Текст книги "Дом на миндальной улице"

Августа Нола: Я не знаю (плачет). Мне было ужасно больно, я так мучилась, и она родилась, моя хорошая, а она ее убила!

Луций Селестий: Почему вы повторяете, что это сделала именно она? В вашей комнате было много дам, и врач не отрицает, что это мог быть и несчастный случай.

Августа Нола: Как вы можете так говорить? Вы не можете понять, что это такое – родить ребенка! (кричит)

Луций Селестий: Успокойтесь, пожалуйста. Дайте ей воды. Откуда вы знаете, что это сделала Леонелла?

Августа Нола: (пьет) Потому что все ушли отдохнуть и оставили, чтобы мы с Августой тоже отдохнули. Она лежала там вот в колыбельке! Такая маленькая, у нее такие чудесные волосики! Пусть она вернет мне моего ребенка, эта мразь! Я убью ее! Убью! (у свидетеля женская истерия)

Луций Селестий: Это решительно невозможно…

Августа Нола: Они просили ее посмотреть, чтобы мы с малышкой отдохнули, чтобы она помогла мне… Мне ведь было так плохо, так плохо! Эти сквозняки, и все мое тело так болело, эта боль никогда не кончится! Только вы все этого понять не можете – вам все равно, что ее больше нет! (плачет)

Луций Селестий: Как вела себя Леонелла? Она помогала вам?

Августа Нола: (пьет) Я не помню, наверное, настраивала себя на подлость! (плачет) А потом, а потом (долго плачет) Все зашумело! Это все демоны слетелись, кричали и выли, и эта ведьма вместе с ними! Она подошла к кроватке и задушила мою девочку! (долго плачет)

Луций Селестий: Вы видели, как она это сделала?

Августа Нола: Вы меня за дуру держите? (кричит) У меня же материнское сердце, оно кровью обливалось, когда эта мразь… (плачет)

Луций Селестий: Она наклонилась над кроваткой и задушила вашего ребенка? Она убила ее руками или накрыла подушкой?

Августа Нола: (кричит) Вы издеваетесь?! Зачем вы спрашиваете все это? Вы хотите добить меня? Убейте, убейте мерзавцы! (кричит и плачет)

Луций Селестий: Давайте закончим на этом. Вы настаиваете, что видели, как Леонель наклонилась над кроваткой, но не видели, что она в ней делала? И после этого в комнату вошла ваша дама Августа Марсия и нашла вашу дочь Августу Юлию уже мертвой?

Августа Нола: Да! Да! Да!

Луций Селестий: Хорошо. Вы записали, господин Публий? Закончим.

(Дневник Паулины N., июнь, год 861й)

Когда утром ехала к баронессе, видила Фелисию – она кудато неслась с бумагами, и вид у нее был такой, будто она толькочто узнала, что ее зделали царевной. Она так торапилась, что даже кос незаплила, и одета была кое как – синее с красным, один браслет с амитистом, другой с изумрудом… Я еще тогда подумала, что ее так взвалновало? Но останавлевать паланкин мне нехотелось. Во-первых, со мной была тетушка Рита, а ей ненравится, что я общаюсь с ними. А с другой, я подумала, что Фелисия начнет распускать слухи, куда я ехала, а мне это совсем ненужно.

Конешно, я все сразу узнала – теперь все об этом говорят. Леонель удалось бежать, когда она жила у Нолы! Даже в голове не укладываится, как ей удалось всех обмануть. Все-таки она зделала по-своему! Какая же она все-таки смелая! Ну, надеюсь, она будет щастлива там, куда убежала. Правда, баронесса говорила совсем не об этом – тому, что Нелл убижала от своего мужа, никто и нерадуится совсем. Все говорят что она, что бы сбежать, придушила ребенка у Августы-старшей! Конешно, это вранье! Нелл немогла такого зделать! Баронесса так оскарбляла ее что я стала возрожать, ведь это просто гнусная клевета! Наверника сама Августа и пришибла своево ребенка – она всегда была ниакуратная и безтолковая. Но баронесса так разозлилась на меня, сказала, что думала обо мне лутше, и я такая же «безнравствинная, как Нелл». Мне было не приятно, но пришлось согласиться, чтобы нерасстраивать ее. Пусть думают, что я с ними согласна, ведь все равно я уверена, что Нелл не виновата.

