Текст книги "Стамбул и тайны османских султанов"

Эндерун: дворцовая школа для одаренных детей

Турки основали школу для одаренных детей у себя в государстве задолго до того, как над этим задумались на Западе. Эта школа воспитала множество военачальников и государственных чиновников, которые так или иначе смогли сохранять целостность государства до конца XIX века. Называлась она Эндерун, или Дворцовая школа.

Эндерун была основана султаном Мурадом II, правившим с 1421 по 1451 год и развивалась при султане Мехмеде Фатихе. После завоевания Константинополя она неизменно помещалась во дворце Топкапы.

Обычное образование в Османской империи начиналось дома, а затем продолжалось в медресе при мечети. Однако для обучения в Эндеруне отбирались юноши из христианских семей по системе девширме. Отбирались здоровые, сильные и приятной наружности дети 8–18 лет в районах империи, населенных христианами, один раз в три или четыре года. Семьи этих юношей освобождались от налогов.

Позднее отбор в Эндерун стали проводить и среди населения Анатолии, так что и мусульманам по рождению открылись возможности для придворной карьеры, но здесь они столкнулись с конкуренцией со стороны придворных, которые ранее прошли через Эндерун, сделали карьеру при дворце и определили уже своих детей на обучение в Дворцовую школу.

Детей, отобранных для учебы в Эндеруне, определяли в специально отобранные турецкие крестьянские семьи, чтобы они смогли изучить турецкий язык, исламскую религию и традиции. Через два или три года их привозили в Стамбул и устраивали им экзамен. Самые способные становились кандидатами на зачисление в придворную школу. Она располагалась в Третьем дворе султанской резиденции Топкапы и была сравнительно небольшой по размеру. Из-за этого часть учеников селили за пределами Топкапы во дворцах Галата, Ибрагима-паши, Искендера Челеби и Эдирне, а часть оставалась в помещениях Третьего двора.

Юноши изучали турецкий и арабский языки, Коран, а после закрепления навыков первых двух языков еще и персидский. Он был особенно важен, так как вся турецкая поэзия – а это была одна из основных форм литературных произведений в Османской империи – в то время использовала много персидских заимствований. Юношей также обучали истории, географии, геометрии, астрономии, законодательству и каллиграфии.

Спортивным занятиям также уделялось много времени, и султаны, прошедшие похожее обучение, с удовольствием наблюдали за тем, как воспитанники Дворцовой школы играют и упражняются. Важнейшими составляющими спортивной подготовки были поднятие тяжестей, стрельба из лука, фехтование на саблях, борьба, в которой иногда, в свои молодые годы, участвовали даже сами султаны. Еще одним распространенным состязанием был джерит – игра, в ходе которой соперники, разделившись на две команды, верхом на конях метали копья и стремились перехватить друг друга до достижения игроками противоположной стороны площадки, на которой эти копья упали.

Юношей, проявивших способности к музыке, обучали игре на различных музыкальных инструментах, пению и сочинению музыкальных произведений. Эти музыканты пополняли ряды янычарских оркестров и сопровождали войска в походе и на поле битвы.

Юношей обучали всему, что могло пригодиться в их дальнейшей жизни, вплоть до изготовления стрел и умения накручивать тюрбаны.

Примечательно, что навыки, приобретенные в ходе обучения, могли пригодиться, если дворцовая карьера по тем или иным причинам не складывалась…

Обучение производилось в основном придворными, но при необходимости приглашались и учителя со стороны.

По окончании обучения юношам устраивали выпускную церемонию, особенности которой зависели от того, на какую службу они назначались. Часть юношей определяли в янычары, а часть – в различные государственные учреждения.

Библиотека школы Эндерун

Тех, кто не продемонстрировал успехов в учебе, не оставляли при дворе. Обычно их назначали на командирские должности в армейских частях в разных районах государства.

Из записок посла Австрии в Османской империи Огье Гислена де Бусбека:

«Происхождение не играет у турок никакой роли. Размер жалованья зависит от должности, которую человек занимает на государственной службе. Знатность не является определяющим фактором; значимость человека зависит от занимаемого им поста и исполняемых им обязанностей. При назначении на тот или иной пост султан абсолютно не обращает внимания на богатство и положение в обществе. При этом он руководствуется лишь личными достоинствами кандидата на должность, его способностями и результатами его службы на предыдущей должности. Такой подход – гарантия, что пост достанется самому достойному. Успешная карьера в Турции зависит лишь от личных качеств человека, и лишь только он сам может добиться успеха или, наоборот, испортить себе карьеру».

