Текст книги "Искры снега"

Глава 13 – Рита

Дима уехал рано утром, мы скупо попрощались, пожелав друг другу хорошего дня. Следом за ним квартиру покинула и я, сначала заглянула в универ, надо было закрыть зачет по английскому. Преподавательница меня мурыжила уже третий раз, будто специально оттягивая момент получения зачета. Она уходила дальше от тем, указанных в заданиях билета, задавала вопросы, используя лексику, которую мы не изучали. Одним словом, у меня создавалось впечатление, будто Жанна Дмитриевна хотела получить взятку.

Вот и сегодня она посмотрела на меня через тонкие стекла дизайнерских очков, поджав губы. И если у меня были реальные проблемы со зрением, то у нашей молодой англичанки их не наблюдалось, она просто дополняла имидж подобным элементом на лице.

– Ну что, Романова, сегодня опять будем блеять, или вы все-таки подготовились? – прищурившись, спросила Жанна Дмитриевна. Ей было чуть больше тридцати: каштановое каре, злой взгляд и, вероятно, подкаченные губы, которые она то и дело вытягивала в трубочку. Я и представить не могла, как у нее сдавали очники, но к заочникам женщина относилась предвзято.

– Я и в прошлый раз готовилась, – сказала, поправив съехавшие очки указательным пальцем. Иногда я носила линзы, теперь могла себе позволить подобную роскошь. Но в них было не очень удобно, казалось, какое-то инородное тело засунули в глаз, поэтому в институт предпочитала ходить без них.

– Ну да, – хмыкнула англичанка, жестом показывая, чтобы я взяла билет. И я, вытянув, пробежалась цепким взглядом по заданию. Мне не нужна была подготовка, чтобы начать рассказывать историю девушки, что жила на ферме и мечтала переехать в большой город. Однако Жанна Дмитриевна в своей излюбленной манере оборвала меня, закидывая абсолютно неуместными вопросами. Я ответила на все, и мы перешли к переводу.

– Чего замолчала? – спросила англичанка, когда я запнулась на третьей строчке.

– Этого текста не было в билетах, – взглянув на преподавателя, заявила я. Казалось, каждый раз она давала все более сложные задания, пытаясь заставить меня сдаться.

– На зачете могут быть темы, которые мы проходили на парах.

– Но этого не было на парах.

– А вы на всех парах были? – подловила Жанна Дмитриевна, а мне и ответить на это нечего. Не всегда удавалось сбежать с работы в институт.

Я опустила несколько незнакомых слов, пытаясь уловить дальше смысл текста, но англичанке моя вольность не понравилась, и она прервала ответ:

– Нет, либо вы переводите все, либо я ставлю не зачет.

– Скажите честно, – выдохнула я, отодвигая листок. – Сколько?

– Что? – она захлопала ресницами, словно не понимала, о чем речь.

– Сколько вы хотите?

А дальше разговор перерос в скандал. И только когда я поднялась со стула, заметила на стене камеру, которая, видимо, и смутила Жанну Дмитриевну. Иначе, клянусь, она бы озвучила сумму.

Раздосадованная, я выскочила на улицу, подставляя лицо морозному ветру. Воздух до того был холодным, что обжигал легкие, а может, это нервы сдали, меня немного потряхивало. Мало проблем на работе, теперь еще и вуз прибавился. И если все наши забили, решив заплатить, то я не могла. Во-первых, стоимость зачетов и экзаменов по языковым предметам превышала норму, они всегда запрашивали больше пяти тысяч рублей. Во-вторых, это уже было дело принципа. Я учила проклятые билеты еще до сессии и на сегодняшний день знала их наизусть. Просто так сдаться – означает послать потраченное время в тартарары. А это будет неправильно, по отношению к себе неправильно.

Застегнув на все пуговицы пальто, которое давно пора менять, я помчалась на автобусную остановку, надеясь не опоздать на работу. Каким-то чудом влетела в забитую маршрутку, прижавшись к дверям всем телом. Пришлось ехать в полусидячем состоянии, отчего нещадно затекла шея. Хорошо еще пробок в городе не было, иначе мой позвоночник дал бы сбой.

Вышла я за две остановки до места назначения и, выдыхая пары теплого воздуха, побрела пешком, чтобы размяться. Под ногами хрустел снег, ветер задувал за шиворот, заставляя ежиться, а туман пронизывал до костей. Хотелось скорей заскочить в помещение, спрятаться от морозного декабря. Однако когда я подошла к «ДаВинчи», замерла на месте, замечая впереди Витю.

