Текст книги "Давид Аркин. «Идеолог космополитизма» в архитектуре"

Если поставить вопрос, что же он больше всего любил, что его больше всего привлекало, то это современное искусство [подчеркнуто в стенограмме. – Н. М.]. Искусство сегодняшнего и завтрашнего дня <…> Он интересовался и прошлым, история была в центре его внимания, но увлекался больше современностью. Он умел приблизить к современности и историю искусства374374
  Стенограмма вечера, посвященного памяти искусствоведа Давида Ефимовича Аркина (1899–1957). Москва, Дом архитектора, 20 февраля 1968 года. С. 7. Архив Н. Молока.


[Закрыть].

В конце 1930‐х годов, в самый пик своих кауфманианских исследований, Аркин получил квартиру в щусевском «доме архитекторов» на Ростовской набережной. Мне посчастливилось бывать в этой квартире в начале 1990‐х, и я обратил внимание, что в комнатах разные стены были покрашены в разные цвета: «Как у Ле Корбюзье», – пояснила вдова Аркина, Дора Григорьевна. Лишившись возможности писать о Ле Корбюзье, Аркин не только травестировал его в образ Леду, но и сублимировал в пространстве собственного дома.

Аркин (не) читает Грабаря

Леду в России открывали дважды. С именем Аркина связано второе открытие, первое же произошло еще в 1912 году, когда Игорь Эммануилович Грабарь опубликовал в журнале «Старые годы» статью «Ранний Александровский классицизм и его французские источники»375375
  Грабарь И. Ранний Александровский классицизм и его французские источники // Старые годы. 1912. Июль–сентябрь. С. 68–96.


[Закрыть] (в измененном виде статья вошла в изданный тогда же третий том «Истории русского искусства»376376
  Грабарь И. От Екатерининского к Александровскому классицизму // Грабарь И. История русского искусства. Т. III. Петербургская архитектура в XVIII и XIX веке. М.: Издание И. Кнебель, 1912. С. 449–468.


[Закрыть]).

Знание Грабаря о Леду, как и сам «ранний Александровский классицизм», основывалось на французских источниках. Помимо собственно трактата Леду, откуда Грабарь заимствовал цитаты и иллюстрации, он упомянул доклад Анри Лемонье «Мегаломания в архитектуре в конце XVIII века», опубликованный в журнале «Архитектор» в 1910 году377377
  Lemonnier H. La mégalomania dans l’architecture à la fin du XVIIIe siècle // L’Architect. 1910. № 12. P. 92–97.


[Закрыть], и «Новый биографический и критический словарь французских архитекторов» Шарля Бошаля (1887)378378
  Bauchal C. Nouveau dictionnaire biographique et critique des architectes français. Paris, A. Daly fils et Cie, 1887. P. 683–684.


[Закрыть]. Вслед за Бошалем Грабарь называет Леду «Шарлем-Никола» – характерная ошибка для французской историографии XIX века: помимо Бошаля «Шарлем-Никола» Леду называл и Адольф Ланс в своем «Словаре французских архитекторов» (1872)379379
  Lance A. Dictionnaire des architectes français. T. 2: L – Z. Paris: Morel et cie, 1872. P. 35.


[Закрыть], и даже Леон Водуайе (изобретатель термина «говорящая архитектура») в своей статье 1859 года380380
  [Vaudoyer L.] Les Bizarreries de Ledoux, architecte // Le Magasin Pittoresque. 1859. Livr. 4. P. 27.


[Закрыть]. При этом все трое – и Водуайе, и Ланс, и Бошаль – в библиографии приводят переиздание трактата Леду, подготовленное Даниелем Раме в 1847 году, где Леду также – «Шарль-Никола»381381
  [Ledoux C. N.] L’Architecture de C. N. Ledoux / Avertissement par Daniel Raméе. T. I–II. Paris: Lenoir, 1847. Avertissement.


[Закрыть]. (В первом издании трактата, 1804 года, Леду написал свое имя просто – C. N. Ledoux.) Вероятно, именно Раме был автором ошибки, исправленной лишь в 1920‐е годы Кауфманом.

Статья Грабаря посвящена обеим магистральным темам Аркина. С одной стороны, он, как и Кауфман (но за двадцать лет до выхода «От Леду до Ле Корбюзье»!), писал о «ненависти нового поколения к мастерам эпохи барокко»382382
  Грабарь И. От Екатерининского к Александровскому классицизму. С. 456.


[Закрыть], о «страсти к кубам»383383
  Грабарь И. Ранний Александровский классицизм. С. 79.


[Закрыть] и даже использовал слово «модернизм» (хотя и ставил его в кавычки), имея в виду «полную переработку старых [античных] форм на новый лад»384384
  Грабарь И. От Екатерининского к Александровскому классицизму. С. 455.


[Закрыть]. С другой стороны, задачей его статьи было показать влияние «школы Леду» на архитектуру русского ампира. Причем формулировки Грабаря гораздо острее, чем у Аркина: Леду «по справедливости следует считать отцом Александровского классицизма»385385
  Там же. С. 454.


[Закрыть]; Томон – «восторженный последователь Леду»386386
  Там же. С. 467.


[Закрыть]; Томон и Захаров «дали идеям Леду дальнейшее развитие и довели их до высшего выражения и законченности»387387
  Там же. С. 468.


