Текст книги "Капкан для белой вороны"

– Да не ревите вы, еще успеете. Давайте, выкладывайте все, что у вас есть. Еще раз, обстоятельно… Поехали!

Обещанного вместо кофе угощения Коронен мне не предложил. Я сама, под шумок, плеснула себе виски из стоявшей на стойке литровой бутыли. Пока говорила, успела дважды наполнить и опустошить бокал. Теплый «Блек лейбл» навел полный хаос в голове и к концу повествования я изрядно путалась в деталях.

А Станислав внимательно слушая, писал какие-то слова в столбик на бумажном полотенце. Оказалось, имена всех, кто так или иначе имеет отношение к истории, включая Лизавету и мою соседку Аннушку. Список получился длинным, чуть не в половину рулона.

– Вы зачем это пишете? – с трудом фокусируя взгляд, поинтересовалась я.

– Занадом, – лаконично ответил бизнесмен.

– Может быть все таки….ик…просветите меня, какие у вас самого то версии имеются?

– Не пейте больше, – он отобрал у меня стакан и поставил его в мойку. Потом пожужжав кофеваркой приготовил мне целую бадью кофе. Подумал и добавил в кружку щепотку какого-то желтого порошка.

– Это что? – забеспокоилась я.

– Цианистый калий. Глотайте. Нам надо поговорить на трезвую голову.

Одолев странного вкуса кофе, я действительно моментально протрезвела. В голове прочистилось.

– Вы должны сейчас вспомнить все, о чем говорили с Алексеем. Под словом «все» я имею в виду абсолютно все. Начнем с того, почему он приехал.

– Не знаю, честное слово. Он сказал, что хочет сделать сюрприз. Но как мне показалось, у него были в Москве и дела.

– Так. Почему вам это показалось?

Я задумалась, стала вспоминать.

Мы сидели еще часа три, старательно выкапывая из моего подсознания мельчайшие факты. Все, что имело отношение к Лешке и к его внезапному приезду. Основательно выпотрошив мои мозги, Коронен удовлетворенно потер руки.

– Вы что-то поняли? – с надеждой глянула я на него.

– Возможно, – Станислав легко поднялся с диванчика и протянул мне плащ, – Поздно уже, я отвезу вас домой.

– Э нет, так не пойдет! Вы должны сказать мне, должны обязательно сказать мне, что надумали. Какие у вас идеи? – отступивший хмель решил, видимо, взять свое. Картина мира поплыла. Подслеповато щурясь, я пыталась обнаружить на лице хозяина безумной квартирке следы сочувствия, но тщетно. Он уже отгородился от меня непроницаемой маской. А может, и не было никакого сочувствия в принципе.

– Вы ..ик… проверили Соболевых?

– Проверяем, – обрубил мое любопытство Коронен ледяным тоном.

– И …ик… что?

– Пока ничего, – слишком поспешно ответил он, – я прошу вас, утихомирьтесь. Потерпите, совсем немного осталось.

Домой я пришла пьяная в дым. Только и смогла, что снять ботинки и спросить у Гришки, что нового. Но ответа не услышала. Заснула так крепко, как ни разу не спала все эти дни после исчезновения Лешки.

* * *

– Утро красит нежным светом стены древнего Кремля, просыпается с рассветом вся советская земляяяяяя…. – этим утром Рита решила размяться советской классикой. Удивительное дело, я словно и не выкушала накануне добрых двести грамм виски. Что же такое добавил Станислав в кофе?

– Гриш, ну что? – заорала я, топая в гостиную, где надеялась обнаружить своего коллегу. Но его там не было. Видимо уехал вчера. Не стал сторожить мой пьяный сон. Но и в офисе его не было, о чем мне поведала расстроенная Лизавета.

– Насть, клиент так и прет. А что мне им говорить? А?

– Ну придумай что-нибудь. Ты ведь понимаешь, что мы не можем сейчас еще и адюльтерами заниматься.

– Понимаю. Тут вот сейчас женщина, ну целый час сидела, целый час. У нее какие то очень сложные проблемы. Просто, говорит, вопрос жизни и смерти.

