Текст книги "Замри и прыгни"

Андрей Андреевич одномоментно и взмок, и похолодел. После увольнения супруги, которая числилась главврачом, он, недолго думая, отрядил приказом эту должность себе. Чтобы ни с кем не делиться властью. Однако прочесть даже строчки на мудреной латыни не мог, да и не стремился – не барское это дело. Целый штат дипломированных специалистов присутствует. Для экстренных же случаев… Господи, да откуда в его ведомстве возьмутся эти экстренные случаи? Да и клиенты, учитывая интимность заболеваний, вели себя исключительно приятно, даже заискивающе. И вдруг! И ведь не кто-то с улицы, а помощник мэра, доверенное лицо главы города, наперсник так сказать.

– Что случилось-то, Виктор Петрович? – переспросил Распопов, извлекая коньячные бокалы.

– А ты посмотри, посмотри, – измеряя хозяина кабинета тяжелым взглядом вдоль и поперек, процедил гость.

Директор «Озириса» разлил коньяк, зацепил мизинцем таинственную бумажку, развернул.

Бланк медицинского центра, печать, подпись. Чья? А, доктор Голубева. Ирина Валерьевна. Хороший доктор, молодая, красивая. Такая пышечка, вся в ямочках, как булочка с изюмом. А вот что она понаписала тут между словом «Заключение» и собственной подписью? Нет бы простенько, по-русски. Какого черта эти медики до сих пор за свою латынь цепляются?

– Ну? – рыкнул гость. – Ознакомился?

– Так ведь это… Анализы, Виктор Петрович. – Распопов пытался распознать в тексте хоть одно знакомое слово. – Химия, понимаете…

– То-то я и гляжу, что химичишь ты тут вовсю! Откуда у него сифилис?

– У кого? – обмер Андрей Андреевич, уже подозревая, что по собственной надобности помощник городского главы вел бы себя скромнее.

– У мэра, у кого ж еще? Твой доктор, как его, Гена, крокодил ушастый, уколы ему ставил от гонореи. Так он все это время – ни с кем, даже с собственной женой. Курс прошел, а тут – на тебе! Подарочек! А ему через неделю в Штаты с президентом лететь. Ты понимаешь, чем это грозит?

– Виктор Петрович… – Распопов усиленно вспоминал все свои скудные познания в этой деликатной области медицины. – Но чудес-то не бывает! Может, скрытая форма была, а сейчас – выявилась…

– Я тебе покажу, скрытая форма! – заорал гость. – Развел тут антисанитарию, понимаешь! Твоя скрытая форма могла к нему в кровь одним путем попасть – через шприц!

– Виктор Петрович, да вы что, да как вы можете, – лепетал директор. – Может, ошибка? Может, перепутали? Да я сейчас доктора вызову… Анализы-то у нас анонимные, она и не знает, чья это кровь.

– Зато я знаю, – прошипел посетитель. – Зови своих вредителей!

– Катя, – выглянул в приемную Распопов, напрочь забыв о таком техническом чуде, как внутренняя связь, – пригласите ко мне Голубеву и этого, Гену, крокодила.

– Кого? – изумилась секретарь. – Какого крокодила?

– Нильского! – гаркнул из кабинета помощник мэра.

– Нильского, – повторил Андрей Андреевич.

– Нильского? – еще больше удивилась девушка. – Не помню такого. Новенький, что ли? Из какого филиала?

– О-о-о! – застонал гость, одним глотком выливая в себя коньяк. – Идиот на идиоте! Марков. Или Маркин. Или Марченко. Не помню! Высокий такой, рыжий, в веснушках. Уши как локаторы.

– А, это, наверное, Марухин, Геннадий Николаевич, – сообразила Катерина. – Сейчас вызову. Кого вы еще сказали?

– Голубеву, – свез ладонью с лица обильный пот Распопов.

– Так она уволилась. Вчера заходила попрощаться.

