Текст книги "Темная сторона закона (сборник)"

– Иголку на дне моря проще, – буркнул Виталий Семенович. – Да ладно! И это осилили бы, но сроки! И на какое имя?

– А вот с этим я, кажется, могу разобраться, – пообещал Гуров и, поставив телефон на громкую связь, кому-то позвонил: – Лапин?

– Какого черта? – раздался в ответ раздраженный голос. – Кто это? Башку сниму, к едрене фене!

– Это Гуров, – невозмутимо сказал Лев.

– Ну, здравствуй, Гуров! – Лапин откашлялся и спросил: – Ты на часы смотрел?

– Ничего, успеешь выспаться! Тебе на работу не идти! Скажи мне, ты знаешь адвоката Овчинникова Владимира Николаевича, до 1994 года его фамилия была Ларионов. Он из Бадарска.

– Купчика, что ли? Знаю! А что?

– Почему Купчика? – удивился Лев.

– Предки его из купеческого сословия были. А зачем он тебе?

– Он-то мне не нужен – куда он из реанимации денется, а вот умелец, который ему документы выправлял, меня очень интересует. Подскажи адресок.

– Кто из нас двоих не проснулся? Ты или я? – язвительно поинтересовался Лапин.

– Лапа! Душевно тебя прошу, не зли меня! Я всю ночь не спал! А вот ты однажды можешь проснуться не в собственной постели, а в до боли знакомом месте. Хочешь?

– На мне ничего нет, – твердо заявил тот.

– Так будет! Или ты меня не знаешь? Диктуй, я пишу! – потребовал Лев.

– Без последствий для мужика? – уточнил Лапин.

– Без! Хотя лично мне это ножом по сердцу.

– Ну, пиши!

Лев записал адрес и имя, а потом, с хрустом потянувшись, произнес:

– Ну, вот! Сейчас позавтракаем и узнаем, на какие еще имена у Овчинникова документы были, что существенно облегчит нам задачу.

– Лев Иванович! Я могу распорядиться, и к этому человеку съездят, – предложил Сколов.

– А разговаривать с ними этот человек будет? – усмехнулся Гуров. – Вы лучше своих поторопите с умершими клиентами Овчинникова, да и насчет компьютера выясните – не все же нам одним не спать! – И, поднявшись, заявил: – Чур, я в душ первый!

Приведя себя в порядок, он вышел из ванной и, тут же почувствовав из кухни чарующий аромат жареной картошки с луком и разогретого мяса, крикнул:

– Вторая смена! Чистые полотенца в шкафу, одноразовые станки – в ящике тумбочки.

– Вы даже представить себе не можете, насколько неудобно я себя чувствую, – сказал, проходя мимо него, Сколов и, доложив: – Умершие клиенты есть, но нотариальные конторы еще закрыты, так что люди поехали по адресам с фотографией Овчинникова. С компьютером пока непонятно, но, когда открывается сайт погоды, сигнал куда-то идет. Сейчас выясняют, куда именно, потому что там все очень запутано, – проскользнул в ванную.

Гуров переоделся и сел за стол, немного приободрившийся.

– А, гори моя поджелудочная синим пламенем! – заявил он, накладывая себе картошку.

Саша последовал его примеру, причем по нему совсем не было заметно, что он всю ночь не спал. «Вот что значит молодость!» – по-стариковски подумал Лев. Виталий Семенович появился довольно быстро и присоединился к ним. Потом в душ пошел Александр и тоже надолго там не задержался, так что в начале десятого они уже выехали на двух машинах: Гурова вместе с Сашей, а следом за ними ехал Сколов.

При виде Гурова «умелец по документам» сник – кто же в Москве Льва Ивановича не знал, движения его стали суетливыми, а взгляд бегающим.

– Расслабься! – усмехнулся Лев. – Я сейчас не по твою душу. Садись и пиши, на какие имена ты Купчику-Ларионову-Овчинникову документы делал, и расстанемся, пока хорошие.

– Знаю! Лапа предупредил! Уже приготовил! – торопливо заверил его «умелец», протягивая листок.

– Ты ничего не упустил? – грозно спросил его Гуров. – Учти, если узнаю, беда будет!

– Лев Иванович! Как можно? – возопил тот. – Вам врать – это же чистое самоубийство! Мне свобода дороже!

