Текст книги "Под сенью исполинов. Книга вторая"

Глава 8. На пороге

Почему белотелые оставили эти тоннели, стало ясно уже вскоре.

– Тут они тоже не стреляют? – Роберт склонился над длинным антропоморфным коконом. Вика замерла над его плечом, поглядела недолго на труп и отвернулась – глаза покалеченной девушки сверкнули ненавистью.

– Стреляют… Заготовки к ним… лояльны… Но Смерть – нет…

– Смерть? – уставился на аборигена Роберт.

– Тварь… Сколопендра… – пояснил он. Возможно, Роберту показалось, но голос их провожатого дрогнул. – Лучше быть мясом… в стеклянной колбе… чем попасть под… укус Смерти… Она не всегда… убивает сразу ядом… Иногда ест… живьём…

Быть может, в иных условиях его слова и казались бы дикими, безумными даже, но только не в полумраке жарких пещер, где каждый шорох мог принадлежать меняющей облик гибели. Космопроходцы свыклись даже с тем, что идущий рядом жилистый юнец – вовсе не юнец, а бессмертный член прошлых экспедиций с Земли. И чтобы догадаться, какой конкретно, особого труда не требовалось.

– Они искали… вход в Храм… – абориген на ходу бесцеремонно дёрнул Роберта за руку, чтобы тот следовал за ним. – Механический город… лишь надстройка… Многоуровневая оболочка… Из него множество… ходов в Храм… Но они и сами… теперь плутают…

Роберт не расслаблялся ни на миг. Он не верил провожатому. Каждую секунду ждал подлости, коварного броска, хоть и понимал, что удобный момент выпадал уже не раз, но абориген им не пользовался. С другой стороны, сделай он что с Робертом, Вику пришлось бы тащить. А это ему незачем.

Впервые в жизни Роберту было так тяжело. Не физически даже, а морально. Всякий раз, когда в поле зрения попадала баюкающая культю Виктория, его душила беззубая злость. Выворачивало наизнанку при одной только мысли, что вся их надежда – призрачное предчувствие непременной встречи со своими – медленно, но верно рушится.

Ганич мёртв. Иначе не могло быть, ведь они своими глазами видели, как повторитель натянул на себя его облик. В живых людей они не превращаются. А значит, что-то стряслось. Значит, у основной группы дела идут совсем не гладко, и вполне возможно, им не до поисков пропавших…

Они всё спускались, а тоннель, порой совсем непроглядно-чёрный, теперь постоянно поворачивал влево. Судя по стенам, это был некий технический ход, старый, даже очень. Исходя из наклона и мизерного угла поворота, Роберт мысленно представил размеры того, что они обходили по нисходящей спирали. Это наверняка был тот самый механический город. И он был огромным.

Абориген остановился внезапно, будто бы услышав мысленные мольбы космопроходцев о привале.

– Отдохнём… Заодно… вот… – Он протянул каждому по паре грибов. – Ешьте…

Роберт запихнул сочный, чуть вязкий гриб в рот целиком – есть хотелось очень. Но, опомнившись, хорошенько пережевал. Привкус стали был неприятным сюрпризом.

– Они портятся?..

Абориген нехотя покачал головой, но глаз не открыл. Прислонившись затылком к стенке, он, казалось, хотел подремать.

Сам беловолосый не ел вообще. С их первой встречи космопроходцы ни разу не видели, чтобы он хоть что-то положил в рот. Ещё этот привкус… Второй гриб Роберт убрал за пазуху, украдкой глянул на пищу Вики. Вроде такой же…

– Откуда ты пришёл?..

Якут заозирался. Глупо, но он не понял даже, что абориген обращается к нему. А когда понял, ляпнул невпопад:

– В Верхоянске родился.

– Когда ты набросился… на меня… Откуда ты вылез?.. – Роберт очень хотел, чтобы тот не раскрывал глаз. Лишь бы не чувствовать на себе десяток пудов его взгляда! – Там много ходов… Дождевики каждый день… делают новые… и засыпают старые…

– Из-под модулей. Я провалился…

– Что ты видел?..

– Голубое озеро. Но не с водой.

Беловолосый еле заметно кивнул, будто услышанное подтверждало какие-то его мысли.

– Ты входил… в него?..

