Текст книги "Под сенью исполинов. Книга вторая"

Глава 30. Двойной агент

Они и сейчас присутствовали в нём. Единичные, замаскированные от иммунных убийц многослойной мембраной. Бессмертные даже в условиях уникальной сопротивляемости индивида. Абсолют жизни. Древний настолько, что Роберт никак не мог различить хотя бы полутон его вкуса…

Метаклетки.

Раздробленный и насильно усыплённый, этот абсолют мирно дремал в организме, который находился на его спине в ложных хватах. Роберт догадывался, почему голос велел ему найти именно его. Найти Ивана, никого другого. Речь не шла о симбиозе метаклеток с человеческими клетками. Речь шла о зачатках такого симбиоза. Но и это само по себе уже было уникально. Как пример – иммунитет к Q-раку. Метаклетки, его прародители, просто-напросто переработали вирус, когда тот попал в организм, и Иван оказался единственным выжившим среди выживших. Двое других безопасников, на ком испробовал оказавшийся удачным метод главный врач базы, умерли в карантине на Земле.

И вот он снова вытянул счастливый билет. Точнее, лототрон швырнул ему тем билетом в лицо. Подобное не случается просто так. Всё во Вселенной идёт по какому-то замыслу.

И он таки встретился с командой!.. Вышло всё не так, как то Роберт себе представлял. Мягко говоря, но… Ведь он и подумать не мог, что ему придётся атаковать Романа Нечаева…

Жизнь Ивана важнее не только жизни командира. Даже стражу не сравниться с ним! Почему? В чём важнее? Роберт не знал – интуиция молчала. Но он верил ей безоговорочно.

Роберт ощутил гибель последнего представителя Сопряжения, как когда-то влияние Ординатора – болезненным током. Страж не ожидал удара в спину, до последнего веря в собственных контроль Инкунабулы. Но, вероятно, недооценил влияние живого фильтра между ними…

Когда-то страж принадлежал к существам, заложившим жертвенное начало могущественной надвидовой жизни. Именно арх были первыми. Они начали ваять галактический лоскутный разум Сопряжения, как единственный способ раскрыть тайну Процесса, и на них по иронии всё и закончилось.

По иронии же страж угодил в ловушку во внутреннем космосе, которая была призвана перегрузить мозг Ивана. И по ещё большей иронии ловушкой оказалась его родина. Чудовищным эффект от психического удара вышел именно поэтому. Страж не понаслышке знал, как это – свихнувшиеся в едином порыве джунгли!

После вознесения арх Хиц-2 живёт как в обратной перемотке. Эволюция там обернулась вспять – последствия создания квинтэссенции, вытяжки из собственной цивилизации. Неизбежные и необратимые. Без жертвы медленного угасания всего остального вида было не обойтись. Другого способа вбирать информацию генетической памяти и сознания такого количества разумных существ не было. Иначе бы арх его нашли.

Ну как можно не восхищаться ими! Даже их предки, древние хищники непролазных зеркальных джунглей, чей облик Роберт сейчас использовал, были совершенны, что уж говорить о самих арх! Они самостоятельно, без сторонней поддержки сумели обнаружить пути во внутренний космос, чтобы с помощью добытых там знаний покорить внешний. Открыли существование Ядра собственной планеты, его интеллекта, который принудили к контакту через войну во внутреннем космосе. Вытащили на свет тайну существования Процесса. И оказались единственными, кто проникся сверхзадачей: попыткой понять суть этого галактического явления.

Арх одолели собственного бога! Частицы Ядра Хиц-2 стали вместилищами для разумов избранных, неугасимыми звёздами! Они создали удивительные машины-инструменты, с помощью которых смогли влиять на судьбы множества планет! Внесли в генетический код зарождающихся разумов вирус Ординатора, как паук впрыскивает пищеварительный сок в жертву. И выпивали его во время второго пришествия, пополняя свои ряды избранными. Они меняли по своему усмотрению целые виды! Десятки видов! Единственные, кто искал ответ на главный вопрос бытия по-настоящему, они – божественные скульпторы!..

Были.

Теперь Сопряжения нет.

Где-то уровнем выше шастали порченые. Белым ядом они втекали в остановленную сферу через многочисленные каналы и рыскали, рыскали. Каждая пара торопилась быть первой, выцарапать привилегии, выслужиться. Кто-то просто страдал от голода, готовый броситься на ближайшего собрата. Но все стремились успеть до пробуждения основной иглы, которая и застопорила механический город.

