Текст книги "Зоя. Часть 2: Америка"

Часть вторая

Задумка
Январь 1993-го

Весь месяц Зоя провела как в тумане. Она постоянно думала об Андрее и предвкушала их встречу. Зоя мечтала, как они вместе будут гулять по Парижу. В её мыслях они в точности повторяли маршрут, который проходила на другой временной ветке, куда Зоя как-то попала, девочка-двойник Зоэ со своей подругой Аник. Зоя отлично помнила ту прогулку по Парижу. Она представляла себе, как они с Андреем выходят из дома на бульваре Бомарше, идут мимо маленьких магазинчиков и улочек, сворачивают на Rue Vieille du Temple3535
  Улица старого храма.


[Закрыть], идут мимо бывшей крепости тамплиеров – тут у Зои захватывало дух, так она хотела увидеть это историческое место – и следуют дальше, к собору Парижской Богоматери. Конечно же, Андрей захочет показать ей Эйфелеву башню, ведь это символ Парижа. А потом? «Может быть, и в Париже есть что-то вроде „Вернисажа“, как на Измайловском рынке? – думала Зоя. – Может быть, я смогу купить там хорошенький сувенир?»

На этом обычно Зоины мечты прерывались, потому что мысли о покупках и трате денег мгновенно наводили на неё тоску. Папа не вышел на работу в «Джайнт Игл», послушавшись Лидию Семёновну, а это означало, что их финансовое положение так и осталось ужасным. Официально идти работать сама Зоя не могла, пока ей не исполнилось шестнадцать лет. Она подрабатывала один раз в неделю у соседей, где следила за детьми после школы. Но работала она у них всего по три часа и получала за свои труды 12 долларов в неделю. Этих денег на покупку красивых сувениров в Париже было мало. Однако Зоя решила начать откладывать свои накопления, чтобы к моменту поездки в Париж у неё было пятьдесят долларов. «Этих денег будет достаточно, – думала Зоя, – для покупки брелока в виде крошечной Эйфелевой башни, как в том сне». Зоя помнила, что такой брелок стоил 5 франков, однако, как перевести франки на доллары, она не знала. «Но уж 50 долларов будет достаточно. Ведь не может же такой брелочек стоить больше 10 долларов?»

А затем Зоя снова погружалась в мысли об Андрее и о том, как он проведёт её по Парижу и покажет ей самые интересные уголки города. Зоя беспокоилась, что ей не хватит времени на общение с Андреем. Ведь на Париж было запланировано неполных три дня, а потом им предстояла поездка по Луарской долине. «Зачем нам эти Луарские замки и долины? Кому они нужны?» – переживала девочка. Вместо замков, ей грезилось, что Андрей будет держать её за руку, а потом обязательно обнимет на прощание.

Назойливый Яша почти перестал её дёргать, хотя пару раз и подходил к Зое с вопросом:

– Ну что, милая, не передумала в Париж ехать?

На его вопрос Зоя вежливо отвечала:

– Нет, не передумала, – и отворачивалась. На этом Яша успокаивался.

В конце января Зое предстояла очень сложная контрольная по алгебре. В их американской школе весь курс алгебры, который в Москве они проходили начиная с четвёртого класса, преподавали за один год. Зоя и Молли договорились вместе подготовиться к экзамену.

– Если хочешь, пойдём ко мне? – предложила Молли.

Зоя ещё ни разу не была у подруги и очень обрадовалась предстоящему визиту. После школы девочки направились к Молли домой. Оказалось, что она живёт совсем рядом: надо было только свернуть на Бичвуд-бульвар, а потом перейти дорогу. Молли жила в особняке, который стоял на тихой улице и был окружён деревьями. На крыльце висели качели. «Это мама развлекается, – пожала плечами Молли. – Недавно повесила. Говорит, что будет здесь летом качаться, укрывшись пледом, и пить чай».

– Ой, как здорово!

– Да уж не знаю, папа был против, – хмыкнула Молли.