– Нет, – соврал Роберт.

– На умного ты… не похож… Значит – везучий… – Абориген, не открывая глаз, поправил «бельгийское дерьмо» на коленях.

Вода тоже приобрела стальной привкус. Роберт глотнул немного, только чтобы не мучиться липкой сухостью – как будто крови попил. Проверил даже, мазнув языком по запястью, – вода ли. Вода. Возможно, она просто усилила послевкусие от гриба. Но на ум гуртом наваливались галдящие мысли о коварстве.

Роберт глубоко вздохнул. Нужно отдохнуть.

Он встрепенулся и понял, что засыпал. Вика что-то бормотала – тихо, по-немецки. Роберт приподнялся на локтях, надеясь, что ему кажется. Что девушка не гладит несуществующую руку, глядя в пустоту и раскачиваясь. Что она не поёт отнятой конечности колыбельную…

– Идём!.. – Абориген уже стоял, держа автомат за дуло так, как под голову держат опасную змею. – Город оживает!..

Стоило ему договорить, как тоннель наполнился низким гулом. Роберт вскочил, но не устоял – то ли голова закружилась, то ли пол пошёл волной. Рядом тонко пискнула Вика. По стенам с треском рванули трещины, и из них хлынула тяжёлая белая мука.

– Быстрее!.. Вход может… засыпать!..

Беглецы бросились за ним, хватая друг друга за одежду. Песок попадал за шиворот, в глаза. Кое-где из стен он лился сплошным потоком, точно холодное, густое молоко. Спускаться становилось страшно, ведь туда же устремлялась и белая река. Но абориген не сбавлял ходу.

Внезапно всё прекратилось.

Они остановились, тяжело дыша горячим сухим воздухом. Песок под ногами нёсся вниз, будто намеревался во что бы то ни стало обогнать людей и засыпать им ход. Беловолосый озирался потерянно, с испугом – его только что чуть не унесло.

– Боишься?.. – вонзилась в него взглядом Вика. – Ты же бессмертный!..

– Не злорадствуй… – оскалил он ряды тупых зубов. – Погибну я… не выжить и вам… Вернуться сюда… из логова… я просто не успею…

Они словно очутились в подземной реке, пока ещё неглубокой. Но «вода» пребывала. И теперь им ничего не оставалось, только ждать. Пойти дальше означало бы верную гибель.

Роберт мысленно ухватился за последнюю фразу аборигена. Действительно, ведь он дважды появлялся с одной и той же стороны – спускался оттуда, откуда пришла Вика. Получается, он «воскресал» в строго определённом месте… И если справиться с ним при необходимости, у них появится время сбежать.

Поток иссякал. Тоннель наполнила прохлада, стало значительно светлей – белый пол теперь неплохо отражал свет стен. Абориген первым ступил на песок, провалившись по щиколотку. Прошёл несколько метров вниз и махнул беглецам:

– За мной…

На этот раз спуск оказался недолгим. Впрочем, ожидаемо – песка в тоннели насыпало столько, что хватило бы на пару строительных котлованов. Справа виднелся узенький ход, проделанный, скорее всего, дождевиками, но он какое-то время не интересовал аборигена. Тот сначала постоял перед песочным тромбом, заткнувшим основной тоннель, и только после вернулся к узкому лазу.

– Сюда… – Абориген полез первым.

Брошенный на него взгляд Роберт не мог не заметить. Так смотрят на прихваченный с собой консервный нож, когда он всё же понадобился.

Это снова был тоннель, но уже не рукотворный. Скорее, шупальцетворный. И очень низкий – приходилось то горбиться, то подгибать колени. Но всё же идти согнувшись лучше, чем ползти, работая одной рукой – Вика содрала кожу на локте до крови.

Спустя полчаса ходьбы почти вслепую – прожилины попадались крайне редко – они наткнулись на первого червя-дождевика.

– Сколько же их тут?.. – замогильным голосом прошептал Роберт, впотьмах надеясь разглядеть то, что осталось от длинного, длиннее, чем все виденные ранее, червя.

– Дождевиков?..

– Нет. Тех, кто их ест.

– Смерть… она одна… – как-то фальшиво-философски протянул абориген и опять дёрнул его за руку, увлекая за собой. – Пошли.