Здравствуй, дневник. Вчера я была у Фелисии, хотела узнать о Нелл. Но она мне ни чего несказала, шутила, смиялась, радавалась за Нелл, но так ни чего и нерассказала, как ей удалось бижать, почему? У нее было много народу, все кто раньше «дружили» со мной и Нелл. Но когда я вошла они посмотрели на меня так, бутто я чужая и низнакомая. Одна только Сильвия встретела меня с радостью, мы долго разговаривали, я ей все рассказала про барона, и она так обрадовалась за меня! У нее тоже все хорошо, она написала еще одну историю и обещала дать ее мне почитать. Я расспрашивала и Сильвию, но похоже ей Фелисия тоже ничего нерассказала, иначе бы она мне точно сказала. Они все так же держат нас за дурочек, здается мне. Она даже раз посмотрела на меня так, словно я чем-то провинилась перед ней.

Но те хочь радуются за Нелл и неверят этим гнусным слухам. Визде в других домах Нелл честят, как убийцу и не нормальную, не выносимо это слушать. Говорят это дело будит слушать сам высший суд. Надеюсь, эти судьи люди благорозумные, и небудут слушать всякую грязь. Ато придставляю, что им наговорят всякие, вроде Августы. Сильвия сказала, что Августа совсем помишалась. Только мне вот кажится что это выдает ее с головой, не зря же говорят – на воре и шапка горит? Да и еслиб она плакалась о своем ребенке – ато все, кто ее видил, говорят что она все кричит о том, как ей плохо, какие все вокруг плохие, как ее бедную обидили.

Тетушка Рита совсем извилась. Брызжит слюной и взахлеп всем рассказывает что она-де все знала, придупреждала, какая Нелл дрянь и так далее. Вот уш кому диствитильно доставляит удавольствее копаться в грязи. Она даже чуть ли не помолодела, стала такая бодрая, иныргичная. Все это меня удручаит. И никто-то не верит, что Нелл хорошая. Вот стоило так совпасть, что не подалеку от нее помер какой-то ребенок, и сразу же взколыхнули все что только возможно. На Нелл валят все грехи, все самые чудовещные мнения, самые отвротитильные случаи и байки из прошлого, выставляют ее всюду так, словно она самое ужастное и бессердечнейшее существо в мире! Это ужастно…

Сиводня получила письмо от Фелисии. Она сказала что я тоже должна дать покозания в суде и сказать что я думаю о Нелл. Как жаль что свадьба только чериз год. Былабы я уже баронесса, меня бы слушали вниматильнее. А то всеравно неповерят. Но мы будим засщисщать Нелл, чегобы это нистоило! Нельзя что бы ее вот-так-вот очирнили перед всем миром. А то ведь ее уже ищут, как приступнецу.

(Сильвия D. Паулине N., 5 июля, год 861)

Здравствуй, милая Паула.

Я очень рада за то, что у тебя все так хорошо складываится. К сожалению, я не смогу к тебе приехать – я уже две недели как за городом. Здесь очень мило– хоть нет этой пыли, а то нидалеко от нашего дома начали строить новую дорогу и эта белая пыль всюду летает. В городе все-таки тяжело жить, в который раз убиждаюсь. Да еще эти слухи. Честное слово, уже так надоело… По-моему слишком много шума для какой-то дурацкой истории. Вся эта Августина семейка сплошные скандалисты, и уж так раздули! Ну родила и родила, что такого? Все женщины рожают, и почти у всех умирают какие-нибудь по счету дети. У этой умер первый, ну и что из этого делать трагедию? Это все для того, чтобы опазорить Нелл. Не удивлюсь, если она чем-то ему не угодила, и это ее муженек выгнал ее на улицу, а то и пришиб где-нибудь, а теперь пытаются очирнить всех, кто имел с ней дело. Да, Нелл не подарок, как и Фелисия, но уж прямо выставлять их такими убийцами – совсем подло, правда? И потом, мы же здесь ни при чем. А на нас смотрят так, будто мы все стояли у кровати Августы и по очереди душили ее ребенка! Я уже устала от этого, потому и уезжаю. Мне надоело, что стоит мне выйти на улицу, меня останавлевают и спрашивают – а вы знали эту девушку, ну ту, которая убила ребенка? Ах, а правда она говорила то-то?.. Я чесная девушка, и мне противно слышать, что и меня заодно с ней обвиняют в вольнодумстве и отрицании семейных ценностей! Я еще замуж хочу, и детей, и жить как все, нормально.