– Понятно, – зловеще проскрежетал гость. – Я не удивлюсь, если еще и этот крокодил уже в Ниле плавает… Значит, так. – Он поднялся, опрокинул над бокалом бутылку, дождался, пока вязкая жидкость заполнила хрустальную тару до краев, тремя огромными глотками опустошил фужер, мазнул по губам ладонью. – Делай что хочешь, хоть сам кровь сдавай, но чтобы за неделю мэр был здоров. И чтобы ни один анализ, понял, – он ткнул пальцем в грудь стоящего навытяжку Распопова, – ни один! Не показал, что у него хоть когда-то хоть что-то было! Да, – остановился он уже у двери, – смотри, если хоть кто-нибудь что-нибудь узнает, взорву здесь все к едрене матери. Вместе с тобой. И твоей шлюхой, – он кивнул в сторону приемной, – которая всем мослы свои показывает и глазки строит.

Глухо шмякнула дверь, и через мгновение под окнами директорского кабинета взревел автомобильный мотор.

– Слушаюсь, – Андрей Андреевич автоматически приложил ладонь к голове, отдавая честь руководству и принимая приказ к безусловному исполнению. Обильный холодный пот ручьями стекал по спине, проникал в ложбинку меж ягодицами и устремлялся дальше, увлажняя трусы и расплываясь неопрятными темными пятнами на седалищном шве светлых брюк.

– Дрюня, что случилось? – влетела в кабинет Катька. – Чего это он так разозлился? Залетел, да? Все они там, в мэрии, такие. По саунам и турбазам с девчонками шарятся. А потом виноватых ищут! Я однажды…

– Уйди… – простонал Распопов. – Крокодил где?

– Не знаю, – пожала плечиком обиженная Катька. – Я администратору передала, чтобы срочно нашел. Ну, Дрюня, ну чего ты так расстроился? – сменила она гнев на милость, сообразив, что у Андрея Андреевича, действительно, неприятности. – Ну ее, эту работу! Поехали домой! Я тебя приласкаю, массажик сделаю, мальчонку нашего развеселю! – И она умело провела руками по начальственному паху, возбуждая острыми коготками мужское естество.

Естество мгновенно отозвалось, заставив владельца затуманиться взором и со всей силой прижать к себе девушку, тараня сквозь собственные брюки и ее юбку худенькое бедро. И Катька уже ловко начала распускать узел модного галстука, второй рукой продолжая настойчиво шарить по напрягшемуся разгоряченному причинному месту, и Распопов, мгновенно обсохнув от давешнего осклизлого пота, задышал ей в ухо горячо и тяжело, повернул ее задом, пригнул к столу и стал спешно расстегивать брюки.

Дверной колокольчик, тренькнув два раза, возвестил о чьем-то приходе. Катька дернулась. Андрей Андреевич, недовольно выругавшись, еще плотнее прижал ее голову к столешнице, стянул колготки вместе с трусиками.

Звонок тренькнул еще раз, одновременно с ним загомонили сразу два телефона – секретарский в приемной и мобильный на столе, и в довесок к этим непереносимым и таким несвоевременным звукам кто-то оглушительно и грубо затарабанил в дверь. Кажется, даже ногами.

– Спроси, кто там, – скомандовал директор секретарю и чуть отодвинулся в сторону, давая ей встать и пройти. Сам, впрочем, не стал застегивать брюк, надеясь на скорое продолжение прерванного удовольствия.

– Кто? – хрипло выдавила Катька в микрофон.

– Директор на месте? – начальственно рявкнул динамик. – Открывай!

– Принесли тебя черти! – сплюнул Распопов, мгновенно признав голос известного депутата и постоянного клиента «Озириса». – Опять, что ли, заразу подхватил?

На самом деле, не проходило месяца, чтобы народный избранник, любвеобильный и шумный, не приносил «на конце», как он сам всегда радостно шутил, очередной подарок от очередной красотки. Депутата такое положение дел совершенно не смущало, напротив, свои визиты в «Озирис» он почитал чуть ли не главным показателем своей мужской состоятельности и неотразимости. Поскольку же годочков народному избраннику было уже немало, хоть еще и не много – дума торжественно готовилась к его шестидесятилетнему юбилею, то свое молодеческое ухарство вице-спикер всячески лелеял и пропагандировал, полагая, что для избирателей его беспримерная удаль – главный козырь безусловной верности состоявшегося выбора и залог предсказуемости выборов предстоящих.

И, кстати сказать, не так уж он был и неправ. Катька, к примеру, всегда встречала его с восторгом и подобострастием, как встречают аленделонов, брэдпиттов и разнообразных леонардодикаприев.

