Текст книги "Бизнес с русскими или без?"

Во-вторых, Чак завершает свою мысль словами: «Вот как я голоден», создавая смысловой мостик между вопросом: «Как ты голоден, Чак?», и тем самым дает понять Стиву, что он, Чак, не просто говорит, а отвечает на поставленный вопрос. Этим он подчеркивает значимость собеседника для него, то, что «он его видит», выражаясь языком «Аватара». Дело в том, что, когда один говорит, второй неизбежно попадает в тень и может почувствовать дискомфорт, если для этого не применять специальных мер. Чак их применяет, ответно интересуясь мыслями собеседника.

Чак изящно передает Стиву инициативу слова – спрашивает его: «А как голоден ты?», вновь подчеркивая значимость своего собеседника проявлением интереса к нему и готовностью выслушать.

Поймите, ему может быть и неинтересно! Ему важно другое: продолжение коммуникации.

Транзактный анализ (ТА), как искусство коммуникации, в первую очередь, дает нам важные инструменты ведения диалога. В русских условиях монологичности эти правила еще более ценны. Очень важно, говорят адепты ТА, сообщать собеседнику о том, как воспринимаются слова говорящего. Если разговор происходит между двумя коммуникабельными людьми, им ничего не нужно делать специально, они сами в свое время все скажут друг другу. В случае монологичного собеседника, ему необходимо периодически сообщать, на «каком свете» он находиться, иначе коммуникация не состоится.

– Это черт знает что, а не работа, Русский! – жалуется Зет. – Из какого места растут у тебя руки? Где был твой отец, когда твоя мать зачинала тебя? Разве можно так прикручивать гайку? У нее же ЛЕВАЯ резьба?

– Я очень рад, Зет, что ты ценишь мою работу, моего отца и мою матушку, упокой Господь ее душу (попытка увести разговор в другую сторону)! Твои сведения о левой резьбе также очень своевременны. Но меня очень огорчает, Зет, что ты так кричишь, хотя я нахожусь рядом и прекрасно тебя слышу. Возможно, тебе надо было бы обратиться к врачу с проблемами слуха? Жаль, у нас нет здесь врача!

Итак, монологичность. Самое главное – ее осознать в себе, бороться будем потом. Самое сложное не сдерживать себя, а «остаться» в коммуникации после того, как вы ВЫСКАЗАЛИСЬ монологом. Обычно человек, которому не дали выступить с монологом или который сдержал сам себя, теряет интерес к коммуникации.

Переборите это чувство в вас! Стройте коммуникацию на интересе к теме, к собеседнику, на важности разговора для вас лично, а не на том, что вам надо высказаться.

Кстати, высказаться человеку все-таки надо, и не обязательно дома или психоаналитику.

Можно высказываться, например, послав самому себе или кому-то из друзей письмо. Оно может быть довольно пространным, но главное реализовать потребность. Письмо – не разговор, оно не занимают чье-либо время, его можно даже и не читать, в коммуникации так не поступишь!

Вы можете сказать своим коллегам или друзьям, что оттачиваете мастерство эпистолярного жанра – они поймут правильно.

Но что же делать с коммуникацией? Смешно же держать в руках секундомер и отмерять время своего выступления, особенно если собеседник этого не делает!

Что же делать?

Начните с вопросов. Научитесь их задавать. Пройдите тренинг по искусству задавания вопросов. Вы сможете увидеть, как на самом деле происходит наша коммуникация, насколько она неэффективна, и как все можно быстро разрешить парой вопросов, если их правильно задать. Слушая монолог собеседника, вы автоматически будете отмечать его ошибки: «Здесь я бы сделал паузу, а здесь – передал слово мне, как партнеру». Вы перестанете слушать собеседника – и обнаружите, что ничего не упустили – таков основной закон монологичности. Ведь собеседник разговаривает не с вами! Можно сходить куда-нибудь перекусить, потом вернуться и продолжать слушать. Если вы вовремя скажете: «Вы совершенно правы» или «Здесь мне не совсем понятно» – собеседник не выйдет из коммуникации, точнее из того, что он считает коммуникацией.

Предположим, вы ничего не поняли из того, что он сказал, потому что не слушали, и вообще вас здесь не было (в мыслях). Так скажите ему: «Вы не могли бы изложить Вашу идею конспективно и послать мне «по электронке»? Я должен над этим подумать!» Собеседник будет доволен, и вы все прочтете в его письме.

