Текст книги "Под сенью исполинов. Книга вторая"

– Недоразвитую?.. – Рената отпрянула, не в силах продолжать. Её раскрытое экзотело ударилось о стену и замерло. – Рома, это та девочка! Та, про которую я говорила! Из головы Ганича! Вот что охраняет страж – Дитя! Она настоящая! – Рената смеялась, едва сдерживаясь, и постоянно вытирала из-под носа кровь. – Она живая! Её Леонид Львович пощадил в прошлый раз! Он думал, что уничтожит белотелых и так решит проблему. Но ошибся…

– И за это его отправили с нами, – криво ухмыльнулся Роман. – Да, Кость?

Корстнев булькал и кашлял, сотрясаясь грузным телом. Рената что-то ещё говорила – Роман не слышал. Ему хотелось убивать. Просто причинять смерть. Но не всем подряд, нет. А тем, кто тащил сейчас его Олю куда-то вглубь этой чёртовой планеты. Для начала – им. А после…

– Катализаторы… – ошарашенно пробормотала Рената, повторяя слова Ганича. – Нужны верные катализаторы, чтобы запуск Инкубатора не стал новой ошибкой…

Роман расслышал краем уха. Поморщился и отмахнулся.

– Я… всё рассказал… ему… – вдруг прохрипел сам Корстнев. – А он… Меня… Предал…

– Это бумеранг, Кость. Так устроена жизнь.

То ли услышал он эти слова, то ли нет – непонятно. Корстнев старался сказать что-то ещё, но никак не мог по-нормальному вдохнуть. Вместо слов с губ срывались кровавые пузыри, конечности начлаба сводило судорогой, а взгляд честных глаз стекленел. В конце концов он замер, и из лёгких шумно вырвался последний воздух.

Рената не выдержала раньше, чем они узнали, кто предал предателя Корстнева. Но это уже было не так сложно выяснить. Выходило, что одна часть группы вдруг напала на другую. И Костя сам оказался в роли мишени…

– Нам нужно взять кого-то живым, – переминался с ноги на ногу Иван. – Чтобы вернуться, нужно знать, где их челноки.

– Для начала нам нужно просто догнать их, – захлопнув маску, Роман наклонился над ошалело вращавшей глазами Ренатой. – Спасибо… Идти сможешь?..

– Да, да! Конечно! – необычайно живо отозвалась та и подскочила.

– Экзотело закрой.

Если бы Роман не подсказал, Рената так и шагала бы распахнутая настежь.

Спускались долго. Если сначала тоннель постоянно темнел, то теперь даже появлялись мысли выключить наплечные фонари. Голубые прожилки породы неплохо справлялись с этой задачей.

Роман почти бежал. И побежал бы, если бы не Иван, который физически не поспел бы за экзотелом. Он боялся опоздать…

Лишь бы не увидеть кровь… Только не кровь…

Неожиданный укол в мозг был такой силы, что вышиб винтовку из рук. Экзотело подкосило, системы стабилизации сработали на автомате, и только поэтому Роман не упал. Мир зарябил – то ли в триплексе, то ли в действительности. Он машинально завертел головой, пытаясь стряхнуть морок, как вдруг схлопотал болезненно-громогласное:

«Ор-р-р-р-рдинатор!»

Писк в ушах был исчезающе тонок, и будто бы иглой входил в барабанные перепонки. Глаза жгло, нестерпимо захотелось потянуться, выгнуться – мозг «искал» на миг отключившийся опорно-двигательный, и иглы по коже не заставили себя долго ждать. Это было похоже на постпрыжковое пробуждение…

Рената лежала на ребристом стекле в нескольких шагах позади. Иван корчился рядом, держась за голову.

– Командир… У неё конвульсии!..

Она мелко сучила по полу руками и ногами, словно избалованная девочка в отделе с дорогущими игрушками. С той лишь разницей, что из-под её кулаков и пяток во все стороны летели куски стекла и породы.

Роман еле как соединил их экзотела – голова страшно кружилась и руки творили чёрт-те что. И как только ему это удалось, панель перед ним вспыхнула голубым.

