Текст книги "Снова три мушкетера"

Глава тридцатая
О чем беседовали д’Артаньян и Арамис по дороге из Тура на Роморантен

Некоторое время прошло в молчании. Друзья ехали рядом, Жемблу почтительно держался сзади. После стычки на дороге, имевшей своим результатом полное поражение неприятеля, парень проникся к Арамису большим уважением.

– Вы правы. Нам надо кое-что сообщить друг другу, – сказал наконец д’Артаньян. – Но прежде всего поведайте все же, каким образом вы так вовремя появились, словно по волшебству, на дороге с заряженными пистолетами в руках. Мы с Жемблу вам очень обязаны, дорогой друг.

– Полноте, д’Артаньян. Не стоит и говорить о таких пустяках. Ведь вы на моем месте проделали бы то же самое. Мы с Атосом и Портосом в большом долгу перед вами: у меня до сих пор стоит перед глазами великолепный удар, который вы нанесли Жюссаку в тот памятный день у монастыря Дешо.

– Удар вправду удался, – улыбнулся д’Артаньян, вспомнив, что не далее как вчера он действительно подвергался опасности ради своего окруженного завесой тайны друга. – И все-таки – как вы узнали, что мы нуждаемся в вашей помощи?

– Говоря по правде, я и не подозревал о вашем присутствии в Туре, дорогой д’Артаньян. Я не спеша скакал в Блуа, выполнив в Туре одно весьма опасное и щекотливое поручение, данное мне людьми, имен которых не следует упоминать в миру и которых я и сам толком не знаю.

Произнося эти слова, Арамис невольно покраснел, что, конечно, не укрылось от зоркого гасконца.

– Итак, – продолжал Арамис, – я неторопливо удалялся от города, как вдруг позади послышались выстрелы. Затем я смог различить конский топот: звуки явно приближались. Моя миссия была связана с несомненным риском, о чем я уже говорил вам, любезный д’Артаньян. По этой причине я, предполагая погоню, счел за лучшее свернуть с дороги и укрыться среди деревьев.

Вскоре я увидел всадника, пришпоривающего своего коня, это несомненно был беглец. Я понял, что погоня не имеет прямого отношения к моей персоне.

Можете представить себе мое удивление, когда человек, скакавший по дороге во весь опор, приблизился ко мне и я узнал в нем вашего нового слугу.

Предположив, что вы попали в какую-то неприятную ситуацию, я немедленно выехал из-за придорожных деревьев и поспешил ему навстречу.

Однако этот малый, увидев меня, перепугался и тотчас же поворотил обратно. Очевидно, он принял меня за одного из преследователей, посланных окольным путем, чтобы отрезать вам дорогу.

Я поскакал за ним, и тут уже картина происходящего стала ясна для меня без дополнительных расспросов. Видя, что вы скачете навстречу, я остановил коня, чтобы лучше прицелиться и хорошо встретить тех, кто догонял вас. Вот и все, друг мой!

Последние слова Арамис произнес со свойственной ему очаровательной небрежностью.

Д’Артаньян невольно расхохотался:

– Узнаю вас, милый Арамис! И это говорит мне человек, еще недавно уверявший нас с Атосом, что со дня на день он собирается надеть сутану.

– Не смейтесь над моим решением, друг мой. Вы знаете, что я всегда относился к службе мушкетера, как к чему-то временному. Фактически я уже вступил в братство, и господин де Тревиль больше не рассчитывает на меня. Мне остались лишь некоторые формальности, чтобы окончательно распроститься с мушкетерским плащом.

– Это очень грустно, – проговорил д’Артаньян. – Сначала Портос, теперь – вы. Выходит, мы с Атосом остаемся одни?

Вместо ответа Арамис выразительно возвел глаза к небу. Они немного помолчали. Затем Арамис спросил:

– Вы, кажется, начали рассказывать о своих неприятностях в Туре…

И Арамис вздохнул.

– Ах, ну конечно! – Лукавый взгляд д’Артаньяна отнюдь не улучшил настроения Арамиса.

– Я говорил вам, что меня укрыла от этой шайки милая Кэтти, которую вы…

– Да, да – вы это уже говорили!

– Так вот, эти канальи оказались агентами кардинала, которые приняли меня за вас.

– И вы…

– Я не стал их разочаровывать.

Арамис благодарно пожал руку гасконца.