Очень часто мы говорим быстро – из страха, что нас прервут, конечно. Мы читаем лекции. Во время чтения мы часто останавливаемся и прислушиваемся к себе, стараясь делать паузы, говорить медленно. Внимание слушателей возрастало! А ведь лекция – это монолог, поэтому с точки зрения коммуникации – это очень скучная вещь.

Есть еще один прекрасный метод отучения от монолога. Попросите своих друзей отснять на видео вашу беседу с кем-либо. Если будете говорить не вы один, то скоро забудете о том, что вас снимают. И тогда, обещаю, по просмотру вы получите сильные впечатления! Вы сможете посмотреть на себя со стороны, увидеть и оценить свои ошибки. Сделайте это – и вы не пожалеете!

Упражнения с монологичностью

Для того чтобы искоренять в себе монологичность, вам потребуется в помощь диалогичный человек. Из наших островитян это, конечно же, Стив – он самый диалогичный. Попросим его помочь нам в наших упражнениях.

Упражнение 1

Стив:

– Ну, Русский, начали! Упражнение первое: держишь в руках секундомер или воображаешь его в своей руке. Начинаешь разговор – отсчитываешь три-четыре секунды – не более – и передаешь мне слово. Поехали!

– Привет, Стив!

– Привет, Русский.

– Как поживаешь?

– Да, хорошо, спасибо! And you?

– Да не очень! Понимаешь, вчера моя кобыла упала и сломала себе… (Щелк! – 3 секунды.)

– Сломала себе что? Шею?

– Нет, ногу! Скакала, понимаешь, по полю, не заметила оврага, вот и… (Щелк! – 3 секунды.)

– Ну, и…?

– Я думаю, вот, блин! Завтра выступать на соревнованиях, а тут такое дело! Очень…(Щелк!)

– Нет, Иван, так не пойдет! Ты не останавливай себя на всем скаку! Ты просто говори ПО-ДРУГОМУ! Не говори целиком всю мысль! Говори по кусочкам! Попробуем опять?

– Опять «с лошадью»?

– Ну, давай с лошадью!

– Привет, Стив!

– Привет, Русский!

– Как дела?

– Мои – хорошо! А твои?

– Я бы сказал, что не очень!

– А что случилось? (Смотри, Русский – ты заставил меня задать этот вопрос – тем самым я показал, что меня устраивает обсуждение твоих дел – у меня на это есть время и есть желание.)

– Да лошадь у меня копыто сломала! Представляешь?

– Да ну? И как это произошло? (Ты прервал свою речь словами «представляешь»? – тем самым вернул мне слово – и я с удовольствием задал тебе следующий вопрос. Дело в том, Русский, прости за монологическое отступление – что мы все ОЧЕНЬ ЛЮБИМ ГОВОРИТЬ! Поэтому когда говорим не мы – мы ждем, когда, наконец, он замолчит! А если мы знаем, что сейчас к нам вернется слово – мы совершенно по-другому относимся к словам собеседника. Поехали дальше!)

– Это произошло на утренней прогулке. (Достаточно!)

– А с чего она вдруг упала?

– Она летела как на крыльях и не заметила канавы. (Достаточно!)

– Ну, и что ты сделал?

– Ну, я вызвал ребят, и они ее отвезли…

– Надеюсь, не в морг?

– Нет, конечно, в ветбольницу!

– Отлично, Русский! Теперь давай так: ты берешь теннисный мячик, держишь его в руках и передаешь мне, когда закончил. Поехали!

– Стив, можно тебя спросить?

– Да, Русский? (старайтесь в разговоре называть собеседника, делайте это как можно чаще!)

– Стив (правильно!), я не знаю, что мне делать! (Неправильно: ты не определил тему и не оставил собеседнику места для вопроса. Он может ответить: «…и я не знаю, что тебе делать» – и на этом разговор закончится. Ты не передал ему мячик, а выбросил его. Попробуй еще!)

– Стив, посоветуй, что мне сделать? (ОК!)

– А что случилось? (Когда у тебя просят совета – тем самым признают, твою компетентность. Это красиво и эффективно – собеседник ответит так, как ответил Стив.)

– Я вчера попал в аварию! (Коротко и по делу.)

– Ничего себе? Но ты цел?

