Текст книги "Твоя, только твоя"

Глава 27

Мэри чувствовала себя настолько удовлетворенной, что была уже не в силах отвечать, на какие бы то ни было ласки, не говоря уже о том, чтобы заниматься любовью.

– Но я не могу… – прошептала она.

– Нет, можешь! – возразил Клей проникновенным мелодичным голосом, внимательно глядя на женщину горящими глазами.

– Вы не поняли… – тихо не согласилась она. – Я не могу… Я не буду…

Капитан лежал на боку рядом с Мэри, опершись на локоть. Он улыбнулся, глядя на нее из-под полуприкрытых век.

– У меня есть способ преодолеть твое нежелание, – уверенно заявил он.

Рука Клея скользнула по ее белому бедру к колену. Он повернул Мэри так, чтобы она лежала лицом к нему, и перебросил ее ногу через свое бедро, закинув ее себе за спину. Обхватив ее ягодицы, он притянул женщину к себе и прижал к своей пульсирующей плоти. У Мэри перехватило дыхание. Капитан немного изменил позу, и она почувствовала, как его горячая твердая плоть все крепче прижимается к завиткам светлых волос у нее в паху. Эти волосы все еще были влажными от его недавних обжигающих поцелуев.

– Поцелуй меня, – ласково велел Клей.

Мэри вяло кивнула и облизнула сухие губы. Капитан, не мигая, смотрел на нее горящим взглядом. Он начал медленно покачивать бедрами, имитируя проникновение в ее лоно и совокупление. Руками Клей крепко обнимал ягодицы Мэри и прижимал ее к своей твердой, как мрамор, плоти, которая от женского тепла начала пульсировать. Очень скоро женщина забыла о том, что ей совсем недавно страшно хотелось спать.

К удивлению Мэри, она почувствовала, как в ней поднимается новая волна желания. И по мере того как Клей двигался взад и вперед, прижимаясь к ней, это желание все усиливалось. Не задумываясь, женщина начала медленно тереться об него, стараясь уловить его ритм. Между бедер у нее становилось все жарче и жарче. Еще немного, и она будет готова принять в себя его пульсирующую, налитую кровью плоть.

– Поцелуй меня, Мэри! – снова скомандовал Клей. На этот раз она вздохнула, лаская, провела рукой по его влажной от пота груди вверх, к плечу, и обняла за шею.

Она подняла к нему губы и поцеловала его. Сначала это был просто неторопливый чувственный поцелуй. Мэри играла его теплыми губами, проводила по ним языком, втягивала себе в рот его нижнюю губу, потом просунула язык меж его белых зубов.

Затем за дело взялся капитан. Он целовал ее жадно и страстно и, целуя, все теснее прижимал к себе, давая возможность ощутить жар и возбуждение своего тела.

Клей, наслаждался долгим томным поцелуем. Он передвинул руку, и его длинные смуглые пальцы проскользнули между ее ягодиц. Женщина не дернулась, она только вздохнула. Кончиками пальцев он начал ласкать и дразнить ее, подготавливая к тому, что последует.

Закрыв глаза и крепко прижимаясь к капитану, Мэри не могла поверить в то, что с ней происходит. Она снова пылала страстью. Сейчас желание одолевало ее даже сильнее, чем тогда, в коридоре. Она так жаждала его, что готова была сделать все, о чем бы он ни попросил.

Не отрываясь от губ Мэри, Клей перевернулся на спину, так что она оказалась на нем. Он повыше подтянул ее колени к своей груди и отбросил с ее лица закрывавшие его волосы. И все это время капитан продолжал пылко и страстно целовать Мэри. Он чувствовал тяжесть ее грудей на своей груди, чувствовал, как твердые, как камень, соски впиваются в его кожу.

Клею уже не терпелось войти в нее, казалось, он больше не может ждать ни минуты. Но он удержался от этого ради нее. Он дал ей возможность полежать на нем, целуя его и соблазнительно двигаясь, он знал, что с каждой минутой ее возбуждение нарастает.