Они зашли внутрь дома, и Зоя остолбенела. Посередине гостиной стояла огромная ёлка, украшенная невероятным количеством игрушек. Наверху ёлки Зоя увидела шестиконечную звезду – самый настоящий Маген Давид, синий с золотом. Про Маген Давид Зоя узнала ещё от Сони Коваль перед её отъездом в Израиль. «Это символ еврейского народа. И синий цвет, который на израильском флаге, самый красивый!» – рассказывала ей тогда Соня.

– А у вас такая ёлка интересная! – решила завести разговор издалека Зоя.

– Ой, мама всё говорит, что ей некогда убирать, но это она специально делает, – вздохнула Молли. – Хочет папе досадить. Он ей тут однажды высказал, что она дом не поддерживает в идеальном порядке, и она обиделась. И вот теперь специально ёлку не убирает.

– А он сам убрать не может? – удивилась Зоя.

– Вот мама именно это ему и пытается доказать, – засмеялась Молли. – Я только надеюсь, что они меня не заставят эту ёлку разбирать. Ещё не хватало. Я терпеть не могу игрушки упаковывать.

– Слушай, а почему у вас звезда шестиконечная на ёлке? – не удержалась Зоя.

– А, так это мама отдаёт дань еврейской культуре, – ответила Молли. – У меня мама польского происхождения, а папа еврей. Они в Чикаго познакомились, и моя бабушка, папина мама, не разрешала ему на маме жениться. Но потом мои родители всё равно поженились, и мама обещала еврейские праздники отмечать. Я точно не знаю, потому что мы ничего не отмечаем, только Рождество.

– Понятно, – кивнула Зоя. Её очень обрадовала новость о том, что Молли тоже не является полноценной еврейкой.

Зоя уже хотела было поделиться с Молли, что и она тоже была частично еврейкой, но решила подождать. Ведь надо было заниматься. Они только раскрыли учебники и начали обсуждать одну из задачек, как в дом влетела шустрая рыжая женщина. Зоя сразу поняла, что это была мама Молли – у них были одинаковые острые носики и глаза, похожие на лисьи.

– Джейн, – женщина протянула Зое руку. – А ты, значит, Зоя? Много про тебя слышала. Я даже по-русски пару слов знаю, у меня бабушка только по-польски говорила, она меня вырастила, – затараторила Джейн. – Я знаю, что такое жизнь иммигрантов. Несладкая это жизнь. Может, хотите печенья?

– Мам, не надо нам печенье, мы занимаемся, – запротестовала Молли. Но Джейн уже открыла коробку и поставила перед девочками.

– Вот, для мозгов. А я пойду посплю чуток, – сказала Джейн и вышла из комнаты.

– Мама так устаёт на работе, – вздохнула Молли.

– А кем она у тебя работает? – удивилась Зоя.

– Учительницей. Она английский преподаёт. В Вестингхаусе.

Зоя слышала об этой школе: там учились дети из неблагополучных районов и постоянно были драки.

– А она не боится? – спросила Зоя.

– Нет, моя мама ничего не боится, – Молли выглядела совершенно спокойной. А потом разговор перешёл на Париж и на подготовку к поездке.

– Так классно! – заметила Молли. – Париж – это здорово. А меня родители хотят в Германию отправить, чтобы я узнала про другие культуры и поняла, что не только Америка есть на белом свете.

– А ты сама не хочешь? – поинтересовалась Зоя.

– Да я боюсь, там ведь надо говорить по-немецки и жить в семье. Меня же на целый год хотят сплавить.

– А скучать по родителям ты не будешь?

– Да нет, это меня как раз не волнует, – Молли засмеялась.

После этого девочки приступили к занятиям, и Зоя очень радовалась – так хорошо у них шла подготовка к экзамену. А потом появилась отдохнувшая Джейн, которая предложила:

– Зоя, а ты не хочешь с нами на шопинг?