Таким образом, выпускники дворцовой школы имели перед собой блестящие возможности. Все зависело от их личных амбиций и ничто не мешало им достичь самых высоких постов – вплоть до поста великого визиря, доказательств чему есть немало в истории.

(По материалам Ильдара Мухамеджанова)

Султан Строитель

В демократической атмосфере Турции периода правления Сулеймана было нечто и от модернизма. Сам султан явно отгораживался от общения с народом. Мехмед Завоеватель говорил лицом к лицу со всеми, кто искал с ним встречи. Но обезличенные усилия Сулеймана были направлены на защиту отдельного лица экономически и юридически. Народ по справедливости присвоил ему после смерти титул Законодателя.

Одно из свидетельств деятельности султана сохранилось до сих пор. В некотором смысле он принял Турцию как страну военных лагерей и превратил ее в страну монастырей и медресе (религиозных школ). И это в то время, когда поздний Ренессанс на Западе оставил след в виде дворцов для знати: Эскориал – резиденция испанских королей, дворцы Медичи, замки Валуа, особняки Тюдоров… Обыкновенные мечети, которые Сулейман строил для усопших членов своей семьи, сейчас стали достопримечательностями Стамбула вместе с памятниками его соратникам – небольшой гробницей Барбароссы у Босфора, украшающей общественную площадку для игр, гробницей Пьяли-паши, стоящей в соответствии с его пожеланиями у канала, который выходит к открытому морю. Комплекс Сулеймания расположен рядом с территорией современного университета, здание которого воздвигнуто на вершине холма. Приехав в любой город Анатолии, вы обнаружите необычную по своей простоте мечеть или живописный фонтан – работу талантливого архитектора Синана, вскормленного Сулейманом и выросшего при нем. Именно благодаря им в Турции укоренилась истина: «Что было, то останется».

Мечеть Сулеймание – величайшее из творений Синана

Информация к биографии: Синан

В 1960-х годах у стен мечети Сулеймание турецкие археологи раскопали могилу Абдульменнана оглу Синанеддина Юсуфа, более известного под именем Мимара Синана. Ученые задались целью, изучив его череп, опровергнуть появившуюся информацию о том, что самый известный турецкий зодчий был армянином. Останки перевезли в Музей анатолийских цивилизаций, но после экспертизы, результаты которой так и не увидели свет, они бесследно исчезли…

С имени Мимара Синана начинается история османского возрождения, или так называемого «классического периода мусульманской архитектуры». Он построил по всей империи 360 зданий, большая часть которых стоит до сих пор. Однако славой своей зодчий обязан трем грандиозным мечетям, равных которым мусульманский мир не знал. Собственно, именно учитывая огромное значение Синана в истории турецкой культуры, ученые и задались целью доказать его турецкое происхождение. Однако экспертиза не дала желаемого результата. Да и не могла дать.

Известно, что родился зодчий в христианской Кесарии и носил с рождения имя Овсеп. Более того, в стамбульском архиве по сей день хранится важнейший документ, неоспоримо доказывающий армянское происхождение Мимара, – письмо, написанное им султану Селиму II в 1573 г., когда тот начал насильственное переселение иноверцев на Кипр. В нем Синан просил не высылать его армянских родственников из Кесарии, потому что изгнание для них было бы равносильно смерти. И Селим II разрешил его семье остаться на родине.

Родную Кесарию Синан покинул в 1512 году, в возрасте 23 лет. Его отобрали у родителей в качестве налога «на христианство» – девширме – и рекрутировали в корпус янычар. Подобно своим товарищам по несчастью – грекам, болгарам, армянам, – Синан перед вступлением на службу принудительно принял ислам и сменил библейское имя, данное ему при рождении. Однако в военную школу он не мог поступить по возрасту, поэтому был направлен во вспомогательное крыло Императорского колледжа. Спустя три года Синан окончил учебу и получил квалификацию архитектора и инженера.

