Текст книги "Россия и ее империя. 1450–1801"

О Сибири: Gentes A. Exile to Siberia, 1590–1822. Basingstoke: Palgrave Macmillan, 2008; Witzenrath C. Cossacks and the Russian Empire, 1598–1725: Manipulation, Rebellion and Expansion into Siberia. London and New York: Routledge, 2007; Sunderland W. Russians into Iakuts? «Going Native» and Problems of Russian National Identity in the Siberian North, 1870s–1914 // Slavic Review. 1996. № 55. Р. 806–825; Hartley J. Siberia: A History of the People. New Haven and London: Yale University Press, 2014; Forsyth J. A History of the Peoples of Siberia: Russia’s North Asian Colony, 1581–1990. Cambridge: Cambridge University Press, 1992; Li Narangoa, Cribb R. Historical Atlas of Northeast Asia, 1590–2010: Korea, Manchuria, Mongolia, Eastern Siberia. New York: Columbia University Press, 2014; Jones R. Empire of Extinction: Russians and the North Pacific’s Strange Beasts of the Sea, 1741–1867. Oxford and New York: Oxford University Press, 2014.

Глава 5
Западные окраины в XVIII веке

В 18-м столетии произошло головокружительное приращение территорий – на западе и на юге, в Причерноморье. Тем самым были достигнуты цели, которые давно преследовала империя. Петр I отодвинул российскую границу на Балтике, Екатерина II добилась приобретений за счет Османской империи и Речи Посполитой. Вдохновляясь идеями камерализма и Просвещения, императрица несколько упорядочила систему управления, но в целом XVIII век нельзя назвать столетием единообразия. Новоприсоединенные земли сохранили свою продуманную политическую систему, остались нетронутыми и общественные элиты. Несмотря на назначение русских чиновников, Ливония, Гетманщина, еврейские общины, города с магдебургским правом, герцогство Курляндское и Правобережная Украина заметно отличались от центра, если говорить о законодательстве, налогообложении, социальных благах и местной администрации. Экспансия на западном направлении больше чем на каком-либо другом показывает, насколько Россия была привержена политике учета местных особенностей.

К ЧЕРНОМУ МОРЮ

К середине XVIII века Российская империя набрала достаточно сил, чтобы претендовать на причерноморские степи (карта 5). Достигнув успехов в войне 1735–1739 годов – первой из трех, которые она вела в этом столетии против Османской империи и Крымского ханства, – Россия начала планомерную интеграцию этих территорий с остальной страной, урезая их автономию и заселяя их пришедшими извне колонистами, что давало военные и экономические выгоды.

Среди первых, кто понес крупные потери, оказались запорожские казаки. В 1709 году они связали свою судьбу с гетманом Иваном Мазепой, выступив против Петра I, и пострадали, когда тот потерпел поражение. Русские разрушили их хорошо укрепленную столицу Батурин, и казаки переместились в низовья Днепра, перейдя под покровительство османов. Однако накануне русско-турецкой войны 1735–1739 годов они добились от России возвращения своих территорий и полуавтономного статуса при общем контроле со стороны российских властей в Киеве (1734). Для защиты новой Запорожской Сечи Россия возвела третью укрепленную линию (1731–1740), от Орла до Северского Донца, протяженностью в 285 километров и с 20 крепостями. За этой линией началась активная колонизация, сюда устремились крестьяне и казаки как из Левобережной, так и из Правобережной Украины, а также русские однодворцы с востока. В 1762 году на обширном пространстве под властью запорожских казаков – от Южного Буга до Слобожанщины – проживали 33 700 казаков и более 150 тысяч крестьян. Здесь, как и в Гетманщине, ведущие позиции в земледелии, скотоводстве и торговле занимала казацкая старшина; трения между ней и рядовыми казаками непрерывно усиливались.

Как и башкиры, запорожские казаки стали жертвами политического маневра Российской империи, оказавшись в окружении новопоселенцев. В 1750-х годах Россия начала размещать военных колонистов в северной части земель, принадлежавших Сечи. Сербские, болгарские, молдавские и даже украинские крестьяне, сведенные в полки, занимались охраной границ и землепашеством: так возникли Новая Сербия (1752) и Славяно-Сербия (1754). Те, кто состоял в пограничных частях, не платили прямых налогов, а с государственных крестьян не брали подушную подать – только поземельную; крепостные же платили подушную подать в половинном размере. Правда, в 1776 году для всех крестьян была введена рекрутская повинность. В 1764 году Екатерина II лишила Новую Сербию и Славяно-Сербию большей части привилегий и подчинила их генерал-губернатору Новороссии. Приток украинцев, русских и иностранцев усилился. Запорожских казаков переиграли.