[Закрыть].

Несомненно, Аркин читал Грабаря и, скорее всего, именно от него, а не от Кауфмана, происходит его интерес к влиянию Леду на русский ампир. Однако упомянул Грабаря Аркин лишь однажды – в коротком примечании: «На русском языке характеристику Леду находим лишь в статье И. Э. Грабаря»388388
  Аркин Д. Образы архитектуры. С. 365, примеч. 8.


[Закрыть]. При этом, не ссылаясь, Аркин полемизирует с Грабарем: «Адмиралтейство не примыкает к „школе Леду“, так же, как оно стоит далеко в стороне от „школы мегаломанов“…»389389
  Аркин Д. Адмиралтейство // Аркин Д. Образы архитектуры. С. 243.


[Закрыть]. Оба этих термина использует Грабарь.

Аркин отчасти был прав: Захаров не принадлежал к «школе Леду». Просто за неимением на тот момент большей информации именем «Леду» Грабарь обозначил весь круг французских неоклассиков второй половины XVIII века. Однако, что касается «мегаломании», прав скорее был Грабарь, а не Аркин – в Адмиралтействе очевидно влияние главного французского «мегаломана» эпохи – Этьена-Луи Булле, который у Грабаря только упоминается. Достаточно сравнить Адмиралтейство с проектом Национальной библиотеки, чтобы увидеть не только формальную (например, трактовка объемов и плоскостей), но и иконографическую (морские нимфы, несущие небесную сферу, Захарова/Щедрина и атланты у Булле) связь. Эта связь прослеживается и биографически: во время пенсионерской поездки Захаров в Париже учился у Шальгрена, который в свою очередь был учеником Булле.

Но Грабарь почувствовал – а Аркин в пылу полемики не сумел почувствовать – влияние Булле интуитивно: ко времени написания его статьи, как и статей Аркина, рисунки Булле были практически неизвестны (в тексте Лемонье воспроизведены только два) – их впервые полно опубликовал все тот же Кауфман в 1939 году390390
  Kaufmann E. Étienne-Louis Boullée // Art Bulletin. 1939. Vol. 21. № 3. P. 213–227.


[Закрыть].

То, что Аркин фактически игнорировал Грабаря, можно объяснить лишь его желанием быть в «тренде» современной мировой, а не «дореволюционной» науки об искусстве, получить знание из рук Кауфмана, а не Грабаря, и декларировать свою связь с современной ему архитектурой, тем самым осуществляя постисторическую навигацию от Ле Корбюзье до Леду.

Удивительно схожа судьба ледуистских текстов Грабаря и Аркина.

В своей рецензии на III том «Истории русского искусства» Владимир Курбатов, похвалив книгу в целом, писал далее, что «одна только глава <…> кажется на наш взгляд неверной или, вернее, нежелательной». Рассмотрев проекты «школы Леду», Курбатов признал их «произведениями второстепенными», «архитектурно плохими» и «сравнительно ничтожными»: «…проекты Шо просто вздорны, некрасивы и, главное, совершенно неконструктивны и неархитектурны». А по поводу влияния «школы Леду» на русский ампир он высказался не менее категорично: «…неужели он [Грабарь] считает, что русские зодчие могли что-нибудь позаимствовать из этого собрания полувздорных проектов? <…> Что нового могут сказать Пейр и Леду? <…> И в чем же сказалось подражание Захарова Леду?» По Курбатову, можно было бы говорить о влиянии Камерона или Кваренги, но не «третьестепенного французского архитектора Леду»391391
  Курбатов В. По поводу книги Игоря Грабаря «История русского искусства» (Выпуски 13–17) // Зодчий. 1913. № 21. С. 244–245.


[Закрыть].

Не вдаваясь сейчас в причины неприязни Курбатова к Грабарю (или, по крайней мере, к его тексту), отмечу только слово «нежелательный» и общую крайне низкую оценку роли Леду в истории архитектуры второй половины XVIII века.

Спустя 35 лет, в эпоху борьбы с космополитизмом, одной из главных жертв которой стал Аркин, его, помимо прочего, травили как за симпатию к Ле Корбюзье («он глубоко уважает Корбюзье», – говорил А. Г. Мордвинов на Суде чести в 1947 году – см. Приложение 11), так и за то, что в русском ампире он увидел влияние Леду:

…чего стоят развязные рассуждения Аркина о величайшем русском зодчем А. Д. Захарове, авторе замечательного шедевра отечественной классики – Адмиралтейства в Ленинграде! В этом своем основном произведении Захаров был якобы велик лишь тем, что не пропустил мимо своего внимания ничего сколько-нибудь значительного из того, что мог получить в Париже. Аркин пишет: «Захаров был русским мастером, твердо усвоившим вслед за Баженовым и Казаковым европейский путь национального развития новой русской архитектуры». Если Баженов был, по мнению Аркина, интерпретатором французов Перро–Габриэля–Суффло, то Захаров выступает в роли интерпретатора Леду: «Идеи и архитектурная манера Леду находят внятный отклик в творчестве Захарова. Отдельные черты, свойственные этой манере, можно различить и в Адмиралтействе… В отдельных чертах Адмиралтейства мы узнаем идеи Леду, подвергнутые всесторонней архитектурной переплавке». Аркин резюмирует: «Все эти черты внутренне роднят произведения Захарова с архитектурными идеями Леду» <…> Итак – оболгать, во что бы то ни стало ошельмовать величайших мастеров русской национальной культуры, принизить их перед иностранными – вот к чему объективно сводится основная цель Аркина392392
  Перемыслов А. «Идеолог» космополитизма в архитектуре Д. Аркин // Архитектура и строительство. 1949. № 3. С. 8.


