Текст книги "Трафик"

– У меня как всегда есть в запасе два варианта. Один из них плохой, а второй – очень плохой… Ты уверен, что локомотивная бригада не подведет?

– Хочешь, я тебе отзвоню на трубу, когда её встретят на той стороне?

– Никогда не забуду, что ты для меня сделал…

– Брось, Дима. Если бы не ты, я бы так и остался лежать на пятнадцатой деляне лесхоза «Дальний».

– Похоже, пора прощаться, а то уже на лирику потянуло, – усмехнулся Новиков.

Борис крепко сжал ему руку.

– Держись, Ваша Честь. Назло врагам…

«Скаут» основательно припорошило снегом. Новиков завел двигатель, выкрутил на полную мощность регулятор печки и стряхнул снег с лобового стекла. Долго устраивался на холодном сиденье. Поля вокруг стояли белые. И ему подумалось о том, что зима в этом году будет ранней. Как два года назад…

Проскочив Бессарабку, он притормозил на обочине – неподалеку от заправки «Роснефти». Понял, что силы иссякли. Да и спешить было уже некуда. От вычислителя остался выгоревший и оплавленный корпус. Вся информация, которая хранилась на его жестких дисках, восстановлению не подлежит. И нет уже давно ни распечаток, ни прочих вещдоков. Ничего нет. Есть только Жора, примотанный липкой лентой к управляющему «Победы». Но им обоим спешить тоже некуда – могут подождать до утра.

Глаза сами собой закрылись. Новиков погрузился в сон. И сразу увидел мать. Она сидела за старым кухонным столом. В своем любимом платье в узкую полоску. Уже два года прошло после похорон, а он так и не удосужился поставить ей нормальный памятник. Отцу успел сделать плиту из дешевой мраморной крошки, а на могилке матери второй год стоит деревянный крест.

– Как ты, Димочка?

– Всё хорошо, мам. У меня всё в норме. Как всегда…

Он присел рядом. Она улыбнулась и накрыла его руку своей сухой ладошкой.

– Я тебе не говорила никогда, прости. А ведь твой дед из этих краев родом – из Бессарабки.

– Значит, я тоже из крестьян. Забавно…

– А еще я тебе хочу сказать, сын, что мы с отцом всегда тобой гордилась. И в школе, и в институте. И потом, когда ты стал работать в этом своём управлении. Ты не переживай ни о чем. И обо мне не беспокойся. У меня всё нормально. И у папы. Он тебя очень любит, сын. Ты помни, что мы оба тебя любим…

Из объятий сна Новикова вырвала мелодичная трель телефонного звонка. Он негнущимися пальцами подхватил трубку и с трудом нажал клавишу ответа.

– Дрыхнешь? – Это был Борис. – Десять минут не могу добудиться…

– Извини, Боря. Как там?

– Порядок в танковых частях. Груз доставлен в целости и сохранности. Дней через пять будет в пункте назначения.

Несколько минут Новиков сидел без движения. Потом машинально покрутил настройку магнитолы. Динамики на всех частотах выдавали шорох пустого эфира. Новику опять захотелось курить. Он вышел из машины и вернулся назад – к заправке. В сторону таможни с торжествующим ревом пронеслись две фуры по сорок тонн, обдав его жарким выхлопом дизельных двигателей. Новиков свернул к светящемуся стеклянному пузырю круглосуточного кафе. Уж там-то точно должны быть сигареты. Да и чашка горячего кофе.

На звук колокольчика подняла голову пожилая женщина за стойкой.

– У вас открыто? – на всякий случай уточнил Новиков.

– Конечно, Дима. Заходите. – Женщина приветливо улыбнулась, поправив фирменную шапочку. – Только прикрывайте дверь плотнее. Сегодня на улице прохладно. Хотите кофе?

Новиков опешил. И даже подумал, что ещё не проснулся. Кого он не ожидал увидеть на ночном шоссе, так это Анжелику Ивановну – тихую старушку, которая последние двадцать лет жизни стенографировала заседания наблюдательного совета «Победы».

– Ничего не понимаю, – пробормотал Новиков. – Это действительно вы, Анжелика Ивановна? Вот это встреча. И как вы здесь очутились?

– Не удивляйтесь, Дима. Моя сестра живет в Бессарабке и работает в этом кафе – сутки через трое. Она заболела. Я была у нее в гостях, вот и вызвалась подменить, чтобы менеджер её не ругал. Дело-то не хитрое. А то ведь уволят сестру. В нашем возрасте, Дима, очень трудно искать новую работу.

– Ну и ну! – Новиков рассмеялся.

