Текст книги "Юлиана – мама из будущего"

– Сначала добела вычищают коровий желудок, а потом, порезав его в виде лапши, тушат с ароматными кореньями и овощами.

Это и вправду оказалось очень вкусно. Правда из кулинарных комментариев Илонки я понимала не всё. Некоторые названия специй, соусов, растений Илонка не знала на английском. И каким образом коровий желудок делают белым, для меня осталось загадкой. Но всё было очень вкусно.

Мы уже допивали кофе (не помню которую чашку в этот день!), когда к нам присоединилась Мария, высокая и стройная брюнетка с бледным лицом и яркими чёрными глазами, похожими на плоды оливкового дерева. Она, оказывается, времени зря не теряла и обошла вокруг все галереи, предлагая всем подлинник Дега, который продаётся недорого, потому что срочно. Напугала почти всех. Но нашелся один частный коллекционер, который едет на ПМЖ, и уже реализовал все свои активы. Он купит Дега, если это подлинник. Когда Илонка мне всё это перевела, объяснив, что такое ПМЖ я сразу соглашаюсь. Мария готова выступить в качестве эксперта. Оценив свои услуги в два процента от суммы сделки, Мария начинает изучать картину. Потом, вытащив лупу, долго рассматривает подпись.

– Да, на первый взгляд это Дега. Я взяла краску на анализ и если всё ОК, то послезавтра мы встретимся с покупателем.

На том мы и порешили. Чтобы ехать домой, заказали такси. Было уже совсем темно и страшновато, а вдруг кто-нибудь присмотрел нашу картину? Когда мы покидали ресторанчик, народу было битком – видимо заведенье процветало. Доехали мы с комфортом, почти как в Новейшей Эре. Выйдя из дверей – сразу сели в тёплое мягкое такси, которое и доставило нас до подъезда нашего дома. И противный холодный дождь, начавшийся, пока мы ехали, нас совершенно не касался.

На следующий день Илонке предстояло отработать в газетном киоске с самого раннего утра до позднего вечера. На мой недоумённый вопрос Илонка ответила, что без подработки денег не хватает. Тем более что в лечебнице, где периодически подлечивается отец тоже надо платить и немало. Он и сам ведёт спецкурс по Диккенсу, но его денег не хватает даже на лекарства. Уснули мы в тёплой квартире, приняв горячую ванну с пеной.

Еду теперь Илонка готовила на живом огне на газовой плите, что оказалось намного быстрее.

Весь день мы с Басей, которая была уже на каникулах, делали предпраздничную уборку, практикуясь в русском. Для этого рано утром вместе с паном профессором мы посетили ближайший Универсам – огромный магазин, в котором продавалось всё, что нужно. Я накупила всяких средств для уборки и приспособлений, облегчающих труд. Потом Вацлав, загадочно улыбнувшись, исчез, а мы с Басей начали всё чистить и мыть. У меня сразу получилось хорошо – видимо это менее квалифицированная домашняя работа. Что мне понравилось – результат был виден сразу. Когда мы сменили все покрывающие мебель чехлы на белоснежные, гостиная преобразилась. Кухня и ванная тоже сияли чистотой. Я жила у Вольских третий день, и уже знала несколько слов по-польски. Бася настаивала на русском, поскольку практики в этом языке у неё не было совсем. Я пыталась её отговорить, так как сама не являюсь носителем языка, но ребёнок настаивал, и я согласилась. Понимать мы друг друга понимали, правда, иногда переходили на символы или жесты.

Скоро раздался звонок, и ввалился Вацлав, с трудом втаскивая в дверь большую пушистую ёлку. Моё лицо вытянулось, но никто этого не заметил, а я постаралась быстро взять себя в руки. Нельзя вводить свои порядки. Есть даже такая поговорка, что-то про самовар и русский город, в котором его делают. Не могу вспомнить название этого города.

Когда мы её вместе установили в гостиной на крестовину из дерева, выяснилось, что она доходит до самого потолка. Пришлось вершинку немного укоротить, чтобы поместилась украшенная золотыми блёстками рождественская звезда. Садимся пить чай с купленными в Универсаме рогаликами, и Вацлав предлагает свой вариант насчёт машины, которая нам понадобится и завтра и потом тоже:

– Мой ученик Яцек сейчас пишет книгу и целый день работает дома. Денег не хватает и он по вечерам всё равно ездит «бомбить» на своей машине, то есть ловить случайных пассажиров. Это тяжёлый и небезопасный бизнес. А если договориться с Яцеком и платить ему небольшую зарплату, то он будет возить вас постоянно, куда вам понадобится в любое время. К тому же Яцек – свой человек и прекрасно говорит по-английски. И тогда каждая поездка обойдётся вам по стоимости бензина.

