Текст книги "Капкан для белой вороны"

– Так и заруби себе на носу, – сказал мне Гришка в ответ на мое нытье «а может попробуем».

Могло быть и так, что смерть фээсбэшного отпрыска не имела никакого отношения к нашему дело. Это могло быть и простым совпадением, в которые мы последнее время не очень верили. Но чем черт не шутит?

С почти мистическим ужасом я в очередной раз перелистывала биографию Дружка. Было не по себе. Невозможно даже вообразить, в какую бездну катится душа человека, который изо дня в день фиксирует в мельчайших деталях меню песика. На что способен такой человек? Я сильно сомневалась, что та безграничная нежность, которую он испытывал к собаке, распространялась на окружающих. Едва ли на них, на окружающих, от Дружка оставались хотя бы крохи. Судя по той информации, что была у Гришки, Красинский слыл человеком жестким, даже жестоким. У него была очень говорящая кличка Змей. По некоторым непроверенным данным структура, которую возглавлял сын генерала, не гнушалась заказами повышенного риска. Думаю, понятно, о чем идет речь.

Как я не напрягала память, так и не смогла вспомнить, мелькали ли в Лешкиных рассказах упоминания о клиенте, напоминающем Красинского. Кажется, он что-то говорил о людях, наделенными особыми полномочиями, имеющими почти неограниченную власть над судьбами людей. Но… ничего конкретного.

13. Прошлое отступает

Оставался еще один адрес. Надежды на него особой не было, но проверить все же стоило. С Лешкиной бывшей женой я знакома лишь заочно. Пару раз разговаривала с ней по телефону и конечно была порядком наслышана и от Лешкиной сестры Лялечки и от общих знакомых. Отчего то все были уверены – мне непременно надо быть в курсе подробностей прошлой Лешкиной жизни. Если честно, мне было любопытно. И все-таки я бы предпочла оставаться в неведении. Слишком уж больно кусала ревность. Конечно, умом то я поняла, что ревновать уже не к чему. Все это было задолго до меня, сегодня Алина живет своей жизнью, Лешка своей.

Но и к прошлому, как оказалось, тоже можно ревновать. К их общему прошлому, в котором не было меня, зато был общий ребенок, были семейные праздники, совместные покупки, ссоры, примирения. Да мало ли что там было. Пусть в итоге Алина оказалась корыстной, непорядочной женщиной, от которой после развода отвернулись все Лешкины родственники. Но это было потом, уже после свадьбы, фотографии с которой до сих пор хранятся в Лешкином альбоме. Это было уже после того, как он забирал ее с ребенком из роддома, после их долгих отпусков, проведенных на Кавказе и в Крыму, после того, как он подарил ей на день рождения кулончик в виде сердчека, а она вставила туда Лешкину фотографию. Я уговаривала себя изо всех сил, убеждала, что после всего того свинства, которое устроила ему бывшая жена с разделом имущества, у него уже не осталось к ней теплых чувств. Я с успехом пририсовывала к ее образу все новые и новые отрицательные черты, но их общее прошлое я все-таки перечеркнуть не могла.

Идти мне к ней не хотелось. Но Гришка был вынужден хоть какое то время уделить истории Иры и Гали.

* * *

Надо отдать Алине должное, ломаться та не стала. Да и встретила меня вполне приветливо. Оказалась она совсем не красивой. Я видела несколько ее фотографий, однако Лешка убеждал меня, что в жизни женщина куда ярче. Ничего подобного, я с подлым удовлетворением убедилась, что это не так. Обычная тетка, в меру стильная, в меру ухоженная. Второй подбородок слегка наметился, бедра поплыли. Глаза, якобы зеленые, на самом деле серые, дворянскими корнями, которыми Алина гордилась, здесь и не пахло. Таких женщин двенадцать на дюжину. Правда, было у бывшей Лешкиной супруги одно несомненно счастливое свойство. Она, похоже, очень нравилась себе. Просто до умопомрачения. Во всем ее поведении сквозило любование собой. Она бережно трогала тебя то за шею, то за край прически, часто украдкой смотрела в зеркало и по тому, как блаженно расправлялись черты ее лица, было понятно – ей очень нравилось увиденное. Видимо, она была уверена в своей неотразимости на все сто и эта ее уверенность передавалась окружающим. Мне бы так.