– Шеф, я не понял, – ввалился законодатель, едва Андрей Андреевич успел упечь свое главное оружие обратно в тюрьму штанов. – Кто тут из нас депутат? Кто народ на бабки кидает? Или ты тоже в думу собрался, а на мне тренируешься? О, у тебя тут гости были? – нюхнул он пустой бокал. – Народным избранникам-то осталось хоть на донышке?

Распопов радостно затряс головой, извлекая из шкафа непочатую бутылку. Расслабиться в компании с известным политическим деятелем – это не хуже, чем с Катькой. Тем более что Катька никуда не денется, а у депутата своих дел всегда по горло. Но раз пришел, а еще шутит, значит – уважает. Вот, опять же, о выборах в думу заговорил. Может, и вправду решиться? Что он, хуже этого? Или дурнее? Да он их там в этой думе всех за пояс заткнет. Тем более что столько про них знает. Рассказать избирателям, так поганой метлой выметут из розового законодательного дворца.

Андрей Андреевич приосанился.

– А что, Иван Матвеевич, может, и в самом деле соберусь в вашу компанию! Примете?

– Это смотря сколько заплатишь, – важно проинформировал депутат. – И репутация у тебя должна быть кристально честной. Чтоб ни один комар. Народный избранник – он во всем пример для электората!

Распопов хихикнул, подозревая, что вице-спикер так удачно и, главное, профессионально шутит. Однако депутат столь же напыщенно продолжил:

– За меня, например, пятнадцать тыщ народу проголосовало. Можешь такую ораву представить?

– Никак нет, – честно ответил хозяин кабинета.

– Вот. А если я их всех на тебя натравлю? Скажу, что какой-то там бизнесменишка пытается меня, их депутата, облапошить? То есть вместо того, чтобы помогать мне заботиться об электорате, наоборот, вставляет палки в колеса?

– Камнями забьют! – радостно улыбнулся Распопов, разливая коньяк. Политическая дискуссия, происходящая в собственном кабинете, ему положительно нравилась. Она приобщала его к высшему эшелону власти и делала вполне осязаемым грядущее вхождение в этот самый вожделенный мир кнопочек для голосования, выступлений по телевизору, сверкающих машин с синими мигалками.

– Забьют, – согласился гость, смачно отхлебывая коньяк. – А закусить-то что, нечем?

Распопов, всплеснув руками, выставил блюдечко с нарезанным и уже подвядшим лимоном, развернул шоколадку.

Депутат сунул в рот сразу несколько лимонных долек, сморщился, обсасывая пронзительную мякоть, выплюнул косточки и шкурки в ладонь, снова приложился к бокалу.

– И центр твой разгромят до основания. Или сожгут. И правильно сделают. – Он в упор и уже без всякого смеха взглянул на директора «Озириса». – Потому что надо работать честно. Честно, понял! – И гость поднял вверх указательный палец. – А ты? На ком нажиться решил? На нищих народных избранниках, которые каждую копейку готовы отдать страждущим. Не ожидал от тебя такого.

– Вы о чем? – Андрей Андреевич вдруг снова холодно взмок. Словно и не обсыхал в любовной горячке пять минут назад. И между ягодиц снова стало мокро и противно.

– А ты не знаешь? – удивленно уставился на него депутат. – Благодари мою доброту, что я к тебе пришел, а не в милицию! А то бы уже давал показания как мошенник!

– Иван Матвеевич, да что стряслось-то? – вслух затосковал Распопов, мгновенно вспомнив угрозы помощника мэра.

– Ты мне счет какой выписал? – прищурился депутат. – Не помнишь? За три месяца – почти семьдесят тысяч!