– Да, спасибо, все нормально…(Не продолжай, дай собеседнику задать тебе вопрос.)

– А машина, Иван?

– Вот как раз машина «всмятку»!

– Сочувствую! А о чем хотел спросить? (Собеседник понимает, что ему хотят не просто сообщить об аварии.)

– Стив, инспектор дорожной полиции сказал, что виноват – я!

– А виноват не ты?

– Конечно, не я! (Снова ожидание вопроса – и вот он!)

– Почему ты так считаешь, друг? (Замена имени.)

– Потому что я ехал по главной, Стив! (Можно спросить: а по какой ехал второй участник ДТП, но это будет длинно, лучше спросить: «Ну, и?»)

– Ну, и..?

– А ОН ехал по второстепенной!

– Надеюсь, это был не президент, Русский? (Шутка – облегчает разговор о неприятностях и еще с двойным смыслом – «Президент, Русский – русский президент. Но несоблюдение нашими должностными лицами правил дорожного движения уже вошло на Западе в поговорку.)

– И дальше – в таком же духе!

Хорошо, Русский! (Стив, кажется, доволен.)

Теперь упражнение 2: попробуй «нарезать» вопросы и ответы на ЕЩЕ БОЛЕЕ тонкие ломтики – по 1 секунде, не более!

– По ОДНОЙ? Это нереально!

– В разговоре редко такое бывает, но как говорят китайцы: «не перегнешь – не выпрямишь!»

– Ну давай, попробуем!

– Стив, привет!

– Привет, fellow!

– Как?

– «Парень!»

– Как сам?

– ОК! А ты?

– Все тик-так!

– Как доча?

– Растет! (Пауза.)

– А твой?

– Сын? О, он огромный!

– Поздравляю!

– Спасибо!

– На работе?

– Как сказать…

– Что не так?

– Начальство!

– Понял!

– И что (думаешь делать?)

– Пока не знаю…

– Не уходи!

– Why (not)?

– Времена тяжелые…

Как мы видим, серьезную тему в такой коммуникации не обсудить, но, может, и не надо? Для начала нам необходимо понять, готов ли собеседник к обсуждению конкретной темы.

Упражнение 3. Выберите тему поездки за город и разделите разговор на ТРОИХ. Мячик кидайте по кругу.

Упражнение 4. Выберите тему вечернего похода в бар и разделите разговор на ЧЕТВЕРЫХ. Попробуйте обойтись БЕЗ мячика. Раз задание усложнилось, усложнилась и техника. Теперь после чьих-либо слов ВСЕ делают паузу примерно в ¹/₂ секунды, как будто раздумывают над сказанным.

Тогда тот, кто больше всех хочет высказаться, первым нарушает молчание, а те, кто пока высказываться не хотят, дотягивают паузу до конца.

А что если никто не возьмет слово? Такое может быть! Англичане говорят: «Прежде чем сказать, подумай и ответь себе на три вопроса: то, что ты хочешь произнести: истинно? (или нет); доброжелательно? (по отношению к собеседнику, или нет); необходимо? (так ли нужно собеседнику это знать, что вы хотите ему сказать, с условием, что это истинно и доброжелательно)».

Вот так. Поэтому даже после маленькой паузы каждый может решить, что далее разговор продолжать не надо. И остается только два варианта: закончить разговор или продолжить его.

Русский:

– Но как? Ведь каждый решил, что надо заканчивать?

Стив:

– Русский, это – обратная сторона вашей монологичности. Вы говорите, говорите – а потом обрываете разговор и убегаете. Так не надо. Иногда разговор НЕЛЬЗЯ закончить, хотя он зашел в тупик!

Русский:

– А что делать?

Стив:

– Надо еще НЕМНОГО поговорить, а потом «закруглить» разговор. Давай потренируемся! Пригласим Чака в разговор. (Вошел Чак.)

Стив:

– Ну, и?.. (Вопрос к Русскому.)

Русский:

– Ну, я сказал инспектору все, что про него думаю! (Пауза.)

Чак:

– Ну, дела! (Короткий и энергичный вход в разговор; пауза, хотя отвечать должен Стив.)

Стив:

– Да, ты меня удивил! (Пауза, отвечать Русскому, но, может, и Чаку есть что сказать.)

Русский:

– А что? (Чак давно не говорил – Стив делает паузу.)