Где-то в подкорке громоздко и неуклюже шевельнулось подозрение. Роберт не верил, что абориген освободил его за компанию. Возможно, его роль заключалась в том, чтобы протащить бессознательную Вику как можно глубже, к месту их встречи. Но предчувствие говорило, что уготованная ему роль пока не сыграна.

Сколопендра-переросток если не обитала в этих ходах, то совершенно точно часто посещала их. Абориген почти бежал, постоянно подгоняя космопроходцев сиплым шёпотом. Не требовалось света, чтобы увидеть его страх – он шёл от бессмертного почти осязаемыми волнами.

Эхо визгливого смеха разом выбило жизнь из всех троих. Люди обмерли, точно мыши в стриженом газоне, где некуда бежать. Но прошла минута. Вторая. Эхо больше не доносилось. Для верности выждав ещё, абориген шагнул первым.

На пути ещё несколько раз попадались убитые тварью черви, и теперь в сухом воздухе несло кислым. Вика предположила, что сколопендра не так давно была тут. И что скоро, возможно, вернётся пировать.

Ход влево, который так торопился обнаружить абориген, оказался не шире норы старого, толстого бобра. Беглецам повезло, что никто из них не отличался атлетическим телосложением. Когда они влезли, подсаживая и подтягивая друг друга, и проползли какое-то расстояние, позади послышались звуки, очень напоминающие хруст кости, разгрызаемой голодной собакой. Тварь при всём желании не протиснулась бы вслед за ними. Но страх ещё не раз заставил Роберта обернуться.

Вскоре не выдержала и разрыдалась Вика, без сил упав на живот. Тоннельчик оказался гораздо длинней первого, и единственная рука попросту отказала.

– Привал, – вместо аборигена объявил Роберт. Тот спорить не стал.

Якут глотнул воды – как металл облизнул. Поморщился. Жарко было всем, но ему почему-то особенно. Казалось, он вот-вот начнёт пыхать огнём – настолько сушило рот.

– Мы тут сгниём, – всхлипнула девушка.

Ей никто не ответил: Роберту было нечего, а беловолосый, видимо, не торопился развенчивать в принципе правдивое утверждение. Роберт врезал бы ему по довольной морде, и неважно чем бы это закончилось, но тот был далеко впереди, за Викой.

Она уже перестала плакать и просто лежала, когда он вдруг подал голос:

– Тут ничто… не гниёт… И ничто… не умирает… Это планета… бессмертия…

Вдруг Роберт понял, что его нёбо онемело. Как будто его не стало, и языком можно достать до носоглотки. Сделалось страшно. Он потянулся было за водой, но передумал и попросил фляжку Вики. Даже решил, как поступит с отравившим его аборигеном, когда они выберутся. Если успеет. Но подозрения рассыпались: и эта вода ощутимо отдавала сталью.

Девушка настолько иссякла, что вскоре даже заснула.

– Час…

– Что «час»? – переспросил Роберт, пытаясь разглядеть аборигена.

– Я даю вам… час на отдых… Потом… если надо будет… волоком потащу её…

Ординатор бы сейчас помог… Через него их уже давно нашли бы остальные!.. Но его нет. Будто невидимой выдергой поддели и наживо выкорчевали, оставив сочащуюся тьмой рану в сознании… Даже когда пропадает связь с психосервером, всё далеко не так. Он просто как бы замолкает, немеет, как было в тоннелях до спуска в монолитный город.

– У тебя тоже белотелые Ординатора… – было спросил Роберт, но запнулся, не зная как сформулировать.

– Нет… – отрезал абориген и, кажется, усмехнулся. – Я избавился… от него сам…

Узкий тоннельчик доносил его голос слегка искажённым. Как марево раскалённой бетонки корёжит перспективу, так и он казался слоистым и размытым.

– Почему? – почти по-детски поинтересовался якут. Первое, что пришло в голову в качестве ответа – у него он тоже «барахлил».

– Носящий метку… не станет богом… – прошипел собеседник так, словно был вынужден пояснять очевидную истину не особо способному к разумению тугодуму. Худшего места для подобного пафоса, чем это – душная, тесная кишка, с одной стороны которой смерть, а с другой неизвестность – сложно было выдумать. – Кто умирает… на Ясной первыми?.. Знаешь?..