Наконец Мэри оторвала от него горящие губы. По собственной инициативе она приподнялась и села на него верхом. Потом посмотрела на него, и он понял, что она жаждет, чтобы он немедленно занялся с ней любовью. Ее взгляд умолял его: «Я готова, пожалуйста, ну, пожалуйста, сейчас, прямо сейчас!»

Мэри надеялась, что капитан теперь перевернет ее на спину и возьмет ее.

Но он этого не сделал.

Глядя прямо в ее горящие страстью темные глаза, Клей сказал:

– Он твой, Мэри! Тебе он нужен?

– Д-да! – выдохнула она. – О да! Сейчас, прямо сейчас!

– Так возьми его!

Она сдвинула брови, и начала было слезать с мужчины, но он остановил ее.

– Нет, оставайся так.

– Но я думала…

– В этом положении.

– В этом положении? Но я не знаю…

– Приподнимись на коленях, – спокойно объяснил он, и она послушно исполнила. – Теперь возьми его в руку.

Мэри громко вздохнула, обвила ладонью его пульсирующую плоть и глуповато и мечтательно улыбнулась, когда он невольно дернулся при ее прикосновении.

– Вперед! – скомандовал он.

Голос его был ласковым и проникновенным.

Сосредоточенно закусив губу, Мэри медленно и осторожно направила кончик его твердой плоти во влажное тепло меж своих раздвинутых ног. Не отрывая руку, она вопросительно посмотрела на мужчину.

– Потихоньку опускайся на меня. Не спеши. Не делай ничего через силу. Расслабься и подожди, пока тебе станет хорошо и удобно.

Как зачарованный, капитан смотрел, как Мэри медленно, осторожно опускается на его пульсирующую плоть. Сердце его застучало сильнее. На лбу забилась жилка. Мускулы ягодиц напряглись. И тогда, наконец…

Светлые завитки волос встретились с иссиня-черными. Все его тело охватило невыразимое блаженство.

Сначала он дал ей возможность самой задать ритм. Женщина двигалась осторожно и неуверенно, словно боялась причинить боль себе или им обоим. И что это было за эротическое зрелище – сидящая обнаженная красавица с распущенными светлыми волосами, закрывавшими ее плечи и часть лица! Груди ее покачивались в такт движению бедер.

Пока они были в коридоре, Клей все время держат себя в руках, но сейчас он начал терять контроль над собой. Желая удержаться и не закончить раньше времени, капитан закрыл глаза, чтобы не видеть белокурой красавицы, и мысленно повторил слова старинной матросской песни.

Сладостные мучения были слишком сильны. Мэри чрезвычайно возбудила капитана. До сих пор ни одной женщине не удавалось довести его до такого состояния.

Клей открыл глаза, обхватил бедра Мэри и начал двигать бедрами вверх и вниз, постепенно ускоряя ритм, проникая все глубже. К его радости, она двигалась вместе с ним, отдавая ему не меньше, чем получала, и, приближаясь к собственному ослепительному экстазу.

Несколько минут они совокуплялись, как дикие животные, неутомимые в своей страсти, вскрикивая, и сжимая друг друга. Они двигались очень быстро и яростно, раскачивая огромную кровать. Они закончили вместе. Мэри вскрикнула в экстазе, Клей содрогнулся и громко застонал. Шея его напряглась, лицо исказилось, словно от боли.

Последние волны восторга все еще расходились по телу, когда Мэри устало, рухнула на капитана, закрыв своими светлыми волосами свое и его лица. Дыхание ее было прерывистым, она была слишком слаба, чтобы двигаться, и слишком удовлетворена, чтобы о чем-либо думать. Клей также тяжело дышал. Он молча гладил волосы и атласную спину Мэри.

Вскоре Мэри заснула. Капитан оставил ее лежать, как она лежала, продолжая обнимать ее и гладить светлые волосы и нежную кожу. Его удивила явная наивность Мэри. Он был совершенно уверен, что она была не знакома с теми способами в искусстве любви, которые он только что предложил ей. Там, в темном коридоре, она была явно шокирована, Клей это чувствовал. Интуитивно он понял, что ни один мужчина никогда не занимался с ней любовью подобным образом.