– На какой шопинг? Я должна заниматься, и потом, не знаю… – Зоя начала отнекиваться, сразу представляя себе дорогие магазины Шейдисайда3636
  Shadyside ― престижный район Питтсбурга.


[Закрыть] с невероятными ценниками.

– А мы в субботу поедем. Мы с Молли любим ездить по комиссионкам и там одежду покупать.

– По комиссионкам? Одежду? А сколько она там стоит?

Зое не приходило в голову покупать подержанную одежду. Они с родителями несколько раз ездили в любимый иммигрантами магазин братьев Габриэль, или же «Гейбз», как его нежно называли местные. Там продавались бракованные вещи с огромными скидками. Вещи надо было тщательно проверить – на них могли быть неровные швы, дырки, оторванные пуговицы, сломанные молнии. Но если повезёт, то в «Гейбз» можно было найти вполне хорошую одежду и купить её за копейки.

– Да копейки! Вот эта кофточка, – Джейн кончиками пальцев подцепила свитер, который был на ней надет, – стоила $1.99! И ведь никогда не скажешь, правда? – женщина улыбнулась.

– Мам, ну хватит тебе.

– А что хватит? Только идиот побежит в магазин и будет тратить на такую же кофточку пятьдесят долларов. И зачем? Когда уже через пару месяцев она никому не нужна, и можно её купить в отличном состоянии! Только разок простирнуть – и всё! – Джейн счастливо засмеялась, радуясь собственной рачительности.

Джейн так спокойно и уверенно предлагала ей с ними поехать, что Зоя согласилась. И в ближайшую субботу они поехали в магазин под названием «Red, White and Blue»3737
  «Красный, белый и синий», в честь цветов американского флага.


[Закрыть] – если верить Джейн, то это был самый лучший секонд-хенд Питтсбурга и там можно было найти отличные вещи. Джейн выследила, что именно туда свозились пожертвования из самых богатых районов города.

– Все старушки, которые живут в Шейдисайде, – всё туда свозится. Всё их барахло. И такие есть красивые буфеты, настоящие, дубовые, качественные, с резьбой! – рассуждала Джейн, пока вела машину. Она тараторила без остановки, и Молли время от времени вздыхала, будто показывая, что стыдится матери, но ничего не может с ней поделать. – Если бы не Гэрри, я бы и мебели накупила. Здесь такая чудесная мебель иногда попадается – антиквариат!

Зоя была потрясена. Ведь она считала, что коренные американцы любили всё исключительно новое, и удивилась, что, оказывается, в Америке тоже ценили старину. Девочка вспомнила зеркало, которое стояло в их квартире на Второй Брестской – с ореховой резьбой, необыкновенными узорами. «Надо было взять с собой в Америку, – подумала Зоя. – Тогда бы у нас в квартире было красиво». Но из Москвы мебель надо было переправлять в «контейнере», который Зоины родители отвергли. Уже оказавшись на месте, они поняли, что совершили ошибку: те вещи, которые им подарила еврейская община, и мебель, на которую у них хватило денег, были уродливыми и непрочными. Папа первым обратил на это внимание, хотя обычно был очень непритязателен.

– Элла, посмотри, нам что, теперь с этим жить? – заметил он, когда уже на второй день после их переезда обшивка одного из стульев треснула и оттуда полез гадкий, подгнивший поролон.

– Петя, наверное, мы задели, пока коробки таскали, ничего страшного. Можно потом починить.

Но Зоины родители никогда в жизни ничего не чинили, а только ломали, и драный стул так и остался стоять с торчащим куском поролона, будто напоминая всей семье об их ошибке.

Зоя с тоской подумала о неприглядной мебели, наполнявшей их питтсбургскую квартиру, и вздохнула. Тем временем они уже подъехали к заветному магазину.

– Ты что будешь покупать? – поинтересовалась Молли с видом эксперта, досконально изучившего вопрос.

– Не знаю ещё. Я как-то не задумывалась. А что там есть? – ответила Зоя.

