Текст книги "Под сенью исполинов. Книга вторая"

– Я бы…

Роман не договорил. Мигнула панель, и в эфир опять просочились неясные обрывки чужого вещания. Показалось даже, что он слышал голос. Роман посмотрел на Ивана, но тот не шевелился. И молчал. А значит, это просто-напросто очередной глюк его экзотела. Видимо, пребывание внутри ифрита бесследно не прошло.

В любой другой ситуации использовать это экзотело было бы неумно. Случиться могло всякое. Но как правильно сказал однажды малыш Трипольский – лучше выяснить, что ты самонадеянный псих, чем недальновидный осёл. Карина боевое экзотело-то крутила и швыряла как жестяную банку. Что говорить о «Сапфире». А на повторное рандеву со старой знакомой Роман очень рассчитывал.

– Всё!

Трипольский сидел на руке бронзового дровосека, как на самой обычной скамейке. Пыль, взбаламученная Фарадеем вокруг огромного экзотела чужого, медленно возвращалась на место. Но ни единой пылинки не осело на бронзовую поверхность.

– Что – всё?

– Ждём «Герольды».

– А инструменты?.. – казалось, недоумение Ивана проступило даже на чёрно-жёлтой морде «Осы». – Зачем ты тащил с собой столько оборудования?

– Роман Викторович, – Трипольский проигнорировал вопрос, встал и подошёл к командиру. – Вам нужно быть тут. Нет, вот тут. Да. И не шевелиться.

– Ты…

– Я знаю, что делаю. Просто поверьте. Хорошо?

Роман встал в указанное место. И замер. Параллельно помаргивала панель, её будто коротило немного. А в приглушённом белом шуме эфира нет-нет да и проскальзывали странные звуки, очень похожие на голос. Настойчивый голос, будто бы даже повторяющий одно и то же.

Трипольский заранее настроил «Осы» на трансляцию сигнала. Ввёл выданные Ординатором коды и всё перепроверил. Долго не выходил из ангарного, работал кропотливо, как в последний раз. Всё должно было получиться. Просто обязано.

Челнок сядет, ЭВМ запустит его генератор, оживут квантовые приёмники. Буров, Рената и Трипольский под внимательным взором Ивана найдут этот челнок и всё наладят. Лягут в капсулы. По традиции скажут «поехали». Невесело скажут, Рената так даже промолчит. Потому как с ними не будет ни его, Романа, ни Вики с Робертом. Да и Ваня едва ли вернётся… Точно не вернётся без Виктории.

«Сапфир» Трипольского много жестикулировал:

– Всё сработает, если вы будете делать то, что я вам говорю. А я говорю – стоять тут. И ты, Иван. Тоже будь здесь. Не отходи от командира ни на шаг. И смотри вверх. Всегда вверх. Видишь прогалину? Как только заметишь грузовики – стреляй.

– Куда? В них, что ли? – опешил Иванов.

– В него, – Фарадей указал на дровосека и направился к подъёму. – Неважно куда, но важно, чтобы с первого выстрела попал. Запустится защитный механизм, но бояться не стоит. Он-то и катализирует мою катапульту. Энергии в нём почти не осталось, но токи есть, и их хватит, чтобы сигнал достиг «Кондора». А мне, – Трипольский явно предвосхитил следующий вопрос, – надо быть наверху. Я буду руководить оттуда. Следить, чтобы всё было правильно.

– Откуда ты всё знаешь? Как ты понял, что нужно делать?

Трипольский сопел, взбираясь по единственному пока ещё видимому в покрывале пыли коридору. И только когда оказался на самом верху, соизволил ответить:

– Источник достовернее Орешка, Роман Викторович. Несравнимо. Я уверен в нём даже больше, чем в себе. Повторяю: токи слабые, ифрита внутри убило давно, но программа его не выполнена. Он не крикнул, понимаете? Так что моя катапульта сработает. Но у вас всего один шанс. Один. Иван, не промахнись.

– У «вас»?..

