Текст книги "Гении разведки"

Интерес к Зорге и всему с ним связанному сейчас огромный. Приведу некоторые отзывы о деятельности группы Рамзая из уже упомянутой книги Анатолия Георгиевича Смирнова. И принадлежат они вовсе не соратникам Зорге по борьбе и не нашим идеологическим единомышленникам.

Первыми постарались изучить опыт советского разведчика американцы, сразу же после войны попытавшиеся провести расследование «дела Зорге» и по горячим следам изучившие попавшие в их руки материалы. Итог анализа деятельности группы Рамзая подведен в докладной записке, датированной 1946 годом и предоставленной командующему оккупационными войсками США в Японии генералу Макартуру: «С 1933 по 1944 годы (именно так. – Н. Д.) Зорге обеспечивал Советский Союз всеобъемлющей информацией о намерениях Японии в военной, политической и экономической областях. Красная армия постоянно находилась в курсе состояния тех или иных планов Японии. С учетом этого она могла планировать свои действия и принимать решения».

Еще более категоричен Джон Эдгар Гувер. Вот восторженный отзыв о Рамзае директора ФБР: «Пожалуй, наиболее успешной из всех шпионских операций Второй мировой войны стала деятельность в Японии разведывательной группы под руководством немецкого коммуниста, доктора Рихарда Зорге». А директор ЦРУ Аллен Даллес вопрошает: «Как удавалось Зорге так долго избегать разоблачения?»

«Группа, руководимая блестящим изобретательным разведчиком Рихардом Зорге, совершала поистине чудеса», – пишет Чарлз Валюби, начальник Тихоокеанских войск США в годы Второй мировой войны.

Придерживаются столь же высокой оценки Зорге и англичане. Так, профессор истории Чарлз Вайтон в свое время утверждал: «Рихард Зорге, бесспорно, был величайшим шпионом Второй мировой войны. Нынешний Советский Союз, да, пожалуй, и вся система мирового коммунизма обязаны своим существованием этому немцу – русскому».

Даже руководитель 4-го отдела СД РСХА Вальтер Шелленберг, возглавлявший разведку Третьего рейха за границей, вынужден был признать: «Зорге нанес непоправимый урон японцам». Хочется спросить: а вам, фашистам, что, не нанес?

В ХХI веке интерес ко всему, что связано с Зорге, еще более возрос. Наверное, поэтому наследие Рамзая до сих пор изучается. И не только людьми его профессии, но и учеными самых разных стран. Ежегодные международные семинары, где исследователи выступают с докладами, посвященными деятельности Рамзая, проводятся в самых разных странах – от Японии до Австралии.

Хорошо, что россияне тоже вносят свою лепту в эти международные форумы, выступая с подробными докладами. Тут уж, как говорится, кому, как не нам.

В Москве на вечерах, посещаемых и ветеранами разведки, и просто публикой читающей, интересующейся, обсуждается профессиональная работа Зорге. Так, полковник внешней разведки в отставке, писатель Олег Нечипоренко высказал свою гипотезу: Зорге сумел продержаться так долго, потому что никак не попадал под стереотип разведчика. Его поведение, манеры, увлечения не соответствовали общепринятым канонам. Это и спасало, оберегало от углубленных проверок.

Еще один сослуживец Нечипоренко поделился информацией неслыханной. Считается, будто попавший в тюрьму Зорге был брошен советской разведкой на произвол судьбы. Но нет. Если верить отцу этого человека, тоже профессионалу-разведчику, то несколько групп наших военных, проникших на территорию Японии, должны были помочь Рихарду. По разным причинам это не удалось.

Были ли такие группы? Кто в них входил кроме отца человека, и поведавшего эту историю сыну?

Но, честно говоря, мне в это верится с трудом. А вот в другое почему-то верю. Некоторые профессиональные разведчики, в том числе и работавшие в Японии, считают, что запущенное Рихардом Зорге колесо разведки крутилось очень долго. Чуть не до середины 1970-х. Так это или нет – кто знает.