Одним словом, слишком много суеты. Вот я и уехала. Здесь так мило, все в цветах, и чистый воздух. Я хожу купаться на речку, там есть такой большой камень, я сажусь на него и чувствую себя русалкой! Я даже хочу написать об этом историю – как русалка полюбила лунного мальчика! Мне очень хочется, чтобы все серебристое, и эти летние ночи, и ночные бабочки, и соловей, и русалочки такие милые, в своем подводном городе… Это будет чудесно и мило, правда? Я обизательно тебе пришлю, как допишу.

Если у тебя будет время, приезжай ко мне – это недалеко, мы погуляем и отдохнем вместе. Если я тоже приеду в город, я тебе напишу.

Не скучай, твоя Сильва.

(Гай Клавдий Северину Ноле, 11 июля, год 861)

Друг Северин,

Я не знаю, как и отвечать на это внезапно свалившееся на нас несчастье. Такая чудовищная история! Я не знаю, как мне показаться в Сенате – я вижу и слышу, что говорят обо мне люди. С какой жалостью смотрят на меня, меня – Гая Клавдия!!! Я не просто рогоносец, я еще и муж убийцы, распутницы, ведьмы! У меня в голове не укладывается вся эта ситуация! И тем не менее надо мной смеются – что я выбрал себе в жены эту мразь, что я ошибся! Да мало ли у кого какие жены бывают – но это! А ведь какой она казалась паинькой, змея! Так опозорить меня! Она мне за это сполна заплатит, друг Северин! Я достану ее из-под земли, и растопчу ее, засеку, шкуру сниму и собаками потравлю! Да как можно было так со мной за все мои благодеяния, ведь ни в чем ей, дряни, не отказывал, в золоте ходила! Говорили – оригинальные взгляды, необычная натура! Она сумасшедшая, вот в чем вся суть! Ненормальная! Все бабы как бабы, а эта выродок! Вчера, ты представь, Марциева мне так улыбается паскудно и спрашивает – как же это вы, любезный сенатор, поганую натуру не усмотрели? И бабы ее тут же хихикают, будто я не слышу – сбежала к любовнику! А Конкордий прямо заявлял, что это я ее довел до крайности дурным обращением, ты поверишь? Молокосос, он об этом пожалеет.

Была бы моя воля – разорвал бы этого селестийского мерзавца! Ведь я знаю, что только он мог помочь ей сбежать. Ведь не зря у меня сердце екнуло, когда я его встретил в Сенате. Посмел мне в глаза посмотреть, подонок! Я знаю, что она у него, только где он держит ее? Узнаю – выжгу весь квартал! Как они смеют надо мной смеяться? Надо мной, эосским сенатором!

Они мне оба дорого за это заплатят. Чтобы все видели, что случается с бабой, которая посмеет идти против мужика! Или они думают, эти безмозглые девки, что, если им позволили прочитать несколько книжек, то они имеют право на какие-то мыслишки? А кто им эти книжки дал? Кто вообще позволил им выйти из девчачьей? Мы их освободили! И себе на беду, друг Северин. Вся беда в этой учености. Вот крестьянин слушает, что ему говорят, и лезет бунтовать, что у него «ущемляют права», так и бабье возомнило, что если им чуть дали свободы, то они себя за ровню нам держат! Нет этого и не будет! А селестийца я арестую за пособничество! Не позволю ему уехать отсюда, а когда посажу его в тюрьму, пусть его дом обыщут и вынут мне эту мразь!

Приписка: я так взбешен, что мне требуется как следует развеяться. Жду тебя у Тита. Нам нужно многое обсудить.