– Ну так вы же сами просили, чтобы препараты были самыми лучшими. Чтоб без последствий…

Андрей Андреевич вообще перестал что-либо понимать. Счет депутату, как и его коллегам, за лечение выписывали, да. И они вносили деньги в кассу. Но возмещать все непомерные траты народных избранников по восстановлению здоровья, утраченного во время особенно тесного общения с электоратом, им должна была страховая компания, с которой существовал тройной договор – страховщики, дума и «Озирис». А уж они как-то там по своим законам получали деньги из бюджета. То есть никто не оставался внакладе, наоборот. Сам «Озирис» этих денег и не видел, они транзитом уходили на страховые счета, возврат за использованные препараты предполагался по истечении квартала, тогда же, когда свои кровные получали обратно и пациенты. Эту схему в свое время предложила бывшая супруга. Она же и разрабатывала договор, и вела переговоры с заинтересованными сторонами. Правда, довести дело до конца не успела, потому как выбыла из славных рядов «Озириса», но пришедшая ей на смену Маргоша не только все завершила, но и страховую компанию выбрала совсем другую, более надежную и грамотную. Как там она называлась? Не то «Центавр», не то «Легион»…

– Вот о последствиях я и пришел поговорить, – веско припечатал депутат.

– Что, неужели и вас того… – Распопов чуть не ляпнул «заразили», но вовремя подавился собственным языком.

– А, оказывается, я не одинок? – ехидно осведомился депутат. – А чего ж ты тогда дурку валяешь? «Что случилось? Что стряслось?» – передразнил он хозяина кабинета. – Ну, что делать думаешь? Кто мне теперь деньги вернет? Я тебе что, Рокфеллер? Или Березовский?

– Так страховщики и вернут, – промямлил Андрей Андреевич. – Договор ведь у нас…

– Договор, говоришь? – переспросил депутат. И вдруг, вскочив, заорал так, что у Распопова ватно заложило уши: – Нет никакого договора! Мой помощник сегодня поехал в этот «Центурион» со всеми бумагами. А они на него глаза выпучили, как на марсианина. Понял?

– Нет, – честно помотал головой директор.

– Чего ты не понял? Липа этот твой договор. Про него там никто не слыхал! И с думой они никогда не работали! И медицинским страхованием не занимаются! И печать на бумажке липовая! И подпись!

– Не может быть, – осел на стол Андрей Андреевич. – Я же сам все подписывал…

– Короче, сколько ты там денег с нас настриг? Все вернешь. В двойном размере. За моральный ущерб. А с этим хренионом сам разбирайся. Кто тебя так подставил. Если, конечно, это не твоя гениальная придумка!

– Разберусь, Иван Матвеевич, – клятвенно прижал к груди кулаки Распопов. – Сегодня же разберусь! И доложу. А деньги, конечно, вернем, не сомневайтесь.

– Сроку тебе – три дня, – сообщил депутат. – За деньгами помощник зайдет. И смотри, сколько там наших у тебя по этой схеме лечилось? Чтоб всем вернул. А то закроем тебя на веки вечные. И передачки некому носить будет.

Он допил коньяк и, не прощаясь, вышел из кабинета.

– Катя! – истерично завизжал директор. – Маргариту Романовну ко мне! Быстро!

– Она по телефону разговаривает, – испуганно пискнула Катька.

– К черту телефон! Тащи ее сюда!

Секретарша исчезла в коридоре, Андрей Андреевич, не закрывая дверей, выбулькал в фужер остатки коньяку и залпом выпил. Уже запихивая в рот лимон, услышал в коридоре у приемной чьи-то шаги.

Маргарита. Сейчас она все объяснит. Это, конечно, просто какой-то сбой. Кто-то чего-то не понял. И он тут же позвонит депутату, отрапортует, что все в порядке. Кстати, еще и мэр… Вот уж точно, беда не приходит одна. Где там этот крокодил? Почему не идет?

– Катя! – снова крикнула он, выходя в приемную.

Дверь открылась, и на пороге вместо Марго, Катерины и крокодила показался совершенно другой человек. Тот, кого сегодня, сейчас, Распопов ни в какую не хотел бы видеть.

– Здорово, – угрожающе выдавил новый гость. – У меня к тебе дело…

* * *

– Что за дело может быть у такого человека к скромным труженикам кадрового цеха? – кокетливо пропела Маргарита, нависая над вошедшим с табуретки, стоя на которой, она поправляла только что повешенную гравюру.

Директор бизнес-центра приосанился, обвел глазами преобразившуюся комнату.

– О! Быстро! Молодцы! Неужели сами все сделали? И обои, и жалюзи?