Россияне, и не только туристы, часто наведываются на могилу Зорге. Кладбище далеко от центра Токио, по существу в другом городе. На одной стороне установленного здесь памятника выбито: «Рихард Зорге 1895–1944». На другой стороне можно прочитать: «Здесь покоится герой, который отдал свою жизнь в битве против войны, за мир во всем мире. Родился в Баку в 1895 году. Приехал в Японию в 1933 году. Был арестован в 1941 году. Казнен 7 ноября 1944 года». Могила всегда ухожена. После кончины верной спутницы Рихарда Исии Ханако так было не всегда. Уходят люди, ветшают могилы. Даже памятники стареют. Но теперь дважды в год из Москвы сюда на кладбище приезжает подтянутый лысоватый человек, о котором говорят, что работа в спецслужбе ему далеко не чужда. Он ухаживает за могилой, сохраняя память о великом разведчике.

Очень медленно раскрываются новые страницы многотомной жизни разведчика Зорге. Все прояснится, когда окончательно спадут грифы секретности с его дела. Но такое в разведке бывает очень редко.

Сильный духом
Дмитрий Медведев

О деятельности нашей разведки во время Великой Отечественной войны написано и много, и в то же время, как ни странно, мало. Много, потому что набор известных имен и совершенных подвигов очерчен довольно широко и точно. Мало, ибо только сегодня появилась возможность узнать, как все было на самом деле. Завеса секретности если не до конца снята, то резко приподнята.

Казалось, о некоторых героях-партизанах известно все «от» и «до». К примеру, о знаменитом партизанском командире, Герое Советского Союза, кавалере четырех орденов Ленина полковнике Дмитрии Николаевиче Медведеве, 1898 года рождения. А на самом деле – 1899-го – прибавил год, чтобы в 1918-м его, секретаря приемной Брянского совета, взяли в Красную армию. В мае 1920 года вступил в партию и с тех пор, несмотря ни на что, оставался правоверным коммунистом.

В ВЧК – с 1920 года, а по свидетельству близких и соседей, пришел в Брянскую ЧК еще раньше и совсем не писарем. Мальчишкой ловил бандитов, гоняясь за ними по всей губернии. Позже работал в разных городах страны, а с 1936-го направлен на работу в ИНО (Иностранный отдел). По некоторым данным, два года находился за границей.

Работа, особенно такая необычная, которой занялся Митя Медведев, требовала определенной притирки, приобретения навыков и опыта. Последнего не хватало, но молодой сотрудник явно выделялся на фоне сослуживцев. Дела пошли быстро. К счастью, это было без особой зависти признано и начальством, и товарищами. Ему поручали самые сложные операции. Наверняка в каждом человеке заложены определенные способности. И если, скажем, у музыканта они выявляются мгновенно, то во многих из нас природный дар до поры до времени дремлет, иногда даже гибнет, если ему не дают вовремя проявиться. А Медведев с первых шагов нашел применение своим, может, и от природы заложенным естественным талантам чекиста.

Как иначе объяснить, что именно молодой уполномоченный сумел лихо поймать польского разведчика по весьма туманной ориентировке, присланной из Москвы. Скупым языком в бумаге значилось, что поляк проследует в ближайшие дни через Брянск на поезде. Номер пассажирского – неизвестен. Точного времени не приводилось, описание внешности шпиона – весьма приблизительное.

Медведева это никак не смутило. Представив себя на месте поляка, он по наитию сел в наиболее подходящий поезд. Спокойно прошелся по вагонам и безошибочно попросил предъявить документы не одного, а сразу двух сидевших рядом пассажиров. Чутье не подвело. Когда начальник потом спросил Митю, чем же привлекла его внимание эта с виду неподозрительная шпионская парочка, тот честно ответил, что «сидели не так». И в ответ на: «А как, не так?» – признался: «Не по-нашему. У нас так не сидят. А эти, пусть одеты, словно всю жизнь в Брянске, а расселись – ну, прямо хозяева, и расслаблены, и спокойны. Все для них на тарелочке».