Они пахли остро, горько – болью. Но был с ними шлейф, едва уловимый и в то же время явный настолько, что сомневаться не проходилось. Нечто с ними, в них, над ними пахло бесконечностью, равновесием, холодной пустотой. Однажды остывшей Вселенной.

От этого не убежать. Оно в каждом, но пока ещё теплится. Живёт. Пока…

Порченые – страшная ошибка Сопряжения. Фатальная, и дело тут даже не в орбитальном ударе. Роберт никак не мог взять в толк – чем могли руководствоваться скульпторы, принимая решение включить в свои ряды элиту не обработанного вида, как это было всегда, а вида, пожравшего все остальные на планете-эксперименте? Притом неудавшемся эксперименте, вышедшем из-под контроля. Взрастившего в Инкубаторе такое…

Жалостью? Возможно. Но не к белотелым. Скорее, к обрабатываемым видам, ведь после второго пришествия от такой цивилизации остаются немощные полудикие племена в лучшем случае. Нужно было подчищать пригодные для разумной жизни планеты, притом сберегая их сами, чтобы новая поросль заняла место пожатой. И нет ничего эффективней в этом вопросе, чем белая саранча.

Или виной всему арх, которые пошли на поводу у эго и оставили жизнь своему точному отражению? Ведь белотелые – копия верховного вида Сопряжения. Арх не могли предугадать, запуская Инкубатор, что и как будет по итогам первого такого эксперимента. И потому подобный вариант тоже возможен.

У перехода, за которым уже ждала игла, Роберт резко остановился. Замер, раскрыв клещи мандибул. Что-то не так. Конечности его были слепы – вибрации из Храма отсекло. И потому он не смог предугадать встречу.

Кислая вонь окутала язык всего за несколько мгновений до контакта. И звук – один-единственный смешок – как обидчиво-озлобленное «ну вот и встретились».

Стук и шуршание хитин по хитину. Но запах у них – один. Теперь один, ведь тот самый привкус стали сделался частью Роберта, растворился в нём и пропитал его. И чужие инстинкты, что стали своими, экстренно запускают процессы изменчивого организма: молниеносно вырабатываются феромоны никогда не существовавшей твари, нужные для определения Роберта «своим».

И это работает. Многоножка даже не интересуется живым грузом на его спине. Она больше не «смеётся», а только коротко, почти жалобно пощёлкивает двойными мандибулами, шаркая длинными членистыми усами по тонким белым лапам внезапного собрата. Она ищет взаимности, ответа. Трепещет. И Роберт отвечает – стуком передних конечностей. Он успокаивает её. Говорит, что всё позади, и больше не надо шарить душными тоннелями, рыскать среди чешуйчатых стволов.

Что она больше не одна. Ведь всё это время Карина лишь тщетно искала себе подобных.

Порченые приближались. Их оружие – артефакт внутреннего космоса – легко пробьёт хитин Роберта. Но времени нет, встреча с Кариной и так отняла драгоценную минуту. Несколько стуков по антрациту вытянутой безглазой головы, и новоявленная подруга уже течёт за него, волны её лап беззвучны – у неосторожных от голода близнецов мало шансов. Она прекрасна. И напоследок её просьба прерывистым стаккато щелчков: «Хоть что, только не одиночество».

– Торопись.

Голос – гудок локомотива под окном посреди ночи. Роберт забыл про него, хоть и прошло не так много времени с последней подсказки. Интуиция начинала раздражать. Слишком повелительно. Слишком резко она возвращала его к намеченной цели, напоминала, кто он. Всего лишь человек, а никакой не скульптор. И даже не тень, а так… поломанная игрушка, у которой кончается заряд.

Белая игла, казалось, не ждала его возвращения. Трёхпалые лапы дрожали, когда разворачивали сумку Виктории, чтобы проделать в глянце путь. Изнутри корабля с шипением вырвался колкий воздух, насыщенный озоном, как дыхание тайги после грозы. Роберт влез и понёсся к соту, где оставил девушку, воображая себе бег по рыжей хрустящей хвое.

Вика была почти мертва. Лицо почти сливалось с общим фоном, веснушки вокруг вздёрнутого носика почти бурые. Роберт почувствовал толчки её останавливающегося сердца – опоздал! Почти.