– Сами, сами! – подтвердила Рита, сдувая с глаз непослушный игривый локон. – В охотку-то чего не поработать? Вы ж нам не кабинет – сарай сдали. Как тут людей принимать?

– Увы, – развел руками мужчина, – я вас честно предупредил – что есть, то есть. Так ведь и оплата соответствующая. Где б вы еще офис в центре за такие деньги нашли?

– Ладно, – улыбнулась Зоя. – Мы не в претензии. Встанем на ноги, что-нибудь приличнее поищем.

– Вот я как раз за этим и пришел, – сообщил директор. – Хочу помочь вам на ноги встать.

– Ну? – спрыгнула с табуретки Рита. – Излагайте.

– Вы же кадровое агентство, так? А у меня с кадрами – полный завал. Хочу вам сделать заказ. Сразу на пятнадцать вакансий.

– Опа! – Зоя изумленно опустилась на раздолбанное сиденье гостиничного стула. – Так мы ж еще и не начали, еще и не открылись официально.

– Вы же говорили, что у вас – банк данных, что клиентура прикормлена, – директор подозрительно взглянул на женщин.

– Именно так, – подтвердила Рита, беря инициативу в свои руки и отсекая Зое возможности влиять на разговор. – Только банк – в компьютере. А тут – все розетки искрят. Включим – сгорит все напрочь. А без компьютера мы – как без рук.

– Так я ж не тороплю, – замахал руками директор. – Не сей же момент! Просто хочу, чтобы моей заявкой вы занялись в первую очередь.

– А деньги? – осведомилась Рита. – Договор, гарантии и все такое…

– Девочки, – улыбнулся директор, – как на духу говорю: денег нет. Гол как сокол. Но! – Он поднял указательный палец. – Предлагаю бартер. В счет арендной платы.

– Идет, – кивнула Рита. – Составляйте официальную заявку. Вакансии, требования, условия. Так и быть, вам – зеленая улица!

– Спасибо! – обрадовался мужчина. – А то меня акционеры задолбали. Будто бы у меня огород есть, где эти самые кадры на грядках растут. Может, вам в помощь кого прислать?

– Электрика, – нашлась Рита. – Прямо сейчас. А то тут у вас с проводкой полный швах. Пусть все проверит.

– Нет вопросов, – уверил директор. – Через пять минут пришлю.

– Ритуль, ты что? – осуждающе уставилась на подругу Зоя, как только за визитером закрылась дверь. – Какая заявка? Мы с тобой фирму для чего создавали? Если мы чужими проблемами заниматься начнем, когда свои решать будем?

– Знаешь, Зойчик, – задумчиво цокнула языком Маргарита, – все, что ни делается, – к лучшему. Если наши «Рога и копыта» зациклятся только на «Озирисе» и «Центурионе», то это будет выглядеть подозрительно. Мало ли что! А если мы нормальное кадровое агентство, то что нам мешает развить бурную деятельность, да еще и денег заработать? Наших-то запасов надолго не хватит. Сколько там осталось?

– Негусто, – вздохнула Зоя, – меньше половины. А у нас с тобой ни зимних сапог, ни теплых пальто. Хороши бизнесменши в осенних курточках в тридцатиградусный мороз! Да и сюда много чего прикупить надо. Факс, ксерокс, мебель, о компьютерах я уж и не говорю. Я подсчитала, останется совсем чуть-чуть. На хлеб без масла.

– Ну вот видишь, – вздохнула Рита. – Значит, помимо всего прочего, придется еще и деньги зарабатывать. Хорошо, что нам с тобой это не впервой.

– Ох, Ритуль, чего-то мне страшновато, – поежилась Зоя. – Одно дело – заниматься тем, что знаешь. Как мы с тобой в прошлой жизни, и совсем другое – новая область. Ни ты, ни я в кадровом деле ничего не смыслим. Не дай бог, подставим хороших людей…

– Не подставим, – уверила подруга. – А опыт на что? А интуиция? А литературу мы с тобой зря, что ли, штудировали? Нет, Зойчик. Ошибаться мы права не имеем. Поэтому – будем пахать. Как папы Карлы. К этому-то нам не привыкать? И нашего директора нам Бог послал. Для обкатки.