Роберт потёр глаза, задумался. Он не ожидал, что тот вообще станет отвечать. Ведь однажды уже дал понять, что гидом быть не хочет. Теперь стоило бы попытаться его расспросить. Главное, видимо, чтобы вопросы касались его лично.

– Слабые? – неуклюже предположил Роберт.

– В некотором роде… да… – усмехнулся издевательски абориген. – Психосерверы… Тот, кто… охраняет планету… легко расправляется… с ними… И с теми… кто на них… завязан через… Ординатора…

Абориген уже говорил об Ординаторе, перед тем, как утонуть в озере. Что-то вроде «не верьте приносящим дары». Тогда же он бубнил про протоволны и «подаренную» технологию «прыжка». Роберт понимал, что его слова не обязательно должны быть правдой. Слепо верить не стоило, ведь абориген мог как и ошибаться, так и банально обманывать.

– Зачем ты убил остальных? – Роберт опешил от собственной прямолинейности. Но вопрос ничуть не смутил беловолосого. Наоборот, что-то даже развеселило его:

– Догадался?..

– Логика. Ты один выжил. Из двадцати шести человек подкрепления.

– Не один… Нас было… двое… – абориген помолчал. – Трое даже… если задуматься… Но третий пришёл… позже… Он и на Ясную… попал позже… Я застрелил лишь… учёных… Я следовал Уставу… Отчёт был… важнее наших… жизней… Остальных убил… не я…

– Но ты не доставил его. Отчёт.

– Нет… Челнок… который я вызвал… уничтожили белотелые… Они покидают… механический город… только в двух случаях… Когда что-то… спускается с орбиты… например…

– А эти двое… Кто они? – зацепился Роберт, особо не веря в продолжение рассказа.

Абориген долго не отвечал. Роберт решил, что его словоохотливость иссякла раньше, чем удалось выудить что-то по-настоящему важное.

Становилось жарче. Или ему казалось?..

– Джессика Бристоу и… Алан Макленнор…

Всё, подумал Роберт. Сначала он мелет что-то про бога, теперь выясняется, что на Ясной все эти годы ему составлял компанию не кто иной, как почивший в далёком две тысячи сорок пятом Великий Никто науки. Роберт решил молчать. И при первом же удобном случае действовать. После такого откровения ждать последовательности от беловолосого не было смысла. Он мог вести их хоть куда, не имея какой-либо конкретной физической цели – сумасшедший же!..

Зато продолжал абориген. Чувствовалось, что говорить на эту тему он хочет сам.

– Я ведь спас Джесс… когда пожалел… хотя мне это… стоило большого риска… Но когда он явился… запертый в углепластике… она ушла с ним… – Роберт услышал, как тот смачно, презрительно сплюнул. В голосе «юноши» сквозили ноты отвергнутого, озлобленного… не мужчины даже, нет. На порядок выше. – Она уже… не верила… в рождение бога… Зато поверила… в рождение неочеловека…

Презрение и досада задушили аборигена, он замолчал. Скрежет тупых зубов, казалось, слышала даже Карина. Роберт поглядывал на Вику, хоть и не разобрать было спит ли она. Во всяком случае, бедняга не шевелилась и дышала мерно и спокойно.

Любопытство Роберта родилось раньше самого Роберта. Мысли кружили тощими светляками в душном мраке, и приходилось хорошенько разглядывать каждого, чтобы не спросить чепухи. Ведь лимит вопросов таял с каждой секундой. К тому же твёрдое решение во что бы то ни стало отделаться от бессмертного провожатого имело и оборотную сторону – прежде хотелось выведать как можно больше. И в первую очередь об их белотелых врагах.

Абориген закопошился, и Роберт решил, что тот намерился тормошить ещё не отдохнувшую Вику, потому выпалил второпях:

– А соискатели?!

Вышло чересчур громко. Роберт потёр горящие глаза – почему-то хотелось почесать их где-то там, внутри, – и оглянулся назад, где некоторое время назад хрустела дождевиками хитиновая дрянь. Там было темно и тихо. Слишком темно и слишком тихо.