Через десять лет после расставания с родной Кесарией Мимар в рядах других янычар отправился покорять греческий остров Родос. В этом сражении погиб Селим I, после чего на престол взошел величайший падишах османов – Сулейман Великолепный. Уже в его правление будущий зодчий участвовал в походах на Венгрию и Молдавию, был представлен к званию офицера пехоты, а после победы Турции в Мохачской битве в 1526 году стал руководителем военных техников. Турецкие янычары брали крепость за крепостью, Синан же с каждым выстрелом открывал для себя слабые места построек. Поневоле он изучал архитектуру, разрушая ее. Во время военных кампаний Синан объездил десятки стран от Юго-Восточной Европы до Ближнего Востока, познакомился с исламской и христианской архитектурой, постройками язычников, увидел различия в архитектурной мысли нескольких цивилизаций. Этот огромный багаж знаний и впечатлений оказал в дальнейшем колоссальное влияние на его творчество.

Первыми его постройками были укрепления на озере Ван, затем, уже во время молдавского похода, стратегически важный мост через реку Прут, созданный всего за несколько дней. Рекордные сроки работы привлекли внимание Сулеймана I, и через год Синан вернулся в Турцию уже не презренным «чужеземным мальчиком», а мимарбаши – главным придворным архитектором, в обязанности которого входил контроль над строительством по всей империи. За долгие 52 года на этом посту, который он занимал до самой смерти, Синан создал мощное ведомство, с большими полномочиями, чем у контролирующего его министра. В его мастерской работало около тридцати художников из разных концов света. В основанном им центре архитекторов обучались будущие турецкие инженеры. Гениальный зодчий строил много и с размахом, но главными его творениями стали три прекрасные мечети, три его творческих вершины: Шах-заде, Сулеймание и Селимие. В одном из своих сочинений он писал, что Шах-заде была работой ученика, Сулеймание – подмастерья, а Селимие – мастера.

С постройкой мечети Шах-заде связана трагическая история. Как известно, султан Сулейман Великолепный умертвил своего старшего сына Мустафу, заподозрив его в измене. Однако вскоре выяснилось, что наследник падишаха стал жертвой ложного доноса. Подстроила все Хюррем, чтобы посадить на престол одного из своих сыновей – Селима или Баязида. Когда обман раскрылся, Сулейман горько пожалел о содеянном и приказал своему придворному архитектору воздвигнуть в память о сыне мечеть, которую назвали Шах-заде.

Принято считать, что именно с этой мечети начинается золотой век османской архитектуры. Но эта постройка совсем не свойственна манере зрелого ходжи. Синан украсил главный вход и минареты витиеватой резьбой и огромным количеством декоративных каменных вставок. Изнутри композиция еще более сложна и обманчива для глаза – у вошедшего создается ощущение, что мечеть падает на него. Для знатоков творчества архитектора это очень странно, ведь он всю жизнь предпочитал не «одевать», а «раздевать» здания. Отчего же он вдруг стал творить эту барочную красоту? Может, оттого, что мечеть Шах-заде Синан строил не во славу царей, а в память о казненном принце.

Храм Святой Софии был его навязчивой идеей.

Мимар Синан построил более 350 объектов, из них – 131 мечеть в Константинополе и за его пределами, 55 медресе, 19 мавзолеев, 7 мостов, 32 дворца. При этом он «мыслил конструкциями» и никогда не пользовался архитектурными планировками.

Мечеть Сулеймание – величайшее из творений Синана

Поглаживая седую бороду, в неизменном длинном халате, подаренном падишахом, расхаживал он по турецкому Константинополю, с воодушевлением планируя постройку очередной восхитительной мечети, грандиозного моста сложной конструкции или такой незначительной «мелочи», как, например, самая узкая и самая высокая башня Стамбула – Галатская.

О личной жизни Синана не осталось почти никаких сведений. Доподлинно известно лишь, что, будучи уже в весьма солидном возрасте, он наконец женился на молодой девушке. Даже дата его смерти стала предметом споров. Одни говорили, что Синан скончался в день своего столетия, другие сходились во мнении, что погиб он накануне юбилея, осматривая печные трубы на дворцовой кухне. Наконец, договорились считать, что он умер в возрасте около ста лет. Но в летописях значится, что в свои 99 он все еще отвечал за каждый камень по всей стране. Ходжу запомнили мудрым и спокойным старцем, подобным греку Нерею. И это было верно, ведь он воплотил свою единственную мечту – построил свой собор Святой Софии, на котором, как и на всех других его строениях, начертаны одни и те же слова: «Глава всех архитекторов, презренный Синан».