Карта 5. Административное деление Европейской России, завоевания в Причерноморье, разделы Польши. Около 1795 года. С карты, приведенной в книге: Matthews G. Ukraine: A Historical Atlas. Toronto: University of Toronto Press, 1985. Map 16

Победа в русско-турецкой войне 1768–1774 годов дала возможность уничтожить Запорожскую Сечь как административный центр казаков. Встревоженная проявлениями недовольства – волнениями в Правобережной Украине, Новороссии и Запорожье в конце 1760-х годов, бегством калмыков в 1771-м, мятежом яицких казаков в 1772-м, Пугачевским восстанием 1773–1775 годов, в котором участвовали башкиры, ногайцы, яицкие казаки и уральские крестьяне, – Россия решила разделаться с казачьими войсками. Несмотря на то что запорожцы преданно сражались на стороне России в войнах с Турцией, в июне 1775 года русские войска, возвращаясь с полей сражений в Причерноморье, сровняли сечевую крепость с землей. Немало представителей старшины подверглись аресту, многие оказались в Сибири. Запорожцы массово зачислялись в русские казачьи войска в качестве рядовых казаков, некоторые стали свободными крестьянами, около 5000 пошли на службу к турецкому султану и осели в дельте Дуная. Земли, принадлежавшие выселенным казакам, были розданы русским дворянам, а также поселенцам – украинцам, русским, сербам. Некоторые запорожцы вернулись на русскую службу после войны с Турцией 1787–1791 годов, обосновавшись в Очаковской степи близ Херсона, однако в 1792 году, после победы, Россия переместила их на Кубань, где было создано Черноморское казачье войско.

После присоединения Крымского ханства его территория вошла в состав чрезвычайно обширного генерал-губернаторства, раскинувшегося от Днестра до Северного Кавказа и Саратова и включавшего три губернии – Екатеринославскую, Вознесенскую и Саратовскую, – а также Крым в качестве отдельной области. Донские казаки удержали за собой свои земли, находясь под контролем Потемкина, доверенного лица Екатерины II и умелого строителя империи. Во всех трех губерниях на протяжении 1783–1784 годов была осуществлена административная реформа 1775 года, появились нижние земские суды с избираемыми на местах членами, так как русских дворян в этих краях было немного. В 1796 году население Екатеринославской и Вознесенской губерний было на 80 % русским и украинским. Рабочей силы не хватало, поэтому землевладельцы не могли принудительно вводить здесь крепостное право, а повинности крестьян были более легкими, чем в центре.

Слободская Украина была интегрирована в течение XVIII века аналогичным образом. Ранее здесь существовало традиционное казачье самоуправление – пять территориальных полков, в которых все пользовались обычными для казаков правами (отсутствие подушной подати, свобода винокурения и торговли). Слободские казаки верно служили России, принимая участие в военных кампаниях против Персии, Речи Посполитой и Османской империи. Тем не менее, с 1730-х годов Россия начала ограничивать численность реестровых казаков в этой области, переводить рядовых казаков в разряд налогоплательщиков, размещать на Слобожанщине регулярные части. Параллельно с этим шел тот же процесс, что в Запорожье и Башкирии: пришлых становилось больше, чем слободских казаков. В конце XVII столетия там проживало 120 тысяч человек, а в 1773 году – уже 660 тысяч; прирост достигался в основном за счет крестьянской колонизации.

В 1763 году на Слобожанщине была введена подушная подать для крестьян, не принадлежавших к числу казаков, а в 1765-м Россия упразднила ее автономию. Вместо Слободской Украины возникла Харьковская губерния, в 45 уездах которой действовали российские законы и была введена российская судебная система: прокуроры, суды различных инстанций, четыре гражданские и уголовные палаты в качестве верхней инстанции. Города получили управление по российскому образцу. В 1770-е годы пять слободских полков были включены в регулярную армию, представителям старшины даровали русское дворянство, а 60 тысяч рядовых казаков и землепашцев стали солдатами или податными государственными крестьянами. В 1780-е годы здесь прошла административная реформа, стали действовать жалованные грамоты городам и дворянству. В 1783-м для всех крестьян ввели подушную подать, а для государственных крестьян и казаков – оброк. Фактически это означало закрепощение украинских крестьян, которые были прикреплены к своему месту жительства.