Конечно, случались и ошибки. На первых порах Медведев изредка, но срывался на допросах. Человека искреннего, честного, его коробили явная ложь, стремление обмануть, уйти от ответа. Однажды наорал на бывшего офицера Стеблова. Вызывал тот, добровольно вступивший в Красную армию, какие-то смутные подозрения. Чуял уполномоченный Особого отдела, что Стеблов как-то связан с подпольем и, быть может, через него уходят к нераскрытой пока организации заговорщиков секретные сведения. Но Стеблов держался нагло, уверенно, и Медведев не выдержал, перешел на крик. Бывший офицер пообещал пожаловаться: какое право имеет юный чекист повышать голос на красного командира. И пожаловался.

Доказательств вины Стеблова не было, а вот чувство, что его пытаются обмануть, оставалось. Медведев пересмотрел десятки дел, связанных с возможными соучастниками офицера. И натолкнулся на мелочь, на поначалу малозаметную на первый взгляд детальку: один из задержанных показал, что кто-то из главных руководителей организации то ли прихрамывает, то ли тянет ногу. Этого «кого-то» Митя быстро припомнил: Стеблов слегка припадал на раненную в войну ногу. Установили наблюдение и выяснили, кажется, никак не связанную со следствием подробность. Офицер частенько наведывался к машинистке штаба Куракиной. Именно она печатала секретные материалы расквартированной в городе бригады. Ну и что? Интрижка, банальная любовная связь? Но по настоянию Медведева в доме машинистки произвели негласный обыск. И вдруг отыскали фото еще 1916 года, на котором Куракина в свадебном наряде в обнимку со Стебловым. Нашли в доме и копии секретных документов. Медведев не ошибся: Стеблов – муж Куракиной, и настоящая фамилия его такая же. А жена передавала супругу копии секретных документов. После ареста оба сознались, и подполье, которым руководил Стеблов – Куракин, приказало долго жить.

Медведева же вскоре отправили на Донбасс. Обстановка там сложилась чрезвычайная, и Донгубчека требовалось срочное усиление. А стране – уголь, который расхищали нещадно. Бандитские шайки нападали на шахтерские города, убивали всех, кто решался спускаться в забой. Чекисты преследовали бандитов. Доходило до ближнего боя, до рубки. От одного из отрядов, посланного на борьбу с бандой некоего атамана Каменюка, осталось всего пять человек, остальные – погибли.

И тогда Медведев внедрил в банду своего человека с необычной фамилией – Басня. Постепенно, по подсказке осторожного, однако бесстрашного агента, чрезвычайный отряд особого назначения начал трепать Каменюка. Тот терял людей и поддержку, уходил все дальше от больших поселений. Но все равно ускользал от чоновцев. Однажды Медведев смог заманить атамана в ловушку. Бой шел кровавый. Медведев не постеснялся вызвать на подмогу регулярные части Красной армии. А его ребята закрыли все возможные отходы. Атаман Каменюк был убит. Затянувшемуся существованию банды был положен конец.

Орденами в те времена отмечали редко, однако Медведева наградами не обделяли. Появились на его руке золотые часы, присвоенные приказом ВУЧК по представлению Донгубчека. Решение вручить их в Москве было принято сразу, но часики пришлось подождать, удалось завести золотенькие только в 1922-м. Не было у Советов в наличии таких дорогих подарков.

Годами позже Дмитрий Медведев был награжден именным маузером и серебряным портсигаром.

Получил назначение в Одессу, где его утвердили начальником отдела. И там с Дмитрием Николаевичем произошла забавная история. Только-только прибыл в город на берегу Черного моря, еще никому не известен, а через пару дней заместитель Медведева прибежал к нему в панике:

– Ваш портрет метр на метр висит в фотоателье на Дерибасовской.