– Да… ты прав… – не понять с чем согласился абориген. – Зачем они здесь… ты скоро… и сам поймёшь… Ясная для них… не только перевалочный… пункт на пути… к Земле… Я думаю… они когда-то были… величественнее… Знали больше… несравнимо больше… Теперь они тень… прежних себя…

Роберт уподобился тому паучку над водой: колебания от плеска воды он игнорировал, зато чутко реагировал на каждую вибрацию пойманной в слабые тенёта жертвы. Едва ли даже десятая часть сказанного аборигеном была достойна внимания.

Порой он нёс откровенный бред. С его слов, например, белотелые нашли и уничтожили орбитальный транспорт, который запросил с «Кондора» Макленнор, пытаясь «отправить неочеловека, созданного с помощью неверной Джесс, на Землю». С неприкрытым злорадством бессмертный рассказал, как после якобы наотрез отказался выдавать Макленнору коды доступа для вызова транспорта из модулей, как принял решение уничтожить второй ЭВМ во избежание непредвиденного. И такая убеждённость слышалась в его голосе, что Роберту порой было не по себе.

– Ты сказал… – Якут смочил губы и язык, поморщился – от кислого, горячего воздуха становилось всё хуже. – Сказал, что белотелые покидают механический город в двух случаях. Какой второй?

– Когда ищут… Слово… Как сейчас…

– Слово?

– Это ключ… или меч… зависит от того… кто его держит… Так говорят… стены Изумрудного города… – интонации искажённого голоса стали очень узнаваемыми. Так нередко говорил Ганич – с придыханием, как бы сдерживаясь, – когда речь заходила о единобожии.

Откровенный бред вконец затупил внимание Роберта. Абориген продолжал что-то бормотать, порой ещё более воодушевлённо, но якут уже не вслушивался. А вскоре и вовсе провалился в забытьё.

Он видел кукол. Они вырастали прямо из громадного движущегося конвейера, без стыков и сочленений, как строения в том подземного городе, где их с Викой пленили. Конвейер был белым, глянцевым. И поначалу куклы даже отдалённо не походили на людей. Их ваяли прямо в движении.

Делали это щупальца серо-синего тумана, который в свою очередь проистекал из зияющей и тёплой, знакомой каждому, совершившему хоть один «прыжок», тьмы. Они обвивали бесформенный комок белой глины, и вскоре на его месте уже стоял человек – заготовка без лица и пола.

Конвейер двигался плавно, одного за одним приближая человеческие болванки к… пауку? Дивное, дикое обликом существо нависало над бесконечной лентой, роняя на него густую тень: двенадцать тонких жёстких лап и две хищные пасти по обеим сторонам белого брюшка.

Вопреки ожиданиям, паук стоял неподвижно. Попадающие под него безликие тела вдруг начинали дёргаться, биться, как на электрическом стуле. Звуков тут не существовало, но Роберт отчего-то ясно ощутил: крик насильно рождённого полон ужаса.

Внезапно грудь обожгло; Роберт очнулся – предательство! Забарахтался, ещё надеясь отбиться, но вскоре стих. Грудную клетку рвал не нож аборигена и даже не мимик, а собственный кашель. Он перевернулся, зажал себе рот, но звук всё равно разносился далеко.

Нестерпимо хотелось пить, есть и, как ни странно, спать. На ладони закапала кровь: какая-то тяжёлая, липкая и густая. Как та, которую отхаркивал абориген, корчась на дне стеклянной колбы. И на коже теперь тоже проступили тёмные отметины – пальцы немели и сохли, теряя подвижность. Но всё это отошло на второй план, когда Роберт глянул перед собой.

В тоннеле он остался один.

Глава 9. Теория заговора

– То есть – передатчик?!

Рената терпеливо выждала недолгую, но бурную реакцию коллег, оглядывая каждого, сидящего за круглым столом. Буров на удивление спокойно отнёсся к услышанному. «Спокойно» в его случае – это на первых порах обошлось без предложения Милош застрелить.

Но пояснить она ничего не успела – с видом снизошедшего небожителя вклинился Трипольский:

– По нашей Милош плакали бы лаборатории «Ноосферы». Они подопытных доводили до той стадии, в которой Милош пребывает изначально. Она ретранслятор!