Тонкие черты лица были вполне человеческими, разве что миндалевидные глаза не имели зрачков или даже глазного яблока. Ряды тонких резцов скалились на Романа, и он кожей ощущал направленную на него злобу. А ещё страх. Неведомо как, но всё это он ощутил настолько явственно, что не осталось никаких сомнений, кто перед ним.

Страж смотрел в глаза единственному, кто мог бы безгранично влиять на Слово, помимо него самого. Единственному, кто мог занять его место.

Роман дал команду на раскрытие. И как только «Оса» Ренаты распахнулась, сотканное из голубого свечения лицо сгинуло.

Она была в сознании – вращала глазами, точно по потолку друг за другом бегали какие-то забавные цепкие зверушки. И кровь у неё шла не только носом. Серая, осунувшаяся, она выглядела пленницей какой-то пыточной барокамеры, и за эти полчаса похудела на несколько килограмм. Блеск в карих глазах, который Роман видел перед выходом из колонии, перерос в искрящийся пожар. Рената громко дышала и постоянно пыталась что-то проглотить.

– Что, плохо, да? Плохо, да? – частила она. Но Роман и рта раскрыть не успел, как она выдала: – Потерпи, Ромочка, потерпи хороший. Я удержала. Я смогла, да, я удержала! Не сильно досталось? Потерпи, это ненадолго. Я поняла, почему. Поняла! Это я! Это всё я! Для него я самая простая мишень. А для вас я – угроза. Через меня он и вас может достать! Вот как сейчас! Но в этот раз я удержала. Ну чего так таращишься?.. Нет, скажешь? А кто тут помирал первый, а? Кто на Ясной протянул меньше всего? Правильно, Ромочка. Психосерверы. Жаль только, раньше не догадалась. Милош не при чём. Милош просто зеркалила. Мне зеркалила, Рома, понимаешь?.. Мне с самого начала надо было понять… Я подозревала. Я слишком долго подозревала. И Айгюль! Она ведь с предателями заодно! Она была их единственным психосервером! А мертва! Её потому и застрелили – через Ординатора страж попытался бы их убить! Они это поняли раньше нас. Только уникум не уступил бы стражу.

– Держись, – сцепив зубы, произнёс Роман.

– Незачем держаться, Ромочка. Я только во вред. Кислых мне всё показала! Всё-всё! Вот прямо сейчас! Она там, рядом с ним, этим стражем. Она с ним почти одно. Но он не страж никакой, Ромочка. Надзиратель, тюремщик – да. Но не страж. Не за Дитя он боится. За себя и себе подобных!.. Поздно. Поздно боится. Нет уже никого. Пусто.

Она дышала как загнанная. Ртом, потому что из носа постоянно текла тёмная струйка. В горящих глазах лопались капилляры, а в ушах виднелась свежая кровь – Ренату убивало внутричерепное давление.

– Чем дальше вы от меня будете, тем меньше у него шансов до вас дотянуться. Страж использует Ординатора. Он сильнее меня…

Вдруг она начала успокаиваться. Вдыхала глубоко, порывисто. Видимо, последствия псионной атаки стража шли на нет. Роман поднялся, взглянул на растерянного Ивана. Он понимал, что она никуда больше не пойдёт. И что нести её нет никакого смысла.

– Я ещё не кончилась, Ром. Вы долго так стоять будете. Я правда никуда не пойду… Я устала, Ром. Я очень устала таскать в голове мертворожденного.

Они оставили Ренате воды и питательной смеси. Иван несколько раз повторил, что они за ней вернутся. Найдут Вику. Спасут Ольгу. Узнают координаты челноков предателей и вернутся – нужно только быть тут. Рената внимательно слушала и улыбалась. Она смотрела на Ивана нежно и устало. Как на расфантазировавшегося сына.

Когда безопасники скрылись за далёким поворотом, их догнало тихое эхо. Рената пела мотив, который ей никогда не доводилось петь.

Колыбельную.

Глава 23. Дар данайцев

Оно шагнуло прямо на неё.

Чудовище с чертами Роберта, повторитель, не полностью принявший его облик, надвигался громадной тушей, опираясь на тощие, изломанные множеством суставов руки. Позади что-то хрустело и чвакало, тошнотворно несло кислым – Карина пировала.