Оказалось, снял его уличный фотограф просто так, как щелкал сотни прохожих. Но проявили пленку и увидели, что мужчина – ну прямо киногерой. И вывесили на витрину как завлекаловку: вот какие у нас снимаются. Фото все-таки пришлось убрать.

После четырех с лишним лет в Одессе – назначение в Крым. Там он прославился тем, что раскрыл мощную контрреволюционную организацию. Готовился здесь мятеж. Довольно разветвленная сеть сумела объединить белогвардейских офицеров, кулаков, к которым примкнули даже уголовники. Вот какой необычный образовался конгломерат, удачно провернувший несколько крупных ограблений: очень нужны были деньги на покупку оружия, так что заговорщики ничем не гнушались.

Знали чекисты, что в Крыму ждут эмиссара из-за кордона. Внешность у сына мастера-сталевара из-под Брянска Медведева была аристократическая, выправка – гвардейская, в Херсоне его еще не знали. Всем этим и воспользовались. Роль посланца Русского общевоинского союза (РОВС), прибывшего прямо из самого из Парижу, сыграл Медведев безукоризненно. Проехался по всем отделениям, выдавая себя за долгожданного посланца «оттуда». Гастроли длились месяц. Никаких подозрений «эмиссар» не вызывал. Но хватать лишь одних мелких сошек, да еще по отдельности, не хотелось, и эмиссар, он же Медведев, настаивал на встрече со всеми руководителями движения. Переговоры велись долго. Заговорщики осторожничали, но эмиссар уперся. Не для того он рискует жизнью, чтобы встречаться с командирами различных мелких групп и разрозненных отрядов.

В результате на отдаленном хуторе собрались все, кто готовил грядущее восстание и считал его делом решенным. В комнате большого дома ожидал эмиссара весь штаб в полном составе. А рядом уже готовился взять с боем заговорщиков отряд Красной армии. Но Дмитрий Николаевич избежал ненужных жертв. Быстро вошел в помещение с револьвером в руке, громко скомандовал: бросай оружие, вы окружены. В результате операции «Возрождение Таврии» было арестовано больше двух сотен человек.

В начале 1930-х появились на Украине, да и не только там, первые «липачи». Так называли тех, кто «шил» «липовые дела», стараясь засадить, тогда еще не расстрелять, кого угодно и за что попало. Справедливый и бескорыстный, Медведев не признавал «липовых дел». За что неоднократно подвергался гонениям и даже увольнению из органов. Медведева липачи, вскоре переведенные Ягодой в Москву, ненавидели. Давил он их, как только мог. Что в скором будущем ему и припомнили.

У вечно занятого борьбой с врагами Дмитрия Николаевича находилось время и на дела иного рода. Во времена жуткого голода на Украине чекисты во главе с Медведевым создали за свой счет коммуну для беспризорных ребятишек. Собирали деньги, отдавали продукты из собственных пайков. Жены перешивали одежду, собирали еду в общий котел, отрывая от себя, от семьи, и готовили бесплатные обеды для пухнувших с голода.

Даже с благотворительными концертами чекисты выступали. Устроили и лотерею с немедленной выдачей выигранных призов. Медведев пожертвовал в качестве главного приза небывалую по тем годам ценность: собственные новенькие хромовые сапоги.

И при всем при том каким-то чудом выкраивал время, чтобы вместе с молодыми сослуживцами заниматься спортом. Надо ли говорить, за какую команду болел Медведев. Он не только стал организатором нескольких динамовских, как тогда говорили, ячеек. Сам участвовал в соревнованиях на первенство «Динамо», особенно в лыжных. Не стеснялся выходить начальник на стадион, иногда и проигрывал более молодым, но всегда боролся до конца.

И, заметим на будущее, писал о состязаниях рабкоровские статьи в сугубо ведомственных газетах. Так что первая проба пера произошла, как это случалось со многими будущими хорошими писателями, на спортивном поприще.