– Вы садитесь, Дима. Ночь была тяжелая, как я вижу. Отдохните немного, попейте кофе. Какой вам кофе сделать – «экспресс»?

– «Эспрессо», – машинально поправил Новиков. – Только двойной, если можно.

Он выгреб из кармана горсть мелочи вместе с грязными бумажками и положил на стойку, не пересчитывая. Монетки печально брякнули.

–Надеюсь, хватит. Это мои последние деньги.

Анжелика Ивановна отмахнулась.

– Что вы, Дима, уберите. Я вас с удовольствием угощу. Только подождите пару минут, пока я кофе в автомат засыплю. Здесь старая модель стоит – ручная. Хозяин прижимистый…

Новиков втиснулся за маленький угловой столик. В придорожном кафе было светло, тепло и уютно. Толстое стекло отсекало ночь, дорогу, грызущую тоску по Илоне и все будущие неприятности. Вот так бы вечность сидеть, глядя в темноту окна, и не думать ни о чем…

– Простите за наглость. Можно мне еще пачку сигарет в придачу? – осведомился Новиков.

– Конечно, – кивнула Анжелика Ивановна.

На столике задымилась чашка с ароматным густым напитком. Рядом легла пачка легкого «Дуката».

– Вы курите, Дима, если хотите. – Анжелика Ивановна присела напротив и опять улыбнулась. В этот раз немного грустно. – Пепел можно в блюдце стряхивать…

Новиков отхлебнул кофе и почувствовал привкус корицы. Ее лёгкий и почти неуловимый аромат витал и в воздухе. Он мысленно отмотал пленку памяти на пару витков назад. Звенья цепочки мгновенно выстроились в другой последовательности. Вера, Толик, Жора, управляющий. И везде она – Анжелика Ивановна, божий одуванчик. Хорошая должность – секретарь. Можно оставаться в тени и всегда при этом быть в курсе событий…

– А вы не боитесь, Анжелика Ивановна? – усмехнулся Новиков.

– Чего?

– Ночь, дорога. Вы одна. Мало ли…

– Нет, Дима, в моём возрасте бояться нечего. Уже догадались, значит…

– Да уж, догадался. Только слишком поздно…

– Вы не бойтесь, ничего я вам в кофе не подсыпала. Не верьте всяким страшилкам. Это просто сорт такой – «Мокондо», с легким привкусом корицы. Мой любимый…

– И что мы будем делать ввиду вновь открывшихся обстоятельств?

Анжелика Ивановна отвела взгляд. Новиков тремя большими глотками опустошил чашку.

– А вы можете будущее предвидеть или это тоже детские страшилки?

– Мы можем влиять на полевые структуры. Это не совсем то, что принято считать предвидением, но все же близко.

– Значит, поймать вас невозможно, пока вы сами себя не раскроете…

– В принципе, да. Невозможно. Я понимаю, о чем вы сейчас подумали. О тех несчастных женщинах, которым вынесли приговор. Но сегодня, Дима, вы сделали очень большое дело – спасли Илону Райнис. Вы даже не представляете, как это было важно.

– Для кого? – угрюмо поинтересовался Новиков.

– Для всех, Дима. – Она подлила ему кофе и придвинула чашку поближе. – Для вас, для меня. Как бы ни странно это звучало: для всех людей. Поверьте, я знаю. Она проживет еще долго, напишет и докторскую диссертацию, и еще множество других научных работ по сигнальной наследственности, внутривидовой агрессии и по альтруизму. И академиком она тоже станет – в Сорбонне. Правда, значение её научной деятельности люди поймут еще не скоро – лет через девяносто. Зато потом, когда поймут и осознают, сразу начнут пробиваться ростки совершенно иного социума. Сначала слабые и едва заметные, но они довольно быстро наберут силу…

Новиков слушал невнимательно. Он уже понял, что с Илоной всё будет в порядке, а воспринимать информацию о том, что произойдет через сто лет, просто не было сил. Его интересовал сегодняшний день. В самой далёкой перспективе – день завтрашний.

– С Илоной мы больше не встретимся? – уточнил Новиков.

Анжелика Ивановна замялась и долго смотрела в окно за которым уже начинался рассвет.

– Можете не отвечать. Я всё понял.

– Но встреча с вами стала очень важным моментом в её жизни. Я бы даже сказала – переломным.

– Спасибо, – усмехнулся Новиков. – Одного не могу понять, почему вы сами ничего не сделали, если такие всемогущие?

Анжелика Ивановна развела руками.