На голове у него был накинут серый капюшон от олимпийки, черная парка расстёгнута, Шестаков сидел на картонке, которую, видимо, положил на ступеньку, чтобы не запачкаться. Сердце предательски сжалось, я не ожидала его снова увидеть. Где-то под ребрами отдало забытой тоской. Витя выглядел до ужаса родным, словно время не властно над ним, все тот же восемнадцатилетний мальчишка.

Взяв себя в руки, я подошла к нему.

– Ресторан еще закрыт, – произнесла, не зная, что вообще должна сказать. Шестаков поднял голову, правой рукой скинув капюшон. Его короткие волосы забавно торчали в разные стороны, а изумрудные глаза напоминали первый день весны, когда все еще холодно, но лучики солнца уже согревают плечи.

– Привет, – сказал Витя, поднимаясь. – Слушай, я… я думаю, нам нужно поговорить.

– Разве мы не поговорили? – я постаралась обойти Шестакова, но он преградил мне путь.

– Романова, то, что ты видела тогда, это… – он запнулся, проводя ладонью по лицу. Казалось, Витя нервничал. – Это нельзя назвать изменой. Если бы я знал правду…

– Это уже не имеет никакого значения.

– Ошибаешься!

– У меня нет времени на разговоры, – выдала, замечая, что с неба вновь начал срываться снег. Маленькие пушистые снежинки кружили в небе, медленно покрывая землю белым покрывалом.

– Хорошо, когда у тебя есть время?

– Никогда, – и пусть мой ответ прозвучал легко, внутри не было ни капли легкости и уверенности. Да, в памяти до сих пор отчетливо жила та сцена, осознание, что Маргарита Романова для Вити ничего не значила. Я убеждала себя, пыталась навсегда вычеркнуть первую любовь из сердца. Но как же тяжело это сделать, когда напротив тебя стоит человек с этой до ужаса родной, пусть и без толики радости, улыбкой.

– Да ладно? Уверена? – с усмешкой ответил Шестаков.

– Уверена, – произнесла и двинулась к дверям ресторана.

– Посмотрим, – кинул он мне в спину.

***

Забежав в комнату для персонала, я стянула с себя пальто, обнаружив, что руки у меня дрожат. Пришлось сделать несколько глубоких вдохов, чтобы вернуть самообладание. Вот зачем он приехал? О чем еще нам говорить? Разве мы все не выяснили? Ему явно было хорошо, а я… я очутилась в аду, с трудом выбралась наружу, и то спасибо Димке, иначе не знаю, наверное, утонула бы в собственной печали и безнадеге.

Переодевшись в форму и поправив волосы, я вышла в зал, кивнула Олесе, которая уже стояла с идеальной осанкой у входа. Она ожидала приезда каких-то важных гостей, которых в этот раз мне обслуживать не разрешили. Обычно Марина Анатольевна ставила в вип-зал меня или Алину Баранову, мы в ее глазах, вроде как, были лучшими официантками. Но после того скандала со Ждановым я плавно перекочевала в черный список на увольнение. Странно, конечно, что пока начальница ограничивалась лишь угрозами.

Марину Анатольевну сотрудники не особо любили, а кое-кто за глаза даже называл стервой. Да и сводились все к тому, что этот ресторан девушка получила незаслуженно, наверное, поэтому так неумело им управляла. В отличие от других заведений в нашем районе, «ДаВинчи» никогда не бывал забит посетителями, а богатые клиенты заглядывали к нам разве что разок в неделю, в лучшем случае. В остальное время ресторан практически пустовал. Хотя сама Марина Анатольевна была убеждена – дела идут замечательно.

– Кто сегодня наши гости? – спросила я, подходя к Олесе.

– Не знаю, – ответила она, продолжая прожигать взглядом коридор. Послышался скрип, видимо, дверь открылась, затем тяжелые шаги. Администратор напряглась, растянув губы в приветливой улыбке. Однако на пороге внезапно появился Витя. Теперь уже и я напряглась.

– Добрый день, – пролепетала Олеся. – Могу я вас проводить за столик? Вы будете один?