– Вот и дорожи ею, – бросил Лев и вышел.

Подойдя к машине Сколова, он протянул ему листок:

– Сообщите своим эти данные – дело быстрее пойдет.

Сколов пробежал глазами фамилии и сдавленно воскликнул:

– Так, одна квартира уже есть!

Лев махнул Саше, чтобы он присоединялся к ним, и без приглашения сел в машину Виталия Семеновича.

– Мне только что позвонили, – дрожащим голосом объяснил тот. – Сказали, что по одному адресу соседи Овчинникова опознали. И имя вот это назвали. – Он потыкал пальцем в листок.

– Лиха беда начало! – спокойно отреагировал Лев. – Поехали! Только теперь вы впереди. И людей туда подтягивайте. Да! Пусть к нотариусу за подробностями наведаются.

До небольшого дома старого жилфонда в центре Москвы они добрались быстро, но нужно было еще людей подождать. Они появились быстро. Та же белая «Газель», те же фигуры в водолазках и джинсах, только в этот раз без масок. Да вот только ошиблась Дарья Федоровна, не по тридцать пять им было, а значительно больше, но фигуры действительно стройные и подтянутые, все явно спортом занимались. Или это просто другая группа? Сколов представил мужчинам Льва и Сашу, подчеркнув, что руководителем операции теперь является именно полковник Гуров, а лейтенант Вилков – его правая рука. Эффект разорвавшейся бомбы произвел бы на этих мужчин куда меньшее впечатление, они смерили «варягов» весьма неприязненными взглядами, но возражать не посмели.

Возле подъезда стояла в накинутом поверх халата пальто пожилая женщина и с ужасом смотрела на мужчин. Гуров подошел к ней, предъявил удостоверение и мягким голосом попросил:

– Пожалуйста, не волнуйтесь. Скажите, Дмитрий Владимирович Степанов здесь проживает?

– Да не проживает он, – промямлила она.

– А что он делает?

– Да ничего не делает. Он по завещанию Фоминичны эту квартиру получил, отремонтировал ее, но не жил ни дня. Он на Севере нефтяником работает, но не рабочий, а… Управленец, короче. Сказал, что, как на пенсию выйдет, так сюда и приедет. Он и в ЖЭКе все оформил, что не живет он, мол, то есть водой, светом, газом да канализацией не пользуется. Это чтобы претензий к нему никаких не было. А по квитанциям я плачу, он мне деньги оставил и ключ от почтового ящика. А что мне, трудно, что ли? За себя плачу и за него. Очень обходительный мужчина, вежливый такой, симпатичный.

– А ключ от квартиры он вам случайно не оставил? – поинтересовался Лев.

– Нет, да и зачем? Там же все перекрыто.

– И давно он здесь появился?

– Так уж побольше пяти лет будет. Фоминична хотела сначала квартирку свою адвокату оставить, который помог ей у больницы деньги отсудить, да тот отказался. Сказал, что, если она хочет доброе дело сделать, пусть другу его завещает, а то тот после развода с женой без жилья остался и на Север подался, чтобы на новое заработать. Вот она завещание по новой и переписала.

– Нам нужно в эту квартиру войти и все осмотреть, – сказал ей Гуров.

– Ну, если надо… – растерянно проговорила она, а потом спохватилась: – Да с ним, никак, случилось что?

– Случилось, гражданочка, – серьезно ответил ей Гуров. – Вот и нужно нам посмотреть, не оставил ли он там какие-нибудь документы, которые бы нам помогли. А потом мы все самым аккуратным образом закроем, так что ни о чем не волнуйтесь!

– Ой, да что же хорошие люди на свете-то не живут? – горестно вздохнула она. – Понятых-то вам надо?

– Спасибо, уже есть, – кивнул в сторону мужчин Лев. – Вы идите, а то простудитесь еще.

Женщина, вздыхая, ушла, а они поднялись на второй этаж и остановились перед массивной железной дверью.

– Хорошо, что электросчетчик снаружи, легко можно квартиру обесточить, – заметил один из мужчин.

Он отключил электричество, а другой тем временем начал возиться с замком, бухтя при этом:

– Это же надо было на такую халабуду швейцарские замки вешать.

Но вот дверь была открыта, и они осторожно прошли в квартиру. Она действительно блистала свежим ремонтом, но без изысков: обои, линолеум, покраска, и все. Даже мебель осталась старая, «старушечья». И все покрыто слоем пыли.