– В капсулы их!

Белый паук заклекотал от злости как-то совсем по-птичьи, заколотил лапами по гладкому полу, но всё же исполнил то, что велела интуиция. Он хотел сначала помочь Вике. Перестроить повреждённые участки её мозга, запустив ей в нос язык. Он мог, мог!

Когда оба индивида оказались в капсулах, что были им явно велики, голос выдал:

– Частица.

Не пришлось даже шевелиться. Это было каким-то заклинанием, магией самой настоящей! Нечто подобное, только несравнимо сильней, он ощущал под прямым взором Инкунабулы при создании города белотелых.

Информация лились сквозь него рекой. Прохладной и неспешной Леной, прогретой суровым якутским солнцем и им же украшенной золотом. Она стекались к камню, что лежал на берегу. Камень впитывал и впитывал, бездонный, нисколечко не меняясь. Он один вобрал бы и сотню таких вот рек…

Камень наполнялся именно той информацией, которую хотел отправить на Землю Роберт. Но более глубокой и развёрнутой, какой не было даже у него, при доступе к нерву. Это успокаивало. И он просто приближал собственную смерть – ждал. Рык одноглазого монстра внутри становился похожим на рокот далёкого водопада. Его пробуждение неизбежно. Ну и пусть. Главное, он успел.

Процесс – это когда любое событие планетарного масштаба предопределено. Всё задано и просчитано задолго до рождения первого homo sapiens. И человек лишь крошечная деталь механизма, масштабы которого потрясают воображение. Одновременно ничтожный и критически важный винтик, каких миллиарды. Живой кубит, разумный вычислительный элемент, которому на уровне личности оставили свободу воли, тем самым заведомо привнеся в просчёт уравнения множественный элемент неизвестности.

И таким планетам нет числа. Млечный Путь почти полностью охвачен очагами этого галактического просчёта. Всякая планета с разумной жизнью – часть непредставимых размеров системы вычисления, конечная цель которой осталась загадкой даже для Сопряжения.

Но Инкубаторы не часть Процесса. Лоскутный разум Сопряжения тысячелетиями собирал квинтэссенции обработанных Ординатором видов, конструировал из них новые фрагменты себя. Арх начали это, но были далеко не единственными. С каждым новым лоскутом Сопряжение пополнялось всеми накопленными знаниями целого вида. В сущности это и было наиважнейшей целью. Так они искали и находили главное.

Способ понять и обуздать Процесс. Ведь населяющий планету вид не мог не соотноситься с её Ядром, его первостепенным воплотителем. Нужные знания так или иначе оседали в умах избранных, в памяти так называемого Инструментария, на представителях которого чаще и останавливался выбор Сопряжения.

Роберт опять защёлкал. Он вдруг понял, почему Ядро Земли стремилось уничтожить Инкунабулу. Сопряжение пыталось понять Процесс не для чего иного, только для управления им. Но управления не в смысле тупого захвата власти, присвоения, некой трофейности. Скорее, речь шла о корректировке итога. Избежания конкретного исхода, когда положительный результат Процесса не достигнут.

Запах холодной тьмы, отсутствия, абсолютной энтропии… Запах уравновешенного всего, который сопровождал неуловимо всякую пару белотелых, а также присутствовал слепым зачатком внутри каждого разумного существа.

Это и был тот самый вариант. Конец. Тепловая смерть – результат Процесса, когда просчёт не дал ничего. Его наихудший вариант. И самый вероятный…

Роберт сжался.

Ядро Земли защищало себя. Ясная представляла для него угрозу, ведь после удара по Сопряжению она оказалась беззащитной перед тем, что родилось на Гее-А. Порченные захватят механический город и какое-то время будут растить в нём пищу, расти и множиться сами, крепнуть перед броском в Солнечную систему. А потом придёт их бог. Он – результат неудачи Сопряжения. Продукт первого Инкубатора. Мыслящая протоматерия, стремящаяся к совершенному порядку. К отсутствию всего.

Но Слово способно не только уничтожать. Оно могло и созидать…

– Она будет удивительна, – голос интуиции неожиданно приобрёл вполне человеческую интонацию. Его «женский» окрас оформился грудным волевым альтом. Таким голосом недурно и полком командовать.