Сулейман хотел сделать Стамбул центром исламской цивилизации. В Константинополе он претворял в жизнь огромные архитектурные и культурные проекты. Можно без преувеличения сказать, что Стамбул в середине XVI века был в архитектурном плане самым динамичным и прогрессивным городом в мире. Он начал строительство целой серии проектов, включая мосты и дворцы, которые соперничали с величайшими строительными задумками того века. Самым великим и гениальным архитектором в Средние века был его работник Синан. Мечети, построенные Синаном, считаются архитектурным триумфом ислама и, возможно, всего мира. Они не просто внушают благоговейный страх, но и символизируют находчивость в решении непреодолимых инженерных проблем.

Возможно, самым величественным и величайшим примером архитектуры османов в Стамбуле является Сулеймание, мечеть Сулеймана Великолепного. Эта мечеть была построена в период 1550–1557 годов и является не только памятником величайшему правителю, но еще и данью огромному таланту Синана. Сулеймание – вторая по величине мечеть в Стамбуле – остается самым драгоценным бриллиантом из всего того, что было создано Синаном за его долгое служение Сулейману.

Галатская башня

Существует легенда, связанная со строительством этой мечети. Согласно ей во время строительства Сулеймание один из европейских монархов, желая то ли принизить султана, то ли выказать ему свое почтение, подарил Сулейману на строительство мечети огромный золотой самородок. Султан был разгневан. И дабы показать, что у него достаточно денег на строительство мечети и не одной, он велел заложить этот самородок в фундамент мечети.

Рассказывали, что один из работников доложил как-то султану, что мимарбаши, вместо того чтобы руководить строительством, целый день сидит и курит наргиле. Сулейман I решил лично удостовериться в словах рабочего и, прибыв на стройку, обнаружил, что старец действительно сидит на полу мечети и потягивает кальян. Рассерженный падишах спросил у архитектора, почему он забросил стройку. На это Мимар пригласил султана сесть рядом с ним и покурить наргиле, в котором, как оказалось, была одна лишь вода. Когда султан вдохнул воздух, звук резонирующей воды разнесся по всему храму – акустика была действительно хороша. Если постучать по стене, то можно услышать звук пустоты, который исходит из полых кувшинов, которые Синан приказал замуровать между камнями. Благодаря этому несколько тысяч верующих слышат голос проповедника даже в самых дальних уголках.

На открытии храма Синан, держа в руках золотой ключ от ворот, произнес: «Эта мечеть будет стоять вечно».

Стоя на возвышенности старого Стамбула, Сулеймание привлекает внимание своим необыкновенным изяществом и минимумом украшательств. Как и во всех больших мечетях, молельному залу предшествует огромный внутренний двор. Четыре минарета расположены в углах двора; они как бы подчеркивают тот факт, что Сулейман был четвертым великим османским правителем. Десять балконов на минаретах указывают на то, что Он был десятым султаном с того самого момента, когда Осман стал основателем династии.

Молельный зал Сулеймание – самый светлый и ясный в Стамбуле. Он сделан из искусно подобранного бледного мрамора. Такое внимание к мелочам вместе с простотой интерьера создает атмосферу гармонии и безмятежности. Мечеть была не только храмом, здесь были теологическая школа, медицинская школа, столовая и больница для бедных, турецкая баня (хамам) и караван-сарай.

София… она была особенной. Он смотрел на собор часами. Вот белизна его стен стала отчетливо вырисовываться под лучами восходящего солнца, вот огромный купол заблестел над старым Константинополем, а когда ночь покрывала город, Синан замирал: сейчас всего на несколько секунд серп луны коснется острия башни храма – эту прекрасную асимметрию он должен суметь повторить. Более того, он должен создать нечто, что превзошло бы византийский храм величием и красотой.

Целых два года мимарбаши готовился к строительству мечети, которая должна была носить имя самого Сулеймана Великолепного. Сулеймание, самая большая мечеть Константинополя, могла стать вершиной его мастерства и победой над греками. Глядя на грандиозное здание на одном из холмов Стамбула, возвышающееся над бухтой Золотой Рог, невозможно не вспомнить храм Святой Софии. Мечеть напоминает целый городской квартал: бани, кухни, библиотеки, обсерватория, отдельное медресе – школа при мечети. И все здесь продумано с невероятной тщательностью, без спешки, без суеты, на века.

Из книги лорда Кинросса «Расцвет и упадок Османской империи», 1977 г.:

«Он не случайно был назван на Западе “Великолепным”. Ежедневная жизнь Сулеймана во дворце – от утреннего выхода до вечернего приема – следовала ритуалу, сравнимому в его детальной точности с ритуалом французских королей в Версале.