– Раз вы, пан профессор, считаете, что это будет хорошо – мы так и сделаем.

Тогда Вацлав позвонил и через четверть часа он явился. Внешность Яцека сразу вызывала доверие: примерно моего возраста, среднего роста, тёмно-русые, коротко постриженные волосы, свежий цвет лица и чисто спортивный стиль в одежде. На нём была тёмно-синяя дутая коротенькая курточка и пёстрая шапочка с помпоном. Я оделась, и мы вышли во двор, где стояла его довольно большая машина. Поместившись в салон и оценив его удобство, я сказала, что меня всё вполне устраивает и выдала Яцеку аванс. Завтра рано утром он должен будет отвезти Илонку на рынок за продуктами, а потом в 14.00 нас обеих в Казимеж. Довольный Яцек уехал домой.

Когда я вернулась, Басенька с Вацлавом уже наряжали ёлочку, а я отправилась на кухню готовить обед. Мелко порезав огурчики, вынутые из банки плюс зелень и чеснок, я сделала заготовку для известного и у нас греческого супа Цацики. А ещё мы решили сделать сладкий плов, по кулинарной книге. Отварить рис мне помог Вацлав, а почистить и порезать морковку Бася.

Потом я сама отважно жарила изюм и морковь на раскалённой сковородке и, посыпав всё сахаром, получила таки карамельный эффект! Добавив на сковородку уже отваренный рис, я непрерывно помешивала красивую и очень вкусно пахнувшую смесь. Запах был многообещающий. Когда мы сели обедать, я получила много комплиментов. Это было особенно приятно, поскольку у плиты я стояла первый раз в жизни.

Илонка вернулась еле живая от усталости. Она ходила по сияющей чистотой квартире, любовалась на ёлочку. Даже говорить у неё не было сил. Но меня очень тронуло, что она крепко обняла меня и расцеловала. Я поняла, что выдержала очень важный для меня экзамен. Приняв похладный душ, я улеглась спать – завтра сочельник, а надо будет ещё и ехать на встречу с покупателем.

Когда я, утром умывшись и одевшись, вышла на кухню – там происходило почти ритуальное убийство. Яцек держал хвост отчаянно сопротивлявшейся рыбины, а Илонка, орудовала огромным ножом. Весь стол был заставлен ингредиентами для соуса. Чего там только не было! В маленьких чашечках и баночках стояли миндаль, изюм, лимонный сок, имбирь и бутылочка тёмного пива, баночка сливового повидла и медовые пряники. И это кроме разных специй! Всё это мне перечислила Илонка, где-то вспоминая английские названия, где-то просто давая попробовать.

Моя задача была почистить и порезать сельдерей, морковь и лук. Кроме того, мне было поручено приготовление маковой начинки для рулета. Тесто для него уже расстаивалось в большой миске, накрытой белоснежной салфеткой. В общем, кухня напоминала поле битвы. Выпив кофе и перекусив бутербродом со свежим сыром и маслом, только что с рынка, я включилась в работу. Яцек тоже предложил свои услуги. Потом к нам присоединились и Вацлав с Басей. Илонка, как главнокомандующий целой армии рядовых, успевала всех инструктировать, давать новые задания и выполнять самую ответственную и квалифицированную работу. К двум часам рулет допекался в духовке, распространяя изумительный аромат. Фаршированный карп снова принял вид целой рыбки с головой и хвостиком, а соус, во славу которого мы работали вдвоём с Басей, булькал на плите.

Наскоро перекусив салатом из свёклы и других варёных овощей, мы поехали в Казимеж.

Мария нас уже поджидала на остановке трамвая, ёжась под огромным зонтом.

– Химический анализ краски сомнений не вызывает, однако возраст картины совершенно непонятен. Такое впечатление, что она нарисована буквально в этом году. Это, конечно невозможно, если судить по составу красок, но вы меня поймите, я должна дать объективное заключение. На это требуется время.

– Которого у нас нет, – закончила я и посмотрела на Илонку умоляющими глазами.

– Мария, я доверяю этому человеку, как себе самой. Помоги нам. Ведь манера Дега сомнений не вызывает, химический состав тоже.

