Текст книги "Семейная хроника. Том 2"

Кевденский политех

Ленинградский Политехнический институт (ЛПИ) когда-то гремел своей популярностью, также как и Пензенский Политехнический институт. По качеству подготовки студентов и по профессорско-преподавательскому составу он имел высокий рейтинг по Союзу. Название «поли» – многогранное техническое образование. Оно оказалось в соответствии с содержанием. Такие преподаватели ЛПИ, как Иоффе, Курчатов, Поликарпов могли сделать авторитет любому ВУЗу, а такие выпускники, как Челингаров, Харитон, Капица, Термен – великолепный результат подготовки в мир науки и производства. Среди выпускников 15 героев Советского Союза. Среди сотрудников и ученых ВУЗа 120 Героев Труда. Не случайно «Вечера в Политехническом» всегда были интересны и привлекательны. Начинались они с собственных «капустников», а заканчивались выступлениями известных юмористов: Ширвиндта, Державина, Миронова, Альтова, Задорнова.

Почему такое регулярное внимание известных артистов? Судя по всему – традиция.

После окончания Ленинградского института авиационного приборостроения меня в числе 23-х выпускников направили на работу в одну авторитетную фирму.

Для разработки надёжной и качественной бортовой аппаратуры требуются глубокие знания.

Однажды на работе я пришел в металлографическую лабораторию в своей организации. Надо было сделать микрошлиф летающего устройства. Для этого надо разрезать узел в нужном месте и сделать микрошлиф с последующей фотографией, увеличивающей это место в несколько сот раз. Павел Андреевич занимался этой работой. Он закончил Ленинградский политехнический институт и относился к категории людей, имеющих высокую квалификацию по широкому кругу вопросов. Руководство не случайно уважало и ценило его за компетентность. При общении мы понравились друг другу. Он удивился моей осведомлённостью в ряде вопросов и сказал:

– Вот уж не думал, что ЛИАП так основательно забивает в головы своим студентам диаграмму состояния «железо-углерод» на уровне Политеха!

– Спасибо Павел Андреевич за комплимент нашему авиационному институту, но это заслуга не его. Это комплимент Пензенскому машиностроительному техникуму!

Павел Андреевич улыбнулся и сказал словами известного героя мультфильма «Жил – был пёс»:

– Ну, ты это, ты уж очень это!

Я понял, что ему стало обидно за уравнивание его ЛПИ с техникумом.

– Павел Андреевич я не хочу обидеть Ваш ВУЗ! Я просто хочу поставить Пензенский машиностроительный техникум на заслуженное место поближе к Вашему ВУЗу. Если бы Вы знали какой могучий парк станочного оборудования машиностроительной промышленности забил в головы своим выпускникам этот техникум! И не просто забил «галопом по Европам», т. е. характеристики. Это было детальное изучение кинематики, расчёт режимов обработки с полной прорисовкой главного тракта и вспомогательного, т. е. скорости резания и подачи. При этом каждому человеку давался индивидуальный вариант и возможность «сдувать» что-то у кого-то полностью исключалась. И такое было по всем видам обработки: токарная, фрезерная, шлифовальная, сверлильная, строгальная, токарно-револьверная, карусельная, хонинговальная, зубонарезная (это вообще огромная сложная сфера, как государство в государстве). Было даже кузнечное производство с пневматическими молотами! Изучена огромная армия всевозможных штампов, прессов. Потом после теории была практика по заводам. И как мы всё это успели за 5 лет?! Кроме дисциплины «Станки» было ещё много чего. Преподавали сопромат, химсопромат, технология металлов. Вот где забили диаграмму «железо-углерод» так, что даже сейчас разбуди ночью – надёжно сидит в голове. Материаловедение, теоретическая механика, детали машин, техническое черчение и ряд гуманитарных дисциплин (политэкономия и т. д). И для полного счастья факультативно велись занятия по этике и эстетике поведения.

Сравнивая два учебных заведения Пензенский машиностроительный техникум и Ленинградский институт авиационного приборостроения, я затрудняюсь сказать, где же было легче учиться!

Взглянув на обучение с высоты прожитых лет можно уверенно ответить на некоторые вопросы.

