Текст книги "Твоя, только твоя"

Глава 31

Клей так и сделал. Он провел Мэри на свою половину дома и запер тяжелую дверь. Ласково держа возлюбленную за руку, он повел ее через гостиную в спальню, а затем в расположенную за ней ванную комнату. В отделанной мрамором ванной в серебряных подсвечниках горело несколько высоких белых свечей. Белая мраморная ванна была до краев полна теплой душистой воды, от которой поднимался пар.

– Ванна для миледи готова! – сказал он и кинул шелковый халат на бархатную кушетку.

Капитан снял с шеи белое полотенце, захватил им талию Мэри и притянул ее к себе. Он сел на бархатный пуфик. Полотенцем он подтянул несопротивляющуюся женщину так, чтобы она стояла меж его раздвинутых ног, лицом к нему.

Клей бросил полотенце на ковер.

С ловкостью мужчины, которому довелось на своем веку раздеть немало красивых женщин, капитан, не торопясь, раздевал Мэри, не позволяя ей помочь ему. Снимая каждый предмет одежды, он целовал обнажавшуюся белую кожу. Раздевая и целуя любимую, он говорил ей о том, что сделает все, что в его силах, чтобы этот вечер стал для нее приятным.

У Мэри не было никаких оснований сомневаться в его обещаниях. Все жестокие слова, которые они успели наговорить друг другу, были тут же забыты, как только она уступила чувственному наслаждению, которое так щедро источал этот человек:

Как только Клей полностью раздел Мэри, она сделала шаг к ванне, но он удержал ее:

– Нет, подожди немного! Совсем чуть-чуть!

Мэри чувствовала на себе его горячий взгляд. Капитан так пристально рассматривал ее, словно она была произведением искусства.

А мужчина смотрел и думал о том, что всемогущий Создатель вряд ли сотворил что-либо более совершенное, чем стоявшая перед ним женщина. По крайней мере, физически совершенное. Для женщины Мэри была довольно высокой, но не крупной. Она была удивительно стройной. Изящные линии ее тела говорили одновременно о силе и грации. Груди ее не были тяжелыми, хотя имели приятную полноту и форму. Их соски были нежно-розовыми, как у юной девственницы. Очертания ее бедер были безупречны. И хотя ни бедра, ни таз не были широки, как у некоторых более пышных представительниц ее пола, она явно была создана для любви.

Клей знал, как замечательно их тела подходят друг другу, он помнил, какой она была сладкой и страстной, как крепко сжимала его плоть, занимаясь с ним любовью. Последнее неожиданно навело его на мысль, что ей, наверное, будет нелегко родить ребенка.

Мысль об этом исчезла так же неожиданно, как и появилась. Капитан Найт встал, взял обеими руками лицо Мэри и поцеловал ее. Потом он поднял ее на руки и понес в ванну. Мэри крепче обняла его за шею, когда он наклонился, чтобы попробовать температуру воды. Клей медленно опустил женшину в душистую глубину.

– М-м-м! – вздохнула от наслаждения Мэри и положила голову на подголовник. – Чудесно! – пробормотала она.

Клей стоял и смотрел на нее, наклонясь над ванной.

– Лежи так, я сейчас вернусь!

Мэри кивнула и закрыла глаза. Усталые мышцы начали расслабляться в теплой душистой воде.

Когда Клей вернулся из спальни, глаза Мэри были закрыты, она почти задремала. Он ласково окликнул ее— по имени. Она открыла глаза и посмотрела на него. В одной руке капитан держал чистую белую салфетку из махровой ткани, в другой – пару белых полотенец. Мэри протянула руку за салфеткой.

– Позволь мне самому, – сказал он, отложил в сторону полотенца и стал на колени возле ванны.

Мэри подумала, что мужчина дразнит ее, но все же сказала:

– Нет, пожалуйста, нет! Я сама…

– Тсс! – успокоил ее капитан.

Он обмакнул в воду салфетку и потянулся за новым куском душистого мыла.

Мэри встревоженно приподнялась, когда Клей прижал намыленную салфетку к нижней части ее шеи. Но как только он прижался губами к ее губам, она тут же погрузилась в воду, положив голову на подголовник, и услышала его шепот:

– Предоставь это мне, Мэри!

У нее не было ни малейшего желания спорить. Она была покорна, как маленький ребенок, которого моет один из родителей. Только она уже не была ребенком, а он не был родителем. И это было, наверное, самое запоминающееся купание в ее жизни.