– Дима, я не сказочная фея с волшебной палочкой. Я такой же человек, как и вы. И мои возможности ограничены. Вы в цифровых технологиях разбираетесь?

– Предположим, – кивнул Новиков.

– Тогда простой пример. В вашем министерстве есть сеть, куда подключены все вычислители. Значит, есть и специальные устройства – маршрутизаторы. Они не могут изменить информацию, которая через них проходит. Они могут лишь изменить направление, в котором идет трафик. Вот мы и есть – маршрутизаторы. И можем лишь изменить направление трафика. Чтобы, например, судьба некой Илоны Райнис сложилась именно так, а не иначе. А спасти её должны были именно вы…

Отступившая ненадолго тоска навалилась опять – черная и безнадежная.

– Мне пора. Спасибо вам за кофе.

– Могу я сделать что-то для вас, Дима?

– Вряд ли. До светлого будущего я не доживу – это точно. Для меня всё останется по-прежнему. Да и люди по-прежнему будут умирать от Сибирской горячки.

– Увы, полевые структуры обладают сильной инерционностью. Трудно рассчитать, где «порвется» в следующий раз. Но мы делаем всё, что можем. И по возможности компенсируем, так сказать, неудобства. Хотелось бы помочь и вам, Дима. У вас есть мечта?

– Вы же не сказочная фея, а всего лишь водитель трафика.

– Ну, бывают у людей и скромные мечты.

– Если выкручусь, буду искать Илону. Боюсь, вы мне в этом деле не помощник…

Новиков забрал со стола пачку сигарет и направился к выходу. Но у двери остановился. Перед глазами молнией пронеслась картинка. Маленькая колония грызунов в ярко-желтой степи и три хищных птицы над курганами… Думайте, господин инженер, думайте. Здесь очень хорошо думается…

– А кто же тогда сарычи? – поинтересовался Новиков, обернувшись.

– Вы о чем? – удивилась Анжелика Ивановна.

– О грустном. Впрочем, прощайте. И постарайтесь впредь со мной не встречаться.

– Я все же попытаюсь вам помочь, Дима, – сказала она, но Новиков за звоном дверного колокольчика ничего не услышал. Он залюбовался ярким солнечным диском, который приподнимался над домами Бессарабки.

«Скаут» управляющего остался дремать на обочине. Новикову неожиданно захотелось пройтись пешком. Заправка быстро скрылась за поворотом. Дорога, на сколько хватало глаз, была пустой и упруго отзывалась на каждый его шаг. Идти было легко. Необычайная легкость появилась и во всем теле. Солнце согревало спину. Новиков снял куртку, чтобы не мешала, и зашвырнул её в кювет. Он шел на запад по белой разделительной полосе и улыбался…

Шесть полос умытого дождем асфальта трассы «Киев-Одесса» растянулись черной лентой до самого горизонта. Стрелка спидометра тяжелого «Nissan-Patrol» уже пару часов лежала в крайнем правом секторе. Костя покосился на жизнерадостного водителя и снова отвернулся к окну. Все произошло неожиданно. Референт министра приехал утром в гостиницу, разбудил и сказал: надо уезжать. И еще сказал: потом всё объясним. Косте ничего не оставалось, как разглядывать аккуратные теплицы под пленкой и небольшие деревеньки, мелькавшие в разрывах лесополосы. Счет километрам он давно потерял. Он даже не знал владельца машины. Кажется, он из Одессы, и каким-то образом связан с его киевскими партнерами…

В коротком новостном блоке на радио мелькнуло знакомое слово. Он внимательно прислушался. На станции Чоп украинские таможенники задержали партию танковых двигателей, которые проходили в таможенной накладной под видом тракторных моторов. Некая частная украинская компания отправляла их в дружественную Уганду. Танковые двигатели, как пояснили журналистам бдительные таможенники, были любовно перекрашены в желтый цвет.

Теперь-то Костя понял истинную причину утренней суеты. А так хорошо все начиналось. Возврат НДС из бюджета за экспортные поставки – это практически легальный бизнес. Прогнал пару составов через харьковскую таможню, вернул их назад и всё – считай «бабло». Так нет же, его киевским партнерам оказалось этого мало. Сначала их на броневую сталь потянуло. А теперь еще и движками от Т-80М решили поторговать. Максимум через пару дней станет ясно, что двигатели ушли с омского завода. Закрутится такая карусель, что чертям в аду тошно станет.

Костя ожесточено выдернул из карманов оба телефона. Они захлебывались дикими трелями.