И теперь здесь, в спальне, Мэри потребовалось время, чтобы свыкнуться с его любимой позой, которая, как ни странно, также была ей явно не знакома. Наблюдая за ней сквозь полуприкрытые веки, капитан снова удивился ее наивности, тем более странной, что она не была девственницей.

Более того, Мэри была разведенной женщиной, которая много лет была замужем. Его удивило, даже шокировало то, как мало она знает об искусстве любви. Задолго до того, как Мэри вышла замуж за Лотона, по городу ходили слухи о его многочисленных победах. Наверняка Лотон был искусным, знающим любовником. Так почему же он не использовал свое умение в отношении собственной красавицы жены?

Клей тяжело вздохнул.

Какая ему разница! Ему абсолютно все равно, какие у этой пары были отношения. И каких не было. Его интересуют только его собственные отношения с Мэри, причем отношения чисто сексуальные. Это все, чего он от нее хочет. Он хочет, чтобы рядом с ним было ее теплое, жаждущее тело. Он собирается наслаждаться этим прекрасным стройным телом до тех пор, пока оно ему не надоест.

Капитан осторожно снял Мэри со своей груди и положил ее на спину рядом с собой. Она не проснулась, только вздохнула во сне и свернулась калачиком на мягкой перине. Клей протянул руку и погасил лампу на ночном столике у кровати. Вторая лампа осталась гореть. Ему слишком хотелось спать, и он решил не вставать.

Капитан зевнул, перевернул Мэри на бок, прижал ее нежное обнаженное тело спиной к себе и заснул.

Мэри проснулась задолго до рассвета. Она медленно открыла глаза и в первый момент даже не могла сообразить, где она и что с ней. Но это длилось недолго.

Скоро она поняла, что лежит обнаженной в объятиях презренного капитана Найта на перине, в спальне своих родителей. Лежит на боку, прижавшись спиной к мужчине. Клей обнимает ее и держит за грудь. Мэри чувствовала его теплое дыхание на своей шее, чувствовала, как завитки его волос щекочут ей спину, как твердые бедра обнимают ее сзади.

Сердце ее едва не остановилось.

Она зажмурилась и затаила дыхание, опасаясь, что капитан может проснуться. Довольно долго Мэри пролежала неподвижно, пока не убедилась, что Клей крепко спит. Только тогда она открыла глаза и убрала его тяжелую руку со своей груди.

Закусив губу, медленно и осторожно Мэри освободилась от объятий капитана и чуть-чуть отодвинулась. Подождала немного и отодвинулась примерно на фут.

Только после этого она перевернулась на живот и рискнула посмотреть ему в лицо. Глаза Клея были закрыты, густые ресницы веером лежали на загорелых щеках. Он пошевелился во сне, и Мэри вздрогнула. Капитан перевернулся на спину и закинул руку за голову. Он по-прежнему дышал тихо и ровно, грудь его ритмично вздымалась.

Мэри облегченно вздохнула и принялась потихоньку отодвигаться на край постели. На этой огромной, сделанной на заказ кровати, шириной в семь с половиной футов, до края было довольно далеко. Мэри очень боялась, что ей не удастся отползти на край, не разбудив спящего. Передвигаясь, она не отрывала глаз от его лица.

Сейчас Мэри могла уже более трезво оценить ситуацию. Она смотрела на лежавшего перед ней обнаженного мужчину, такого смуглого, волосатого и мужественного на фоне снежно-белых простыней. Господь милосердный, что же это на нее нашло? Как она могла совершить такой дикий и непростительный поступок?

Мэри не могла поверить, что все это произошло с ней на самом деле. Как могло случиться, что она оказалась в постели с холодным, бессердечным негодяем, который в свое время использовал ее для удовлетворения собственных честолюбивых планов? Как могла она лежать в объятиях человека, который разбил ее сердце?! Как могла заниматься любовью с подонком, который бросил ее, чтобы добиться единственного, чего он по-настоящему хотел: места в военно-морской академии?

Наконец Мэри добралась до края постели. Она села и спустила ноги на роскошный мягкий ковер.