Капитан начал с плеч, потом посадил Мэри, наклонив вперед, и занялся ее спиной. Ласковое движение намыленной салфетки вверх и вниз было исключительно чувственным. Ловкие руки мужчины действовали так осторожно, словно женщина была сделана из хрупкого драгоценного фарфора. Мэри положила голову на поднятые колени и вздохнула. Ей было очень приятно.

Когда спина была вымыта и заблагоухала душистым мылом, Клей велел ей снова лечь на спину.

Она так и сделала.

Когда его сильные руки щедро намылили ее скользкие груди, женщина почувствовала, что краснеет. Под взглядом его серебристо-серых глаз, под ласковыми прикосновениями его рук ее соски стали твердеть. Клей захватил пригоршню мыльной пены и покрыл ею пульсирующие соски. Потом наклонился и сдул пену.

Капитан тщательно вымыл Мэри. Его прикосновения волновали и возбуждали ее. А когда она блаженно вздыхала и выгибалась навстречу его обернутой мыльной салфеткой руке, он смотрел на нее горящими глазами и спрашивал:

– Тебе приятно? Так лучше? Или так?

К тому времени как это эротическое купание было закончено, женщина была так возбуждена, что не могла дождаться, когда капитан займется с ней любовью.

Мэри была уверена, что он чувствует то же, что и она, потому что его загорелая обнаженная грудь тяжело вздымалась и ткань белых накрахмаленных брюк плотно обтягивала набухшую мужскую плоть.

Когда Клей вынул Мэри из ванны и начал вытирать, она уже дрожала, предвкушая наслаждение. Вытерев ее, он взял со стула и протянул ей черный шелковый халат. Стоя спиной к нему, она сунула руки в рукава, вздохнула и прислонилась спиной к мужчине, в то время как он обнял ее за талию и завязал пояс халата. Повернув Мэри лицом к себе, Клей закатал ей рукава и сдвинул на груди скользкие полы.

Его внимание сосредоточилось на ее волосах, свернутых в тугой узел на затылке. Клей не спеша, вытащил шпильки и зачарованно смотрел, как прекрасные светлые волосы рассыпаются по ее плечам, закрытым черным халатом. Он запустил в них пальцы, поднял локон, прижал к своему лицу и глубоко вдохнул.

– Я мыла их вчера вечером, – встревоженно сказала Мэри. – Но сегодня было так жарко, что…

– Пахнет приятно, – успокоил ее Клей и прижал локон к своей обнаженной груди, затем пощекотал концами светлых волос свой плоский коричневый сосок и только потом отпустил.

Затем он отвел ее в спальню. Мэри удивленно огляделась. Единственным освещением большой комнаты служили длинные белые свечи в изящных канделябрах. Французские зеркала в золоченых рамах отражали множество огоньков. На роскошном шерстяном ковре перед незажженным камином была расстелена белая дамастовая скатерть. В серебряном ведерке охлаждалось шампанское, а рядом с ним стояла пара высоких хрустальных рюмок. В хрустальной вазе был большой букет прекрасных кремовых роз. На фарфоровых блюдах была разложена еда: сыр, холодное мясо, хлеб, орехи и инжир. Через край серебряной миски свешивались ягоды темного винограда. На фарфоровой тарелке горкой возвышались сласти.

Мэри была смущена и обрадована.

Ей понравилось, что он приложил столько усилий, чтобы сделать этот вечер особенным. А смутило ее то, что он явно собирался поужинать перед тем, как заняться любовью. А она после ванны уже изнемогала от желания. И жаждала она вовсе не еды.

– Я подумал, что нам хорошо было бы немного подкрепиться, – сказал капитан, и Мэри ничего не оставалось, как согласиться.

Клей разлил прохладное шампанское и протянул рюмку Мэри. Они закусили инжиром и орехами, потом отдали должное сыру, мясу и хлебу. При других обстоятельствах Мэри получила бы большое удовольствие от вкусной еды, которой она уже бог знает сколько времени не пробовала, но только не сейчас.

Мэри показалось, что ужин длится целую вечность. Клей ел медленно, неторопливо, словно ему некуда было спешить. Он, конечно же, знал, что возбудил женщину необычным купанием, знал, что она останется в таком состоянии до тех пор, пока он не займется с ней любовью.