Да, такого разностороннего человека было за что любить и привечать наградами. В 1932 году начальник отдела ГПУ города Киева Медведев Дмитрий Николаевич одним из первых на Украине получил звание почетного чекиста.

В 1933-м пришлось почетному схлестнуться в Новоград-Волынском отделе ГПУ с Организацией украинских националистов – ОУН. Создали ее в 1929 году в зарубежье. Была она особо сильна во Львове и в Ровно. Несмотря на сразу начавшееся противостояние между двумя претендентами на лидерство «Серым», под этой кличкой проходил у немецких спецслужб молодой Степан Бандера, и «Консулом-1» – такой псевдоним присвоили в Берлине старому и битому-перебитому бандюгану Андрею Мельнику, бороться с ними чекистам было трудно.

И Медведев избрал свой излюбленный метод. Использовал местное население, старался наладить отношения с народом, оголтелым национализмом еще не одурманенным. Понял, что одними чекистскими силами оуновцев не одолеть, и в нужные моменты призывал на помощь расквартированную в здешних беспокойных краях кавалерийскую дивизию Красной армии. Раньше многих других Медведев осознал, что оуновцы – серьезный противник, имеющий поддержку и на Западной Украине, и у зарубежных разведок. Щедрее всего подкармливала ОУН гитлеровская Германия. Медведев понимал почему: совпадала расистская идеология. Теория превосходства собственной расы над другими тешила и Гитлера, и, вопреки всем внутренним разногласиям, Бандеру с Мельником тоже.

После Новоград-Волынского Медведева ждала учеба в Москве на курсах руководящего состава НКВД. На первый взгляд – поощрение.

И вдруг в 1936 году – травля. Брата Александра, члена партии с 1912 года и одного из первых в стране чекистов, посчитали «оппозиционером». Он попал в сталинскую мясорубку. А Медведева обвинили в излишней мягкотелости, в недостаточной твердости по отношению к «врагам народа». Припомнили и его заявления с требованием прекратить «липовые дела». Просьбы, напоминания о собственных заслугах – о них и слышать не хотели.

Но было в характере Дмитрия Николаевича нечто, довольно точно подмеченное чекистскими кадровиками: «Характер мягкий, но строптивый». И в марте 1938 года помощник начальника управления НКВД Харькова (тогдашней украинской столицы) Дмитрий Медведев самовольно приезжает в Москву. Бросает в ящик письмо самому товарищу Сталину и копию безжалостному наркому Ежову. Суть послания: «Сижу в центральном зале Курского вокзала у бюста товарища Сталина и прошу за мною приехать. Если меня не примете, объявляю смертельную голодовку». В НКВД поднялся переполох. Почетный чекист имел право носить оружие и сам, без особого пропуска, мог входить в любое помещение органов, кроме тюрьмы. А вдруг окажет сопротивление и станет стрелять?

Короче, за Медведевым приехали и разобрались. Был он капитаном госбезопасности – чин, равный званию армейского полковника. Решили не сажать. Даже оставить в партии и в НКВД. Но не в Главном управлении госбезопасности, откуда за строптивость Медведева убрали. Перевели в ГУЛАГ.

Сначала его отправили на строительство Беломорско-Балтийского канала в Медвежьегорск. Работы хватало. Год пролетел быстро, хотя и в тяжелых раздумьях. Случился с Дмитрием Николаевичем и казус. Отправился на охоту и заблудился. Почти трое суток плутал по тайге. А на службе поднялся переполох: исчез, вдруг сбежал?.. Его уже принялись искать, когда сам вышел к поселку. Обошлось, только отморозил ухо, и с тех пор незаметно старался подсаживаться к собеседнику с правой стороны.

Затем перебросили Медведева еще дальше – в Норильск. По существу, та же ссылка. Хорошо еще повезло. Огромный комбинат возводил его старый товарищ, под его началом была вся гигантская стройка. Поселил он Медведева в условия относительно сносные.