Роберт дрожал: тонкими лапами, узлами слитого зеркально тела, изменчивым нутром. И уже нисколько не сомневался, что «интуиция» не просто направляет его, а откровенно повелевает. Что по собственной воле он поступил только однажды. Когда пошёл в недра горы, а не наверх по тоннелям, как настаивала она, пока ещё не явная. Больше этого не повторялось.

Он был слеп. Ошибался. Там, за зеркалом, кто-то был. Кто-то использовал его в собственных интересах, и одноглазая лысая туша голода в руках кукловода была ни чем иным, как кнутом. И похоже, этот кто-то был там с того самого момента, когда он впервые коснулся текучего песка Ясной…

– Кто – она?.. – выдавил внутрь себя Роберт.

Ему оставалось недолго. Приняв предложенный внутренним голосом план, он выполнял его в точности, и наверняка знал не только, что голод в конце убьёт его, но и когда наступит тот самый конец. Он не жалел ни о чём. Хотел только одного – послать на Землю отчёт-предупреждение.

О да, отчётом вливаемая в частицу информация была более чем полностью! Но вот точно не предупреждением. Скорее уж разведданными.

– Новая Ева, конечно же, – грустно усмехнулась женщина в его голове.

Поток информации ускорялся. Камень впитывал всё, что «показывала» интуиция. Через Роберта протёк образ нотного стана, но изменённый, отличный от виденного ранее. В центре, на спиральной «паутине» теперь красовался не двуединый паук, предок арх – он был в ряду с остальными семью предтечами разумных видов и никак не выделялся. Его место заняло изображение существа, которое легко бы сошло за предка человека.

Инкубатор Ясной запустят. Но уже с другими вводными.

– Мы с тобой заложники, милый Роберт. Разве могли мы предполагать, чем закончатся наши с тобой пути на этой планете? – Голос всё больше очеловечивался, и догадаться о его принадлежности уже не составляло труда. Роберт слышал его много раз, пока отсматривал кадры с камер наблюдения колонии вместе с Трипольским. – Я – точно не думала, что закончу… вот так.

Становилось хуже. Роберт чувствовал, как обезвоживается его изменённое тело. Как немеет чудо-язык, как медленно остывает кровь во всех четырёх контурах. Он умирал.

И да, он не думал, что закончит жизнь в облике чудовища с другой планеты, в который его вгонит голод до кусочков живого недоразвитого бога. Но эта смерть точно лучше, чем тысячи её заурядных сестёр на планете Земля.

– Но между мной и тобой всё же огромная разница. Знаешь какая? Я скажу. Тебя привёл сюда вовсе не случай. Нет. Ты же уже знаешь, наверное, что действие Ординатора на наш вид не остановить? Что наш вид так или иначе выдавит из себя квинтэссенцию, создаст избранных людей? Но ведь Сопряжения больше нет. Некому вобрать выжимку из нашего вида, милый Роберт.

Об этом он не думал. Да он вообще не видел дальше собственного носа! Только тащился тёмными тоннелями, ведомый смутным ощущением обязательной встречи с командой. А когда метаморфозы дали понять, что обратного пути нет, он думал только о способе вернуть домой хотя бы Вику, и вместе с этим предупредить остальных о грядущей опасности. Получается, хотел предупредить истекающего кровью, чтобы тот остерегался ножа.

– Но у нас есть шанс стать новым началом. Тебя вели сюда с того самого момента, как поняли, что ты резонируешь с протоматерией – из лаборатории ЦУПа. Они вели. Помнишь двух прелестных лаборанток? Помнишь свои чувства при взгляде на них?

Роберт помнил. Это было сравнимо с наблюдением оптической иллюзии, когда знаешь, что она это она, но не имеешь ни малейших доказательств. Идеальное повторение. Мимикрия.

– Люди никогда не были одни. Нам повезло, милый Роберт. С нами были последние арх, не вошедшие в Сопряжение. Единственные три пары избранных, кто имел шанс стать частью квинтэссенции собственного вида, но пошёл другим путём.

Сквозь Роберта проходили тысячи образов, среди которых мелькали и знакомые: команда Кислых в сборе, их совместное фото на фоне развёрнутой лаборатории, где ещё не лежат по столам окукленные жертвы единственного на всю галактику существа. Лица людей, которые ещё не знают, что среди них некто преследует тайные цели, и для которого они – всего лишь живой щит.