– «Герольды»! – вдруг выкрикнул невидимый из-за пыли и мелких осколков Трипольский.

Два огонька неслись по небу существенно быстрей, нежели раньше. И светились ярче. Намного. Будто бы сошли с орбиты и приближались к атмосфере, понемногу воспламеняясь…

– Стреляй! – истерично взвизгнул Трипольский.

Всё случилось быстро, скомкано и почти одновременно. Иван поднял винтовку, прицелился и выстрелил. А панель командирского экзотела в это время разразилась басом Бурова:

– …он нас предал!..

Тишина.

Почему так тихо? Триплекс перед глазами погрузился во мрак, словно бы всю пыль с вершины холма вдруг разом стянуло на дно кратера. Панель «Осы» потухла, превратилась в монолитный кусок бесцветного углепластика. Становилось трудно дышать, быстро росла температура и поднималась влажность. Всё как в прошлый раз… Система сублимации вышла из строя, равно как и остальные. Прошло десять секунд, пятнадцать, но экзотело не оживало.

Густая песчаная каша перед глазами еле заметно отдавала зелёным. Выбраться наружу можно было и экстренно, но долго ли он там протянет? Судя по всему, дышать там нечем.

Ждать. Терпеть и ждать…

В голове вертелась фраза Бурова. Он. Нас. Предал. Трипольский? Почему?..

Нет, так всё не закончится. Не может так вот всё…

И Рената чересчур далеко. Да и сам же приказал ей сконцентрироваться на погружении, не поддерживать расширенные функции Ординатора на таком расстоянии, только справки, только самая база…

«Оса» тоже хотела жить. Нейросканеры больно кольнули кожу, когда панель моргнула красными огнями. Экзотело как могло предупреждало, что поддерживает оператора, расходуя последние резервы. Но появился кислород – и это главное.

Роман благоразумно не шевелился. Показатель энергозаряда был не в красной зоне даже. Его не было вовсе. Не иначе как чудом питалась «Оса», со скрипом возгоняя кислород по крохам, и потому лучше застыть, замереть.

Ждать и терпеть. Это мы умеем… Это у нас в крови…

Показатель энергозаряда вдруг вспыхнул, и с панели исчезли восклицательные знаки напротив маркеров некоторых систем. Неясно как, но экзотело медленно возвращало себе часть потерянной энергии. Или питалось откуда-то извне.

В конце концов Роман осмелился включить ЭМ-визор и увидел Ивана. Неясно было, то ли жив он, то ли нет – боец не шевелился. Дровосека видно не было, на его месте слабо светилась голубым небольшая звезда. Пульсировала, затухая.

Песок осел разом, внезапно, как кто одумался и включил-таки гравитацию. Роман еле устоял под обрушившимся тяжёлым песчаным дождём и в один миг оказался врытым в грунт по пояс. Метрах в десяти барахтался Иван. Кратер теперь просматривался на ура, и Трипольского нигде не было. Как и транспортной платформы с контейнерами, которую он оставлял у края.

Роман посмотрел вверх. Огни «Герольдов» ярко горели на краю видимого неба, ещё недавно расчерченного всего лишь несколькими линиями. Теперь же оно было охвачено целой сетью соединённых между собой звёзд.

Небесный паук существовал.

Глава 14. Грани гордости

Острыми пиками под лопатки его подгоняли стыд и сомнение. То самое сомнение, что двигатель науки. Но теперь Фарадей ненавидел его, потому как оказалось, что оно самым натуральным образом мешает нормально дышать.

Что теперь с ними? Получилось ли? А вдруг нет? Вдруг они погибли… из-за него.

Нет! Мистер Макленнор дал чёткие указание – что и как. И он, Алексей Трипольский, исполнил их в точности. Нигде не прокололся. А значит, челнок уже в пути и скоро коснётся выдвижными «лапами» белого песка. Они ещё скажут ему спасибо! Помянут героем, когда их станут вытаскивать из транспортного раствора! Может, даже успеют вписать звучное имя в череду бронзовых оттисков под статуей «Слившихся»… И тем красочнее будет его возвращение. Ведь если бы не он, тридцать третья экспедиция повторила бы судьбу двух предыдущих, прибывших на Ясную.