И здесь опальный почетный чекист вновь проявил строптивость. Заключенных, отбывших свое, освобождать было не принято, навешивали им обязательно второй срок. А Медведев людей освобождал. Разразился жуткий скандал.

Осенью 1939 года Дмитрия Николаевича вызвали в Москву. 3 ноября кадровики попросили срочно зайти в наркомат. Тут и сообщили: уволен из органов с уникальной формулировкой: «за допущение массового необоснованного прекращения следственных дел». Но поднимать шум не решились, и в официально-парадной биографии героя долго значилось стандартное: «Уволен по состоянию здоровья». Медведеву был тогда 41, а выслуга лет с учетом войн – 42 года.

Так он расстался с органами безопасности в первый раз.

Накопленных за десятилетия службы денег хватило на покупку маленькой дачи в Подмосковье, где Медведев со своей второй женой и обитал с ноября 1939-го действительно в настоящем изгнании до 24 июня 1941 года.

Парадокс, но война спасла его от новых крупных неприятностей. Чекист-пенсионер встал на партучет в Люберцах, где его сделали лектором. И со свойственной прямотой на одной из лекций рубанул: пакт с Германией вот-вот рухнет, к неизбежной войне надо готовиться. А пока этой подготовки что-то не видно. Донос куда следует последовал немедленно, закрутилась карусель… Заставили писать объяснительную записку. Бюро райкома уже приняло дело коммуниста, пока коммуниста, Медведева Д. Н. на рассмотрение. Предварительная беседа с райкомовцами подтверждала: выводы обещали быть скорыми и суровыми. Но разбор персонального дела не состоялся. Началась война.

И уже 22 июня 1941 года Медведев написал письмо наркому безопасности Меркулову: «В ноябре 1939 года, после 20 лет оперработы в ВЧК-ГПУ-НКВД я был из органов уволен. В первые же дни войны, как с польскими панами, так и с финской белогвардейщиной я обращался к Вам с полной готовностью на любую работу, на любой подвиг. Теперь, осознавая свой долг перед Родиной, я снова беспокою Вас, товарищ народный комиссар, своим непреодолимым желанием отдать все свои силы, всего себя на борьбу с фашизмом.

Жду Вашего приказа. Медведев, почетный работник ВЧК».

Ни желания, ни терпения ждать у Медведева не было. И 24 июня он направляет письма и Берии, и Судоплатову. Предлагал, взывал: вспомните Отечественную 1812 года и ее партизанского героя Дениса Давыдова. Пора начинать и нам, потому что оккупация западной части СССР, и довольно длительная, неизбежна. Медведев написал это, наплевав на то, что его, опального, могли обвинить в пораженческих настроениях. Здесь же он предлагал как можно скорее послать в тыл врага спецгруппу, основу которой должны составлять чекисты. А уж к этой группе примкнут местные жители, попавшие в окружение и бежавшие из плена красноармейцы.

Свое послание Медведев передал прямо в руки давнего товарища по Службе Петра Петровича Тимофеева. А тот, не мешкая, и довел до руководства в лице Судоплатова.

За Медведевым приехали на следующий день прямо на дачу. Отвезли на Лубянку, вернули на работу в органы, дав воплотить свои идеи на практике. Приказали подобрать людей, сформировать чекистский отряд. Ему присвоили не требующее расшифровки название «Митя», который превратился в партизанский. Отряд, в котором было поначалу 33 человека, действовал в труднейшее время на Брянщине, по странному стечению обстоятельств, родине Медведева, затем в Белоруссии.

В партизанском отряде «Митя» Медведев объединил специфическую чекистскую работу с массовым партизанским движением. Но для этого Дмитрию Николаевичу пришлось опять рискнуть. По установке Сталина, все военнопленные считались изменниками родины. А Медведев брал к себе бежавших из лагерей и окруженцев.