– Лизон, у нас тот же самый вопрос, тот же самый. Знала бы ты…

– Насть, а давай я приеду к тебе, сил нет уже отбиваться от ревнивцев. А? Давай?

Я согласилась. Сидеть одной было почти что невыносимо. Мне надо хотя бы говорить с кем-то. Чем больше проходило времени с того злополучного дня, тем сильнее сжимало сердце. И не отпускало. Каждый день тиски сближались еще на миллиметр.

Гришкин мобильный молчал. Жена его с ужасом спросила меня: «Как это где??? А ты на работу звонила?? Он разве не с тобой?». Я постаралась быстро выдать ей на ходу сочиненную легенду о срочном задании и отключилась. Вот значит, как… Гришка тоже пропал?

Ни записки, ни какого малейшего намека на то, куда он мог подеваться, коллега не оставил. Вернулась я вчера около одиннадцати. Если мне не изменяет пропитая память, он сидел в домашних тапочках на диване и пялился в монитор ноутбука. Никуда идти, казалось, не собирался. И все-таки пошел? Как там рассуждал сам Гришка? Есть ощущение, что вышел совсем ненадолго, так чтобы сразу вернуться. Об этом, кстати, говорил и «заснувший», но не выключенный компьютер.

На экране был развернут длинный перечень садовых кооперативов Подмосковья. Рядом на столе лежали несколько снимков. Но понять, по какому принципу Гришка их отобрал, я так и не смогла. На двух фотографиях была запечатлена веселая студенческая компания, в том числе и Лешка. На одной стайка девчонок кокетничала с фотографом. Их всех я знала – показывая свои архивы, Лешка часто, пускаясь в забавные подробности, комментировал снимки. Еще один снимок – Лариса, Алина и… Эту девицу я определенно раньше не видела или не обращала на нее никакого внимания. Узкое крысиное личико обрамляли густые белокурые волосы. Но это было, пожалуй, единственное достоинство ее внешности. На третьем снимке она была одна. Лешка мне о ней ничего не говорил, он мне ее не показывал. Значит, Гришка ее вычислил. И исчез.

Без сил откинулась на спинку дивана, закрыла глаза. Веня тут же оккупировал мои колени и успокаивающе замурлыкал.

– Нет, дорогой мой, – стряхнула я себя оцепенение, – так просто я не сдамся. Ничего плохого с ними случиться не могло. Ведь так?

– Так так так, – запрыгала по креслу Рита, – так так так.

– Спасибо, родная, – я благодарно улыбнулась вороне.

– Дура, смотри куда прешь! – задавила она на корню мою сентиментальность.

* * *

Пришла Лизавета. Принесла два пакета еды, блок хороших сигарет, два пузырька валерьянки и свежие газеты.

– Настенька, давай все-таки соберемся с силами, – попросила она.

– Куда мог подеваться Гришка? – бубнила я как заевшая пластинка, – куда он мог подеваться…

– Не голоси, припадошная, – отбрила меня Лизон и потребовала отчета. В который раз за эти дни я пересказывала случившееся. С каждым днем рассказ все удлинялся, но ясности по-прежнему не было.

– Что за список? – Лизавета уставилась в монитор.

– Дачные кооперативы, тут их очень много, нам все равно не понять, какие конкретно заинтересовали Гришку.

– А если подумать?

– Лиз, я уже столько над всем этим думала! Не понимаю, не понимаю, как так могло получиться. Гришка не мог уехать куда-то надолго, не оставив даже записки. Так что версия с его поездкой в один из этих кооперативов, сама понимаешь, отменяется. Он вышел ненадолго. Думал, что ненадолго. И не вернулся. Вот смотри, его портмоне осталось в прихожей, права, Нива под окном стоит. Мобильный правда взял, но он и в туалет без него не ходил. Ты пойми, Лизон, я ведь даже не знаю его контактов. Понятия не имею, с кем он общался из бывших коллег, кто поставлял ему информацию. Может быть, ты знаешь?

Лизавета грустно покачала головой. Она тоже не знала. Гришка не ставил нас в известность о той своей второй жизни, которую он вел за стенами бюро. Порой мне казалось, что он лишь прикидывается заурядным опером, влачащим скромное существование в стенах частной конторы. Где-то, вне поля нашей компетенции, существовал и другой Гришка, легко добывающий самую закрытую информацию, одним лишь телефонным звонком решающий самые заковыристые вопросы. Но сейчас он оказался бессилен.

