Текст книги "Под сенью исполинов. Книга вторая"

Глава 29. Клин клином

А ведь правда, почему в капсуле квантового приёмника никогда не снятся сны?.. Впрочем, люди вряд ли когда-то ответят на этот вопрос.

Рената пыталась уснуть так, чтобы ничего не видеть, чтобы дотянуться до той бездны, в которой сознание растворяется без остатка. Она хотела прикоснуться к тёплой тьме, окунуться и укутаться в неё, как в руки терпеливого и мудрого родителя. Наверное, Вика права, и тьма эта – самый настоящий бог. Нет, не так – Бог. Какой-то вселенский психосервер, откуда они все родом. И через которого их научили путешествовать…

Но как ни старалась она, ничего не выходило. Максимум накатывало тяжёлое забвение, как тогда, сразу после «прыжка». И обрывки снов, в которых часто мелькала малость неуклюжая борцовская фигура паренька, что втайне от всех, по случайности стал ей самым близким человеком.

Рената ничего не делала расчётливо. Взвешивать за и против, планировать, анализировать – не про неё. Взявшись за коррекцию фобии Вани, она понимала, что необходимо экономить силы. Что она не имеет право тратить себя на одного члена экспедиции, даже если он напоминал ей…

А кого он ей напоминал?.. Сына, который умер не родившись?.. Человека, каким бы он мог стать?.. Каким бы она хотела его видеть?..

Да, наверное… Рената не ответила бы даже сама себе. Да и незачем. Есть вещи, которые невозможно описать словами или однозначно осмыслить. И уж точно их ни к чему озвучивать.

Никто ж не знал, какова она – Ясная. Коснувшись проблемы Вани, она поняла, что дело, мягко говоря, непростое. Что придётся впаивать «якорь», устанавливать канал между ними, который будет действовать постоянно, ежечасно отнимая силы единственного психосервера. Иначе никак. Но Рената решилась, никому, как всегда, ничего не сказав. И в конечном итоге не подвела ни Ваню, ни команду.

«Якорь» дёрнули со дна с такой силой, что Рената закричала и забилась в раскрытом экзотеле. Схватила пересохшим ртом горячий воздух, заскребла ногами, слепо шаря глазами в полумраке. Холодным потом по спине потёк страх. Пока она пыталась осознанно уйти обратно в тёплую тьму, случилось нечто, от чего трепетало бессознательное. Нечто…

Пугала тишина. Она давила, заставляя дышать слишком часто, слизывая соль с потрескавшихся губ. Это как пакет на голове, затянутый вокруг шеи, как насильник втрое тяжелее тебя самой.

Дитя!.. Девочка… бедная девочка… Они мучают её!.. И…

Ваня!.. Ванечка!

«Якорь» осатанело рвал сознание. Натянутый канат, удерживавший его, дрожал и дребезжал, Рената ощущала ужас на том конце почти как свой собственный. Страж добрался до Вани, до единственного близкого ей человечка во всей Вселенной, чьи мысли она знала лучше своих. Неведомо как, но это случилось. И выходит, жертва её напрасна.

Рената приподнялась. Слишком тихо. Слишком жарко и темно. Она вдруг поняла, почувствовала какой-то гранью себя, что белый паук – рядом. Что он за поворотом, и вот-вот покажутся где-то там первые тонкие лапы, переставляемые синхронно парами. Что Бурову пришёл конец и настал её черёд.

Но ей не было страшно.

Холодная сфера мертворождённого внутри заискрилась – время пришло. Ординатор слушался её как никогда, вбирая последние калории усталого мозга, высушивая запасы истощённого тела с волчьей прожорливостью. Она не позволит стражу навредить Ванечке. Ни за что. Иначе какая она мать?!.

Никаких сил не хватит, чтобы противостоять стражу лоб в лоб. Он невероятно могуч, и его Ординатор – первоисточник всех Ординаторов. Но этого и не нужно. Нужно просто хорошенько дёрнуть за «якорь». Один раз, но как можно сильней, чтобы безжалостный тюремщик, создатель чужих страхов провалился ровно туда же, куда заволок Ваню. А дальше дело будет за его смекалкой и умением драться. Дальше он сам.

Белые смазанные фигуры, точно размашисто нарисованные пастелью по пепельно-голубому камню, нависли над Неясовой Ренатой полукругом. Их клёкот – утробный, низкий – отзывался в каждой клеточке сжигающего себя мозга. Пришли.