Мэри, одетая в большой, не по размеру, халат, сидела на ковре, подогнув стройные ножки, и потягивала прохладное шампанское. Она не отрывала глаз от капитана и чувствовала, что не может выдержать больше ни минуты, что она умрет, если они немедленно не отправятся в постель.

Мэри не знала, что именно ее так возбудило. Было ли тому причиной необычное купание или же прохладное шампанское? Или же провоцирующие прикосновения черного шелка к обнаженной коже? А может быть, она возбуждалась от одного его вида – капитан лежал на боку, опираясь на локоть и слегка согнув колени. Ткань облегающих брюк была особенно сильно натянута там, где скрывалась его божественная мужская плоть.

Словно прочитав мысли женщины, Клей сел и потянулся, чтобы одним ласковым, но решительным движением развязать ее пояс.

– Если тебе жарко, почему бы не снять халат? – предложил он.

У Мэри перехватило дыхание. Вот сейчас он разденет ее, отнесет в постель и займется с ней любовью.

Но он этого не сделал.

Капитан выпил еще шампанского, посмотрел на нее из-под полуприкрытых век и неторопливо откинул полы халата, так что его взору предстало ее обнаженное тело. Потом, к ее удивлению и негодованию, он снова лег на бок, потянулся и взял виноград из серебряной миски.

Мэри думала, что взорвется.

Смуглый мужчина неторопливо ел виноград, прекрасно понимая, в каком она состоянии. Он отлично знал, что она так распалена, что едва в состоянии это выдержать. Клей и сам с трудом сдерживался. Но он заставил ее и себя подождать. На это у него были серьезные основания – капитан хотел, чтобы Мэри настолько возбудилась, настолько возжаждала его, что согласилась бы принадлежать ему все то время, что он проведет в Лонгвуде.

Именно поэтому Клей старался не обращать внимания на боль в паху и, несмотря на свое возбуждение, выжидал. Он предлагал женщине отведать сластей, рассказывал ей о том, как они хороши, и убеждал попробовать всего понемногу. Капитан кормил Мэри сластями, а потом слизывал приторную сахарную пудру с ее губ. Он налил ей еще шампанского и поил ее им до тех пор, пока она не почувствовала, что пьянеет.

Теперь она еще сильнее возбудилась. Под действием горячей ванны и холодного шампанского все ее сомнения, все запреты были забыты. Мужчина потянулся, чтобы снять с ее плеч халат. Она млела от его прикосновений. Клей поцеловал Мэри и, целуя, ласкал ее груди, дразнил набухшие соски.

В конце концов, он отпустил ее губы, но руки его остались на ее трепещущей груди. Капитан, не мигая, смотрел на женщину, и в его глазах отражалось мерцающее пламя свечей.

– Встань на колени, Мэри!

Без лишних вопросов она поднялась на колени. Его руки ласково прошлись по ее бокам и животу. Глаза ее были закрыты. Она тяжело дышала. Мэри услышала, как Клей сказал:

– Сядь снова на корточки.

Не открывая глаз, она вздохнула и откинулась назад. Он осторожно раздвинул ее колени. Мэри задрожала, почувствовав его руку меж своих раздвинутых ног. Он касался ее там, где у нее и так уже все горело.

– Открой глаза, Мэри! – ласково велел капитан. Она открыла глаза и посмотрела на него. Продолжая ласкать ее, он смотрел ей в глаза. Неожиданно капитан поднял руку к ее лицу, показав ей свои блестевшие влажные пальцы.

– Видишь, ты готова принять меня.

– Да, – ответила она, объятая огнем.

Мэри молилась о том, чтобы он заключил ее в объятия и унес на кровать.

– У тебя там мокро и горячо.

– М-м-м! – пробормотала она, облизнув губы.

– Скажи это, Мэри!

Она отрицательно покачала головой и отвернулась. Капитан поймал ее подбородок и повернул к себе ее лицо.

– Скажи, Мэри, скажи! Скажи: «Я вся горю, у меня мокро между ног, и я готова принять тебя, мой капитан!»

Мэри посмотрела в его горящие глаза и поняла, что скажет и сделает все, что он ни попросит. Она торопливо проговорила:

– Я вся горю. У меня мокро между ног, и я готова принять вас, мой капитан! – Она сделала паузу, задержала дыхание и взмолилась: – Пожалуйста, ну, пожалуйста!

– Да, детка! – ответил он и в один миг смел со скатерти блюда с едой.