Еще через три дня, когда ремонт был окончен, купленную технику установили на столах, и кабинет приобрел совсем уж цивильный вид, Рита вводила в компьютер первую заявку кадрового агентства «РиК» – ночная бригада по обслуживанию бизнес-центра. Дежурные, уборщицы, горничные. Ночной техник – мастер на все руки. То есть четырнадцать женщин и один мужик.

– И где мы ему столько возьмем? – пригорюнилась Зоя. – Кто ж из нормальных теток пойдет на ночную работу? Это же не посменно, а постоянно? И техник. Откуда такого взять? Чтоб не пил и умел и с сантехникой управляться, и электрику знал. Какие там еще требования?

– Английский язык.

– Я серьезно спрашиваю!

– А я серьезно и отвечаю. Смотри сама. – Рита протянула подруге официальный документ.

– Слушай, может, нам для начала бизнес-центру нового директора найти? – Зоя скомкала бумажку и запустила ее в угол. – Это ж надо додуматься: сантехник со знанием английского!

– А требования к горничным видела? – Рита грустно уставилась в окно. – Не старше тридцати пяти, внешние данные, тот же английский… Первая заявка и такой облом, да? Ладно, недельку подержим для порядка, потом откажем. Надо только причины посолиднее сформулировать.

– Нет, Ритуль, – Зоя качнула головой. – Нельзя с облома начинать. Давай попробуем с этой заявкой поработать. Начнем с горничных. Сколько их там надо? Пять? Зарплата солидная, может, нам нанять десять? И пусть работают через день?

– Умница, – похвалила Маргарита. – Раз пять теток найти не можем, будем искать десять. Это по-нашему, с размахом!

– Да не язви ты! – шикнула Зоя. – С мысли собьешь. Что-то крутится в голове, какой-то выход… Слушай, – она радостно воззрилась на подругу, – а если нам студенток-филологинь попробовать? Возраст подходит, внешность подберем, английский – без проблем. Сколотим бригаду, пусть работают по скользящему графику. Да хоть не десять человек, а пятнадцать. Тогда получится ночь через две. Очень даже неплохо! Где они столько заработают?

– Да прямо тут же, – огрызнулась Рита, – без швабр и тряпок. Вон их внизу, в холле, сколько, на любой вкус!

– Ритуль, ну не все же девчонки – проститутки, – пожала плечами Зоя. – Нормальных-то больше, только заработать не могут, а мы им – раз – и предложим!

– Зойчик, вообще-то в твоей идее что-то есть, – задумалась Рита. – А если создать всю ночную бригаду целиком из студентов? И уборщиц, и дежурных? Пусть меняются, чтоб обидно не было. Типа стройотряда в наше время? График – дело нехитрое, было б на кого его составлять. Одно плохо, ответственности у нынешней молодежи маловато. Подвести можем директора нашего.

– Значит, должен быть резерв. Человека три. Причем не за структурой, а внутри.

– Не поняла… – Рита уставилась на подругу.

– Смотри. – Зоя терпеливо взяла чистый лист бумаги и стала чертить на нем что-то вроде схемы. – Вот двадцать человек ночной бригады. Вот бригадир…

На следующий день в десять утра они обе сидели в приемной проректора педагогического университета, дожидаясь запаздывающего хозяина.

Беседа с доктором наук, пожилым, лет семидесяти, рыхлым, седым, но очень живым и веселым мужчиной вышла не очень длинной, но очень забавной.

Проректор быстро пробежал глазами четыре листочка текста, врученные Ритой. Радостно уставился на женщин.

– Слушайте, милые девушки, это же гениальная идея! Гениальная! Конечно, ректорат пойдет навстречу таким студентам! Особенно если это будет полностью наша бригада! Конечно, никто не будет засчитывать им это как прогулы! Очень, очень здравая мысль! – Он с явным удовольствием переводил глаза с Зои на Риту и наоборот. – Чувствуется, что кадры – ваша стихия. А я и не предполагал, что у нас в городе есть такие грамотные структуры. Вы уж меня, старика, простите, но ваш юный внешний вид поначалу не располагал к серьезности восприятия. Ошибся! – Он радостно засмеялся. – Сколько живу, столько ошибаюсь в красивых женщинах. Вы для меня так и остались самой большой и самой чудесной загадкой. С ней и умру. Чтобы там, – он показал пальцем на потолок, – было чем заняться.