– Внимание! – предупредил Сколов. – Максимум осторожности. Раз Овчинников так эту квартиру от всех скрывал, возможны сюрпризы.

– Да что нам, впервой, что ли, – буркнул один из мужчин. – Работу знаем!

– Между прочим, Тимофей, говорю это в первую очередь для тебя, потому что опыт общения с тобой уже имею. Итак, приступим. Тимофей – кухня, Виктор – санузел, остальные – в комнатах.

Мужчины разошлись, а Гуров попросил Сашу:

– Ты походи, посмотри, может, заметишь что-нибудь интересное.

Парень согласно покивал и стал, стараясь никому не мешать, неторопливо ходить по комнате, все осматривая, потом прошел в ванную с туалетом, затем в кухню. А Гуров наблюдал за четкими, отточенными движениями мужчин, которые привыкли действовать так, чтобы не оставлять после себя никаких следов. И вдруг из кухни раздался крик Саши:

– Не трогайте это!

– Пошел на хрен, сопляк! – ответил ему Тимофей.

– Лев Иванович! – в отчаянии позвал Александр. – Это нельзя трогать!

Все мгновенно рванули в кухню и увидели, что Тимофей, стоя на коленях, что-то доставал из-за шкафа, а Саша безуспешно пытался ему помешать.

– Ну, наконец-то! – сказал, поднимаясь, Тимофей. – Зацепилась за что-то. – В руках у него была поляроидная фотография.

Сколов выхватил ее у него из рук, и все увидели, что на ней снят хохочущий Овчинников, показывавший им фигу. У Гурова внутри все оборвалось, а Виталий Семенович повернул ее обратной стороной, и стало ясно, почему ее нельзя было легко вытащить – снимок явно к чему-то приклеили, потому что из-под большого куска закаменевшего клея по обе стороны торчали оборванные тонюсенькие проводки.

– Сука! – простонал Сколов и врезал Тимофею с такой силой, что тот отлетел к окну.

– Ты чё творишь, Вит? – заорал тот, бросаясь на него.

Но Гуров уже успел отодвинуть Сколова, встретил Тимофея сокрушительным ударом в челюсть, от которого тот снова отлетел, а потом вообще осел на пол, и объяснил:

– А это тебе, урод, за сопляка!

Уже немного оправившийся от шока Сколов приказал:

– Быстро ищем компьютер!

Все бросились отодвигать от стен мебель и отдирать плинтуса, чтобы проследить, куда идут провода, а Виталий Семенович с ненавистью посмотрел на поднимавшегося Тимофея:

– Пшел вон! С хозяином своим сам будешь объясняться, но думаю, что на этом свете не заживешься!

Яростно оскалившись, тот вышел, а Виталий Семенович кому-то позвонил и звенящим от гнева голосом сказал:

– Готовьтесь к худшему! Гуров и Вилков все нашли, но Тимофей, мать его, все испортил! Я предупреждал, что эта работа не для него! Я просил, чтобы его забрали! Теперь мы все из-за него будем в дерьме с ног до головы! …Скорее всего, Интернет! …Не знаю, ушла информация или нет! … Да ищем мы! Ищем! – Отключив телефон, он, ни к кому конкретно не обращаясь, упавшим голосом произнес: – Теперь только стреляться. Черт со мной, но вот семье моей за что это?

– Погоди отчаиваться, – сказал Гуров, переходя на «ты». – Я знаю такие дома! Здесь должна быть еще одна дверь черного хода. – Он подошел к окнам, посмотрел, что-то прикинул и удовлетворенно кивнул: – Я понял, заложенная дверь вот за этим шкафом. Взяли!

Массивный старинный шкаф мужчины отодвинули от стены, как воздушный шарик, но за ним была оклеенная обоями кирпичная стена.

– Ломайте! – приказал Лев.

Кто-то мухой слетал в «Газель» за инструментами, и работа закипела. Кирпичная крошка летела во все стороны, попадая в глаза и рот, мужики, отплевываясь и отчаянно матерясь, крушили стену всем, что только оказалось в машине, и она хоть и с трудом, но поддавалась.

– Быстрее, родные! Быстрее! – умолял их орудовавший монтировкой Сколов.