– Ты где? – взвизгнула первая труба голосом жены. – Вчера тебя весь день какие-то люди искали. А с утра следователь приходил из областной прокуратуры. Милый, приезжай, и разгребай свое дерьмо самостоятельно!

– Заткнись, дура! – рявкнул он в ответ. – Я тебе что говорил: свали на время к своей мамочке. И не звони мне больше. Я тебя сам найду, когда нужно будет.

На второй звонок он даже отвечать не стал. Опустил стекло и оба мобильника выбросил на дорогу. Порыв ветра снес их под заднее колесо тяжелой фуры. Костя посмотрел в панорамное зеркало заднего вида и подумал о том, как было бы здорово всё время лететь над этой черной полосой. Вперед и только вперед. И ничего при этом не знать…

– Выпить есть? – поинтересовался он у водителя.

– Сзади. В баре.

Костя дотянулся и выудил из бара коньяк. Новая Каховка. Сгодится…

– Мы вообще-то куда едем?

После двух больших глотков обжигающей жидкости в бутылке стало меньше примерно на треть. Коньячный спирт начал расходиться по телу приятным теплом.

– В одно тихое место, – пояснил водитель. – Борис Сергеевич позаботился, вас уже там ждут.

Мысль неплохая в принципе: пересидеть пока волна не уляжется. Только Костя умный. Нет на шарике таких мест, где можно спрятаться от Романа Анатольевича. Но этого он вслух говорить не стал. Просто сделал еще один большой глоток…

Как приехали, он уже не помнил. Проснулся в широкой постели. С ощущением дикой жажды. Через неплотно прикрытые шторы прорывалось солнце. Костя прищурился. Нащупал часы. Семь утра. Но спать уже не хотелось. Видимо, давала о себе знать четырехчасовая разница между Сибирью и Украиной. В холодильнике на счастье обнаружилась минералка. Он жадно осушил сразу две бутылочки «Эвиан». Прихватив еще одну бутылочку с собой, вышел прогуляться.

Трехэтажный особнячок не имел никаких вывесок. Явно не гостиница. Слишком приличный витражный фасад. Небольшая территория огорожена забором из мелкой стальной сетки. Жухлая трава. Несколько бетонированных дорожек. Одна из них заканчивалась у крутого обрыва. Внизу шелестело море, к которому спускалась широкая лестница. Пляж с традиционными зонтами засыпан мелким белым песочком и огорожен с двух сторон каменными насыпями молов. Место достаточно пустынное. Костю это порадовало…

Первым делом он спустился к морю. Снял ботинки и прошелся по пенной полосе отлива. Сначала вода неприятно обжигала босые ступни, но несколько минут спустя ноги уже привыкли к холоду. Привыкли и к мелким камешкам. У самого берега вода оказалась мутноватой – с рыжим глинистым оттенком. Но чем дальше, тем больше она набирала прозрачной бирюзы. На выпуклой линии горизонта белело судно. Слева в утренней дымке можно было разглядеть город и стрелы портовых кранов, за которыми растянулась длинная и узкая полоска суши. Справа из моря вырастал скалистый островок.

Костя обогнул разрушенный край мола. На самой большой глыбе сидела девушка. Она что-то набрасывала в альбомном листе огрызком карандаша.

– Простите, – громко сказал Костя. – Вы не подскажете, как называется этот город?

Она вздрогнула и обернулась.

– Вы меня напугали, если честно.

– Простите еще раз, – смутился Костя. – Я не местный.

– Я уже поняла…

На вид не старше двадцати пяти. Тонкий изгиб бровей, серые глаза, высокий лоб, удлиненный овал лица. Густые темные волосы средней длины собраны в хвост. Слова она произносила мягко, а гласные слегка растягивала, словно перекатывала во рту маленькие камешки. Эта легкая неправильность в речи, по мнению Кости, только добавляла ей шарма. Как и слегка подчеркнутые скулы, и азиатский разрез глаз…

– Этот город называется Очаков.

– Очаков? – Костя наморщил лоб. – Что-то страшно знакомое…

Девушка рассмеялась.

– А вы, наверное, бизнесмен?

Костя доброжелательно улыбнулся в ответ, как бы извиняясь за свою неосведомленность.

– А вы, наверное, думаете, что только бизнесмены не знают, чем знаменит город Очаков? Хотя, вы столь далеки от истины. Бизнес – он регламентирует. Поэтому некоторые люди выглядят… э-э-э… немного неадекватно. Вне рамок своей профессиональной деятельности, естественно. Но я не бизнесмен. Если вас это действительно интересует, я – арбитражный управляющий

– Как же вы оказались в этом пансионате?