[Закрыть].

После этой травли Аркин изменился. В своей небольшой книжке 1953 года «Захаров и Воронихин» он не только не упомянул имени Леду, но и отказал русской архитектуре начала XIX века в каком-либо французском влиянии: связь русской архитектуры с французской Аркин назвал «произвольной и неверной», а само использование термина «русский ампир» – «научно несостоятельным» и «искажающим подлинную историческую картину»393393
  Аркин Д. Захаров и Воронихин. М.: Гос. изд-во литературы по строительству и архитектуре, 1953. С. 15.


[Закрыть]. Напротив, «в Адмиралтействе Захарова мы различаем ярко выраженные черты национального русского зодчества»394394
  Там же. С. 38.


[Закрыть].

Что касается Грабаря, то его гораздо более, чем у Аркина, «космополитическая» статья, осталась вне поля зрения критиков (возможно, именно потому, что была «дореволюционной»). Однако в соответствующем томе нового издания «Истории русского искусства» (1963) «нежелательная» для Курбатова, как и для борцов с космополитизмом, глава отсутствовала…395395
  Тем не менее Леду в новой, выходившей уже в эпоху оттепели, «Истории русского искусства» присутствовал. Т. В. Алексеева во Введении к книге назвала его «замечательным зодчим-новатором», а М. А. Ильин упомянул его в главе о Захарове. Сам же Грабарь, в главе о Томоне, писал, но в гораздо более сдержанном, чем прежде, скорее, аркинском, тоне о французском влиянии на него Леду, которого по-прежнему называл «Шарлем Никола»: «…чрезвычайно важной чертой французской архитектуры был на редкость абстрактный характер творчества зодчих, порожденный отвлеченным, „бумажным“ проектированием сооружений, которых никто не собирался возводить, – проектированием без учета экономических требований, назначения зданий и окружающей застройки. Даже даровитейший из французских архитекторов того времени Шарль Никола Леду не избежал этого недостатка, так как и ему редкие из своих замыслов удавалось провести в жизнь (и притом только самые скромные). Однако разработанные им и его коллегами приемы нашли отражение в творчестве многих архитекторов, в том числе и в <…> работах Тома де Томона». См.: История русского искусства / Под общей ред. И. Э. Грабаря. Т. VIII. Кн. 1. М.: Изд-во Академии наук СССР, 1963. С. 18, 89, 109.


[Закрыть]

Post Scriptum

В 1953 году Леду и Ле Корбюзье встретились вновь – на страницах 2‐го издания Большой советской энциклопедии. Статьи про обоих архитекторов написал – причем почти одновременно – Аркин396396
  Статьи не подписаны, авторство Аркина установлено по списку его работ, составленному его вдовой, Д. Г. Аркиной (Аркин Д. Образы скульптуры. М.: Искусство, 1961. С. 183). 22‐й том был подписан в печать 9 сентября 1953 года, 24-й – 8 декабря 1953-го.


[Закрыть]. Лишенные полемического нерва эпохи борьбы с формализмом, они подводят своеобразный итог аркинской историографии. Приведу некоторые фрагменты, которые, по-моему, не нуждаются в комментариях.

Корбюзье, Ле <…> – французский архитектор, лидер т. н. «новой архитектуры» – конструктивизма (см.). Художественные задачи архитектуры К. сводит к выявлению технич. свойств железобетонной конструкции и эстетизации ее, отрицая идейно-образное содержание архитектуры. Для построек К. характерны формалистич. сочетание бетонных и стеклянных плоскостей, употребление столбов вместо первого этажа и т. д. <…>397397
  [Аркин Д.] Корбюзье, Ле // Большая советская энциклопедия. 2‐е изд. / Гл. ред. Б. А. Введенский. Т. 22. М.: БСЭ, 1953. С. 565.


[Закрыть].

Леду, Клод-Никола <…> – видный франц. архитектор. Уже в ранних постройках <…>, отличающихся строгостью и простотой замысла, Л. выступал как один из представителей франц. классицизма (см.) 2‐й половины XVIII в. В творчестве Л. по мере приближения французской буржуазной революции нарастало стремление к монументальным и в то же время упрощенным архитектурным образам <…>. Классические античные мотивы сочетаются в этих произведениях Л. с отвлеченными геометрич. формами (здания в виде куба, шара, цилиндра и т. д.). В проектах Л. отразились абстрактно-рационалистич. тенденции в понимании задач архитектуры, характерные для буржуазной просветительской эстетики XVIII века <…>398398
  [Аркин Д.] Леду, Клод-Никола // Большая советская энциклопедия. 2‐е изд. / Гл. ред. Б. А. Введенский. Т. 24. М.: БСЭ, 1953. С. 441.
  Статьи о Ле Корбюзье и Леду были включены и в первое издание БСЭ (т. 34, 1937, и т. 36, 1938, соответственно). Они также не были подписаны, и никаких достоверных указаний на то, что их написал Аркин, у меня нет, хотя в списках литературы к обеим статьям работы Аркина названы. Кроме того, интонационно и текстологически они близки статьям Аркина. В любом случае обе они больше по объему, чем во втором издании БСЭ, и гораздо более благожелательны по отношению к обоим архитекторам. Например, Леду назван не «видным», а «выдающимся», а также упомянуто о его «значительном влиянии на развитие русского зодчества (в частности, на Казакова)».