Терзаемая гневом и раскаянием, Мэри испытывала жуткое унижение. Ей было стыдно и противно от того, что она сделала. Женщина попятилась от кровати и вдруг увидела собственное отражение в одном из французских зеркал в золоченых рамах. Ей стало еще хуже. Мэри смотрела на мирно спавшего мужчину и корчилась от стыда при воспоминании об их недавней близости.

Закрыв рукой рот и сдвинув брови, женщина, пятясь, вышла из спальни. Повернувшись, она прошла через гостиную, открыла дверь и осторожно выглянула. В коридоре никого не было.

Мэри на цыпочках прошла по пустынному темному коридору, торопливо собрала свою разбросанную одежду и поспешила к себе в спальню. Зайдя в комнату, она, закрыв глаза, прислонилась к двери. Сердце ее бешено стучало. Она поклялась, что ни за что не позволит капитану снова скомпрометировать ее.

Глава 28

Мэри отошла от двери, ощупью добралась до ночного столика и нетвердой рукой зажгла лампу. Она посмотрела на стоявшие на каминной полке часы.

Половина пятого.

Нет смысла ложиться спать. Мэри вздохнула и в отчаянии медленно оглядела себя в зеркале, стоявшем на полу на отдельной подставке. Нахмурившись, она подошла ближе. Собственное отражение показалось ей странным. Спутанные волосы рассыпались по плечам, они частично закрывали ей лицо. Мэри отбросила волосы с лица и подошла ближе к зеркалу. Она остановилась в нескольких футах от него.

И содрогнулась.

В отраженной в зеркале нагой женщине Мэри с трудом узнала себя. Понятно, чем занималась эта распутница душной и жаркой ночью! Обнаженные белые груди были все еще слегка розовыми от пылких поцелуев любовника. Внутреннюю сторону бедра цвета слоновой кости украшал небольшой синяк. Между ног непривычно саднило, напоминая о том, что ею безраздельно владел капитан Найт.

На глаза Мэри навернулись слезы. Она испытывала унижение и раскаяние. Она ненавидела себя за то, что сделала. За то, что позволила ему сделать. Ненавидела этого высокомерного сладострастного капитана за то, что он лишил ее чувства собственного достоинства.

От всего тела Мэри исходил его запах. Неожиданно она почувствовала себя до такой степени грязной, что была не в силах этого вынести.

Она отвернулась от зеркала, схватила синий шелковый халат и сунула руки в рукава. После этого взяла колокольчик и принялась нетерпеливо звонить. Завязав пояс халата, она беспокойно заходила по комнате. Прошло пять минут.

Мэри позвонила еще раз и в нетерпении ждала. Она снова мерила шагами комнату, будучи не в силах стоять на месте от нетерпения.

Какая грязная, липкая кожа!

В дверь робко постучали. Мэри бросилась открывать. Сонный Тайтес смущенно моргал, почесывая седую голову. Хозяйка схватила его за руку и втащила в комнату.

– Ты должен нагреть воды! – взволнованно объясняла ему Мэри. – И принеси ее сюда!

– Но… мисс Мэри Элен, – запротестовал старик. – Еще нет и пяти часов, и я….

– Тайтес Пребл, пойди вниз и согрей воды! Ты меня слышишь? Мне нужно помыться, и немедленно!

По тону и по грозному виду хозяйки старый слуга понял, что лучше ей сейчас не перечить. Он молча кивнул седой головой и отправился выполнять приказание. Однако его озадачили ее странное поведение и непонятный приступ гнева. Старого Тайтеса удивило, что хозяйка Лонгвуда вдруг изменила свои привычки. Что она собирается делать в такую рань? И зачем ей купаться? Мэри очень редко купалась по утрам. Она всегда делала это вечером. Что это на нее нашло? Но спрашивать Тайтес не стал. Нет уж, обойдемся. Это его не касается. Пусть купается хоть посреди ночи, если ей так хочется.

И все же, нагревая воду и относя ее наверх, старик, недоумевая, ворчал про себя.