(Северин Нола Гаю Клавдию, 11 июля, год 861)

Здравствуй, Клавдий.

Вполне понимаю твои чувства. Конечно, стоило сразу сообразить, что у нее не все в порядке с головой, когда еще она только заявила о себе у этой Салюстии. Но мы с тобой всего лишь мужчины, нас легко одурачить милой внешностью. И мы тогда не распознали, что за ее «необычностью» скрываются обыкновенные женские ограниченность и неполноценность. И то, что у вас не было детей, тому только подтверждение, а отсюда и ясны ее зависть, злость и сознание своей ущербности. Даже если она и в самом деле непричастна к смерти ребенка, я устрою так, чтобы все были уверены в ее виновности. Нельзя допустить, чтобы такие, как она существовали. Общество само должно сделать невозможным житье всех этих Саллюстий и иже с нею. Мерзость должна искореняться. У нас должен быть один бог, один закон, один народ, а не это вольнодумство.

Мне удалось и кое-что исправить. Вы видели моего зятя, эту тряпку. Через него-то моя бедная девочка и познакомилась с этой бабьей шайкой. Я всегда знал, что он сочувствует им, читает их книжки и ходит на их сборища. Он переписывался с Нелл, я видел их письма, забавные и жалкие мыслишки для человека его возраста и положения. С ним не пришлось даже разговаривать, я просто подкинул ему пару мыслишек, и, послушай, что он мне вчера писал. «Дорогой тесть, почему вы не действуете и не хотите способствовать поимке этой негодяйки… Похотливая кошка не остановилась даже перед убийством моей чудесной девочки… Такие не заслуживают жить… они все должны понести наказание… Бесчувственная и бесстыдная распутница… притворялась, играя в обществе роль оскорбленной жертвы…» И в том же духе, друг Клавдий. Как видишь, достаточно и нескольких подозрений, чтобы так легко превратить «дружбу» в ненависть. Сочувствия и соболезнования не будет, уж я постараюсь отомстить ей за обеих.

Я уже знаю, где находится Нелл. Мои люди разыскали ее, тем более, что она и не прячется. Она и этот селестиец живут в рыбацком квартале, недалеко от маяка. Центральный дом на рыночной площади. Либо они оба полные дураки и считают, что никто не может их там найти, либо они считают себя в безопасности, потому что живут они совершенно открыто, не таясь, выходят на улицу и наслаждаются жизнью, не побоюсь этого слова. Откровенное бесстыдство! Чистая наглость! Кроме того, я навел справки и узнал, что этот дом принадлежит селестийцу, а так как он занимает у себя один из высоких постов, то дом практически принадлежит Селестиде и не подлежит обыску. Впрочем, я уже думал над этим и отказался от мысли выдать ее властям.

Подумай сам. Во-первых, эосские власти не смогут войти в дом без письменных согласований. Пока будет длиться бумажная волокита, он вполне спокойно может переправить ее за границу. А я не хочу спугнуть их. И потом, даже если ее арестуют, мы не сможем привлечь ее ни к какой ответственности – дружки помогут ей выпутаться от убийства, поскольку аргументы Августы и ее бабья все-таки беспочвенны и недоказуемы. Да ты даже не сможешь обвинить ее в измене – этот парень не ночует там, да и доказательств не найдется. И в любом случае, княжна не упустит случая вмешаться, как и тогда. Одним словом, это не выход, и от живой и свободной от нее больше вреда, чем пользы. Ее надо убрать, дать волю бабской болтовне, и все уладится даже и без нас. А там мы используем их оружие против них самих.

Я с удовольствием встречусь с тобой у Тита. Я даже знаю, что тебя порадует.

Пусть боги пошлют тебе здоровье духа и благостное настроение.

Северин Нола.

(Фелисия S. Помпею K., 12 июля, год 861)

Здравствуй, родной.