– Ах, д’Артаньян. Вы, быть может, спасли меня от более грозной опасности, чем та, с которой мы только что имели дело!

Произнося эти слова дружеской признательности, Арамис, однако, выглядел смущенным. Он, казалось, хотел о чем-то спросить своего собеседника, но не знал, как это сделать.

Острый ум и врожденная интуиция гасконца подсказали ему выход из щекотливого положения.

– Дело было так, – спокойно начал д’Артаньян, давая Арамису время поразмыслить и украдкой поглядывая на товарища. – Поиски Камиллы – помните, той девушки из Ла-Рошели, которая вытащила меня из петли, – привели меня в Тур. Мне указали один особняк на улице Мюрсунтуа, в которой действительно живет особа, сосланная в Тур под надзор кардинала. Я постучался у дверей и понял свою ошибку, лишь увидав Кэтти.

Очевидно, шпионы кардинала были предупреждены о вашей миссии, но плохо представляли себе, кого же они должны арестовать. Поэтому, едва я вышел из дома, на меня набросилась дюжина этих негодяев, и вооружены они были до зубов.

– Черт побери! – произнес Арамис.

– Это уже лучше. Таким вы больше походите на мушкетера, которого я, Атос и наш бедный Портос, так любим!

– Я хотел сказать: «Circuit quarens quem devoret» [18]18
  Бродит вокруг и ищет, кого бы сожрать (лат.)


[Закрыть], – поправился Арамис.

– Э-э, друг мой, я снова скажу вам – к черту латынь! – весело воскликнул д’Артаньян. – Как однажды в Кревкере. Помните – тогда я быстро излечил вас от нее при помощи одного надушенного письма.

Тонкая улыбка заиграла на губах Арамиса.

– Не напоминайте мне, милый д’Артаньян, об этих последних безумствах уходящей молодости. Теперь я говорю по-латыни.

– Даже сейчас? Сейчас, когда вы возвращаетесь из Тура?! – с невинным видом спросил д’Артаньян.

– Даже сейчас, – серьезно отвечал Арамис.

Быстрый взгляд его черных глаз, брошенный на гасконца, дал понять д’Артаньяну, что его товарищ не намерен более поддерживать шутливый тон беседы.

– Хорошо, любезный друг, – отвечал мушкетер. – Говорите по-латыни, если вам это хочется.

– Благодарю вас, д’Артаньян, – по-прежнему серьезно проговорил Арамис. – Так вы говорите, что эти люди искали меня?

– Действительно – их интересовали вы, мой друг.

– И вы приняли бой, так и не открыв им их ошибки?!

– А что мне оставалось делать! Судите сами: во-первых, мне показалось, что раз уж они ищут вас в Туре, то, следовательно, у них есть для этого основания и вы действительно в городе. Я подумал, что вам лучше не встречаться с ними. Пусть продолжают искать вас там, где вас нет, – разве не так? И во-вторых, они просто не дали мне времени для объяснений.

– Как же вы выпутались из этой истории?

– Мне открыла дверь Кэтти, я ведь уже говорил.

– Она укрыла вас в доме. Но что же было дальше? Ведь эти канальи так просто бы не отстали от вас, верно?

– Это правда. Но Кэтти помогла мне и тут. Она согласилась сыграть роль невинной жертвы, увлекаемой за собой злодеем. Боюсь, друг мой, что я оказал вам медвежью услугу. Теперь из-за меня кардинал узнает, что вы ускользнули от его людей, прибегнув к недостойному дворянина способу. Но в тот момент, честное слово, я не видел ничего лучшего.

– Узнаю вас, друг мой, – задумчиво ответил Арамис. – Ваше благородство может сравниться лишь с вашим мужеством: вы теперь еще и извиняетесь передо мной!

Произнося эти слова, Арамис, казалось, продолжал думать о чем-то, беспокоящем его. Д’Артаньян решил помолчать.

– Что же сказала обо всей этой истории хозяйка дома? – спросил Арамис после минутной паузы.

«Наконец-то решился!» – подумал д’Артаньян. Вслух же он произнес:

– К счастью, ее не оказалось дома. Иначе весь этот шум мог бы испугать ее.

Эти слова были произнесены гасконцем просто и естественно.

Арамис украдкой бросил на товарища один из своих пытливых взглядов. Он понял, что мушкетер догадывается, где была г-жа де Шеврез прошлой ночью.