Это конец…

Но за миг до того, как сломя голову побежать, Вика почувствовала: делать этого не стоит. Дыхание перехватило, глина наэлектризовывалась и защекотала кожу, предвещая близкую перемену. Последнее, что она успела в белоснежном городе с замком-лабиринтом по центру, это обернуться. Абориген был ещё жив, когда антрацитовая сколопендра мандибулами ворошила его внутренности…

Вика зажмурилась, приготовившись терпеть наслаждение.

А когда «вернулась», поняла, что что-то не так. Прямо перед ней что-то глухо щёлкнуло, в нос шибанула кислая вонь. Раскрыв глаза, она сдавленно вскрикнула, но уже в следующую секунду очутилась в тумане ничком – чудовище-Роберт отшвырнуло её в сторону.

Монстры даже не заметили, что случилась перемена. Механический город не смял их, как смял аборигена и смял бы Вику, поддайся она панике. Эти двое не прекращали шевелиться даже в момент трансформации.

Сколопендра взвизгнула почти раздосадованно, когда вместо трепещущей добычи перед ней оказалось кровавое месиво. Единожды «усмехнувшись», она небыстро потекла в направлении Вики.

Но на пути её встало нечто.

Все четыре руки ударили разом. С виду немощные, они заставили тварь заверещать и пойти волнами – хруст хитина разлетелся осколочным эхом. Скрежеща крючковатыми лапами, сколопендра бросилась в атаку и обвила долговязого урода в мгновенье ока. Поверх частых «смешков» послышались стоны и мычание. А ещё хруст ломаемых костей.

Дожидаться финала Вика не стала.

Вокруг темнел лес. Очень даже узнаваемый старик-ельник на окраине её родного городка, утыканный фонарными столбами и изрезанный беговыми дорожками, за которым дремал Грац. Точнее, очередная его обезлюдевшая подделка. Вика неслась наискось, сквозь чащу – к домам.

Шпиль! Нужен переходной шпиль! Обратно наверх! Прочь отсюда!

Weg, weg, weg!..

Она выскочила на туманную улицу, где ей подмигивал синим накренённый светофор, и почти уже бросилась дальше, куда глаза глядят, лишь бы не стоять на месте. Но вовремя увидела надпись над входом в пустующий бар прямо напротив.

«Под углом».

Так быстро она не бежала никогда. Ей вдруг почудилось, что внутри люди. Что за стойкой курит, щурясь на один глаз, обиженный на жизнь добродушный бармен, строящий из себя сурового дядьку, а меж столиков барражируют официантки, для которых столики те специально расставлены пошире. И где-то там, в путанице ширм кальянных, прямо сейчас сидят и спорят Роман Нечаев с Корстневым-младшим…

Она влетела внутрь, не заметив дверей. Никого… Только стулья, столы и пустая стойка. Но голоса! Голоса же!..

Вика обернулась. И присела, сдавленно ахнув. Лес хрустел, ели пугливо тряслись – Карина была на подходе. Ненадолго же хватило многорукого псевдо-Роберта… Почему она гонится? Вика ж не касалась её…

Едва она подумала об этом, как туман возле синеглазого светофора ожил, вспучился и стал расти. Внутри набухли фиолетовые вены, сверху слоями образовывалась корка, словно бы посреди безлюдного Граца назревал чудовищный инопланетный гнойник. Ещё мгновение, и он лопнул, разбрасывая стынущие на лету брызги.

Между показавшейся на опушке Кариной и Викой теперь стоял новый монстр. Как и прошлый, очень похожий на якута, но гораздо больше, шире. Мускулы под тонкой кожей с сетью болезненно-синюшных вен шевелились неестественно, будто бы всё ещё перестраиваясь.

Вика налетела спиной на стол, когда это обернулось к ней.

– В… н… и… з… – прошелестело чудовище и схватилось за основание светофора, чтобы вырвать его из бетона.

Она очнулась на бегу. Голоса невидимых людей подстёгивали со всех сторон и направляли: так она выскочила с другой стороны, в запасный выход бара, и побежала в направлении шпиля, который сама бы не разглядела ни за что на свете. Голоса сопровождали её, звуча из пустых косых окон, из-за выпуклых углов вкривь построенных зданий. Разные – мужские, женские, старческие и детские – они все звучали с одной интонацией.

Шпиль был уже прямо перед ней, когда кожу кольнуло. Перемена!..