* * *

Другого выхода не было. Я снова набрала телефон Станислава Коронена.

– Вы мне надоели, – с раздражением ответил он на робкое приветствие, – я просил вас не путаться под ногами?

– Просили, но даже ваши чертовые коммерческие договоры не действуют в ситуации форс-мажора. А у меня как раз именно такая ситуация. Мне больше не к кому обратиться, – честно расписалась я в своей полной беспомощности.

Редко какой мужчина в состоянии сохранить твердость духа, видя такое. Некоторых женская беспомощность бесит, но многим льстит. Станислав относился к большинству и сейчас мне это на руку.

В очередное кафе мы с Лизаветой прибыли вместе. Взяли фотографию девушки с крысиным лицом и Гришкин компьютер. Продумывать стиль наряда было некогда, и я явилась на встречу в почти домашней одежде – джинсах и свитере. Коронен был одет так же. Наконец мы совпали, видимо, ему тоже было некогда. Сегодня он думал о чем угодно, только не о своем внешнем виде – небритый, осунувшийся, слегка помятый, он почти что походил на нормального человека. Только глаза, жесткие, колючие, продолжали жить собственной жизнью, в которой не было места истерикам, панике, а был лишь расчет, холодный и трезвый.

На Лизавету он посмотрел как на пустое место. Но не удержался в рамках сценария и слегка переиграл – слишком уж намеренно равнодушно отодвинул ей стул, слишком упорно смотрел мимо нее. Лизавета пунцово зарделась. «А она ему понравилась», – подумала я.

– Опять труп? – цинично спросил Станислав.

– Идите вы к черту, чтобы вам язык оторвало, – в сердцах припечатала его Лизавета, – как такое говорить то можно?

– Ну-ну… без истерик! Кого при жизни похоронят, тот до ста лет дотянет. Знаете, на вашем месте я бы так не переживал, – обратился он ко мне.

– Да? Вы уверены? Уверены, что хотите на мое место?

– Настя, послушайте. Если бы Алексея и Григория хотели убить, их бы убили. Мы, кажется, уже решили, что все это – дело рук одного человека?

– Вроде как, – буркнула я.

– Так вот, этот человек умеет убивать. И когда ему надо убивать, он это делает. Тут же, на месте. Две женщины мертвы, Красинский застрелен у себя на даче. Какие еще нужны доказательства? Убийца открыто оставляет трупы, он не скрывает их. Видимо, уверен в своей безнаказанности. Так что если бы он хотел убить и в этот раз, убил бы. Не сомневайтесь.

– Ну спасибо, утешили… Мы здесь останемся или опять убежим, не допив кофе?

– Что, виски хотите? Так я могу вам заказать, а в гости вас сегодня звать не буду. У меня времени в обрез. Давайте фотографии и список.

Я протянула ему дискету и снимок.

Станислав покрутил старое, порядком потрепанное фото и отрицательно покачал головой.

– Нет, не она.

– Уверены?

– Уверен. Ли была крупнее, черты лица совсем другие. Нос, подбородок… В целом она выглядела гораздо симпатичнее, чем эта мымрочка. Она производила… – Коронен задумался, – пожалуй будет правильно сказать, что она производила очень приятное впечатление. Может быть даже слишком.

– Что значит слишком?

– То и значит. Есть люди, замечательные во всех отношениях. Настолько замечательные, что это кажется подозрительным.

– Странная логика.

– Ничего странного. Людей идеальных в природе нет, отсутствуют как класс. И если человек изо всех старается быть идеальным, значит, ему есть что скрывать, поверьте. Его грехи, возможно, больше чем у любого из нас.

– Понятно, вы предпочитаете иметь дело с подонками.

– Я бы иначе сформулировал, но крупица правды в ваших словах есть. Предпочитаю открытую игру и когда вижу что человек явная сволочь, мне проще просчитывать его ходы. С людьми внешне безупречно порядочными никогда не знаешь, где попадешь в капкан. Это я вам, Настенька, образно излагаю, в утрированной, так сказать, форме. Но вы поняли, о чем я?