Д’Артаньян тоже прочитал мысли своего друга и легким кивком головы как бы рассеял то облачко сомнений и взаимной недоговоренности, которое могло замутнить их отношения.

– Итак, – энергично сказал Арамис, ставя точку в этом молчаливом диалоге. – Вы приняли все оплеухи на себя, д’Артаньян. Я у вас в неоплатном долгу. Что же вы намерены делать теперь?

– Поеду в Клермон. Мне удалось узнать, что Камилла со своим бывшим опекуном переехала туда.

– Поедете в Клермон? Значит, вы в отпуске?

– Да. Я немного повредил Рошфора у Люксембурга, и господин де Тревиль рекомендовал мне отправиться в отпуск на некоторое время.

– На воды в Форж? – смеясь, спросил Арамис.

– Туда или в любое другое место, по моему усмотрению, – в тон ему отвечал д’Артаньян.

– Неужели кавалер так плох?

– Ничуть. Всего лишь рана в предплечье. Просто господин де Тревиль бережет своих подчиненных.

Друзья снова расхохотались.

– Но ведь Клермон довольно далеко, а рота скоро выступит в поход.

– Вот как?! Дорогой Арамис – вы решительно обо всем осведомлены лучше меня!

– Совершенно верно, мой лейтенант, – улыбаясь, отвечал Арамис. – Когда вы из Парижа? Я имею в виду – когда вы покинули его?

– Около недели назад.

– А я скакал сюда день и ночь с четырехчасовым перерывом на сон. Таким образом, я покинул Париж позже вас и, следовательно, могу знать то, о чем вы еще не знаете.

– Какие же новости в Париже?

– Такие, что его высокопреосвященство снова собирается воевать. Его величество, по всей видимости, тоже присоединится к нему. Значит, мушкетеры скоро покинут Париж.

– Ну, что ж. Это меняет дело, – сказал д’Артаньян. – Мушкетеры идут на войну, следовательно, я должен немедленно возвращаться. Я не хочу, чтобы господин де Тревиль счел меня дезертиром. А как поступите вы, друг мой? Вы составите мне компанию?

– При иных обстоятельствах я бы непременно так и поступил с большим удовольствием. Однако, принимая во внимание сложившуюся ситуацию, я должен сначала принять кое-какие меры предосторожности – иначе меня схватят прямо на городской заставе.

– Но по крайней мере хоть часть нашего пути мы можем проделать вместе?

– Несомненно! Мне было бы очень жаль так быстро лишиться вашего общества. Однако я предлагаю свернуть с дороги на Блуа, так как за нами, возможно, вышлют погоню.

– Это маловероятно, принимая во внимание, что господин дю Пейра потерял шестерых за последние полтора дня, но… я думаю, вы правы.

– Отправимся на Вандом, – предложил осторожный Арамис.

– А я предлагаю свернуть на Роморантен: мы несколько уклонимся в сторону, но уж в этом направлении никому не придет в голову нас искать, – ответил еще более осторожный гасконец.

Глава тридцать первая,
в которой Атос приходит к выводу, что ему следует сопровождать д’Артаньяна, куда бы тот ни направлялся

Арамис сказал правду. Прибыв в Париж, д’Артаньян смог воочию убедиться в том, что его друг, как всегда, хорошо информирован. Действительно, покончив с Ла-Рошелью, его высокопреосвященство уже собирался в новый поход. Это происходило вовсе не вследствие природной воинственности кардинала или тем более короля. Просто само суровое время диктовало стиль и образ жизни. Ни у кого не вызывали удивление священники, владевшие клинком лучше, чем пером, ученые, скакавшие верхом не хуже гвардейских кавалеристов, и женщины, не расстающиеся с кинжалом и пистолетами. В Европе разгоралась война.

И Ришелье, улавливающий своим чутьем политика, что Монтобан, Монпелье и Ла-Рошель требуют своего логического завершения, уже диктовал приказы по армии.

По-прежнему, как и восемь лет назад, душою и оплотом мятежных гугенотов и непокорного дворянства оставался герцог Роган. Именно ему, вождю еретиков, как мы видели, обещала свою помощь католическая Испания. Воистину причудливы зигзаги политики!

Кардинал некоторое время колебался, словно бы взвешивая на весах своей государственной мудрости меру опасности, исходящей от непокорного Рогана и от испанцев.

Заключив, что ослабленные мятежники подождут, он обратился против внешнего врага. Войска готовились выступить в поход против испанцев и их союзников – пьемонтцев.