Совершенно другой была социально-экономическая история на правом берегу Днепра и на западе Украины: до 1790-х годов эти земли, от Галиции и Волынии до Днепра, входили в состав Речи Посполитой. В них происходили существенные изменения, политические и социальные. Казачье управление и землевладение было упразднено в интересах польских магнатов, выращивавших пшеницу и разводивших скот на экспорт. К середине столетия четыре польских аристократических семейства владели 80 % всех земель Правобережья и поощряли переселение туда украинских крестьян из Галиции и даже с левого берега, предлагая выгодные условия. Однако среди народа ширилось недовольство, вызванное религиозным, политическим и социальным угнетением. По истечении 10 или 20 лет новопоселенцы переставали получать налоговые льготы и займы, оказываясь в тяжелой крепостной зависимости – барщина отнимала до четырех дней в неделю. Кроме того, если в Гетманщине существовала система начальных школ, то в Правобережье польские магнаты старались не давать образования крестьянам. Позиции православной церкви систематически ослаблялись, приходы в Галиции и Волыни (Львовское, Перемышльское, Луцкое епископства) в 1690–1720-е годы были переведены в унию. Львовское братство, когда-то ревностно защищавшее православие, в 1708 году стало униатским. К 1760-м годам в Правобережье осталось лишь двадцать православных приходов и несколько монастырей. Недовольство, вызванное всем этим, вылилось в три крупных крестьянских восстания, участников которых называли гайдамаками: они расправлялись с униатами, евреями и поляками. В 1768 году весь регион погрузился в хаос из-за борьбы «русской» и «польской» партий. В самый разгар войны с Турцией русские войска в Гетманщине перешли на правый берег, чтобы подавить мятеж; это привело к первому разделу Польши.

Львов, главный город Галиции, был, как и Вильно на севере, оживленным центром, где смешивались различные культуры: польская, украинская, еврейская. Здесь процветали украинское образование и украинское искусство, особенно возникшая под польским влиянием барочная архитектура: в этом стиле строились соборы, магистраты, дома знати. Униатская верхушка развивала украинский язык и культуру, особенно после того, как Галиция отошла к империи Габсбургов в результате первого раздела.

Гетманщина на протяжении XVIII века оставалась автономным политическим образованием в составе Российской империи, несмотря на роковое решение гетмана Мазепы поддержать Карла XII во время Северной войны (1708). Обеспокоенный тем, как бесцеремонно Петр I обращался с казачьими полками за пределами Украины, Мазепа решил искать защиты у шведов и после их поражения под Полтавой (1709) едва не расстался с жизнью. Взбешенный этим «предательством», Петр назначил особого чиновника, который должен был наблюдать за гетманом и его окружением. Тысячи казаков были отправлены на каторжные работы, а остальные – обложены высокими пошлинами и податями, гетманское окружение подверглось чистке, Россия установила контроль над финансами и судебной системой Гетманщины. По окончании Северной войны (1721) Петр I навел порядок в отношениях России с различными казачьими войсками. В частности, Гетманщина была передана из Коллегии иностранных дел в новосозданную Малороссийскую коллегию – символический шаг, говоривший о намерении России теснее интегрировать Украину.

Но вскоре стало ясно, что осуществлять прямое господство над казаками с их особой системой управления нелегко, и так как эти пограничные области имели большое значение для войн с Османской империей, Россия в течение столетия колебалась между различными стратегиями. Как указывает Зенон Когут, «с 1727-го по 1760-е годы органы местного управления и судебная система Гетманщины функционировали без вмешательства со стороны Петербурга». Контроль над назначением гетмана в 1730–1750-е годы ослаб; императрица Елизавета (1741–1761) лично благоволила Гетманщине, и 1750-е годы стали «золотой осенью» ее автономии. Примером может служить налогообложение. Вплоть до конца XVIII века здесь не вводились российские прямые налоги и повинности, в первую очередь подушная подать и рекрутская повинность. Продолжала действовать прежняя – довольно запутанная – налоговая система. Различные корпоративные институты – гетманская администрация, монастыри, землевладельцы – взимали собственные налоги. Кое-какие налоги платили крестьяне и казаки, продававшие свой труд (фактически батраки) – один шел на содержание казачьего войска, другой – на содержание русских частей, размещенных в Гетманщине. Но все они взымались силами местных сборщиков.