[Закрыть].

IV. «Идеолог» космополитизма

20 февраля 1968 года в московском Доме архитектора прошел вечер памяти Аркина, организованный совместно Секцией теории и критики Московского Союза архитекторов и Секцией критики и искусствознания Московского Союза художников. Вот несколько цитат из стенограммы вечера.

М. В. Алпатов:

<…> был такой момент, когда в трудные годы, о которых не хочется вспоминать, собственно, но нельзя не вспоминать, потому что нельзя не относиться с уважением и не сочувствовать тому, что выпало на долю Давида Ефимовича Аркина. И стыдно сейчас вспоминать это. И он ушел от нас не вполне оправдавшись в том, что ему пришлось пережить и испытать и что не давало ему возможности отдавать все свои силы тому, что было для него потребностью, и это на некоторое время стало для него невозможным399399
  Стенограмма вечера, посвященного памяти искусствоведа Давида Ефимовича Аркина. 20 февраля 1968 года. Москва, Дом архитектора. С. 11. Архив Н. Ю. Молока.


[Закрыть].

И. Л. Маца:

Жизнь тогда кипела, и я хотел двумя словами вспомнить эту кипящую жизнь, которую нельзя забыть. И это была кипящая жизнь не только потому, что люди работали и хотели сделать что-то для советской истории архитектуры и для других видов искусств. Но это был еще момент кипения потому, что над нами пронесся страшный «тайфун» <…> и в этот период Давид Ефимович очень пострадал. Это были 1948–49 гг.400400
  Там же. С. 17.


[Закрыть]

А. М. Кантор:

Мне хочется сказать о тяжелых годах для Давида Ефимовича. Это были 50‐е годы, когда Давид Ефимович работал как автор, но он не имел права подписывать свои статьи и часто они подписывались другими именами401401
  Там же. С. 26.


[Закрыть].

Р. Я. Хигер, который не смог быть на вечере, 17 февраля 1968 года написал вдове Аркина, Доре Григорьевне, письмо, в котором, в частности, отмечал:

В трудный 1949 год – когда конъюнктурщики пытались – под флагом «борьбы с космополитизмом» – чернить его (вкупе со мной и другими), он сохранил благородное достоинство и всеобщее уважение402402
  РГАЛИ. Ф. 2606. Оп. 2. Ед. хр. 372. Л. 1.


[Закрыть].

Если в тридцатые годы, на первом этапе «чисток» в советской архитектурной среде, Аркин был одним из главных обвинителей, теперь, в сороковые, – как случилось со многими деятелями сталинской эпохи – он стал одним из главных обвиняемых.

Кампания по борьбе с космополитизмом

После Фултонской речи Черчилля (5 марта 1946) и объявления Доктрины Трумэна (12 марта 1947) бывшие союзники стали врагами, мир оказался разделен «железным занавесом» на «два лагеря» и, пользуясь термином В. С. Кеменова, «две культуры»403403
  См.: Фофанов С. Гринберг vs. Кеменов. Иррелевантность двух культур // Искусствознание. 2016. № 4. С. 164–185; Johnson O. Aesthetic Enemies: The «Two Cultures» Theory and the Outset of the Cold War // Justifying War. Propaganda, Politics and the Modern Age / Ed. by D. Welch and J. Fox. London: Palgrave Macmillan, 2012. P. 270–287.


[Закрыть]. С советской стороны ответный шаг был сделан А. А. Ждановым, выступившим с докладом «О международном положении» на первом совещании Коминформа 25 сентября 1947 года и опубликованным в «Правде» спустя месяц404404
  Жданов А. О международном положении // Правда. 1947. № 280. 22 октября. С. 2–3.


[Закрыть]. Жданов, признав раскол среди бывших союзников, обвинил США в «экспансионистской политике» и стремлении к «мировому господству» и отметил новое обострение идеологической борьбы. В этой ситуации «обострения» одной из главных задач советского государства стало «культивирование и развертывание советского патриотизма», как сформулировал Г. М. Маленков, выступивший на том же совещании Коминформа405405
  Сталин и космополитизм. 1945–1953. Документы Агитпропа ЦК КПСС / Под общ. ред. А. Н. Яковлева, сост. Д. Г. Наджафов, З. С. Белоусова. М.: МДФ, Материк, 2005. С. 140.


[Закрыть]. Оборотной стороной «развертывания советского патриотизма» логичным образом оказалась «решительная борьба с различными проявлениями низкопоклонства и раболепия перед буржуазной культурой Запада, которые имеют известное распространение среди некоторых слоев нашей интеллигенции и представляют из себя один из пережитков проклятого прошлого царской России»406406
  Там же.


[Закрыть].

К этому времени кампания по борьбе с космополитизмом была уже в самом разгаре. Она была инициирована, вероятно, самим Сталиным, который еще в конце 1945 года наставлял свое окружение: «С угодничеством перед иностранцами нужно вести жестокую борьбу»407407
  Там же. С. 31.


