Текст книги "Когда я стану бабочкой"

– Вспомнила! – сказала вдруг Настя. – Я вспомнила, где вас видела. Это было осенью. Я читала письмо, которое достала из своего почтового ящика, а вы спускались по лестнице. Я еще вам фигу показала, помните?

– Помню!

– Хотя, это я не вам! А… вообще… Просто, достали меня тогда.

Директор фирмы «Куколка» рассмеялся:

– Не берите в голову! Хотя, я тогда даже растерялся. Представьте: вижу женщину впервые в жизни, ничего плохого ей не сделал, а она вдруг посылает меня куда подальше!

Настя приступила к работе немедленно. Для начала Никольский повез ее на ферму, где выращивал бабочек. Он арендовал небольшое помещение в зимней оранжерее Ботанического института. Оранжерея была опытная, находилась в пригороде, и практически не использовалась, поэтому с арендой проблем не было.

Работало там только два сотрудника, супружеская пара средних лет – Катя и Андрей Филатовы. Они следили за гусеничками и куколками, формировали по заказам «живые букеты», подкармливали бабочек.

Денис Никольский познакомил их с Настей. Ей даже уголок отвели в оранжерее, где она могла заниматься и заготовкой насекомых, и изготовлением настенных панно и композиций в разных емкостях.

Настя быстренько составила список необходимых для ее работы материалов, и даже нашла в темных уголках уснувших бабочек, которых расправила тем, что нашла на столе – узкими полосками бумаги и портновскими булавками.

Через всю оранжерею тянулась старая виноградная лоза. Ей явно не хватало света в это время года, и она сбросила почти все листья, но не умерла, а просто задремала на зиму. Кое-где на корявой коричневой поверхности вспучились зеленоватые шишки, готовые вот-вот разродиться пучками юных листочков.

Для гусениц листочки виноградной лозы были не съедобными. Известно ведь, что каждый вид бабочек, пребывая в стадии гусеницы, жрет только определенные растения. Кому-то по вкусу боярышник, кому-то – рябина, а кто-то отдает предпочтение колючим зонтичным. Яиц бабочка откладывает не одну сотню, но на белый свет появляется из кладки всего несколько бабочек. Случись так, что каждое яйцо прошло бы все стадии развития до взрослого насекомого, то они сожрали бы всю растительность на земном шаре за один сезон. Это Настя еще из общего школьного курса биологии помнила.

Прямо над столом, где Настя заготовила первых бабочек, висела большая сухая чешуйка куколки, из которой буквально только что появилась на свет еще беспомощная тропическая красавица. Она расправляла огромные помятые, словно из цветной гофрированной бумаги, влажные крылья. Преображение происходило прямо на глазах. Как будто вся жизнь этого красивого существа по чьей-то злой воле была сжата в пружину: вот сейчас высохнут крылышки, бабочка поймет, что к чему, взлетит под потолок, будет кружиться и порхать, сосать смешным хоботком медовую воду из кормушки. И проживет так беззаботно, без врагов и друзей, неделю. Ну, или немного больше. А потом, если не продадут ее в «живом букете», она найдет укромный уголок, где сложит крылышки вместе и уснет. Если сразу не найдешь и не расправишь ее, то так и засохнет, в пыль превратится.

«Цветок, оторвавшийся от стебля» – так красиво говорят о бабочках любители этой экзотики. Очень правильно говорят. И на стебле-то цветок лишь временно радует глаз, а стоит оторваться – хана красоте, увянет мгновенно. Вот и лови момент, пока цветок еще свеж. У бабочки главное чтобы крылышки не обтрепались. И тут она, чем взрослее, тем … «Ну, все, как у женщин!», – усмехнулась Настя.

Домой она вернулась сама как бабочка – окрыленная. И хоть еще рано было что-то планировать, в голове уже складывались столбиком цифры, от которых теплело на сердце. Что бы там ни говорили про деньги – грязь, мусор, зло, – все так, но прожить без них не представлялось возможным. А уж в ситуации, когда на шее дети, а муж блудный о них не думает, то о чем тут можно говорить?!

