Текст книги "Вам – задание"

– Из дальнего, говоришь? – встрепенулась хозяйка. – Как он выглядит?

– Высокий, худой...

– Он!

– Кто он?

– О чем он говорил?

– Сказал, что дело для меня есть.

– Сказал! Не верь, сынок! Не связывайся с ним!

– Бабушка, скажите прямо, в чем дело!

– Скажу тебе, сынок, скажу. Знай же – это был сын Лешика. Оба они – бандиты. И отец и сын!

– Как так – отец и сын? У Лешика же нет детей. Он сам говорил.

– Не верь! Но верь, Володя!

Старушка начала взволнованно рассказывать.

– У Бронислава Лешика есть сын. Зовут его Степаном. Этот бандит уже много лет людей грабит. Не знаю, как это получилось, но повадился мой Юзеф к старому Лешику ходить, связался там со Степаном. Тот сманил его на свою сторону, в лес. Потом потянулась за ним и Ванда, соседская девчина. Она с Юзефом дружила.

– Когда это было?

– Перед приходом ваших... Красной Армии. Напугал Степан Юзефа: придут, мол, красные и в Сибирь сошлют либо расстреляют. Говорил, что немцы уходят ненадолго. И мой дурак поверил. Сколько со стариком ни уговаривали, сколько слез моих пролито – все напрасно. Ушел с Лешиком... – Хозяйка замолчала, усталым движением сняла с головы вязаный платок и, сдерживая рыдание, выдавила из себя: – Через месяц его не стало. Пришел к нам старый Лешик и сказал, что убили красные.

– Красные? И вы поверили?

– Я уже тогда поняла, что здесь что-то не так. А когда поползли слухи о каких-то бандитах, которые убивают ни в чем не повинных людей и даже детей, то убедилась, что Степан – самый настоящий гад. А Бронислав, батька, – его верный помощник. Он приходил к нам еще один раз и сказал, что если мы вздумаем куда-либо жаловаться, то нам на свете не жить и дом наш спалят. Вот муж и испугался. У нас ведь есть еще один сын.

– Где он?

– Воюет.

– У немцев?

– Нет, в Красной Армии. Он офицер.

– Значит, сражается с фашистами за нас с вами.

– А почему ты не воюешь?

Этот вопрос кольнул в самое сердце Славина. Он молча опустил голову. Что делать? Сказать ей, что он тоже рвется на фронт, что уже несколько раз писал рапорты о направлении в действующую армию? Нет, об этом нельзя говорить. Надо проглотить горькую пилюлю:

– Мне сказали, что мое место здесь.

– Здесь и баба управилась бы, а на фронте убить могут! – неожиданно зло выпалила хозяйка.

Славин тихо сказал:

– В таком случае, зачем вы меня предупреждали остерегаться Лешика?

Старуха пристально посмотрела на Славина:

– Смотрю на тебя, вроде дитя малое, а поговорила, вижу – взрослый. Скажи, ты на самом деле закупаешь здесь продукты?

– Людям же есть надо... Сейчас тяжело, бабушка, и они нуждаются в помощи. Вот и меня поставили на эту работу. Кстати, а где сейчас Ванда?

– Не знаю. Если верить старому Лешику, то у Степана.

– Скажите, но вы же не хотите, чтобы Степан втянул в свою банду и второго сына? Война уже скоро кончится, и он, наверное, вернется домой.

– Нет, нет! Я каждый день молюсь, чтобы господь бог хранил его, а этот бандит, Степан Лешик, чтоб сгнил в болоте.

– А как родители Ванды смотрят на то, что их дочка пропадает в банде?

– Запуганы они и молчат, только плачут. Ванда недавно была здесь, сказала, что если она вернется домой, то бандиты уничтожат всю семью. Что тут поделаешь? Конечно, будешь молчать. Тут порядки лесные: кто сильнее, тот и волк.

– А где их логово?

– Разве они скажут? Мой старик говорил, что слышал от других людей, будто около хутора Черный Луг прячутся.

– Кто хозяин хутора?