Что можно убрать из курса обучения техникума, как лишнее и невостребованное жизнью и что можно добавить для подъёма авторитета до ВУЗа?

Ответ. Ничего! Абсолютно всё нужно и востребовано!

Что можно убрать из курса обучения авиационного института, как лишнее и невостребованное жизнью?

Ответ. Уменьшить курс квантовой физики, высшей математики, научного коммунизма, аэрогидродинамики. Об АГД чуть подробнее. В разделе «теория сверхзвуковых полётов» показать проблемы перехода звуковых барьеров обязательно надо, а далее адресовать к научной литературе, где об этих проблемах более чем достаточно информации. Зачем выкручивать мозги студентам на экзаменах наисложнейшими выводами «семиэтажных» формул о «прямых» и «косых» скачках уплотнений!! Это не только безумно тяжело, но и настолько же бесполезно в дальнейшей жизни! Намного полезней было бы добавить к курсу обучения:

а) Вопросы надёжности разрабатываемой бортовой аппаратуры.

б) Развитие экономики страны.

в) Честные рациональные и для государства и для людей пути роста благосостояния народа.

г) Что и как делать, чтобы сохранить ресурсы для своих будущих поколений, а не качать их в зажравшуюся Европу для ещё большего ожирения.

д) Как разумно втягивать молодёжь в науку, а не отталкивать её «прямыми» и «косыми» скачками уплотнений!

Большая заслуга в объеме и качестве заложенной техникумом информации была в голове директора Паршина Павла Михайловича! Умная светлая голова далеко смотрела вперёд. Он лично кроме двух «сопроматов» преподавал нам ещё теоретическую механику. Кроме технических вопросов он был широко эрудированным человеком. Однажды во время занятий вдруг неожиданно был включен звонок совершенно не вовремя. Звенел долго, давая понять, что это не случайность. Потом по внутренней радиотрансляции было объявлено, чтобы всем явиться в актовый зал. Народу – море. Все всполошились, но никто ничего не знает. Огромный актовый зал на втором этаже одной из своих четырёх стен примыкал к кабинетам директора, зам. директора, преподавательской и канцелярии. Страсти накалялись. Это было как раз время Карибского кризиса. Октябрь 1962 года. Ситуация была очень напряжённой. Мир стоял на пороге 3-й мировой войны!

Вдруг открывается дверь директорского кабинета и в зал выходят два человека. Поднимаются на сцену. Один из них наш Паршин Павел Михайлович – директор, а второго он представил народу, когда поднялись на сцену. Это был живой отец Григория Мелехова из «Тихого Дона» – Пантелей Прокопьевич Мелехов (артист Даниил Ильченко).

В те времена мои два любимых занятия были: «ошиваться» в публичной библиотеке им. Лермонтова, либо пропадать часами в мастерской техникума у станков. В «публичке» между дел я прочитал объявление о приезде в Пензу Глебова и Быстрицкой. А после общения с ними в д. к. Карла Маркса обещали демонстрацию всех 3-х серий «Тихого Дона». Это было безумным счастьем ждать, читать, готовиться к встрече с ними. Все другие дела досрочно наперёд были переделаны в ожидании этого праздника. В «Тихом Доне» великолепно представлена реальная жизнь от мирного труда большой семьи Мелеховых и через реки крови и страданий к… могильным крестам и пустоте! Великолепная музыка Юрия Левитина в момент похорон Аксинии – выше всех похвал! Разрывает душу и сердце от бесконечного непоправимого человеческого горя. Этот фильм вошёл в 3-ку моих любимых фильмов: «Гамлет» (Козинцева), «Тихий дон» (Герасимова) и «Белое солнце пустыни» (Мотыля).

Прекрасный дуэт самого Шолохова с Герасимовым – усилили один другого! Совместный тщательный подбор актёров и изумительно представленная жизнь в фильме, как и в романе, дали замечательный результат. Почему этот фильм так глубоко осел в сознании даже в таком 16 летнем возрасте? Потому, что ещё раньше, когда показывали «Тихий Дон» впервые в Кевде, реакция простых людей была ошеломляющей! Никто не стеснялся и не скрывал слёз. Все проживали это время с каким-то общим знаменателем. Как говорил наш отец после этого фильма:

– Это всё жизненно, это всё настоящее! Брат вставал против брата, дети шли против родителей. Раскол рушил святые устои!