Пусть. Это хорошо. Это конец, и больше не надо будет смотреть в проклятый потолок пустой квартиры, где некому даже приготовить завтрак…

И больно не будет. Она обещала Ванечке, что всё улажено и что беспокоиться не о чем… Нужно только, чтобы он откликнулся. Принял её прощальный привет. Это важно. Это чертовски важно. А он примет. Он внимательный мальчик.

Последнее, что ощутила Рената перед провалом во тьму, было прикосновение. Словно бы кто-то ещё взялся за тот канат и вместе с ней рванул «якорь».

Кто-то, пахнущий ванильным печеньем и пластилином…

* * *

– Гигантский двусторонний паук?! Альфа?!

– С обоюдоповоротными суставами! – неоправданно громко вскричал Томек, на стол полетела слюна. – У него, kurwa, нет ни верха, ни низа! Ни переда, ни зада, сука!

Где-то спорили космопроходцы из покорёженного транспортника: громко, эмоционально. Слишком громко и чересчур эмоционально. Ксения загремела в медблок, её место заняла Саша, но перенастроить людей на себя так вот с ходу у неё не очень вышло.

Впрочем, всё едино. Микроскопические чудовища между мышечных волокон уже начали своё дело. И импульсы Ординатора тут не помогут, пусть хоть два психосервера будут корпеть одновременно. Слишком много норадреналина и тестостерона в крови, а взбунтовавшиеся надпочечники начисто игнорируют сигналы мозга.

– Жарко… – Томек вязко сплюнул прямо на пол.

Иван сидел в своей ментальной тюрьме и ничего не предпринимал. Поздно что-то делать. Да и без толку. Всё уже случилось, оставалось только дождаться конца этого дрянного фильма ужасов. Кровавого финала и титров с горько-сладким запахом сожжённого мяса. Только вот, думается, на этот раз не полежать ему на «алебастровом коне», не выжить. Как и двоим другим безопасникам, кого когда-то спас додумавшийся до происходящего дядя Гева.

Скоро люди начнут сходить с ума. Дня не пройдёт, как в изолятор посадят шибко разошедшегося Томека. В споре с кем-то из инженеров он разобьёт тому в кровь лицо, почти убьёт бедолагу, но его вовремя оттащат. В изоляторе он будет петь по-польски, орать какие-то футбольные полуфашистские кричалки и ходить, точно пойманный волчара, по кругу.

Следом разнесёт в щепки медблок Ксения. И вот там уже без жертв не обойдётся – «случайно» поранится о скальпель один из помощников Геворга Чхеидзе, да так, что его не спасут. Психосервера тоже упекут в изолятор, но ненадолго.

Их найдут вместе – Томека и Ксению. Как они окажутся в одном помещении, выяснить не успеют. Всё будет развиваться слишком быстро. Перед смертью они займутся животным совокуплением – ни сексом, ни тем более любовью это не назовёшь. Всюду будет кровь на исцарапанных стенах, слюна и прочее. Томек задушит улыбающуюся Ксению, а после разобьёт себе голову. Об мягкий, предусмотренный как раз для предотвращения подобного, пол.

Гон не пощадит никого. Одноклеточные, которые заполонят базу, народились в цветах джунглей и распространились с пыльцой. Внутрь она проникла просто: ближайшей ночью три из шести внешних шлюзов около получаса пробыли распахнутыми настежь, а семеро учёных из того самого транспортника, что угодил под прямой таранный удар альфы, растворились в джунглях.

Немудрено. Спустя сутки после заражения ты не можешь даже на месте стоять, не то что сидеть или тем более спать. Поначалу, пока ещё отдаёшь себе отчёт о происходящем, нужно куда-то идти, ещё лучше – бежать. Причём если прислушаться к собственным желаниям, то становится ясно куда именно.

На край джунглей. Туда, где заканчивается зелёное зеркальное море, треклятая чаща с жёлтыми, как у алтайской акации, мелкими цветочками. Выскочить под испепеляющий свет, на безжизненный камень, прорваться туда во что бы то ни стало, попутно убивая всех, кто задумал то же самое. Чтобы быть первым! Чтобы самому стать глашатаем жизни, упасть на мёртвую пустошь и прорасти, подарить ей смысл существования!