– Он пустой сейчас. Хозяин в полиции служил, помогал катовать людей, а когда немцы отступали, ушел с ними.

– Кто еще знает, что Степан Лешик организовал банду?

– Многие знают, но мало кто скажет об этом.

– Почему?

– Боятся.

– А скажут, когда Лешика и его дружков поймают?

– Не знаю, но мне кажется – многие молчать не будут.

Славин взглянул на часы: прошло уже много времени. В любой момент может появиться хозяин, надо уходить. Владимир как мог утешил старушку, пообещал ей выяснить, что на самом деле случилось с Юзефом, вышел на улицу. Теперь он ломал голову над тем, что делать дальше: ехать ли немедленно в город, или оставаться на месте. «Нет, нельзя рисковать. Я узнал если не точное, то хотя бы приблизительное место укрытия бандитов. Надо связаться со своими». Постепенно рождался план дальнейших действий. Он сводился к тому, чтобы завтра, под предлогом поездки за патронами, отправиться в город, сообщить добытые сведения, просить разрешение на установление контакта с бандой для выяснения ее точного местонахождения и численности...

42
ОПЕРУПОЛНОМОЧЕННЫЙ ОТДЕЛА
БОРЬБЫ С БАНДИТИЗМОМ АНТОН КРАЙНЮК

На углу двух немощеных улиц остановился старый потрепанный «оппель». Из машины вышел молодой человек, одетый в брезентовый плащ, поднял голову, желая убедиться, скоро ли кончится дождь, и, повернув за угол, быстро пошел по деревянному тротуару. Но через метров пятьдесят тротуар кончился, и молодой человек двигался дальше, старательно обходя лужи и грязь. Это был оперуполномоченный отдела борьбы с бандитизмом Антон Крайнюк. Он выполнял первое поручение нового начальника отдела капитана Мочалова. Антону нравился Коротков, но когда узнал он, что новым начальником назначен Мочалов, то очень обрадовался. Свой человек, односельчанин.

Антон видел, как тяжело было слушать Петру Петровичу рассказ о дорогих ему людях, которых уже нет в живых. Со слов Володи Славина Мочалов уже знал, как дружили и помогали друг другу мать Антона и Татьяна Андреевна. Теперь их обоих – Крайнюка и Мочалова – объединяла потеря родных. Антону было тоже нелегко переносить случившееся. На первых порах Глазков и Тамков даже боялись за него. Парень рвался в бой, не считаясь ни с какой опасностью, и когда ему там, в отряде, предложили направиться вместе со Славиным, то Антон отказался. В то время он мечтал как можно быстрее попасть на фронт и продолжать мстить врагу за смерть матери. С большим трудом удалось Короткову и Глазкову уговорить Антона, что его опыт лесного бойца очень нужен на новом месте. Тогда Коротков и Глазков решали не назначать Антона старшим группы. Руководителем группы был назначен Славин. Боялись, что Крайнюк при виде гитлеровцев может вступить в бой.

Получилось так, что группа Славина прибыла к месту назначения вместе с передовыми частями Красной Армии, и если бы не Коротков, появившийся в городе сразу же, то кто знает, может, Крайнюк не удержался бы от вновь нахлынувшего желания уйти на фронт...

Наконец Антон подошел к нужному дому и оглянулся. Улица была пустынной, да и кому охота в такую погоду из дома выходить. Крайнюк открыл скрипучую калитку, прошел по заложенному булыжниками длинному и узкому двору и толкнул входную дверь. Его, очевидно, заметили через окно, потому что в коридоре его встретил пожилой мужчина.

– Здравствуйте, – сказал Крайнюк, – вы Моравский?

– А вы кто будете? – не отвечая на вопрос, спросил хозяин.

«Ишь ты какой осторожный, – подумал Антон, – наверняка это он и есть. Рост, возраст совпадают, да и бородавка, о которой говорил Мочалов, на носу».

– Я по делу. Так это вы будете?

– Я. А что вы хотите?