Злобствуя втихую, я все-таки вспомнила, зачем пришла и выложила ей без утайки истинный мотив своего визита.

– Пропал? Вот это да, – искренне удивилась женщина, – ну ты знаешь, вообще то он тихий, не мне тебе объяснять, но по бабам он бы не пошел. Чтобы вот так в смысле явно, – уточнила она на всякий случай.

– А… вы когда последний раз пересекались? – не без внутреннего опасения спросила я. Не до того сейчас конечно, но мне бы не хотелось узнать, что Лешка встречается с бывшей женой, не ставя меня в курс дела. Но ответ Алины меня вполне успокоил.

– Погоди, сейчас скажу. Да как раз в начале каникул. Он завозил деньги на лагерь для сына. Именно такая же версия событий была и у меня.

– Не звонил?

– Я сама ему звонила, – охотно уточнила Алина, – было одно дельце тут…

– Секрет? – насторожилась я.

– Да нет. Лариску знаешь? Ну еще бы, от этой крысы никакого спасения. Хотела у Лешки про нее кое-что разузнать.

– Ты с ней общаешься?

– Не приведи господи, у меня от нее изжога.

В общем, это было неудивительно. Двух более непохожих женщин, чем Алина и Лариса трудно было найти.

– А что же ты хотела у него узнать? – удивилась я.

– Да так, кое-что по профессиональной части. К ней одна моя приятельница хотела на прием попасть, вот я у Лешки и уточнила, нельзя ли как-нибудь со скидкой.

– Ну и как? Получилось?

– Да не знаю, закрутилась потом, не до того было.

– Алин, а какая у тебя машина?

– Машина? Самая обычная, БМВ, а что?

– Нет, нет, это я так просто спросила, а цвет?

– Темно зеленый цвет.

Я покрепче ухватилась рукой за край стола. Неужели она?

– А ты была в прошлое воскресенье на Тверской у магазина «Московская книга»?

– Чего бы я там стала делать? – опешила Алина, – в воскресенье я за городом была вообще-то, на даче у одного знакомого.

– Ты уверена? – не унималась я, уже понимая, что опять нить расследования уплывает из моих рук.

– Слушай, конечно, я уверена. В этом еще как минимум три человека уверены. Мой любовник, прости за подробности, сын и подружка сына. Мы все вместе ездили. Грибы полдня собирали, полдня шашлыки жарили, все в пределах видимости друг друга. Ну ты станнааааяяя, – вынесла она мне диагноз.

– Будешь тут странной, – огрызнулась я.

– Да я тебя, Настасья, понимаю, – неожиданно мирно сказала Алина, –Лешка неплохой мужик. Тебе, можно сказать, с ним повезло. Но я тут не при чем. Конечно, про меня многое могут говорить. Мол, себе на уме и все такое, обула мужика. Ну да я и не скрываю. Пусть все вокруг хорошие, одна я стерва. Ну и что? Я взяла, что плохо лежит, нечего было зевать. Мне тоже жить надо. Не так уж и шикарно я устроилась, – она обвела взглядом двадцатиметровую кухню, под завязку напичканную современной бытовой техникой.

– Алина, послушай, я не хочу сейчас об этом. Прошу тебя, вспомни, может быть, что-то происходило в последнее время, может быть, ты что-то слышала, что-то знаешь? Может, Лешка говорил о ком-то из своих пациентов необычные вещи?