– Бёрд что-то говорил… – устало хмыкнул Роман, вздохнул и с силой растёр лицо. – Только стоит ли верить его словам: Объект Ноль, межпланетная связь, противоречащая феномену Антонова…

– Напомню: об этом говорил и я, – Фарадей наделил последнее слово излишним весом. – Сразу после того, как вы расстреляли «человека». Но, видимо, вам было не до этого. Да и тут ведь речь, полагаю, не о межпланетной связи. Могу пояснить я, но… думаю, справится и Рената Дамировна…

Буров и Роман переглянулись. Иван громко прочистил горло. Одна Рената пропустила заносчивый тон Фарадея мимо ушей. Она пребывала в каком-то несвойственном себе, приподнятом настроении. Была бодра, как никогда.

– Я подозреваю, что время от времени её тело становится… как бы вместилищем, – начала она. – Некто использует её, чтобы видеть нас и даже активно влиять – случай с Александром Александровичем это показал.

– Некто? – прохрипел Роман как можно сдержанней.

– Не могу сказать наверняка. Сначала я думала, что воздействие исходит от доктора Кислых. Я говорила – она психосервер… по-своему… Но теперь считаю, что нет. Не от неё. Я сравнила ощущения от контактов. Кислых направляла меня дважды: когда я увидела похищение Вики и при вскрытии белотелых. Не спрашивайте, как она это делала. Я не знаю. На такое способны разве что уникумы, типа пропавшей Софии Танек из экспедиции той же Кислых, например. Или Ольги.

Роман слушал внимательно и, когда Рената упомянула Ольгу, внешне остался спокоен. Но только внешне.

– Второй тип воздействия выстроен иначе, – продолжала Рената, оглядывая каждого живо и с каким-то немного нездоровым огоньком. – Если в первом случае мы контактировали посредством частичного слияния ячеек Ординатора, как это обычно происходит между психосерверами, то во втором это было похоже скорее на… диалог на расстоянии. Диалог двух отдельных Ординаторов. Схожих, но в то же время непреодолимо разных. Как будто говорили камбоджиец и чероки: их объединяло то, что они оба люди, и оба неплохо знают английский.

– Кто, по-вашему, может стоять за подобной агрессией, Рената Дамировна? – Буров скрестил могучие руки на груди. – Белотелые?

– Я бы не сказала, – улыбнулась психосервер, – что это агрессия…

– Случись этот разговор до нашей с Иваном разведки, – вставил Роман, – я бы однозначно сказал: это не белотелые, а те вихри, что так напугали Бёрда, и экзотело которых – подозреваю – мы нашли запертым в стекле. Да даже жест, который иногда изображает Милослава! Его первым делом показал мне умирающий в моей «Осе» чужой. Как приветствие, что ли… Иероглиф со странной просьбой – туда же. Но! Теперь, когда мы побывали в челноке белотелых, я не возьмусь тянуть лямку. Нет. Такое ощущение, что у них один язык. Во всяком случае, иероглифы мы наблюдали, мать их, идентичные.

Рената дождалась конца тирады с той же улыбкой – словно мысль донесла. И продолжила:

– Не факт, что это агрессия. Подожди, Рома!.. – тут же мягко осекла она командира. – Дослушай. В обоих случаях не было прямой угрозы – ни мне, ни Александру Александровичу. Я знаю, что говорю. Когда я пробилась к нему через погружение, то не встретила преград или стороннего сопротивления. Там была лишь дверь.

– Дверь?

– Это работа подсознания. Образы. Да, дверь. Но я знала, что дверь эта – Саныча. Что он мог открыть её и впустить меня в любой момент. Но не сделал этого. За ней я слышала его голос. Он сам ушёл, Рома. Ему только показали путь. Так же и со мной, – Рената вздохнула. – Мне просто предложили остаться. Даже не удерживали. Дали выбор, я им воспользовалась…

– Я правильно понимаю, Рената Дамировна, – загудел Буров, похожий теперь на шумерского гиганта из-за начинавшей мелко виться бороды, – вы ведёте нас к мысли, что Милош неопасна?

– Я бы сказала иначе. Она нам пока ещё нужна.

Едва ли когда за Ренатой замечали сухую прагматичность, потому сказанное возымело эффект выстрела протоволной – на некоторое время все без исключения звуки оказались упакованы в тишину.

– Не хочешь же ты… погрузиться и в неё?! – у Романа не очень хорошо вышло скрыть изумление.