– Ну вот и хорошо, Казимир Казимирович, я – от Короткова. К дому не стал подъезжать. Машина за углом. Набросьте на себя что-нибудь, на дворе дождь, и подходите туда, я вас буду ждать.

Крайнюк повернулся, вышел на улицу и пошел обратно. «Боязливый мужик, в глазах только страх, и как он только в старосты попал? Хотя чего тут удивляться, таких только и назначали».

Антон сел на заднее сиденье и стал ждать. Шофер не закрывал капот и продолжал делать вид, что ковыряется в моторе. Наконец появился Моравский. Он пугливо посмотрел по сторонам и засеменил к машине. Около машины остановился и стащил с плечей кусок брезента. Крайнюк приоткрыл дверцу:

– Садитесь, Казимир Казимирович!

Пока старик, кряхтя и охая, втискивался в маленький салон, шофер закрыл капот, сел на свое место и завел мотор. Машина развернулась и, отчаянно подпрыгивая на ухабах, поехала к центру города.

– А почему Сергей Миронович не приехал?

– Сейчас узнаете.

Моравский подозрительно посмотрел на Крайнюка. Его, наверное, несколько смутил ответ Антона, и недоверие к незнакомому еще больше усилилось.

– А почему даже машина другая, не та, на которой Сергей Миронович приезжал?

– Какая подвернулась, – коротко ответил Антон, которого начинала раздражать подозрительность старика.

Он когда узнал, со слов Мочалова, что Моравский бывший староста, удивленно сказал: «Петр Петрович, и чего мы с ним возимся? Он пособник немцев, а мы его еще должны на машине возить, нянчиться с ним, вроде он заслуживает этого. Да ему, гаду, одна цена – пуля или веревка!» – «Успокойся, Антон, – улыбался Мочалов, – не каждого врага надо к стенке ставить. Привыкай к этому, ты же оперативный работник. Эх, учить тебя надо. Вот очистим область от бандитов и пошлем тебя в школу. Ну, а что касается Моравского, то он хоть и ходил у немцев в прислужниках, но вреда Советской власти и людям не чинил. Мне Коротков рассказал, что когда пришла Красная Армия, то он сам явился в УНКВД и рассказал о своем прошлом, да заодно подсказал, где группа бывших полицаев в лесу пряталась, и целый склад оружия помог найти. Да и о Федько нам он сообщил и о том, что жена Федько у отца его прячется. Правда, трусоват он, этот Моравский, сбежал с насиженного гнезда и сейчас вместе с женой здесь, в городе, у родного брата живет».

И вот теперь Крайнюк, выполняя приказ, везет этого бывшего старосту к себе в отдел, да еще, сидя рядом, должен отвечать на его глупые вопросы. От возмущения Антон отвернулся от старика и начал смотреть в запотевшее стекло.

Машина развернулась и остановилась у небольшого дома, где разместился отдел по борьбе с бандитизмом. Они вышли из машины, и Крайнюк провел Моравского и кабинет Мочалова. Спросил:

– Мне можно идти, Петр Петрович?

– Нет, побудь с нами, – ответил Мочалов и, поздоровавшись с Моравским, сказал: – Давайте знакомиться: я – новый начальник отдела капитан Мочалов. Зовут меня Петром Петровичем. О вас, Казимир Казимирович, мне рассказал Сергей Миронович Коротков. Он вам передавал привет и извинялся, что не попрощался с вами. Он очень торопился и еле успел дела сдать. Я немножко освоился и решил сегодня познакомиться с вами. Поэтому и послал за вами.

– Ну и слава богу, – невпопад почему-то сказал Моравский.

– Что, вы тоже хотели встретиться со мной? – улыбнулся Мочалов.

– Нет, нет... – смутился старик, – я, когда увидел вот этого молодого человека, сел к нему в машину, немножко испугался...

– Чего же вы испугались?

– Видите ли, Сергей Миронович никогда меня не приглашал сюда. Он сам приезжал ко мне, и мы обычно с ним встречались и беседовали в других местах.