– Не общались мы. Он и в прежние то времена на этот счет не особо. А сейчас то с чего? Ты вот лучше у крысы этой спроси. Вот уж кто в курсе всех его дел.

– Ты имеешь в виду Ларису? Вы с ней не ладили?

– Ой ну а как ты думаешь, когда чужая баба рвется в члены семьи? А? Она ж тут заместо свекрови, считай, была. Нос свой везде совала, вынюхивала. И представляешь, еще выговаривала мне, что я готовлю плохо, что Лешке с его желудком надо иначе готовить. Ну какое ей дело? Ты ее, кстати гони, а то потом не отстанет.

– Да нет, она не навязывается, у нее вроде своя жизнь удалась.

– Ага, удалась, как же, – хмыкнула Алина.

– Что ты имеешь в виду?

– Что имею, то имею, ты закругляться думаешь? А то сейчас мои мужики придут, кормить надо.

– Да, сейчас иду, ответь только на еще один вопрос.

– Ну валяй, что с тобой делать, – Алина откинулась на спинку кухонного диванчика и с барской ленцой потянулась. Она была так намеренно открыта, так правдива во всех своих минусах, что это было немного подозрительным. Умные человек никогда не будет врать на все сто. Скорее он найдет возможность повернуть правду под таким углом, что вы ее и в упор не увидите. Алина несомненно была умной. И очень хитрой. Весь ее вид словно бы говорил – ну вот она я, такая как есть, мне скрывать нечего. Но на самом дне ее заурядных, растиражированных миллионами копий глаз, тлели обманчиво безобидные угольки. По этим уголькам ее лицо можно было безошибочно опознать в толпе. Эти угольки не давали мне покоя.

– Скажи, ты знаешь, что в Лешу была влюблена одна девушка с вашего курса?

– Что ж тут странного? – встрепенулась Алина. Как-то слишком уж встрепенулась. Но тут же взяла себя в руки, занавесила лицо слегка обезьяньей гримаской, которая очень не шла ее немного тяжеловесным чертам, в лице сразу проявилось что-то хищное, неприятное.

– Так знаешь?

– Скажу тебе так, – вставая с дивана, проговорила Алина, тщательно выделяя каждое слово, – нормальная баба никогда не снизойдет до того, чтобы фиксировать перемещение каждой юбки вокруг своего мужика. Да мне плевать, плевать, кто там вокруг него вился!

– Алин, я не к тому. Понятно, что плевать. Мне просто важно знать.

– Да на хрена тебе это знать то?

– Понимаешь, такое дело… Есть подозрение, что к его исчезновению имеет отношение одна девушка…

– Прямо уж девушка?

– Сейчас она конечно не девушка, они ровесники.

Алина подошла к стойке, покрутила в руках медную турку и неожиданно предложила:

– Кофе будешь?

– А как же твои мужики? – опешила я.

– Да ладно, расслабься. Успеется. Так будешь?

– Буду, – не стала отказываться я. Видимо, что-то в последние минуты насторожило женщину, и она решила проверить свои догадки. Или убедиться, что опасности нет или попробовать отыграть ситуацию в удобные для нее ворота.

– Ты знаешь, как мы с Лешкой познакомились? – помешивая коричневую жижу, спросила она.

– Да нет, он никогда…

– Ну еще бы, – хмыкнула она, аккуратной струйкой подсыпая в закипающий кофе сахар. Ленивым кошачьим жестом протянула руку к полочке со специями, и через секунду по комнате поплыл запах кардамона.

– Он никогда бы не стал откровенничать на такие темы, тем более обо мне, – самодовольно молвила Алина. Я уж не стала вдаваться в подробности и говорить, что кое-какие детали их романа мне все-таки известны.

– Конечно, – просто сказала я, отдавая ей пальму первенства, победную оливковую ветвь, ненужный мне лично приз за победу в соревновании личной значимости. Возникни такая необходимость – я проползла бы сейчас перед ней и на коленях, только бы найти Лешку.