– Хочу, не хочу – дело десятое. Так мы можем узнать с кем или чем имеем дело. Не ждать очередного сеанса с той стороны, а самим… позвонить. Чисто теоретически это возможно… И нужно иметь эту возможность, а не рубить. Как козырь. Но сначала – Ганич, – Рената вынула из кармана сладкий леденец и, прежде чем закинуть в рот, предложила каждому. – Нужно узнать, что это за Слово такое. Да и не только. Раз Леонид Львович – тот самый майор, побывавший тут два десятилетия назад, то в его голове можно много чего найти. Наверное…

– Я бы предпочёл вообще не рисковать. Ни сейчас, ни потом. Как сказал командор Синклер когда-то: «The only good alien is a dead alien. True then, true now». Милош было бы разумней… эм… ликвидировать, – Трипольский говорил, будто в одиночестве роль репетировал – настолько неуместным выглядел его короткий монолог.

– Не стоит этого делать, – отрезал Роман. – Ни ликвидировать, ни «звонить». Во всяком случае, в ближайшее время. Вот что точно надо бы, так это отсмотреть нашу ретроспективу из челнока, например. Там есть несколько моментов, ты, Ренат, должна это увидеть.

– Конечно… Но после погружения. Не хочу рисковать – восприятие дело такое.

– А ведь Алексей Сергеевич прав!

Взгляды устремились на Бурова. Для пущего эффекта тот поднял вверх палец и повторил:

– Прав. Не знаю никакого Синклера, но да – «хороший инопланетянин – мёртвый инопланетянин». Если Милош обычная повреждённая, которую кто-то использует как простой передатчик, то как она выжила в лесу? Туман и холод. Карина. Что если мы держим под боком чужого?.. Использовать как ретранслятор её могут. Почему не могут использовать как марионетку? Или как твою, Роман Викторович, «Осу» – напрямую? А?..

– Она ж не машина… – недоверчиво усмехнулся Роман и представил, как в Милош втекает вихрь, как она дёргается, заламывая руки. Стало жутко.

– Это как посмотреть, – покачал головой Буров. – Все мы в какой-то степени машины. Биологические.

– Как передатчиком пользоваться ею – ещё ладно. Вполне объяснимо, – Роман то и дело смотрел на Ренату, ища поддержки наиболее разбирающегося в этом вопросе человека. – Но вот управлять…

– Она дважды выбиралась из изолятора в челноке, – пожал плечами Иван. – И при мне переборку в арсенал открыла. Закодированную.

– Сейчас она, положим, ничего уже не откроет, – как бы нехотя признал Буров. – На медизолятор я сразу установил механический замок. Но решать по ней нужно.

– Ты что предлагаешь? – подался вперёд командир. – Стрелять?

– Ты же знаешь, Роман Викторович, что по Уставу мне не требуется даже твоё разрешение, если нет прямого запрета. Захотел бы застрелить – застрелил бы молча. Я добиваюсь другого. Чтоб вы головами думали. Мне всё чаще кажется, что группу набирали по объявлению… Никакой слаженности, каждый себе на уме – такое я вижу впервые за семь экспедиций. Погружение в повреждённую, которая вообще может оказаться ксеносом – за такое в былые времена…

– Нет больше «былых времён», Тимофей Тимофеевич. В ядерном пекле они остались, – вступился Роман. – Я не поддерживаю предложение Ренаты, чтоб ты знал. Но понимаю, чем оно вызвано. Запрет, говоришь? Вот тебе мой прямой запрет – приказываю не причинять какого бы то ни было вреда повреждённой.

– Есть, командир, – Буров отвернулся и, казалось, опять окаменел.

– Рената Дамировна, – решительно продолжил Роман. – Милош – поместить в камеру гибернации. Какой запас её работы? Модель стандартная?

– Стандартная. Немного – пятьсот часов, – Рената была довольна, что удалось отстоять хотя бы саму затею. Да, «разморозить» Милош можно будет лишь раз. Но это лучший выход из ситуации.

– Теперь по Ганичу…

– Я знаю, как нам вызывать челнок, – вдруг громко заявил Трипольский. Он теребил пуговицу кителя, словно та помогала ему сосредоточиться.