– Добрый, – холодно отозвался Шестаков, не сводя с меня своих пронзительных глаз. Его щеки отливали румянцем, а губы немного потрескались, так, если бы он долго был на морозе. – Я сяду вон там, – указал Витя на крайний столик у окна, затем снова взглянул на меня. – И эта девушка пусть принесет мне меню и горячий чай.

– Но за тем столиком… – постаралась возразить Олеся, пока я слушала оглушительный стук сердца. Зачем он сюда пришел, ну зачем? На мою работу, которой несмотря ни на что я все-таки пока дорожу. Мне и так тяжело было находиться с Шестаковым рядом, совладать с собой, с чувствами, что яростно рвались наружу.

– Я могу уйти, если у вас какие-то проблемы с обслуживанием, – все таким же непоколебимым тоном говорил Витя. И я уже заранее знала ответ администратора, потому что клиенту перечить нельзя, даже если тот столик я никогда не обслуживала.

– Что вы! – улыбнулась Олеся. – Маргарита вас с радостью примет. Принеси чай и меню, – обратилась она ко мне, намекая, чтобы я быстрее исполнила поручение.

Глава 14 – Рита

– Что у вас тут есть вкусного? – спросил Шестаков, когда я подошла к нему с меню.

– Ничего, – буркнула, желая, чтобы парень поскорей убрался. Это моя работа, а не шоу по заявкам. Чего он добивается, не понимаю?..

– Серьезно? Так все плохо с кухней? Напишу плохой отзыв, что уж, – Витя снова посмотрел на меня, да с такой жадностью, будто изголодавшийся волк, который встретил на дороге белого зайца. Я почувствовала, как начинаю краснеть, как учащается пульс и кислорода становится все меньше.

– В округе полно заведений с высоким рейтингом, – почти прошептала себе под нос. Нам нельзя было вести себя подобным образом с клиентами. Что бы Витя не делал и не говорил, он клиент «ДаВинчи», и я должна была обслужить его должным образом.

– Слушай, на улице очень холодно, я жду тебя здесь с ранья. Если заболею, это будет на твоей совести, – уже более мягко произнес Шестаков.

– Горячий салат с говядиной, – сдалась я, скорее, из жалости, а вдруг, действительно, заболеет.

– Отлично, тогда я возьму его и чай горячий, зеленый. Чай можно сразу.

– Хоро… – хотела было сказать я, но тут за спиной послышались шаги. Оглянувшись, я сжала в руках блокнотик – в холле появился Жданов. Его черные лаковые туфли сверкали больше обычного, а звук их каблуков, разносился противным эхом по полупустому помещению.

Мужчина шел в компании еще двух человек, они о чем-то громко говорили, но увидев меня, Жданов замолчал. Мне сделалось не по себе. После той дурацкой попойки, а иначе я никак не могу назвать их посиделки, и моей пощечины, товарищ с большим кошельком не заглядывал в «ДаВинчи». Сначала я даже думала, ему стало стыдно за то, что перебрал и полез нагло распускать руки, однако когда Марина Анатольевна устроила скандал, едва не кидаясь в меня бумажками, поняла – клиенту плевать на границы, для него их попросту не существует.

Не сказать, что я боялась появления Жданова, в любом случае, меня бы не допустили обслуживать его столик после всего. Однако “уважаемый” гость мог запросто надавить на мою начальницу, потребовав увольнения неугодной официантки. Марина Анатольевна в этом плане очень тряслась за репутацию ресторана, хотя о нас и не ходили лестные отзывы. Как минимум, из-за цен на блюда, а как максимум – людей, посещающих это заведение, в самом деле, было ничтожно мало. Оценивать изыски попросту некому.

– Прошу! – долетел до меня звонкий голос Олеси, она повела гостей в противоположный угол зала.

– Что с тобой? – спросил вдруг Витя. Видимо, мне не удалось скрыть свою растерянность, и она отразилась на лице.

– Думаю, какой чай вам подать, – съязвила, затем развернулась и направилась в сторону кухни. Затылок опалил жар, словно туда положили горячую грелку. И уже возле дверей, не выдержав, я все-таки оглянулась, ловя на себе взгляд Шестакова. Было странно ощущать это волнение под ребрами, дрожь в коленках и румянец, покрывающий щеки. Давно со мной подобного не происходило, с того самого дня, с проклятого выпускного.