Как ты? Как здоровье? Когда ты думаешь вернуться в Эос? Без тебя здесь ужасно тяжело, если бы ты только знал, что творится в городе…

Все началось еще 27го, когда мы с Аэринея договорились о плане побега. Когда они наконец приехали, на Нелл лица не было, ее так трясло, что я побоялась и расспрашивать ее. Она мне все потом сама рассказала, что ей едва удалось бежать, потому что «Августа рожала, было много народу, все ходили-выходили, смеялись и разговаривали, а Августа кричала и проклинала всех подряд». Я б тоже проклинала кого ни попадя, если б мне было так тяжело, а тут еще набилась полная комната баб, все смотрели бы и обсуждали. Говорит, «поразило равнодушие, с каким они к ней относились, будто это дело привычное и простое, что когда все близилось к концу, они обсуждали предстоящий ужин, светские сплетни, свою усталость, будто им было хуже всего». Она, конечно, идеалистка… Ее так мучили, а она все равно ищет в людях сострадания и человечности, я бы не смогла так верить. Мы с ней всю ночь говорили, она мне все рассказала, что было у Клавдия, это просто ужасно, родной. Мне было страшно ее слушать, но тем не менее, я видела, как она оживает, словно цветок в воде, ее голос уже не был таким мертвым и все, что она говорила, я чувствовала, что для нее это уже прошлое, страшный сон, который кончился. Это было чудесно, я едва не расплакалась… Знаешь же, я не сентиментальна, но за все это время я поняла, как мне близка и дорога Нелл, что это наверное первое существо на свете, за которое я так переживала и так сочувствовала. И ты, конечно, но не об этом речь, уж ладно?

В общем, Нелл рассказала, что, когда все закончилось, эти женщины ушли ужинать и оставили Августу одну. Представляешь, просто бросили и все! Удивительно, что и врача-то ждали только к утру, хотя Нола могли бы себе позволить, но, видимо, они считали, что обойдутся по-народному… Я как-то по неопытности верила, что этот процесс протекает более гуманно, что ли… Ну и Нелл услышала, что они все ушли. Говорит, она сразу побежала к Августе, а та была сама не своя. Говорит, она стояла у кроватки молча с таким пустым и тупым лицом, будто кукла, в крови, дрожала … Нелл говорит, еще тогда подумала что-то неладное, бросилась к ней, отвела в постель, та уже неживая была, не говорила, не слушала, у нее даже лицо не двигалось. Она еще сказала – «я первый раз видела, чтобы страдания так уродовали человека». А потом пошла закрыть окна, потому что все было едва ли не настежь и очень холодно. По дороге глянула в кроватку и увидела, что ребенок не сопит и не двигается… словом, ребенок умер, и Августа это поняла, только уже не могла реагировать.

В общем, я даже не знаю, зачем я тебе так подробно пишу, меня просто поразило состояние Нелл, то, с каким чувством, с какой жалостью она говорила обо всем этом. Я считала, что она не очень любит Августу, но то, что она утешала ее и беспокоилась о ней настолько, меня потрясло. Одним словом, когда Нелл все это сама увидела, побежала вниз, стала всех звать, эти бабы даже не сразу отозвались и не хотели отрываться от еды. А тут еще послышался сигнал Аэринея. Говорит, она не знала, что ей делать, то ли бежать как можно скорее, то ли остаться и позаботиться об Августе, потому что ее бабы ничего не могли для нее сделать. Потом она все-таки решилась бежать, исключительно потому, что ребенка уже нельзя было спасти, он, она говорит, был холодный уже.

Грустно, очень грустно… Я-то ждала, приготовила ужин и вино, думала, мы порадуемся все вместе, что будет весело, ведь мы так ждали этого дня. А вот видишь как… Мне и сейчас тяжело об этом вспоминать, хотя прошло уже время, и случилось множество других вещей, но все равно осадок. Думаю об этом, и мне грустно. Я бы хотела, чтобы ты был сейчас со мной, ты мне так нужен, милый…

Мне кажется, она будет счастлива с ним. Аэринея необычный человек, с ним трудно только начать общаться, он производит впечатление замкнутого, даже несколько сурового что ли. Может, взгляд пугает, у него порой бывает такой пронизывающий взгляд, действительно, как у хищного зверя. Но потом он улыбается и становится совсем другим, с ним легко и непринужденно, ласковый, шутливый. Я думаю, у него еще много хороших качеств, может, Нелл про него еще когда нам расскажет, но он, мне кажется, тот, кто ей нужен. В нем очень много силы, мужественности, он сможет ее защитить и позаботиться о ней. А может быть, я просто хочу видеть его много лучше оттого, что он тебе помог…