Но вот в стене была пробита пока небольшая дыра, но по неяркому свету сразу стало ясно, что именно там работает компьютер.

– Твою мать! Я же квартиру обесточил! – воскликнул кто-то из мужчин, продолжая ломать стену.

– А провод от лестничной проводки кинуть много ума не надо, – ответил ему кто-то, с яростным «хэканьем» выламывая из стены целый кусок.

– Весь дом надо обесточить, – предложил третий.

– Аккумулятор останется, – ответил ему.

Наконец дыра стала такого размера, что ноутбук можно было уже взять в руки, и Сколов потянулся за ним.

– Вит! Там может быть растяжка! – предупредили его.

– А мне терять уже нечего! – решительно заявил он и заорал: – Все вон из комнаты! Быстро!

Зная, видимо, его историю, никто возражать не стал, и все покорно вышли.

– Но ведь надо же жильцов предупредить, – всполошился Саша.

– Сынок, – устало сказал ему один из мужчин. – Если взрыв и произойдет, то между двумя кирпичными стенками, так что никто не пострадает. Ты уж мне поверь! А вот Виту может оторвать руки, но это был его выбор.

Гуров посмотрел на Сашу и увидел, что у того дрожат губы. Секунды тянулись медленно, как вечность. Казалось, прошли часы, прежде чем из комнаты вышел белый как мел с мокрым от пота лицом Сколов и вынес на вытянутых руках ноутбук. Он осторожно поставил его в кухне на шкафчик, а потом обессиленно прислонился к стене и прошептал:

– Кажется, успели. Пусть теперь технари разбираются. – И, повернувшись к Саше, добавил: – Мои постарше тебя будут, а ты вот умнее их оказался. Как ты понял?

– Да откуда же здесь после ремонта поляроидной фотографии взяться? – начал объяснять Александр. – И потом, Тимофей, когда за ней полез, сначала шкафчик немного отодвинул, а она даже не шелохнулась. Он ее кончиками пальцев пытался зацепить, а она не двигалась. Ясно же, что прикрепленная. Я пытался его остановить, но…

– Спасибо тебе, Саша, – с чувством произнес Виталий Семенович. – Ну, а вам, Лев Иванович… – И Сколов отдал ему земной поклон.

– Да ладно! – отмахнулся Гуров. – Рано обрадовался, нам еще оригиналы искать. Ты доложись, что компьютер у тебя, а то люди там, наверное, с ума сходят.

– Но все равно полдела уже сделано, – облегченно вздохнул Сколов и, позвонив, сказал: – Ноутбук у меня. Я не специалист, но, кажется, успели. …Это не я гений! Это совместная работа Гурова и Вилкова! …Передам!

Убрав телефон, Виталий Семенович хитро посмотрел на Льва и Сашу и торжественно произнес:

– От имени и по поручению…

– Можно не продолжать, – поморщился Гуров.

– А я продолжу, – настойчиво сказал Сколов. – Благодарность, само собой, но приказано узнать, чего ваши души желают?

– Лично моя душа желает поспать хотя бы пару часов, – буркнул Лев.

– Это понятно, а вообще? – не отставал от него Виталий Семенович.

– А вообще – чтобы начальника нашего Главка убрали к чертовой матери, потому что человек он на этом месте случайный, толку от него не будет, а вот вреда принесет много. И еще лейтенанта Вилкова в мою группу зачислить.

– И будет все сделано по слову его, – торжественно проговорил Сколов. – А ты, сынок, чего хочешь?

– Ну, если я к Льву Ивановичу в группу попаду, мне тогда и желать нечего, – смущенно сказал Саша.

– Квартиру парню дайте! – встрял Гуров. – В общежитии мается!

– Будет исполнено, мой повелитель! – шутливым тоном пообещал Сколов.

– Виталий Семенович! – многозначительно посмотрел на него Гуров и покачал головой. – Ты не находишь, что истерикой попахивает?

– Нервы отпустило, Лев Иванович! – серьезно объяснил тот. – Впервые за много лет хоть немного отпустило.

– Тогда понятно. Ну, что? Разбегаемся?

– Вы езжайте отдыхать, а мы тут всем займемся. Технари приедут и посмотрят, что Овчинников мог тут еще намудрить, потом квартиру опечатают, все оформят. Словом, это уже наши проблемы. А я к вам попозже подъеду. Во сколько удобно будет? – спросил Виталий Семенович.