Когда султан утром вставал с кушетки, его должны были одевать люди из числа его наиболее приближенных придворных: в верхнюю одежду, надеваемую лишь однажды, с двадцатью золотыми дукатами в одном кармане и с тысячью серебряных монет в другом. И кафтан, и нерозданные монеты в конце дня становились “чаевыми” постельничего. Еда для его трех трапез на протяжении дня подносилась ему длинной процессией пажей, чтобы быть съеденной в одиночестве с превосходных фарфоровых и серебряных блюд, расставлявшихся на низком серебряном столике, с подслащенной и ароматизированной водой (изредка вином) для питья, в присутствии стоящего рядом доктора в качестве меры предосторожности от возможного отравления.

Уголок дворца Топкапы

Спал султан на трех малинового цвета бархатных матрацах, один из пуха и два из хлопка, покрытых простынями из дорогой тонкой ткани, а в зимнее время – завернувшись в мягчайший соболий мех или мех черной лисицы с головой, покоящейся на двух зеленого цвета подушках с витым орнаментом. Над его кушеткой возвышался золоченый балдахин, а вокруг – четыре высоких восковых свечи на серебряных подсвечниках, при которых на протяжении всей ночи находились четыре вооруженных стража, гасившие свечи с той стороны, в которую мог повернуться султан, и охранявшие его до пробуждения. Каждую ночь в качестве меры безопасности он, по своему усмотрению, будет спать в другой комнате, которую его постельничьи должны будут тем временем подготовить.

Большая часть его дня была занята официальными аудиенциями и консультациями с чиновниками. Но когда не было заседаний дивана, он мог посвящать свое время досугу, возможно, читая «Книгу Александра» – легендарный отчет персидского автора о подвигах великого завоевателя; или изучая религиозные и философские трактаты; или слушая музыку; или же смеясь над ужимками карликов; или наблюдая за извивающимися телами борцов; а возможно, развлекаясь остротами придворных шутников.

Во второй половине дня, после сиесты на двух матрацах – одном, парчовом, шитом серебром, и другом вышитом золотом, он нередко мог переправляться через пролив на азиатский берег Босфора, чтобы отдохнуть в здешних садах. Или, напротив, сам дворец мог предложить ему отдых и восстановление сил в саду третьего двора, засаженном пальмами, кипарисами и лавровыми деревьями, украшенном павильоном со стеклянным верхом, над которым струились каскады сверкающей воды».

Его развлечения на публике оправдывали его славу поклонника великолепия. Когда, стремясь отвлечь внимание от своего первого поражения под Веной, он летом 1530 года отметил праздник обрезания пятерых своих сыновей, празднества длились три недели.

Ипподром был превращен в город ярко драпированных шатров, с величественным павильоном в центре, в котором султан восседал перед своим народом на троне с колоннами из лазурита. Над ним сиял палантин из золота, инкрустированный драгоценными камнями; под ним, покрывая всю землю вокруг, лежали мягкие дорогие ковры. Вокруг располагались шатры самых разнообразных расцветок, но их всех своей яркостью превосходили павильоны, захваченные у властителей, потерпевших поражения от оружия османов.

Между официальными церемониями с их пышными процессиями и роскошными банкетами ипподром предлагал множество развлечений для народа. Тут были игры, турниры, показательная борьба и демонстрация искусства верховой езды; танцы, концерты, театр теней и постановки батальных сцен и великих осад; цирковые представления с клоунами, фокусниками, обилием акробатов, с шипеньем, разрывами и каскадами фейерверков в ночном небе – и все это с размахом, никогда ранее невиданным в городе.

Сулейман был великим знатоком и ценителем искусства и был талантлив в поэзии, в искусстве и сам был золотых дел мастером. Он считается одним из лучших поэтов ислама. В его эпоху Стамбул стал центром искусства, музыки, поэзии и философии. Сулейман опекал целую армию художников, религиозных мыслителей и философов, которые и составили самый образованный двор во всей Европе. Этот культурный рост на протяжении правления Сулеймана стал самым, как бы сейчас сказали, креативным периодом в Османской истории. Почти все культурные формы, которые мы отождествляем с Османской империей, взяли свое начало с этого периода.

В период его правления искусство в Османской империи и сами турки стали мостом между Западом и Востоком, объединяя различные культуры народов Европы, Азии и Африки, живущих на территории империи.