Чак:

– Я бы вообще пристрелил этого инспектора! (Эмоциональная поддержка Русского, поскольку явно видно, что совета Русский спрашивает у Стива, но стоять и молчать было бы некрасиво – и Чак находит выход.)

Стив:

– И я пристрелил бы! (Ясно, что если Чак может это сделать, то Стив – явно нет. Стив шутит. Это сигнал к завершению разговора.)

Русский:

– Одолжи пистолет? (Понял, что надо заканчивать разговор и тоже пошутил, пауза, непонятно, у кого Русский просит.)

Чак (первый):

– Легко! 45-й подойдет? (Пауза, ждем: ответит Русский – к нему обращен вопрос, хотя очередь Стива. Если сейчас Русский ответит неправильно, Стив, которому не дали слова по объективным причинам, почувствует неловкость.)

Русский:

– Стив, как тебе кажется – 45-й подойдет?

Стив:

– О, да! (Удовлетворен, хотя сказать ничего не хотел.)

Русский:

– Ну, ладно, я заеду вечером! (Явное окончание разговора – на дружеской ноте, все успели высказаться, все сказано – лучший момент для завершения разговора.)

Чак:

– До встречи!

Стив:

– Пока!

Русский:

– Пока!

Русский:

– Уф, вот это РАБОТА! И вы так разговариваете?

Стив:

– Спасибо, Чак! (Чак уходит.)

Русский:

– Спасибо, Чак!

Стив:

– Да, это высокое искусство – коммуникация! Ну ничего – научишься! Мы это делаем АВТОМАТИЧЕСКИ.

Русский:

– Спасибо, Стив, пойду отрабатывать навык. Поговорю с деревьями на берегу.

Стив:

– Давай, потом еще потренируемся!

Итак, мы поработали с монологичностью. Следующая наша цель – высокий контекст.

Глава 4
Коммуникация по-русски: высокая контекстность

Чак:

– Русский, расскажи, какие они – русские женщины?

Русский:

– Ну, видишь ли, брат, если женщина не гулящая, то она – то, что надо…

Стив:

– Как это – «не гулящая»? Она что, сидит дома?

Русский:

– В определенном смысле слова – да. «Гулящая» – это та, которая встречается со многими мужиками.

Йохо:

– «Встречается»? Где? На улице?

Русский:

– Нет, не на улице, черт! В постели!

Стив:

– Как в постели можно «встречаться»? Там только для двоих место. Или ты имеешь в виду шведскую семью?

Русский:

– Какую, вашу бабушку, шведскую семью? Я совсем другое имею в виду!

Миша (хитро):

– А что же?

Русский:

– Сообразите, что! Давайте объясню. Предположим, встретил я девушку…

Стив (хитро):

– Но она с тобой еще не «встречается», я правильно понял?

Русский:

– Да! Правильно! Не «встречается»! Но я ее уже встретил! И полюбил! В общем, мы стали с ней жить!

Стив:

– Она продала свою квартиру?

Чак:

– Нет, это Русский продал свою!

Русский:

– Ничего мы не продавали. Просто стали жить вместе.

Йохо:

– Меньше расходов на электричество, газ и воду.

Русский:

– Черт! Нет! Не в этом дело! Мы стали ЖИТЬ с ней вместе.

Стив:

– Понятно, понятно.

Зет:

– Непонятно.

Чак:

– Мне тоже.

Русский:

– Ладно, объясню по-другому. У меня есть жена, допустим.

Миша:

– Допустим.

Русский:

– И вот я загулял…

Стив:

– С нею?

Русский:

– Зачем с нею? Какой толк с нею? Загулял БЕЗ нее!

Чак:

– Кажется, я понимаю, что значит «загулял».

Русский:

– Ну, слава Богу! Ну вот, пошел я «налево».

Стив:

– Налево откуда?

Чак:

– От твоего дома налево?

Русский:

– Нет, налево – это «налево». Это значит – по шлюхам.

Стив:

– Так это – в бордель, что ли? Так что такого? Очень освежает отношения. Говоришь жене, что идешь в бордель и…

Русский:

– Нет, не в бордель…

Чак:

– Русский, а «направо» – это как?

Русский:

– «Направо» – не бывает!

Чак:

– Как не бывает? Разве с женой – это не «направо»? От слова – «право»?

Русский:

– Нет, с женой – это «прямо»! А направо – нет. На этой дороге – только налево или прямо!