Доставив воду хозяйке, старый слуга вспотел и тяжело дышал. Мэри посмотрела на него и почувствовала угрызения совести. Ей стало стыдно за свой гнев и за то, что она разбудила старика в такую рань, накричала на него да еще заставила нести воду наверх. Эта работа уже давно стала слишком тяжела для него.

– Тайтес, – сказала Мэри, забирая у старика ведро, – я все сделаю сама. Ты иди спать. Прости, что разбудила тебя. Мне стыдно, что я такая эгоистка.

Старый слуга смущенно поморгал, повернулся и вышел. Он был озадачен еще больше, чем раньше.

Как только он ушел, Мэри разделась и вылила ведерко теплой воды в ванну. Она терла себя так сильно, что кожа покраснела. Ей хотелось смыть даже малейшие следы прикосновений капитана Найта. Когда ее тело стало чистым, как у новорожденного младенца, Мэри вышла из ванны, вытерлась досуха и начала торопливо одеваться. Ей хотелось уйти из Лонгвуда до того, как кто-нибудь проснется, и особенно ей не хотелось встретиться с капитаном.

Было еще очень рано, когда Мэри осторожно открыла дверь своей спальни и выскользнула в коридор. Она бросила взгляд на дверь, которая вела на хозяйскую половину дома, и холодок пробежал у нее по спине. Мэри мысленно поблагодарила Бога за то, что эта дверь закрыта и капитан, очевидно, еще спит.

Хозяйка Лонгвуда стремительно спустилась по лестнице и вышла из дома. И только когда Лонгвуд скрылся из виду, она перевела дух. Было чудесное июньское утро. Мэри с удовольствием вдыхала прохладный воздух. Вставало солнце. Его первые лучи окрасили низкие облака в розовый цвет.

Мэри торопливо миновала Ривер-роуд и замедлила шаг, только подойдя ближе к городу. В этот ранний час Мемфис еще спал. Улицы были почти пустынны, не видно было ни одного янки в синей форме. Стояла такая тишина, что было слышно, как на кизиловых деревьях поют птицы.

Мэри добралась до Франт-стрит.

Она медленно прошла по Коттон-роуд, на мгновение, задержавшись перед матовыми стеклами с вывеской «Хлопковая компания Пребла». Двери конторы были заперты на висячий замок. Внутри никого не было. Там давно уже никто не работал. Прежде там кипела жизнь, шел оживленный торг, заключались контракты на огромные суммы, приобретались тонны «белого золота», которым прославился Мемфис.

Мэри печально вздохнула и пошла дальше по Франт-стрит. Подойдя к Адамс-авеню, она свернула. Пройдя еще квартал, миновала католическую церковь Святого Петра. Ей очень хотелось зайти и вымолить у Господа прощение. Мэри прошла мимо прекрасных особняков Адамс-авеню, помедлив у богато украшенного дома Уитли, который стоял напротив госпиталя графства Шелби.

Все большие красивые здания были заняты федералами. Но сейчас, в такую рань, ни одного вражеского солдата не было видно. Город выглядел так, словно этой ужасной войны вообще не было. Словно янки никогда не входили в любимый город, и все плохое было лишь страшным сном, от которого Мэри только что очнулась.

Если бы это был сон! Если бы ничего этого на самом деле не было! Если бы военно-морской флот северян не захватил Мемфис! Если бы этот жуткий капитан не занял Лонгвуд! Если бы он никогда… Если бы она никогда… Если бы они никогда…

Наконец она добралась до трехэтажного здания госпиталя.

– Мэри Элен Пребл, что вы здесь делаете в такую рань? – спросил ее усталый хирург в испачканном кровью белом халате.

Он сидел на ступеньках госпиталя.

– Что случилось? Вам не спится?

Мэри почувствовала, что краснеет, и ей показалось, что у нее на лице написаны все ее грехи. Она нервно улыбнулась врачу:

– Я? А как насчет вас? Когда я вчера уходила, вы были здесь. Вы что, провели здесь всю ночь?

Хирург кивнул, разминая усталые плечи. Он медленно поднялся, улыбнулся Мэри, взял ее за руку и сказал:

– Я рад вас видеть, Мэри Элен. Нам не хватает рабочих рук, так что…

– Именно поэтому я здесь, – ответила молодая женщина, в то время как врач повел ее внутрь.