Вернувшись из разведки, Роман не узнал Фарадея. Он круто изменился после разоблачения Бёрда, но теперь и вовсе без остатка провалился в себя. На вытянутом, остроносом лице тенью металась неуверенность, будто он никак не решался на что-то.

– Я получил сигнал.

Опять молчок. Пауза между фразами была бы достойна лучших театральных подмостков, если бы глаза Трипольского. Играть он не умел, растерянность и даже страх в них были настоящими.

– Давно? – подозрительно уставился на него Буров.

– Нет. Я моделировал. После нашего разговора. Я… – помолчав, Фарадей протяжно и прерывисто выдохнул – решился. – Источником сигнала мой ЭВМ определил холм, который исследовали Роман Викторович и Иван. Я… проанализировал сигнал – это сверхдлинные радиоволны, будто кто в космос докричаться решил. Но для этого требуется немалая по мощности антенна… Или разовый выброс энергии, по принципу «катапульты», как произошло на холме. Когда Роман Викторович рассказал про случай с его «Осой» и тем… крабом… я всё сопоставил. Разрядка батарей, «взлом» экзотела, исчезновение радиоактивного фона – почему нет?.. Не думаю, что сигнал ушёл дальше орбиты… Но большего нам и не надо. Мы видели на старых ретроспективах, как этот… ифрит… управляет боевым синтетиком, точно всегда это делал. Вероятно, это некая метаморфная жизнь, притом разумная и некогда развитая. Вполне возможно, они настоящие аборигены Ясной. Так вот. Тот краб – антенна. Заглушенная кем-то или чем-то. Возможно, в результате природной катастрофы – это наиболее логичное объяснение. Возможно…

Трипольский замолчал неожиданно. По бледному лицу скользнули тени, заиграли хилые желваки – он злился и выглядел так, точно сболтнул лишнего.

Внезапно Роман ощутил эхо вмешательства. Но поразило даже не то, что оно случилось на ровном месте, а кто подвергся ему. Буров! Истукан выглядел спокойным, как и всегда. Одни глаза полнились кипучей смеси злости и разочарования. И смотрел он на Трипольского.

– Да не тяни ты кота за тестикулы, Лёша!..

Фарадей глянул на командира, как на слабоумного, которому предстоит разжевать, почему именно он не поймает молнию в мешок, даже если тот будет «очень-очень стараться».

– Я могу использовать такую же антенну-краба, чтобы подать «Кондору» сигнал на сброс челнока. Тот одинокий поросший холм слева от отрога, который вы, командир, накануне выхода увидели первым – наверняка она, ещё одна антенна.

– Ты либо головой ударился, Алексей Сергеевич, либо…

– Я – смогу это сделать, я – видел их сигнал, – с упором на «я» перебил Бурова Трипольский. – Потребуется только дождаться прохода «Герольдов» над нами. Для этого нужна ночь – чтоб видеть небо. И не надо будет лезть в голову ни к Ганичу, ни к тому, что в Милош. Мой вариант лучше, он исключает риск, – договорил Алексей и спешно добавил: – Для жизни психосервера!..

– Каким образом ты подашь сигнал? Поясни.

Трипольский зыркнул на Бурова быстро, колко, как на родителя, пытающегося подловить нерадивого подростка на лжи. Остальные смотрели на Фарадея кто с интересом, кто в попытке понять здоров ли он. Подробно разложить, почему они не смогут поймать молнию в мешок, оказалось в его собственных интересах.

– Также. С помощью заражённой ифритом «Осы».

– Чем?

– Кем. Ифриты – это такие исполнители желаний из мифологии арабов, которые всегда оставались в выгодном положении, а загадывавший желание – в дураках в лучшем случае. Я даю местным аборигенам такое название, потому что уверен – это они убили Александра Александровича и попытались проделать то же самое с Ренатой Дамировной, – Трипольский подождал, но все молчали. – Теперь это ясно как день. Остаточное присутствие такого существа в экзотеле Романа Викторовича позволит нам взаимодействовать с антенной-крабом. Это экзотело как бы ключ, катализатор. Я просто-напросто заложу отправку сигнала на «Кондор» по определённым параметрам, а всплеск, который наверняка повторится, усилит его настолько, что он достигнет орбиты. Всё просто. Нам надо будет только приблизиться к крабу в определённое время, но и это я высчитаю, можете не беспокоиться.