Сохранялась и особая судебная система: имелись уголовные суды, которыми заведовала гетманская администрация, но кроме того, казаки из числа землевладельцев обладали широкими судебными полномочиями в отношении гражданских и мелких уголовных дел. Города и церковь располагали своими судами. Применялось различное законодательство: церковное право – для дел, рассматривавшихся церковными судами, Магдебурского право – для городов, которые обладали соответствующими грамотами, литовские статуты 1566 и 1588 годов, казачье и украинское обычное право, с 1648 года – также гетманские универсалы (указы). Когда Сенат в Петербурге рассматривал какие-либо вопросы, Россия, как правило, подтверждала местные нормы и законы. В 1743 году Гетманщина обзавелась обширным сводом законов, который, хотя и не был официально утвержден Сенатом, широко использовался: это резко контрастировало с неспособностью самой Российской империи кодифицировать свое законодательство, несмотря на попытки, предпринятые Петром, Елизаветой и Екатериной.

В XVIII веке неравенство среди казачества, обозначившееся уже в предыдущем столетии, усилилось. В основе административной структуры Гетманщины лежало традиционное казачье деление на полки, и казацкая старшина накапливала богатства благодаря доступу к власти. Возникло Значковое войсковое товарищество, сплоченное сословие привилегированных землевладельцев, делившееся на три социальные категории, в зависимости от занимаемой должности – в гетманской, центральной или полковой (провинциальной) администрации. Численность его составляла приблизительно 2000 человек. Товарищество принимало действенные меры, чтобы лишить рядовых казаков привилегий, связанных со статусом казака, а также монополизировало экономику: к 1735 году под его контролем оказалось около половины всех обрабатываемых земель Гетманщины. В культурном отношении украинская знать заметно европеизировалась на протяжении этого столетия и пользовалась почти дворянскими привилегиями: свобода от податей, торговые привилегии, право владеть поместьями и налагать на крестьян трудовые повинности, право производить алкогольные напитки, торговать определенными видами товаров, заседать в различных советах и учреждениях. Но в учреждениях Гетманщины не применялась Табель о рангах, а следовательно, представители местной знати не могли этим путем получить наследственное дворянство, как в России.

Параллельно подъему семейств, входивших в Товарищество, происходило разорение остальных казаков. Рядовые казаки беднели, так как были вынуждены нести службу и одновременно кормиться от земли; им не удавалось обеспечить себе военную экипировку. Число казаков, способных вести военные действия, снижалось: с 60 000 в 1650 году до 30 000 в 1669-м и 20 000 в 1730-м. Рассчитывая на помощь казаков в защите границ и войнах с Османской империей, Россия попыталась в 1720-х годах замедлить этот упадок, запретив казакам переходить в разряд крестьян, а представителям старшины – покупать усадьбы рядовых казаков. Масштабная реформа 1735 года была призвана облегчить бремя, возложенное на бедных казаков, малоземельных и безземельных: создавались категории казаков-«подпомощников» и казаков-батраков, которые сохраняли казачьи привилегии и статус, но постепенно обкладывались податями. В 1760-е годы казаки составляли 45 % населения Гетманщины, но большинство их принадлежало к одной из этих двух категорий. Значковое войсковое товарищество становилось сословием привилегированных землевладельцев, остальные же казаки беднели до того, что не могли нести службу – и, по словам Ореста Субтельного, к 1760-м годам казачество «перестало существовать на Украине», как в военном, так и в экономическом смысле.