Поскольку его величество также собирался принять участие в кампании, мушкетеры де Тревиля чистили оружие и полировали шпаги, прощаясь с прелестями недолгой оседлой жизни в Париже.

– А-а, вот и вы, дорогой друг, – приветливо проговорил Атос, когда гасконец переступил порог его квартиры на улице Феру. – Вы очень кстати, д’Артаньян, – продолжал Атос тем же спокойным и приветливым тоном. – Сегодня вечером я приглашен к господину де Тревилю – у него будет игра и приятное общество. Будет очень кстати, если вы отправитесь со мной – хозяину дома, несомненно, будет приятно видеть вас снова в Париже – целым и невредимым, как и мне.

– Атос! – вскричал д’Артаньян, крепко обнимая друга. – Положительно ваш характер действует на меня не менее благотворно, чем бальзам моей матушки.

– Вы имеете в виду тот самый бальзам, который предлагали мне для исцеления перед нашей несостоявшейся дуэлью у монастыря Дешо? – улыбаясь, спросил Атос.

– Как? Вы и это помните?!

– Еще бы, любезный друг. Такие вещи не забываются. Я, как вы сами понимаете, имею в виду продолжение нашей первой встречи. Возможно, нам не пришлось бы разговаривать с вами, если бы не ваша благородная помощь. Этот Каюзак знал о моем ранении, и это придавало ему храбрости.

– Однако именно вы уложили его наповал в тот день, Атос.

– Это правда. Но не будем отвлекаться на пустяки. Удачна ли ваша поездка?

– Как вам сказать. И да, и нет.

– Вы, кажется, собирались поискать там какую-то девушку?

– Ее в Туре уже не оказалось.

– А… тем лучше для вас, дорогой д’Артаньян.

– Полно, Атос! Я знаю ваши взгляды на подобного рода вопросы, но, право же… эта девушка вытащила меня из петли.

– Вот и прекрасно. Это делает ей честь. Но что из этого следует?

– Она красива, умна и…

– И в силу этих обстоятельств вы решили, что обязаны влюбиться в нее. Она, кажется, гугенотка?

– Какое это может иметь значение?!

– Если она гугенотка – значит, она упряма. А если ее вера показная – значит, она фальшива!

– Ах, Атос! Положительно с вами нельзя говорить ни о чем!

– Почему же? Давайте поговорим о вашей неудаче.

– Какой неудаче?

– Я спросил вас, удачной ли была ваша поездка, и вы ответили мне: «И да, и нет». Вот я и говорю – если вам повезло в первой части, то в чем вам не повезло, друг мой?

Д’Артаньян не смог сдержать улыбки.

– Другими словами, вы хотите сказать, что мне повезло в том, что я не нашел Камиллы?

– Несомненно!

– Ах, Атос! В Париже не сыскать человека оригинальнее вас.

– Не стану спорить с вами, – флегматично отвечал Атос. – Однако вы ведь не станете отрицать, что вторая сторона ваших приключений пока еще не известна мне. Расскажите же мне о ней.

– К счастью, я не так смотрю на вещи, как вы, милый Атос. Поэтому, говоря о том, что меня постигла неудача, я имел в виду именно отсутствие Камиллы в Туре. Другое же мое приключение скорее можно считать менее огорчительным.

– Что же случилось с вами?

– Угадайте, кого я встретил там?

– Как же я могу угадать, посудите сами!

– Вы помните, кому наш Арамис писал письма в Тур своим изящным почерком?

– А-а, – разочарованно протянул Атос. – Я-то было решил, что вы действительно хотите рассказать мне что-то заслуживающее внимание.

– Погодите, Атос, вы еще не выслушали меня до конца.

– Это правда.

– Так вот – я встретил Арамиса.

Выражение лица Атоса подтвердило гасконцу, что на этот раз его друг действительно удивлен.

– Что же делал в Туре Арамис?

– То же, что и я, но с большим успехом!

– Э-э, нет. Арамис не тот человек, чтобы очертя голову поскакать в Тур только ради свидания со своей опальной любовницей.

– Верно. Судя по некоторым признакам, он выполнял там некое важное поручение, связанное с делами одного влиятельного ордена. Видимо, наш друг связан с ним теснее, чем я думал.

Атос задумался. Лицо его сделалось серьезным.

– Что общего может быть между герцогиней де Шеврез и иезуитами? Вы разговаривали с ним?