Хлопнула входная дверь – пришел домой из школы Сережка. Настя, разложив на большом кухонном столе лист ватмана, рисовала проект будущего панно. Вообще-то она попыталась рассказывать Никольскому, что проще создавать композицию сразу под стекло, но он объяснил ей, что заказчик очень капризный, да и бабочки будут представлены очень дорогие, настоящие коллекционные, поэтому проект надо заранее показать заказчику, чтоб он знал, за что будет платить.

«Надо – значит надо», – согласилась Настя, и принялась сочинять композицию.

Сережка заглянул в кухню, потянул носом и поморщился. В квартире оглушительно пахло кислыми щами.

– Что сморщился? – Настя посмотрела на сына.

– Щи?

– Щи!!!

Странное семейство у Насти: все от мала до велика морщатся, унюхав запах поспевающих щей, как будто готовится что-то не съедобное! Зато, как дело до обеда доходит, то у всех за ушами трещат эти щи! Никитос, тот без добавки из-за стола не вылезает, и готов на ужин есть щи, и ночью может приложиться к кастрюльке. Особенно, в последнее время, когда испытывает состояние легкой невесомости после трехдневной пьянки.

Настя собрала со стола свои карандаши и бумагу, унесла незаконченную работу в комнату. Собственно, особо-то и рисовать нечего было, так, только пятна распределить, чтобы было равновесие в композиции. Но Настя решила прорисовать травки, и бабочек, которые, по ее замыслу, словно ветром сорванные цветы, уносились от земли к солнцу. Получилось очень красиво. Правда, с сухоцветами было не богато. Знать бы, что нужно будет, Настя бы за лето насобирала трав и цветов, и насушила бы. А тут приходится пользоваться тем, что добыл Никольский. Но он считал, что необходимо показать главное – бабочек, и Настя была с ним согласна.

На пустыре за домом она набрала целую охапку седых метелок – высохшие травы не сломал ветер, и не прижал к земле снег, потому что его в этом году почти не было.

Метелки были красивого серебристого цвета, словно из благородного металла. На ветру они даже позвякивали, а острые листья на метелках, плотно обхватывающие стебли в основании, были похожи на маленькие обоюдоострые стилеты. На ощупь не очень приятные и не безопасные: зазубрины на листьях вполне могли рассечь кожу на руках.

В композиции этой траве Настя решила уделить главное внимание. Чем меньше цвета, тем лучше: ничего не будет отвлекать от ярких красок тропических бабочек.

Денис Никольский позвонил Насте в понедельник и попросил ее приехать к нему домой за материалами для панно, эскиз которого покупатель утвердил.

– А вообще-то, я сам все привезу, чтобы вам не таскаться с тяжестями. Бабочки все в стекле, да и короб для панно – вещь тяжелая. Вы делать дома будете?

– Да, желательно, – Настя сказала Никольскому свой адрес. – Ну, теперь вспомнили, где мы с вами встретились первый раз?!

– Да, вспомнил, конечно! Я в ваш дом одной даме живой букет привозил, да… – Никольский замолчал, явно вспомнив даму, которой кто-то презентовал столь дорогой подарок. А может, никто и не презентовал, и он привозил букет даме от себя лично. Да хоть бы и так! Насте до этого не было никакого дела!

Впрочем, она, кажется ошибалась… Какое-то дело ей до Никольского было. Ей Денис Григорьевич нравился, и даже очень.

Никольский приехал часа через два. Настя увидела в окно, как он разгружает из своей длинной серебристой машины упакованный в бумагу короб, специально изготовленный для этого дела в мастерской, и большую тяжелую сумку. Настя могла бы встретить его во дворе и помочь, но он не позвонил и не попросил, а она решила инициативу не проявлять. Она, как известно, наказуема. И с некоторых пор Настя дала себе слово не кидаться на помощь, если ее об этом не просят.

Болезный Никитос встрепенулся, услышав звонок домофона. Наверное, боялся несанкционированного визита своей грозной мамаши.

– Кто? – шепотом спросил он у Насти, когда она ответила на звонок.

– Не к тебе! Иди, спи и не отсвечивай! Не позорь!