Стив:

– Так-так.

Чак:

– А все время «прямо» – нельзя? Ты же женился?

Русский:

– А если с женой «заскучал»?

Чак:

– Ну, сходите в кино, если скучно…

Русский:

– Чтоб вас всех!

Стив:

– Уже.

Русский:

– Я пошел работать! Я офигеваю! Поговорили! (Уходит.)

Стив:

– Что такое «офигеваю?»

Чак:

– Это от слова «фиги». Они растут у нас, а в Россию завозятся редко. Вот отсюда и выражение!

Стив:

– А, понятно…

Почему нас так часто трудно понять? Потому что мы – высококонтекстны. Мы редко вкладываем в слова их буквальный смысл, и не то, что связано с самим словом, примешивая наше настроение, погоду, и Бог знает что еще!

В современном русском языке около 150 тысяч слов, а в английском – около 1 миллиона. Но мы же не глупее, как же мы обходимся с 150 тысячами? Очень просто: высоким контекстом. Рассмотрим любопытный диалог.

Заглядывает в журнал:

– Пушкин? (Приподнимает брови.)

– Да?

– Пушкин! (Укоризненно.) Сколько получается в итоге?

– Ну…

– Пушкин!!! (Кричит негодуя.)

– Сейчас, господин учитель…

– Садись, два! (Уничтожающе.)

Ходит, успокаиваясь. Заглядывает в журнал.

– Брольо? (Приподнимает брови.)

Высокий контекст позволяет обходиться вообще без слов или с минимальным их количеством. Кто работал на стройке, нас поймут.

Информация идет не из слов, а из сопутствующих сигналов: пауз, отсутствия информации – это следствие времени, когда правда словами не говорилась. Если когда-нибудь состоится конкурс: как передать контекст, используя всего одно слово, то выиграют РУССКИЕ!

Еще один пример:

– Ты расстроен?

– Некогда. (Не время об этом сейчас говорить.)

– Задержись.

– Некогда. (Не хочу.)

– Может, кофе выпьешь?

– Некогда. (Отстань!)

– Позвони мне!

– Некогда. (Буду сильно занят.)

(Обнимает за дверью.)

– Некогда, некогда! (Действительно некогда – шеф уже ждет.)

Поскольку бизнес – занятие изначально мужское, в нем действуют именно мужские законы ведения дел. Переговоры являются неотъемлемой его частью. Если бы НАШ бизнес придумали женщины, переговорам они отвели бы особую роль. Но, поскольку он придуман мужиками, переговорам они не отвели никакой роли вообще. Мы несерьезно относимся к коммуникации. И как следствие этого, в нашей культуре нет обязательного для любого процесса общения обозначенного заранее «договора» (термин из Транзактного анализа), то есть соглашения о том, о чем мы будем говорить. Разговор или деловые переговоры начинаются спонтанно: «Хотите чаю», «Присаживайтесь», «Сегодня ужасная погода, не правда ли?». Как будто все происходит в будуаре, и вы соблазняете даму.

Отсутствие договора ведет к отсутствию проговоренной цели коммуникации. А раз нет цели, значит, не нужны и равные (партнерские) позиции сторон (отношения). Какое раздолье для русского характера! Мы тут же начинаем использовать коммуникацию не для дела, а для игры, выбирая роль «ребенка» или «родителя».

Стук.

– Вызывали?

– Вызывал, вызывал…

Сотрудник входит.

– Что же ты, Яновский, творишь?

– Что? О чем Вы?

– Что ты творишь, спрашиваю? Ты что, собираешься здесь у меня романы крутить? С Наумовой?

– Да Вы что!

– Не прикидывайся мне тут! Это ты ей голову морочишь? У самого жена и дети. У нее – жена – тьфу! – муж и дети. Что ты ей можешь дать? Зачем ты ей нужен? Что ты вообще такое? А если она забеременеет? Где я найду такого работника?

– (В сторону, про себя, грустно, но никто этого не поймет, кроме него.) Ну, до этого не дошло…

– Что? И не дойдет! Слышишь? Кстати, как у тебя с продажами? Ты сколько в прошлом месяце продал тракторов?

– Я точно не помню…

– Как не помнишь?

– Что-то около 20…

– «Что-то около»? Я сколько раз говорил, Яновский: мне нужны точные цифры! Около одного трактора быть не может! Не может! Вот полработника – может! Это как раз ты!