– Не помню, – честно признался он. – Кстати, Костя.

– Вот на этом месте остановимся. Прощайте, «кстати Костя». Мне пора уходить.

Девушка поднялась и отряхнула с джинсов налипший песок.

– Всего один вопрос. Вы завтра утром сюда придете?

– Нет. И не надо меня искать, «кстати Костя». – Она взмахнула рукой и, перепрыгивая с камня на камень, скрылась на другой стороне мола.

На следующий день Костя крепился до вечера. Но чем больше он старался не думать о своей новой знакомой, тем чаще возвращался в мыслях к тем нескольким минутам на берегу. Он плотно пообедал и поужинал. Побродил по пустым коридорам, обошел вокруг пансионата. Перебросился парой фраз с неразговорчивой горничной. Его так радовала тишина, что даже неприятности незаметно стали отходить на второй план. И сам завод, и уголовное дело, которое возбудила прокуратура, были очень далеко. Как Марс…

Через три дня Костя нашел незнакомку. Именно там, где советовал поискать бармен – на Черноморской косе. Она сидела на трухлявой коряге, выброшенной морем. В этот раз на ней были бежевые шорты, бежевый хлопковый свитер крупной вязки и белая бейсбольная кепка. Альбом с карандашными набросками лежал в сторонке. Она читала книгу.

– Я вас не искал, – сразу пояснил Костя. – Наша сегодняшняя встреча – это чистая случайность. Вы верите в случайности?

– Верю, – серьезно ответила она и положила в потрепанный томик закладку. – Здравствуйте, «кстати Костя».

– Интересная? – Он кивнул на книгу.

– Очень. Советую.

Фамилия автора показалась знакомой – Паскаль. Но уточнять Костя не стал.

Девушка подвинулась. Костя присел. Несколько минут оба молчали. Странное дело, рядом с ней он не ощущал неловкости. Они просто сидели и молчали. И вместе смотрели на солнечные блики, скачущие по кончикам волн.

– Простите за Очаков. Приезжает какой-то пень и даже не знает о существовании вашего города. Это обидно, конечно.

– Я сама приехала лишь полгода назад.

– Знаете, а я тоже всегда хотел жить у моря, – признался Костя. – Но пока, увы, не получается.

– Арбитражное управление не отпускает? Странная у вас работа. Расскажите, чем вы там управляете, если это не секрет.

– Скучное занятие, на самом деле. – Костя вздохнул. – Как вспомню, у самого скулы сводит. В общем, так. Если предприятие не может вернуть долги, то арбитражный суд на место директора назначает меня – арбитражного управляющего. Я пытаюсь найти деньги. И еще пытаюсь вытащить предприятие из ямы, чтобы оно смогло рассчитаться по долгам? Это в идеале, конечно.

– А на самом деле?

Круглый камешек так и просился в руку. Костя поднял его с песка и мощным броском закинул далеко в море. От резкого движения заныла кисть.

– Лучше и не спрашивайте, как на самом деле…

Только на следующий день Костя узнал, что девушку зовут Мариной. Еще он узнал, что она любит одиночество и каждое утро старается бывать на Черноморской косе. Приезжает пораньше, пока никого нет. А оттуда едет на работу.

Еще через пару дней, Костя едва смог дождаться утра. Он вскочил в пять, марш-броском добрался до косы, и еще полчаса бродил по отливу. В тревожном ожидании. А вдруг она сегодня не появится? Но Марина появилась. И замахала ему рукой еще издали – от лодочной станции.

Потом они гуляли по берегу. А когда пошел дождь, они спрятались под навесом.

– Можно задать вам очень странный вопрос?

– Не робейте, Костя, вы же арбитражный управляющий.

– В общем, мне кажется, что я знаю вас уже давно, – сказал он. – У вас никогда не возникало похожего ощущения.

Марина нахмурилась.

– Раньше – нет. А теперь… Мне тоже кажется, что я вас знаю. Странно, да? Я даже помню какой-то тусклый свет. И шум…

– Вы сидите на полу…

– А у вас перебинтована рука…

– И вы плачете…

Марина отпрянула и сжала голову руками.

– Ничего не понимаю. Кто вы такой, Костя? Разве так бывает?

Костя не знал, как ответить на этот вопрос. Он обнял её и прижал к себе. Марину била крупная дрожь.

– Теперь всё будет хорошо, – уверенно сказал он.

Марина всхлипнула. Крупные капли дождя барабанили по дырявому навесу и оставляли глубокие воронки в песке. А вдалеке из дымки выплывал маленький приморский город Очаков. Город, где сбываются мечты…

Конец