А на следующий день началось. Город просто вскипел! Ко мне с утра вломилась стража и перевернула весь дом вверх дном, меня забрали в сторожку, допрашивали, я отвечала как положено, отсидела полдня, пока они разобрались и получили ответ от Августы Ирис – мы с ней условились, что якобы я была у нее. Там все и узнала, что Нелл разыскивают по обвинению в убийстве! У Нола хватило наглости заявлять, что это Нелл убила их ребенка. Сколько было сплетен! Сколько было грязи! Это все ходило сутки по городу, обрастало древними байками, что под конец на рынке пересказывали, что какая-то сумасшедшая девка вырезала все семейство с младенцами! Ко мне вечером приходили Кассий, Марк и Септимий, вне себя от возмущения. Септимий показывал письмо от его какой-то кузины, где она честила Нелл по чем зря, и слова «мерзкая потаскуха» и «развратная дрянь» были самыми мягкими из всех выражений. К слову сказать, у этой особы нет ни детей, ни мужа, Нелл она никогда не видела и в глаза, да и как и все они, бесконечно далека от реальной жизни и здравого смысла. Все это было подано в самых непристойных, самых чудовищных красках, будто бы Нелл заранее готовила убийство, втиралась в расположение к Августе… в общем, у меня язык не поворачивается пересказывать эти помои, и дух захватывает от возмущения.

Не буду спорить, досталось и мне за компанию. Мне припомнили всех моих родственников, все неосторожные выражения, перевирали все поступки до полной гнусности. Ближе к ночи на моей улице появилась толпа какого-то сброда, начали бить мне стекла, мазать ворота, вылезли из окон все мои соседи, началась перепалка, потом драка, тех наемных прогнали. Потом мне еще соседи помогали привести дом в порядок, кто-то, помню, сказал «здорово ты кому-то насолила». Наверное, они еще не в курсе, а может, им плевать, что я думаю. Они простые люди, рабочие и занятые, им некогда перетирать, кто кому сделал гадость… Марций предложил мне пожить у них на всякий случай, но я отказалась. Во-первых потому, что боюсь пропустить весточку от Нелл, а во-вторых, не в моих принципах убегать. Я могу постоять за свою честь, и это не пустые слова, ты знаешь.

Несколькими днями позже начало составляться судебное дело. Августа отлеживалась после родов, ей было весьма худо и, похоже, она несколько повредилась рассудком. Кто ее видел, говорят, она практически ничего не запоминает, перескакивает с одной темы на другую безо всякой мысли, в разговоре может проявлять интерес, но у нее мертвые, пустые глаза. Свои показания она давала спустя неделю, но уже до этого всюду были в ходу слухи один другого грязнее, с каким якобы ожесточением, умыслом и зверством убивала Нелл. Дошло до того, что она якобы едва ли не разорвала ребенка на части, и кто знает, какие бы еще были мерзости, если бы официальные данные не были раскрыты, в том числе показания доктора, который уверял, что ребенок вообще не имел шансов выжить, и умер или в родах, или в самом непосредственном времени. Доктору тоже досталось, но он был не один в своих убеждениях, а всех докторов Нола не могли оболгать или подкупить. Я точно знаю, что Нелл писала свое письмо в суд с показаниями, и его видели. Но оно пропало буквально в тот же день. Следующее письмо от нее я держу при себе до суда.

Немыслимых усилий стоило собрать свидетелей в пользу Нелл. Многие не желают видеть меня возле своего дома, гонят чуть ли не палками и собаками. Другие «не хотят участвовать в грязной истории». Третьи просто разъехались без всяких слов. Иные прикрылись делами. Словом, желающих защищать Нелл можно пересчитать по пальцам. Это я, Кассий, Паулина, Марк, Марций, Септимий, Энае, Айне написала мне из Селестиды сразу, как узнала, Элефантины и Августа Ирис. Ирис говорит, княжна в известности и будет содействовать, тем более это в ее интересах, поскольку обвинили даже и ее! Все это чем дальше, тем ужаснее, перерастает из гражданского дела в моральные дрязги. И по сути разбирается уже даже не то, причастна Нелл к смерти малышки или нет, а то, насколько отличаются наши с ней взгляды от общественных, и как мы противопоставляем себя другим. А это уже невозможно разрешить, как ты понимаешь, потому что у общества свое мнение, у нас свое, а победить может только общество, потому что его больше, и нашу точку зрения оно не примет никогда.