– Как новая информация появится, так и приезжай! – ответил Гуров. – Я не меньше тебя заинтересован с этой историей поскорее разобраться.

Когда Лев и Саша вернулись домой, Гуров выдал парню простынь, подушку, одеяло и, ткнув пальцем в сторону дивана, сказал:

– Это твое. Покушай и ложись!

– А вы?

– У тебя организм еще растущий, тебе надо, а вот у меня на это сил уже нет. Я пошел спать, и два часа меня не беспокоить ни под каким видом!

Лев лег на кровать, но сон не шел – сказывалось нервное перевозбуждение. Слыша, как Саша, стараясь не шуметь, пообедал на кухне, а потом прошлепал в зал и лег на диван, он лежал и думал, почему все видят между ним и этим парнем настолько сильное сходство, что даже принимают за сына, а вот он сам – нет. Вдруг Лев вспомнил, что в спальне на самой верхней полке шкафа лежит старый альбом с его фотографиями, достал его, стал смотреть и не поверил своим глазам – близнецами-братьями их никто, конечно, не назвал бы, но сходство было потрясающим.

Он снова лег и стал вспоминать всех женщин, с которыми встречался, кроя себя на чем свет стоит за то, что не поинтересовался биографией парня раньше, и за этим увлекательным занятием незаметно для себя уснул – усталость все же взяла свое.

Проснулся Гуров от звонка в дверь и машинально посмотрел на будильник – он проспал три часа. Кто-то, а это мог быть только Сколов, осторожно прошел в кухню, и замок ее двери тихо щелкнул – это чтобы его не беспокоить. Лев встал, натянул спортивный костюм – уж в своем-то доме он мог не стесняться – и пошел узнавать последние новости. Но это оказалась Мария, которая о чем-то шепталась с Сашей.

– Лева! Я вам тут кое-что подкупила. Надо только разогреть и можно сразу кушать. А еще мне кое-что нужно забрать – собиралась-то второпях, вот и забыла, – объяснила она свое появление.

– Где Гурам? – с ходу спросил Гуров – хотя он и понимал, что Марии, в общем-то, больше ничего не грозит, но береженого, как говорится, и Бог бережет.

– Я здесь, уважаемый, – раздался из прихожей голос кавказца, и Лев сразу успокоился.

– Машенька! Очень тебя прошу, давай побыстрее, а то у нас дел много, и еще один человек должен вот-вот подойти, – попросил он.

– Все поняла, я мигом, – ничуть не обидевшись, заверила его она и выпорхнула из кухни.

– Кофе сделать? – сочувственно спросил Саша.

– Лучше чай покрепче завари, а я пока пойду под душ, чтобы окончательно проснуться. Не мальчик уже, чтобы такие нагрузки выдерживать, – пробурчал Лев.

Когда он вышел из ванной, ни Марии, ни Гурама в квартире уже не было, а вот Сколов сидел на кухне и наблюдал за тем, как Саша накрывает на стол. Гуров налил себе чаю, бросил в бокал кружочек лимона, щедро сыпанул сахара и стал маленькими глотками пить, а Виталий Семенович тем временем рассказывал:

– Лев Иванович! Никаких больше сюрпризов в квартире не найдено. Нотариус сказал, что квартира была первоначально завещана Овчинникову, но потом хозяйка изменила завещание в пользу Степанова. По данным Регистрационной палаты, на все остальные паспорта Овчинникова никакой собственности в Москве нет. За границей наши люди в этом направлении еще работают. Сигнал с компьютера Овчинникова шел именно на тот ноутбук, что вы нашли. Наши технари до сих пор копаются и только головой от восхищения крутят – большой мастер сработал.

– Его расчет был прост. Если сигнал вовремя не придет, то программа автоматически отправит весь заранее подготовленный материал по каким-то адресам, – предположил Гуров. – Разразится скандал, люди начнут оправдываться, вот тут и появятся оригиналы, чтобы добить их уже окончательно. Что по остальным клиентам в Москве?

– Люди работают! Поскольку опасность немедленного выброса компромата ликвидирована, мы решили больше не церемониться и привлекли Комитет по наркоконтролю.

– То есть была анонимная информация о том, что в некой квартире и так далее? – спросил Лев.