Эти времена оказались трудными и для податного населения. Положение крестьян ухудшилось: старшина, церковные предстоятели и монастыри увеличивали свои владения за их счет, так что к 1760-м годам 90 % крестьян проживали на частновладельческих землях и были обязаны отрабатывать двухдневную барщину и нести другие повинности в пользу господ. Но имелись и различия по сравнению с русским центром. Позиции крестьян как землевладельцев были более устойчивыми. В России земля, обрабатываемая крестьянами, считалась находящейся в собственности либо общины, либо помещика; участки регулярно перекраивались, чтобы общине было легче выплачивать коллективные налоги. В Гетманщине и на землях бывшего Великого княжества Литовского нормой оставалось индивидуальное – семейное – землевладение, сложившееся под влиянием польских законов о собственности. Доступ к общим ресурсам (пастбищам, рыболовным участкам, лесу) и общественная жизнь в деревне регулировались общинными институтами. Кроме того, крестьяне Гетманщины не подверглись закрепощению. Они могли переселяться с места на место, хотя свобода перемещения была ограниченной. В 1721 году было установлено, что крестьяне, оставившие своего господина, лишаются земельного участка; с 1760 года для ухода требовалось разрешение землевладельца. В 1766 году представителям старшины разрешили приобретать деревни с крепостными. Но многие крестьяне бежали к южным рубежам, непрерывно отодвигавшимся.

Наблюдалась картина, типичная для Восточной Европы того времени: города отступали перед поместной экономикой. Землевладельцы из числа казаков и монастырей, не платившие налогов, имели преимущество перед купцами и горожанами; у них имелись собственные города, где они контролировали суд и администрацию. Лишь 12 городов в Гетманщине обладали муниципальной автономией согласно Магдебургскому праву, но и ее постепенно урезала местная казачья администрация. Чем больше процветала поместная экономика, тем меньше становилось городов: 200 в 1723 году, около 120 – в 1783-м. Горожане составляли ничтожное меньшинство населения Гетманщины (3,3 % в 1760-е годы), в Слободской Украине и Запорожье их было еще меньше (на Слобожанщине – 2,5 % в это же десятилетие). В 1767–1768 годах, когда Екатерина принимала наказы от жителей империи для подготовки нового Уложения, все эти проблемы отразились в выступлениях представителей городов Гетманщины. Они требовали подтверждения своих муниципальных и экономических прав, защиты от вмешательства казачьей администрации, обложения налогами всех, кто торгует в городах, не будучи горожанами.

Экономика Гетманщины в XVIII веке бурно развивалась. Выращивались разнообразные сельскохозяйственные культуры – пшеница, ячмень, овес, просо, табак, конопля, хмель. Производились крепкие напитки, пиво, табак, поташ, деготь, ткани и кожи. На экспорт шли зерно, скот, табак, алкоголь, ткани. Однако Россия стремилась переориентировать торговлю Гетманщины на Москву, Петербург и волжские порты вместо Балтики, между тем сеть дорог, рек и каналов, что вели в этих направлениях, была редкой. Поэтому зерно часто направляли на перегонку – Украина, Левобережная и Правобережная, стала основным поставщиком водки внутри империи. В конце столетия, с приобретением побережья Черного моря, где имелись торговые порты и основывались новые, в частности, Одесса (1794), Украина, как и начавшие заселяться причерноморские степи, стала крупнейшим экспортером пшеницы.

Экономический рост принес процветание казачьей элите и богатым церковным учреждениям; знать и церковные иерархи получали хорошее воспитание и образование, покровительствовали искусствам. Гетманщина вела оживленный культурный обмен с европейскими столицами. Культура здесь во многих отношениях была развита лучше, чем в России. Во многих крупных городах имелись средние школы и семинарии, в большинстве приходов – начальные школы; начальное образование было поставлено намного лучше, чем в России, даже после реформ Екатерины II. Киево-Могилянская академия оставалась ведущим образовательным учреждением Российской империи. Предлагая передовые для того времени программы, она выпустила в первой половине XVIII века несколько поколений светских лидеров, в том числе ученых-интеллектуалов: некоторые из них потом находились на службе в Петербурге. Левобережная Украина дала множество прекрасных писателей, драматургов и историков, включая поэта и философа Григория Сковороду (1722–1794). Возникла целая школа драматургов, выходцев из Киево-Могилянской академии, создававших произведения на религиозные и национальные темы. Во «Владимире» Феофана Прокоповича (1705) князь Владимир прославлялся как креститель Руси; драма заканчивалась панегириком гетману Ивану Мазепе, покровителю искусств. Во второй половине XVIII века курс академии стал больше напоминать семинарский, вобрав идеи Просвещения, чтобы выпускать современную церковную элиту. Большинство православных епископов империи в этом столетии (70 из 117) были украинцами или белорусами по происхождению, получившими образование в Киеве и других региональных центрах. Черниговский и Переяславский коллегиумы давали светское образование представителям украинской знати, готовя их к занятию административных должностей, в то время как русское дворянство гнушалось невоенной службой.