Вспоминаю эти времена и говорю всем спасибо кто умом и трудом заставлял других задумываться над жизнью, распоряжаться ей разумно, не повторять ошибок других поколений.

Спасибо директору техникума, который, пользуясь своим авторитетом, перехватил Ильченко в дороге и уговорил его завернуть в техникум, дав нам возможность запомнить этот светлый день на всю жизнь!

Спасибо «публичке» за информацию о встрече. Оказывается со всех сторон выгодно дружить с библиотекой!

Александра Васильевна Стенякина (Бондаренко)

Ну, а у нас в Кевде был свой родной местный «Политех». Когда приезжали гости из Термеза тетя Нюся и тетя Шура – это был источник всяких пополнений нашего ума! Тетя Нюся это фактически вторая Хитяева и по характеру, и по поведению. Два сапога – пара. Неистощимый на анекдоты и приколы человек.

Тетя Шура диаметрально противоположный человек. Это Быстрицкая. Родная стихия этого человека: Вольтер, Дидро, Пушкин, Лермонтов, Есенин, Некрасов, Тургенев, Шолохов, Шекспир. Это те, которых фундаментально разбирали в Кевде на этих чудесных вечерах. Перечисленные выше классики – это те, к которым тетя Шура относилась уважительно. Маяковский тоже попадал в эту разборку, но любовью она его не жаловала. Брат Володя, как Матросов, грудью защищал Маяковского от обстрела. Вот что собой представляла эта суровая женщина преподаватель русского и литературы и наш домашний педагог – Стенякина Александра Васильевна, мамина сестра.

Происходило все это в сенях иногда вперемежку с игрой в карты. Родители в связи с ранним подъёмом уходили в комнату спать, а у нас здесь шли замечательные дебаты. Я до сих пор не знаю верила ли тетя Шура в Бога или нет? Может по этой причине ей был так близок Вольтер? Она во многом разделяла его взгляды. Также утверждала, что без веры в Бога человечество не удержится от саморазрушения и взаимного истребления. Но с другой стороны, где находится Бог в одном месте или повсюду? Из чего Бог создал мир? Кто может ответить на эти вопросы? Никто не может сказать – утверждала тетя Шура. Что в принципе ставило под сомнение существование Бога. Но и тут она не есть какой-то новатор во взглядах на мир. И здесь опять усматривается её любимый Вольтеровский подход. Вольтер тоже в своё время пытался найти ответы на подобные вопросы своей светлой головой, заявляя, что – «никто не знает ответ на этот вопрос, не знаю и я».

В те времена с тетей Шурой мог спорить, перечить ей, высказывать своё мнение, только Володя. Мы большей частью только впитывали результаты этих споров. Но они неминуемо при этом зарождали желание совершенствоваться для активного участия в этих наиинтереснейших дискуссиях. Толкали в библиотеку.

Это была гонка за линию горизонта!

Затрагивалась в дискуссиях особенность русского народа безропотно терпеливо переносить все лишения, которыми его «награждают» правители веками. Кипучий в деятельности Дидро пытался своими реформами помочь России. Чем всё это закончилось – известно. С чего начал тем и закончил. А ведь столько полезного и нужного для народа ещё со времён Екатерины Второй предлагалось Дидро. Развивать науку за счет изъятия излишков роскоши, власть доверять в руки тем, кто владеет собой. Сколько народ русский хлебнул проблем от нашей несовершенной власти? И Кевда наша, как и все, в том числе расплачивалась кровью. Была бы власть совершенней, не было бы кровавого события 1929 года.