– Правильно. Я впредь буду делать то же самое, но согласитесь, если бы я сегодня приехал к вам и начал беседу, то вы бы мне наверняка не поверили, а теперь вы побывали у нас в отделе, видите, что я тот, за кого себя выдаю, и у вас сомнений никаких не осталось. Не так ли?

– Да, да, вы правы и поступили правильно, – быстро согласился Моравский.

– Ну вот и превосходно. Теперь давайте перейдем к делу. Не кажется ли вам, Казимир Казимирович, что вам пора устраиваться на работу?

– Мне? Куда? Кем?

– Ну, например, на железную дорогу, скажем, кладовщиком или заведующим складом, где, кроме разных товаров, имеется оружие кое-какое и боеприпасы.

– Но я никогда в такой должности не работал...

– Ничего, и старостой до войны вы тоже никогда не были. Скажу вам прямо. Нам это надо для того, чтобы покончить с бандой Федько. Мы вам, как видите, доверяем и просим оказать помощь. Место для вас готово, и с завтрашнего дня вы должны приступить к работе.

– И что я должен делать?

– Работать и ждать, пока к вам явится Федько или кто-нибудь от него. Если у вас спросят вот об этом человеке, – Мочалов протянул Моравскому листок бумаги, – то вы должны ответить, что он работает в ОРСе – это значит, в отделе рабочего снабжения уполномоченным по заготовкам продовольствия, ездит по деревням и что вы рекомендовали ему остановиться на постой у надежного человека – Бронислава Лешика. Если у вас будут просить оружие и патроны или требовать их с помощью угрозы или шантажа, то в принципе соглашайтесь, но скажите, что получить у вас все это и вывезти за пределы базы может только ваш друг, который занимается заготовками.

– Но это же опасно. Вы же, господин, простите...

– Петр Петрович, – подсказал Мочалов.

– Да, да, простите, Петр Петрович, сами знаете, что с Федько шутки плохи...

– Знаю. Поэтому и хотим навсегда покончить с ним и его бандой. Вы же понимаете, что ему прощения не будет, а это значит, что вы сможете спокойно вернуться в деревню, в свой дом.

– А Федько и его дружки не узнают, что я вам помогаю?

– Исключено. А для того чтобы вы чувствовали себя смелее, с вами будет работать в складе рабочим вот этот парень, – Мочалов кивнул в сторону Крайнюка, – зовут его Антоном, фамилия – Крайнюк. Он человек новый в этих местах, и его пока никто не знает. Ну, так как, Казимир Казимирович, согласны?

Моравский зачем-то пожевал губами, нервно потрогал пуговицы на рубашке, а затем, дотронувшись рукой до колючей бороды, ответил:

– Я же понимаю, что отказываться не имею права. Да и сам вижу, что это надо, может, и впрямь к себе в дом смогу вернуться. Ладно, Петр Петрович, я согласен.

– Ну вот и хорошо, – удовлетворенно сказал Мочалов и посмотрел на Крайнюка. – Что пригорюнился, рабочий склада, присаживайся поближе и давайте оговорим детали.

43
ВЛАДИМИР СЛАВИН

И на этот раз Федько появился неожиданно. Постоял немного у дверей, пытливо вглядываясь в лица отца и жены, затем громко поздоровался, протянул руку Славину:

– Привет, друг! Как дела?

– Дела идут, контора пишет, бухгалтер деньги выдает.

Федько уселся на табурет:

– Выяснил?

Владимир кивнул головой.

– И как?

– Можно поговорить.

– Давай будем говорить.

– Мой друг может сделать тысяч десять патронов. Но требует такую сумму, что лично для меня, как говорится, овчинка выделки стоит.

– Денег дадим.

– Что толку. Дадите деньги, значит не смогу получить нужный товар. А я хотел бы свиней да телят голов сорок – пятьдесят закупить. Кое-что нам с другом достанется.

Федько взглянул на стоящих у печи хозяев:

– Ну, что вы? Накрывайте стол!

Ядя и старик засуетились, а Степан, не дожидаясь закуски, налил в грязные стаканы самогон:

– Выпьем за наше дело, за нашу дружбу.