– Наверное да, – кивнула я и задумалась. Опять какое-то воспоминание вспышкой ударило в голове. Какая то мысль… уколола и ускользнула.

По информации Коронена Антон так пока и не приходил в сознание. Состояние его остается тяжелым. Даже лежа в палате реанимации, мерзавец продолжал мне пакостить.

– А что, Лиза, вам нравится работать в бюро? – очнувшись от своих дум, я с удивлением обнаружила, что сладкая парочка ведет вполне светскую беседу о том, о сем. Лизавета, как заправская кокетка, поводит плечиком, с прищуром улыбается сидящему напротив мужчине и изо всех сил делает вид, что ей скучно.

– Нравится, Станислав Олегович, хорошая работа.

– Не пыльная? – с беспокойством уточнил он.

– Не очень, – косясь в мою сторону, успокоила его Лизон.

– Смотрите, у меня сейчас есть замечательная вакансия.

Я встрепенулась, надулась и шмякнув недоеденный бутерброд на тарелку, гневно провозгласила:

– А вот это уже подлость! Это, знаете, ни в какие ворота не лезет!

– Надо же, ожила, – ехидно улыбнулся Коронен и попросил у проносившегося мимо официанта счет.

Меня волновал Генрих, меня очень волновал Генрих… Я так и эдак пыталась выведать у Коронена хоть что то по его поводу, но тот, одевая на лицо выражение светской отстраненности, упорно гнул свою линию. В конце концов не выдержал, послал меня по неприличному адресу и сказал, что Генрих точно не имеет к истории никакого отношения.

– А жена его? – не сдавалась я.

– Далась вам его жена, – раздраженно отмахнулся он, – не лезьте, это может быть слишком опасно.

Не поверила я ему. Не поверила ни про Генриха, ни про то, что мне не надо лезть…

* * *

– Скажите, а зачем Ира устраивала все эти переодевания? – спросила я, когда мы вырулили на Ленинский.

– Господи, это не имеет никакого отношения к делу, поверьте.

– Значит, не скажете?

– Да ради бога! Это из-за мужа.

– Из-за мужа? Она ведь разведена?

– Старая любовь не ржавеет. Семен доставал ее все это время. Следил за ней. Не сам, конечно, нанимал разных людей. Вот она и маскировалась таким образом, когда ей надо было уйти на свидание.

– Что же, она боялась его что ли? Чем ей был опасен бывший муж?

– Ей нет, а ее высокородным любовникам да. Когда у него возникли подозрения, что Ира крутит роман с Аркадием, он прямиком отправился к Марине, его жене. Скандал тогда был грандиозный. Но удалось все замять. Не без моей помощи, замечу.

– Противный мужик?

– Семен то? Да нет, не слишком противный. Он из той самой категории, с которой я предпочитаю иметь дело. С ним все очевидно, а потому не опасно. Ирке он предательства не смог простить, старался по возможности портить ей жизнь и все средства считал уместными. Шантаж, доносы, даже как-то написал на капоте новой машины неприличное слово. Анекдот, в общем.

– Да уж… все-таки странные у вас предпочтения.

– Ничего странного, поверьте, любезная Анастасия, я кое-что понимаю в этой жизни. Иначе дела мои шли бы куда хуже. Например, как у вас, – и Коронен лихо притормозил у моего подъезда, – вперед! Сидите дома, звоните, пишите. Но если получится, не суйте свой нос дальше порога.

Пообещав держать нас в курсе дел, Станислав укатил в направлении МКАД. Что это он забыл за городом?

* * *

– Приятный какой мужчина, – глядя в окно, мечтательно молвила Лизавета.

– Ты матушка, угомонись.

– Скажешь тоже. Ничего такого и не думала.

– Думала, думала, раскраснелась вся. Стыд и срам. Слыш, Лизон, как ты думаешь, он прав насчет того, что они… ну в смысле, что с ними все в порядке?