Началось все с Сулака. Они пришли в Симановку и сообщили, что будут отбирать коров, и угонять в Титово на отправку железной дорогой. Новость мгновенно облетела Кевду. Скотину в стадо не погнали. Народ собрался у сельского совета выяснять обстановку. По всему селу рёв скотины накаливал обстановку. Приехавшие из Чембара уполномоченные забаррикадировались в сельском совете. Поняв сложность своего положения со стрельбой стали выбираться из укрытия, прокладывая себе путь отступления к лесу «Лещёв». Задача была непростая. Лавина собравшегося народа была огромной численности. Отступавших уполномоченных преследовали до самого леса «Лещёв». В лесу нарываться на пули было рискованно. Преследование прекратилось. Привёзший уполномоченных кучер Дубровин был хромой. Убежать вместе с уполномоченными не смог и стал жертвой разгневанного народа. Его убили. Оружием у людей было: «пинки» (ногами) и «вилочки» (вилы с двумя зубцами).

На следующий день приехал карательный отряд из райцентра Чембара и начались аресты.

Мой уважаемый учитель по многим вопросам, первый инженер из Кевды Кузьмичёв Василий Николаевич, вспоминая эти времена, рассказывал:

– Мать от беды подальше спрятала нас детей в амбар и закрыла на замок!

Более 1000 человек конвоем угнали в Чембар. Шестнадцать человек больше никогда в Кевду не вернулись. Именем Дубровина был назван один из трех образовавшихся колхозов. Один – имени Чапаева, другой – имени Сталина и третий – имени Дубровина.

Александра Васильевна Стенякина. Преподаватель.

Кевденские события не являются какими-то уникальными. Это было типичным явлением. Когда показывали «Тихий Дон» клуб в Кевде был забит народом до отказа. Народ смотрел свою биографию.

Чем дальше отходит время от тех уже далёких Кевденских вечеров, тем больше я умиляюсь своими тётушками. Не случайно тетя Шура попала в правительственную комиссию по уточнению причины смерти Лермонтова.

На сегодняшний день существуют две версии смерти Лермонтова. Одна официальная, вторая неофициальная, но поддерживаемая достаточно широким кругом известных Лермонтоведов и писателей. Сторонники второй версии настолько убедительно доказывали свою правоту, что дело дошло до вскрытия гроба с телом Лермонтова. Была создана комиссия под председательством Бориса Полевого. В состав этой комиссии входила и наша тетя Шура. Это мероприятие планировалось к 100-летию со дня смерти Лермонтова, т. е. в 1941 году. Но известные события в этом году помешали определиться с истинной причиной его смерти. Началась война. Как нам озвучила вторую версию причины смерти М. Ю. Лермонтова тетя Шура, то она заключалась в том, что человеком, убившим Лермонтова, был не Мартынов, а человек, стрелявший практически под углом в 90 градусов по отношению к Мартынову. Угол вхождения пули в тело Лермонтова не соответствует месту нахождения Мартынова. Об этом свидетельствует врач – свидетель дуэли и описавший смертельное ранение Лермонтова. Кроме того пистолет из которого стрелял Мартынов не позволял ему попасть в Лермонтова. Друзья Лермонтова постарались на славу, искривив дуло пистолета на 7 градусов! Эта ювелирная работа была сделана с глубоким знанием дела. Достаточно было бы ещё на 0.5 градуса увеличить искривление, и пистолет уже не выстрелил бы. Он просто взорвался бы в руках. Это оружие сохранилось до настоящего времени. Надо полагать, что это было сделано с обоими пистолетами, учитывая право выбора первого. Далее очевидцы дуэли описывают, что выстрел с боку был приурочен под раскат грома, т. к. дуэль была во время грозы. После этого было замечено шевеление кустов, откуда по углу вхождения пули в тело Лермонтова предположительно был произведен смертельный выстрел. Это была не дуэль, а убийство!

Эту версию, озвученную тетей Шурой, я позже услышал и от Лермонтоведа Ираклия Андроникова.