– Не только разговаривал, но даже немного подрался бок о бок, как в старые времена. Вернее, стрелял Арамис, а я спасался бегством.

– Ничего не пойму! Вы спасались, в то время как Арамис дрался?!

– Я вижу, что совсем запутал вас, милый Атос, своим бессвязным рассказом. И все это потому, что вы меня перебиваете. Слушайте же!

И д’Артаньян рассказал все, о чем уже знает читатель.

– Что вы об этом думаете? – спросил он, закончив пересказ произошедших с ним событий.

Д’Артаньян опустил только некоторые детали, связанные с камеристкой г-жи де Шеврез. Атос мрачно молчал.

– Вы ошиблись, д’Артаньян, – сказал он наконец.

– Что вы имеете в виду?

– Вы ошиблись дважды. Первый раз, отвечая на мой вопрос о вашей поездке, – лучше бы вам отыскать свою Камиллу, а от этой истории с герцогиней-заговорщицей и Арамисом-посланцем иезуитов держаться как можно подальше.

И Атос вздохнул.

– Вы огорчаете меня, друг мой! Как мне было еще поступить, сами посудите!

– Я не осуждаю вас, д’Артаньян. Но я говорю вам – вы совершили ошибку. Вы ошиблись вдвойне, выдав себя за Арамиса. Теперь вас будут преследовать как заговорщика, так как наш друг, вечно окруженный покровом тайны, без сомнения, принял участие в каком-то заговоре.

– Но, черт возьми, ошибка скоро разъяснится!

– Это верно. Я только боюсь, чтобы не было поздно.

– Вы пугаете меня своей серьезностью, Атос.

Атос устремил на товарища взгляд своих красивых и печальных глаз. От этого взгляда гасконец вздрогнул.

– К счастью, мы скоро выступаем в новый поход, – проговорил Атос, проводя рукой по лицу, словно желая отогнать какую-то недобрую мысль.

Друзья немного помолчали.

– Должен вам сообщить, что кавалер Рошфор, судя по всему, оставил все происшедшее между вами при себе. Во всяком случае, ваше имя никто не упоминал. Это свидетельствует о том, что Рошфор не безнадежен.

– Ну что ж! По крайней мере, с этой стороны мне ничто не грозит.

– Пока, друг мой. Кавалер быстро идет на поправку. Скоро он сможет держать шпагу так же хорошо, как и прежде.

– Ничего, – сказал д’Артаньян. – Тогда я снова излечу его от этого недостатка!

Атос вздохнул.

– Вы правы! Кавалер сейчас не самое главное. Сегодня мы отправимся к господину де Тревилю и при всяком поводе и без повода будем рассказывать всем о том, как чудесно вы провели свой кратковременный отпуск в своей родной Гаскони. Пусть как можно больше людей думают, что вы были именно там.

– Но ведь все равно кое-кто видел меня в Туре.

– Вот это-то и беспокоит меня больше всего, – по-прежнему мрачно отвечал Атос.

Вечером друзья отправились к господину де Тревилю. Дом был полон людей, лакеи сновали в толпе приглашенных. Шла большая игра.

– Сегодня я собираюсь выиграть, – сказал Атос. – И приглашаю вас присоединиться ко мне.

– Так вы при деньгах, дорогой друг? – удивленно спросил его д’Артаньян.

– Пока еще нет, – флегматично ответил Атос. Д’Артаньян расхохотался.

– Узнаю вас, друг мой. Однако участвовать в ваших авантюрах я не буду. Хватит с меня той игры с англичанами в Амьене, когда вы уговорили меня бросить кости, чтобы отыграть свою лошадь или сто пистолей на выбор.

– И что же? Вы выиграли, – холодно заметил Атос. – Вам положительно везет в игре.

– Нет уж, милый Атос. Играйте столько, сколько сможете, но я останусь наблюдателем. К тому же у меня не наберется и тридцати ливров.

– Говорю вам, что у меня не больше, гасконский упрямец, – отвечал ему Атос.

– Тем более! Как можно играть, не имея денег?!

– Я и собираюсь играть, чтобы приобрести их, – невозмутимо ответил Атос и направился к столу, за которым сидели сам хозяин дома, а также господа де Куртиврон и де Феррюссак.

Он обменялся учтивыми приветствиями с ними, мимоходом упомянул о д’Артаньяне, вернувшемся из отпуска, проведенного в Гаскони, и вскоре уже вступил в игру, присоединившись к ним.