– Нам познакомила Лариса. Мы с ней в некотором роде водили отношения. Так, ничего особенного. А у них с Лешкой были такие братские отношения. Она для него была своим парнем, вместе с лекций сбегали, чтобы пива выпить. Ну вот и столкнулись на какой-то тусовке. Кажется, это был ее день рождения. Летом было дело, на даче. Лешка сразу на меня запал, он как привязанный за мной ходил, букеты мне на всю стипендию покупал, в кафе-мороженое таскал. В общем, ухаживал по полной программе. А я сначала и внимания то на него особого не обращала. У меня был роман с одним серьезным мужчиной, Лешка против него ребенком смотрелся. Ну а потом он в гору пошел, учился как одержимый, научное будущее ему стали прочить большое. Конечно, не это повлияло на мой выбор, просто присмотрелась я к нему постепенно.

– Ага, – кивнула я головой, – бывает.

– Ну да ладно, не в этом дело, – раздраженно бухнув турку на фарфоровую подставку, продолжила Алина, – дело в другом. Как только я ему ответила взаимностью, ну ты понимаешь? У меня тут же начались неприятности. Тут же!

– В каком смысле?

– Да в самом прямом. Анонимку на меня в бюро комсомольское написали. Потом украденный кошелек в сумку подкинули. Только и спасло, что отпечатков пальцев моих не нашли. Потом письма Лешке приходили грязные про меня. Я же ему ни о чем таком из своего прошлого не рассказывала, а тут постарался кто-то. Все детали про меня и про того мужчину выложили. Чуть мы не расстались тогда с Алексеем.

– Может, это тот мужчина постарался?

– Нет, он не старался. Он же семейный был, мы с ним по его инициативе расстались. С чего же ему стараться? С какой стати?

– Действительно.

– В общем, длилось это все плоть до свадьбы. А потом стихло. А потом опять началось. Опять письма пошли какие-то, звонки… Звонят и молчат в трубку. Лешка, думал, что мне звонили, бесился, весь на нервах. Потом ему письма слать перестали, мне начали – про него. Надоело все так, что я плюнула, да и свалила по быстрому. Не из-за писем конечно. У меня как раз роман на стороне начался. Серьезный. Но я все тянула, а тут момент такой подходящий, ну и воспользовалась.

– И что?

– И ничего. Больше ничего интересного тебе не скажу, – Алина внимательно уставилась на часы, давая мне понять, что теперь то уж мне точно пора. Кофе она, кстати, так и не налила.

Интересно, зачем она все это придумала? Импровизация или домашняя заготовка? Я точно знала, что ничего подобного в их с Лешкой совместной биографии не было. И дело не в том, что он непременно рассказал бы мне о таком эпизоде, точнее о цепи эпизодов. Дело в том, что если бы Алинины сказки были былью, Лешка никогда бы не повел себя так, получив нелепый фотомонтаж и дурацкие пасквили в мой адрес. В одну воронку бомба дважды не падает.

* * *

Интересно, как Лешку угораздило на ней жениться? Правда, когда он повел свою возлюбленную под венец, ему едва исполнилось двадцать лет. Мозги в принятии решения наверняка играли не такую уж решающую роль. И все же обидно за него. И еще, со стороны Алины исходила совершенно определенная угроза, опасность, пахнущая кардамоном и подгорелой кофейной гущей.

Ладушка моя, словно заразившись от меня упадническим настроением, принялась капризничать. Как я ее не уговаривала, она намертво застыла на бойком перекрестке и чего я только не наслушалась, пока ждала эвакуатор. Сопровождая машину на стоянку, вспомнила вдруг, что мы с Гришкой как-то совершенно упустили из виду Лешкин меганчик. Его уже давно следовало проверить!

– Вот мы кретины тупоголовые, – выговаривала я, приехав домов и застав там Гришку, обложенного ворохом бумаг. Пора переселять ко мне и Лизавету. А то чего ж она одна в офисе скучает?