– Как? Там есть всё, тебе ж мама говорила. Действовать надо по плану. Иначе запутаешься, – Молли покачала головой.

– Мне особо ничего не нужно… – ответила Зоя. Ей действительно, по её подсчётам, ничего не было нужно. У Зои было всё – недавно мама принесла из Еврейского центра целый мешок с пожертвованиями, и в этот раз им повезло. Они нашли две пары джинсов Зоиного размера и даже симпатичный свитерок с рюшечками.

– Ну, мне тоже ничего особо не нужно, но я буду искать себе ковбойки. И ещё я хочу вельветовые штаны. Я обожаю вельвет, можно поискать разноцветные.

– Вельветовые штаны?

Эта ткань ассоциировалась у Зои с московскими алкоголиками, которые носили потёртые вельветовые штаны клёш и клацали бутылками около мусорных баков.

– Да, вельветовые. Это стильно, такое ретро. Сейчас это модно. Я хочу бежевые купить. Или коричневые, – мечтательно сказала Молли. – Можно сочетать с любым топом, и не так скучно, как джинсы.

Зое эта идея запала в душу. Она подумала, что ей тоже стоило купить вельветовые штаны, тем более если их можно было приобрести за такие смешные деньги, как $1.99. Когда они уже заходили в магазин, Молли, внимательно посмотрев на Зою, отметила:

– Ты ведь в Париж едешь в апреле? Может, поищешь новые наряды для поездки?

– Для поездки? – Зое раньше в голову не приходило, что можно покупать что-то особенное для поездки.

– Ну да, ведь ты будешь во Франции! Тебе надо будет там красиво одеться.

– Но ещё время есть, – попробовала спорить Зоя, хотя сделала это скорее для проформы. Она была полностью согласна с Молли: и правда, надо было купить красивую одежду для путешествия в Париж. Ведь там её ждал Андрей! Она должна была произвести на него самое лучшее впечатление!

– Ладно, пойдём, посмотришь. Ты, главное, маме моей скажи, что ты ищешь, она сразу тебя сориентирует, – посоветовала Молли. – Или если штаны хочешь посмотреть, то давай за мной.

Магазин поразил Зою. Одежда была рассортирована на мужскую и женскую, и Молли сразу проследовала в мужской отдел. Брюки там были развешаны по цветам: сначала висели чёрные, потом коричневые, потом синие, а в самом конце – пёстрые. Зоя успела разглядеть нечто оранжевое.

– А почему мы сюда идём? – поинтересовалась Зоя.

– А потому, что нормальных вельветовых брюк для женщин не производят. Ты свой мужской размер знаешь?

– Нет, конечно.

– Ну, давай посчитаем. Если что, и померить можно, – заметила Молли. – Смотри, я ношу шестой размер, если женский, а мужской у меня тридцать второй. А ты какой?

– Я восьмой ношу, – призналась Зоя и покраснела. Она очень стеснялась того, что носила брюки такого огромного размера, ведь все модели носили нулевой.

– Значит, тебе надо тридцать четвёртый брать, ну или тридцать шестой на всякий случай. Но, думаю, мы и так сможем прикинуть. А если что, у меня швейная машинка дома есть.

– У тебя есть швейная машинка? – Зоя была потрясена. Она ещё ни разу не встречала американцев, которые бы занимались шитьём и рукоделием.

– Конечно. Мы с мамой всё время что-то перешиваем.

– Ой, надо же. А я и не думала, что в Америке кто-то шьёт.

– А как же?

– Я вот тоже шила, но раньше, в Москве, – Зоя с тоской вспомнила про швейную машинку «Зингер», которая осталась в Москве вместе со старинным зеркалом и мебелью.

– Смотри! – Молли выудила три пары вельветовых штанов синего и чёрного цвета. – Вот! И размер подходящий, – на штанах степлером были прикреплены размеры, написанные от руки. – Даже мерить не надо.

Молли приложила одну из пар к себе и довольно кивнула.