– Я дам заключение, но со всеми уточнениями. Речь идёт о больших деньгах. Я не могу брать на себя такую ответственность. Не обижайся Илонка.

Мы поехали к покупателю, который ждал нас у себя дома. Мария устроилась на переднем сидении рядом с Яцеком, чтобы удобнее было показывать дорогу. Дождь, тем временем, переходит в снег. Яцек включает очистку стёкол и добавляет обогрев. Не прошло и получаса, как мы выходим около маленького особнячка из жёлтого кирпича на живописной окраине Кракова. Мощёная плиткой дорожка, вдоль которой посажены маленькие елочки, ведёт к двери. На звонок выходит хозяин – высокий худой мужчина с проницательными серыми глазами и копной совершенно седых волнистых волос. Посмотрев очень внимательно на меня и Илонку, наконец, как бы нехотя приглашает нас войти.

Прихожая особнячка наводит на мысль, что всё, что его украшало изнутри уже продано. Мы снимаем верхнюю одежду. Рядом с Илонкой и Марией в длинных широких юбках я в своём серо-зелёном скаутском комбинезоне выгляжу, наверное, как засидевшаяся в последнем классе школьница. Пан Антон, как он нам представился, ведёт нас в кабинет. По обеим стенам кабинета книжные полки до самого потолка. Всё остальное пространство стен завешено картинами. Невольно мой взгляд падает на портрет красивой пожилой дамы, на фоне золочёной кареты. На мой немой вопрос хозяин отвечает:

– Это моя двоюродная пра-пра-прабабушка баронесса фон Гейц. Её портрет мне разрешено вывезти с собой.

Любезно отметив наличие портретного сходства хозяина с дамой на полотне, приступаю к делу. Изучив мою картину со знанием дела, и, внимательно прочитав экспертное заключение, Антон спрашивает:

– Сколько же вы хотите за неё?

– 200 тысяч долларов, – не моргнув глазом, говорит Мария.

– Помилуйте, панны, за 200 я продал вот этот особняк и только благодаря этому обстоятельству могу с вами немедленно рассчитаться! 50 тысяч и ни цента больше.

Мария резонно возражала, что при перевозке картина намного удобнее особняка. Но этот пан Антон и слышать не хотел о другой сумме.

– За Дега такую сумму. Пан шутит.

– У вас у самой нет стопроцентной уверенности, что это Дега. С таким заключением и этой суммы вам никто не даст.

– Это однозначно подлинник. У меня никаких сомнений. Я не новичок в этой области. Я, конечно не в состоянии купить что-либо подобное, но я много лет имею дело с работами старых мастеров, а французские импрессионисты – это мой хлеб. В моей практики не было ни одной ошибки.

– В противном случае я бы с вами не имел дело вообще. 50 тысяч – это моё последнее слово. Во-первых, я буду оплачивать законную экспертизу. Кроме того – разрешение на вывоз, если это подлинник – это мне обойдётся не дёшево. А если это хорошая подделка, то я теряю сумму денег, на которую вы сможете прожить лет десять, не меньше.

Наконец происходит обмен ценностями. Я получаю плоский чемоданчик с пачками долларов. Мария проверяет одну из них и пересчитывает количество. Выпить с паном Антоном даже по рюмке ликёра за удачную сделку она отказывается.

– Это для вас она удачная.

* * *

Антон Шпелинг всегда считал, что он достоин лучшей участи. Еще бы он был доволен судьбой! В его жилах течет голубая кровь, а в социалистической Польше не то что гордиться, а даже упоминать об этом было опасно. В последнее время, правда, наметились изменения к лучшему. Коммунистическому режиму приходит конец. Престарелые родственники Антона тоже как-то все одновременно ушли в мир иной. Унаследовав все от отца с матерью и от брата и сестры отца, он стал довольно состоятельным, по местным меркам, человеком. Теперь богатый наследник мог воплотить в жизнь свою мечту – эмигрировать в Штаты. Тем более, что там жила его бывшая жена Кора, в свое время оставившая его ради брака с американским военным. Муж ее недавно скончался, и состоятельная вдовушка вспомнила о своем первом муже.