Десять шагов. Десять… И никаких шансов, что хватит времени взобраться по нему. Карина не стоит на месте, когда город меняется. Она настигнет её.

На решение ушло не больше секунды. Глоток воздуха над самой поверхностью тумана, прыжок и…

Полёт вниз.

* * *

Роберт отнял руку от экзотела – пальцы безболезненно собрались «веером» во вполне человеческую ладонь. Покачнулся и с выдохом опустился на четвереньки. Привкус стали не исчез, но теперь его разбавляла целая палитра.

Роберт снова хотел жить!..

Борьба с многоножкой порядком измотала его. Пришлось постараться, чтобы вышвырнуть её в переменный периметр. Как и с последующей защитой Вики. Создавать големов понадобилось быстро, на ходу… Кто ж знал, что тварь найдёт её раньше, чем он закончит с конструированием убежища?!.

Роберт действовал по наитию, импульсивно. Всецело повиновался предчувствию, что теперь окончательно обосновалось внутри бок о бок с возродившимся «я». И бесконечно наслаждался этим. Потому как интуиция не покидала Роберта, даже когда он перестал быть человеком. Внутренний голос не предал, как Ординатор… Он вёл его с самого начала этой проклятой экспедиции.

Всего однажды Роберт не прислушался к собственному предчувствию. Вместо того чтобы выволочь насмерть перепуганную Вику из подземного сада наверх, он пошёл у неё на поводу и спустился в пещерный город. Известно, чем всё обернулось. Роберт погиб. И теперь неясно даже – человек ли он. Сама Вика лишилась руки, вынесла столько, что и не снилось! Нет, решено. Он больше никогда не проигнорирует свою «дремучую» интуицию.

Ни за что.

Мирок-убежище, в который провалилась Вика, Ясная ещё не видела. Роберт постарался на славу, хоть это и вышло ему боком – холодной лысой тушей шевельнулся голод. По спине пронеслись мурашки. Он ещё помнил бешеный бег за светом, помнил, как пробил грудь двойника и вытащил чуть приплюснутое яйцо… Помнил себя нечеловеком: пустым, бесформенным, голодным. И точно знал, что останется таким навсегда, если позволит себе голодать слишком долго.

Роберт и сейчас ощущал себя иначе. Чувствовал мир по-другому, по-другому думал. И дело было даже не в сверхчувствительном языке. Теперь его интуиция не молчала, не ждала услужливой рабой, когда к ней обратятся. Она указывала на проблему сама, резко, как рассерженный наставник, и Роберта это почему-то нисколько не удивляло. Будто, по идее, бы так и должно быть.

Это не был голос, скорее эхо – ответ на его собственные мысли. Как диалог со всезнающим зеркалом, когда ты уверен, что на той стороне никто не притаился. Роберт бы почувствовал чужое присутствие. Наверное…

И сейчас интуиция, взяв в союзники Робертово любопытство, настойчиво толкала ещё раз коснуться нерва. Вика в безопасности, и ей нужен отдых, сам он пока тоже может вздохнуть спокойно. Время есть. А понимания происходящего – нет, несмотря на проведённые в контакте с нервом минуты. Те фрагменты, что были известны, не давали ничего. Целой картины из них не собрать. Нужны ещё фрагменты. Что за Инкунабула, откуда она? Что представляет собой Сопряжение? Каким боком к ним относятся белотелые, а они относятся к ним наверняка – это Роберт понимал даже по имеющимся осколкам. И главное, при чём тут Земля?

Роберт посмотрел на ладонь. Помедлил. Это не больно, вообще. Дело в другом. Работа с её нервом как бы… тратила Роберта. Голод усиливался от всякого действия через нерв. Где потом он возьмёт новую частицу Инкунабулы?..

Вот как раз это-то можно выяснить в первую очередь!

Главное – правильно спросить самого себя, сконцентрироваться на поисках конкретных вещей. Внутренний голос направит, нужно полностью довериться ему. Роберт поднялся, вздохнул и…

Образы хлынули в мозг сплошным потоком: цветные, громкие, вытянутые, многослойные, слепящие, скомканные – разные. Понятна была лишь небольшая часть, остальное проносились фоном, болезненным белым шумом информации, которую человек воспринять не способен, в принципе. Роберт не цеплялся ни за что. Ждал.