– Думаю, прав, – Лиза щелкнула кнопкой чайника и тот протяжно загудел в ответ. Пока вода закипала, Лизавета ополоснула заварочный чайник, нашла в хаосе кухонного шкафа пакет с какой-то травой, мимоходом вымыла посуду, протерла липкий, усыпанный крошками стол. Если бы Лизавета оказалась на тонущем корабле, то и там навела бы чистоту и уют. У нее было удивительное, поглощающее все недостатки свойство – умение успокаивать. Не словами, и даже не делами, а одним уж только своим уверенным видом. Казалось, что там где Лизавета, там ничего плохого произойти не может.

– Насть, где у тебя мед? – она открыла очередную тумбочку и оттуда с грохотом посыпались наспех пристроенные кастрюльки, какие то кульки, коробки, баночки и …пистолет.

– Ой, – сказала Лизавета, пытливо всматриваясь в мое лицо– Насть, откуда это у тебя?

Но видимо следов узнавания она на моем лице не обнаружила. Взяла матово блестящую штукенцию двумя пальцами и тихонько положила обратно, прикрыв полотенчиком.

– Это, наверное, Гришкин, – предположила она.

– Наверное, – пожала я плечами, – ты думаешь, все так плохо?

– Было бы совсем плохо, он бы его при себе держал. А так, Насть, похоже, еще ничего, еще терпимо. Вот уж не знала, что у Гришки есть пистолет.

– Мы, Лизон, получается, вообще мало что знали. Случилось непредвиденное, и мы не понятия не имеем, в какую сторону бежать. У тебя есть координаты хотя бы одного Гришкиного коллеги?

– Нет, Настен. У меня только телефон жены.

– Толку то с его жены сейчас.

– Черт побери, – взмахнула руками Лизавета, – ну что же мы тут сидим, словно курицы? Кудахтаем уже который час. Без всякого дела. Надо пока подумать, какие еще варианты у нас есть, чтобы найти ту женщину.

– Никаких практически вариантов. Не знаю, что мы можем еще предпринять.

Лизавета разлила по чашкам странно пахнущий чай и села, подперев рукой подбородок.

– Смотри как получается, – прихлебывая кипяток, начала она, – человек, который все это делает, он, получается, хорошо информирован.

– Ну и что?

– Как это что? Значит, он каким то образом пересекается с кем-то из нас. Это кто-то из тех, с кем мы сталкивались за последнее время.

– Да с кем мы только не сталкивались.

– Погоди, дай доскажу мысль, а то собьюсь. До сих пор мы исходили из того, что убийца и похититель – это тот, кого мы не знаем. Ни разу не видели. А мне кажется, искать надо среди знакомых.

– Ага, среди Гришки, соседки Анечки и вороны Риты. Не придумывай.

– Ничего я не придумываю, – обиделась Лизавета, – пораскинь мозгами то, а? Кто мог знать, что Гришка у тебя? Кто был в курсе, что вы собираетесь поехать к Красинскому?

– Да никто, Лиз! Про Красинского знали я, Гришка и Санька. Она как раз звонила накануне, я ей и сказала, что на дачу едем к одному возможному свидетелю. Все, больше никто не знал!

– Ну не Санька же… – с сомнением протянула Лизавета.

– Вот именно.

16. Паутина

Можно было попытаться зайти еще с одной стороны. Шансов немного, но на полное безрыбье годится любой дохлый пескарь. В нашей базе есть адрес одного хакера, который промышляет мелким шпионажем и иногда по сходной цене помогает и нам. Мы его в глаза никогда не видели, общаемся исключительно через интернет, а деньги переводим по системе веб-мани. За 20 долларов он легко ломает бесплатные ящики, а за 200 проникает и на добротно защищенные платные серверы. То странное письмо пришло с бесплатной почты. Взлом не должен занять много времени. Отправив ему письмо, еще раз зашла на страничку некой Долли. Дол-ли. Логин, вполне созвучный прозвищу. На всякий случай я заказала еще и взлом адреса, с которого мне пришла ссылка на порно-сайт. Хотя была почти уверена, что это одноразовый вариант, скорее всего, ящик уже закрыт.