– Я посмотрю на компьютере.

Шеф не слышит, о чем-то думает.

– Кстати, хотел спросить: Ты говорил, у тебя BMW этого года?

– Ну…

– Одолжишь на вечер? Я свою в сервис сдал, а тут такое дело. В общем, надо!

– Ну, я не знаю…

– Я не понял? Кто отчет не сделал? Кого давно пора уволить? Ключи завтра занеси. Не трясись, не сломаю! Иди. Дверь закрой за собой.

– До свидания.

А могло бы быть и так:

– Шеф, привет! Хорошо выглядите! Она – брюнетка?

– Ну, до этого еще не дошло…

– И не дойдет такими темпами! С девушками надо проще, проще… Пригласите ее в ресторан!

– А если откажется?

– Кто? (Смеется.) Вот мы с Наумовой тоже сначала…

– Ох уж эта Наумова! Ты с ней поосторожней! Долго с ней… долго за ней… в общем, ты понял?

– Точно не помню. Неделю. Шеф, ближе к делу, забыли, я на проценте! Работы – во!

– Ты сколько продал в прошлом месяце?

– Двадцать штук! Отчет уже со вчерашнего дня у Вас в компе!

– Ладно, ладно… Хорошо… Слушай… Такое дело… Не можешь одолжить свою тачку?

– Понимаю! Поддерживаю! Но уговор: «стуканете» тачку – с Вас, кроме ремонта, ящик пива и в любом случае – Ваше хорошее отношение. Понимаете, о чем я?

– Да, конечно, о чем говорить? Мы же друзья!

– Оденьтесь неярко, но стильно. Джинса хорошая, никаких там галстуков… Рубашка… Ботинки… Хотите, помогу купить?

– Помоги! Буду рад, правда!

– Я зайду после работы. Пока!

– Пока.

В чем разница? Слабый и сильный начальники? Нет! В первой коммуникации нет договора, а во второй есть, приводящий к обоюдно привлекательной цели. Все довольны, плод коммуникации для всех есть и он – сладок, как сама коммуникация. А в первом диалоге – одна суета и печаль, как будто бы мы рождаемся для того, чтобы делать другим больно! И что получаем в итоге?

Заметим, слова: «Помоги», «Можешь ли помочь?», «Да, конечно!», «Друг», – обращенные к подчиненному действуют на него, как новогодняя елка на сироту. А вот императив: «Дверь закрой!» лучше убрать! Иначе можно оказаться в позиции «ребенка» в разговоре с «ребенком». Это – тупик.

– Ты у меня заканчивай, понял?

– Не дождетесь!

– Я на тебя управу найду!

– Хотелось бы посмотреть как?

– Я тебя уволю!

– А кто работать будет?

Если отношения подчиненности нет, то два «ребенка» общаются на равных, то есть хвастаются или жалуются друг другу.

– Слушай, вчера с таким парнем познакомилась!

– Какой он? Расскажи! (Хлопает в ладоши от избытка чувств.)

– Он классный! Сходили в кино, а после он мне и говорит…

Итак, мы определили высококонтекстность нашего общения.

Давайте теперь подумаем: откуда это в нас?

Мы же жили простой жизнью, жили на свободе, в лесах и полях – так откуда склонность к иносказательству к двойным смыслам? И, самое главное – что с этим делать? Ведь не понимаем мы, не понимают и нас.

Расскажем случай, произошедший в одной из экспедиций: студент института плохо вымыл посуду в ручье. Ну не привык он мыть там посуду! Начальник отряда его отругал, с применением ненормативной лексики, что было, конечно же, нехорошо. Однако кто их мог услышать? Белые медведи? Студент обиделся и полез на начальника с кулаками! Ему показалось, что тот обидел его матушку. В итоге состоялся скандал. Студенту указали на его несоответствие, то есть на то, что он находится вне смыслового поля. Вот что такое высокий контекст!

Ранее мы вскользь упомянули о существовании связи высокого контекста с запретом говорить правду на Руси. Но откуда же мы это знаем? Возможно, на Руси свободы было – «хоть ложками ешь»?

Общества, в которых свобода отсутствует, высококонтекстны. За примером далеко ходить не надо. Все помнят прекрасный фильм «Сегун», про Японию XVI века. Вот это было высококонтекстное общество! Помните случай, когда Анджин-сан – штурман с голландского судна, посвященный в самураи, принес в дом убитую птицу и приказал слуге ее подвесить, чтобы она подвялилась на солнце. Приказ был выполнен, а через некоторое время слуга умер.