Продолжало развиваться – в различных направлениях – украинское национальное самосознание. Были те, кого волновали казачьи вольности: сразу после падения Мазепы Григорий Грабянка создал историческое сочинение «Действия презельной и от начала поляков кровавшой небывалой брани Богдана Хмельницкого гетмана Запорожского с поляки» (1710), положив начало культу Хмельницкого как верного слуги царя: это было попыткой отстоять традиционную автономию казаков в то время, когда Петр I гневался на Мазепу. Другие избрали более широкий подход: в «Сказании о войне козацкой з поляками» Самуила Величко (1720) еще сильнее отразилось «этнонациональное» представление о Руси как о сердце восточнославянской христианской цивилизации, противостоящей ныне антиправославным силам в Речи Посполитой. Даже Феофан Прокопович в Петербурге создал драму (1728), в которой превозносил Богдана Хмельницкого и, неявно, украинскую автономию, оставаясь при этом полностью лояльным к империи. Исследовательница Фейт Хиллис назвала это «малороссийской идеей» – идеализированной версией автономии Руси и православного, восточнославянского единства, которая существовала до конца столетия. В 1767–1768 годах, когда Екатерина II собирала наказы для Уложения, казачьи делегаты Левобережья потребовали подтвердить традиционные политические и экономические права казаков, приравнять их к русским дворянам, защитить их владения, отменить введенные центром налоги: все это явно отражало идею автономного государства и особого этноса внутри имперской системы. Писатели из числа казаков развивали «малороссийскую» тему, примером чему может служить стихотворение (1762) Семена Дивовича «Разговор Великороссии с Малороссией», где «Малороссия» заявляет о своем братстве и равенстве с «Великороссией».

Процветало и изобразительное искусство. Как и в XVII веке, школы (одна в Глухове, гетманской столице, другая в Новороссии) являлись центрами, где создавалась религиозная музыка. Музыканты, получившие образование в Украине, занимали ведущие позиции при петербургском дворе, украинские художники также пользовались большим успехом в России. Так, портретист Дмитро Левицкий, родившийся и учившийся в Киеве, переехал в Петербург и заполнил целый зал в Царскосельском дворце своими сентиментальными картинами; кроме того, он стал автором великолепных портретов представителей русской знати. Странствующие бандуристы скитались по деревням, исполняя религиозные и народные песни, а также сочинения на исторические мотивы. Архитекторы, которым покровительствовали представители казачьей старшины, русские дворяне-эмигранты и религиозные учреждения, продолжали творить в стиле барокко, популярном при Мазепе; с течением времени он обогатился элементами рококо и неоклассики. Итальянские, немецкие, русские и украинские зодчие становились частью пестрого имперского мира.

Не следует, однако, сбрасывать со счетов и русское присутствие. В Левобережной Украине было расквартировано от 50 до 75 русских полков, поглощавших значительное количество местных ресурсов. Тысячи казаков посылались на театры военных действий. В 1755 году министр Петр Шувалов осуществил ряд камералистских реформ, включая упразднение внутренних тарифов и таможен во всей империи – в частности, на границе России и Гетманщины. Это снизило доходы последней, тогда как русские купцы оказались в выигрыше. Книгоиздание на украинском языке не запретили, но поставили под контроль. В наибольшей степени русское влияние испытала православная церковь, не желавшая, чтобы западные нововведения влияли на украинскую религиозную живопись, архитектуру, другие виды искусства.