В мгновение ока Мэри оказалась лежащей на спине на белой дамастовой скатерти.

– В постель! – прошептала она.

– Нет! – ответил он, торопливо снимая с себя облегающие белые брюки. – Здесь. На полу нам будет лучше видно.

– Видно?

– В зеркале. Посмотри, Мэри, – предложил ей он, раздвигая ее длинные, стройные ноги и двигаясь между ними. – Куда бы ты ни посмотрела, ты увидишь нас обоих обнаженными.

Мэри повернула голову и посмотрела в одно из многочисленных высоких зеркал в золоченых рамах. Она увидела себя и капитана обнаженными, в мерцающем свете свечей.

Будто зачарованная, смотрела она, как ее смуглый любовник опускает на нее свое поджарое тело. Она закинула руки за голову и удивленно смотрела, как его загорелое тело соединилось с ее телом и стало его частью.

Это было шокирующее зрелище.

И прекрасное. И очень эротичное.

– А теперь посмотри мне в глаза! – велел Клей. Мэри вздохнула, повернула голову и посмотрела на него.

Красивое лицо капитана нависало над ней. В мерцающем свете свечей под высокими, чуть скошенными скулами Клея образовались глубокие тени. Он поддерживал свое тело на весу, опираясь на руки, и на его широких плечах рельефно выступили мускулы. Взгляд его был устремлен на Мэри.

Пока она смотрела в зеркало, он осторожно погрузился в нее, потом еще глубже, заставив охнуть и крепче сжать его бицепсы.

– Почувствуй меня, Мэри! – сказал он. – Это все, что тебе нужно от меня, но тебе это нужно. Скажи, что это тебе нужно!

– Нужно, – признала она.

Мэри была так возбуждена, что готова была сказать и сделать все, что угодно.

– Мне это нужно!

– Тебе нужно это от меня?

– Да, от вас… и больше ни от кого.

Он начал медленно, чувственно двигаться.

– Ты больше не станешь меня отвергать! Ты станешь делить со мной постель всякий раз, когда я этого захочу. Каждую ночь, поднявшись наверх, я буду приходить к тебе, и ты будешь меня ждать. Ты больше не станешь запирать свою дверь от меня!

– Не стану никогда! – прошептала она, ощущая всю мощь его мужской плоти. – Я не стану запирать свою дверь.

– Никакие замки не скроют от меня тебя и твое тело. Ты поняла?

Мэри кивнула и блаженно вздохнула. Она чувствовала, как он движется внутри ее. Ее волновал вид их слившихся тел, которые можно было видеть под любым углом в многочисленных зеркалах. В мерцающем свете больших зеркал было множество отражений ее и его, и все эти отражения слаженно и провоцирующе двигались. Все мужчины в зеркалах были смуглыми, мужественными, и властными. А все обнаженные женщины – светлыми, женственными и податливыми. У Мэри создалось впечатление, что она видит целую группу мужчин и женщин, занимающихся любовью. И это эротическое зрелище еще сильнее возбуждало ее.

Погрузившись глубоко в ее лоно, капитан снова спросил:

– Ты поняла?

Поднимая таз навстречу мужчине, Мэри ответила не дыша:

– Я поняла. Между нами не будет замков. – Она застонала – ей становилось все приятнее. И добавила шепотом: – А вы будете любить меня вот так каждую ночь. Каждую ночь!

– Буду! – прошептал он и поцеловал ее.

Глава 32

Наутро после той незабываемой ночи, когда они занимались любовью перед зеркалами в золоченых рамах, Мэри проснулась на большой кровати красного дерева, одна.

Солнце было уже высоко. Его горячие лучи заливали комнату, освещая огромную кровать, и падали на лицо Мэри. Солнечные лучи были такими яркими, что она чувствовала их сквозь закрытые веки.

Открыв сонные глаза, Мэри медленно повернула голову. Подушка рядом с ней была пуста, но она все еще хранила отпечаток головы капитана Найта. Мэри села, откинула с лица спутанные волосы и обратила внимание на свое отражение во французских зеркалах. Увидев свое обнаженное тело, она тут же потянулась за простыней, чтобы накрыться.

Она покраснела, вспомнив о том, как бесстыдно смотрела в эти зеркала, занимаясь любовью с капитаном Найтом. При этом воспоминании ее охватила дрожь, и ей стало не по себе. Но теперь хозяйка Лонгвуда уже не обманывала себя, утверждая, что сожалеет о случившемся. Если бы капитан сейчас оказался здесь, она бы с удовольствием снова занялась с ним любовью. Если бы он захотел, Мэри занималась бы с ним любовью целый день.