– Вот именно, – подтвердил Виталий Семенович. – До конца дня результаты должны быть.

– Не думаю, что положительные, – заметил Гуров. – Я еще вчера понял, что оригиналы, по крайней мере часть их, нужно искать в Бадарске, а поскольку Саша умеет читать мысли, он это и озвучил.

Услышав его, снова парень страшно покраснел и опустил глаза, а Лев только горестно вздохнул:

– Ну когда ты перестанешь смущаться без всякого повода? Надо бы поговорить с работниками агентства Овчинникова. Может, у них имеются какие-то идеи?

– Лев Иванович, это бесполезная трата времени, – твердо заявил Сколов. – Поверьте мне на слово, я знаю их всех очень хорошо, и нам это ничего не даст.

– Ладно! Пусть так! – согласился Лев и спросил у Саши: – Ну, и как ты предлагаешь искать документы в Бадарске?

– Понимаете, – начал Александр, – ну, не может быть такого, чтобы у Овчинникова не было ни одного близкого человека, которому он бы полностью доверял.

– Была мать, и все, – заметил Сколов.

– Вот именно, что была! Но и кроме нее кто-то обязательно должен быть! – настаивал Саша. – Я думаю, что фамилия этого человека тоже Овчинников – ведь не просто так Владимир Николаевич свою фамилию поменял именно на эту. Чем ему была плоха фамилия Ларионов? Она более благозвучная. А он от нее отказался! Наверное, Овчинников – фамилия его настоящего отца.

– А это ты откуда взял? – удивился Виталий Семенович.

– Так я же документы смотрел, – объяснил Саша. – Подсчитал, когда родители Владимира Николаевича поженились и когда он сам родился, вот и получилось, что его мать была уже на седьмом месяце беременности. Чего же они раньше не зарегистрировались? Это же 64-й год, тогда такие вещи не приветствовались. Опять же развелись они очень скоро после рождения ребенка, и отец тут же навсегда уехал, а потом никаких отношений с сыном не поддерживал.

– Знаешь, такое в жизни бывает, – усмехнулся Сколов. – И даже чаще, чем ты можешь себе представить.

– И все-таки нужно запросить в адресном столе данные на всех Овчинниковых, которые проживали в Бадарске в 63–64-м годах, – настойчиво произнес Гуров. – Продолжай, Саша!

– С Сосновцевым все понятно, но ведь были еще одноклассники, однокурсники, соседи, которые его еще мальчишкой знали, да просто ребята, с которыми он жил в одном дворе и дружил. Могла быть какая-то девушка – первая любовь, потому что Овчинников же стал гомосексуалистом по собственной воле, а не по зову природы. Опять же люди, чьи дела он вел. Он тридцать лет в этом городе прожил, там обязательно кто-то должен быть. В конце концов, это может быть его внебрачный ребенок.

– Он никогда и никому, кроме матери, не посылал туда деньги, – уверенно сказал Виталий Семенович.

– Но мать могла их кому-то передавать! – настаивал парень.

– Саша! Мы работали несколько лет! Я теперь этот город знаю лучше, чем свою квартиру. Меня среди ночи разбуди, и я тебе биографию Овчинникова наизусть перескажу, – устало заметил Сколов.

– Вы вынуждены были скрываться и работать тайком, а нам это делать не придется, потому что мы будем действовать официально по факту нападения на адвоката Овчинникова. В этом случае мы, если придется, можем и повесткой кого-то вызвать. И мы этим никого не спугнем, потому что Овчинников жив и находится в реанимации, а без его команды никто никуда ничего отправлять не будет. Сейчас посмотрю в Интернете, как до Бадарска добираться, – сказал Гуров, поднимаясь.

– Не надо ничего смотреть, – остановил его Сколов. – Самолет в состоянии постоянной готовности в аэропорту стоит. Так что вы обедайте и собирайтесь, а я пока позвоню и скажу, что мы вылетаем, чтобы нам там гостиницу заказали, местную полицию предупредили, список Овчинниковых приготовили, машину предоставили, оперативника толкового дали и все остальное.

– Хорошо! – согласился Лев. – Но только пусть все это сделают тихо, без ажиотажа, и машины к трапу – нам шумиха не нужна. Если понадобится, мы и сами ее поднимем. Скромненько надо.