– Вот и умница! У меня полная палата пациентов, которые кричат, что им нужно сделать перевязку!

– Предоставьте это сестре Мэри, доктор Нил!

К тому времени как солнце поднялось над горизонтом, Мэри была полностью поглощена работой. Она была рада, что у нее есть чем заняться.

И все же, несмотря на большую нагрузку, временами ее мысли были далеки от работы. Несмотря на то, что она вымыла и перевязала множество раненых, написала десятки писем женам, родным и любимым, ей так и не удалось полностью позабыть смуглого красивого капитана с великолепным телом, которого она оставила в Лонгвуде.

Ближе к полудню Мэри шла со свежим постельным бельем по коридору госпиталя, как вдруг она живо представила себя неистово совокупляющейся верхом на лежащем на спине обнаженном капитане.

Мэри споткнулась и чуть не упала.

Позже она кормила горячим бульоном пациента, руки которого были забинтованы до самых плеч, и вдруг представила себе темный коридор второго этажа своего дома и то, что с ней делал капитан Найт в этой жаркой непроглядной тьме.

– Осторожно! – крикнул пациент, и Мэри увидела, что пролила бульон ему на пижаму.

– О Господи! – воскликнула она, отставила миску и принялась торопливо вытирать пролитый бульон. – Я вас не обожгла? Вам не больно?

– Нет, ничего, сестричка!

– Извините ради Бога, я такая неловкая!

– Вас сегодня что-то беспокоят, мисс Пребл?

– Нет, ничего.

Ужасные воспоминания продолжали мучить Мэри Элен. Она снова и снова мысленно видела то, чего стыдилась и о чем предпочла бы забыть. Мэри говорила себе, что должна забыть о случившемся. Она забудет об этом! Она не станет больше об этом думать! Но по мере того как день клонился к вечеру, Мэри со страхом думала о том, что ей придется возвращаться в Лонгвуд.

Она ушла из госпиталя позднее обычного – намеренно задержалась, дожидаясь, пока сядет солнце, и лишь тогда отправилась домой, да и то потому, что больше не могла оставаться в госпитале.

Ломило плечи и спину, Мэри страшно устала после бессонной ночи и тяжелого дня в переполненной клинике. Попрощавшись, она вышла на улицу. Смеркалось. Мэри устало спустилась по ступенькам.

И замерла.

Моргая и щурясь в неверном свете угасающего дня, она увидела на противоположной стороне улицы офицера-янки верхом на черном как смоль коне. Несмотря на сгущавшиеся сумерки, она узнала капитана по широким плечам и характерной посадке головы.

Мэри встревожилась. Ей все еще было стыдно за минувшую ночь. В отчаянии она огляделась по сторонам. Бежать было некуда. Ей, так или иначе, придется пройти мимо него.

Мэри стиснула зубы и выпрямилась. Она подняла горячие, измятые за день юбки и, сделав вид, что не замечает его присутствия, пошла по улице.

Капитан Найт легонько толкнул коленями своего жеребца, и животное медленно тронулось с места. Игнорируя своего мучителя, Мэри с высоко поднятой головой пошла по тротуару.

Капитана позабавила эта ситуация, он слегка улыбнулся и двинулся следом. Не глядя по сторонам, Мэри продолжала идти.

Закипая от ярости, она молча шла по улице до тех пор, пока капитан не повернул коня ей наперерез.

Мэри была вынуждена остановиться.

Она посмотрела на сидевшего, на коне мужчину, и в ее темных глазах сверкнула ярость. Она сердито приказала ему убраться с дороги. Капитан соскочил с седла.

Глядя на женщину холодными, как лед серыми глазами, он сказал:

– Когда ты, наконец, поймешь, что тебе опасно одной ходить по ночам?

Клей кивком головы показал на другой конец улицы, где собралось немало солдат-янки.

– Тебе давно следовало бы это понять! Видишь этих солдат? Это полные сил мужчины, они давно покинули свои дома. Ты напрашиваешься на неприятности!