Вздохнув, я шмыгнула на кухню. Больше всего на свете мне хотелось поскорей закончить сегодняшний рабочий день, сбежать из ресторана домой под теплое одеяло в пустую одинокую квартиру. Жаль, мечты не сбываются по щелчку пальцев.

Через пять минут пришлось вновь вернуться в зал, но уже с подносом, на котором стоял прозрачный чайник с китайским чаем. Очень хорошим и довольно дорогим чаем.

– Спасибо, – поблагодарил учтиво Шестаков, прожигая меня взглядом. В какой-то момент у меня возникло желание попросить его перестать так нагло разглядывать простую официантку, но я сдержалась и, горделиво задрав подбородок, ушла в обратном направлении.

Следующие тридцать минут я проверяла телефон в надежде, что Варя закончит со своими делами пораньше и позволит мне сбежать из этого душного здания. Однако Акулова продолжала молчать.

– Заказ готов, – крикнул повар Борис, напоминая, что пора бы вернуться к своим прямым обязанностям. Взяв большое белое блюдо с салатом, от которого исходил приятный запах томленой говядины и вяленых томатов, я аккуратно поставила его на поднос и на негнущихся ногах вышла в зал, стараясь держать ровно спину.

Витя со скучающим видом смотрел в окно, иногда поглядывая на экран мобильного. Однако увидев меня, он улыбнулся. Его улыбка, словно удар под дых, я едва не споткнулась на ровном месте. Он улыбался настолько естественно, тепло, как в далеком прошлом, когда я была убеждена, что этот человек принадлежит мне одной.

– Ваш салат, – прошептала, ставя блюдо на стол.

– Горячий? – зачем-то уточнил Шестаков.

– Конечно, – кивнула я, ощущая, как грудь заливает жаром. Казалось, Витя взглядом касается меня, нежно скользя по кисти руки, достигая локтя. Спину обсыпало мурашками, я буквально на несколько секунд растерялась, замерла, не в состоянии сделать и шага. Наверное, поэтому не услышала голос Олеси:

– Рита, – администратор возникла из ниоткуда, периодически переводя взгляд в сторону дальнего столика, за которым сидел Жданов.

– Да, я уже иду, – пролепетала, не задумываясь, куда и зачем мне нужно идти.

– Не на кухню, – шикнула Олеся. И только сейчас я поняла, к чему клонила девушка. Нам бы по-хорошему отойти от столика Вити, остаться один на один и поговорить, однако либо мой мозг сломался, либо от одной мысли, что придется обслуживать противного мужика с большим кошельком, я потеряла контроль над собой.

– Что? Нет, Лесь, нет! – категорично прошипела я.

– В смысле – нет? Клиент…

– Я не пойду к ним!

– Тебя уволят, не понимаешь? – хлопала изумленно ресницами Олеся, явно позабыв о том вечернем скандале. И прежде, чем я успела ответить, Шестаков произнес:

– У вас ведь элитное заведение? – обратился он к администратору. Она моментально подобралась вся и взглянула на Витю, стараясь казаться учтивой, как того требовали обстоятельства.

– Конечно, – сверкнув белозубой улыбкой, ответила девушка.

– Отлично. Тогда я бы хотел, чтобы эта девушка, – Шестаков больше не смотрел на меня, в его голосе звучала бескомпромиссность. – Пока я отсюда не уйду, обслуживала только меня, иначе какой толк в вашем новомодном заведении, в котором почти нет людей, если к клиенту нет индивидуального подхода?

– П-простите… – пробормотала Олеся, видимо, не понимая, как ей быть в этой ситуации.

– А Жданову передайте привет от Шестаковых, – с усмешкой добавил Витя.

– Но…

– Идите уже.

– Х-хорошо, – согласилась вдруг Леся.

Глава 15 – Витя

Жданову моя идея, видимо, пришлась не по вкусу, он даже подсел ко мне за столик, завел разговор на тему отца, программистов, подписок и прочей ерунды, то и дело, поглядывая в сторону кухни. Не знаю почему, но мне вдруг показалось, Рита побаивалась его. Ее растерянный взгляд, глаза, которые она словно не знала, куда деть, – все это навело меня на тревожные мысли.

Хотя в голове был такой бардак, что я, в принципе, не мог здраво соображать. После того вечернего разговора с Ритой у меня будто отключили батарейки. Я всю ночь не спал, смотрел молчаливо в потолок, задаваясь банальным вопросом: почему тогда позволил себе ходить по клубам, зачем искал утешения в объятиях других девушек? Что и кому хотел доказать?