– Когда нам зайти за окончательным ответом? – поднялись подруги.

– Считайте, что вы его уже получили. – Давайте лучше продумаем, как и когда мы устроим собрание студентов?

– Лучше не собрание. – Зоя улыбнулась. Давайте для начала вывесим объявление и посмотрим на реакцию.

– Умница! – Профессор восторженно посмотрел на женщину. – Пишите и вывешивайте.

– А у нас уже написано. – Рита извлекла из папки несколько готовых листков. – Срок – три дня. Хватит на обдумывание, как считаете?

Проректор энергично затряс седой шевелюрой, а потом вдруг спохватился:

– Дайте неделю! Сессия уже началась. Ребята бывают в университете не каждый день. Обидно будет, если кто-то упустит свой шанс только из-за того, что не вылезал из библиотеки.

– Сто сорок семь. – Зоя уныло положила на пачку последний листок с заявлением. – В семь раз больше, чем требуется. И как теперь из них отбирать? Собеседование с каждым проводить, что ли?

– Ну да, – грустно согласилась Рита, – устроим среди кандидаток в уборщицы конкурс на знание Шекспира в подлиннике.

Они разложили заявления по стопочкам. Сначала – на мальчиков и девочек. Потом – по курсам. Следом – на живущих в общежитии и местных.

– Извините, снова задержался! – шумно ввалился в приемную проректор. – Но на этот раз – по вашей милости!

Подруги переглянулись.

– Ну, пошли ко мне, – профессор отечески приобнял их обеих за плечи. – У меня к вам поручение ректора.

Поручением оказалась официальная заявка университета кадровому агентству «РиК» на поиск предприятий и организаций, где могли бы быть востребованы студенческие бригады. Именно бригады, а не отдельные студенты.

– Завтра жду от вас договор, – улыбнулся проректор. – Причем не разовый. Долгосрочный. То, что вы разработали и предложили, очень интересно нашему вузу, очень! А теперь, если вы сейчас не очень ограничены во времени, приглашаю вас на чай. К ректору. Он ждет!

* * *

– Не ждали? – хмуро улыбаясь, поинтересовался вошедший, задвигая мощным плечом растерянного Рыбакова в его же собственный кабинет.

– Вы ко мне? – Владимир Георгиевич, конечно, сразу узнал гостя.

Не мог не узнать. Они не были знакомы, но, как и любой уважающий себя бизнесмен, живущий в этом городе, директор «Центуриона» хорошо представлял, кто именно рулит закулисной жизнью областного центра. В ночных клубах и казино приятели неоднократно показывали ему этого дородного вальяжного мужчину, сообщая непременным шепотом, что это сам Лева Черный, правая рука смотрящего – Царя – Дмитрия Царькова. Под Царем находилась вся городская развлекаловка, с десяток ресторанов, казино, ночные клубы. Он владел автозаправками, парой заводов, сетью супермаркетов и еще черт знает чем.

Когда-то давно Царь честно отбыл несколько сроков за сущую мелочовку – драки, хулиганство, кражу, потом усиленно занялся рэкетом, впрочем, без последствий, а в последние годы остепенился и стал вполне добропорядочным бизнесменом. Солидным и уважаемым, как и многие его товарищи по многотрудному преступному цеху. Царь был непременным участником всех крупных городских и областных мероприятий, спонсором детских спортивных школ и всяческих соревнований. В прошлом году он даже учредил свой личный Кубок по дзюдо, и ходили упорные слухи, что на очередной турнир в качестве гостя пожалует сам глава государства, дескать пообещавший это лично Царю во время совместного отдыха в Сочи.

Лева Черный – бывший полковник КГБ-ФСБ, по всем данным числился не просто правой рукой всесильного Царя, а еще и руководил его личной службой безопасности.

Давно, кажется по осени, бывшая супруга, Зоя, как-то испуганно сообщила Рыбакову, что бандиты (так она, дура, их называла) застраховали у них несколько своих машин. Вроде кто-то из агентов приходился кому-то из них родственником, ну и уговорил братков. Зоя тогда чуть ли не со слезами советовалась с Владимиром, как отказаться от этих клиентов. Чем возмутила его до крайности. То ли не сообразила, дуреха, что это – прямой путь к бизнес-вершине, то ли по привычке боялась этого мира, не понимая, что Царь и его команда – давно уже не бандиты, а, наоборот, люди, дружба с которыми от этих самых бандитов и отгородит, и убережет.