И не дай бог кому попытаться тебе помещать…

Мизерные чудовища, которых слишком поздно обнаружил дядя Гева, оказались основой основ всей жизни на Хиц-2. Теми самыми универсальными клетками, которые шли в ход при строительстве новой эволюционной ступени в коконе метаморфа. Их стремились поглотить как можно больше все подряд. И они же, никчёмные и невидимые, в конечном итоге убивали самых грозных существ джунглей, которые прошли эволюционный путь от начала и больше не имели естественных врагов. Именно альфы были основным способом экспансии, расширения границ самих джунглей. Но Гон, цветение, не щадили вообще никого. Бежали все. Добегали единицы.

Геворг Чхеидзе разгадал, что вражьи клетки ютятся в мышцах носителей, а иммунная система человека при этом словно ослеплена. И что им жизненно необходима температура тела не ниже тридцати семи градусов по Цельсию. Иначе они попросту застывают, замирают словно в анабиозе. Норадреналин и тестостерон в организмах людей для этих клеток – спасение. Агрессия, драки и убийства. Кровь. Много крови сквозь затихающие голоса разума. И нестерпимое желание бега.

Гона.

Когда безопасники получили подтверждение от орбитального ЭВМ, готового залить внутренние помещения базы огнём, дядя Гева умудрился уговорить их на последний эксперимент. Он почти убил каждого из троих молодых людей, почти остановил их сердца с помощью наркоза и жизнеобеспечивающих систем реаниматора. Они же ничего не теряли – заражены были все. ЭВМ реагировал на движение, и если бы план Чхеидзе потерпел крах, парням не пришлось мучиться. Стоило кому-то пошевелиться, как очистительный огонь проглотил бы и их отсек. А когда между волокон каждой мышцы твоего тела нестерпимо зудят остывающие в состоянии покоя очаги, оставаться на месте просто невозможно.

Иван бессильно смотрел на происходящее. Он не мог «закрыть глаза» или «отвернуться». Всё приходилось переживать заново. Пытка, достойная фашизма.

Вдруг что-то кольнуло. Как если бы психосервер чуть ли не с другого континента послал едва различимый импульс. Тело Ивана, что внимательно слушало всю ту получушь за столом кают-компании в исполнении всё больше матерящегося Томека, вдруг заморгало, замотало головой. Сам Иван не обратил бы на это внимание, если бы не одна деталь.

В прошлый раз ничего подобного не было.

И стоило ему сконцентрироваться на странном ощущении, тот самый шрам, что остался после глубокого вмешательства Ренаты Дамировны, как огнём полыхнул, а спустя миг вдруг и вовсе стало…

Тесно?!. Внутри его черепной коробки будто объявился кто-то ещё. Возник из неоткуда, как чёрт из табакерки. Кто-то очень большой и неповоротливый, кто-то явно не ожидавший вдруг осознать себя тут.

Иван вскричал. Его вжало, вдавило, как если бы в спасательном отсеке какой-нибудь подлодки случайно сработали одновременно несколько надувных плотов. Чужак заметался пленённым ураганом – рёв, визг и низкий гул, словно от протонного генератора, смешались в его диковинном голосе.

Иван сделал усилие и посмотрел внутрь себя. Там не было ничего: ни воображаемых стен каких-то, ни помещений или чего-то ещё, что отделяло бы их друг от друга. До этого момента он вообще не догадывался, что так можно. Но теперь… Как там говорила Рената Дамировна? «Царство образов»?

Внутри вращался сизый вихрь, то и дело прошиваемый фиолетовыми молниями натужных пульсаций, в самом центре которого что-то тускло сияло голубым. Он налетал на стены их тёмного каземата, отчего те шли мелкими трещинами.

Это же страж!.. Чёртов ублюдок ифрит! Метко их обозвал Фарадей – те ещё «воплотители желаний»! И он что, вдруг попался на собственную удочку? Похоже на то… Но как?!

Ифрит давил на череп изнутри. Тюрьма была тесна ему, как медведю рысья клеть, но и тут он умудрялся изворачиваться и дико вопить этим своим неправдоподобным голосом. Внутри стремительного вихря что-то поблёскивало. Этакий кусочек льда, непонятно как зависший в самом его центре. Словно бы… сердце.

Вынуть. Вырвать сердце урагана – вот что нужно сделать!

Иван понял, что теперь может как бы перемещаться внутри самого себя. Он быстро приблизился и с ходу погрузил руки в сине-серую хмарь. В них немедленно выстрелили фиолетовые молнии, но это была скорее отмашка, вялая пощёчина беспомощности. Страж, могучее создание, вершитель планетарных судеб, в голове Ивана был всего лишь угодившим в одну яму с волком охотником, притом безоружным.

В этом виде.