Когда они расстались, Антон был беден, но хорош собой. С тех пор прошло почти тридцать лет. Кора, надо думать, тоже изменилась за это время не в лучшую сторону. Но самое главное было то, что она ему подходит. И никакой мистики типа родства душ! Ему в женщине был важен, прежде всего, запах. Непонятный дар, полученный то ли от бога, то ли из другого источника позволял ему различать запахи, которые большинство людей просто не чувствовало. По его мнению, запах большинства женщин был просто совершенно несовместим с понятием «близкие отношения». А вот его бывшая жена была редким исключением. Она не была красавицей, но редкий мужчина мог пройти мимо, не обратив на нее внимания. И пахла Кора всегда безупречно. Дело было даже не в дорогих духах, которыми она пользовалась, необыкновенно приятен был собственный запах ее тела. После Коры ни одна женщина не смогла удовлетворить странной потребности Антона.

Но вот сегодня эта незнакомая женщина, выглядевшая как подросток, умудрилась чем-то его зацепить. Не холопка, это без сомнения. И родители ее не были холопами, уж рабский отпечаток он бы угадал с первого взгляда. Что же за камень висел на ее шее? Неужели это возможно: разгуливать в таком виде, но с уникальным бриллиантом на плохо вымытой шее!

Насчет плохо вымытой шеи он, конечно, переборщил от злости. Пахло от нее как раз очень приятно, но запах был какой-то чужой. Ну, да, американка. Но их кожа пахнет точно так же, как и у полек. Проклятый дар, неизвестно зачем данный ему, не давал ему подойти к большинству женщин ближе, чем на метр. От общения с экспертом (Мария, кажется?) его чуть не вывернуло наизнанку, а с этой Ани надо будет поближе познакомиться. Сведения о них у него есть. Но захочет ли она? А пусть попробует не захотеть! Все женщины одинаковы – польки, американки, папуаски. Найдем ключик.

* * *

Мария, чувствуется, очень переживает, считая себя виновницей неудачи. Пан Антон перед передачей денег тщательно записал, данные Марии и Илонки. Он провожает нас к машине. Любезно открывая перед нами дверь машины, он говорит: «Проше пани!»

В машине мы дружно успокаиваем Марию. Илонка уверяет, что этих денег хватит на наши цели. Я так думаю, что ей эта сумма кажется невероятно огромной.

Яцек привозит нас к дому. Время-то уже позднее. Сочельник.

Бася нас заждалась. Они с Илонкой отправляются на службу в ближайший костёл. Мы с профессором накрываем на стол, используя самую красивую посуду, которая есть в доме. Салфетки свёртываем и расставляем в виде конусов. Этим руководит профессор. В центр стола устанавливаем букет из еловых веток, украшенный фигурками ангелочков. Вацлав расставляет шесть тарелок.

– С нами будет Яцек. Его родители живут далеко в Гданьске, а с девушкой он недавно поссорился – вернее она с ним.

– И один прибор для Агнешки. – Вацлав показал жестом на потолок. – Он забрал её к себе. Агнешка – ушедшая из жизни почти три года назад обожаемая жена и мама Илонки. Конечно, это очень трогательно, но хорошо ли для живых так зацикливаться на своём горе? Изменить всё равно ничего нельзя.

Время за полночь, из костёла вернулись Бася с Илонкой. Делят на всех принесённую из костёла облатку. Перед тем, как сесть за стол – рождественские подарки. Я получаю платье длинное и широкое, которое мне, конечно великовато, но очень пригодится. Я подарила Илонке свой браслетик в виде тонкой золотой цепочки. Она даже покраснела и пыталась отказаться от такого дорогого по её мнению подарка. Я убедила её, что должна ей гораздо больше за её участие. Она почти обиделась. Наконец мы обнялись, и обмен подарками закончился на Басеньке – она получила чудесного рыжего котенка, о котором так долго мечтала. Маленькое рыжее пушистое создание принёс Яцек, подаривший всем ещё и по забавному кошельку. В каждый из них Илонка немедленно положила по чешуйке от нашего карпа – чтобы деньги водились. Спать мы разошлись очень поздно – поздравив друг друга с Рождеством.

Утром меня разбудил плач котёночка – он, маленький, наверное, скучал по маме. Я его взяла к себе под одеяло и он, пригревшись, заснул. Я тоже начала засыпать, когда в дверь кто-то позвонил. Илонка, спросив «кто», открыла Басиному папочке. Они, как я узнала вчера, расстались больше двух лет назад. Как мне рассказала Илонка, невозможно было терпеть его ежедневные возлияния. Завод, на котором Иозеф работал начальником техотдела, закрыли. Другую работу он искать не захотел. Мне даже захотелось посмотреть на этого супермачо, не выдержавшего испытания кризисом. Но я понимала, что это неудобно.