Вскоре в комнате наступила тишина, нарушаемая лишь усердным чавканьем Федько. Ел он жадно и неаккуратно. Все лицо его и руки лоснились от жира, к подбородку прилип кусочек яичного желтка. Пил много и часто, быстро пьянел. Через каких-нибудь полчаса Федько окосел, его потянуло на душевный разговор.

– Вот ты, Володька, понимаешь, что такое жизнь? – говорил он заплетающимся языком. – Послушай меня. Ты не знаешь, как даже выглядит настоящая жизнь. Вот возьми меня. Сам себе хозяин, меня люди уважают, боятся. И это все потому, что я не простой человек. Мое дело – быть хозяином. Хочешь, возьму к себе?

– Куда? На хутор?

– Х-ха... На хутор! Во сказал! На волю возьму! Заживешь припеваючи. Ни в чем нуждаться не будешь...

К столу подошел старый Лешик. Он внимательно и настороженно прислушивался к разговору и, боясь, что сын сболтнет лишнее, вмешался в разговор:

– Ты пошел бы прилег. Отдохни с дороги.

«Странные у них отношения! – опять подумал Славин о Лешиках. – Друг друга даже по имени не называют, держатся как чужие. – Он стиснул голову руками, притворяясь пьяным. – Как же выведать у Федько, где укрывается банда, сколько в ней человек?»

Степан отмахнулся от отца:

– Не мешай, старик! Не видишь, поговорить хочется, а Володька мне по душе. Ты не смотри, что он пацан. Он – серьезный человек, люблю таких.

Он снова налил в стакан самогона, а Славина передернуло от мысли, что опять придется пить эту мутную гадость. Он пока выпил лишь один неполный стакан, а все остальные незаметно переливал в посуду Федько. Но сейчас возле стола появился старик, и не пить было нельзя. Правда, можно было встать из-за стола и сказать, что ему хочется выйти на улицу. Но тогда старик убедит сына не болтать лишнего, и Владимир тряхнул головой, взял пустой стакан, налил самогона, протянул его старику:

– Выпьем с нами, хозяин.

Они чокнулись, выпили до дна. Старик взял соленый огурец, отошел от стола...

Славин продолжал играть роль наивного парня:

– А далеко до вашего хутора?

– Ровно пятнадцать километров.

«До Черного Луга столько же», – подумал оперативник и спросил:

– Жить там, наверное, скучно? Ни света, ни вечеринок...

– Этого, конечно, нет. Если пойдешь, познакомлю с одной... Девка что надо! Привел ее к нам один, а сам копыта отбросил.

– Как копыта отбросил?

– Очень просто! – хищно ухмыльнулся Федько. – Не в том направлении начал смотреть.

– И что?

– И... помер... концы отдал.

– Как отдал?

– Хе-хе! Будем считать, что сердце подвело. Но ты не бойсь. Если я тебе поверил, значит все будет в лучшем виде. Доставай быстрее патроны, а потом основательно поговорим. Насчет барыша не беспокойся – не обижу.

– А как я тебя найду, когда патроны будут?

– Скажешь старику. Он найдет.

Федько снова потянулся к бутылке. Славин встал:

– Пойду во двор. Ты пей, скоро вернусь.

Владимир стоял на крыльце, подставив разгоряченное лицо моросящему дождику. Руки дрожали. Он вынужден был сидеть рядом с бандитом, на совести которого десятки человеческих жизней, пить с ним, есть при нем да еще и улыбаться. С каким бы удовольствием Владимир разрядил пистолет в пьяную рожу! Но нельзя. Надо продолжать игру, выиграть ее чисто, чтобы не дать ни одному бандиту ускользнуть от возмездия. «Ну, что! Пора возвращаться. Наверное, скучает, бедняга, не перед кем душу излить».

Славин пошатываясь вошел в дом. В комнате находился только Лешик-старший. Степана и Яди не было. Судя по всему, они уединились в другой комнате. Владимир подсел к старику:

– Хороший мужик, смелый! Мне такие нравятся.

Лешик помолчал немного, а потом, думая о чем-то своем, ответил:

– Тяжело ему. И когда это кончится?