«Вам забросят агентов гестапо», – стращали большие начальники. «На то мы и чекисты, чтобы разобраться», – отвечал командир. И действительно, раскрывал агентов. А военнопленных не отталкивал, брал, и те, как правило, не подводили. Уходило с Медведевым 33 человека, вернулось 330, да еще несколько отделившихся от «Мити» отрядов остались за линией фронта.

Не боялся он использовать и местных жителей, которые по каким-то причинам оказались сотрудниками оккупационных учреждений. Не принято это было до Медведева: всех таких поголовно считали предателями.

Тут командир использовал относительно новую тактику. В разведку он отправлял не только опытных профессионалов. Часто использовал местных, как правило, подростков, стариков, иногда молодых девушек. На железнодорожных станциях, в маленьких городках, где стояли немецкие гарнизоны, они вызывали меньше подозрений, чем мужчины призывного возраста, а сведения оттуда приносили в отряд важные.

Он один из главных организаторов и идеологов партизанского движения. Дважды его отряды «Митя» (сентябрь 1941 – январь 1942) и «Победители» (июнь 1942 – март 1944) успешно били врага на временно оккупированных территориях. Это у него в «Победителях» действовали легендарный разведчик Николай Кузнецов и будущий нелегал, а тогда радистка «Маша» – испанка Африка де Лас Эрас.

Полковник-чекист, на которого призывали равняться. Вроде бы обласкан почетом и славой. Но на самом деле его жизнь была сложна неимоверно. Несмотря на многочисленные заслуги, после войны Медведева отправили в отставку и снова «по состоянию здоровья». Ничего лучшего придумать не могли. Во второй раз и окончательно он расстался с органами.

Медведев написал несколько прекрасных книг «Сильные духом» и «Это было под Ровно» о своих соратниках-партизанах и чекистах. Книги издавались миллионными тиражами, их читал каждый советский школьник. Но не всем по душе была его честность. На Западной Украине вражье развязало кампанию травли Медведева, докатившуюся и до столицы.

Статный красавец Дмитрий Николаевич Медведев умер в 55 лет от сердечного приступа.

О неизвестных штрихах яркой судьбы мне многое рассказали историк спецслужб, писатель Теодор Кириллович Гладков, а затем и сын Медведева – Виктор Дмитриевич. Эта глава написана во многом благодаря им.

Работая над темой «разведка и партизанское движение», нельзя не прийти к выводу: среди всенародно воспетых героев-партизан едва ли не большинство – кадровые сотрудники разведки. По крайней мере, таков мой личный вывод, сделанный после долгого и спокойного ознакомления с многочисленными материалами.

Хотя еще незадолго до начала Великой Отечественной войны идея создания постоянных и управляемых из единого центра очагов сопротивления в числе основных стратегических задач не стояла. А зачем, если было ясно, что «врага будем малой кровью бить на его территории». С этим приятным для слуха сталинским постулатом никто не спорил.

Правда, 27 апреля 1941-го генерал Райхман и начальник 1-го немецкого отдела Тимофеев составили докладную на имя Сталина с предложением на случай войны и временной оккупации заранее создавать в западных областях страны разведывательно-диверсионные группы. Записку передали руководителю контрразведки Федотову, и опытный чекист доложил о ней шефу госбезопасности Меркулову. Но тот записку не подписал.

Смутное понимание, что в грядущей войне может случиться всякое, пришло лишь за несколько дней до ее начала. Генерал Судоплатов, справедливо считающийся главным организатором партизанского движения, вспоминал, что указание генерального комиссара государственной безопасности, заместителя председателя Совнаркома СССР Берии о создании Особой группы было получено 17 или 18 июня 1941 года.

И Павел Анатольевич, без всяких шуток, проявил мудрость. Понял, что как раз этой группе, как бы ее ни называли, и придется заниматься не только предотвращением и пресечением провокаций на границе, о которых столько говорилось и поддаваться на которые так строго запрещалось, но и разведывательной и диверсионной работой в тылу фашистов, если они осмелятся напасть на СССР.