Он пошел собирать сумку, а Саше даже этого делать не пришлось – он свою разобрать так и не успел, потому что некогда было, всего и осталось-то, что тапочки положить и туалетные принадлежности. Сколов поехал за своими вещами, а Лев и Саша, быстро пообедав, отправились в аэропорт, причем парень умудрился еще наделать бутербродов и налить в термос чай, объяснив:

– Виталий Семенович пообедать же не успеет.

– Добрая ты душа, Саша, – улыбнулся ему Гуров.

– Меня так воспитали, – просто объяснил тот.

Сколов уже ждал их в аэропорту. Формальностей был самый минимум, и скоро они уже сидели в салоне самолета, внутреннее убранство которого выдавало хозяина с головой – он был явно с Кавказа. Саша с любопытством осматривался по сторонам, Гуров мгновенно уснул, а Сколов, хотя сначала и отнекивался, все-таки перекусил и тоже задремал, да и парень потом сомлел.

В Бадарске их встречали без всякой помпы. При входе в аэропорт их уже ждал молодой мужчина, который коротко представился:

– Капитан Синицын. Поступаю в ваше распоряжение. Номера заказаны в гостинице «Бадарск». Машина ждет.

– Спасибо, капитан, – поблагодарил Гуров. – Довезешь нас до гостиницы, оставишь свои координаты, чтобы при необходимости можно было связаться, и свободен, потому что мы с дороги сначала отдохнуть хотели бы. А пока скажи, кто город держит? Кто здесь «смотрящий»?

– Змей, в миру Балашов Илья Константинович, недавно поставили. Порядок навел, швали всякой поменьше стало.

– Да, у него рука тяжелая, – хмыкнул Гуров. – Мне его телефон нужен.

– Сделаю, – кивнул Синицын.

Машина оказалась обыкновенной «Волгой», гостиница даже на «три звезды» не тянула, хорошо хоть удобства были в номере, а не на этаже. Гурову был заказан одноместный номер, а Сколову и Саше – двухместный.

– Вы же сами сказали, чтобы скромненько, – извиняющимся тоном сказал Синицын.

– Все нормально, – успокоил его Лев. – Только переиграем: Виталий Семенович будет в одноместном, а мы с Вилковым как-нибудь вдвоем поместимся.

– Вот это вам, чтобы вы сразу ознакомиться могли, – протянул ему папку капитан. – Здесь то, что вы просили.

– Спасибо. Ключи от машины оставь, если нужен будешь, позвоним, – отпустил его Гуров.

Проголодаться они еще не успели, так что, кое-как разместившись, собрались в номере у Гурова, и Лев спросил:

– Ну, Саша, с чего начнем?

– Лев Иванович, а почему вы все время меня об этом спрашиваете? – поинтересовался тот. – Ведь вы же руководите операцией.

– Проверяю, насколько хорошо у тебя голова работает, так что говори и не смущайся. Если ты в чем-то ошибешься, я тебя поправлю.

Парень растерялся, беспомощно посмотрел почему-то на Сколова, а потом спросил:

– Так что же получается? Я раньше все время правильно угадывал?

– Саша, пусть цыганки гадают! А мы должны логически мыслить, – поправил его Лев. – А чтобы тебя успокоить, могу сказать, что да, до сих пор ты почти все говорил правильно.

– Лев Иванович, вы один раз уже сказали, что я почти все правильно понял. Там, в райуправлении. Но в чем-то же я, выходит, ошибся, если «почти»?

– Пока это несущественно, я тебе потом все объясню, – пообещал Лев. – А сейчас говори, с чего имеет смысл начать.

– Собрать, конечно, по отдельности одноклассников Ларионова-Овчинникова, однокурсников, поговорить с соседями, встретиться, если возможно, с Овчинниковым-старшим.

– Вот тебе список людей с такой фамилией, как определишь, кто нам нужен? – протянул ему бумаги Гуров.

Саша взял список и стал его внимательно читать, а потом, подумав, сказал:

– Это или Николай Игнатьевич, или Николай Владимирович.

– Почему? – вскинул брови Лев.

– Потому что Ларионов поменял только фамилию, но не отчество, значит, оно совпадало с его собственным. И потом, места их работы: один был судьей областного суда, а второй работал в прокуратуре.

– Обоснуй, почему так важно место их работы.