Позади взбухшими колёсами шуршал транспортёр. При одной только мысли, что ждёт его впереди, сердце Фарадея пускалось в пляс аритмии. Нет, он, конечно, другого и не ждал, но… Но это же Алан Макленнор! Он оценил его, заметил и пригласил! Самый настоящий, живой! Тут, на Ясной! Ну, не совсем в традиционном смысле, но всё же.

Ох, сколько же он, Алексей Трипольский, блуждал! Сколько шишек набил в логических тупиках, пытаясь найти верный путь и ответ – как же так? И когда нашёл, сам себе не поверил. Долго упирался, чем-то недовольный, пока ни высказал всё вслух. Спасибо Бурову – заставил, прижал. И только когда Фарадей озвучил свою теорию, всё встало на свои места.

Почти всё.

Ведь полным сумасбродством была идея отправиться на Ясную. Мистер Макленнор сделал всё, чтобы его сочли мёртвым, и Фарадей преследовал его вслепую. Как же обрадовался Трипольский-старший, когда сынок решил слинять за сто десять световых лет от него! Купил всё, что только можно было купить ради отправки не особо-то годного парня в космос. А где не работали деньги, в ход шло личное влияние.

Балластом позади, якорем даже, по песку волочилось ощущение, что он идёт в неизвестность, которую его ум не готов понять, сделать ясной, разобрать на составляющие. Вперёд его тянуло неумолимо, почти гипнотически, но шёл он всё же сам. Наверное, так себя чувствует мотылёк, стремящийся к пламени.

Незажившим шрамом где-то в подсознании саднило разочарование. Вскрывая тело Бёрда, он рассчитывал увидеть вовсе не то, что в итоге увидел. Вот и сейчас он боялся, что незакрытые пока вопросы если не перейдут навечно в ранг риторических, то получат ответы, к которым он не готов. Как не готов был видеть биологическое тело псевдоамериканца. Да, он нашёл квантовый мозг, к чертежам которого проложил путь сумасшедшими деньгами отца. Но эти две составляющие не гармонировали, не вставали в единую картину. Квантовое чудо внутри черепной коробки пусть не совсем, но человека, смотрелось алым бантом у основания стахановской лопаты кочегара.

Трипольский жаждал знать – как же всё-таки охлаждался и питался квантовый мозг? И очень боялся не услышать ответа или, что уж совсем смерть, не понять его.

– Вор, – вдруг презрительно изрыгнул динамик шлема.

Голос Бурова – вынутый из жидкого азота стальной шар. Трипольский ждал его. Специально оставил неповреждённым один-единственный канал. Но Буров предпочёл до последнего разбирать нагромождённые Фарадеем баррикады, чтобы достучаться до ничего не подозревавших Ивана и командира. Хотя мог легко и просто выйти на связь с ним. До того, как будет пройдена точка невозврата. Впрочем, это случилось задолго до того, как остатки токов в бронзовом дровосеке забросили сигнал о помощи на орбиту.

– Убийцы, – ужалил в ответ Трипольский, но почувствовал вдруг, что ранил и себя.

– Что ты наделал?

– Ничего. Я вас спас. Теперь – спасу его.

– Где Нечаев и Иванов? Что ты…

– Они в безопасности, – отрезал Фарадей, убеждая в первую очередь себя. – Я вызвал вам челнок, теперь вы можете покинуть планету.

Эфир трещал, забиваемый какими-то помехами. Или это его хлипкое самообладание?

– Я не люблю повторять, Алексей Сергеевич. Но ради тебя готов на исключение, – голос Бурова сделался удавом, а бредущий впотьмах беглец – окоченевшим кроликом. – Тебя погубит слепая вера в гений Алана Макленнора, которая питается твоей же самоуверенностью. Я никогда…

Трипольский обрубил связь резко, испуганно, как на голову изготовившейся змее наступил. Дослушивать он не хотел. Знал, что Буров скажет.