В архиве Долли новых писем не прибавилось. Видимо, ящик использовали лишь для переписки с Антоном. Зарегистрирован адрес месяц назад, как раз накануне всей этой истории. Кроме информации о том, что пол владельца адреса женский, а день рождения приходится на 25 августа, никаких сведений. Последний раз на этот ящик заходили … ага, последний раз на него заходила я. Видимо, у преступника отпала надобность писать и получать письма. 25 августа… все-таки что то связано у меня с этим днем. Что-то, о чем я предпочла бы забыть, потому что ощущение от этой даты было неприятным, царапающим. Но прежде чем забыть, надо вспомнить.

Пока копошилась в сети, пришло письмо с паролем. Хакер-невидимка играючи справился с задачкой и сообщал, что отныне услуги его подорожали, следовало перевести на виртуальный счет 35 долларов США. Это терпит. Я быстро набрала нужные цифры и через несколько секунд с тоской взирала на огромный список писем. Более 300 сообщений, значительная часть из которых являлась спамом. Вычленить среди них реальную переписку было проблематично. Спамеры стали изворотливыми – маскируются так, что не сразу поймешь, пришло тебе письмо от лучшего друга Васи или очередная реклама языковых курсов. Уроды! Ну как можно не понимать, что такая реклама ничего, кроме глухого раздражения не вызывает. Да если бы мне даже кровь из носу нужны были языковые курсы, именно эти, отчаянно навязываемые, я обошла б за три километра.

Так, это спам, это тоже спам, и это спам. А вот это уже нет. «Антон, горим, нельзя как-то поторопиться? Деньги за прошлую рекламу тоже пока не поступили». Явно по работе. Дальше. «Том, на день рождение Милочки пойдешь один, у меня нет точек пересечения с этой коровой». И подпись – «Ната». Мимо. Стоп. Чем черт не шутит? Я немного подумала, да и написала этой Нате, постаравшись как можно более внятно изложить, что от нее хочу. Дальше, дальше, не спим.

Перелистав несколько страниц, слава богу, Антон никогда не чистил почту, добралась до писем месячной давности. Так и есть. Среди прочих адресантов есть некто с инициалами Л.Д. Текст письма подтвердил догадку. «Не пиши мне больше на мой адрес. Я заведу специальный ящик, через него и будем общаться. Прошу тебя, сразу по прочтении удаляй письма». Но Антон плевать хотел на безопасность. Какой душка! И я отправила хакеру очередное воззвание – как можно быстрее обеспечить мне доступ к корреспонденции Л.Д.

«Что у вас там за пожар?» – проявил неуместное любопытство взломщик, но пароль прислал, намекнув, что с нас причитается за срочность. Я быстро отстучала ему про скидки для оптовых покупателей и открыла еще одну приватную страничку. То, что я сейчас делала, каралось уголовным кодексом РФ сроком от двух до семи лет, но мне было без разницы. Милиция, куда мы, как и положено, отнесли заявление по поводу Лешки еще несколько дней назад, даже не чесалась. Я не в обиде, у них действительно много работы, а денег мало. Но и мне в таком случае они не указ.

Ящик Л.Д видимо регулярно чистили. Тут были письма только за последние три дня. И одно из них было …от Генриха. Он не шифровался под псевдонимами, он писал со своего официального рабочего адреса. Черт, письмо было не открыто. Если я сейчас полезу его открывать, то обнаружу свое присутствие.

Ну вот, что и требовалось доказать.

Теперь я буду действовать умнее. Я не стану звонить Генриху, ничем не покажу, что все знаю. Я не буду больше одолевать Коронена. Видимо, он играет в свою игру, не учитывая моих интересов. Ну как он мог так безапелляционно заявить, что Соболев не при чем? Все, больше я никого не слушаю, поступаю по-своему.

* * *

Лизавета мою инициативу не одобрила.

– Надо позвонить Станиславу Олеговичу.

– Нет, Лизон, он может спугнуть его. Ты же знаешь, как эти деловые люди действуют. Зубы переломать, руки ноги, это умеют. А мне Генрих живой нужен. Живой и невредимый. Непуганый.

– Ну не знаю, Насть. Как скажешь, конечно. Но мне кажется, что Станислав Олегович не такой, что не станет он никому рук и ног ломать. Больно ему надо.