– А цвет? Ты же вроде коричневые хотела?

– И такие сойдут. Коричневые в следующий раз, может, попадутся.

Молли уже следовала куда-то вглубь магазина, мимо стеллажей с одеждой. Зоя нашла себе две пары штанов подходящего размера и двинулась за подругой. Ей всё было любопытно. Она заметила, что в этом комиссионном продавалось даже нижнее бельё и купальники.

– А ты не хочешь посмотреть рубашки? – попыталась остановить Молли Зоя, но та не расслышала Зоиного вопроса.

Они были уже в самом торце магазина, где продавались электроприборы. Там они увидели Джейн, которая любовно гладила проигрыватель.

– Вот! Я так и знала, что ты здесь будешь! Мам, у нас же есть такой. Зачем тебе ещё один? – взмолилась Молли.

– Ты ничего не понимаешь! Ничего! Дай твоей матери окунуться в молодость.

– Мам, тебе же папа не разрешает барахло покупать.

– Это не барахло, это – моя молодость.

– Мам, ты ещё совсем молодая. Поедем?

– Сейчас, я только узнаю, сколько это стоит. Мне надо найти продавца, – Джейн начала крутить головой по сторонам.

– Мам, поехали уже домой, я есть хочу.

Как только Молли произнесла эти слова, лицо Джейн тут же приняло выражение материнской заботы.

– Хорошо, хорошо, поехали, всё. Извини, моя рыбка, что я тут завертелась, – Джейн тут же развернулась и рысью двинулась в сторону выхода. Девочки еле за ней поспевали.

Они расплатились, и Зоя вышла из магазина, чувствуя себя победительницей. Она потратила меньше пяти долларов и стала счастливой обладательницей двух пар новых штанов, в которых поедет в Париж.

Настроение у Зои было отличное. Она не ожидала застать родителей дома, так как по субботам мама обычно вытаскивала папу в магазин за продуктами. Зоя уже придумала, как проведёт свободное от родителей время: она собиралась заскочить в «Фар-Мор», взять там какой-нибудь фильм и, может быть, даже начать его смотреть, пока родители ещё не вернулись домой. Но дома оказались и папа и мама. На лицах у них было торжественное выражение.

– Зоя! Пляши!

– Мам? Пап? Что случилось? – Зоя обвела родителей взглядом. – Что? – Зоя так привыкла к плохим новостям, что не ожидала ничего хорошего.

– Петя, покажи ей, давай, – мама с гордой улыбкой посмотрела на папу.

– Что покажи?

– Доченька, вот! – папа протянул ей аккуратно распечатанный конверт. Зоя заметила в левом углу символ PPG.

– Это что? Тебя на интервью пригласили? – Зоя уже приготовилась захлопать в ладоши, но папа замотал головой.

– Нет, бери выше. Меня на работу берут. Читай.

Зоя увидела первый абзац, и у неё закружилась голова:

Уважаемый мистер Касаткин.

Мы предлагаем вам должность инженера в отделе химической промышленности PPG.

– Папа получил работу? Не может быть! – Зоя захлопала ладоши. – Но когда он успел? Когда у него было интервью?

– Зоенька, интервью было в начале января, мы не хотели тебя беспокоить. Тебе ничего не сказали, – ответила мама.

Зое сделалось обидно, что родители не посвятили её в такое важное событие. Ведь у папы было его первое интервью в настоящую американскую компанию.

– Это ты не хотела говорить, – сказал папа. – Я как раз думал Зое рассказать. Ведь она тоже переживает.

– Но, Петя, какая разница?! – мама округлила глаза.

– А как всё на интервью прошло? И потом, что потом было? – спросила Зоя.

– А потом ничего, потом я написал письмо – благодарственное, как учили. Мама его послала, ей кто-то помог напечатать.

Зое стало ещё неприятнее, что родители всё от неё скрывали. «Ведь могли бы у меня спросить. Что за тайны у них такие?»

– А потом что?