[Закрыть]. Борьбу вел Отдел пропаганды и агитации при ЦК ВКП(б) (Агитпроп) под личным руководством Жданова, а после его смерти – М. А. Суслова. Первые постановления ЦК ВКП(б), в которых осуждалось «низкопоклонство» перед Западом, вышли в 1946 году: 14 августа – «О журналах „Звезда“ и „Ленинград“», 26 августа – «О репертуаре драматических театров и о мерах по его улучшению», 4 сентября – «О кинофильме „Большая жизнь“». Эти постановления имели огромный резонанс и в обязательном порядке обсуждались на партийных и общих собраниях, причем не только литературных, театральных или кинематографических, но абсолютно во всех гуманитарных и творческих учреждениях408408
  О борьбе с космополитизмом в литературоведении см.: Добренко Е. Литературная критика и институт литературы эпохи войны и позднего сталинизма: 1941–1953 // История русской литературной критики: советская и постсоветская эпохи / Под ред. Е. Добренко, Г. Тиханова. М.: Новое литературное обозрение, 2011. С. 368–416.


[Закрыть]. Со ссылкой на постановления публиковались статьи в отраслевых изданиях.

Следующим этапом внутренней «идеологической борьбы» было создание Судов чести. 28 марта 1947 года вышло постановление Совмина СССР и ЦК ВКП(б) «О Судах чести в министерствах СССР и центральных ведомствах», подписанное Сталиным и Ждановым. Хотя Суды чести были общественными институтами, они имели широкие полномочия. Согласно постановлению, на них возлагалось «рассмотрение антипатриотических, антигосударственных и антиобщественных поступков и действий, совершенных руководящими, оперативными и научными (курсив мой. – Н. М.) работниками министерств СССР и центральных ведомств, если эти проступки и действия не подлежат наказанию в уголовном порядке». Постановление предусматривало три формы возможного наказания: «объявить общественное порицание обвиняемому», «объявить общественный выговор» и «передать дело следственным органам для направления в суд в уголовном порядке»409409
  Постановление Совмина СССР и ЦК ВКП(б) «О Судах чести в министерствах СССР и центральных ведомствах» от 28 марта 1947 г. // Сталин и космополитизм. С. 108–109.


[Закрыть]. Решение Суда чести обжалованию не подлежало410410
  Мурин Ю. Суды чести // Известия ЦК КПСС. 1990. № 11. С. 135.


[Закрыть]. По замечанию В. Д. Есакова,

особенность этих судов состояла в том, что при их проведении не было адвокатов, и речи общественных обвинителей произносились после последних слов обвиняемых. Обвиняемые могли только признать себя виновными, альтернативы у них не было411411
  Есаков В. Д. Сталинские суды чести: масштаб и последствия // Труды Института российской истории. 2008. Вып. 7. С. 256.


[Закрыть].

Суды чести были созданы и при Комитете по делам искусств, и при Комитете по делам архитектуры.

Как подчеркивает В. Д. Есаков, Суды чести были «самой секретной из всех массово-политических кампаний, проведенных в СССР. Ни одной строчки о них не появилось в печати. Они не упоминались ни в одной из работ по истории партии, ни в многочисленных работах о политико-просветительской работе»412412
  Есаков В. Д. О сталинских судах чести в 1947–1948 гг. // Труды Отделения историко-филологических наук РАН. 2006 г. М.: Наука, 2007. С. 546.


[Закрыть]. Действительно, никаких публикаций о процессах в то время не было, а материалы судов многие годы хранились в архивах с грифом «совершенно секретно». Единственным исключением было «Дело КР» – первый Суд чести над создателями, как казалось, противоракового препарата профессором МГУ, заведующим кафедрой гистологии Г. И. Роскиным и членом-корреспондентом Академии медицинских наук Н. Г. Клюевой (5–7 июня 1947), – он был широко разрекламирован: по его мотивам в 1948 году А. Роом снял фильм «Суд чести», получивший в следующем году Сталинскую премию I степени.

После «Дела КР» последовали другие: всего в 1947 году, согласно исследованию В. Д. Есакова, состоялось девять Судов чести, а в январе–марте 1948-го – 19413413
  Есаков В. Д. Сталинские суды чести. С. 263.


[Закрыть].

Примечательно, что вплоть до конца 1947 года партийные идеологи использовали термины «преклоняться», «угодничать», «низкопоклонство», «антипатриотический поступок» и т. п. Понятие же «безродный космополит» было введено Ждановым в январе 1948 года на совещании деятелей советской музыки в ЦК. «Космополит, – давала определение „Литературная газета“ в апреле 1948‐го, – это человек, чуждый своему народу, своей родине, ее лучшим традициям, обычаям, культуре и искусству. Объявляя себя „гражданином мира“, он стирает границы между народами, бесцеремонно отбрасывает понятия национальной самобытности и независимости»414414
  Б. п. Укреплять и развивать лучшие национальные традиции // Литературная газета. 1948. № 31. 17 апреля. С. 1.


[Закрыть].

