулось, – народ стал из столиц подтягиваться. Да не абы кто, а сплошь интеллигенция. Инженеры, врачи, учителя, артисты известные. Бросали все, ставили крест на прошлой жизни, продавали имущество и квартиры, рвали все прошлые связи ради единственной цели – обрести истинный смысл жизни и познать настоящую веру. Рекламы новоявленному мессии не понадобилось. Слухи о его святости и избранности распространялись по стране с небывалой скоростью без помощи средств массовой информации и рекламных атак. Непостижимо, страшный парадокс, но ведь факт. Новые поселенцы никому не мешали, строились потихонечку, молились денно и нощно, соблюдали только им известные обряды, вели себя достойно и благонравно. Никаких убиенных младенцев или сатанинских плясок с кровавыми чашами на поруганных могилах в полночь. Все чинно и благородно. Живут себе люди своей жизнью, криминала никакого нет, верят в новоявленного идола, да на здоровье.

Участковый пару раз заглянул на собрание избранных, благо двери нововыстроенного небольшого бревенчатого храма были круглосуточно гостеприимно распахнуты для всех желающих познать истинную веру. Ничего не понял, только тихонько порадовался про себя, что стало меньше хлопот. Никаких тебе пьянок, дебошей, семейных скандалов. Опять же мужики, как один, пить бросили. Красота! Просто город Солнца в полную величину. Молятся и работают, работают и молятся. Никаких проблем, люди добровольно нашли себе отдушину, ведут здоровый образ жизни, что в этом плохого?

Мессия местного разлива был, как, впрочем, и остальные его собратья по цеху, человеком неординарным. От природы он обладал ясным, аналитическим умом, броской внешностью, обаянием. Но ему всегда было скучно и лениво жить так, как живут все нормальные люди. Поменял несметное количество мест и профессий. Любить кого-то – напряжно. Ничто не задевало, все проходило мимо. Так и шарахался по жизни до пятидесяти лет, неординарный и талантливый, а по сути – никакой.

А тут эврика! Случайно на Пасху забрел в церковь и обомлел. Никакой технический прогресс и наука не в состоянии притупить извечную человеческую веру в чудо. Сколько веков прошло, сколько исторических эпох кануло в Лету, а народец-то прет и прет в церковь как ненормальный. И ведь не молиться идут, не для просветления души, а просить. И бедные и богатые. Все им мало, все чего-то недостает. И все в один голос просят у Бога одного: «Дай».

Оказывается, не все еще потеряно. Такие горизонты открываются. Полистал литературку, благо нынче такого добра пруд пруди, ткнул пальцем в карту и отправился строить собственную империю. А почему бы и нет, если люди только и делают, что ждут нового Спасителя?

И что самое удивительное, его расчет оказался абсолютно верным. За три года он построил собственное государство и обрел такую паству, что теперь можно сказать – жизнь удалась. В здешних местах он практически всесилен. Ах, это упоительное чувство собственной власти над людьми! Ничто не может с этим сравниться.

И тут мессии стало скучно. Приходилось без конца придумывать для себя новые забавы. Если поначалу секта носила довольно мирный характер, то теперь благость и послушание приелись, захотелось новых ощущений. Решение нашлось неожиданно и само собой. Как всегда, выручил его величество случай.

Убогий горбун поехал за сеном, а на обратном пути подобрал на дороге какую-то непутевую малолетку и притащил ее в Полтавку. Девке от силы было лет пятнадцать – шестнадцать, но она уже была настоящей прорвой. Бесхитростно и без всякого стеснения рассказала про всю свою непутевую жизнь. Колоться начала с двенадцати лет, тогда же и подалась из родного дома в бега. Живет не тужит, а чего горевать? Добрых дяденек на дорогах до черта. За мелкую услугу и накормят, и напоят, и копеечку подкинут.

Порочна и крайне неосмотрительна оказалась разбитная молодка. А тут перехватил святой плотоядный взгляд горбуна, который тот никак не мог оторвать от груди беспутницы. Да что там взгляд. Несколько раз туда и ручки шаловливые непроизвольно тянулись. Баба Люба только шлепать успевала по заскорузлым ладоням. А этой заразе все нипочем. Нравится. Сидит скалится да облизывается.

План созрел мгновенно. Нужно устроить свадьбу, но не обычную, а ритуальную. И Максимке поможет узнать, что такое плотский грех, и паству свяжет по рукам и ногам кровью, и скуку развеет, добавит адреналинчику в застоявшуюся кровь.

Придумано – сделано. Дал команду бабе Любе, та наварила своего фирменного зелья, созвал самых приближенных юродивых и устроил себе полное отдохновение души.

Все опять получилось как он задумал. Одурманенная паства пела псалмы его собственного сочинения, вводила себя в транс и, словом, исполняла свою роль идеально. Он и сам чуть было не поддался всеобщему настроению.

А закопать никому не нужное тело в тайге было делом нехитрым и не особо хлопотным, тем более искать эту непутевую некому, а уж плакать по ее судьбе и подавно.

Прошел почти целый год после этого события. и вновь в избе бабы Любы появились незваные красавицы. А в чем его вина? Он силком никого сюда не затаскивал, люди по своей доброй воле приходят. Знать, на роду у них так написано. Прочь все сомнения, нужно повторить кровавый спектакль. В невесты была выбрана Алена, поскольку Юлька находилась почти целые сутки без сознания.

Помощь подоспела в самый критический момент, еще чуть-чуть, и сгинули бы подруги в таежной глуши безвозвратно. Теперь там все кипит и перевернуто с ног на голову. «Святой» вместе с бабой Любой арестованы, Валера Кушать Подано дает показания аж в самой Москве. Многие головы полетели, скандал получил такую огласку, что утаивать произошедшее стало совершенно бесполезно. Телевизионщики развлекаются изо всех сил, все каналы захлебываются в праведном гневе и смакуют ужастик. Прогремело криминальное Приморье на всю необъятную страну.

Прошло три года. Полк, в котором служили Бандура с Савельевым, расформировали. Михаил не стал долго раздумывать и подал рапорт об увольнении. Нынче счастливая и дружная семья живет в Москве. Мальчишки подросли, но хулиганить и шалить меньше не стали, что, к счастью, не мешает учебе. Михаил открыл собственный аэроклуб и самозабвенно занимается любимой работой. Юля работает в музее и старается не вспоминать о том, что пришлось пережить той страшной осенью. Бандура тоже уволился из армии и с женой и дочкой уехал на родную Украину. С авиацией он расстался и открыл собственное дело. Каждый год семьи обязательно встречаются в Москве. Это стало своеобразной традицией, как и то, что на праздничном столе непременно отсутствует рыба. И никому из присутствующих не приходится удивляться и задавать вопросы, почему на особой полке в хозяйской библиотеке в изготовленном по спецзаказу стеклянном ларце заняла почетное место пара обшарпанных китайских кроссовок.