– Вот именно. Мы Лиз, проследим сначала за Соболевым, а потом уж так и быть, позвоним твоему обоже.

– Ой, да ну тебя, – опять покраснела Лизавета. Добропорядочная жена и мать она и при большой нужде не выкинула бы левосторонний фортель. Но помечтать то не вредно?

* * *

Конспирировались мы по полной программе. Я позвонила Саньке и попросила пригнать из проката самую неприметную машину, а также привезти обожаемую ей коллекцию париков и грима. Ни разу в жизни всей этой бутафорией Александра не пользовалась, но регулярно покупала что-нибудь новенькое. Может, они с Олегом играли в игры на переодевание?

Через пару часов, выгружая из багажника скромной десятки огромные тюки, я была уже не столь уверена в успехе мероприятия. Но тем не менее, мужественно крепилась. Так получилось, что я осталась за главную. Раньше, будучи начальницей лишь по штатному расписанию, но никак не по сути, нередко злилась на Гришку. Мне казалось, что он тянет одеяло на себя, не дает мне свободы, возможности развернуться. Исключительно по причине мужского шовинизма, не допускает меня до принятия важных решений. А сейчас поняла – завидовать тут нечему. Когда ты по праву сильного берешь на себя ответственность за успех дела, невольно остаешься один. Жалеть тебя некому, никто не подскажет верный путь. Все остальные будут смотреть на тебя с надеждой и ждать. Приказаний, решений, поощрений, выводов. А тебе остается, собрав волю в кулак, не киснуть и тупо идти вперед. Лидеру могут простить все что угодно, кроме неуверенности.

* * *

Лизавету Генрих не знал в лицо, но на всякий случай принарядили и ее. Черный, мелким бесом вьющийся парик изменил привычный уютный образ до неузнаваемости. На всегда благодушном лице Лизаветы проступило что-то роковое, демоническое. Такую Лизавету я бы точно в секретарши не взяла. Узкий, в талию кожаный жакет, широкие черные брюки и смелый макияж завершили картину – перед нами стояла торговка, сделавшая успешную карьеру, меняющая случайных любовников и лихо водящая подержанный джип.

Я, брезгливо покопавшись в ворохе париков и одежды, отложила для себя ярку платиновую шевелюру и кремовое Санькино пальто. Как заметил бы старик Фрейд, это скрытые комплексы вылезли наружу. Новый образ шел мне, как корове седло. Но свою задачу он выполнил, Генрих не признал бы меня и под страхом смертной казни.

– Убийственно смотритесь вместе, – прокомментировала Санька, – просто шлюхи на отдыхе. По одиночке еще ничего, но вместе… это что-то!

Но я знала, что делала. Одинокая женщина, пасущаяся без всякого дела, непременно вызовет подозрения, а вот две красавицы вполне уместны в любом интерьере. Во дворе, в машине, в кафе. Просто встретились подружки и решили посплетничать. Всем известно, что подобное желание может охватить женщин где угодно и на сколь угодно долго.

Оставив Саньку на хозяйстве, и прихватив кое-какие игрушки-прослушки, отбыли в сторону центра. Нам надо было успеть добраться до офиса Генриха прежде, чем он уйдет с работы.

* * *

– Ну все, миленькая, пока, – проворковал Генрих скучного вида дамочке и помахал ей ручкой из окна новенькой Ауди. Интересно, на какие доходы шикует? Не иначе, как на сэкономленные во время свиданий рубли. Девицы маются изжогой после дешевой пиццы, а он, гордый и независимый, катит в лоно семьи на понтовом авто. Логично, не стоит отрывать от семьи.

Посигналив для пущей важности, Соболев выехал на Комсомольский проспект и покатил в центр. По его словам, он редко появлялся дома раньше одиннадцати вечера. Видимо, решил не изменять старой привычке и сегодня. Или ему надо проведать пленников? Как я не старалась, мне трудно было представить Генриха в роли преступника. Мелок он что ли для этого был? Но вот на сообщника вполне тянул.

Остановившись у магазина, выбежал, напевая под нос, вернулся с куцым букетом и бутылкой шампанского. Не заходя в машину, набрал на мобильнике номер. Я настроила передатчик и сквозь изрядные помехи мы услышали, как он пытает неведомую собеседницу.