– Матвей должен был прекратить её страдания, милый Роберт. Следуя приказу земного Ядра, убить это чудесное Дитя! Я тогда пыталась пополнить классификацию жизни – слепым червём по земле ползала. И ничего не знала. Но он не смог. София, бедная София! Она даже не догадывалась, что в её уме заложена такая мощь! Ты слушаешь? Слушай, милый Роберт. Слушай мой голос. Будет не так больно.

Белые лапы скрючились под панцирем, из гортаней, не прекращаясь, тянулся тонкий писк. Туша голода довлела. Вонь разложения, исходящая от его собственного, чужого тела, стала единственным запахом, который Роберт ещё ощущал.

– Но очутившись тут, я… прозрела. Поняла: попытки земного Ядра погубить Дитя есть не более чем дремучий инстинкт, а вот то, что делает Сопряжение – ошибка. Точное повторение той, что уже стала угрозой галактике! Сопряжение игнорировало решение, лежащее на поверхности! А Прозревшие – нет. Знаешь почему? Потому что они не перестали быть. Не дали трансформировать себя в нечто иное, предпочтя исконный облик, а с ним и простые чувства. Например, любовь… Знаешь, отсюда мне слышно больше, чем когда-либо. Отсюда я слышу даже деление клеток в чреве той, что заняла твоё место…

Нет. Не должно так. Он человек. И умрёт человеком.

Казалось, туша раскрыла в удивлении единственный глаз. Роберт пустил по телу ток, сигнал к изменению. Как? Он не знал. Но знал, что умрёт он саха. Это важно. Это чрезвычайно важно!

– Мимикрия – первое, чему научили единобожцев их учителя. Этот псевдокульт поддерживают последние из арх. И он, поверь, имеет с религией не больше общего, чем я или ты. Удивительное подражание хищнику. И я приняла сторону единобожцев, милый Роберт, как и со временем вернувшийся Матвей. Я привела их на Ясную после войны. Я проложила им путь, вызвав подкрепление. И я открою им вход в Храм!

Куски информации налетали друг на друга всплеском всё ускоряющихся волн. Река мелела, каменистое русло оголялось. Время таяло.

– Но не они приговорили тебя к смерти, милый Роберт. Не держи на них зла. Ты должен был лежать в капсуле, в которой сейчас лежит Виктория. Она – случайность. Как и твоя смерть, в которой виноват не кто иной, как Иконников. Он отравил тебя ядом порождения стража. Не сделай он этого, ты бы вернулся домой. Ты бы стал скульптором – так было задумано. Как и твой друг. Никто, кроме него, не вынесет передаваемого на Землю количества информации. Организм твоего друга почти ассимилировал метаклетки, которые в свою очередь переработали вирус Q-рака. Он имеет огромный «ремонтный» ресурс, ведь метаклетки не позволят погибнуть своему носителю. Столько, сколько нужно. Последние арх знали это. Они многое знали и всё предусмотрели: твою резонансность, уникальность твоего друга, даже моё расположение к их замыслу! Вы двое служили им, даже не подозревая об этом! И должны были вернуться. Но солдафон тебя убил, милый Роберт.

Возле капсул стоял сухой, почти просвечивающий, бледный человек с большой головой и раскосыми взглядом над выступающими скулами. Он держался за пьедестал между белыми рисинами, но был прям, как в парадном строю. И улыбался.

Перед тем как капсулы закрылись, Роберт положил частицу Инкунабулы на грудь Ивана. Ему она не навредит. Но чуть раньше сделал ещё кое-что важное: сам коснулся гладкого голубого камешка, какие в детстве швырял по зеркалу сибирской реки. Ненадолго, одним пальцем. С единственной просьбой к божественному Дитя. И оно откликнулось.

Где-то под придавленным модулем, в логове бессмертного беловолосого за выгнутыми решётками в ту же секунду померкло озеро и вспыхнуло посреди антрацита угольных столбов и кубов без окон и дверей, поросших сухим, ломким кустарником. А чуть позже, получив сигнал от единственного собрата, куда-то стремглав помчалась подвижная многоногая Смерть, чтобы успеть к временному шпилю, которого на том месте никогда не было и уже не будет…

Роберт не знал, кто такая Новая Ева. Но был совершенно точно уверен, что это не ребёнок Вики. Потому как почувствовал последней клеткой онемевшего языка: Виктория принесёт на Землю сына.

И этот ребёнок ещё вернётся на Ясную. Интуиция его никогда не подводила…