И дождался.

Оказалось, частица пульсировала двумя уровнями ниже мирка-убежища Вики. Манящим голубым теплом там исходила не то вогнутая полусфера, не то просто округлая чашечка. Роберт видел её несовершенство. Все частицы Инкунабулы были как бы… ущербными, неправильными. Повреждёнными, что ли.

Эта частица была похожа на голышик, который он пускал когда-то по глади Лены…

Вихрь образов усиливался; становилось страшно, захотелось отнять руку, прервать поиски. Но Роберт не поддавался. Один за одним в мозг впечатывались картины и понятия, сами по себе ничего не значащие, либо никак не связанные друг с другом. Но голос изнутри уверял – это пока. Для восприятия смысла мозаики нужно больше её частей.

Ещё больше… Ещё…

Вдруг перед мысленным взором образовалось что-то конкретное, цельное. Это была пещера, зелёная с белым. Нотный стан – первая ассоциация, пришедшая на ум. Да, тысячи нот-иероглифов и созвучий-видов по каменным стенам! Каждое изображение наполнено невообразимым количеством информации, которая в то же время умещалась в недлинный сложносоставной звук, в подобие слова. Готовая симфония жизни, продублированная сотни раз – на каждый нерв Инкунабулы. Или почти на каждый. Ведь там, где находился Роберт, ничего подобного не было.

Мелькнуло понимание: Сопряжение конструировало на Ясной жизнь. Но почему-то не необъятно-обширную, не поразительно-разветвлённую, какой ей и надлежало быть, а урезанную, словно бы во что-то нацеленную. Можно даже сказать, что узкоспециализированную. На планете строился Инкубатор, и жизнь – разумная и нет – задумывалась только лишь как субстрат, питательная среда для…

Роберт не смог понять для чего. Но был совершенно точно уверен: конечный итог напрямую связан с Инкунабулой и создавался за счёт её возможностей. Роберт интуитивно почувствовал, что когда Инкубатор оживёт, внешний мир окажется отрезан непроницаемой скорлупой. Что даже течение времени внутри него будет собственным, ускоренным многократно. Словно бы Сопряжение торопилось успеть…

Понять бы ещё кто она, Инкунабула…. Откуда, что за существо… И существо ли.

Образы неслись с устрашающей скоростью, наслаивались и перемешивались; где-то глубоко в ушах теперь нестерпимо зудело. Казалось, там что-то шевелилось, росло и скреблось, сползая в носоглотку, проникая волосистыми отростками куда-то под глаза. Становилось больнее, голова гудела, а носом пошла кровь. Из ревущего потока чужеродной информации, словно шары из замкнувшего лототрона, выскакивали куски информации и набивались, набивались в перегруженный мозг. Роберт уже стонал, держась из последних сил.

Неясно, то ли он сам отнял руку, то ли всё закончилось, и он таки вытерпел. Гудящий пол приятно холодил щёку, несмотря на бурую пасту крови. Роберт сел, ощупывая лицо. Утёрся. Огляделся.

Цел. Неизвестно, сколько он так вот пролежал. Но, судя по загустевшей луже, немало.

Кроме образа «нотного стана», в голове остался разве что звон. И как ни старался Роберт, а вспомнить ничего не получалось. Будто и не было сумасшедшей карусели обрывков и фрагментов, болидами врывавшихся в голову.

Похоже, всё зря…

* * *

Недаром Сопряжение задумало Инкубатор именно таким. Время – величина, действие которой трудно переоценить.

Вика избегала Роберта. Едва завидев, юркнула куда-то и спряталась. Неудивительно, ведь она считала его мёртвым. Да он и был мёртвым – абориген-Иконников постарался! А когда кругом мимики, ничто уже не убедит человека, что ты настоящий.

Кроме времени.

Он говорил с ней. Вспоминал общие моменты и громко, чтобы притихшая среди гладких тёплых камней Вика наверняка слышала его, пересказывал. О выходе за злосчастным клещом. О том, как бросился на её защиту в том подземном саду. О белотелых, что хотели отрезать и его руку тоже. О других членах их группы. Роберт с теплотой вспоминал Ренату Дамировну, её заботу обо всех и чудесное умение готовить почти из ничего. Об улыбчивом и не в меру жизнерадостном Майкле, о бедняге Милош, которая наводила на американца, да и на него тоже, ужасу своим поведением.