– Напрасно вы не играете, д’Артаньян, – сказал Атос, спокойно сгребая выигранные после первого же броска пистоли. – Участвовать в процессе значительно интереснее, чем оставаться сторонним наблюдателем. Я говорю это потому, что вам придется провести здесь весь вечер – одного я вас домой не отпущу!

– В таком случае – желаю вам поскорее проиграть, Атос, – отвечал д’Артаньян, немного раздосадованный тоном своего товарища.

Отойдя от стола, за которым игроки азартно трясли игральные кости в стаканчике, он принялся обдумывать дальнейшие действия.

Побеседовав о пустяках с двумя-тремя знакомыми дворянами, наш гасконец пришел к выводу, что ему не хочется оставаться здесь слишком долго.

– Вам приходилось иметь дело с испанцами? – услышал он, приблизившись к одной из групп.

– Никогда, но это тем более интересно! Руки чешутся намять им бока хорошенько!

– Замечу вам, что это не так-то просто сделать, мой бесподобный Буассонье. Во всяком случае кардинал чуть было не обломал свои зубы об этот орешек пять лет назад.

– Вы имеете в виду события времен «Лионской лиги», любезный Ляфитон?

– Вот именно!

– Но ведь в конце концов маркиз Кевр выгнал тогда испанцев из Граубиндена, не правда ли?

– Вот я и говорю, что это удалось маркизу Кевру, но вовсе не Ришелье. А ведь именно он поведет войска.

– Что же с того? Ведь драться-то будем мы, а не его высокопреосвященство.

Послышался веселый смех.

Д’Артаньян отошел от разговаривающих и осмотрелся. Внимание его привлек молодой человек, скромно стоящий в тени, видимо, испытывая неловкость из-за своего одиночества и не слишком изящного костюма.

Мушкетер подошел к нему. Последовал учтивый обмен приветствиями. Имя молодого человека оказалось Жиль Персонн.

– Я вижу, вы в Париже недавно, сударь, – сказал д’Артаньян. – По вашему лицу сразу видно человека умного и порядочного. Не могу ли я чем-либо быть полезен вам?

– Я признателен вам за добрые слова, сударь. Вы правы – я всего лишь несколько месяцев назад прибыл в Париж. Однако сейчас я устроен очень хорошо и всем доволен. Я остановился у одного замечательного человека, который не берет с меня никакой платы.

– Кто же он?

– Его зовут отец Мерсенн. Он францисканец.

– К сожалению, имена святых отцов мало говорят моему слуху, – заметил гасконец. – Я человек военный: простой и грубый солдат.

– Я тоже, сударь.

– Вот как? Вам приходилось сражаться?

– И не раз.

– Где же?

– У Бормио и Кьявенны. Кроме того, я участвовал в обороне форта Святого Людовика в 1626 году.

– Ого, сударь. Вы успели повоевать. Черт побери! Не будет ли нескромностью с моей стороны спросить о вашем возрасте?

– Отчего же, – с несколько застенчивой улыбкой отвечал Жиль Персонн. – Скоро мне исполнится двадцать семь лет.

Д’Артаньян прикусил язык, сообразив, что молодой человек, которому он только что предлагал свое покровительство, старше его и, по-видимому, слышал звон клинков и выстрелы так же часто, как и он сам.

– Каким же образом судьба привела воина в келью монаха? – спросил д’Артаньян, лишь бы что-нибудь спросить.

– Вы знаете, – живо отвечал Персонн, – отец Мерсенн – не обычный монах. Он бесстрашен и обладает живым воображением. Я не одинок в ряду его друзей, которые больше привыкли носить шпагу и плащ, чем рясу. Я знаю, что отец Мерсенн близок с одним мушкетером из роты господина де Тревиля.

– Скажите мне, кто этот мушкетер, ведь я лейтенант этой роты.

– Как? Вы лейтенант мушкетеров короля?!

– Это неудивительно, если принять во внимание, что хозяин дома – капитан этой роты!

– Еще бы, конечно! Вы тысячу раз правы, господин д’Артаньян. Просто меня удивило это совпадение.

– Черт побери, я ничего не пойму! О каком совпадении вы толкуете?!