Илонка разговаривала с бывшим мужем на повышенных тонах. Я, разумеется, ничего не поняла. Потом Илонка мне рассказала, что папочка желал лично вручить ребёнку принесённую куклу, а Илонка отказалась разбудить Басю.

– Басенька до сих пор не привыкла, что мы не живём вместе, – плачет каждый раз, когда он уходит, – пожаловалась Илонка.

Мы опять укладываемся спать, и уж больше нам никто не помешал выспаться по полной программе. Проспав почти до обеда, весь оставшийся день мы провели в лени и неге. Мы читали, смотрели праздничную программу по ТВ, играли с Цезарем, так назвали котёнка.

И день, так начавшись, этим бы и кончился – злоупотреблениями по части поедания карпа, макового рулета и прочих вкусностей, если бы вечером не приехал Антон. Он позвонил в дверь, весь такой элегантный «сверх всякой меры» как выразилась Илонка с большой, красиво оформленной корзиной, полной тропических фруктов. Сняв серое шерстяное пальто, он из портфеля достал ещё две бутылки ликёра и поздравил всех с Рождеством.

Вежливо отказавшись отужинать, он сказал, что у него есть другая идея:

– Хочу пригласить пани Анну погулять со мной по центру Кракова. Она увидит много красивых мест, а я попрактикуюсь в английском. Разумеется, я на машине и привезу её домой. Я сказала, что поеду, если Илонка с Басей составят мне кампанию. Предложение было принято. Мы доехали до площади на большой белой машине и гуляли среди праздничной иллюминации. Правда, беседа с паном Антоном меня слегка напрягла. По-английски он говорил неплохо, но всё время пытался у меня что-то выяснить о жизни в Штатах. Мне пришлось отвечать чисто наугад, и это мне не понравилось.

Назавтра у Илонки было дежурство в газетном киоске, и она пообещала, что выпишет все объявления, и мы будем по ним искать возможности сделать мне паспорт. Мы с Басей оставались на хозяйстве, и Вацлав тоже с удовольствием нам помогал. Сегодня в планах у нас был «бигос». Как сказала Илонка, это очень вкусно и можно сделать впрок.

Всё для него Илонкой было припасено ещё в то утро, когда они с Яцеком ездили за карпом.

На этот раз, слаженно и быстро работая в три пары рук, мы справились довольно быстро. Бигос в большом котле булькал на плите, Вацлав оставался его караулить, а у нас с Басей на сегодня и другие планы. Мы едем покупать компьютер! Я обещала, что сделаю всем ещё один рождественский подарок, но чуть позже. Яцек обещал, что он поможет нам с Басей его выбрать.

Какое же это удовольствие ходить за покупками, когда цена не имеет значения! Из всего, что нам предлагали мы с Яцеком выбирали всё самое лучшее и весь комплект со всеми наворотами. Чтобы перенести всё из машины домой, пришлось Яцеку спуститься ещё раз. Он помог всё это собрать и установить. Будучи филологом, он вполне оценил возможности компьютера, который облегчает и упорядочивает работу по написанию статей. Загадочно улыбнувшись, он установил нам со своего диска недавно появившееся программное обеспечение Windows. Потом мы с ним разобрались, где что и как. Для меня это было несложно т. к. в нашей системе много общего. Жаль, что нельзя пока подключиться к всемирной сети, но Яцек сказал, что у них в Польше тоже это вот-вот произойдёт. И тогда можно будет добыть любые данные и сколько угодно общаться с коллегами.

Яцек пообедал с нами. После мытья посуды, я решила дать хозяевам отдохнуть от меня и взялась почитать книгу на английском языке, которая лежала на Басином письменном столе. Это был Толкиен. «Властелин колец». В общем, сказочка, но очень популярная в те времена. Я о ней что-то слышала, но не читала. Да и здесь взяла от нечего делать. Зашедшая ко мне Бася очень удивилась, что я – американка и не читала этой книги.

Я сказала, что никогда не увлекалась фэнтэзи, а всегда читала серьёзные книги. Бася сказала, что эту книгу читают не только дети, но и взрослые, что по ней поставлены фильмы, но, к сожалению, в Польше их не показывают они Американские. Я пообещала прислать ей кассеты. Она запрыгала от восторга и оставила меня читать. Книга, надо сказать меня увлекла. Я пыталась понять феномен этого автора и его успеха.