Заболел? Нет, его убили. За что? За птицу. Кто приказал? Он сам попросил его убить.

Но за что?

А вот за что: птица висела-висела и протухла. Анджин-сана не было дома, а если бы и был – никто не посмел бы ему об этом сказать. Слуги должны были решать проблему сами. Он и решил: слуга был стар, жить ему осталось уже немного. Он предложил, что он снимет птицу и закопает ее в земле, тем самым нарушив приказ хозяина дома. За это полагается смерть, которую слуга и принял.

Поведение низкоконтекстного человека в высококонтекстном обществе приводит его к постоянному наступлению на грабли! А высококонтекстный человек в низкоконтекстном обществе ходит, как в лесу: он говорит, но его не слышат.

– Вызывали, босс?

– Да, садись, пожалуйста.

– (Вместо вежливого слушания.) Какой на вас красивый галстук!

– ???

– Да, я знаю прекрасное место, где продают такие красивые галстуки. И недорого! Вы же любитель, я вижу? Как прекрасно иметь такой вкус!

– Спасибо, я вызвал тебя, чтобы предложить тебе новую работу – начальником отдела.

– О, я не смею мечтать о такой чести, шеф (это мы утрируем, но совсем немного)! Это для меня слишком много, я не стою…

– Так ты отказываешься?

– Нет, нет, как я могу отказываться, когда вы сами мне ее предложили?..

– Я предложил, потому что это работа – по тебе. Но я не приказываю. Согласие – добровольное. У нас – так, ты знаешь.

– Спасибо, спасибо, я так рад (немного утрируем вновь, но, по сути, верно). Как хорошо, что Вы видите, на что способен каждый, пусть даже такой ничтожный работник, как я!

– Ничтожный? Ты это о себе? Действительно, я начинаю сомневаться в своем предложении. Мне надо его еще раз обдумать. Спасибо, можешь идти.

– Я совсем не то хотел сказать.

– А я – то. Ступай!

Как мы видим, здесь разговаривали человек Востока с человеком Запада, возможно, японец и американец. Мы – где-то посередине, в смысле высоты контекста, не в географическом.

Мы специально немного утрировали диалог, чтобы вы увидели всю нелепость высокого контекста вне смыслового поля, его создающего. А все могло звучать совсем иначе:

– Вызывали, босс?

– Да, садись, пожалуйста.

Сотрудник внимательно слушает.

– Я вызвал тебя, чтобы предложить тебе новую работу – начальником отдела.

– Спасибо за предложение. Сколько я буду получать?

– (Ответ про деньги.)

– Спасибо, меня это устраивает.

– Что делать, ты знаешь. Я предложил, потому что это работа – по тебе.

– Да, по мне. Я справлюсь.

– Спасибо, можешь идти.

– До свидания, босс.

– До свидания.

Разговор вдвое короче – и точно по делу. А главное – обе стороны выиграли.

На портале Executive есть интересная статья про высокий контекст[8]8
  http://www.e-xecutive.ru/knowledge/review/1264387/


[Закрыть]. Там описывается поведение менеджера, который устраивается на работу в российскую компанию и сразу попадает впросак. Что не так? Как ему надо было поступать на самом деле? Далее идут рекомендации.

Рекомендации – точны, что и говорить! Только жить и работать в ней не хочется: ходить с шоколадками, иметь на рабочем столе график дней рождения всех членов коллектива, уходить вместе с шефом, чтобы подбросить его до дома (вдруг он без машины), или чуть позже, чтобы он подумал, какой вы замечательный работник.

Высокий контекст в коммуникации – это особый язык, который говорит о том, «наш» ты или «не наш». Но если вы – не наш, чего вы лишаетесь, оказываясь вне контекста, и что приобретаете, находясь в нем?

Однажды в Древней Греции произошел такой случай, ставший хрестоматийным.