Я написала тебе, что Паулина согласилась помогать, но это так условно можно назвать помощью. Начать хотя бы с того, что она поддерживает эти мерзкие сплетни на людях, мне в глаза заявляя, что в них не верит! Затем она все тянет одеяло на себя, говоря о каких-то «тайных покровителях», хотя по-моему, они существуют исключительно в ее воображении, и заявляет всюду, что она всегда была лучшим другом Нелл и во всем-то ей помогала, хотя ты видел, сколько от нее толку и пользы – одна болтовня. Но ее показания крайне важны, поскольку она знает Нелл не первый год. Лишь бы она не начала нести эту околесицу, которой набила ее тетка ― они время не теряли и конкретно промыли ей мозги… Я ей не доверяю и не верю, ей нет до Нелл никакого дела.

Вдобавок все усложнилось смертью Августы-старшей. У нее собирались брать показания снова, надеясь, что она будет в более здравом уме, но накануне она погибла. Глупо и нелепейше, даже не верится, что это могло случиться – фарс, глупость, самый нелепейший несчастный случай, какой можно себе придумать! К ней пришли ее подружки и она, забывшись, резво вскочила с кровати – а ноги у нее были еще слабы – споткнулась, запутавшись в одеяле, и упала, разбив голову о прикроватный столик. Ее даже не смогли привести в чувство – с одного удара насмерть. Конечно, я укоряю себя за эти слова, но я счастлива, что это видели многие, и не смогут приплести к этому имя Нелл. Да и для Августы это лучше, чем такая жизнь, милосердней, что ли.

Вдобавок ко всем этим несчастьям неладное творится всюду – из-за жары в горах бушуют ливни, оползни, размывает дороги, ломает горные деревеньки. Днем полнейшее безветрие, задыхаешься в пыли, тень не спасает, вода не освежает, а ночью ураганы, грозы, шторма. Корабли стоят, говорят, уже убытки от морской торговли серьезные. Надеюсь, на вас это никак не отразится. Последняя новость, задержавшаяся в городе – о смертниках. Не знаю, дошло ли это до Селестиды, а здесь рассказывают, что группа молодых вельмож охотилась в одном отдаленном имении, и из-за неожиданной грозы, спряталась в скальной пещере. Там они отправились искать запасы, решив, что это пещера, куда загоняют на ночь пастухи овец, и обнаружили в глубине, в одном из отрогов что-то вроде тюрьмы, где сидели около пятидесяти человек. Началось дело, эти освобожденные рассказывают, что они все либо из дальних, бедных уголков Эоса, либо захвачены пиратами и перепроданы в рабство. Они те, кого не желали покупать в течении долгого времени, и в конце концов, они оказались здесь. Они говорят, что их привезли на игры, хотели убивать ради забавы. К своему стыду, приходится признать, что эти жестокие игры все еще существуют где-то в Эосе, хотя их официально запретили еще лет двадцать назад.