– Ну Мариночка Валерьевна, может, посидим по свойски у вас? Разговор приватный, к чему нам суета вокруг?

Но Мариночка Валерьевна стояла на своем. И Генрих вынужден был пойти на уступки и назначить свидание в столь нелюбимом им дорогом московском общепите. Мы чуть не упали, когда он снова вошел в магазин и вышел оттуда уже без бутылки.

– Сдал, – ахнула Лизавета.

* * *

– Вы все хорошеете, цветете, – щебетал ловелас, усаживая спутницу за столик. Та благосклонно улыбалась. Мне показалось, что я откуда-то знаю эту полную яркую даму. Ресторацию Генрих, вопреки традиции, выбрал безумно дорогую и по этой причине почти пустынную. Мы с Лизаветой только крякнули, как следует рассмотрев ценники в меню и обнаружив, что счет тут идет на доллары. Салаты стояли от 15 зеленых, к горячим блюдам было и вовсе не подступиться. Стеснительно попросив официанта принести нам кофе и десерт, мы сделали вид, что вовсю увлечены беседой. Но под россыпью моих новоприобретенных белокурых локонов притаился маленький приемник. Я слышала все, что говорила за столиком в противоположной стороне зала, для этого было достаточно поточнее навести на объект прослушивающее устройство.

– Еле ускользнула от охраны. Аркадий не разрешает одной ездить. Право, даже смешно, как будто я представляю такую уж большую ценность для его политических конкурентов.

– Вы то, Мариночка, как раз и представляете! – мелким бисером рассыпался перед ней дамский угодник Генрих.

Во оно как! Во он с кем знакомства то водит. Сама первая леди Петровска не брезгует сидеть с ним за одним столом. Неужели он с ней…того? Да не может быть!

– Очень, очень рад, что вы обратили внимание на мой проект. Поверьте, эффект от него будет просто колоссальным!

– Ай, да не весьте вы мне лапшу на уши! Какой там эффект. Оба мы прекрасно понимаем, что деньги процентов на семьдесят уйдут в песок. Но если хотя бы тридцать дойдет по назначению, я буду рада. А если и все пятьдесят, то мы непременно будем работать с вами дальше.

– Ну что вы такое говорите. У нас все строго. Все до копеечки.

– Уйду сейчас, не смешите. Я уже больше десяти лет являюсь директором фонда и понимаю что к чему. Как воровали, так и будут воровать. Ни одного исключения не было, ни одного! Но я смирилась, даже если меньшая часть средств принесет пользу, уже хорошо. Вот когда воруют все подчистую, это отвратительно. А когда часть, это по нашим временам вроде и незазорно. Жить то надо, а? Ваша ауди сколько стоит? На обедах небось экономили?

Генрих только икнул. А она мне нравилась, эта большая шумная Марина. По всей вероятности Соболев пытался впарить ей свой очередной социальный проект, которые плодил в изобилии. Все его творения были похожи друг на друга и все предполагали системную перестройку какой-нибудь сферы жизни района, города, области, а порой и страны. Чувство скромности никогда не было довлеющим качеством Генриха.

Им принесли чай и сырные пирожные, на которые Генрих накинулся, словно недели две не ел. Марина же внимательно просматривала подшитые в папку листы. Быстро проскакивала красивые графики и диаграммы и с напряжением на лице вчитывалась в текст.

Минут через сорок она закончила. Было видно – прочитанное большого восторга не вызвало. Сейчас она начнет его вежливо футболить, подумала я. Но Марина, отложив проект в сторону, сменила тему.

– Как ваша жена?

Генрих покрутил головой, как будто его жена могла прятаться под соседним столом или за шторой.

– Спасибо, нормально. Она очень много работает, мы почти и не видимся.

– А я хотела с ней поговорить.

– О чем же? – насторожился Генрих.

– Да так просто, потрепаться.

– Приболела пока, но вы не сомневайтесь, она вам непременно позвонит.

– Так много работает или приболела? Мне показалось, что Ли избегает общения.

– Ну что вы такое говорите? Что вы!! – закудахтал Генрих, а я чуть не свалилась со стула.