А еще вдруг ощутил щемящую тоску по Рите, показалось, задыхаюсь. Я вставал, ходил по комнате и до ужаса хотел увидеть Марго, обнять, вдохнуть ее запах, вспомнить вкус губ. У меня плыло перед глазами от одной мысли, что она могла бы быть сейчас рядом со мной, в этой самой комнате, на этом самом диване.

Получается, я добровольно оттолкнул девушку, которую любил больше жизни, поверил в ложь горстки идиотов.

А потом мне сделалось от самого себя противно. Раздирало пойти в душ и смыть ту грязь, что облепила руки и тело. И я пошел, да только ничего не помогало. Оперевшись ладонями о стену и смотря на клубы пара, что исходили под давлением горячей воды, я все больше ненавидел себя. За две недели сломал то, что строил три месяца.

Что ж, правда оказалась горькой. А каково было Рите? Она упала в темную бездну, а я кинул сверху горсть земли, добил своими похождениями, непонятными обидами, долбаной гордостью. Господи, большего идиота, еще поискать надо.

Меня пугало то, что рвалось наружу. Меня пугали чувства, которые до сих пор жили под ребрами и безнадежность ситуации. Считай, три года прошло, я убегал от себя, от любви, я жил одним днем, и вот, пожалуйста, судьба словно дала второй шанс, словно протянула утопающему спасательный круг. Но имел ли я право его взять?

Не выдержав, я позвонил в три часа ночи Левакову.

– Ты на часы смотрел, Шест? – на том конце послышался зевок и женский голос. Кажется, я разбудил парочку, потому что время для меня остановилось после разговора с Романовой.

– Тох, я олень.

– Замечательное открытие, мне радоваться или плакать?

– Рита ни с кем… она мне не изменяла, – сказал, горько выдохнув. Я сидел на кухне, подперев ладонью подбородок.

– Ну, мы это уже выяснили. Постой, – голос Левакова прозвучал бодрее, словно он проснулся. – Ты говорил с ней? Что-то новое узнал?

– Да.

– И?

– Я ж говорю, что я олень.

– Да, да, помню. Есть какая-то новая информация?

– Они заставили ее из-за брата, суки! – выругался я, сжимая руку в кулак. Ничего, Гедуева я еще найду. Конченый урод!

– Я так и думал. Вот же твари! – теперь и Антон возмущался. – А почему она тебе ничего не сказала?

– Хотела через две недели сообщить. Из-за брата переживала, но…

– Но? Они что-то сделали?

– Нет, я сам виноват. Загулял, – признаваться в собственных грехах оказалось сложно. От одной мысли, что Рите в тот период было в разы хуже, меня передергивало, врезать бы самому себе. Я чувствовал, как внутри расщепляюсь на молекулы, как нарастающее чувство вины сжимают грудную клетку.

– Сразу после разрыва?

– Не прям сразу, через неделю или типа того. Да какая разница? Я предал ее. Я, не она.

– Ну чисто теоретически ты ее не предавал, просто не знал, думал, она тебя бросила. Неприятно, конечно, но это… это типа не предательство.

– Что мне делать? – спросил, ощущая себя загнанным в ловушку животным. Стены вокруг давили, сердце ныло, словно в него воткнули толстое копье, проделав там огромную дыру.

– Ты мне как-то сказал, что любишь решительных людей. Помнишь, Вить? Так что возвращаю обратно твой совет. Если любишь – действуй. Лучше ведь попробовать, чем заниматься самобичеванием.

– Я не знаю… я… – вздохнул, прикусив задумчиво губу.

– Как насчет похитить ее? – предложил Леваков. А потом послышался голос Юльки: – Повторяетесь, мальчики.

– Скажи, что я ее обожаю, – грустно усмехнулся, вспоминая, как мы тогда приехали в ресторан в костюмах и устроили шоу.

– Обязательно, после того, как ты женишься на Рите, – я ничего не ответил, но вдруг подумал, а что если Тоха прав? Разве я не буду жалеть потом, пустив все сейчас на самотек? Да, уверен, Рита не подпустит к себе сразу после моего поступка, но разве я когда-то сдавался без боя? Если сдамся сейчас, значит, мои чувства не стоят и ломаного гроша.