– Попрошу не обобщать, – недовольно скривился Гришка, – насчет машины я уже договорился.

* * *

Реношка сиротливо стояла на задворках милицейской стоянки. Ее уже успел покрыть тонкий слой грязи, а чья то хулиганистая рука вывела на капоте незамысловатое слово из трех букв.

В салоне все еще пахло Лешкой, его туалетной водой от Кензо, кожаными штучками, до которых он был падок, газетами и журналами. Немного сбивал с толка еле заметный запах пряностей, я даже специально обнюхала сиденья и пошарила рукой по полу – не завалялся ли там кусочек ароматной коричной коры. Но рука нащупала лишь маленький круглый предмет. Это была дамская пуговичка. Очень кокетливая, скорее всего, от нарядной блузки или от вечернего платья – крошечное серебряное яблочко, чуть подпорченное червячком ржавчины. Я потерла яблочко, и оно матово заблестело. Красивая штучка, такие не пришивают к повседневным нарядам. Интересно, откуда оно в машине? Лешка ездил с кем-то на светский раут? Или в театр? Я об этом ничего не знала.

– Гриш, а может правда он меня бросил, – скуксилась я. С настроением последнее время творилось что-то невообразимое. Меня кидало от бешеной активности к полному бессилию. Я была совершенно не в себе.

– Так, Настасья, – скомандовал Гришка, – утерла сопли, построилась в ряд и строго в ногу пошла отсюда. Иди покури, а я пока тут …поработаю.

– С кем в ногу, Гриш?

– Со своей собственной тенью! Да не сбивайся с ритма. Вперед, – и он слегка подтолкнул меня в спину.

Пока я курила, Гришка копошился в меганчике. Минут через десять вылез, взъерошенный и довольный.

– Ничего подозрительного, – радостно признался он, – только вот кто такой Антон? Тебе не кажется, что как и Аркадий, он слишком часто мелькает на нашем горизонте?

– Антон?… Письмо было от Антона… Еще так звали того прилипалу.

– Да помню я. А как ты думаешь, нет ли нам смысла поговорить с этим Антоном?

– С чего ты вдруг про него вспомнил? А возможности нет. Я его телефона не знаю, он мне его не оставил.

– А это что? – спросил Гришка и протянул мне визитку.

«Антон Спесивцев, – было написано витиеватыми золотистыми буквами по молочно белому полю, – специалист по связям с общественностью. Компания «Арон». Но мой знакомый был менеджером по поставкам!

И все-таки именно его голос, голос фальшивого Ричарда Гира, смазливого красавчика Антона, услышала я, набрав положенный номер. Вот так дела. Хвостик разгадки буквально бил меня по рукам. Оставалось изловчиться и схватить его покрепче.

* * *

Принаряженная, тщательно причесанная, я заявилась прямиком в офис компании «Арон». Выяснять отношения по телефону, как справедливо рассудил Гришка, только пугать дичь с насиженного места. Огромный особняк, который занимала фирма, навел меня на мысль, что здесь собрались серьезные люди. Занимались здесь строительными работами. А также дизайнерскими, реставрационными и прочими, прочими. Короче, всем, что так или иначе было связано с недвижимостью. Об этом мне поведал охранник Николай, пока я ждала обещанный пропуск.

Для того, чтобы проникнуть в контору, пришлось представиться потенциальным покупателем – в одном из подразделений «Арона» занимались непосредственно продажами квартир частным лицам. Велико же было мое изумление, когда я узнала все от того же словоохотливого Николая, что «Арон» принадлежит тому самому петровскому олигарху.

– Да вон его машина стоит, – кивнул Николай на черный мерседес, лоснящийся на солнце, – крутая тачка, да и хозяин крут. У нас одна из самых серьезный строительных контр в Москве.