На следующем этапе борьбы с космополитизмом идеологические установки транслировались уже не через постановления, а через статьи (в большинстве своем анонимные) в прессе. Всего за три месяца – с января по апрель 1949 года – критике были подвергнуты представители практически всех гуманитарных и творческих дисциплин. Естественно, основные статьи выходили в «Правде», но также и в газетах «Советское искусство» (орган Министерства кинематографии и Комитетов по делам искусств и архитектуры) и «Культура и жизнь» (орган Агитпропа); после этого аналогичные публикации появлялись в специализированных изданиях. Первой жертвой стало литературоведение («Правда», 11 января»), затем – театральная критика («Правда», 28 января), искусство и искусствоведение («Правда», 10 февраля), поэзия («Правда», 16 февраля), кинокритика («Литературная газета», 23 февраля), музыкальная критика («Культура и жизнь», 20 февраля), философия («Литературная газета», 2 марта), кинематография («Правда», 3 марта) и, наконец, архитектуроведение («Советское искусство», 19 марта). Завершился этот «публичный» этап борьбы с космополитизмом 7 апреля 1949 года, когда в «Правде» вышла статья «Космополитизм – идеологическое оружие американской реакции»: автор статьи, заведующий отделом печати МИД СССР Г. П. Францев (под псевдонимом Ю. Павлов) переносил повестку в контекст американского политического дискурса. Конечно, это было лишь формальным завершением кампании – де-факто борьба с космополитизмом продолжалась вплоть до смерти Сталина.

Естественно, не обошла она и историков искусства. Одним из первых выступил А. И. Михайлов, боровшийся с формализмом еще в 1930-е. Его статья 1946 года «О влиянии формализма и эстетизма в искусствознании» была посвящена Пунину, который «возвеличивает Сезанна», и Эфросу, «взявшему на себя миссию реабилитации декадентских и формалистических направлений предреволюционного русского искусства» (имелись в виду «Бубновый валет» и «Мир искусства»)415415
  Михайлов А. О влиянии формализма и эстетизма в искусствознании // Советское искусство. 1946. № 44. 25 октября. С. 3.


[Закрыть].

В 1949 году за искусствоведов взялась уже непосредственно «Правда». А. М. Герасимов, президент только что созданной Академии художеств, в статье «За советский патриотизм в искусстве» противопоставил художников, чье творчество «глубоко проникнуто патриотическими идеалами», «критикам-космополитам и формалистам, которые наиболее развязно орудуют на страницах искусствоведческой печати» и «мешают творческой деятельности художников-реалистов». В «список Герасимова» попали А. Эфрос, А. Ромм, О. Бескин, Д. Аркин, Н. Пунин, И. Маца, Я. Пастернак, И. Врона, В. Костин. Больше всего досталось Эфросу, автору «клеветнической версии о „провинциальном“ характере русской классической и современной живописи», «пошлому буржуазному эстету», который в своих «невежественных писаниях оплевывал величайших гениев русской живописи – Сурикова, Репина»: «Как приказчик, услужливо изгибающийся перед знатным гостем, Эфрос с благоговением говорит о всех проявлениях буржуазного модернизма. <…> Столь же по-хулигански третировал он и старейшего советского художника К. Ф. Юона». И так далее416416
  Герасимов А. За советский патриотизм в искусстве // Правда. 1949. № 41. 10 февраля. С. 3.


[Закрыть].

Это противопоставление художников-«патриотов» и критиков-«космополитов» продолжили П. Сысоев и Б. Веймарн в статье «Против космополитизма в искусствознании». Здесь главными героями оказались Эфрос, который «гнусно чернит великие традиции русского демократического искусства» и «пресмыкается перед упадочной буржуазной „культурой“ Запада» (речь о «Профилях»), Пунин, «матерый идеалист» и «жалкий раб упадочного буржуазного „искусства“», который «давно ведет подрывную работу в нашем искусстве», и «двурушник» Бескин, который «обдавал грязью произведения, удостоенные Сталинской премии». А к «списку Герасимова» авторы добавили «молодого искусствоведа [А. А.] Каменского», который приобрел «печальную известность после дискуссии о натурализме, во время которой он пытался очернить ведущих советских художников-реалистов». Заканчивается статья требованием «разоблачить пробравшихся в советское искусство буржуазных космополитов», чтобы «расчистить путь для дальнейшего успешного развития нашего искусства»417417
  Сысоев П., Веймарн Б. Против космополитизма в искусствознании // Советское искусство. 1949. № 10. 5 марта. С. 3.


[Закрыть].

Путь и в самом деле был расчищен. Жертвами кампании стало огромное количество историков и критиков искусства и архитектуры. Одни были уволены с работы, другие – сосланы, и практически все были лишены права на профессию. Пунина уволили из Ленинградского университета (позже он был арестован по обвинению в контрреволюционной деятельности и отправлен в лагерь, где и погиб в 1953-м), Аркин и Габричевский были уволены из Академии архитектуры, Эфрос – из Института истории искусства и выслан в Ташкент и т. д. После передовицы «Долг советских искусствоведов» в журнале «Искусство» (1950), в которой был расширен список «обвиняемых» (Алпатов за «Всеобщую историю искусства», Лазарев за исследования о византийском и новгородском искусстве, Виппер за книги об английском искусстве и Тинторетто, Сидоров за книгу о советской графике)418418
  Долг советских искусствоведов // Искусство. 1950. № 5. С. 3–6. Единственной работой, которая «может быть оценена целиком положительно» (с. 6), была названа книга П. И. Лебедева «Советское искусство в период иностранной военной интервенции и гражданской войны» (1949).