Мэри прорычала в ответ:

– Единственная неприятность подстерегает меня в моем собственном доме!

Сжав губы, она обошла коня и решительно пошла прочь.

Капитан Найт довольно долго стоял в сгущающихся сумерках и следил за Мэри. Потом он покачал головой и прищурился. Что за лицемерка! Прошлой ночью, будучи уверена, что никто ни о чем не узнает, эта женщина была его страстной любовницей. А сейчас, видимо, она предпочла забыть о том, что случилось. Ну, так он не даст ей забыть!

Легкая улыбка появилась на губах Клея. Он решил, что все время, пока он будет в Мемфисе, дом и его хозяйка будут принадлежать ему. И он будет занимать и дом, и его хозяйку.

Ведя коня на поводу и выдерживая дистанцию, капитан шел следом за Мэри до тех пор, пока не убедился, что она благополучно добралась домой. Он остановился у главных ворот Лонгвуда и позабавился, наблюдая, как женщина, подобрав юбки, взбегает по ступенькам. Сверкнув белой нижней юбкой, хозяйка Лонгвуда скрылась за дверью.

Добравшись домой, Мэри ненадолго зашла на кухню, где на скорую руку приготовила холодный ужин и поставила еду на поднос. Потом она поспешила наверх, в свою комнату, и заперла за собой дверь. Женщина вздрагивала каждый раз, когда слышала какой-нибудь шум. Она боялась, что это капитан поднимается по лестнице.

Прошел час. Потом два.

Совершенно разбитая, Мэри легла спать, но заснула не сразу. Она долго лежала в темноте. Ее мучило сознание того, что капитан был – или скоро будет – совсем рядом, в соседней комнате. Его соседство представляло собой постоянную опасность и сильнейшее искушение.

Как бы то ни было, но Мэри должна была признать, что минувшей ночью она занималась любовью так, как никогда в жизни. Трудно было поверить, что это занятие может быть таким волнующим. Настолько волнующим, что о нем невозможно забыть. Как невозможно было не желать повторения.

Трудно было не думать о том, что для того, чтобы еще раз испытать подобный экстаз, ей достаточно было пересечь коридор и войти в его комнаты. Хозяйка Лонгвуда была почти уверена, что сделай она это, капитан не отослал бы ее прочь, а заключил бы в объятия и занялся с ней любовью.

Мэри нетерпеливо повернулась и посмотрела на окна, чтобы убедиться, что они открыты. Пора бы уже потянуть ветерку с реки. Но в комнате по-прежнему было жарко и душно. Даже слабое дуновение не шевелило занавески. Мэри чувствовала, как под грудями и под коленками кожа покрывается потом.

Она сбросила простыню, расстегнула на груди ночную рубашку и подула на горячую кожу. Но это не помогло.

Мэри вздохнула, представив, как капитан Найт лежит обнаженным в комнате по другую сторону коридора. Она представила его взлохмаченные темные волосы на белой подушке. Представила красивое лицо с резко очерченными чертами и жестоким чувственным ртом. Ей казалось, что она видит, как пульсирует жилка на его крепкой шее, видит его широкие мускулистые плечи и сильные загорелые руки на белой простыне. Видит его грудь, покрытую завитками темных волос, и крепкий, как барабан, живот, по-мальчишески стройные бедра и длинные мускулистые ноги.

Мэри часто задышала. Верхняя губа ее покрылась капельками пота. Она встала с постели и полностью расстегнула рубашку. Решив, что причиной ее дискомфорта является рубашка, она стянула ее через голову и вытерла ею вспотевшее тело. И бросила рубашку на ковер. Теперь она легла в постель обнаженной.

Но прохладнее ей не стало.

Мэри металась в постели, убеждая себя в том, что на самом деле она совершенно не хочет капитана Найта. Она вовсе не желает к нему идти. И не хочет, чтобы он пришел к ней. Она хочет забыть о том, что случилось минувшей ночью. Она забудет об этом!

Мэри колотила кулаком по подушке и бормотала:

– Черт бы вас побрал, капитан Найт! Черт вас побери! Скорее в июне пойдет снег, чем я позволю вам до меня дотронуться!