– А потом мы просто ждали, – горделиво ответила мама, будто пыталась показать Зое, что её помощь оказалась совсем ненужной.

– Но, пап, я что-то не понимаю, когда ты на эту работу подал? Ты ведь давно никуда не подавал.

Зоя точно знала, что папа уже не отсылал по пять, шесть, даже десять писем с резюме в неделю, как делал это в первые месяцы после их прибытия в Америку.

– Это чудо! Это чудо! После Нового года! – вскричала мама.

– После Нового года…

У Зои замерло сердце. Девочка вспомнила, как загадывала то самое, сокровенное, важное новогоднее желание, как готовилась к полуночи и как ей даже снился страшный сон о перепутанном желании.

«Неужели сработало? Неужели это моё новогоднее желание сбылось? – подумала Зоя. ― Но так быстро? Ведь прошёл всего месяц. Меньше месяца», – начала подсчитывать Зоя.

– Зоенька, ты не слушаешь? – перебил её мысли папа.

– Я? Я слушаю, – начала оправдываться Зоя.

– Так вот, это просто чудо. Это всё Лидочка! Какая она всё же умница, как нам повезло, – мама выразительно посмотрела на папу. – Она дала папино резюме своему хозяину… ну или как его… Мойше, тому хасиду, у которого она работает. Рассказала про папу, что химик, что патенты и мозги пропадают. И что еврей, потому что иначе он бы не обратил внимания. А Мойше этот очень активно интересуется судьбами советских евреев, он и её взял на работу из-за этого, и Женьку её в иешиву устроил, он же там бесплатно учится.

– Лёлик, ты всё не так рассказываешь. Лида ему просто про меня рассказала, дала резюме, а это большая компания, в Питтсбурге у них офис, а в Кливленде филиал, где он работает. И случайно получилось, что подвернулось место.

– Нет, не случайно. Лида ему первым делом рассказала, что ты еврей, – настаивала на своём мама. – Ты вот не хотел, чтобы тебе свои помогали, а видишь? Если бы не Мойше, то что бы было?

– Конечно, не хочу. Я считаю, что это неправильно – помогать только своим. Это коррупция, ещё покруче, чем блат.

– Петя, какая тебе разница? Тебя ведь наконец-то берут на работу. Ты уж, пожалуйста, только там никому про свои моральные установки не рассказывай! А то уволят.

– Я там буду химией заниматься, будем надеяться, а не морализировать, – пожал плечами папа. – И вообще, я не еврей, я – россиянин.

– Петя, только не это! Надо тебе костюм купить, на работу скоро.

– Как? Это же только предложение работы. Папа должен ещё им позвонить, принять предложение. И какую зарплату они предлагают?

Зоя всё не могла поверить, что её папа скоро будет работать на настоящей работе!

– Сорок восемь тысяч, – выпалил папа.

– А не мало? Ты же шестьдесят хотел, пап.

– Не знаю, мне кажется, что надо брать. И переезжать никуда не надо. И страховка будет.

Отсутсвие медицинской страховки было у них больным вопросом. Без страховки нельзя было пойти к врачу, и вообще никак болеть было нельзя. Если уж ты заболел, но у тебя не было страховки, то рутинный визит к врачу мог обойтись в сотни, а то и тысячи долларов. И потом несчастные больные годами выплачивали эти долги больницам. Папа часто возмущался, что в Америке можно умереть – и никто не заметит, что американские врачи не могут быть приличными людьми, потому что лечат людей только из-за денег.

– Ведь если он врач, то почему ему нужна эта медицинская страховка? Почему они не принимают пациентов просто так? Почему всё через страховку? Они же давали клятву Гиппократа? А тут всё на финансах стоит. Это бред! – возмущался папа.

Зоя тогда вспоминала маму Яши Сидельникова, которая собиралась стать как раз таким американским врачом, который собирает деньги и работает только через медицинскую страховку, и думала, что, быть может, и нечего этому Яше так гордиться своей матерью.