[Закрыть], некоторые из них были вынуждены каяться или публиковать статьи, изобличающие буржуазное искусство419419
  Алпатов М. По поводу всеобщей истории искусств // Искусство. 1950. № 5. С. 84–88; Сидоров А. О недостатках моей книги «Советская графика» // Искусство. 1950. № 5. С. 91–92; Виппер Б. Сюрреализм и его американские апологеты // Против буржуазного искусства и искусствознания. М.: Изд-во АН СССР, 1951. С. 22–41.


[Закрыть]. Издание первых трех томов «Истории русского искусства», подготовленных Институтом истории искусства, было приостановлено, как и монографии В. Н. Лазарева «Происхождение итальянского Возрождения» (его двухтомник выйдет лишь в конце 1950-х), и подготовленного Аркиным второго выпуска «Архитектурного архива» (подписанный в печать в 1948‐м, он так и не выйдет), и многих других исследований. «Из искусствоведов особенно пострадали те, кто работал на западном материале»420420
  Мазаев А. И. и др. Государственный институт искусствознания // Дом на Козицком и его обитатели. М.: Художник и книга, 2004. С. 183.


[Закрыть]. В частности, были прекращены западные исследования в Академии архитектуры. Параллельно происходил и процесс русификации русского искусства и «пролетаризации» западных художников: так, Грабарь приписал авторство Пашкова Дома не Н. Леграну, а Баженову421421
  См.: Клименко Ю. И. Э. Грабарь. М.: Прогресс-Традиция, 2015.


[Закрыть], Аркин переименовал (возможно, по совету того же Грабаря) Ф.‐Б. Растрелли в «Варфоломея Варфоломеевича»422422
  См.: Аркин Д. Растрелли. М.: Гос. изд-во литературы по строительству и архитектуре, 1954.


[Закрыть], а Виппер «изобрел» Брейгеля Мужицкого423423
  Виппер Б. Ложные методы монографического исследования в современном буржуазном искусствознании (Питер Брейгель Мужицкий) // Ежегодник Института истории искусств. М.: АН СССР, 1952. С. 201–216.


[Закрыть]. Однако Лазарев отверг требование «превратить византийца Феофана Грека в русского художника»424424
  Мазаев А. И. и др. Государственный институт искусствознания. С. 184.


[Закрыть].

По воспоминаниям Ю. А. Дмитриева, работавшего в те годы в Институте истории искусства, борьба с коспомолитизмом «принимала жестокие, уродливые, более того, пакостные формы. До сих пор я вспоминаю об этом времени с содроганием. <…> во многих людях открылись такие низменные качества, о которых нельзя было даже подозревать»425425
  Там же.


[Закрыть].

Жертвами кампании стали не только отдельные ученые, но и целые институции: в 1948 году был закрыт ГМНЗИ, в 1951 году в Совете Министров СССР рассматривалось предложение об упразднении Музея Рублева, однако его удалось отстоять усилиями Д. И. Арсенишвили (тогдашнего директора), которого неожиданно поддержал секретарь ЦК М. А. Суслов, в 1952 году пытались закрыть Институт истории искусства, но, по словам В. Н. Гращенкова, Грабарь «положение спас»426426
  Мазаев А. И. и др. Государственный институт искусствознания. С. 184.


[Закрыть].

***

На фоне аналогичных процессов в других областях культуры и науки, борьба с космополитизмом в архитектуре была, вероятно, самой короткой и самой бескровной.

Формально она началась с публикации 19 марта 1949 года в газете «Советское искусство» редакционной статьи «Против космополитизма в архитектурной науке и критике». Тем самым архитектура стала последней в ряду гуманитарных и творческих дисциплин, подвергшихся травле. Важно также отметить, что если против, например, искусствоведов выступил лично Герасимов, президент Академии художеств, против кинематографистов – И. Н. Большаков, министр кинематографии, против музыкальных критиков – Т. Н. Хренников, первый председатель правления Союза композиторов, то ни вновь назначенный427427
  См. ниже примеч. 1 на с. 184.


[Закрыть] президент Академии архитектуры А. Г. Мордвинов, ни председатель Союза архитекторов В. А. Веснин, ни председатель Комитета по делам архитектуры при Совмине Г. А. Симонов публично не высказывались. Авторами нескольких подписанных статей, вышедших в марте–апреле 1949 года и посвященных архитектуре (другие статьи были анонимными), были фигуры далеко не первого с бюрократической точки зрения ряда: архитектор А. С. Перемыслов, историк архитектуры М. И. Рзянин и др.

Среди тех, кого объявили космополитами, были ведущие историки архитектуры, а также архитекторы – за их теоретические статьи и книги. В различных обвинительных публикациях список архитектурных космополитов варьировался, но основной набор имен оставался неизменным: Д. Е. Аркин, А. К. Буров, А. Г. Габричевский, М. Я. Гинзбург (к тому времени уже покойный), И. Л. Маца и Р. Я. Хигер. Этот список постоянно дополнялся: А. И. Аксельрод, А. В. Бунин, А. Л. Пастернак («Советское искусство»)428428
  Б. п. Против космополитизма в архитектурной науке и критике // Советское искусство. 1949. № 12. 19 марта. С. 2.


[Закрыть], Д. М. Аранович, Б. М. Иофан, С. А. Кауфман (Г. Крисько в «Правде»)429429
  Крисько Г. На ложных позициях // Правда. 1949. № 80. 21 марта. С. 3.