– Что кончится?

Дед словно очнулся, ответил скороговоркой:

– Нет, нет, все хорошо! Это я просто подумал об одном человеке. Далеко он сейчас, вот и вспомнился...

44
НАЧАЛЬНИК ОТДЕЛА БОРЬБЫ С БАНДИТИЗМОМ
ПЕТР ПЕТРОВИЧ МОЧАЛОВ

Вечерело. Мочалов взглянул на часы. Осенний моросящий дождик и тяжелые свинцовые тучи, нависшие над городом, делали день короче, вечер наступил раньше обычного.

Раздался легкий стук, и в кабинет вошел дежурный:

– Товарищ капитан, только что звонил Крайнюк. Он очень просил вас дождаться его, обещал через час быть здесь.

– А почему он вам позвонил, а не мне?

– Не знаю. Сказал, что вы не ответили.

– Черт бы побрал этот аппарат! Опять испортился. Скажите, чтобы отремонтировали.

Дежурный кивнул и вышел.

Петр Петрович прошелся по кабинету, думая о Крайнюке: «Что же заставило его так торопиться? Может, Моравский не так как надо повел себя? Нет, не должен, да и Антон не оставлял бы его одного, а вызвал бы меня к себе. Тут что-то другое, скорее всего Федько дал знать о себе».

Мочалов подошел к столу и попытался работать, но не смог. С грохотом отодвинул стул и подошел к окну. В душе нарастала тревога. После того как он узнал, что гестаповцы схватили Михаила Ивановича, Петр был уверен, что фашисты его убили. И теперь он чувствовал ответственность за судьбу Володи. Порой он даже корил себя за то, что еще молодого паренька направил к бандитам. Но он и доверял ему больше других, да и Коротков немало рассказал о его партизанских буднях. Парень сметлив, вдумчив, рассудителен, должен справиться. Мочалов вчера подал рапорт по команде с предложением направить Славина и Крайнюка на учебу в офицерскую школу. «Парни с хорошими задатками, и если их подучить, то получатся настоящие оперативники».

Мочалов вернулся к столу и взял свежую газету. Накануне он успел только фронтовые сводки просмотреть. Сейчас почти каждый день они сообщали радостные вести, и Мочалов, прочитав, складывал их в сейф. Это для Славина. Вернется с задания, будет взахлеб читать.

Прочитал статью, в которой говорилось о задачах по восстановлению народного хозяйства в республике, и снова посмотрел на часы: «Уже должен быть здесь. Добираться ему пешком сюда надо минут сорок – пятьдесят. Скорей бы уж, не томил душу!» Петр Петрович опять поднялся из-за стола, и в это время открылась дверь. Появился Крайнюк. Лицо возбужденное, дышит тяжело и часто:

– Здравия желаю, Петр Петрович!

– Здравствуй, ну, что случилось?

Мочалов не смог скрыть своего волнения, и это сразу почувствовал Антон. Он понял, что Петр Петрович волнуется за Володю, и, желая успокоить его, сразу же сказал:

– Ничего страшного. Просто сегодня к нам на склад явился Федько собственной персоной.

– Так, значит, Володя действует правильно. Ну-ну, рассказывай дальше.

– Моравский его увидел, когда он к складу подходил, и успел меня предупредить. Я спрятался в дальнем углу за ящики и почти весь разговор слушал. Хочу вам сказать, что старик вел себя хорошо. Правда, струсил, лицом побледнел, но держал линию правильно. Входит Федько и говорит: «Здорово, Казимир! Узнаешь меня?» Моравский для убедительности выждал немножко, вроде бы присматривался, а затем отвечает: «Господи, так это же Степан! День добрый, Степан, откуда ты? Неужели меня специально искал?» – «Угадал, дед, специально тебя искал. Ты на складе один?» – «Один. Грузчика направил в контору». – «А дверь запереть можешь?» – «Могу, только зачем?» – «Ты меня не бойся, Казимир, просто я хочу с тобой с глазу на глаз поговорить».