Подушечки пальцев кольнуло – кристалл внутри оказался иглистым и холодным, как ледяная звёздочка. Ифрит взревел, метнулся в сторону, но лишь растёкся о невидимую стену позади. Бежать некуда – в голове солдата не особо-то просторно.

Но противник и не думал бежать. Хмарь вздрогнула в ответ, вспучилась, словно внутри неё что-то взорвалось. Резкий толчок, и парня отшвырнуло, как тряпичную куклу.

Когда Иван вскочил, растерянно мотая головой, сизая дымка вдруг сгрудилась, поблекла по краям и, останавливая вращение, стала обретать очертания, кристаллизуясь, нарастая вокруг колкой сердцевины. Она устремлялась к силуэту как в обратной перемотке, клубясь «наоборот» и… раскалываясь?

Перед ним стояли двое. Он бы сказал, что это белотелые. Те же синхронные движения, та же абсолютная похожесть лиц и тел, точь-в-точь такие же ряды мелких острых резцов. То же решительно всё, за исключением одной-единственной детали: глаза не были пугающе чёрными.

И позади них теперь было непроглядно темно. Иван руку бы на отсечение дал, что стеной там встала знакомая космопроходцам тьма, но только какая-то остывшая, неподвижная. Мёртвая… Да, перепутать её, даже такую, было невозможно ни с чем на свете.

Близнецы напали одновременно, таранно в лоб, и Иван извернулся слишком легко. Как будто позади него раззявила пасть пропасть, а эти двое решили нехитро, по-скоренькому его туда сбросить. Будучи порядком выше, противники только выглядели сухощаво и ломко. Вряд ли оно так. Иван никогда не покупался на внешний вид.

Он отступил вбок, группируясь, и правый бросился на него на секунду раньше собрата. Опрометчиво. Этого хватило, чтобы поднырнуть и, грамотно выставив бедро, использовать его же инерцию для широкого броска. Белая рука хрустнула, вывернутая в плечевом суставе, а Иван уже изготовился в трёх шагах от него.

Второй близнец скривился от боли, в птичьих глазах блеснула неуверенность, он на полшага отступил. Да, вряд ли этим ребятам доводилось встречаться с боевым самбо! Иван сильнее стиснул зубы и стал весь внимание.

– Думал, по-быстренькому? Не. Это тебе не Париж. Здесь парадным маршем не пройдёшь!

Первый, дёргаясь, поднялся: рот-бритва раскрыт беззвучно, как если бы его крик был слишком высок для человеческого слуха, глаза бегают в поисках выхода. Второй же пригвоздил Ивана взглядом, но мгновением раньше померещилось, будто близнец зыркнул ему за спину так, как если бы там разворачивалась вся девяносто восьмая парашютно-десантная. Иван быстро оглянулся и понял, что позади Хиц-2. Так, как её видело его тело. Фильм ужасов ещё продолжался.

Иван ложно подался вперёд, провоцируя на ответные действия. Но белых телом великанов как подменили. Они больше не надеялись на физическую силу, не бросались в лоб, а разделились, медленно обходя Ивана с двух сторон, но при этом не давая тому даже гипотетической возможности проскользнуть между ними.

Быстро учится, гад! Один против двоих – шансы невелики. Как его одолеть? Должен же быть способ, не просто же так тут всё! Образы, мать их, образы!

Догадка припозднилась. Его пытались вытолкнуть, вышвырнуть его на Хиц-2, поэтому действовали так неуклюже! А значит… Иван глянул на тьму позади белотелых. Ухмыльнулся. Вот чего боится страж! Надо вытолкнуть близнецов в стылую неподвижную тьму, чем бы та ни была!

Они сорвались с места неожиданно, как две белые тени. Иван не успел среагировать и только вскрикнул беспомощно, когда оба близнеца, как по мановению волшебной палочки, выросли прямо перед ним, вплотную. Они схватили его за руки и подались вперёд, надавили; только и оставалось, что упереться ногами.

Но силы были неравны. Со спины надвигался цветущий жаркий ад. Иван непроизвольно обернулся и понял, что попадёт прямиком к финалу. Поражённые метаклетками первыми, космопроходцы из транспортника уже давно перестали хоть как-то сдерживать себя. Часть просто рвалась наружу, напрочь игнорируя предупреждения роты охраны, слышались выстрелы и крики, лилась кровь. Часть бесновалась в отсеках базы.

Это же видели и близнецы. И – чтоб ему подохнуть! – опасались происходящего там не меньше! Как если бы сами когда-то вот так вот мучились, без шансов вытерпеть зуд меж мышечных волокон! Что-что, а страх Иван чуял кожей!