Видимо, охранникам здесь приплачивали за рекламу. Впрочем, понять, что «Арон» процветает, большого труда не составляло. Дизайн холла поразил бы и самое смелое воображение. Здесь было все, что время от времени мелькает в глянцевых архитектурных журналах – и стеклянные лестницы, и живописные, в полстены, мозаичные панно, и хрустальные люстры, и фонтаны с подсветкой. Настоящая ярмарка тщеславия. Благополучно миновав второй этаж, где располагалось агентство по торговле свежеиспеченными, то есть свежепостроенными, квартирами, поднялась выше. Мне нужен был кабинет 509. Скромная табличка на двери подтвердила, что я попала по адресу, именно здесь влачит скромное существование московский клерк Антон Спесивцев, специалист по связям с общественностью. Еще какой специалист! В этом я убедилась на собственной опыте.

Сказать, что Антон удивился, значит нагло цензурировать действительность. У Антона буквально отвисла челюсть, когда он увидел, как я смело переступаю порог его девственно чистого, стерильно холодного кабинета. Понтовый лэп топ марки Макинтош на светлом деревянном столе, множество красивых кожаных папок, разбросанных тут и там, эргономичное кресло с откинутой назад спинкой – просто иллюстрация к пособию « Как сделать карьеру». Когда я вошла, Антон что-то сосредоточенно рассматривал на потолке. Должно быть сбежавшую мысль.

– Ты? – сорвавшимся голосом спросил он и надолго замер в странной скрюченной позе.

– А ты кого ждал?

Я по-хозяйски разгребла с дивана нагромождение папок, и нагло уселось, заложив ногу на ногу. Помолчали немного.

– Что, даже кофе не предложишь, – мне надоело смотреть на остолбеневшего парня, и я сама включила стоявшую на журнальном столике кофеварку. Она тут же простуженно забормотала и принялась выплевывать в подставленную кружку порции жиденького кофе.

Привычные звуки, видимо, слегка привели в порядок нервную систему Антона. Он слегка обмяк, и похлопав глазами, задал весьма дурацкий вопрос:

– А что ты здесь делаешь?

– Догадайся с трех раз, – предложила я ему. Насыпав в кружку сахара, тщательно перемешала напиток.

– Как ты меня нашла? – задал он еще один нелепый вопрос, который был мной благополучно проигнорирован.

– Так, спрашивать вообще то буду я, – поумерила инициативу Антона.

– Я сейчас позову охрану, – тоскливо сказал он.

– Зови! Я им покажу кое-какие фотографии и скажу, что ты меня шантажируешь. Думаю, твоему начальству пора понять, что за кадры оккупировали любовно обустроенные офисы и какие именно связи с общественностью они предпочитают. Тоже мне, менеджер среднего звена. Давай, выкладывай!

– Что выкладывать?

– Все, что накопилось на душе за последний период. Как дошел до жизни такой.

– Между нами какое-то чудовищное непонимание, – замямлил Антон.

– Ага, – согласилась я, – именно непонимание. Пора, наконец, навести ясность. По чьей просьбе ты со мной познакомился?

– Я… я… Я не скажу! Я не знаю, я просто так с тобой познакомился, потому что…

– Потому что влюбился с первого взгляда, да? Так влюбился, что непременно захотел фото на память. Так?

– Так… – окончательно сник Антон.

– Не пойдет, – я резко поднялась и подойдя к Антону вплотную, слегка потянула его за пижонский галстук, – или ты все мне расскажешь или я иду прямиком к твоему шефу. Годится?

Антон замялся, я почти что видела, как в голове его идет мучительный процесс. Казалось, даже коротко подстриженные волосы шевелятся. Вместе с ушами.

– Знаешь что, – видимо он принял, наконец, решение, – я тебе все расскажу. Но только не здесь. Не в офисе. Сюда в любой момент могут зайти. Это… не приветствуется.

– Тогда пошли выйдем?