– Лев Иванович! – удивился парень. – Я же все документы просмотрел! А там было сказано, что мать Владимира Николаевича почти сразу же после школы пошла работать в архив областного суда, это она потом заочно юридический закончила, и он сам там же работал, когда на вечернем отделении учился. А в юридический попасть очень сложно, значит, помогал им кто-то.

– Что же он начал через… не буду говорить, какое место… себе карьеру делать? – спросил Сколов.

– Значит, к тому времени их покровитель оказался не у дел, но временно, иначе Ларионов не стал бы потом себе фамилию менять. Но могла быть и другая причина. Так что лично я больше склоняюсь к Николаю Игнатьевичу, который из областного суда.

– Разумно, – согласился Лев. – Итак, наши действия?

– Сегодня уже поздно, так что на завтра одноклассников и однокурсников не собрать, и я бы попробовал поговорить с Овчинниковым-старшим или его родственниками, потому что самого его уже может не быть в живых, – предложил Саша. – И еще с соседями, где Ларионов в детстве жил. А вот послезавтра – с остальными. Ну, не может быть такого, чтобы ни одного близкого ему человека мы не нашли. Даже если никаких документов у него и нет, он наверняка знает о Ларионове намного больше, чем мы, и даст нам какую-нибудь зацепку.

– Тогда сейчас мы озадачим Синицына, чтобы он на утро послезавтра собрал где-нибудь всех одноклассников, а после обеда – однокурсников, часть из которых наверняка офицеры, и разговаривать с ними будет легче. Завтра Виталий Семенович поедет к названным тобой Овчинниковым и попытается выяснить, есть ли какая-нибудь связь между ними и нашим Владимиром Николаевичем, если же таковой не обнаружится, будем проверять всех. А мы с Сашей пойдем по соседям. План принимается? – Возражений не последовало, и Гуров в завершение сказал: – А теперь не мешало бы поужинать. Саша, если тебе нетрудно, сходи и посмотри, что здесь за ресторан и чем там кормят, чтобы нам всем дружно не свалиться завтра с пищевым отравлением. Если же мы все туда спустимся и окажется, что питаться там опасно для жизни, придется снова подниматься наверх, одеваться и идти искать другой ресторан. А я хочу все-таки выспаться.

– Конечно! – воскликнул парень и тут же испарился.

– Золотая у Сашки голова, – глядя ему вслед, заметил Сколов. – Влет все схватывает! Вопросов не задаю, но понимаю, в кого он пошел.

Гуров не стал ему ничего объяснять, а просто махнул рукой – пусть думает, что хочет.

Ресторан оказался вполне приличным, а пища – съедобной, так что поужинали они без вреда для здоровья. А вот тяжкие последствия наутро были, причем у одного Гурова. Он, как всегда, выбрал себе кровать возле окна, а из того нещадно дуло, поэтому проснулся он утром простуженный, сопливый и охрипший. Едва увидев его таким, Саша, наскоро одевшись, пулей вылетел из номера, но по дороге, видимо, предупредил Сколова, потому что тот появился почти тут же, донельзя встревоженный, и с порога заявил:

– Надо врача вызывать.

– Пройдет! – отмахнулся от него Лев и чихнул. – Оденусь потеплее, чаю горячего напьюсь, и как рукой снимет.

– Лев Иванович! Нельзя нам сейчас рисковать. Вдруг легкие или бронхи затронуты? Тогда антибиотики нужны, – настаивал Виталий Семенович. – Представь себе, что будет, если ты свалишься? Сашка при тебе такой храбрый, а один не потянет! А нового человека во все это посвящать нельзя!

У Сколова, как у опытного командировочного, нашелся и кипятильник, и чай в пакетиках, и сахар, и лимон, вот Лев и отпивался горячим чаем, но если горло немного отпустило, то появился надрывавший грудь кашель. Не слушая больше его возражений, Виталий Семенович позвонил по телефону Синицыну, сообщил, что Гуров заболел, и попросил прислать врача. Тут и Саша появился – оказывается, он бегал в аптеку, откуда и приволок не только целый пакет лекарств, но и градусник. Температура у Гурова зашкаливала за 38 градусов, так что ни о каких походах куда бы то ни было и речи быть не могло. Синицын с врачом появились почти следом за Сашей. Послушав Льва, доктор с огромным облегчением сказал: