Электронная библиотека » Наталья Солнцева » » онлайн чтение - страница 12


  • Текст добавлен: 21 декабря 2013, 02:37


Автор книги: Наталья Солнцева


Жанр: Современные детективы, Детективы


сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 12 (всего у книги 17 страниц)

Шрифт:
- 100% +

Глава 18

Памир

Лариса не хотела признаться себе, что ей нравится Изотов. Ничего в нем нет особенного. Он чем-то напоминал ей директора школы, в которой она преподавала биологию. Такой лее молодой, серьезный и галантный.

Более! Как давно это было – школа, уроки, классный журнал, звонки, шумные переменки, непослушные ученики. Ларисе казалось, прошлая жизнь никогда не вернется. Москва, Мельников, их съемная квартира, вечная погоня за деньгами, достатком… Куда все ушло? Она потеряла интерес к мужу и не могла себя заставить писать ему.

Горы встали непреодолимой стеной между нею и прошлым. Здесь началось что-то другое, новое…

Изотов и Лариса прогуливались недалеко от входа в туннель, разговаривали.

– Сколько вам лет, Валера? – спросила она.

– Тридцать шесть, – вздохнул инженер. – Это моя вторая крупная стройка.

– Вы женаты?

– Был… развелся два года назад. Какой из меня муж? Дома не бываю, все в разъездах да в разъездах. Какой женщине это понравится? Кочевая жизнь по-своему формирует характер, взаимоотношения. Случайные пристанища, случайные знакомства, случайные связи… Все случайное.

Лариса улыбнулась. Ей было приятно узнать, что инженер Изотов – свободный мужчина. Только бы он ее не спрашивал о семье!

– Вы мне обещали экскурсию, – увела она разговор в сторону. – Помните?

– Конечно, – кивнул Изотов. – Хоть сегодня. У вас есть свободное время?

Лариса захлопала в ладоши, как школьница.

– Ой, вот здорово!

– Эй, Панчук, – подозвал инженер низенького, коренастого проходчика. – Дай женщине каску.

– Сей момент.

Проходчик понимающе ухмыльнулся, проворно сбегал за каской и подал Ларисе.

– Не боитесь? – спросил Изотов. – Женщины у нас в туннеле еще не бывали. Вы первая.

– Там страшно?

Он задумался, зябко повел плечами.

– Как сказать? Мне поначалу было страшно. Я когда первый раз под землю спустился, думал, больше не смогу. Если наверх выберусь – все! Никто меня сюда силой не загонит! А потом ничего… привык. Но это давно было, еще в Москве, когда мы метро строили. Здесь не так опасно. Скалы, все-таки. А там… мама родная! Толща земли над тобой, темнота и шорохи. Ну, как все это завалится? Куда бежать? Пробрало меня, как положено. Мне тогда проходчики казались храбрецами, настоящими героями. Верите?

– Верю. – Лариса кое-как напялила каску поверх вязаной шапочки. – Мне идет?

– Очень.

Вход в туннель показался ей вратами в преисподнюю – сырой, мрачный, зияющий непроглядной чернотой. Она не сразу заметила, что внутри горят электрические лампочки.

– А это что? – Лариса показала на арочную конструкцию, напоминающую гигантский скелет. – Я чувствую себя, как в горле у динозавра.

– В горле у динозавра? – засмеялся Изотов. – Интересное сравнение. Можно и так сказать. Это тюбинги, которыми укрепляется грунт или порода внутри туннеля. Их подгоняют один к другому с точностью до миллиметра. Там, где они установлены, вероятность обвала минимальна.

– Но все-таки возможна?

– Все возможно, – ответил инженер. – Несоблюдение технических требований проходки. Или землетрясение, например. Здесь сейсмически опасная зона. Постоянно встряхивает.

По мере того как они удалялись от входа, Ларисе становилось не по себе. Они с Изотовым шли по туннелю в полном одиночестве. Откуда-то издалека доносились приглушенные звуки – стук, голоса, стрекот отбойных молотков.

– Нигде так не чувствуется оторванность от мира, как под землей, – сказал Изотов, уловив ее настроение.

Она промолчала. Подумалось, что если погаснет электричество, то фонарики на их касках будут единственными источниками света, пока не сядут батарейки.

– Представляете, какая махина над нами, какая громадная, необъятная толща? – сказала Лариса, задрав голову. – Просто жуть берет.

– Думайте о чем-то хорошем, – посоветовал инженер. – Есть вещи, которым не стоит придавать значение.

Неприятный рокочущий гул заставил ее вздрогнуть.

– Что это?

– Вентиляцию включили, для продувки пыли, – объяснил Изотов. – Да не бойтесь вы так, Лариса. Люди в туннеле годами работают, и ничего.

– Почему вокруг никого нет?

– Все там, – он махнул рукой в глубину туннеля. – У нас возникли непредвиденные осложнения со стыком. Вы, наверное, слыхали. Вообще, с этим туннелем много странностей. Паршин все списывает на горы, а я сомневаюсь.

– В чем сомневаетесь?

– Ну… известно, например, что горы дают сильное уклонение отвесных линий за счет гравитации и плотности скального грунта. Но не до такой же степени? И еще. Я нигде не видел, чтобы проходчики, крепкие, здоровые мужики, вдруг без всякой причины теряли сознание. А здесь это сплошь и рядом. Особенно в одном месте. Я даже сигнальный колышек там поставил. Думал сначала, что газ какой-нибудь просачивается. Оказалось, ничего подобного. Решил сам проверить, но один идти не рискнул. Взял Панчука, говорю ему: «Постой тут, в отдалении. Если меня долго не будет, придешь на помощь». Он согласился. Только, говорит, ты особо не задерживайся, Михалыч. Место худое. Я всех ребят предупредил, чтобы без нужды туда не совались. Сам не пойму, что за штука. Чудно даже.

– Что там может быть? – спросила Лариса, ощущая, как ею овладевает лихорадочное возбуждение.

Изотов пожал плечами.

– Да вроде ничего… Подошел я туда, стою. Все обычное: крепления, порода… Тюбинги там еще не установили, не успели. Поднял голову, вижу, несколько лампочек не горят. Мне электрики жаловались, что в этом месте лампочки постоянно перегорают. Так и есть. Ну, думаю, чертовщина! Насторожился. Присматриваюсь, прислушиваюсь… Ничего. Может, все-таки, газ? Не похоже. И тут… чувствую, плывет все… Дурнота накатила. В глазах темно… сердце прыгает, как бешеный заяц. Не помню, как выполз оттуда. Панчук говорит, я на четвереньках выбирался. Смешно?

– Нет.

– Вот и он не смеялся. Говорит, что еще минут десять хлопал меня по щекам. А сам я ничего больше не помню. Очнулся – надо мной Панчук. Чуть не плачет от радости. «Напугал ты меня, Михалыч! – говорит. – Я уж не чаял, что ты оклемаешься». Такие дела…

– Да, странно… – согласилась Лариса. – Как же через туннель автомобили будут ездить? Это не опасно? Вдруг какому-нибудь водителю плохо станет?

– Если в том месте надолго не задерживаться, то, наверное, ничего, – с сомнением произнес инженер. – Там ведь шли работы, как положено. Грунт выбирали, крепили, электрику тянули… Нормально.

– Вы своему начальству докладывали, что происходит?

– Кто нас станет слушать? – махнул рукой Изотов. – Знаете, какие средства вложены в это строительство? Да что говорить-то? Если уж разбираться как положено, то надо медиков вызывать, ученых, проводить эксперименты. Кто сейчас на это денег даст? И так все в обрез. Мы обыкновенной техникой безопасности вынуждены пренебрегать. Какие уж тут специальные исследования?

– Пожалуй, вы правы, – кивнула Лариса.

Некоторое время они шли молча. Под ногами похрустывали мелкие камешки, пахло пылью.

– Проходка в этих горах дается тяжело, – первым нарушил молчание Изотов. – Порода то твердая, то сыпучая. Не знаешь, как приспособиться. Зато интересно. Я тут целую коллекцию камней насобирал. У меня еще в институте появилось увлечение геологией. Памир – просто пещера Али – Бабы.

– Вы серьезно?

– Не уверен, везде ли такое изобилие кристаллов, но в горах вокруг туннеля полно всякой всячины. Можно порыться в отвалах породы. Хотите, возьму вас с собой на охоту за драгоценностями?

– Хочу! – повеселела Лариса.

Было видно, что Изотову доставляет удовольствие рассказывать о камнях.

– В пустотах и расщелинах попадается горный хрусталь, – с увлечением продолжал он. – Есть и более редкие минералы: аметист, лазурит, яшма. Вам нравится яшма?

Лариса немного смутилась. В ее сумбурной жизни не было места украшениям и даже мыслям о каких-либо драгоценностях.

– Я не знаю…

– Это мы легко поправим, – обрадовался Изотов. – Вы станете настоящим экспертом. Я недавно нашел здесь даже небесный камень, столь любимый владыками Востока.

– Небесный камень?

– Ну да. Бирюза. На востоке ею украшали все: уздечки, седла, оружие и мебель. – Он помолчал. – А вообще… моя заветная мечта найти благородную шпинель.

– Вы меня потрясаете, – улыбнулась Мельникова. – Никогда бы не подумала, что у вас такое увлечение.

– Считали меня тупым технарем? Ей стало неловко.

– Нет, но…

– Ладно, я не обижаюсь, – вздохнул Изотов. – Кем же еще вы могли меня считать? Все правильно.

Лариса решила направить разговор в прежнее русло.

– Какой камень вам по душе? – спросила она.

– Мне? Гранат… Здесь полно сланцев с россыпями гранатов. Знаете, необработанные камни имеют не тот вид, к которому привыкли любители ювелирных украшений. Поэтому человек, который ничего не понимает в кристаллах, запросто пройдет мимо. У меня полно горошинок граната, похожих на красноватые камешки.

– Покажете?

– С удовольствием, – обрадовался Изотов. – Знаете, поделки из благородной бадахшанской шпинели приводят в восторг знатоков драгоценных камней. Этот минерал известен с древних времен как лал. По преданию, именно лал украшал шапку Мономаха.

Лариса была увлечена разговором, но внутреннее напряжение не проходило. Она заметила, что освещение стало более тусклым.

– Напряжение падает, – успокоил ее инженер. – Обычное дело. Не пугайтесь.

И тут Мельникова вспомнила о задании Бахмета: она должна договориться с Изотовым, чтобы тот пустил в туннель съемочную группу. Она уже говорила об этом, но инженер пропустил ее намеки мимо ушей. Теперь ей предстояло напомнить о своей просьбе.

– Как здоровье Паршина? – как бы между прочим поинтересовалась она.

– Плохо. Еще неделю, как минимум, будет лежать.

– Вот беда, – притворно огорчилась Лариса. – Нам эпизод в туннеле снимать надо. Срочно. Сроки горят. Начальство грозится неустойку взыскать.

– Придется помочь…

Она ухватилась за его слова и добилась обещания через пару дней позволить группе производить съемки в туннеле. Глафира оказалась права: Изотов не смог отказать Ларисе.

– Покажите мне то самое заколдованное место, – неожиданно попросила она. – Это далеко?

Инженер нехотя согласился. Он уже собирался поворачивать назад.

– Три минуты ходу отсюда, – ответил он.

Внезапно лампочки вверху последний раз мигнули и погасли. Изотова и Ларису обступила кромешная тьма. «Как же так? – удивилась она. – А фонари на касках?» Но и те отказали…

* * *

До рассвета в альпинистском лагере никто не сомкнул глаз. Особенно Вересов. Он решил пока никому не говорить о золотом самородке, найденном в рюкзаке пропавшего Гоши Маркова. Самородок поверг Илью в полнейшее замешательство. Во-первых, где Марков мог его взять? Во-вторых, если нашел, то почему промолчал?

Вересов не первый раз в горах Памира, но о золоте ни от кого слышать не приходилось. Может, он просто такой невезучий? Впрочем, другие ребята обязательно похвастались бы подобной находкой. Шуточное ли дело? Самородное золото!

Многие знали, что на Памире есть медь, свинец, олово, цинковая обманка, драгоценные камни. Но золото?!

Илья никак не мог успокоиться. Он прикидывал, размышлял, сопоставлял, – и не пришел к сколько-нибудь подходящему выводу. Самородок оставался загадкой.

– Ты чего нервничаешь? – спросил Аксель-род. – Я гляжу, ты сам не свой. Из-за Маркова, что ли? Да вытащим мы его! Провал неглубокий…

– Почему он молчит? – перебил Вересов. – Почему на помощь не зовет?

– Мало ли… упал, ушибся… испугался, наконец. Не боись, Илюха, достанем мы Гошу. Все будет в порядке.

– А вдруг его там нет?

Аксельрод уставился на Илью непонимающим взглядом.

– Как это нет? Где ж ему еще быть-то? Следы туда вели, там оборвались… И карниз обсыпался. Не мудри, Вересов, не заводи себя понапрасну. Вот развиднеется, сразу и приступим к спасательной операции.

– Что база говорит?

– Они пришлют спасателей. Просили утром передать обстановку дополнительно. Может, у нас что-то изменится.

– Ясно.

На самом деле в мыслях у Вересова никакой ясности не было. Сказать Сане о золоте или нет? Илья чувствовал: есть какая-то связь между самородком и ночным происшествием. Только вот какая?

– Саня… у меня новость, – с трудом выдавил он. – Я кое-что нашел в рюкзаке Маркова.

– Что?

Аксельрод сразу насторожился.

– Смотри…

Илья достал из кармана самородок и показал другу. В едва брезжившем свете золото выглядело как обыкновенный камешек. Аксельрод так низко наклонился, что едва не клюнул носом ладонь Вересова.

– Не разгляжу толком. Дай фонарик!

Илья понял, что мысль о золоте даже не пришла другу в голову. В свете фонаря самородок тускло и зловеще блеснул, как мутный желтый глаз. Аксельрод отпрянул.

– Это что… золото?…

Собственное предположение показалось ему невероятным. Он провел рукой по лицу и снова посветил фонариком. Золото все так же лежало на твердой, загрубевшей ладони Вересова.

– Ты че, Илюха, дуришь меня? – недоверчиво вымолвил Аксельрод. – Нашел время!

– Тихо… – Вересов оглянулся, хотя в палатке они были одни. – Никому ни слова. Только ты и я. Понял?

Тут до Аксельрода наконец дошло: Илья его не разыгрывает, а говорит совершенно серьезно. И самородок на его ладони – самый настоящий.

– Откуда у Гоши золото? – почесывая затылок, спросил он. – Где он его взял?

– Есть три варианта. Первый: золото Марков принес с собой. Почему? Зачем? А черт его знает! Второй: золото он нашел здесь, в горах.

– И промолчал? – не выдержал Аксельрод. – Никому ни слова?

– Саня, это не сланец и не горный хрусталь. Пойми сам. Гоша парень молодой, неопытный… Соблазнился, жадность взыграла. А может, испугался.

– Чего? Что мы его ограбим?

Илья опустил глаза. Ему не хотелось так думать о Маркове.

– Мы должны перебрать все варианты, – сказал он.

– Ладно. Какой третий?

– Самородок могли подсунуть Гоше в рюкзак. Этого Аксельрод уже не вынес.

– Ну, ты, Илюха, даешь! – возмущенно прошипел он. – Совсем того… загнул! Подсунуть! Это кто ж у нас такой прыткий? Мы с тобой отпадаем. Потапенко тоже. Остается Кострома. Главный злодей! Ты хоть сам в это веришь?

Вересов тяжело вздохнул.

– То-то и оно, что не верю. Если золото Маркову подсунули, то, кроме Потапенко и Саворского, сделать этого никто не мог.

– Ты Толика подозреваешь?

– Да никого я не подозреваю! – взорвался Вересов. – Но откуда-то появился самородок в рюкзаке Маркова? Что он, материализовался из пустоты?

Аксельрод молча качал головой. Он понимал правоту Ильи, но соглашаться с ней не хотел.

– Хорошо, – наконец сказал он. – Пусть будет по-твоему, и золото Гоше подсунули. Допустим, Потапенко или Кострома. Тогда возникает вопрос. Зачем? С какой целью? Спрятать от чужих глаз? Не вижу смысла. А вдруг бы Марков обнаружил самородок и всем разболтал?

– Не знаю…

Илья вынужден был признать, что третья версия лишена логики.

Пока Аксельрод и Вересов пытались разобраться в происшедшем, в горах всходило солнце. По всей восточной стороне неба над сахарными вершинами Язгулемского хребта разлилось розовое сияние. Потапенко и Кострома, не имея представления о том, что они – подозреваемые в деле о появлении самородка, стояли у обсыпавшегося карниза и заглядывали вниз. Маркова видно не было.

– Надо спускаться, – сказал Илья.

– Гоша-а-а! – закричал во все горло Аксельрод. – Гоша-а-а! Марко-о-ов! Ты живой?

Становилось светлее. На бледном небе виднелись облака. Потапенко поднял голову вверх и скорчил недовольную гримасу.

– Надо бы поторопиться, – ни к кому конкретно не обращаясь, сказал он. – К полудню погода испортится.

Вересов уже был готов к спуску. Он стоял и смотрел вниз, в засыпанный снегом и камнями провал. Глубина действительно небольшая. Где же Марков? Почему его не видно?

– Подстрахуй меня, – обратился он к Аксельроду. – Все. Пошел…

Илья спустился быстро и сразу понял, почему они не видели Маркова. Тот упал вниз и съехал по льду за небольшой уступ. Лежал на боку, присыпанный твердыми глыбами снега. К счастью, Гоша был жив, моргал от радости глазами.

– Что ж ты нас так напугал, братец? – бормотал Вересов, умело и ловко готовя парня к подъему. – Почему молчал? Не слыхал, как мы тебя звали?

– Я… – голос Маркова сильно охрип, – не мог… потерял сознание… нога… и дышать трудно…

Только теперь Илья заметил, как неестественно вывернута у Гоши нога. Перелом. Надо бы шину наложить… но уже там, наверху.

– Вересов! – раздался сверху крик Потапенко. – Нашел Маркова?

– Да! Все хорошо! Поднимайте… Только медленно, у него нога сломана.

Аксельрод и Потапенко прекрасно справились со своей задачей. Сначала из провала осторожно подняли Гошу, а потом Илью.

– Кострома, тащи что-нибудь твердое!

Потапенко лучше всех умел оказывать медицинскую помощь. Даже вполне профессионально. В юности он работал фельдшером на Алтае. Из подручных средств соорудили шину, зафиксировали ногу и отнесли Маркова в палатку.

– Будем ждать спасателей, – решил Вересов. – Сами мы его с поломанной ногой вниз не спустим. Что база говорит?

– Ребята вышли к нам на помощь, – ответил Толик. – Скоро будут. Погода бы не подвела!

Он с досадой взглянул на небо. Казалось, они все делали быстро, а прошло уже несколько часов. Выглянувшее было солнце скрылось за тучами, обещавшими снег. Похолодало.

– Пойду поговорю с Марковым, – шепнул Илья Аксельроду.

Тот понимающе кивнул.

Вересов забрался в палатку, где лежал пострадавший. Кострома поил его горячим чаем. Гоша кашлял, его глаза покраснели и слезились.

– Саворский, выйди на минутку, – Илья кивнул головой в сторону выхода. – Хочу задать Гоше пару вопросов.

Оставшись с Марковым наедине, он устроился поближе и молча наблюдал, как тот тяжело дышит.

– Гоша, зачем ты выходил ночью из палатки? – наконец спросил он, понизив голос.

– Н-не знаю…

Парень с трудом ворочал языком, его губы обветрились и распухли.

– А ты вспомни. Постарайся.

Марков закрыл глаза, судорожно вздохнул. Илья приложил руку к его горячему лбу, подумал: «У человека жар, лихорадка, а я его мучаю».

– Меня кто-то звал… – прошептал Гоша. – Я… проснулся… вышел…

– Кто? Кто тебя звал?

– Не знаю… испугался я… побежал… Потом… треск, удар… и все…

Вересов решил рискнуть. Он достал самородок и поднес его к лицу Маркова.

– Узнаешь?

Глаза парня блеснули и погасли, красные веки опустились. Он провалился в забытье.

– Гоша! Гоша! – напрасно звал его Илья. – Ты меня слышишь? Очнись…

Неровное, хриплое дыхание было ему ответом.

Через час пришли спасатели, забрали не приходящего в сознание Маркова. Разговаривать особо не пришлось, так как Потапенко определил у Гоши переломы ребер и велел как можно быстрее доставить парня в базовый лагерь…

Глава 19

Москва

Ангелина Львовна в очередной раз поймала себя на том, что думает о Ревине. Странно… Чем больше времени проходило с их последней встречи, тем чаще она задумывалась о муже ее школьной подружки.

Одним пасмурным утром психотерапевт Самойленко сидел в кабинете Закревской и пил кофе.

– Олег, – сказала она. – Ответь мне на щекотливый вопрос.

– Задавай, – с готовностью кивнул он.

– Вот скажи, почему ты о чем-нибудь думаешь? Не хочешь, а думаешь.

Самойленко достал сигарету.

– Можно?

– Кури, черт с тобой, – махнула рукой Закревская.

Он закурил, с наслаждением выпуская из ноздрей дым.

– Ну… раз я о чем – то думаю, видимо, у меня есть к этому интерес. Или я разобраться в чем-то не могу. Ум так устроен: он обязательно должен решить задачу. Как иначе оправдать свое существование?

Ангелина Львовна склонила голову набок, прислушиваясь к своему внутреннему отклику. Совпадает это с ее представлениями или идет с ними вразрез?

– У меня пациент был… – медленно произнесла она. – Я часто о нем думаю. Чаще, чем следовало бы.

– Влюбилась! – с восторгом заключил Самойленко. – Наконец-то! А то я стал серьезно опасаться за тебя. Нельзя полностью отдаваться работе. Личная жизнь должна иметь место…

– Хватит чепуху нести, – отмахнулась Ангелина Львовна.

– Ты уверена, что не стрелы Амура причина твоих дум?

– Уверена.

Самойленко выпустил к потолку большую порцию дыма и закатил глаза.

– Тогда… могу предположить следующее. Пациент остался для тебя загадкой. Ты не проникла в его тайну. И теперь твой ум мается в поисках ответа.

Закревская промолчала. «А ведь он прав, – подумала она. – Ох, как прав. Ревин ушел и унес с собой какое-то новое постижение бытия. Он все о себе понял. А я? Он оставил меня в неведении…»

Самойленко истолковал ее молчание по-своему.

– Слушай, Ангелина, почему бы тебе не выйти замуж?

– Зачем?

Закревская так искренне удивилась, что Олег Иванович опешил. Он считал ее возраст достаточно зрелым для такой вещи, как замужество.

– Затем! Чтобы иметь семью, детей. Избежать одиночества, в конце концов.

– Ты думаешь, брак – лекарство от одиночества? И за кого выходить-то? Женихов поблизости не видать, и годы мои уже не те.

– Выходи за меня, – приосанившись, предложил Самойленко. – Чем я плох?

Она так долго хохотала, что он обиделся.

– Ты восхитителен, Олежек, – вытирая выступившие слезы, выдавила Ангелина. – Спасибо за предложение. Я тебе признательна, честное слово…

– Так ты его принимаешь?

– Нет, конечно. Разве я похожа на даму, которая стремится замуж? Это не для меня.

– Ошибаешься, – горячо возразил Самойленко. – Мы с тобой идеально подходим друг другу. У нас много общего: профессия, характеры…

– …офис, кофеварка, – дополнила за него Закревская. – Пожалуй, стоит подумать.

– Вот ты шутишь, а у меня, между прочим, серьезные намерения. Я, может быть, давно все обмозговал. Мне не нравятся обычные женщины. Они или неврастенички, или дуры. Ты – самая умная из всех, кого я знаю. Ты уравновешенная, спокойная… красивая. С тобой можно что-то обсуждать, о чем-то договариваться. В семейной жизни это очень важно.

– Олег, – остановила его Ангелина Львовна. – Я не собираюсь замуж. Просто не хочу! Мне по душе моя работа, наука, карьера, а главное – свобода. Я не хочу ни от кого зависеть, ни перед кем отчитываться.

– Я составил наш с тобой сексуальный гороскоп, – заявил Самойленко, не обращая внимания на ее возражения. – Мы – идеальная пара! Такой шанс упускать нельзя.

– А как же любовь?

– Ой, не смеши! – Он докурил сигарету и достал следующую. – Не хватало еще верить в подобные сказки. Мы с тобой взрослые люди, психотерапевты, и лучше других знаем цену так называемой любви. Временный психоз, иногда в тяжелой форме – вот что это такое.

Закревская не стала спорить. Она и сама была приблизительно такого же мнения. Знакомство с Маратом ничего не изменило, потому что она считала их взаимоотношения чем угодно, кроме любви.

– Знаешь, Олег, я на досуге обдумаю твое предложение, – усмехнулась она. – Раз ты уже затратил столько усилий, составил сексуальный гороскоп…

– Ты издеваешься! – возмущенно перебил Самойленко. – Ладно, я стерплю. Зато потом, на пороге одинокой старости, тебе придется пожалеть о бесцельно прожитых годах!

Хорошо, что у него было развито чувство юмора. Именно поэтому Ангелина так любила болтать со своим коллегой. О чем бы ни шел разговор, какие бы темы ни затрагивал, Олег Иванович умел перевести все в шутку.

– Как там магический шар? – спросила она. – Продолжает снабжать тебя информацией?

Самойленко сразу принял важный вид. Упоминание о шаре сделало свое дело.

– Инопланетяне вокруг нас… – наклонившись к уху Ангелины Львовны, прошептал он. – Они повсюду. Их интересует наша планета. Только я не знаю чем.

– Это последние сведения? – тем же шепотом спросила она, подыгрывая ему.

– Самые последние.

– И как они выглядят?

– Кто?

– Инопланетяне.

Самойленко с сожалением вздохнул. Этого он не знал.

– Понятия не имею, – пробормотал он. – Но они здесь. Совсем рядом… «Семя бесполезно и бессильно до тех пор, пока не попадет в подходящее лоно».

– Что ты хочешь этим сказать?

Самойленко обожал цитировать философов, излагать доктрины тайных обществ и вообще, блистать своим интеллектом. Поэтому Ангелину удивила не сама цитата, а ее видимое несоответствие предыдущим словам. Но коллега, кажется, не слышал вопроса.

– Почему священные руины связаны с Солнцем? – продолжал он. – Все эти пирамиды на Юкатане и в Египте, могильные холмы американских индейцев, зиккураты[21]21
  Зиккурат – культовая башня в архитектуре древней Месопотамии.


[Закрыть]
Вавилона и Халдеи, башни Ирландии, гигантские кольца из камней в Британии и Нормандии?

– Языческое поклонение Солнцу, – попыталась изложить свое мнение Ангелина Львовна. – Древние люди не понимали устройства мира и обожествляли силы природы. По-моему, тут все ясно.

– Я заблуждался так же, как и ты… Но теперь я знаю. Солнце! С ним связано абсолютно все! Оно не просто карликовая звезда, вокруг которой вращается наша планета. Оно… – Самойленко едва не задохнулся от избытка чувств, – … пронизывает все сущее. Вот, например, Геракл, – этот могучий охотник совершает свои двенадцать подвигов, подобно тому, как солнце в путешествии по двенадцати домам зодиакальной ленты совершает благодетельные для человеческой расы изменения. А знаменитый царь Соломон? Что означает его имя? Сол-Ом-Он – есть имя Высшего Света на трех языках.

Самойленко остановился, как будто источник, из которого он черпал вдохновение, иссяк.

– Что с тобой? – спросила Ангелина. – Ты побледнел.

На лице коллеги появилось выражение крайней усталости, изнеможения и бессилия.

– Мне нехорошо, – пробормотал он. – Выйду на воздух. Извини…

Оставшись одна, Закревская решила позвонить Марату. В ее мыслях все смешалось, – Ревин, индейцы, золото, Самойленко с его «откровениями», магический шар, Солнце, Марат и его «записки», – все перепуталось.

Пока в трубке раздавались длинные гудки, она вспомнила, как шар переливался изнутри золотистым сиянием. Или это ей показалось?

«А, ерунда, – без прежней уверенности подумала она. – При чем тут вообще шар? Как он может передавать информацию? Что за глупости? Я попадаю под влияние Самойленко с его дичайшими фантазиями!»

– Привет, – сказал Калитин, узнав ее голос. – Как дела?

– Вроде бы хорошо, но…

Она замолчала. Как ему объяснить?

– Люблю я это твое «но», – усмехнулся Марат.

В другой раз Ангелина Львовна нашла бы множество ответных колкостей. Сегодня ей было не до словесных перепалок.

– Калитин, вокруг меня что-то происходит. Я… перестаю понимать некоторые вещи. Это странно… и непривычно. Наверное, я боюсь.

Последняя фраза вырвалась так неожиданно, что Закревская не успела прикусить язык. А ведь ей правда немного страшно. Но в чем причина беспокойства, она не знает. Когда же оно возникло? Когда же? Пожалуй… все началось с визита Машеньки Ревиной…

Марат что-то говорил, но она так увлеклась самокопанием, что ничего не услышала.

– …смогу помочь, – прозвучало в трубке окончание пропущенной ею фразы.

Было неловко просить его повторить сказанное. Лучше прямо перейти к делу.

– Марат, – решительно начала она. – Ты еще не забыл свою прошлую деятельность? Сыскное агентство «Барс» и все такое прочее?

– Разумеется, нет.

– Сможешь оказать мне одну услугу?

– Да, – ответил он, не раздумывая.

– Только… это между нами.

Калитин улыбнулся. Конечно же. Разве бывает иначе? Услуги подобного рода огласке не подлежат.

– Я понял, – ответил он. – Что от меня требуется?

Агентство «Барс» перестало существовать, и Марат поставил точку на частном сыске. Кому-то другому он непременно отказал бы. Но не Лине. Для нее он готов постараться.

– Видишь ли… меня интересует господин Ревин, – призналась она.

– В каком смысле?

– Ну… чем занимается, куда деньги тратит. И вообще… что происходит в его жизни.

– Не так уж мало, – серьезно ответил Марат. – Ревин, Ревин… Фирма «Роскомсвязь»?

– Ara. Помнишь, мы о нем говорили?

– Как не помнить? Данила Ревин, бывший альпинист, скалолаз… Могу я спросить, чем он тебя заинтересовал?

– Не можешь.

– Вот так всегда, – притворно вздохнул Калитин. – Самое главное остается за семью замками.

– Ты поможешь?

– Я уже дал согласие. Придется разузнать побольше о жизни «звезд»!

– Ревин – не «звезда».

– Был когда-то, – возразил Марат. – По крайней мере для меня.

После этого разговора Ангелина Львовна долго думала, правильно ли она поступила. Как чрезмерное любопытство по поводу частной жизни пациентов согласуется с ее врачебной этикой?…

По дороге домой она решила прогуляться. Весенние сумерки навевали на нее приятную грусть. На улице пахло талым снегом, лужи к вечеру подмерзали, и тонкий ледок хрустел под ногами.

Ангелина Львовна поленилась готовить ужин и рано улеглась спать. Разговор с Самойленко странным образом утомил ее. Во сне перед ней прошла череда солнечных богов – Брахма в Индии, Митра у персов, Амон Ра у египтян, Аполлон у греков…

Записки Марата Калитина XV век. Южная Америка, империя инков

«Мотылек» легко скользил в яркой синеве неба. Впереди него, расправив могучие крылья, парил огромный сизый орел.

Я понял, для чего жрецы Храма Орлов обучали своих птиц. Орлы находили и указывали восходящие потоки воздуха, благодаря которым осуществлялись полеты на «мотыльках» и «пеликанах».

– Смотри, – Амару указал рукой вниз. – Ты должен держать нос «мотылька» в направлении вон той белой линии.

Он толкнул немного от себя шест управления.

Я посмотрел в ту сторону. От склона со знаком трезубца уходила обозначенная на земле белая линия, ведущая к плоскогорью Наска. Даже отсюда был виден сложенный из светлых плит Храм Орла.

Я удивлялся, до чего примитивны их летательные аппараты. Но делал вид прилежного и благодарного ученика. Неуклюжий шест, который исполнял функцию руля, натер мне ладони. Он плохо слушался, и приходилось применять недюжинную силу, дабы изменять направление полета желтого «мотылька». Такая солнечная окраска свидетельствовала, что в плетеной корзине «мотылька» сидит не обычный пилот, а летающий инка высшего ранга.

– Нас видит сейчас все живое в горах, – важно заявил Амару.

Амару руководил сборкой «воздухоплавающих судов» и был приближенным верховного Жреца Храма. Я познакомился с ним благодаря перу, подаренному Миктони. Увидев Знак на золотом кольце пера, он склонился передо мной в почтительном поклоне и не посмел ни о чем расспрашивать. Символам в этой империи придавалось огромное значение. Слова не гили с ними ни в какое сравнение.

Амару начал обучать меня языку инков. Он, так же, как и ацтекский, напоминал птичье чириканье, но был гораздо благозвучнее. Я же показал ему несколько усовершенствований, которые значительно улучшили летные качества «мотыльков» и «пеликанов». Амару благоговел передо мной. Он с величайшим вниманием ловил каждое мое слово.

Я неплохо изучил «указательные знаки», которыми было испещрено плоскогорье. Они представляли собой стилизованные фигуры вроде трезубцев и линий, а также изображения людей и птиц. Ими были отмечены удобные за – ходы на посадку, «роза ветров» и прочее. «Треугольники» предупреждали о возможном боковом ветре, а «квадраты» – о наилучшем месте приземления. Изображения птиц обозначали места стоянок, а танцующие человечки – опасное отсутствие восходящих потоков.

Заметить эти гигантские рисунки можно было только с высоты птичьего полета и никак иначе.

Мне было интересно учиться у Амару, но я ни на мгновение не забывал о своей главной цели. По ночам я обдумывал, как мне вести себя дальше. С одной стороны, меня влекло в Куско, где правил могущественный Тупак Инка Йупанки. Название его империи – Туантинсуйо – означало «Земля четырех частей». Соответственно, страна делилась на четыре провинции: Кунтинсуйо, Кольясуйо, Антисуйо и Чинчансуйо.

Амару рассказал мне о сказочной красоте «золотого города» Куско, в центре которого находилась Священная Терраса, – площадь Уакапата, – от которой отходили четыре дороги в четыре провинции страны. По его словам, в столице располагались сотни дворцов и храмов, и самый главный храм – посвященный Богу Солнца Инти.

– Великий Инти ослепляет своим великолепием! – восклицал Амару. – Его лучезарность проникает повсюду! Он вездесущ!

По утрам Амару выходил встречать восход Солнца. Однажды я последовал за ним и подслушал, как он поет ритуальный гимн Богу Инти:

 
О, небесный шар, лучезарный источник!
Который есть дух сущего, золотое лоно!
Все купается в Твоем свете и поглощает Тебя,
Дабы проявляться!
Да будут благословенны Твои восход, полдень и закат,
Когда Ты, в красном огненном одеянии,
Исчезаешь во тьме ночи,
Чтобы на рассвете снова явиться!
Во всем сиянии своей блистательной славы
Возникнуть, покидая объятия тьмы!
 

Закончив свои песнопения, Амару долго сидел, уставившись в одну точку. Похоже, он входил в транс, от которого не мог быстро очнуться. Когда он встал и, пошатываясь, побрел к дому, я поспешно вернулся и лег, изображая спящего.

Как ни привлекал меня «золотой город», интуиция подсказывала, что не стоит торопиться. И я ждал. Чего? Провидения, судьбы или чуда.

Я помогал Амару, чем только мог, постепенно завоевывая его доверие, становясь необходимым ему. Я подсказывал, как устранять поломки «мотыльков» и сделать их более легкими в управлении, как улучшить грузовые свойства «пеликанов». Я научил его дрессировать лам и многому другому. По вечерам, когда наступали сумерки, и на потемневшем небосклоне лучезарного Инти сменяла Килья – богиня Луны, – Амару затихал на своем ложе. Он старался скрыть от меня страдания, но тщетно. Когда боль становилась невыносимой, стоны непроизвольно вырывались из его бледных губ.

– Что с тобой? – однажды отважился спросить я. – Почему ты не спишь и стонешь?