Роберт говорил, что обязательно вытащит её. Что ни за что не оставит. Что они вместе выберутся из этого странного места, где нет ничего постоянного… Хоть и понимал, что кривит душой. Потому как ему самому уже не суждено покинуть механический город.

Кокон начинал истончаться. Он не мог долго существовать, но Роберт не торопил Вику. Да и сам, стараясь не замечать ворочающегося внутри голодного зверя, пытался проникнуться иллюзией, поверить в неё и ненадолго забыться.

Ведь они очутились среди таёжных скал, нагретых неласковым, но искренним сибирским солнцем. В том самом месте, где Роберт провёл детство. Разве мог он выдумать мирок-убежище другим, зная, что больше никогда не увидит родины?..

– Это правда ты?.. – услышал он совсем рядом. Оглянулся и наткнулся на острые льдинки прищуренных глаз. Исхудавшая, сплошь перемазанная неактивной протоматерией, с коротеньким рыжим ёжиком, Вика была самой решительностью. Всякому повторителю не поздоровилось бы.

– Я, – кивнул Роберт. И добавил, улыбнувшись: – Русские не сдаются.

Девушка бросилась ему на шею, прижалась. И оказалась почему-то холодной, гораздо холодней его самого. Она не плакала. Только прерывисто вздохнула пару раз и долго не отпускала.

Вика, видимо, сразу нашла корзинку с хлебом и молоком, которые Роберт предусмотрительно сконструировал одновременно с убежищем. Она протянула ароматную краюху, но он наврал, что не голоден. Тянуло его совсем не к хлебу…

На большее он не решился, опасаясь растратиться слишком сильно. Да и что бы он создал? Оружие? Едва ли что-то вышло бы из этого. Да и без толку тут огнестрел, разве что против белотелых…

В конечном итоге за пихтами и кедрами стали проступать чёрные стены безликих кубов, поросших кустарником, из мира которых нет выхода. Вскоре островок спокойствия исчез окончательно, и они снова очутились в злосчастном механическом городе, словно бы построенном по рисункам ватаги бесконечно споривших детей.

В голове шумело, мысли путались. Но куда нужно идти в первую очередь, Роберт знал наверняка. Теперь он вёл Вику за собой, она не спорила и не препиралась. Верила ему беспрекословно. Только боязливо озиралась, пока он не успокоил:

– Карины тут нет. Она ушла, я знаю.

Они шли к переходному шпилю коротким путём. Самого шпиля там не было, ведь в мире чёрных кубов их не бывает, но Роберт знал, где точно он появится после перемены. Вне нерва он не мог влиять на город, зато ощущал расположение всех точек перехода, как паук ощущает ловчую сеть. А ещё вплоть до секунды предугадывал приближение перемены и знал: город замедляется…

Частица Инкунабулы ждала его… Нужно было спуститься двумя уровнями ниже. Голод пока не мешал, лишь изредка напоминая о себе. Но что будет, когда частица окажется прямо перед ним?..

Вдруг в голове что-то щёлкнуло…

– Я знаю, откуда белотелые, – неожиданно для самого себя произнёс Роберт.

– Я тоже… – глядя в никуда ответила Вика. – Гея-А – живая планета. Как и Ясная. Земля тоже… Мне всё рассказал… Андрей.

Вика ошибалась в одном нюансе. Критически важном моменте – Земля никогда не выпадала из Процесса. Она – компьютер. Планетарная вычислительная машина, призванная безостановочно вести просчёт Процесса, и, если потребуется, защищать его всеми доступными способами. В отличие от Ясной и Геи, которые с самого начала существовали с изъяном, который-то и предал им «жизнь». Они – ошибки Вселенной.

– Откуда ты знаешь?.. – уставилась Вика.

Оказалось, он говорил вслух.

– Я… Мне…

Что он ей скажет?

Правду. Она должна знать правду.

И Роберт выложил всё, что произошло с ним. Даже больше – в продолжение истории уже говорил о вещах, о которых сам не догадывался минуту назад. Фрагменты в голове ожили: сдвигались, переворачивались, бились боками, но постепенно всё же стыковались воедино. Вика что-то спрашивала, он не слышал. Нужно остановиться. Собраться.