Некий гражданин Афин, Аристид, будучи стратегом (важнейший пост в городе-полисе) всегда проявлял честность, чем завоевал любовь сограждан. Но любовь сограждан – вещь неоднозначная. Демократия Афин поощряла в своих гражданах энергию и силу личности, но и боялась слишком ярких людей. Потому время от времени такие люди изгонялись из города сроком на 10 или 20 лет, а то и навсегда. Процедура изгнания носила название «остракизма», от слова «остракон» – черепок, на котором писалось имя человека, которого хотелось изгнать из города. Граждане голосовали, нацарапывая на черепках имена, каждый, какое хотел, и затем черепки складывались в урну.

И вот однажды, в день остракизма, Аристид шел по улице. К нему обратился старый слепой гражданин:

– Пожалуйста, – сказал он. – Напиши на моем черепке имя «Аристид».

– А что тебе он сделал? – спросил Аристид.

– Ничего. Просто надоело слушать, как все о нем говорят: «Какой справедливый, какой справедливый!».

Аристид написал.

Вот это пример поведения низкоконтекстных людей.

Но откуда же в нас – обратное поведение?

Мы думаем, что высокая контекстность появилась в нас оттуда же, откуда и монологичность. Что происходит, когда русский говорит с волнами, с собаками, со своим мечом (других-то собеседников нет)? Человеку кажется, что мир отвечает ему, просто не может не ответить на его просьбы, мольбы или негодования. Чайка махнет ему крылом, на небе вдруг появляется луч света от солнца, волны шепнут – и русский понял: они согласны с ним (или нет).

Вы думаете – это бред, человек – болен? Вспомните постановку «Эзоп», ее часто показывают по ТВ. Помните, когда Клеонт, захотев дать Эзопу свободу, потребовал знака свыше, чтобы понять – правильно ли он поступает? В тот момент Эзоп вбежал к нему и закричал: «Господин, на небе кружатся две сойки! Это знак!» Однако, когда вышел Клеонт, соек уже не было.

Древние греки и особенно римляне придавали большое значение знакам. Битвы не начинались, пока не было получено знамение. Александр при Гавгамелах начал битву, имея войско всего в 80 тысяч человек, против в 10 РАЗ (!) превосходящего его противника и одержал победу! А почему? Потому что был уверен в победе и все правильно рассчитал, и увидел ЗНАК. Потому, что перед сражением он увидел парящего высоко в небе орла – это был хороший знак для него! Ведь орел был птицей Зевса, а Александр был сыном Зевса (так считалось), поэтому это был знак в его пользу. И Александр выиграл битву, величайшую в истории!

Мы можем смело считать высокий контекст признаком отсутствия ОБЩЕСТВА. В социуме, который складывается из принципиально разных слоев населения, РАНО ИЛИ ПОЗДНО люди начинают говорить низкоконтекстным языком – они просто экономит время и силы. В вертикально устроенных же или индивидуалистических культурах рождается и живет высокий контекст. Получается интересная вещь: культура индивидуальностей, эдаких «Бен-Гуров» и «Анакинов Скайуокеров», культура абсолютной свободы, тесно смыкается с культурой жестких вертикалей и полной несвободы. И именно поэтому Скайуокер становится во главе такой несвободной «вертикали» – потому что, по сути, он и эта вертикаль – и есть одно и то же, хоть, на первый взгляд, они совершенно различны!

А кто же и что же противостоит им?

Не человек, но общество! Коммуна, демократический полис, или просто клуб любителей чего-либо. Там, в этой среде, все равны, но и каждый – индивидуален. Однако индивидуален он ровно настолько, насколько это выгодно всей коммуне, не более и не менее. Свободы там не так уж и много, скорее ее там мало, но при этом каждый волен сам добыть ее себе. Как? Убедить других членов сообщества в своей правоте, получить их поддержку и, соответственно, свободу действий. И все время доказывать другим правильность своих действий – в открытой коммуникации, без иносказаний, прямо.

Не нравится? Тяжело? Но другого пути просто нет. Бизнес, про который мы говорим, требует низкого контекста. Если монологичность можно было бы использовать, то высокий контекст пришлось бы выбросить на свалку истории. Сделать это чрезвычайно сложно.

Мы описали особенности коммуникации по-русски, рассмотрели три архетипа поведения: стремление к неопределенности, монологичность и высоту контекста.

Итак, коммуникация между русскими на работе характеризуется:

Несерьезным отношением к ней. Мы не верим, что словами можно сделать что-то серьезное. Все уже сказано – верим мы. Все определено. Не случайно любимой пословицей русских является: «Слезами горю не поможешь». Все равно, что: словами – не поможешь.