– К тебе что ли? – удивленно спросил жену Никитос. – Дожили! Муж еще живой дома, а к супруге кобели приходят на дом!

– Ник, я прошу тебя: уйди к себе, и сделай вид, что тебя просто нет в природе! Иначе пеняй на себя!

– Ну, ты скажи мне – кто это, и я отвалю! – Никита был до безобразия настырен.

– Это с работы, материалы привезли! Понял?

– Понял!

– Ну, и отвали!

– Груба ты, Настенька, со мной! А мне давно хотелось сказать тебе, что пьяный музчино – существо ранимое и тонкое, и подходить к нему должно трепетно и с нежностью! А ты ко мне, как к… грузину!

В это время раздался звонок в дверь. Настя сделала Никите страшные глаза, и он от греха подальше смылся в комнату, притворил дверь, оставив щелочку, в которую мог бы подсматривать за женой и ее гостем. Но Настя, впустив в дом Никольского, плотно – до щелчка! – прикрыла дверь за Никитосом, не оставив ему никакой возможности участвовать в процессе.

Ей показалось, что блудный муж нехорошо выразился за дверью, и она излишне громко предложила своему работодателю «чай или кофе», чтобы заглушить Никитоса.

Никольский отказался от чае-кофе, -пития.

«И слава Богу!» – подумала Настя с облегчением, потому что угощать ей Никольского было немного не удобно, да и ничего вкусненького к столу у нее не было. Не ждала гостей!

Они прошли в кухню, где Денис стал выгружать из большой сумки коробки с материалом. Настя, когда увидела бабочек, так и села на табурет. Не красота этих засушенных созданий природы ее поразила – бабочек она насмотрелась в своей жизни выше крыши! Никольский выгружал из сумки не просто красавиц, не тропических бабочек, которые легко вырастают у него на ферме, и, в общем-то, не представляют никакой ценности для коллекционеров, а экземпляры насекомых, про которые можно смело сказать – редкость, раритет.

– Денис Григорьевич… но это же… – Настя не могла найти слов.

– Да, Настя, да! Это не те бабочки, которых принято упаковывать в коробочки и продавать дилетантам. Но, милая моя, у нас и заказчик не так прост! И он хочет не просто ящик с бабочками, а хорошо описанную подборку, считай, самостоятельную коллекцию. И платит за это, он, заметь, очень хорошо.

– Но, откуда эти бабочки?! Я ведь хорошо понимаю, что они не в районе Ропши отловлены! И кто вам их в таком количестве поставляет???

– Да, не переживай ты, Настасья! Это мои личные бабочки! У меня хорошая коллекция! И я уже не первый раз отдаю часть своего материала для подобной работы! А кто поставляет… Насть, ну, время одиноких придурков с сачками, скачущих по лужайкам, давно миновало. Сейчас это бизнес! И отбрасывайте эмоции. Относитесь к этому, как к бизнесу.

– Ну, хорошо… – не решительно сказала Настя. – Просто, ты же сам понимаешь. Такие бабочки – это большая редкость. Но если это твое личное…

– Настя, ты, как специалист, сама прекрасно понимаешь, что такими экземплярами на всем земном шаре серьезно интересуется всего-то два десятка психов, круто помешанных на бабочках!

На первый взгляд, эти редкие насекомые совсем не интересные. Моль да и только! Серенькие, коричневые, с блеклыми пятнышками. Рядом с огромными тропическими принцессами эти просто золушки. Но цена у этих «золушек» такая, что далеко не в каждой даже самой богатой коллекции есть подобные экземпляры.

Настя прикинула в голове, на сколько «потянет» задуманная ею коллекция. Серьезный заказчик получался! А самое главное – знающий толк в энтомологии. Тот, кому просто хочется красоту на стенку повесить, тот таких бабочек вряд ли захочет купить за большие деньги. Куда проще заказать панно из ярких экзотов.

«А Дениска-то хитрит!» – подумала про себя Настя. Но спрашивать своего благодетеля ни о чем больше не стала. В конце концов, если есть покупатель на такую роскошь, то пусть покупает.

Работа у нее получилась отлично. Если б она еще заранее знала, с каким материалом ей придется работать, то немного иначе задумала всю композицию. Но то, что получилось, Никольский принял у Насти с восторгом.

– Насть! Ты мастер! Это супер! Бест! Клиент визжит от счастья!

Настя была безумно рада. Работы не так много. Тем более что работала она уже с готовым материалом – бабочки были высушены без нее. Ну, а метелочки – это вообще мелочи, вон, за домом, целое поле такого «гульбария». Кстати, слово это принес в Настину жизнь ее первый муж Антон. Как-то, подгуляв изрядно в своем институте с коллегами, Сибирцев попал на дачу к одному из сторонников татаро-монгольской шизы. Там они наорались до хрипоты, но истина в споре так и не родилась, зато все дружно опоздали на электричку. Сибирцев и его верный друган Гена Туркин решили не дожидаться утра, а двигаться «одиннадцатым номером» в направлении города. Ночи были белые, гулять одно удовольствие. К тому же, хозяин дачи выделил друзьям знатный «посошок» – полкило самогонки собственного производства, которая горела, как керосин.

Друзья вышли в путь глубокой ночью, и, поочередно прикладываясь к бутыльку, уверенно зашагали в сторону Петербурга. Или тогда еще к Ленинграду?!

На подступах к родному дому, Туркин начал беспокоиться: жена у него была на расправу скорой, и, не ровен час, могла аккуратно засветить в лоб сковородой.

– Антоша, мне без цветов являться нельзя, – поделился Туркин своими мрачными мыслями с другом-первопроходцем.

Сибирцев хоть и не боялся Насти, решил, что и в самом деле, неплохо было бы к супруге явиться с букетом. Но денег на цветы не было. И цветов в этот ранний час они не нашли бы даже за очень большие деньги – времена были совсем не «цветочные». Оставалось их украсть. Не деньги, а цветы, конечно. Однако в ту пору и на городских клумбах не было большого цветочного изобилия. А у чахлых посадок с анютиными глазками по закону подлости торчали скучающие в этот утренний час гаишники.

В одном месте товарищам повезло, и они нащипали невзрачных ноготков.

– Ну, вот, какой-никакой, а гербарий! – весело сказал Гена Туркин, пряча цветы под пиджак. – Ты тоже спрячь, а то, не дай бог, встретим какого мента, и вместо дома загремим в отделение!

Настя открыла мужу двери, и едва сдержала улыбку: ее сильно сомневающийся по поводу татаро-монгольского ига супруг был грязен, не брит, слегка пьян, но зато с цветами. Он вытянул из-под полы куртки примятый букетик ноготков, икнул и вручил жене:

– Вот, Настя, это… гульбарий! Прости скотину!

Настя скотину простила. Антон протопал в грязных ботинках в спальню и рухнул поперек супружеской постели. С тех пор так и повелось: виноват – заглаживай вину, и «гульбарий» при этом обязательно дари жене!

За свою работу Настя получила хорошее вознаграждение, что не могло не радовать. Ее обязанностью было собирать бабочек на ферме, тех, которые уже, отлетав свое, устраивались на покой, и аккуратно расправлять их. Работа приятная, если абстрагироваться от того, что приходилось совершать какое-никакое, а все-таки убийство. Никольский рекомендовал отправлять на тот свет хрупкие создания способом, который Насте совсем не нравился: сдавливаешь двумя пальцами хитиновое тельце до хруста и бабочке каюк! Насте больше нравилось запирать бабочку в банку-морилку, где от паров эфира она действительно засыпала вечным сном. Ну, а потом все, как всегда: крылышки аккуратно расправляешь и закрепляешь специальными полосками. Бабочка и засыхает в таком виде.

Из головы у нее не выходили те редкие экземпляры малазийских бабочек, которые она использовала для изготовления панно. То, что они были запрещены к вывозу – однозначно. Значит, контрабанда. Не золото и не бриллианты, конечно, но иная бабочка на специальном аукционе где-нибудь в Вене, Праге или Франкфурте может быть продана за тысячи «уе». Тысячи «убитых енотов» за десяток убитых бабочек. Все это наводило Настю на грустные мысли, но слова Никольского о том, что это его личный материал несколько успокаивали. Правда, до определенного времени.

Следующий большой заказ, над которым Насте пришлось работать вместе с Никольским, поступил от частного лица, которое пожелало остаться неизвестным. Лицо это достраивало загородный особняк, и захотело в зимнем саду украсить одну из стен большой подсвеченной витриной с бабочками. Причем, бабочки должны быть непременно редкие, чтобы «типа, приехал на новоселье один друг закадычный, энтомолог, так, между прочим, и пасть разинул». Это Никольский Насте примерно процитировал речь заказчика.

– Причем, Насть, он сам, хозяин этого будущего великолепия, в бабочках ничего не смыслит! Я ему привез образцы, а он ткнул пальцем в Аполлона и говорит: «Этого не надо! Это капустница какая-то!» Правда, когда узнал, что Аполлонов на планете осталось раз-два, и обчелся, и год от года популяция все меньше, сказал, что согласен на них. Особенно ему понравилось слово «популяция». Он все следующие образцы смотрел, и особенно придирчиво выпытывал, велика ли популяция, и не слишком ли распространена бабочка на планете.

– И где, интересно знать, мы для него Аполлонов-то возьмем? Если память мне не изменяет, то в каком-то учебнике я в пору своего студенчества читала, что в средней полосе России Аполлонов не стало еще в середине ХХ века!

– О-о, Настасья! У тебя хорошие знания! Но материал уже имеется в наличии! Больше вам скажу: есть еще и полтора десятка Черных Аполлонов!

– Мнемозин???

– Их самых! И они тоже исчезающие, как и многие парусники климатической зоны средней полосы и юга России. То, что этот наш коллекционер липовый и хочет.

– Денис! Эти люди, ну, которые заказывают для себя такое украшение жилища, они в своем уме? А те, кто занимался отловом, они же настоящие дикари! Представьте на минуту, наши с вами дети могут никогда не увидеть ни Мнемозину, ни Аполлона в живой природе! И может быть только потому, что кто-то совершенно выживший из ума решил переплюнуть собратьев по разуму и уничтожить целую популяцию этих бабочек в определенном месте обитания!

– А что вы скажете, Настя, на то, что в композиции будут еще и Махаоны?! Да-да, и тоже европейской зоны России! Вот такой вот патриот!

– Но вы поощряете этого «патриота»!

– А что делать? Не я, так кто-нибудь другой удовлетворит его дикий запрос! А мы с вами хоть денег на этом заработаем!

– Денис, но откуда у вас такие запасы материала?

– Э-э, Настя, я ведь бабочками занимаюсь полтора десятка лет. Это бизнесом, разведением. А до этого сам отлавливал, где только не побывал. Бизнес интересный, красивый. А что касается законности того, что делают ловцы, так тут толком не разобраться! Хотя, вывозить бабочек становится все сложнее. Но тем и интереснее. Впрочем, мы отвлеклись! Есть заказ, и мы его сделаем блестяще. И заработаем с вами на нем не так уж мало! Думаю, что вы сможете существенно поправить свои дела.

Ох, как Насте не хотелось заниматься этим заказом! Где-то внутри у нее было большое беспокойство. С одной стороны, она-то ничего противозаконного не совершала: бабочек, занесенных в Красную книгу, не отлавливала, никуда их не вывозила, не продавала и не покупала. Но она при этом хорошо понимала, что кто-то совершил настоящее браконьерство, и категорически не хотела участвовать во всем этом.

С другой стороны, деньги были нужны до зарезу. И прав был Никольский: не они, так кто-то другой с удовольствием возьмется за исполнение прихоти этого идиота, что решил утереть нос своему другану-энтомологу. Уж не Мавроди ли, тот друган?!!

Настя даже позавидовала супругам Кате и Андрею Филатовым, которые в прибыльном бизнесе Дениса Никольского занимались делом тихим и приятным. Работая на ферме, они следили за тем, чтобы гусеницы жрали не себе подобных, а специально приготовленный для них корм, чтобы в теплую оранжерею не проникали главные враги бабочек и гусениц – птицы, составляли «живые букеты», упаковывали их в коробки, сами развозили эти букеты заказчикам. Словом, работа у них была приятная и не пыльная. У Насти же день ото дня было все больше и больше беспокойства по поводу того, что Никольский занимается противозаконным бизнесом. Вернее, под прикрытием легального бизнеса, коим являлась ферма по разведению бабочек, он подпольно торговал запрещенным к сбору и вывозу из разных мест обитания, материалом. И мысль эта не давала Насте спать спокойно.

И поговорить об этом ей было совсем не с кем. Ритулька, прожив у Насти всего неделю, внезапно укатила в командировку. С Никитой говорить на эту тему было бесполезно.

В один из дней озабоченная своей ролью в бизнесе Дениса Никольского, Настя решила позвонить бывшему мужу.

Антон оказался дома, и даже не спешил никуда. Они поговорили для начала о том, как учится Сережка, не болеет ли Васька. О «болезни» старшего Волкова Антон деликатно умолчал. Он от Лены знал, как Настя устала от закидонов Никиты. Если бы она попросила, Сибирцев давно бы уже приехал с разборками в свою прежнюю семью, и легко выставил бы Никиту. Но у Антона, как и у Насти, был принцип: если тебя не просят о помощи, не пытайся помогать.

Настя не стала ходить вокруг да около, и кратко рассказала бывшему мужу о том, что ее беспокоит.

– Ну, мать, спасибо, про «гульбарий» напомнила! – довольно хохотнул Антон. – Об остальном даже не знаю, что тебе сказать. Уж очень у вас все тонко, с вашими бабочками! Неужели и в самом деле так все серьезно? И дорого? Ну, я даже не знаю. С другой стороны, ты же не ловила их, а только красиво упаковывала, да и то уже высушенных. Ну, ты задала, Наська, задачку! Похлеще Фонда спасения ушастых тюленей будет! В общем, давай так решим: ты работай, а если что – звони. Помогу, чем могу! Главное, сама никого не лови!

Антон Сибирцев положил трубку, и снова хохотнул весело:

– Гульбарий, однако! Ну, отмочила бывшая жена! Бабочки, крылышки, цветочки, фирма «Куколка»! Детский сад – штаны на лямках! И тысячи долларов за коробку с трупами бабочек!

Лена – вторая жена Антона и приятельница его первой жены – Насти, спокойно все это выслушала, и вдруг выдала:

– Антоша! Ты себе даже не представляешь, какой размах у этого бизнеса! И своя мафия, между прочим, имеется! Мне рассказывали, что ловцы этих бабочек у них, как рабы на галерах – по тринадцать месяцев в году скачут по кочкам!

– Милая! В году двенадцать месяцев! – смеясь, возразил Антон.

– Ага! Они на месяц раньше выезжают в экспедицию!

– Я где-то читал, как один ученый-исследователь, годами шаставший по лесам, говорил, что если вдруг начинаешь думать, что местные дамы-аборигенки «в общем-то, и ничего!», то это значит, пора объявлять конец сезона, срочно закрывать экспедицию и возвращаться домой!

– Вот-вот! Хотя я не об этом! Тош, ну, что ты все на баб переводишь?!! И вообще зря ржешь! Лучше попробуй узнать что-то про этого Никольского, и вообще про то, чем все это может грозить Настене, чтоб не пришлось ее вытаскивать из какого-нибудь не приятного переплета!

А вытаскивать Антону Настю все же пришлось. И очень скоро.

Никольский назначил Настю своей правой рукой. Это при том, что «левой руки» у него не было, как не было и секретаря в вечно пустующем офисе, заваленном до потолка коробками с бабочками. На ферме со всем хозяйством легко управлялись Катя и Андрей. Заказов было не так много. А бабочки – не коровы. Хоть и едят много, но все-таки не ведрами. Ребята там успешно справлялись.

Настя же, кроме работы с материалом и оформления больших панно и витрин для офисов, будучи «правой рукой» главы фирмы, исполняла все его просьбы и приказы.

После того, как они с Денисом оформили витрину в зимнем дворце богатого царедворца, фамилия которого так и осталась большой тайной для них, в один из дней в оранжерее Насте на плечо села огромная бабочка коричневатого окраса – бражник.

– Настя! Я сейчас сниму его, – Андрей Филатов тихонько подошел к ней со спины и аккуратно взял бабочку в руки, затем посадил ее в подарочную коробку и протянул Насте:

– Возьмите, Настя, она ваша!

– Нет, что вы, Андрюша! Не надо!

– Надо-надо! Вы разве не знаете примету? Если бабочка села на плечо – это к несчастью. Но несчастья можно избежать, если эта бабочка станет вашей. Так что забирайте и несите ее домой.

– Андрей, ну, ты меня напугал! Что-то я не слышала про такую примету, хоть бабочками увлекаюсь с детства.

– Это ловцы бабочек так оправдывают свое ремесло. А мы в эту примету верим. Только нам очень трудно. Мы ведь с ними весь день, и порой приходится буквально отбиваться от желающих посидеть на плече.

Но примета оказалась, как сон в руку! И хоть Настя принесла бражника в дом, то есть сделала его своим, и целых две недели пасла его, чтобы кот Филимон не сожрал, несчастье до нее все-таки добралось. И со стороны совершенно неожиданной.

Настя несколько раз выполняла деликатные просьбы своего шефа – ездила на встречи с какими-то людьми, и привозила в офис Никольскому коробки и коробочки. Легкие, практически пустые. Но Настя знала, что внутри – бабочки. Денис и не скрывал этого. Он просил каждый раз Настю привезти посылку, извинялся по сто раз, что не успевает сам на встречу с тем, кто должен передать груз. «Настя, я прошу вас выполнить одну мою деликатную просьбу…» – всякий раз говорил Денис, и Настя не могла отказать. Работа же… И платил Никольский за эту работу просто сказочно.

В тот злополучный день она встречала посылку в аэропорту «Пулково». Посылку из Гвинеи доставили через Хельсинки, и Настя, поблагодарив человека, передавшего ей не очень большую коробку, поспешила на выход, но была остановлена таможенником.

На вопрос, что за посылку ей передали, Настя честно ответила, что точно не знает, но, вероятнее всего, в коробке бабочки.

– Бабочки… – таможенник покусал нижнюю губу. Насте показалось, что таким способом он удерживал себя, чтобы не улыбнуться. – Это ваши бабочки?

– Ну, вообще-то, я работаю в фирме «Куколка», которая занимается выращиванием и продажей бабочек, «живых букетов», а также изготовлением и монтажом панно и витрин с засушенным природным материалом, в том числе и с бабочками.

– Ну, хорошо, – таможенник показал Насте на дверь, на которой не было никакой опознавательной таблички. – Пройдемте в комнату досмотра.

– А что, собственно…, – но договорить Насте не дали.

– А собственно то, барышня, – жестко сказал второй таможенник, который встретил их на пороге этой самой комнаты досмотра, – что мы подозреваем вас в получении контрабандного товара. Вскрывайте посылку, пожалуйста! Вы знаете, что внутри?

– Я уже сказала, что я только предполагаю, что там бабочки.

– Вы приобретали их для себя?

– Я представитель фирмы, которая занимается…

– Мы слышали уже, чем занимается ваша «Куколка»!

– Но я всего лишь курьер в данном случае! – Настя благоразумно промолчала про то, что Никольский называет ее своею «правою рукой»! – Мне назвали номер рейса и пассажира, который привезет посылку, адресованную директору фирмы.

– Вот отсюда подробнее: имя, фамилия, отчество!

– Мои???

– Ну, сначала – ваши, а потом и вашего директора. И посылку открывайте, пожалуйста!

– Я хочу только вас предупредить, что если там бабочки, то они разлетятся по всему помещению!

– Они что, живые?

– Думаю, что да!

Бабочки были хоть и живыми, но от темноты малоподвижными, да и посылку Настя открывала очень аккуратно. Когда представители власти убедились в том, что в коробке бабочки, а не взрывчатка, коробку снова закрыли, а порванный край даже заклеили скотчем.