Щёлк…

Ясная – планета-инкубатор. Сопряжение – лоскутное сознание, состоящее из квинтэссенций нескольких разумных видов галактики.

Щёлк…

Больно. Роберт сел, мотая большой головой. Перед глазами плыло, крючковатый кустарник зашевелился, пополз куда, сливаясь, скручиваясь двойной спиралью, хрустя, ломаясь. Викино беспокойство гулко стучалось в череп – никак не понять, что она там спрашивает. Она не спрашивать должна! Слушать!

Процесс! Она должна знать, что всё происходящее на их родной планете – всего лишь часть сценария, плана, который был разработан задолго до появления жизни на Земле! Все войны, все катастрофы и эпидемии, каждое более или менее глобальное событие было заложено в алгоритм человеческой цивилизации! И таких планет тысячи – множество вариантов просчёта, поиска некой конечной цели, правильной версии!

Сопряжение пыталось понять Процесс. Те, кто заложил Сопряжение, первые в галактике покорили космос – как внутренний, так и внешний. Десятки тысяч лет они собирали знания на родной планете, имея безграничный доступ к внутреннему космосу, но так и не смогли ни понять конечной цели Процесса, ни найти того, кто его запустил.

Щёлк!..

Как вырубил его кто на миг. Роберт очнулся – голова кругом и будто бы уже пополам. Носом опять шла кровь. Вика мельтешила – смазанная страхом, размытая. Но она слушала. Она молодец!.. Главное, чтобы она сейчас запоминала как можно больше!..

Роберт опять разлепил губы. Он не слышал собственных слов, но очень надеялся, что они звучали, и звучали понятно. Боль была страшная. Ещё раз такую ему не вытерпеть.

Сопряжение вносило вирус в Ядра планет, где жизни предстояло обзавестись разумом. Заражало целые цивилизации внутри Процесса, чтобы по прошествии нескольких тысяч лет вернуться и… поглотить накопленную информацию. Выпить полупереваренную жертву, как выпивает паук. И только избранные из избранных заражённой цивилизации входили в Сопряжение, остальных ждала либо судьба полуразумной скотины, либо страдания.

Это уже произошло с Землёй! Сопряжение внесло в человеческие гены тот самый вирус-сборщик информации! И они придут за ним! Скоро!..

Нет. Они уже никуда не придут. Сопряжения больше нет. Остатки его погибли тут, при попытке повторить эксперимент по сотворению Инкубатора. Удар был нанесён неожиданно и вероломно. Белотелые не оставили создателям ни единого шанса.

Ядро Геи-А обнаружилось с изъяном, из-за которого оно изначально было вне Процесса и имело собственную волю. Знания о Процессе подталкивали Сопряжение к действию, такая планета как раз и была им нужна! Исключительные условия для конструирования Инкубатора!

Решением не уничтожать побочные результаты первого эксперимента с Инкубатором Сопряжение загубило себя само. Ведь то, что выродилось в нём и сожрало всё живое на Гее-А, было точным отражением тех, с кого оно само начиналось. Вместо стерилизации планеты Сопряжение мало того, что приняло избранных белотелых в себя, так ещё и поставило саранчу себе на службу.

В виски медленно вкручивались заострённые штифты. Казалось, ещё немного, и кровь потечёт не только из носа, но и изо рта, ушей, глаз… Роберт выл – неизвестно громко или вообще беззвучно. Единственное, что он мог, это сбивчиво излагать образы и изо всех сил стараться усидеть на месте.

Белотелые – падальщики Сопряжения. Ради них в вирус-сборщик привнесли двоичную структуру, после чего остатки выжатых цивилизаций долго служили белотелым пищей. Вплоть до тех пор, пока они не ударили по собственным хозяевам, решившим повторить эксперимент по поискам целей Процесса на Ясной.

Роберт прекрасно понимал, что это за «надстройка» у вируса Сопряжения. Это был Q-рак. Но он никак не мог выхватить нужный образ, понять саму основу вируса, разглядеть то, на чём надстройка держалась…

Щёлк!

И Роберт разглядел этого троянского коня в полной красе.

Это был Ординатор.