Это при том, что даже теоретически предполагать, будто Гитлер может нарушить пакт и напасть на СССР, было запрещено. Похожих запретных тем накануне Великой Отечественной войны в Красной армии и в советской военной науке существовало немало.

Однако раньше, в начале 1930-х, был разработан план «глубокой операции». Согласно этой стратегической инициативе в тылу наступавшего противника должны были проводиться разведывательные действия, поддержанные постоянными диверсионными вылазками. «Глубокая операция» была обкатана во время маневров Красной армии, полностью доказав свою эффективность.

Тогда же, в 1930-х, в приграничных регионах тайно готовились на случай вторжения врага – любого – партизанские отряды. Состоял в них крепко держащий язык за зубами, идеологический актив – члены партии, комсомольцы… Закладывались для этих отрядов подальше от границы тайные схроны оружия. Командирами назначались не просто опытные, а сугубо профессиональные чекисты. Даже сборы хотя не часто, но проводились.

Однако тактику, при которой предполагалось воевать на своей, пусть временно, но захваченной противником территории, признали ошибочной, идеологически порочной, советский народ расслабляющей. Сама военная доктрина подобного не допускала. Представление о начальном периоде войны было неоправданно оптимистичным. Оборона рассматривалась как исключительно короткий по времени вид боевых действий. Ее цель – выигрыш времени для проведения мобилизационных действий. Боевой наступательный дух был основой военной доктрины. Вся стратегия предусматривала переход в наступление сразу же после отражения первых атак противника. Биться приказывалось там, на их территории, а не здесь, так что какие могут быть партизанские отряды, да еще и действующие в связке с заранее подготовленной агентурой.

Об этом почти не пишется, но от таких визуальных по сегодняшней терминологии отрядов остались не одни лишь воспоминания. Так, в Белоруссии будущие партизаны прошли с 1930 по 1936 год отличную подготовку. Многие из давних ее участников сумели применить приобретенные навыки еще на первом году Великой Отечественной войны. Один из организаторов партизанского движения, наставник Зои Космодемьянской, полковник Артур Спрогис подтверждал в своих мемуарах: «Мы осваивали методы партизанской борьбы, работали над созданием партизанской техники, обучали будущих партизан минно-подрывному делу… Все, чему мы научились в мирное время, оказало нам неоценимую помощь в борьбе с немецкими оккупантами».

Планы заброски партизанских отрядов в приграничные западные районы страны изучал, а затем и одобрил нарком обороны Климент Ворошилов. Но изменилась политическая конъюнктура, взяла верх точка зрения Сталина, что воевать предстоит не с Германией, а с Англией, и осторожный, послушный Климент Ефремович возражать не посмел. Наверное, поэтому и установил рекорд пребывания в Политбюро и Президиуме компартии – 34 с половиной года.

И летом 1939-го, накануне Второй мировой войны, партизанские отряды по-тихому распустили, приказав обо всем забыть. Закладки оружия и боеприпасов изъяли.

Но уж если заговорили о Белоруссии, то давайте обратимся и к Украине, в данном случае – Западной. Принято считать, что лидер ОУН – УПА Степан Бандера и всякая националистическая нечисть особо лютовали при отходе немцев и после окончания войны. Нет, серьезный урон отступавшей Красной армии члены ОУН нанесли именно в конце трагического июня. Много писалось о высылках, арестах, даже расстрелах с советской властью несогласных, последовавших вслед за предвоенным присоединением Западной Украины к Советскому Союзу. Но как тогда объяснить, что фашисты сумели еще до 22 июня 1941 года вооружить около двух – двух с половиной десятков тысяч местных жителей-западенцев, Советский Союз ненавидевших? Они терроризировали население, расстреливали отступающих красноармейцев, нападали на отходивших в беспорядке бойцов, захватывали, например, во Львовской, Тернопольской областях стратегические пункты, маленькие, порой и не очень, городки и города.