Сомнение – для слабаков. И он рывком подался назад, их же весом увлекая близнецов за собой на Хиц-2.

Проблеск тревожного маяка, вой сирены, крики друзей, нечленораздельные вопли и выстрелы. Сладкий запах, которого он больше никогда не ощущал – двери базы уже раскрыты, и внутрь вовсю летит невидимая глазу пыльца. Теперь она хозяйка тут, и всякий живой скоро вольётся в Гон.

Иван мотнул головой, понимая, что теперь тело подвластно ему. Что сценарий таки пошёл по иному развитию, хоть и катастрофически поздно, ведь перед ним близнецы, которых тут и близко не было и которые…

Менялись.

Иван попятился, споткнулся и упал, заскрёб руками-ногами. Против этого приёмы самбо помогли бы чуть больше, чем ласковые уговоры при остановке ядерного реактора.

Они срослись в районе таза, точно сиамские. И не нападали. Не могли, потому что с ними происходило что-то ужасное. Белые тела ломало и корёжило, вопль боли из двух глоток слился в один и заглушал даже бессмысленный вой сирены. Ифрит медленно оборачивался чудовищной аберрацией и страдал, не в силах больше ничего предпринять.

Метаклетки?! Так быстро?! И минуты не прошло! Но почему?!

Это стало последней цельной мыслью в голове Ивана. Спустя мгновение он тоже хрипло выл и катался по полу от боли в требующих движения мышцах. Хотелось содрать кожу, вытянуть жилы, вгрызться в мышцы зубами, и рвать, рвать, рвать!

Кто-то мелькнул сбоку: лицо перекошенное воплем, глаза дикие – стекло. Кто это? Начальник базы? Командир роты охраны? Неважно. Раз, и его уже нет. Ему повезло – тонкая белая лапа возникшей посреди отсека твари располовинила счастливчика от ключицы до паха, как масляного.

Не было уже никакого ифрита. Что-то белое и многоногое содрогалось и ревело, разметая по углам столы и стулья кают-компании. Оно росло и всё больше напоминало «повелителя» местных джунглей. Опять пойманный в ловушку, ифрит-альфа обезумел и убивал сам себя, бросаясь на всё, что могло причинить ему хоть какой-то вред.

Глаза Ивана застилала солёная пелена из слёз, пота и чей-то горячей крови. Кто-то опять влетел в кают-компанию с визгом, набросился на него со спины и принялся колотить и царапать, разрывая китель в клочья. Все его силы уходили на борьбу с желанием побежать сломя голову хоть куда-нибудь, желательно прочь из углепластиковой коробки, на воздух, под беспощадное светило, на раскалённый камень! Но Иван скинул с себя тварь, что не так давно была лаборанткой с сексапильным сопрано, и просто забился в угол.

Лучше остаться тут. ЭВМ уже принял запрос на перегрузку энергосистемы базы. Скоро, очень скоро всё тут вспыхнет, и не останется ничего. Нужно только ждать. Только оставаться на месте. Только…

Иван закрыл глаза, стараясь дышать, как их учили – медленно и ровно, носом вдох, ртом выдох. Получалось плохо – от собственного крика в глазах лопались капилляры и под веками становилось красно. Мышцы жили отдельной жизнью: горели огнём и мелко спазмировали, готовые оторваться от презренных костей и самостоятельно пуститься в блаженный Гон ожившими сочащимися ошмётками.

Точку. Найти точку, на которой можно застопорить взгляд, сфокусироваться. Так будет легче! Но пятна, одни пляшущие кровавые пятна перед глазами!

Вот одно вдруг оформилось и поменяло цвет. На фоне мутно-красного вальса почему-то встал уродливый облик двустороннего паука – последнее, что Иван видел. Плевать! Сконцентрироваться хотя бы на нём. Уже всё. Уже нет разницы. Лишь бы вынести всё это, дотерпеть!..

Но паук этот не бился и не крушил ничего. Он стоял, чуть покачиваясь на тонких лапах, и как бы щупал воздух длинным подвижным языком. Проверял его на вкус.

А ещё говорил. Непонятно как и чем, но он, сука, говорил!

Уверенно так обещал, что Иван вернётся домой. Главное, перетерпеть. Выдержать, не сдаться, иначе победит страж. Ведь кто-то из них должен остаться тут, в проклятом фильме ужасов. Иначе нельзя.

А русские не сдаются.