Текст книги "Кровавая Роза"

Глава 15. Бард и зверь

Остаток своих слов Гейл проглотил вместе с выбитыми зубами, отшатнулся и с размаху врезал основанием ладони Розе в подбородок. Роза едва не упала, но Вольное Облако ее вовремя подхватил.

Кьюра вскочила – сначала на ноги, потом на столешницу, затем взвилась в воздух и, запрыгнув к Гейлу на закорки, принялась лупцевать его по ушам. Родерик, старательно изображая из себя тело, внезапно лишившееся костей, скользнул под стол.

Остальные «Крысолаки» бросились на подмогу Линдену. Двое налетели на Брюна, повалили на пол и начали мутузить. Пенни, пронзительно вереща, осыпала их градом ругательств. Еще один наемник занес над головой табурет и оглядел присутствующих, выбирая себе жертву послабее.

«То есть меня», – запоздало сообразила Тэм.

Вольное Облако, кувыркнувшись через стол, принял удар на себя. Обломки табурета посыпались по спине, а друин стремительно ухватил отломившуюся ножку, крутанул ее и хрястнул нападавшего в висок.

– Спасибо, – пролепетала Тэм.

– Всегда пожалуйста. Я тебе говорил, что мне нравится твой новый цвет волос?

– Нет.

– Ну вот, теперь сказал. Тебе очень идет.

К этому времени его уже взяли в кольцо, и друин мельком оценил силы неприятеля: трое мужчин и одна весьма мускулистая женщина. На миг противники словно бы оцепенели, но тут Вольное Облако сорвался с места – обрадованно, будто лис, забравшийся в курятник.

Роза не стала дожидаться, когда на нее нападут. Она свалила с ног ближайшего наемника (по правде говоря, у него была очень угрожающая рожа) и бросилась на другого, который рванулся к ней, размахивая бутылкой.

Кьюра, устав бить Линдена по ушам, решила его придушить. Приемчик сработал: громила упал на колени, тщетно пытаясь отвести от горла татуированную руку, а потом повалился ничком. Чернильная чародейка соскочила на пол, но тут на нее сзади набросилась подруга Гейла. Обе, сцепившись, откатились вглубь зала, и Тэм слышала только жуткий визг и вопли, будто кошки дрались на задах рыбной лавки.

Потасовки завязывались по всему «Корявому посоху»; в драку вступали наемники, верхнопульцы, Вольница и те, кто спьяну не помнил, кого именно поддерживает. Подавальщицы и бармены спрятались за стойкой, как бойцы за зубцами крепостной стены в осажденном городе. На помосте в углу таверны продолжали играть три музыканта, вместо того чтобы искать укрытия. К их чести, они ускорили темп, подбадривая дерущихся.

Краем глаза Тэм заметила какое-то движение: Родерик, высунув руку из-под стола, вслепую ощупывал столешницу до тех пор, пока не обнаружил полную кружку, которую тут же утянул к себе.

Брюн валялся среди перевернутых табуретов и пустых бутылок, отбиваясь от десятка нападающих. Пенни помогала ему по мере сил. Она схватила за волосы какую-то женщину, выдернула ее из кучи-малы, и обе сцепились у барной стойки, но Пенни ловким ударом наотмашь отбросила противницу к стене.

Брюну только удалось подняться на колени, как Горд Ларк, тощий лидер «Крысолаков», заехал ему по морде щитом. Голова шамана запрокинулась, и Ларк перевернул щит ребром, чтобы ударить по обнаженному горлу Брюна.

Тэм очень своевременно вырвала щит из костлявых пальцев Ларка и замерла в замешательстве, не зная, что делать дальше.

– Дай сюда! – подсказал ей Ларк.

– Ну-ка, отними! – огрызнулась она.

«Ну-ка, отними? – издевательски осведомился внутренний голос. – Ты зачем это сказала? А если он попробует отнять?»

Едва она прикрылась краденым щитом, как кулак Ларка с размаху опустился на дубовую доску, усеянную железными шипами. Наемник взвыл и затряс ободранными пальцами, а Тэм подняла щит и что было сил шарахнула «крысолака» по башке.

– Уй-ё-о! – прохрипел он и, закатив глаза, рухнул на пол.

Эдвик рассказывал, что Пузочес, мало кому известный приятель Золотого Гэба, в сражениях использовал свой щит Черное Сердце вместо боевого оружия. Прежде Тэм в это слабо верила, но сейчас поняла, в чем польза тяжелой деревяшки.

Брюн вскочил на ноги, увернулся от улюлюкающего противника и ловко оттолкнул того на соседний стол, а потом поспешно отмахнулся от тарелки, метко пущенной какой-то девицей. Она тут же швырнула в него еще две, а потом сбежала, потому что метательные снаряды закончились. Один из поверженных наемников попытался подняться, но шаман громадной рукой обхватил его за шею и приподнял с пола.

Наемник задрыгал ногами и что-то прохрипел, но в ответ раздалось жуткое рычание, от которого у Тэм волосы встали дыбом, а сердце затрепетало пойманной птицей. Физиономия несчастного «крысолака» стремительно багровела, а лицо Брюна исказилось от страха и какой-то непонятной ярости. Он умоляюще уставился на Тэм и выдавил сквозь стиснутые зубы:

– Не-е-ет!

«Крысолак» в отчаянии выхватил нож из перевязи на груди.

– Не могу…

Клинок пропорол руку шамана.

– Тэм… беги! – крикнул Брюн, и свирепый зверь все-таки вырвался на свободу.

Лицо шамана превратилось в широкую мохнатую морду, мышцы вздулись, будто мешок, полный змей, а рука на горле «крысолака» стала огромной лапой, покрытой бурой шерстью. На месте пальцев появились черные клинки когтей. Рубаха Брюна разорвалась в лоскуты, а рычание сменилось оглушительным ревом. В таверне воцарилась мертвая тишина.

На миг.

А потом все завопили.

Поднялась паника. Посетители бросились наутек, пытаясь выбраться через окна и двери, но в наступившем хаосе застряли. Даже музыканты не выдержали и спешно покинули сцену. Зазвенело оружие, обагренные кровью клинки сверкали в тусклом свете ламп.

Ощутив удар в локоть, Тэм покосилась на щит, увидела воткнувшийся в дерево зазубренный кухонный нож, выдернула его и хотела было оставить для самозащиты, но потом решила, что если пырнет кого-нибудь в драке, то наутро будет раскаиваться, и отшвырнула его на пол.

Брюн снова взревел, хрипло и протяжно, будто вспарывали ржавый доспех. Лапы невольно разжались, полузадушенный бедолага вырвался и попытался отбежать. Зверь толчком повалил его, вонзил в ногу когти и, прижав к полу, вцепился в несчастного клыками.

Тэм оглянулась. Вольное Облако помогал Кьюре подняться. Обеими руками чародейка сжимала ушибленную голову, с разбитой губы капала кровь. Роза пробивалась сквозь толпу гостей и что-то выкрикивала, но слов было не разобрать среди всеобщего гомона, воплей, криков, топота ног и тяжелой поступи лап по деревянным половицам…

Тэм резко обернулась. На нее мчался Брюн, опустив массивную голову, будто таран. Как только она подняла щит, на нее обрушился удар, отбросивший ее в сторону. Тэм ободрала щиколотки о скамью, приложилась спиной к столешнице, но, к счастью, успела кувыркнуться, и зверь врезался в стол, который разломился пополам, а посуда взмыла в воздух.

Тэм выкатилась из-под деревянной скамьи, немедленно разлетевшейся в щепки, потом вскочила, пробежала два шага и проехалась на боку по соседнему столу, что, наверное, выглядело бы очень круто, не свались она кулем с противоположного края столешницы. Зверь, метнувшись следом, крушил табуреты в труху и ломал кедровые доски, как хворост.

Привстав на колени, Тэм увидела перед глазами черный железный сапог. Роза, кувыркнувшись в воздухе, прыгнула на стол, выхватила сверкающие скимитары, плашмя хлестнула одним клинком по лбу зверя, а другим – по морде. Брюн закатил глаза, из кошмарной пасти брызнула кровавая слюна, но ступор был недолгим.

Зверь взмахнул громадной лапой. Роза повернула клинок, и лезвие пропороло мягкую подушечку. Монстр клацнул челюстями, но Роза отскочила и снова замолотила плоской стороной скимитаров по громадной мохнатой голове, пытаясь оглушить зверя.

Прием не сработал. Монстр снова кинулся в атаку, и воительница отлетела к стене, а на вороненом нагруднике появились четыре глубокие царапины. Зверь, когда-то бывший Брюном, бросился к Розе, но Тэм преградила ему путь, прикрывшись краденым щитом. Чудовищная морда ткнулась в дерево, и Тэм заскользила назад, отчаянно дрыгая ногами и пытаясь увернуться от кошмарных челюстей. Она налетела на Розу, и обе покатились, будто снежный ком, подталкиваемый разъяренным великаном, а потом въехали в каменную подпорку.

Роза выругалась и взмахнула скимитаром над головой Тэм, полоснув по жуткой морде. Зверь встал на задние лапы и взревел от боли.

Тэм заметила, как на полу, у лап чудовища, что-то блеснуло. Какой-то металлический предмет…

Футляр.

Тот самый, который она получила от Бранигана еще в Бойцовском таборе. «Последняя песнь барда». Тэм совсем забыла, что спрятала футляр в карман кожаного плаща, подаренного Вольным Облаком.

«А что, если уколоть перышком Брюна? – подумала она. – Вот только как бы к нему подобраться…»

Зверя надо было отвлечь, чтобы успеть открыть футляр и вытащить перо. Если бы Роза…

– Брюн, остановись!

Монстр резко крутанулся и сбил с ног женщину, дерзнувшую коснуться его шкуры.

Тэм застыла на корточках, в ужасе глядя на распоротую в клочья одежду и рваные раны на теле Пенни, ошеломленной болью и предательством.

«Шевелись! – велела себе Тэм. – Быстрее!»

Она отбросила щит и метнулась вперед, скользнув между задних лап зверя, подхватила футляр и открутила крышечку. Перо упало на пол, подскочило, но Тэм поймала его в воздухе и воткнула в мохнатую ляжку.

Зверь тяжело повернулся к Тэм, уставился на нее круглыми черными глазами, попытался взреветь, но рев перешел в зевок, и огромная туша всей тяжестью рухнула на барда.

Глава 16. Дикая штучка

В Верхнопуль они приехали героями-победителями, а покидали город, как тать в ночи. Роза и Вольное Облако купили двух коней у Эльфмина, который не держал зла на «Сказ», несмотря на излишне буйную пирушку. Родерик ненадолго куда-то исчез, а потом подъехал к постоялому двору на телеге, запряженной парой выносливых каскарских лошадок.

«Прекрасная мысль», – подумала Тэм, потому что Брюна придется везти как груз, да и Тэм с Кьюрой не могли сидеть в седле.

– Надеюсь, ты их не украл, – устало вздохнул Вольное Облако.

– Нет, конечно! – Задумчиво жуя какую-то туфлю с блестками, сатир повернул телегу и порылся в соломе. – Я их купил. Между прочим, недорого.

– У кого? – недоверчиво осведомилась Роза.

Родерик вытащил из соломы отрубленную руку и небрежно отшвырнул ее подальше.

– У труповозов.

– Ты серьезно? – спросила Кьюра, осторожно шевеля разбитыми губами; вдобавок у нее заплыл подбитый левый глаз, так что выглядела она хуже всех, не считая Брюна, который вернулся в человеческий облик, обзаведясь глубокой раной на переносице и впечатляющим набором шишек и синяков.

«А еще Пенни…» – мысленно сокрушалась Тэм. Пенни выжила, но после нападения Брюна у нее на всю жизнь остались шрамы – и на теле, и в психике. На Тэм особых увечий не было, хотя ребра ныли, а в гудящей голове словно бы безостановочно перекатывались игральные кости. Впрочем, все это были пустяки, если вспомнить, что полчаса назад ее чуть не расплющил чудовищный медведь.

– Ничего получше не нашлось? – поинтересовалась Кьюра.

Выплюнув серебряную пуговку, Родерик заявил:

– А тебе золоченую карету подавай? Не хватало еще, чтобы нас заметили.

– Все путем, – вздохнула Роза. – Облако, помоги мне поднять Брюна. Родерик, веди «Бастион» на север. Встретимся в Коньбридже. А посыльному от вдовы скажешь, что нам сперва нужно кое-что уладить.

– А что за вдова? – спросила Тэм. – И что нам нужно уладить?

– Вдова – наш заказчик из Злодебрей, – сказала Роза и взмахнула рукой, указывая на бесчувственного шамана, изувеченное лицо Кьюры, разбитые окна постоялого двора, откуда «Сказ» уходил тайком, хотя еще два дня назад их принимали здесь с распростертыми объятьями. – А нам нужно сделать так, чтобы все это больше никогда не повторилось.

– Давай мы научим тебя драться, – предложил Вольное Облако Тэм на следующее утро.

Они вдвоем сидели у догорающего костра и уминали завтрак: картошку с яичницей из перепелиных яиц и глиняный кувшин брайтонского яблочного сидра. Роза с Кьюрой ушли искать ручей, чтобы подмыться, – у них совпали месячные, как часто бывает с женщинами, проводящими много времени вместе. Очевидно, ручей нашелся неподалеку, потому что ветер доносил до Тэм их голоса. Брюн все еще без сознания лежал в труповозке. По словам Бранигана, действие волшебного пера продолжалось несколько часов.

– Зачем? Я же просто бард, – сказала Тэм.

– Не просто бард, а тот самый Бард. С большой буквы, – с усмешкой напомнил ей Вольное Облако, подцепив ломтик картошки кончиком ножа. – Обычно при первом же намеке на опасность барды прячутся под стол, взбираются на дерево, бросаются в кусты или дают драпака. Они не лупят профессиональных наемников их же щитами и не заваливают медведей. Или циклопов.

– Но я не…

– Знаю, – прервал ее друин. – Не в этом дело.

Она печально уставилась в деревянную плошку. Несколько лет назад, обнаружив под отцовской кроватью меч, Тэм решила поупражняться. От тяжелого клинка быстро заныли руки, а Тук, вернувшись домой, застал на кухне дочь, победно размахивающую мечом.

Тук Хашфорд, конечно же, слегка огорчился. Вырвав меч из рук Тэм, он порубил в щепки табурет, на котором обычно сидел Браниган. После этого родительского урока (не самого деликатного, зато доходчивого) Тэм опасалась брать в руки оружие.

– Ладно, – наконец сказала она. – Договорились.

Глаза друина, обычно темно-изумрудные, засияли, как свежий лист под солнцем.

– Вот и славно. – Вольное Облако отхлебнул из кувшина кислый сидр, чуть поморщился, обнажив острые зубы. – Но это не освобождает тебя от обязанностей барда. Если я нечаянно наступлю на ящерку, ты всем объявишь, что я до смерти запинал дракона. Ясно?

– Ясно, – кивнула Тэм.

– Роза научит тебя мечному бою, а я покажу, как правильно обращаться с луком.

– Я…

– Нет, ничего подобного. – (Тьфу ты, все-таки предвидение иногда очень раздражало.) – Как бы то ни было, тебе же лучше, если ты научишься обороняться. Турне завершилось. Доктор Дэн нас покинул, его услугами больше не воспользуешься, а нас ждет опасное приключение.

Тэм встала, отряхнула крошки с коленей и пошла за луком, бросив на ходу:

– Вот прямо сейчас и начнем.

«Сказ» двигался на восток по извилистой тропке в предгорьях, протоптанной стадами коз и пастухами; Роза с Вольным Облаком верхом, а Тэм и Кьюра по очереди брали в руки вожжи. Брюн все еще не пришел в себя от укола волшебного пера и, бесчувственный, лежал в труповозке.

Города и поселки приходилось объезжать стороной, и не только потому, что Роза не хотела ввязываться в разборки с наемниками, затаившими обиду за фиаско на постоялом дворе, но еще и потому, что ей надоело объяснять всем и каждому, мол, нет, «Сказ» не пойдет на запад и да, им известно, что на Грандуаль напала орда.

На закате, когда по синеющему звездному небосклону протянулись лиловые облака, Роза остановилась у одинокой фермы и щедро заплатила хозяину за позволение переночевать в амбаре.

Тэм стала распрягать лошадей, но Вольное Облако отобрал у нее поводья.

– Я сам займусь, – сказал он. – Ступай во двор, тебя там Роза дожидается.

– Зачем?

Друин шевельнул ушами, будто загадочно изогнул бровь:

– Увидишь.

Во дворе стояла Роза с обнаженными скимитарами. Она вручила Тэм Репей, меньший из двух клинков, отступила на шаг и велела:

– Нападай!

Тэм даже не услышала – она с изумлением разглядывала оружие в руках, чуть не визжа от восторга: «Скимитар Кровавой Розы!» Клинок был удивительно легким, а вдоль лезвия змеилась замысловатая вязь друинского письма. Рукоять скимитара, перевитая потертой черной кожей, была чуть изогнутой.

– Откуда они у тебя? – выдохнула Тэм.

– Из Контова. Когда я отправилась в Кастию, то украла их у отчима.

Тэм заморгала:

– У тебя есть отчим?

– Был. Упал с летучего корабля.

– Ох, сочувствую…

Роза пожала плечами, и ее доспехи негромко лязгнули.

– Да ну его, мудак. Давай нападай, – повторила она.

Тэм занесла скимитар:

– А куда бить?

– Куда достанешь, – хмыкнула Роза.

– А вдруг я тебя пораню? – с опаской спросила Тэм.

– Не поранишь.

– Ну а если повезет?

– Вряд ли, – сказала Роза.

Тэм бросилась вперед, готовясь с оттяжкой рубануть по левому предплечью Розы, но скимитар внезапно вылетел из руки, описал дугу в воздухе и упал в снег в нескольких шагах от них.

– В чем твоя первая ошибка? – спросила Роза.

– Я… я выронила скимитар.

– Это была последняя ошибка. А первая заключается в том, что ты предупредила меня, куда будешь бить.

Тэм затрясла рукой, разминая онемевшие пальцы.

– Нет, я не…

– Еще как предупредила. Глазами. Всем телом. Прямо как письмо написала: «Дорогая Роза, я вот-вот ударю слева. Прошу тебя, выбей скимитар у меня, раззявы. С уважением, Тэм».

Тэм не засмеялась лишь потому, что ей было очень стыдно.

– Ну да, я не умею драться, – пробормотала она. – А спорим, ты не умеешь играть на лютне.

Левый наруч Розы вспыхнул зеленым. Репей подлетел к ней, и она с усмешкой вручила его Тэм.

– Еще раз.

Тэм повторила попытку. И еще раз, и еще, и еще. После каждой неудачной атаки (один раз Тэм даже угодила в сугроб и вдоволь наелась снега) Роза терпеливо объясняла, в чем заключалась ошибка.

Бац!

– Слишком медленно.

Шмяк!

– Не устояла на ногах.

Хрясь!

– Неправильно держишь скимитар.

Вольное Облако с Кьюрой вышли во двор и, неторопливо попивая вино из бурдюка, следили за бесплодными потугами Тэм. В довершение позора из дома вышла фермерская дочь, волоча за собой здоровенный ржавый меч, и тоже стала смотреть. После дюжины попыток, так и не увенчавшихся мало-мальским успехом, Роза объявила, что учения окончены.

– У тебя неплохо получается, – сказала она. – Лучше, чем я ожидала.

«Не многого же она ожидала», – подумала Тэм, в напрасных поисках крупиц достоинства разглядывая грязь под ногами.

– Кровавая Роза! – окликнула фермерская дочь протяжным говором, как у всех жителей Свистопляса, к востоку от Сребролесья. – А ты со мной не порубишься? Недолго, пока не стемнело.

К удивлению Тэм, Роза согласилась.

– Следи в оба, – сказала она Тэм. – Девчонка тебя кое-чему научит.

Фермерская дочь оказалась достойной противницей. Во всяком случае, так решила Тэм. Девушка двигалась стремительно и была очень сильной, учитывая огромный размер ее полуторного меча. В пробных схватках мышцы ее рук проступили выпукло, как барельефы на стене храма. Ей хватало и ловкости, и гибкости. Роза похвалила ее маневрирование, хотя и заметила, что она отставляет вбок левую ногу, перед тем как нанести удар.

Остановившись передохнуть, девушка собрала длинные волосы в узел, и Тэм не могла оторвать взгляда от стройной шеи и маленьких ушей, покрасневших от холода.

Заметив, что ее рассматривают, фермерская дочь сказала:

– Мне нравится твой цвет волос.

Тэм напряженно улыбнулась, потому что голос умчался вслед за потерянным достоинством и их обоих след простыл.

Когда совсем стемнело, девушка – запыхавшаяся, вся в испарине – пожала Розе руку, улыбнулась Тэм и убежала домой.

– Швырни землицы, – сказала Роза, возвращаясь с Тэм к амбару.

– Куда?

– В окно. А то камешек разобьет стекло или стуком разбудит отца, что гораздо хуже. Если окно незастекленное, то заранее дай знать, что это ты, не то она тебе ненароком голову снесет своим тесаком.

– Ты про что? – спросила Тэм, чувствуя, как горят щеки. – Зачем мне швырять землей кому-то в окно?

– А затем, – со странной усмешкой ответила Роза, – что эта девчонка тебя кое-чему научит.

Чуть позже Тэм вышла прогуляться. Сначала она направилась к лесной опушке, хотя Роза и напомнила ей, что фермерский дом в другой стороне. Кьюра отсалютовала двумя пальцами, и лишь потом Тэм сообразила, что это либо был неприличный жест, либо своего рода подсказка.

Бродя по лесу, она чуть не завопила от страха, когда на ветку над головой уселась какая-то тень. Вглядевшись, Тэм поняла, что это сова. Круглая совиная голова повернулась, как на шарнире, огромные глаза блеснули зеленью в темноте.

Неподалеку стоял охотничий шалаш, почти неотличимый от окружающих зарослей. Боясь, что внутрь забрался какой-нибудь дикий зверь, Тэм торопливо повернула назад, к пустынному полю. К счастью, тропка вела мимо фермерского дома, где, как заметила Тэм, за распахнутым окном горел светильник.

Кто-то схватил ее за локоть, и от испуга Тэм едва не взвизгнула.

– Ш-ш-ш! – прошептала фермерская дочь, беря Тэм за руку; пожатие было сильным, а ладонь – холодной как лед, будто девушка долго ждала на улице. – Осторожней, не споткнись в темноте, не то шею сломаешь.

Луна скрылась за тучей, и в лесу стало темно, хоть глаз выколи. Ее спутница хорошо знала дорогу, и вскоре они вышли к тому самому шалашу, откуда недавно сбежала Тэм. Фермерская дочь опустилась на колени у входа, высвободила деревянные колки на хлипкой дверце и забралась внутрь.

Тэм постояла у шалаша, прислушиваясь к потрескиванию промерзшего зимнего леса, и немного успокоилась. Она мало с кем вступала в близкие отношения – под неусыпным присмотром отца шансов на это было не больше, чем на пирушку в каземате. Первой была Сарина, а потом Рокса, которой, впрочем, больше нравились парни, но ради Тэм она сделала исключение, потому что Тук Хашфорд был прославленным наемником. Иногда можно было перепихнуться с дочерью повара в «Залоге успеха», но Тэм даже имени ее не помнила.

Зато в памяти отложились слова дяди: «Парни – как еноты. Пронырливые и хитрые, им лишь бы чем-нибудь полакомиться. И тебя они боятся больше, чем ты их».

Когда Тэм объяснила ему, что предпочитает девушек, Браниган тут же несколько переиначил свое предостережение: «Девчонки – как койоты. Бродят стаями, шумят и спать не дают, а отпугнуть их можно только огнем».

– Ты чего ждешь? – послышался голос из шалаша, приглушенный шкурами, накинутыми на деревянный остов.

Поспешно отогнав мысли о Бранигане и его дурацких советах, Тэм нырнула под полог. Внутри было темно и пахло хвоей. Что-то коснулось щеки Тэм, а потом пальцы взъерошили волосы, а к губам прижались влажные теплые губы. Во рту затрепетал настойчивый язык, и у Тэм сладко защипало внизу живота. Мозолистая рука скользнула между ног, и Тэм забыла обо всем.

Она порывисто ответила на ласку; послышался гортанный стон, и тело фермерской дочки содрогнулось, будто в купальную лохань ударила молния. Девушка сдернула с себя рубаху, а Тэм нетерпеливо высвободилась из кожаного плаща, извиваясь, как змея, сбрасывающая кожу до времени. Отбросив наконец-то и плащ, и рубаху, Тэм подумала, что сейчас замерзнет, но ее обжигало как огнем.

Во влажной духоте шалаша они провели около часа, а потом, держась за руки, пошли к опушке леса. Тэм и в самом деле кое-чему научилась.

Фермерская дочка поцеловала Тэм еще раз и бегом вернулась домой. Тэм медленно побрела к амбару – ноги дрожали и подгибались так сильно, что она едва могла идти, а вдобавок она мысленно перебирала в памяти события последнего часа, будто разглядывая чужеземную безделушку или белую раковину, подобранную на каменистом сером берегу ее жизни.

Тут в амбаре раздался дикий, обезумевший вопль – Брюн пришел в себя.