Еще я слышала, что Аэринея тоже выдвинули какое-то обвинение, чтобы задержать в Эосе, не иначе, а то и вовсе посадить под замок (хотя для его положения более характерно, чтобы его выслали на родину, но этого Клавдий наверняка не допустит). Разумеется, он держится с большим достоинством. Про него уже сплетничают, что это он украл Нелл, но все преподносят в таком романтичном свете, какого я не ожидала. Говорят, что они любили друг друга еще до свадьбы Нелл и Гая Клавдия и все в том же духе, вплетая еще морские легенды о Ястребе и Минолли. При таком раскладе Клавдий выглядит просто жалким рогоносцем и брюзгой, над ним многие либо смеются, либо осуждают. Он так рьяно чернит Нелл, что ему уже мало кто верит, и выходит, что он сам себе роет яму. У них была стычка в Сенате, Клавдий начал вопить, что Аэринея его оскорбил, повод был какой-то пустячный, полувыдуманный, но все сразу поняли, в чем дело. Клавдий сдуру начал требовать поединка, Аэринея тянул время, посылал узнать, не предумал ли Клавдий, уверен ли он… Одним словом, вывел его из себя, что тот в Сенате в саду стал требовать драки при свидетелях. Был он жалок неимоверно, говорят, а Аэринея держался как всегда невозмутимо и твердо. В присутствии многих важных лиц была короткая схватка, даже не схватка, а несколько, говорят, приемов. Аэринея играючи выбивал меч у Клавдия трижды, а на четвертый легонько ранил его в руку. После этого свидетели стали говорить, что спор решен, и после этого Клавдий не выходит из своего дома.

Я виделась с Аэринея вчера у консульши, передавала письмо для Нелл. Он говорит, что они в самое краткое время уедут в Селестиду, говорил о Нелл с такой теплотой и нежностью, будто о старом, хорошо известном друге, не иначе. Я даже позавидовала ей немного, уж прости. Аэринея говорил, что в следующий раз проведет меня с собой в гости. Я очень хочу снова увидеть Нелл, передам ей ее картину, ту, со старинной девушкой.

Вот, наверное, и все. Больше не могу ничего вспомнить.

Скучаю по тебе, вот, пью сейчас твое любимое вино и думаю, хорошо бы ты был рядом, чтобы я могла сказать тебе еще так много слов в глаза, а не так, через мертвый листок. Поправляйся, родной, приезжай, если сможешь.

Храни тебя Богиня,

Фелисия.

(Из донесения городской охраны, 12 июля, год 861)

…Тело женщины было обнаружено в море у рыбацкого порта, плавающим лицом вниз под настилом, где сушатся лодки. По показаниям очевидцев, в ту ночь был сильный дождь, но некоторыми был замечен всадник с большой поклажей, двигавшийся в сторону моря. Рыбаки, которые вслед за тем вышли на промысел, никого не встретили.

Медики подтверждают, что тело пробыло в воде короткий промежуток времени, который вполне может быть замечен как несколько часов. Опознанию тело не подлежит по причине чрезвычайного увечья. Лицо отсутствует практически полностью, отсутствуют все зубы, глаза, нос в результате пыток. Так же в результате пыток частично снята кожа, отсутствуют три пальца левой руки, остальные раздроблены. Глотка и промежность разорваны вследствие применения «груши», колени раздроблены, стопы сожжены. Окончательная смерть наступила в результате травм, оставленных собачьими укусами в области шеи и живота…

(Дневник Паулины N., июль, год 861)

Здраствуй, дневник.

Чем дольше я остаюсь в этом городе, тем больше я его ненавижу. Ненавижу все в нем, ненавижу костность и тупость, которые меня окружают. Сильвия уехала из города и прохлождается, пока мы жаримся тут в пекле и пытаимся защищать Нелл. Видители, ей ненравятся, как на нее смотрят! Бутто она от общения с нами измазалась! Фелисия вообще неразговаривает со мной, только приказывает, куда мне идти и что делать, когда начнется суд. Она щитает себя самой умной как бутто! Бутто я сама не знаю, что надо говорить!

Ничего, скоро это закончется. Еще какую-то пару недель, и я поеду в имение барона, чтобы там освоеться и пригатовить все к нашей совмесной жизни. Наконецто я смогу всем показать, что я нетакая, как они думают. Я зделаю самый лучший домик только для нас, и обизательно приглашу Нелл, когда все это закончется. Мне так хочится рассказать ей обо всем. Теперь она наверника сможет меня выслушать, а несрываться о своих проблемах.

Они с бароном подружутся, он такой замичательный человек и так ласков со мной. Он очень заботется, чтобы у нас все получилось хорошо, ему интиресны мои книжки и он с удавольствеем разговаривает со мной о нашей будующей жизни. Он единствиный человек, кто мной диствитильно интиресуется. И он меня понемает, он тоже верит, что Нелл невиновата, я так щастлива! Как же мне повизло!