– Да! Наконец-то будут деньги, и на поездку в Париж тоже, уже не надо тебе будет жаться там. Ведь это чудесно! – встряла мама. – И долг еврейской общине отдадим быстренько. Это просто чудо! 1993-й так замечательно начинается.

Зоя снова вспомнила про своё новогоднее желание.

«Неужели это я смогла? Неужели я умею управлять желаниями и они у меня сбываются? – подумала девочка. И тут, будто жалом, Зою пронзила ещё одна мысль: ― Андрей! Ведь у меня было второе желание! Про него. Это что, значит, что он будет? Что Андрей будет? Вот прямо так и появится? Если мои желания так быстро сбываются, то, значит, и с Андреем должно всё получиться».

Зоя сразу представила себе его лицо. Карточку, которую Андрей прислал ей в последнем письме, она рассматривала каждый вечер: его глаза, брови, чёткий подбородок, прямой нос – и поняла, что боится Андрея. Она уже свыклась с тем, что его нет рядом. С момента их последней встречи прошло больше двух лет, и девочка привыкла считать его полумифическим персонажем. «Неужели мы действительно скоро увидимся и всё получится? А если я ему не понравлюсь? – думала Зоя. – Ведь он теперь учится в таком престижном месте. Там учились все президенты Франции, и генералы тоже. И сам Андрей теперь стал таким красавцем, наверное, у него там очень много разных девушек. А зачем ему нужна я? Только и буду потом страдать». Страх окутал всё Зоино существо до такой степени, что она начала думать об отмене поездки во Францию вместе со школьной группой. «Только глупостями занимаюсь, – решила Зоя. – Надо как следует учиться, а не на поездки время тратить. И этот Яша мерзкий полетит. Лучше я дома останусь, заодно и с Яшей меньше буду общаться. А то ведь он мне всю поездку во Францию испортит». Но тут же Зоя вспомнила, что уже сообщила Андрею о том, что приедет, и что неудобно было вот так всё вдруг отменять.

«Наверное, надо поехать, а там, может быть, я быстренько с ним увижусь – и всё. И хорошо, что в Париже мы будем недолго, дальше можно как раз в Луарскую долину укатить, и на этом всё, – решила она. – И даже если я ему не понравлюсь, так даже лучше – не надо будет страдать. Можно будет сразу о нём забыть и жить себе спокойненько дальше».

В понедельник Зоя всё же решила узнать у месье Ндоку, была ли возможность отменить поездку в Париж. «Ведь родителям нужны деньги. А я им сюрприз устрою, верну все деньги за поездку, и тогда папа сможет костюм получше купить, или даже два», – рассудила Зоя.

Зоя зашла в класс пораньше, когда там никого не было, и только месье Ндоку сидел, загородившись от мира своими огромными очками. Он читал какую-то книгу – Зоя постеснялась спросить, но месье Ндоку сам пояснил:

– Я читаю книгу замечательной женщины – Маргерит Юрсенар! Эта женщина первая в истории Франции, кого приняли во Французскую академию. За двести лет! Зоэ! Ты можешь себе представить? Это невероятно, – лицо месье Ндоку приобрело мечтательное выражение, будто он лично присутствовал при том, как Маргерит Юрсенар подрывала французские устои. – Ты знаешь про неё?

– Нет, первый раз слышу.

– О! Это великая женщина, великая. И она жила здесь, в Америке, – месье Ндоку снова мечтательно посмотрел куда-то вдаль.

– В Америке?

– Да. Но писала на французском. Она недавно умерла. Я почему-то думал, что смогу когда-нибудь с ней лично встретиться. Такая глупая мысль была.

Месье Ндоку улыбнулся, будто сам над собой подшучивая, но глаза его, загороженные квадратными очками, оставались серьёзными.

– Когда ты язык получше выучишь, очень советую тебе почитать её книги, – сказал месье Ндоку. – «Письма Адриана» и «Философский камень» – запомни. Отличные книги, а её стиль… О! Её стиль безупречен.