Эти несколько километров промелькнули незаметно – его трясло от злости. Словно бы он шёл не в «Сапфире», а в заокеанском боевом комплексе, где совсем не нужно работать мышцами. И никакой Карины не существовало в помине. Надо же, как бывает! Всего-ничего пожил с великим уравнителем в голове, а уже забыл, как это – злиться.

Лес кончился неожиданно. И ещё более неожиданно на пути вырос узнаваемый силуэт «Осы».

– А-алан М-макленнор?.. – по-английски заикнулся Фарадей.

Мысли понеслись кубарем с горы, а он пережидал эту самую длинную в жизни секунду. Эх, сюда бы старика Альберта!.. Он бы рассказал ему, что время движется с разной скоростью не только относительно пространства, но и сознания. Он чуть не умер от ожидания, в то время как «Оса» напротив едва подняла руку!

– Алексей Трипольский, – старые динамики, молчавшие долгие годы, немного хрипели. Но для него они были ласковее самых звучных фанфар.

Как же громко было его имя! Особенно в «устах» синтетика, носящего разум величайшего учёного и Великого Никто науки одновременно!

– Я всё сделал, как вы просили, – с трудом сдерживаясь, чтобы не тараторить, проговорил Фарадей и повернулся к транспортёру: – Он… тут…

– Нужно уходить. Здесь небезопасно.

– Да-да, конечно!.. Ведите!..

Широкая спина посеревшей от времени «Осы» вся была в «шрамах». Судя по ним, Алан Макленнор встречался даже с Кариной, не говоря уже о белотелых. Досталось же ему… Интересно, ради чего всё это? Что есть такого тут, на Ясной, ради чего стоило уничтожать жизнь – нормальную, человеческую? Но Фарадей задавался этим вопросом не потому, что осуждал или недоумевал. Он искренне хотел знать ответ. Потому как поступил, в сущности, точно так же.

Оружия он не носил. Как ни старался Трипольский, а разглядеть хоть что-то, походившее бы на него, не получилось. Как он защищался? Из рассказов Романа следовало, что он убивал белотелых каким-то импульсом, едва коснувшись головы…

Позади шуршал транспортёр, львиную долю контейнеров на котором занимали питательная смесь и кубики с водой. Пришлось потрудиться, чтобы никто из команды не заглянул внутрь. Страшно подумать, что было бы тогда. Мало того что никуда б его не пустили, так ещё и не поверили после ни слову. А токи в том дровосеке – мистер Макленнор всё подробно расписал – угасали слишком быстро. И другого такого больше нет. На всей планете их было четыре, два из которых белотелые взорвали безвозвратно, почему-то жутко переполошившись. «Повезло» лишь дровосеку, да и то лишь потому, что об этом побеспокоился Алан Макленнор. В сущности, он только что организовал эвакуацию людям, убившим его сына. Иначе Бёрда он не называл.

Что мистер Макленнор рассчитывал сделать с мозгом, который покоился в одном из контейнеров за спиной? С помощью какой такой техники можно было вообще создать тело, которое они с Буровым препарировали? Наверняка это что-то, связанное с голубой жидкостью, породившей Карину. Ответы впереди. Нужно просто подождать. И желательно отвлечься.

Небо. Ночную черноту как расчертил кто. Линии правильные. Неестественно правильные. И чётко: от одной звезды к другой. Рисунок поначалу выглядел хаотичным, пока Трипольский не всмотрелся.

Это ж сеть! Рыбацкая сеть в полнеба! Надо же… Выходит, за пределами атмосферы Ясной, что… астроинженерное сооружение?!. Но как?! Кто мог его возводить? Зачем, когда?..

Голова вот-вот была готова лопнуть. Трипольский любил вопросы. Просто обожал их. Но даже для него это был перебор.

Если с мифической сферой Дайсона всё более или менее понятно, то тут виделось непаханое поле. Сфера Дайсона – мертворождённый умами фантастов гигант – имела хоть какое-то логическое объяснение собственному существованию. Подразумевалось возводить её вокруг звезды, чтобы арканить излучаемую энергию. Это как собственными руками пристроить к торцу небоскрёба лестницу, чтобы можно было подняться на сотый этаж. Способ подняться наверх? Способ. И неважно, что есть лифт.

Размышляя над возможным назначением исполинской сети, Фарадей начал с того, что дал ей название. «Сфера Трипольского». Звучит? Вполне. А если это купол? Если сеть эта не над всей планетой, а, скажем, только над одним материком?..

Поглощённый собой, он не видел зарева – вызванный накануне челнок догорал в нескольких километрах к югу. Он не взорвался при посадке – об этом знали бы все без исключения, ведь на борту протонный генератор. Челнок загорелся изнутри, уже после благополучной посадки. Пожар начался в капсульном отсеке. Квантовые приёмники не были рассчитаны на такой резкий скачок напряжения – мощный импульс пришёл снизу, из-под холма.

Зато «Оса» Макленнора постоянно оборачивалась. То ли чтобы проконтролировать сохранность ценного груза, то ли чтобы полюбоваться на зарево в заранее запланированной точке.

А на севере, утопая в предрассветном горизонте, ярко светились опустившиеся максимально низко «Герольды». На следующем витке один из них наконец сбросит орбитальный транспорт. И страж уже ничего не сможет сделать с этим – силы потрачены на челнок. А прежде чем он накопит новые, транспорт уже вернётся обратно на грузовик.

* * *

Теперь ясно, какой он – рай. И врали все, кто пытался его описать. Все до единого.

Что могло быть прекраснее города инопланетной цивилизации, предоставленного в твоё полное исследовательское распоряжение? Чудеснее всех этих существ, что навечно застыли в стенах, как если бы жили только вчера? Волнительнее предвкушения грядущих открытий? Совместной научной рутины – неспешно-тягучей, вдумчиво-фундаментальной? Да ещё и плечом к плечу с кем? С самим!

– У нас не так много времени, мистер Трипольский, – на ходу шипели динамики громадного экзотела. – Возможно, скоро завершится экстренный протокол, и Инкубатор придёт в действие. Надо спешить. Вы хотите ответов. Это логично. И они будут. Но сначала – работа.

– Что от меня требуется? – Трипольский внимательно следил, чтобы транспортная платформа позади не налетела ни на что и, чего доброго, не опрокинулась. Пол тут был твёрдым, стеклянным, повсеместно то с глубокими провалами, то с острыми, как загнутые щучьи клыки, буграми.

– От вас потребуется тело.

– Что? Что потребуется? – переспросил Трипольский, хоть и расслышал прекрасно с первого раза. Может, неправильно перевёл?..

– Создать новое тело. Узлы игнорируют контакт с синтетическими материалами этой оболочки, к тому же для батарей опасно погружение, даже недолгое и частичное. Батареи – дефицит.

Они вышли из галереи-погоста в огромную залу, в центре которой вздымалась мощная колонна. Трипольский остановился. Он даже не смотрел по сторонам – его внимание целиком обратилось к иероглифам, которые покрывали практически всю поверхность колонны. Фарадей не верил собственным глазам. Это же… это почти китайский! Ладно одно совпадение, как с тем пресловутым «пощади ребёнка». Ну ладно бы два, да десять даже! Но столько!

– Они что, знали китайский? – большей глупости Трипольский в жизни не спрашивал.

Но мистер Макленнор был снисходителен. Он остановился на выходе из залы, динамики зашипели с чистым уэльским акцентом:

– Они заложили основы тысячи культур на сотнях планет, мистер Трипольский. Но это их язык. Как вышло, что китайцы стали его носителями, пока неясно. Но мы выясним и это.

– А соискатели? Они ведь используют эти иероглифы. Они тоже… – Он почти договорил.

– Да. Основы культуры соискателей заложены скульпторами. Мистер Трипольский, нам нужно спешить.

А он-то, балбес, счёл их аборигенами Ясной! Вот же…

Скульпторы. Воображение Фарадея, питаемое тоннами прочитанной и просмотренной фантастики, разыгралось не на шутку. Пока рано ещё делать выводы, но… они есть! Вид, создающий всё и вся! Те самые предтечи, древние – как их только ни обзывали! И он, Алексей Трипольский, в их городе. Может прикасаться к тому, к чему прикасались они, анализировать их архитектуру, эстетику, технологии, и в некоторой степени быт.

Критиковать.

Да, критиковать. Почему нет?..

– Над созданием тела сыну мы работали с Джессикой Бристоу, – на ходу говорил Алан Макленнор. – Но была проблема. Она почти не резонировала с протоматерией, и была вероятность её гибели. Чего мы не могли допустить. Потому работали медленно, давали Джессике время на восстановление. Сейчас времени нет. Орбитальный транспорт будет на Ясной через три часа двадцать две минуты. Соискатели среагируют спустя примерно десять минут. Плюс, им нужно время, чтобы дойти до этого места – ещё час. За это время мы не успеем создать тело. Но начать успеем. Ведь ещё неизвестно – как ты, мистер Трипольский, будешь резонировать с протоматерией.

– Что такое протоматерия?.. – Он прямо физически чувствовал как где-то внутри, от солнечного сплетения начало растекаться тепло, медленно заполняя его, окрыляя, возвышая над гладким ребристым стеклом.

– Название, мистер Трипольский, целиком отражает суть. Это сырец, первоначальная субстанция, кроме которой не было ничего после тепловой смерти прошлой версии Вселенной. Мы полагали, что протоматерия есть не что иное, как тёмная материя. Та самая недостающая часть массы Вселенной, существование которой так никто и не доказал.

«Прошлой версии Вселенной?! Реликтовая материя?!» – звенело в голове. А вслух:

– Но… Если так… Раз она есть тут, на Ясной, то должна быть и на других планетах. И тогда бы её обнаружили. Точно.

– Она есть на других планетах. На тех, где жизнь разумна – сто процентов. Но обнаружить её не так просто. Ясная уникальна и в этом плане, мистер Трипольский. Она голая, если так можно выразиться. На ней по определённым причинам нет «одежды», которая скрывала бы от нас её суть, то есть протоматерию. Пока.

– Я не понимаю, как…

– Скоро вы всё поймёте. Мы уже близко, потерпите.

Сам того не осознавая, Трипольский шёл след в след, хоть и приходилось для этого иногда почти прыгать – шаг экзотела был длиннее шага человека в скафандре. Он смотрел в выцветшую краску, местами с рытвинами от мандибул и лап, и думал – хорошо.

Хорошо, что он не один. Ему никак нельзя оставаться в одиночестве. Совсем. Потому как Пустой ещё не нанёс повторный визит. И чтобы отделаться от него, обязательно нужна вторая точка зрения. Кем бы ни был он, Пустой, нужно, чтобы его видел кто-то ещё. Наблюдал. Анализировал. Подвергал сомнению.

Уж что-что, а ум Алана Макленнора, его критическое мышление и бур живого взгляда на зацементированные догмы подходил для этого как ничто в целой Вселенной! Не будь он, Алексей Трипольский, уверен в этом – ни шагу бы не сделал из модулей, где его оберегали одним своим присутствием Буров и Рената!

Они вынырнули из зелёного коридора, постоянно сворачивавшего вправо. Трипольский готовился к тому, что удивляться придётся часто. Но всё же не раззявить рот удалось лишь с горем пополам.

– Белотелые?.. Как?! Откуда тут?!

Фарадей не думал увидеть смешение двух архитектур. Даже не смешение, а наслоение – грань между сотворённым белотелыми и ифритами была чёткой, но в то же время нетрудно было понять, что это одна временная эпоха. Соискатели и скульпторы когда-то вместе обитали в этом городе.

– Нам не удалось до конца понять их взаимоотношений, мистер Трипольский. Джессика полагала, что соискатели подчинялись скульпторам, возможно даже были их рабами.

Над белым глянцевым полом, словно залитым пластиком, нанизанное на тонкую ножку колонны, нависало малахитовое «небо». С высоты нескольких метров на вошедших таращилась чудовищная аберрация, изображение какого-то сиамского близнеца: словно бы два паука вдруг слились воедино брюшками. Стены делились поровну: часть белела и бликовала, часть мутнела зелёным на разные оттенки. И иероглифы тут были не только «китайские», прослеживались и другие символы, незнакомые.

– Это Узел, мистер Трипольский. Отсюда мы воздействуем на Ядро. Оставьте платформу тут. И вылезайте из скафандра. Нам потребуется контакт вашего физического тела с протоматерией, чтобы понять, насколько вы резонансны.

Фарадей выполнил всё, что было сказано. Не задумался ни на миг, вылезая из «Сапфира» в неизвестность. В зале было тепло и сухо. Воздух, явно насыщенный триполием, некоторое время обжигал гортань, во рту першило. Помня жуткое головокружение, Трипольский не сразу вдохнул во все лёгкие, старался как бы схитрить, дышать в полвздоха. Но не долго.

– Мозг в этом экзотеле аналогичен мозгу сына, – говорил Алан Макленнор, и его уэльский акцент вдруг начал раздражать Трипольского. Зачем он? Зачем изображать акцент, ведь нет физической необходимости?! – Для нас алгоритм Шора – таблица умножения. Но он бесполезен, когда речь идёт об ассоциативном коде Союза. Мы так и не подобрали коды доступа к орбитальному транспорту «Герольда» Валентины Кислых.

– Но ведь к орбитальному транспорту «Кондора» у вас коды были! Вы же на нём и прибыли сюда!

– Верно. И мы почти осуществили задуманное, – Макленнор коснулся колонны, и из пола вдруг вырос белый пьедестал. – Но нас опередили соискатели. Они уничтожили вызванный транспорт. Поэтому нам и понадобилась ваша помощь. Поэтому вы не сгорели в капсулах от импульса стража Ядра, как остальные две отвлекающие экспедиции.

Трипольский почти вскрикнул, когда пол исчез. Белая гладь вдруг сделалась прозрачной и явила неоново-голубое озеро прямо под ними. От него то и дело отделялись капли и плавно поднимались вверх. Они оседали на той стороне под их с Макленнором ногами, скапливались, сливались в ручейки и стекали обратно по зелёным стенам своеобразного грота.

Это было то самое озеро! Про такое же говорил Семенович!

Протоматерия!

Несколько струек вдруг сменили направление и потекли не к округлым стенам, а к основанию пьедестала, что тоже стал прозрачным. Голубая фосфоресцирующая жидкость была вязкой, тягучей, как сгущённое молоко. Трипольский терпеть не мог сгущённое молоко. Жидкость медленно взбиралась вверх по просматриваемому насквозь пьедесталу, заполняла его, как кровь пробирку для анализов. Анализы Трипольский не любил значительно больше сгущёнки, и тут были бессильны даже смазливые лица близняшек-лаборанток, что брали у него кровь перед «прыжком».

– Положите сюда руку, мистер Трипольский, – указательный палец правой руки навис над венчавшей пьедестал нишей, медленно заполняемой голубой жидкостью.

Алан Макленнор был левшой. Фарадей метнул быстрый взгляд на левую руку и успокоился. На ней не было указательного пальца, поэтому рука не та. Всё нормально.

Как во сне, он протянул ладонь к пьедесталу. Трипольский ещё не до конца переварил мысль, что их экспедиция мало того что была отвлекающей кого-то или что-то, так ещё и являлась не единственной. Что были другие, погибшие. Сгоревшие в капсулах, как те американцы. Или то вовсе не американцы?..

Что это за страж такой?.. И от кого или чего отвлекали этого самого стража?

Все ответы потом – мистер Макленнор обещал. Сначала работа. Нужно понять, резонирует ли он. Что ж, проверим.

И Трипольский погрузил трясущуюся ладонь в вязкую голубую жидкость.