Поэтому утром я поехал в «ДаВинчи», просидел там два часа, морщась от холода, но когда увидел Маргариту, понял – не зря. И реакция ее вполне ожидаема, но лед тает только весной, а до весны еще далеко, у меня полно времени.

***

Через три часа администратор сообщила, что у Романовой закончился рабочий день, и, к сожалению, обслуживать она больше меня не сможет. Тогда я попросил счет, затем выскочил на улицу, спустился к машине и принялся ожидать Марго. Она вышла буквально минут через десять и сразу напоролась на мой взгляд, которым я прожигал входную дверь.

– Какая встреча, – сказал я с улыбкой. Однако Романова не соизволила ответить, молча прошло мимо, накинув сумку на плечо. На ней была забавная кремовая шапка с большим помпоном, и мне отчего-то захотелось подбежать, ухватиться за него, а может, и стянуть шапку. Детство вспомнилось, большие сугробы и снеговик, для которого я стащил последнюю морковь из дома. Хорошее было время, жаль, его не воротишь.

– Давай я тебя подвезу, – крикнул Рите, увязавшись следом.

– Спасибо, не стоит.

– Холодно же и скользко, – наседал я, шагая рядом. Накинул на голову капюшон, руки засунул в карманы парки, но все равно ощущал, как ветер задувает за шиворот.

– Все нормально. Сам, главное, не упади, – съязвила Марго, ускоряя шаг.

– Парень будет ревновать?

– Скорее, тебя. Девушки, – хмыкнула Романова, а потом, в самом деле, поскользнулась. Хорошо, я вовремя успел схватить ее за локоть и притянуть к себе. Она вскинула голову, оказавшись в кольце моих рук. Я чувствовал, как каждая клеточка в теле оголилась, как в сердце начался отсчет до ядерного взрыва. Время будто остановилось.

Маленькие пушистые снежинки падали на нас, на алые губы Риты, что сейчас виделись чем-то манящим, сладким, словно настоящий мед, который до дрожи хотелось попробовать. В ту секунду, когда Марго посмотрела на меня, взмахнув своими густыми ресницами, я вдруг ощутил давно забытую эйфорию, головокружение и бесконечное желание стать для Риты единственным. Ни одна девушка в моей жизни ни до, ни после не вызвала подобных чувств.

– Может, ты уже отпустишь меня? – спросила она, дернувшись.

– А если не отпущу? – прошептал я, однако мимо промчалась на большой скорости иномарка, чуть не задев нас. Пришлось отпустить Риту, хотя мне этого очень не хотелось. В другой раз я бы оглянулся в сторону машины, выругался, но сейчас все это не имело никакого смысла, мир вокруг вообще терял значение с появлением Риты.

– Держи свои руки при себе! – хмыкнула Романова, развернувшись на пятках.

– Не получается. Слушай, давай поговорим, – я вновь попробовал догнать Марго. Нам нужно было объясниться, мне нужно было.

– Мы разве не поговорили?

– Что если я хочу извиниться?

– Ты прощен, – ответила сухо она, и теперь поскользнулся я. Взмахнул руками и едва не навернулся. Проклятый наклон! Какой идиот придумал здесь строить ресторан?

Марго вдруг остановилась, оглянулась и посмотрела на меня так, словно по-настоящему переживала. Хотя нет, она явно переживала по-настоящему. Рита не умела скрывать эмоции, и это в очередной раз тронуло, заставило поверить, что ничего не забыто, что я могу проложить дорогу к ее сердцу заново.

– Я в порядке, – улыбнувшись, произнес, не сводя глаз с Романовой. Она тихо цокнула, закатив глаза.

– Не ходи за мной. А то еще… сломаешь себе что-нибудь или заболеешь.

– Как насчет чашки кофе? – обнаглев, предложил я. Мы спустились к дороге и оказались на узкой тропинке, которая вела в сторону автобусной остановки.

– Нет, спасибо.

– Хорошо, может чай?

– Нет.

– Ладно, как насчет… простого человеческого общения?

– Простое человеческое в клубах, Вить, с пышногрудыми блондинками, – кинула, оглянувшись, Рита. Впереди остановился автобус, и, к моему глубочайшему сожалению, Романова, помчалась к нему и, юркнув туда, села на заднее сиденье. Я думал пойти следом, но двери общественного транспорта закрылись буквально перед моим носом.

___

Дорогие читатели! Как думаете, лед тронулся? Или Вите придется еще долго обивать пороги?)