Рыбаков в своих тайных мечтах много раз представлял себе ситуацию, когда сам Царь или тот же Лева придут к нему получать страховку, вот и будет прекрасный повод познакомиться. А то и, чем черт не шутит, подружиться. Конечно, своим банно-преферансным приятелям Владимир давно по секрету сообщил, что машины Царя застрахованы именно в «Центурионе», чем тут же поднял свой рейтинг в их завистливых глазах.

Правда, случая познакомиться лично все не представлялось, и вот – на тебе!

– Проходите, Лев Давыдович, – расправил плечи Рыбаков. – Такой дорогой гость, какими судьбами? Коньяк? Виски?

– В рабочее время не пью и другим не советую, – отрезал гость. – Я по делу.

– Прошу, – расплылся директор «Центуриона», – присаживайтесь. Слушаю вас. Может быть, кофе? – спохватился он, снова вскакивая.

– Сиди, – взглядом пригвоздил его визитер. – Если знаешь, кто я, то разговор будет короткий.

Рыбаков солидно кивнул, удобнее усаживаясь в кресле.

– Вот мои бумаги. – Гость протянул прозрачный файл, толсто распираемый изнутри. – «Майбах», прошлого года. Ну, знаешь, наверное, он – единственный в городе. Завтра кончается страховка, так что я очень вовремя успел.

– Конечно, – уважительно кивнул Владимир Георгиевич, счастливо понимая, что клиент хочет продлить договор. – Машина – высший класс! – Он говорил совершенно искренне: серебристое чудо автомобилестроения, длиной чуть ли не шесть метров, оснащенное шестилитровым двигателем, с ослепительным салоном, отделанным алой кожей, не могло не вызвать в сердце автолюбителя чувство упоительного восторга и непременной зависти к его обладателю.

– Ну, – цыкнул зубом Лева. – Потому и пришел сам. Чтоб знал, с кем дело имеешь, и чувствовал ответственность.

– Всегда к вашим услугам, – приветливо кивнул Рыбаков. – Если у вас есть минутка, завершим формальности прямо сейчас, если нет – завезем завтра, куда прикажете.

– Завтра? – Лева поморщился. – Ну да. Сегодня уже поздновато. – Он посмотрел на массивные платиновые часы. – Ладно, давай завтра, только с самого утра. Чтоб я шефу уже часов в десять мог платежку показать. Документы все там, юрист смотрел. И акт, и заявление. Фотографии – штук шесть с разных ракурсов. В общем, все как положено.

– Не извольте беспокоиться, – расплылся в улыбке Владимир Георгиевич, отчего-то заговорив несвойственным ему «высоким штилем». – И договор представим. И счет на оплату выставим. У нас – как в аптеке.

– Ну, с оплатой – это уже твои заботы, – равнодушно бросил гость, поднимаясь с мягкого дивана. – Как ты там разбираться будешь, с кем судиться… Однако думаю, что вряд ли виноватого найдешь. Если уж мы не нашли! Кто в этом бульдозере сидел? Скорее всего, какой-нибудь пацаненок забрался для развлечения. Там же пылища такая, мама не горюй! Мы поэтому не сразу и хватились. Только когда пыль осела. Ладно, пошел. Дела. – Он протянул для пожатия руку. – Приятно познакомиться. Видно, что мужик ты свой. Понимающий. Будем дружить. – И, не дожидаясь, пока расцветший от похвал хозяин кабинета сумеет вымолвить хоть слово, вышел.

Рыбаков откинулся в кресле, вытянул ноги, прикрыл глаза. Картины, всплывающие в голове, превосходили одна другую. И по яркости красок, и по насыщенности событий, в них разворачивающихся.

Вот он, простой русский мужик, Володька Рыбаков, входит в казино, а сам Царь приветливо поднимается навстречу, протягивает руку и ведет его за свой столик. И все вокруг завистливо вздыхают, понимая, что теперь к Владимиру Георгиевичу просто так не подойдешь. Иного полета птица. Высокого.