– Сейчас я не могу. Мне надо… пару звонков сделать.

– Э нет, никаких звонков. Потом поговоришь. Если будешь лаконичен и краток, наш разговор не займет много времени.

Антон поник, но покорно поднялся с кресла и направился вслед за мной. По дороге он выторговал краткосрочное посещение санузла. Я на всякий случай подслушивала у двери. За этим занятием и застал меня бомжеватого вида мужик в потертых джинсах и вытянутом чуть не до колен свитере.

– Ну и как? – спросил он меня.

– Что как? – вздрогнула я от неожиданности.

– Процесс идет? – он махнул рукой на дверь туалета и неожиданно по доброму подмигнул мне.

– Да вроде идет, – не нашлась с лучшим ответом я.

– Ну и отлично, – порадовался мужик то ли за процесс, то ли за меня. Залез в карман, и выудив оттуда визитку, протянул ее мне на открытой ладони, как знак мирных намерений.

«Коронен Станислав Петрович, генеральный директор», – сообщила мне скупую, но вескую информацию визитка, а мужик уже топал тяжелыми ботинками где-то внизу.

* * *

Из туалета Антон вышел слегка воспрянувшим. Наверное, все-таки изловчился позвонить куда надо. Но не отнимать же было у него телефон. Все-таки как я ни хорохорилась, весь мой запал был не более чем блефом. Антон вполне мог послать меня на фиг, и я бы ушла с позором. По большому счету, инкриминировать ему было нечего. Встретился с девушкой, случайно попал под прицел папараци. Мало ли чудес на свете.

– Значит так, – сказала я Антону, неловко усаживаясь на высокий барный стул, – я от тебя не стала бы ничего требовать. Но речь идет о безопасности очень важного для меня человека. Я понимаю, тебе на это начхать. Но подумай о том, что если с ним случится что то неприятное, в этом окажешься замешан и ты.

– С какой это стати? – в голосе Антона проклюнулись высокомерие и спесь. Как же я ненавидела такую породу людей. Когда их прижимаешь к стене, они ужами юлят и готовы стелиться у твоих ног, но стоит им почувствовать хоть малую толику твоей слабости, и они уже презрительно морщатся, прикидывая, с какой стороны тебя ударить. При этом речь не идет о честном поединке. Такие всегда норовят засандалить исподтишка.

– С такой. Тебе используют в деле, от которого за версту несет криминалом.

– Снимать баб, это криминал? С каких же пор?

– Как запел то, чистый соловей. А с таких! Твою визитку нашли в машине человека, который пропал несколько дней тому назад. И есть веские улики, которые доказывают – твои фальшивые амурные потуги и исчезновение очень даже взаимосвязаны.

– В какой машине? Ты о чем говоришь? – Антон снова растерянно скукожился. Видимо, новая информация была вне приготовленной им для меня схемы.

– В машине моего мужа, – повысила я Лешкин статус, – а накануне на его почту как пришли снимки, где ты зажимаешь меня на обочине. Как тебе это нравится?

Видимо, Антону это совсем не нравилось. Он похлопал себя по карману. И в это время на улице пронзительно заверещала машина. Мы сидели в кафе рядом с офисом, кинув взгляд на стоянку, Антон опознал в голосящей машине свой Опель.

Он кинулся к нему через внутреннюю въездную дорогу, но так и не успел успокоить железного коня. Стремительно выскочившее из-за угла авто темно зеленого цвета откинуло его к крыльцу. Мне показалось, что я слышу, как хрустят кости. На стойке остался лежать его сотовый телефон, который я быстро спрятала в карман.

* * *

Уже через десять минут здесь были и скорая, и милиция, и представители ГАИ. Антон был жив, но находился в плачевном состоянии. Сбившую его машину, разумеется, толком никто не заметил. Так стремительно все произошло. Ни номера, ни марки. Вроде бы БМВ, но может быть, что и нет. Таков был вердикт немногочисленных свидетелей, в числе которых находилась и я. Единственное, что все мы могли утверждать, наезд ни под каким углом не выглядел случайным. Это было самое настоящее покушение.