Настя провела в аэропорту четыре часа. Она упросила разрешить ей сделать один звонок бывшему мужу. Ей разрешили, и скоро в аэропорт примчались Антон с Леной. Они и отвезли заикающуюся Настю домой, где ее уже ждал Никольский и перепуганные дети.

– Денис! – едва не зарыдала Настя, увидев на лестничной клетке своего благодетеля-работодателя. – Ты… Вы… Ты же говорил, что все чисто, что ничего противозаконного! А я… А мы…

– Настя, успокойся! – Денис Никольский попытался взять Настю за руку, но она дернулась, будто защититься, закрыться от него хотела. – Я уже завтра все улажу! Вот увидишь!

– Да! Я не сомневаюсь! Ты уладишь! Там, где счет идет на миллионы, просто необходимо все уладить. И о какой уж охране природы может речь идти в таком случае?! Мне за другое обидно: я ведь всю жизнь занимаюсь бабочками, но никогда ничего подобного не делала. И отец мой, и дядя, рассказывали, как встречали в экспедициях редких бабочек, но не трогали их! Рисовали – и все! А ты! Для каких-то паразитов с амбициями заказывал истребление Аполлонов и Махаонов!

– Какие миллионы?! Ты что несешь?!! Что ты понимаешь в этом?!!!

– Не ори! Соседей не пугай! Все знаешь сам, и понимаешь все очень хорошо. Просто таким, как ты, плевать на то, что дети не увидят на лугу ни Аполлона, ни Махаона! Зато у кого-то стена дома стеклянная! А за ней – трупы бабочек!

– Не миллионы, а сотни миллионов, – встрял в диалог компаньонов бывший муж Насти. – Если быть совсем точными, то денежный оборот в торговле бабочками – это сотни миллионов долларов в год.

– Да! – поддакнула бывшему мужу Настя.

– Что ты орешь, как потерпевшая?! – Никольский крепко взял Настю за руку.

– А я и есть – потерпевшая! Я, как дура, просидела сегодня четыре часа в аэропорту! Арестованная, между прочим.

– Не арестованная, а задержанная! – поправил Никольский.

– А мне все едино! Это ты меня подставил, отлично зная, что за такую посылку я могу вляпаться в историю.

– Да не суетись ты, Настя! Я все улажу. Видишь, я уже здесь!

– Да, ты здесь! Слишком быстро ты здесь! Как это ты узнал, что меня задержали с посылкой? Свои люди у тебя там, да? Так сам бы ездил! Это же контрабанда! Ты что, тупой? Все, я закончила. Выкручивайся сам из всего. Я сказала все, как есть, что не в курсе, кто посылки привозит, откуда, как происходит оплата, и что это запрещенный к вывозу и ввозу груз! Так что разбирайся без меня!

Настя с трудом попала ключом в замочную скважину – у нее тряслись руки. Антон и Лена взялись помогать родственнице.

– Насть, ничего, что мы тут? – робко спросил Антон.

– Ты о чем?

– Ну, Никитос…

– Антош, что «Никитос»? Если я еще хоть что-нибудь в жизни понимаю, я пока что в своем доме хозяйка. Я, а не Никитос! Пусть скажет что-то!

Ваньку из садика привел Сережа. Он по-взрослому поздоровался с отцом, и от Насти не укрылось то, что оба рады встрече.

– Пап, привет! О, и теть Лена у нас! Здрассте! А что за общий сбор?

Настя незаметно мигнула Антону, и он на ходу придумал версию семейного визита:

– Случайность, сынок, встретились с мамой, решили зайти в гости.

Так себе была версия, хиленькая. Ну, уж какая есть! Сергей в нее не очень поверил, но пытать родителей не стал. Сами разберутся. Вот только мама какая-то грустная!

– Мам, у тебя все нормуль?

– Нормуль… Да, Сержик, нормально все… – у Насти голос дрогнул.

В это время в дверном замке провернулся ключ и в прихожую ввалился Никита Волков. Не сразу заметил домочадцев и гостей. Качнулся вдоль стены, но удержал равновесие, и, опершись о шкаф, начал стягивать ботинки. Получалось у него не очень хорошо, и Никита помогал себе русскими непечатными выражениями.