Стенякины: тетя Нюся и мама (справа)

Вот такие наиинтереснейшие события затрагивались на нашем Кевденском политехе с большим упреждением по времени наперёд. Затрагивалась также странная версия попадания Пушкиным в Дантеса, которого якобы случайно спасла от смерти пуговица. Тетя Шура с этой версией не соглашалась. Она была сторонницей другой версии – кольчуги, которую для Дантеса подготовил его дядя перед дуэлью. Во время командировки Володи в Ленинград, мы побывали в селе Михайловском в Пушгорах. Во время экскурсии нам показали и доказали, какой был меткий стрелок Пушкин. В стороне от дорожки к дому было сооружение, уходящее сразу после входа под землю. Это помещение называлось ледник, а по Кевденски «выход». Конструкция таких ледников широко практиковалась везде и даже в Кевде. По воспоминаниям садовника Пушкин, возвращаясь с прогулки, останавливался на дорожке напротив ледника и по многу раз «жарил» по мишени на двери. Стрелял он очень метко. Поэтому на дуэли смертельно раненый он попросил продолжить остановленную дуэль, т. к. за ним оставался выстрел. Пушкин, собрав силы, метил в сердце. Выстрел был удачным, но пришёлся в пуговицу, которая и спасла якобы Дантеса.

Версия с кольчугой, о которой говорила тетя Шура, считается более вероятной. Этому я много позже нашел подтверждение в «Роман-газете». А недавно четыре дня назад по телевидению в передаче «разрушители легенд» показали похожий эпизод. Реально ли остаться полицейскому в живых, если пуля попадёт в металлическую полицейскую бляху? Эксперименты показали – нет. А полицейская бляха с пуговицей и по площади и по толщине металла несравнима. Значит, точно была кольчуга. А это уже бесчестие. И ещё дополнительная информация попутно к этому вопросу. Окажись квалифицированный врач даже того времени около Пушкина в тот момент, то его оказывается можно было бы спасти. Это заключение современных медиков. Вот с каких времён мы уже научились терять нужных людей! Это коснулось позже и самого Владимира Михайловича Осина – моего брата. Сколько он ещё мог бы сделать важного и нужного для Отечества! Уходить в бесконечность в расцвете творческих сил – такая несправедливость! Но возвратить назад ничего не возможно. Ни на час, ни на минуту, ни на секунду. Единственная возможность возвращения – это воскрешение в памяти чудесных мгновений жизни.

Диаметрально противоположной тете Шуре была тетя Нюся. Приколы, подвохи, анекдоты, розыгрыши – это её любимая среда обитания. Обе тётушки у меня всё время стоят перед глазами, как Хитяева и Быстрицкая.

Жизнь подарила мне возможность увидеть их живыми. Быстрицкую из зрительного зала, Хитяеву с более близкого расстояния. Характеры в поведении тёти Нюси Стенякиной и Хитяевой очень похожи. К тому же ещё Людмила Ивановна землячка наша, с Поволжья. Родина её под городом Горьким. История с приколом тети Нюси ей очень понравилась. Воспроизвожу это событие.

Однажды тетя Нюся и тетя Шура шли в компании других женщин по улице в г. Термезе. Молодые интересные привлекательные! Навстречу шла группа офицеров. Когда они поравнялись один из них, ухватив тетю Нюсю за руку, воскликнул в блаженстве:

– Вот она, моя любимая! Наконец-то увиделись! Сколько мы чудесных минут провели вместе!

Офицеры, ожидая конфуза и покраснения тети Нюси, дружно захохотали!

Но коса нашла на камень. Тетя Нюся в одну секунду превратилась в Шурочку из «Гусарской баллады»! Губы трубочкой и с частыми морганиями глаз начала пристально рассматривать офицера. Тот, поняв, что «залетел», начал судорожно вырывать свою руку. Но не тут-то было! Тетя Нюся бросается к нему на шею с объятиями, начинает его целовать, тискать со словами:

– Ой! А я ведь тебя снасяя и не пьъизная! Это ты хдешь стойко вьъемени пьъипадай?! У меня уже вутедоковая по гьъють девоська от тебя яьъстёт!

Офицеры снова грохнули, но уже над ним! Тот, находясь в ужасном конфузе, начал вырываться:

– Извините, я ошибся! Я вас первый раз вижу!

– Ой! Да ты штошь меня не пьъизнай?! Я Ивана Геьъясимовися вньюська! Я тебя стойко вьъемени ждая, ждая – все гьъяськи пьъёгядея, а тебя всё нет и нет! Пойдём скоьъей домой! Вот доська обьъядуется!