– У отца Мерсенна я несколько раз встречал его доброго приятеля – мушкетера по имени Арамис. Мой хозяин по уходе гостя говорил мне, что этот человек – один из знаменитой четверки неразлучных. Он назвал мне ваше имя, сударь, а также имена господ Атоса…

– И Портоса, – со смехом закончил д’Артаньян. – Интересный францисканец приютил вас у себя. Давно ли вы видели Арамиса?

– Около полутора месяцев назад, сударь.

«Все сходится, – подумал гасконец. – Арамис заходил к монаху незадолго до своей поездки в Тур. Ах, наш друг набит секретами, подобно тому как кошелек ростовщика набит новенькими пистолями. Бесполезно пытаться их разгадать».

– Ну, что же! – сказал он вслух. – Если вам случится снова встретиться с ним у отца Мерсенна, передайте ему от меня привет.

– Как? А я-то думал, что вы и дня друг без друга не проводите! – вскричал простодушный Персенн. – Простите меня, сударь, если я допустил какую-нибудь неловкость. Во всяком случае, так говорил о вас отец Мерсенн.

– Что вы, шевалье Персонн, – со вздохом сказал д’Артаньян. – Мне было очень приятно и любопытно побеседовать с вами.

Настроение гасконца испортилось окончательно. Он учтиво, но сухо распрощался с молодым человеком. Затем д’Артаньян вернулся к столу, за которым Атос с невозмутимым выражением лица продолжал методически обыгрывать своих партнеров.

«Атос сегодня в ударе – не стоит ему мешать», – решил гасконец и направился к выходу.

Холодный воздух взбодрил его, и мушкетер, вдохнув полной грудью, неторопливо зашагал по улице Старой Голубятни, на которой располагался дом, или вернее сказать – дворец г-на де Тревиля.

Было поздно. Сырой ветер рвал плащи редких прохожих. Однако дурная погода не слишком беспокоила нашего героя. Когда вы молоды и сильны, а жизнь ваша полна опасностей, организм нечувствителен к таким пустякам, как сырость и холод.

Молодой человек не успел прошагать и квартала, как позади послышались быстрые шаги. Кто-то твердой походкой догонял его.

Д’Артаньян обернулся и увидел Атоса.

– Как, это вы, Атос?

– Кто же еще! Вы исчезли в тот момент, когда господин де Тревиль рассказывал об очередной дуэли, случившейся в Париже на днях. Только я успел мысленно поздравить я с тем, что не перевелись еще в Париже благородные дворяне, презирающие указы кардинала, как вдруг вспомнил вас и поспешил на улицу. Впрочем, краем уха я слышал продолжение этой истории и понял, что поторопился. Радоваться оказалось нечему.

– В чем же там оказалось дело?

– Господин Буаробер выследил заговорщиков и доложил об этом кардиналу.

– Господин Буаробер выследил заговорщиков?!

– Он сообщил, что эти люди тайком собираются на квартире одного богатого буржуа. Его высокопреосвященство совсем уже собрался наградить господина Буаробера, а сборище арестовать, как вдруг выяснилось, что «тайные собрания» происходят на квартире известного всему Парижу господина Конрара, который в качестве любителя изящной словесности частенько приглашал к себе господ Годо, Шаплена и прочих, дабы беседовать о литературе.

Конрар сгоряча вызвал Буаробера на дуэль, но потом оба поразмыслили и решили, что гораздо безопаснее сделать так, чтобы известия о предстоящей дуэли достигли Ришелье, который приказал им помириться. Таким образом, заговорщики оказались литераторами, а господин Буаробер не знает, куда ему спрятать свой длинный нос, – над ним всюду смеются.

– Атос, мне, право, жаль, что из-за меня вы покинули такое веселое общество. Я никак не предполагал, что вы так быстро заметите мое отсутствие.

– Э-э, д’Артаньян! Ваше общество мне приятнее всех остальных, и я вовсе не желаю его лишиться преждевременно, – отвечал Атос серьезным тоном.

– Опять вы за свое!

– Вы направляетесь домой, д’Артаньян? – спросил Атос, не обращая внимания на легкую досаду товарища.

– Совершенно верно – я собираюсь пойти и лечь спать.

– В таком случае я провожу вас.

– Атос!

– Д’Артаньян, не надо меня отговаривать – я так хочу.

Гасконец, хорошо изучивший характер своего друга, понял, что сопротивляться бесполезно. Он взял Атоса под руку и позволил мушкетеру проводить себя до порога дома на улице Могильщиков.