В 1760-е годы энергичный гетман Кирилл Разумовский приступил к масштабной реформе судебной системы, стремясь приблизить ее к той, что существовала в Речи Посполитой – в частности, упорядочить иерархию судебных округов, упростить процедуры в соответствии с Литовским статутом, четче разграничить полномочия гражданских и уголовных судов. И гетман, и казацкая старшина были воодушевлены перспективой реформ армии и системы образования. Однако взошедшая на престол Екатерина II совершенно по-другому смотрела на империю и на данный регион. В ходе двух последовательных реформ она упразднила автономию Гетманщины: это был не акт возмездия за оппозиционные действия, а попытка упорядочить устройство империи в камералистском духе. В 1764 году была упразднена должность гетмана: его обязанности стала исполнять Малороссийская коллегия во главе с генерал-губернатором Петром Румянцевым. В следующее десятилетие, несмотря на то что России приходилось подавлять восстания в Правобережье и вести войну с Турцией (1768–1774), Румянцев все теснее привязывал Гетманщину к империи и все больше уподоблял казаков регулярным войскам. Он ввел единый для всех рублевый оклад, шедший на содержание русских войск, улучшил сбор налогов и установил бюджетные процедуры, завязанные на общеимперское казначейство, создал особые гвардейские подразделения и реформировал военную организацию казаков по русскому образцу.

Вторая стадия упразднения украинской автономии совпала с административными реформами Екатерины II; дополнительным толчком послужили волнения в приграничье в связи с ликвидацией Запорожской Сечи, о которых говорилось выше. Реформы были нацелены на усиление контроля со стороны властей: число губерний удвоилось, местных учреждений стало больше. В Гетманщине к реформе приступили в 1779 году, опираясь на результаты инициированной Румянцевым описи края (закончена в 1781 году). Вместо десяти полков создавались три территориальные единицы, названные не губерниями, как в России, а наместничествами (Киевское, Черниговское, Новгород-Северское); они делились на уезды, границы которых в большинстве случаев совпадали с границами старых единиц – повитов. Однако в них создавались финансовые, административные и судебные органы, предусмотренные реформой. Давняя украинская традиция выбирать должностных лиц посредством местных собраний была пресечена – отныне они назначались из центра или выбирались внутри какой-либо одной социальной группы.

Россия продолжала добиваться единообразия в военной и церковной сферах. В 1783 году казачьи полки были упразднены, рядовые казаки влились в регулярную армию. После начала войн с Турцией (1787) и Швецией (1788) в Гетманщине впервые была введена рекрутская повинность для всего податного населения – крестьян, горожан, рядовых казаков (1789). Принцип, согласно которому местные жители служили только в пределах Украины, пересмотрели – теперь их могли посылать в любую область империи. В 1786 году подверглись секуляризации обширные владения церкви – мера, принятая в России еще в 1764 году. Сорок два монастыря примерно с тысячью насельников были закрыты – осталось всего 19 с четырьмя сотнями монахов и монахинь. Церковные крестьяне стали государственными, взимаемый с них оброк отныне пополнял имперскую казну. Границы епархий были скорректированы в соответствии с новым административным делением. В результате всех этих реформ духовенство сделалось замкнутым сословием, как в России: в него могли вливаться только представители неподатного населения. Семинарское образование стало доступным только для сыновей священников, число приходских служителей алтаря жестко контролировалось. Получая образование в русских семинариях, украинское священство становилось не только более сплоченным, но и более подверженным русскому влиянию.

Помимо административных реформ, происходила перестройка сословной системы. Мелкие землевладельцы из числа казаков были понижены в статусе до податных крестьян, а согласно закону от мая 1783 года, всем налогоплательщикам следовало вносить подушную подать. Этот же акт вводил крепостное право, запрещая крестьянам уходить от своих господ. Изменились и городские институты – в результате административных реформ (1779) и появления Жалованной грамоты городам (1785). Ранее существовало десять магистратов (судов первой инстанции) и отдельный суд для влиятельной колонии греческих торговцев в Нежине. Последний был сохранен, но магистраты подверглись преобразованию по русскому образцу, в результате чего выиграло городское сословие Гетманщины: его статус был закреплен, уже существовавшая гильдейская организация без труда вписывалась в пореформенные институты, города продолжали использовать комбинацию русского права и Литовского статута, ставшую общепринятой в Гетманщине, даже там, где действовало магдебургское право. Реформа облегчила доступ в города Левобережья для иностранных купцов, включая евреев и русских, которые отныне оказались включены в те же социальные категории, что и местные горожане и торговцы: определяющим фактором теперь служило состояние, а не этническое происхождение. Русский постепенно становился языком городов и торговли, украинские горожане и купцы вливались в общеимперское городское сословие.