Оказалось, с наступлением сумерек у Амару начинается сильная головная боль.

– Раньше я пил отвар растения By, но теперь он мне больше не помогает, – едва слышно прошептал он. – Боль все сильнее терзает меня.

– Закрой глаза и расслабься, – посоветовал я. – Попробую унять твою боль.

Потушив огонь, я устроился возле ложа Амару и нащупал зашитый в пояс плоский кристалл, с которым никогда не расставался. Я повернул кристалл самой большой гранью к Амару, мысленно представляя отсутствие боли в его голове. Очень скоро страдальческая гримаса на лице «летающего инка» разгладилась, стоны прекратились и он глубоко, крепко заснул.

Наутро Амару, свежий и сияющий, пригласил меня к своей трапезе. Рабы приготовили жирную, ароматную рыбу, принесли золотые блюда со спелыми фруктами.

– Угощайся, – радушно потчевал меня «летающий инка». – Это плоды земли «юнгас».

Так Амару называл жаркие влажные предгорья и их обитателей. «Юнгас» проживали на востоке, в джунглях по берегам огромной реки.

– Ты совершил невозможное, – сказал он, прожевав кусок рыбы. – Из моей головы исчезла тяжесть, которая мучила меня с самого рождения. Я впервые спал спокойно и сладко, как младенец. Ты – великий человек!

Амару не спрашивал меня, кто я, откуда и с какой целью прибыл в Туантинсуйо. Перо, отмеченное неизвестным Знаком, давало мне полную свободу и неприкосновенность. Хвала Шиктони! Сколько раз я вспоминал о ней с благодарностью и любовью. Я даже немного соскучился по ней, по ее крепкому, гладкому телу, горячим губам…

Итак, я повторял свои действия с кристаллом каждую ночь, сделав тем самым Амару заложником своего целительского искусства. Раньше он смотрел на меня с благоговейным вниманием, а теперь – с искренним и беззаветным обожанием.

Все шло своим чередом. Воспитанники жрецов Храма под руководством «летающего инка» ремонтировали и собирали «мотыльки» и «пеликаны», я им помогал. В хорошую погоду мы с Амару летали над пустыней и плоскогорьем Наска, наслаждаясь чудесными видами, а по вечерам баловали себя вкусной едой, вели неторопливые беседы.

Я убеждал себя, что трачу время не напрасно. И мои старания наконец были вознаграждены.

По утрам, после того, как Амару принимался за свой ритуал поклонения богу Солнца, я удалялся в глубь плоскогорья, бродил там в одиночестве, поглощенный разгадкой тайны. Она уже опаляла меня своим горячим дыханием. К тому же мне приходилось делать вид, будто я совершаю ритуалы, посвященные моим богам. Уединение как нельзя более способствовало этому. Во-первых, Амару и все его окружение проникались почтением к отправляемому мной таинственному культу. Во-вторых, опасность разоблачения сводилась к минимуму.

– Твои боги очень могущественны, – однажды сказал мне «летающий инка».

Я не стал разубеждать его.

Как-то раз, вернувшись с одной из таких прогулок, я застал во дворе настоящий переполох. Рабы суетились, бегали туда-сюда, на огне готовилось множество кушаний, а сам Амару вместо обычных в это время занятий с молодыми учениками оказался дома.

– Мы ожидаем Избранного! – заявил он, как только меня увидел.

Я постарался скрыть свое ликование. То, чего я так долго ждал, наконец, свершается.

– Вам выпала такая честь? – спросил я, изображая великое удивление.

Амару скромно опустил глаза, но потом не выдержал и, замирая от восторга, поведал мне о Пророчестве Статуэтки.

– Она сохранила блеск! – прошептал он мне на ухо. – Она сияет, как полуденное Солнце!

Я уже видел подобный ритуал, которым пользовались эти существа, пытаясь привлечь избранных из Царства Света.

Это происходило в одном из подземных храмов Теночтитлана. Рискуя быть убитым на месте в случае, если меня обнаружат, я проник в святилище. Внутри храм поражал обилием золота. Желтым металлом были отделаны пол, потолок и стены; множество золотых статуй сверкали в бликах огня. Золото кипело в огромных каменных чашах, куда жрецы опускали глиняную фигурку человека. Произносилось заклинание, и фигурку, покрытую жидким золотом, помещали в специальную нишу. Если со временем статуэтка сохраняла блеск, то это был хороший знак. Он предвещал появление Избранного. Если же фигурка темнела, то ацтеки готовились к худшему.

Инки, как я и предполагал, тоже имели развитую сеть подземных лабиринтов и храмов. Одно из святилищ располагалось где-то неподалеку, в пустыне Наска. Думаю, храмы и прочие культовые сооружения инков соединялись сложной паутиной подземных ходов. Нечего было и надеяться попасть в подземелья без проводника.

Весь вечер Амару рассказывал мне об Избранных.

– Они не рождаются среди нас, – шептал он. – Они приходят из ниоткуда, уже достигшие зрелости, и уходят в никуда, полные сил и энергии. Они не стареют, ибо они – Сыновья Солнца!..


Страницы книги >> Предыдущая | 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 | Следующая
  • 0 Оценок: 0

Правообладателям!

Это произведение, предположительно, находится в статусе 'public domain'. Если это не так и размещение материала нарушает чьи-либо права, то сообщите нам об этом.


Популярные книги за неделю


Рекомендации