К своему стыду, она поняла, что вела себя с ним как развратная женщина, но не жалела об этом. Прошлой ночью она приняла решение и не изменит его даже сейчас, при ясном свете дня. Хорошо или плохо, умно или глупо, но она физически не в состоянии ему противиться. Да она и не хочет.

И что это меняет? Она больше не та доверчивая юная девочка, которую было легко обидеть. Теперь она взрослая женщина, достаточно умная, чтобы понять, что как бы пылко капитан ни занимался с ней любовью, Мэри для него ничего не значит. Как он хладнокровно заметил, она была для него удобна и доступна.

Ну, так и Клей был для нее тем же. Почему бы ей не спать с ним исключительно для того, чтобы получать плотские радости?

Мэри грустно улыбнулась, уловив иронию судьбы. Некогда ее муж любил ее, однако ей никогда не нравилось заниматься с ним любовью. Капитану Найту до нее дела нет, но он восхитительный любовник, он поднял ее до вершин эротического наслаждения.

Господи, какая странная штука жизнь!

Мэри сбросила простыню и встала с постели. Зевая, она отправилась в ванную, где минувшим вечером ее раздел капитан. Там она собрала свою разбросанную одежду и вернулась в спальню. Она увидела черный халат, лежавший на ковре рядом с белой дамастовой скатертью.

Мэри накинула халат и, держа в руках одежду, босиком прошла через гостиную, открыла дверь и осторожно выглянула. Потом быстро пересекла коридор и вошла в свою спальню.

– Вы сегодня поздно, Мэри Элен! – заметила одетая в белую форму медсестра миссис Стивене.

Она подняла голову и взглянула на Мэри, когда та вошла в парадную дверь госпиталя графства Шелби.

– Я знаю. Извините, пожалуйста!

– С вами все в порядке? – спросила ее медсестра. – Вы хорошо себя чувствуете?

– Спасибо, все в порядке. Я просто проспала. – Полная пожилая медсестра окинула Мэри Элен взглядом с головы до ног и заметила:

– Вы слишком много работаете, детка! Вы сегодня выглядите бледной и усталой! – Женщина приложила пухлую ручку ко лбу Мэри. – Возможно, у вас легкий жар.

«Жар у меня действительно есть, – виновато подумала Мэри, – но только совсем иного рода».

– Нет, что вы, у меня нормальная температура. – Мэри улыбнулась нахмурившейся женщине, которая дежурила сутками. – Сегодня очень печет, а я забыла надеть шляпку. Просто я перегрелась, миссис Стивене, вот и все.

– Ну, будьте осторожны, милочка!

– Постараюсь! – ответила, улыбаясь, Мэри. – И обещаю больше не опаздывать.

Днем, во время работы, Мэри поймала себя на том, что считает часы. Ей не терпелось уйти домой. Ужас был в том, что ей настолько не терпелось снова оказаться в объятиях капитана Найта, что она едва могла дождаться вечера.

Долгий день был позади. Мэри устало поднялась по ступенькам своего дома. Она поймала себя на том, что оглядывается, стараясь отыскать взглядом смуглого капитана. Женщина нашла его в «штабе-столовой», где он был с двумя своими людьми. Одним из этих двоих был рыжеволосый лейтенант Бриггс. Все трое стояли и разговаривали. Из их разговора хозяйка Лонгвуда поняла, что совещание близится к концу. Капитан взглянул в ее сторону. Мэри была уверена, что он ее заметил.

Сердце ее застучало сильнее. Она решила, что к тому времени, когда совещание закончится, она будет поблизости. Ей очень хотелось посмотреть, как он станет себя вести.

Мэри вышла в холл и стала перебирать визитные карточки, оставленные посетителями в серебряной корзинке, которая всегда стояла на низенькой полочке возле небольшого зеркала. Сообщения на оставленных карточках были уже двухдневной давности, и она их уже читала, но капитан не мог этого знать.

Очень скоро в коридоре появились лейтенант Бриггс и второй моряк. Оба улыбнулись, кивнули ей, и вышли из дома. Через считанные минуты Мэри ощутила в воздухе знакомые электрические разряды – смуглый капитан был где-то рядом.