[Закрыть], Н. И. Брунов («соратник безродных космополитов»), Бунин, И. В. Жолтовский («Культура и жизнь»)430430
  Б. п. Буржуазные космополиты в архитектурной теории и критике // Культура и жизнь. 1949. № 8. 22 марта. С. 4.


[Закрыть], Брунов, Бунин, Жолтовский, «сколотивший вокруг себя группу единомышленников» (М. О. Барщ, Г. А. Захаров, Г. А. Зундблат, Ю. Н. Шевердяев), Кауфман, М. Г. Круглова, А. Г. Цирес («Архитектура и строительство»)431431
  Б. п. Разоблачить носителей буржуазного космополитизма и эстетства в архитектурной науке и критике // Архитектура и строительство. 1949. № 2. С. 7–10.


[Закрыть], Брунов, Н. Я. Колли, А. И. Некрасов, Л. И. Ремпель (М. И. Рзянин в «Архитектуре и строительстве»)432432
  Рзянин М. Улучшить работу научно-исследовательского института истории и теории архитектуры Академии архитектуры СССР // Архитектура и строительство. 1949. № 3. С. 4–5.


[Закрыть].

Особая роль была отведена вице-президенту Академии архитектуры и ответственному секретарю правления Союза архитекторов К. С. Алабяну. 14 марта, то есть за пять дней до первой публикации в «Советском искусстве», постановлением Политбюро ЦК ВКП(б) он был снят со своих постов «как не обеспечивший проведения государственной линии в вопросах архитектуры»433433
  Также постановлением Политбюро Алабян был освобожден «от участия в разработке проекта планировки г. Сталинграда». От более серьезного наказания его спасла, надо думать, протекция «кровного брата» Микояна. Этим же постановлением В. А. Веснин был освобожден от обязанностей президента Академии архитектуры «согласно личной просьбе по состоянию здоровья», а на его место был назначен А. Г. Мордвинов. См.: Постановление Политбюро ЦК ВКП(б) о смене руководства Академии архитектуры СССР, 14 марта 1949 // Власть и художественная интеллигенция. Документы ЦК РКП(б) – ВКП(б), ВЧК – ОГПУ – НКВД о культурной политике. 1917–1953 / Сост. А. Артизов, О. Наумов. М.: МФД, 1999. С. 649.


[Закрыть], а затем в газетных статьях был обвинен в том, что служил космополитам «опорой и поддержкой»434434
  Б. п. Против космополитизма в архитектурной науке и критике.


[Закрыть], «защищал группу безродных космополитов»435435
  Б. п. Буржуазные космополиты в архитектурной теории и критике.


[Закрыть] и «потворствовал враждебной деятельности проповедников космополитизма»436436
  Б. п. Изгнать буржуазных космополитов из советской архитектурной науки // Вечерняя Москва. 1949. № 70. 24 марта. С. 3.


[Закрыть].

Однако, используя уместный, как кажется, в данном контексте уголовный жаргон, «паровозом» (то есть основным обвиняемым) был объявлен именно Аркин. В третьем номере журнала «Архитектура и строительство» за 1949 год (вышел в мае437437
  Эту дату указывает Аркин в письме М. А. Суслову; см. Приложение 16.


[Закрыть], подписан в печать 13 апреля, но сдан в производство еще 24 февраля!) была опубликована статья А. Перемыслова «„Идеолог“ космополитизма в архитектуре Д. Аркин». Первая же фраза статьи звучала как безапелляционный судебный приговор:

Лидером антипатриотической группы, принесшей много вреда советской архитектурной науке, наиболее активным «идеологом» буржуазного космополитизма в архитектуре является профессор Д. Аркин438438
  Перемыслов А. «Идеолог» космополитизма в архитектуре Д. Аркин // Архитектура и строительство. 1949. № 3. С. 6.


[Закрыть].

С точки зрения власти, вполне логично, что именно Аркин был объявлен «идеологом» космополитизма: к 1949 году он был не только одним из ведущих историков искусства и архитектуры, специалистом по современной западной архитектуре, и, пожалуй, главным архитектурным критиком страны, но и важным архитектурным функционером. В 1940‐е он продолжал оставаться заместителем главного редактора журнала «Архитектура СССР», вплоть до его последнего номера (1947)439439
  Журнал был возобновлен в 1951 году, но уже с совершенно другим составом редакции.


[Закрыть], стал членом-корреспондентом Академии архитектуры (1941), где возглавил Кабинет истории и теории архитектуры, а затем – Сектор всеобщей истории архитектуры (1944), с 1942‐го был ответственным секретарем Комиссии по учету и охране памятников искусства, а с 1943-го – ответственным секретарем архитектурной секции ВОКСа. Именно Аркину было поручено написать статью «Архитектура» для специального тома «СССР» Большой советской энциклопедии, вышедшего в 1947 году.

Кроме того, он был евреем, беспартийным, и еще с 1930‐х годов находился под подозрением: как говорилось выше, его младший брат, Григорий Аркин, был по обвинению в «контрреволюционной деятельности» расстрелян в 1938 году. И вероятно, самое главное – Аркин оказался «рецидивистом»: еще в 1947 году он был приговорен Судом чести к «общественному выговору» за свою «антипатриотическую» статью.