Моравский закрыл дверь, а я на всякий случай пистолет приготовил, думаю, если набросится на старика, придется мне вмешиваться. Но вижу, все пока нормально идет. Сел Федько на ящик и спрашивает, знает ли Моравский Славина. А тот отвечает: «Это тот хлопец, что уполномоченным по заготовкам работает? Знаю, но он сейчас по деревням мотается, я ему даже порекомендовал у твоего батьки остановиться». – «Слушай, Казимир, а красные знают, чем ты при немцах занимался?» – «Упаси бог! – и Моравский даже перекрестился. Я, говорит, – даже в деревне дом бросил и в город перебрался, чтобы кто-нибудь не выдал меня». А Федько ухмыльнулся и говорит: «А я вот могу и сдать тебя, что ты на это скажешь?» – «Ты что, Степан, побойся бога! Что я тебе плохого сделал?» – «Ладно, – засмеялся Федько, – не дрейфь, я пошутил. Скажи мне, а что у тебя на складе есть хорошего?» – «Да разное... сам же знаешь, что склад для того и существует, чтобы на нем многое хранилось». – «Оружие есть?» – «Карабины, револьверы». – «Патроны?» – «И патроны есть». – «А для чего они здесь?» – «Как для чего? Для стрелков железнодорожной охраны». – «Слушай, Казимир, а уполномоченным по этим самым заготовкам оружие выдают?» – «А как же, выдаем». – «А для чего оно им?» – «Так они же с деньгами да товарами дело имеют, по деревням ездят. А сейчас время такое, что и напасть могут». – «Да, это ты верно говоришь: напасть могут. А мне ты патронов не дашь?» – «Что ты, Степан, как же это я могу?» – «Да ты, Казимир, не бойсь, не за так. Я тебе за это денег дам, ну, и большевикам о тебе ничего не скажу. Сам понимаешь, если узнают, что бывшего старосту, немецкого прислужника, ха-ха, в оружейный склад пустили, так они тебя из всех карабинов, винтовок, револьверов, что здесь хранятся, залпом, ха-ха, что сделают? Расстреляют, понимаешь, решето из тебя сделают». Антон сделал паузу и улыбнулся:

– Знаете, Петр Петрович, что в этот момент Моравский упорол? Я еле сдержался, чтобы не рассмеяться. Он сделал вид, что действительно испугался, и, как заправский артист, – бух в ноги к этому Федько и как завопит: «Пощади меня, Степан! Не губи на старости лет, дай дожить жизнь, мне уж немного осталось!» Знаете, даже слезу пустил. Ну, ни дать ни взять испугался, и все тут. А Федько вскочил на ноги и говорит: «Да тихо ты, разорался! Сейчас люди на твои причитания соберутся. Успокойся, я пошутил. Не буду тебя красным сдавать. Но патроны ты мне достанешь». Моравский задумался, а потом говорит: «Я, конечно, пару сот мог бы наскребти, но как я вынесу, если охрана проверит, то конец мне». «А если этого пацана к этому делу привлечь?» – «Этого? Постой-постой, он же мне на днях о патронах говорил, что можно хорошо подзаработать, если каким-то охотникам продать». – «Ну вот видишь. Так как, если его взять в компанию, сможешь патронов дать?» – «Конечно, он вывезти их с территории сможет, – задумался Моравский, – да и на него выписать с тысячу патронов можно». «Ну тогда договорились. Как появится он к тебе, дай патронов, в обиде не будешь. Дадим и денег и продовольствия. Да, о нашей встрече ему не говори». После этого Федько попрощался и ушел. А я вышел из своего укрытия и говорю: «Молодец, Казимир Казимирович, действовали вы правильно, по инструкции!» Ну и, конечно, сразу же к телефону. Позвонил вам – не отвечаете, связался тогда с дежурным и попросил предупредить вас, что скоро буду. Что теперь делать будем, Петр Петрович?

– Все пока, видишь, идет по плану. Ты сейчас возвращайся к Моравскому и продолжайте действовать в том же духе, как и договорились. Будем готовиться к финалу...