Зоя энергично закивала, показывая, что обязательно примет на заметку эту писательницу. Сама Зоя сомневалась, что, когда наконец-то выучит язык, ещё будет помнить о Юрсенар. И в этот момент Зоя вдруг вспомнила Инну Львовну и как брала у неё книги на французском языке. «А тогда я уже всё читала и не ждала, когда буду знать язык в совершенстве, – подумала Зоя. – Может быть, сказать об этом месье Ндоку?» И Зоя решилась.

– Месье Ндоку, а вот я слышала, – начала издалека девочка, – что можно читать на языке, даже пока ты только его учишь. Можно со словарём читать, например. Как вы думаете, может быть, и мне сейчас начать?

Месье Ндоку нахмурился и почесал затылок.

– А почему бы и нет? – сказал он после небольшой паузы. – Пожалуй, ты права. Можно и не ждать. С какой книги ты хочешь начать? – спросил он.

– Ой, я не знаю, может быть, с «Философского камня»? – выпалила Зоя.

– Ну вот и отлично. Я, как дочитаю, тебе сразу дам эту книгу. Договорились?

– Да! Спасибо!

Зоя от неожиданности чуть не забыла о том, что собиралась спросить месье Ндоку про отмену поездки в Париж и возврат денег, но учитель спросил:

– Ты, наверное, не просто так ко мне пораньше зашла?

И Зоя призналась:

– Месье Ндоку, я тут думаю, может быть, я лучше на следующий год поеду во Францию?

– На какой следующий год?

Месье Ндоку посмотрел на Зою с таким удивлением, что ей тут же стало стыдно от одной мысли о том, что она собиралась отменить поездку. Учитель снял очки, и Зоя могла рассмотреть его огромные, почти чёрные глаза.

– Я подумала, может быть, я пропущу поездку? Можно вернуть деньги? Ещё не поздно?

– Зоя, а почему ты передумала ехать? – спросил месье Ндоку. – Ведь ты первая из моих учеников, кто записался. Первая. И я тебе очень за это благодарен. Потому что после тебя подтянулись и другие ребята.

– Я первая?

– Да, первая. И у тебя осенью не было никаких сомнений по поводу поездки. А сейчас что-то произошло? Не так ли?

– Ну просто так много уроков, и вообще, в октябре я не знала, что буду так занята.

– Так ведь через год будет то же самое, – месье Ндоку улыбнулся. – Зоэ, пойми, жизнь нам даётся для того, чтобы рисковать, чтобы жить, а не прятаться от трудностей. И иногда на самом деле эти трудности нам только таковыми кажутся.

– Трудности?

– Да, трудности. Ситуации. Неприятные нам люди.

Месье Ндоку посмотрел на Зою очень внимательно, и она покраснела. «Неужели он знает про Яшу? Про то, что я из-за Сидельникова не хочу в Париж».

– У меня их нет, трудностей, просто много уроков, и вообще, я думаю, что, может быть, и не надо мне никуда ехать, – затараторила Зоя, стараясь говорить как можно быстрее. Ей не хотелось делиться с месье Ндоку своими переживаниями по поводу Сидельникова. И, в конце концов, тот был не трудностью, а отвратительным упырём, от которого Зоя хотела держаться подальше.

– Мне кажется, что тебе не стоит торопиться и обращать внимание на некоторых людей. Главное – это то, что ты поедешь во Францию, увидишь эту замечательную страну и посмотришь на великий город Париж. Ведь мы все любим французский, и так важно увидеть родину этого удивительного языка. Не так ли?

В ответ Зоя кивнула, обрадовавшись, что ей не пришлось упоминать конкретных личностей в разговоре с учителем.

– Вот и отлично, – продолжил месье Ндоку. – Тогда я надеюсь, что ты всё же поедешь с нами в апреле.

Он улыбнулся и снова надел очки, которые загородили от мира его добрые глаза, тем самым положив конец разговору.