Мэри сделала вид, что не догадывается о его присутствии, бросила карточки в корзинку и повернулась, чтобы уйти. В этот момент капитан входил в холл. Взгляд его холодных серых глаз на мгновение задержался на ней, и тут же он перевел его на что-то другое, словно хозяйка Лонгвуда была ему совершенно не знакома. Он ничего ей не сказал и ничем не выдал, что заметил ее присутствие.

Клей прошел прямо к вешалке красного дерева, снял с верхнего колышка свой белый китель, перекинул его через плечо и вышел через парадную дверь.

Мэри была поражена. Она стояла и смотрела, как капитан не спеша, пересек тенистую галерею и спустился на освещенную солнцем дорожку. Там он остановился и надел китель. Потом он направился к воротам, где конюх тут же подвел к нему оседланного черного коня.

Капитан взял длинные кожаные поводья, но не сел на коня. Некоторое время он стоял, прислонившись к коню, и, перекинув руку через спину животного, беседовал с моложавым белокурым моряком.

Но Мэри видела одного только капитана. Она смотрела на его широкие плечи, обтянутые белым кителем, на иссиня-черные волосы, блестевшие в лучах вечернего солнца. Вот он что-то сказал, откинул красивую голову и засмеялся. Потом кивнул собеседнику, перебросил поводья через шею коня и вскочил в седло.

Мэри смотрела, как Клей легким галопом выехал по подъездной дороге на Ривер-роуд. Тогда она отвернулась от окна, почувствовав себя опустошенной и несчастной. Ей было очень не по себе. Когда она встретилась с капитаном, поблизости никого не было, однако он не сказал ей ни слова. Не заговорил, не улыбнулся и вел себя так, словно они вообще не были знакомы – он ее просто игнорировал. И уехал из поместья в то время, когда хозяйка Лонгвуда обычно возвращалась домой. Он был свежевыбрит, на нем была белая летняя форма. Куда же он направился? На военный совет в отель «Гайосо», где его ждет генерал С. С. Вошбен?

Но если это так, почему же он не захватил свой планшет?

Господи, она уже ему надоела! Вот в чем дело. Он заставил ее подчиниться своей воле, уговорил ее сдаться без всяких условий. Только это ему и было нужно! Он заставил ее потерять лицо. Заставил ее говорить неприличные вещи, совершать постыдные, шокирующие поступки. А теперь этот бесчувственный сукин сын решил, что она ему надоела!

Мэри вихрем пронеслась к себе в спальню. Там она долго ходила взад и вперед, ей мерещились всякие ужасы. Она подумала, что наскучила капитану, и он отправился на поиски новой женщины. А может, у него уже было назначено свидание. По прибытии в Мемфис он, конечно же, познакомился со множеством женщин, не считая тех, кого знал с детства.

Лия Томпсон говорит, что дамы из общества вовсю увиваются вокруг смуглого капитана Найта. Мэри скрипнула зубами. Она знала, что это правда. Понимала, что ему ничего не стоит найти себе женщину – или женщин, которые охотно станут развлекать его в своих гостиных. И в своих спальнях.

Возбужденная, рассерженная хозяйка Лонгвуда снова спустилась вниз. Она заглянула на кухню и предупредила слуг, что ужинать не будет. Она не голодна. Она собирается сходить в старую усадьбу Темплтонов и повидать свою подругу Лию Томпсон.

Мэтти кивнула, а старый Тайтес встревоженно покачал головой:

– Послушайте, мисс Мэри, на вашем месте я не стал бы этого делать!

– Но ты не я! – сердито ответила она.

– Скоро ночь, – сказал ей слуга, – а вы же знаете, что капитан не любит, когда вы выходите из дома одна после того, как стемнеет.

– Мне плевать на то, что любит капитан! – раздраженно заявила она. – Я хожу куда хочу и когда хочу! Тебе бы следовало это знать, Тайтес Пребл!

– Да, мэм, – ответил он и пошел следом за ней, когда она вышла из кухни.

Он что-то бормотал о том, что ей не следует слоняться по округе, что она накличет беду, если не будет осторожна.

Зная, что старый слуга желает ей добра, Мэри немного задержалась у входной двери. Она повернулась к сердитому Тайтесу и обняла его.

– Тайтес, дорогой мой Тайтес, добрая ты душа! Я уже не маленькая девочка!

Потом она улыбнулась и ласково сжала его плечо:

– Пожалуйста, не волнуйся! Со мной ничего не случится!