Я благоразумно не стала делиться с хмурыми дядьками в форме своими соображениями. Выдала ничем не примечательную версию о том, что случайно пересеклась с Антоном, у которого выдалась свободная минутка. Нет, не жених, просто знакомый. Легкий флирт, не более того.

Дядьки, для которых непонятное происшествие было ненужной головной болью, вполне удовлетворились моими ответами. Живенько переписали мои координаты и отпустили с миром.

Я тут же поймала бомбиста и покатила домой. События последний дней, кажется, уже приучили меня к тому, что неожиданных поворотов в жизни никогда не бывает много, лимит их поистине безграничен. Если не брать во внимание мои противно дрожащие пальцы, я была почти что спокойна.

* * *

Время было уже позднее. Гришка позвонил и сказал, что приедет только завтра утром. Тогда и поговорим. Он убедительно просил меня выпить снотворного и лечь спать. Будто бы не знает, что я никогда не держала дома снотворного. От одной мысли, что мной овладеет навязанный химическими соединениями сон, становилось дурно. Даже во сне мне хотелось контролировать ситуацию.

Я лежала на диване, вяло щелкала пультом и пыталась сопоставить воедино всю имеющуюся на данный момент информацию. Когда мы начинали два параллельных расследования, у нас и мысли не было, что они имеют какое то отношение друг к другу. Моя личная история и истории двух убитых женщин с первого взгляда были родом из разных вселенных. Однако чем дальше в лес, тем сильнее путались тропинки. Я уже не исключала, что через пару шагов они сольются в одну дорожку, а может быть, уже слились.

Слишком много трупов. Слишком много женщин. Я пока не понимала, каким образом сложить разрозненные, грудой насыпанные под ногами пазлы в одну картинку. Но что-то подсказывало, картинка одна, общая. И Ира, и Галя, и эти странные письма, и Лешкино исчезновение, и труп Витольда Красинского, обнаруженный нами в дачном поселке, и покушение на меня, нападение на Ларису, а потом и на подлеца Антона, все это стояло слишком близко друг к другу.

Мотив, надо найти мотив, думала я. Даже у самого безумного маньяка всегда есть мотив. Пусть он нелепый, совершенно нелогичный, но он есть. Что здоровому человеку в голову не придет, больному запросто. Но чтобы понять мотив безумца, надо самому быть безумцем. Или попытаться влезть в его шкуру. Представить себя на его месте. И может быть тогда, наконец, понять, что общего между мной и Ирой, между Галей и Красинским, между Антоном и Лешей.

Незаметно тьма накрыла меня. Она была густая, холодная, как разбавленная тиной вода. Я брела, пытаясь нащупать ногами надежную твердь, но ноги уходили по колено в вязкий ил. Когда дышать стало почти что нечем, над головой замаячил свет.

Огромная, до горизонта, каменистая пустыня окружила со всех сторон, налетел ветер, завыл, заклокотал над головой. Белые хлопья снега, падая на мои плечи, превращались в перья.

– Ууууууаааааооооо, – донеслось откуда то снизу. Обернулась и обнаружила, что стою на высокой скале, а внизу расстилается мрачный, непроницаемо черный лес. И только я собралась отойти от края на безопасное расстояние, как кто-то толкнул меня в спину. Я едва не полетела вниз. В последний момент уцепилась рукой за край скалы и повисла над пропастью. Руке было больно цепляться за острые камки, силы оставляли меня. И тут появилась женщина в белом. Она вынула из широкого рукава узкий клинок и с размаху пригвоздила мою кисть к камню. Железо легко вошло в мою плоть и сквозь нее в гранитный уступ. Таким образом я была спасена от неизбежного падения. Но было очень больно.