Офицер, с трудом вырвавшись из объятий полудурошной дамы, драпанул без оглядки подальше от такой обманчивой красотки!

Последствия далее можно не описывать. Шурочке из «Гусарской баллады» надо ещё многому совершенствоваться, а дамы, сопровождавшие тетю Нюсю, получили великолепный спектакль с мгновенной импровизацией обстановки. Вот такая у нас была тётушка Нюся!

Стенякины: Дедушка, тетя Нюся, бабушка

А какое прекрасное трио было в пении сестер! Мамы, тети Нюси и тети Шуры?! Если ещё учесть факт, что репертуар песен был с глубоким содержанием по смыслу: «под ракитою», «липа вековая», «меж высоких хлебов затерялося…», «Хасбулат удалой», «не слышно шума городского…» (эту песню дед Стенякин особо любил и пел с удовольствием). В этом наверно и есть весь секрет. Если дед хорошо пел и отлично играл на всех гармонях, особенно на Саратовской с колокольчиками, то нашей матери и всем тётушкам сам Бог велел хорошо петь.

Почему внук в моём лице не пошёл в деда Стенякина? Как я умудрился не овладеть аккордеоном в совершенстве? Всё время были какие-то бесконечные дела приоритетнее музыки? Правильнее сказать приоритетнее музыкального инструмента. Потому что сама музыка уже глубоко и основательно завоевала огромное количество памяти в моем мозгу. Диапазон широкий. И классика, и эстрада, и народное творчество с глубоким смысловым текстом, т. е. то, что нравилось матери. В формировании классической части большую роль сыграл Кировский театр оперы и балета, в котором мы подрабатывали в студенческие годы. После окончания института наша взаимная с театром любовь затянулась на 26 лет. Когда приезжают в Ленинград какие-нибудь иностранные гости, куда они идут? В Москве – в Большой, а в Ленинграде – в Кировский театр. В антрактах эти гости в очереди в буфет не стоят. Для них всё уже накрыто. Поэтому в такие дни антракты все укорочены. Нам, как резервной помощи, накануне звонят и просят прибыть на службу искусству. Задача – оперативно готовить сцену в антракте к очередному действию. О том, что насмотрелись за 26 лет можно книгу написать. Из-за кулис театр во много раз интересней, чем из зрительного зала. Жизнь предоставила возможность увидеть живыми и пообщаться с людьми искусства: Штоколовым, Богачёвой, Лейферкусом, Кургапкиной. Это только Народные артисты. А сколько других не менее интересных людей было! Столько всяких историй из закулисной жизни было с этими людьми, временами достаточно курьёзных, что о них можно и нужно отдельно написать. Участникам этих событий будет приятно ощутить эту ностальгию.

Вернёмся к музыке. Всё-таки отдельные фрагменты этого океана чувств надо отметить. Во дворце графа Юсупова на втором этаже был огромный красивый зал для балов. Во времена советской власти там устраивались торжественные вечера для передовиков производства. По этой причине там оказался и я. Сам дворец детально описан Пикулем по случаю убийства в нём Распутина, поэтому переходим сразу к главному событию. После торжественной части и концерта нас всех пригласили на танцы в этот великолепный зал для балов. Заиграла музыка Свиридова «Вальс к Пушкинской» Метели».

Вспоминаются при этом слова академика Лихачева, сказанные им в адрес Свиридова Георгия Васильевича. Это русский гений, который по-настоящему ещё не оценён.

Огромное количество народа стояло кольцом около стен, и никто не решался открыть танцевальный вечер. В чём дело? Почему все стояли оцепенев? В таком состоянии пребывал и я. Вероятно, такой по красоте музыки должен соответствовать такой же и танец. Несколько секунд колебался и я. Потом вдруг внутренний голос сказал, «чего же ты ждёшь?!» Ты мечтал об этом историческом моменте в тесном Кевденском клубе, и об этих секундах будешь вспоминать всю жизнь! Где в тебе смелость матери? Для чего тебя и Володю учила танцам тетя Шура? Она, обучая нас танцам, говорила: «офицеры обязаны красиво танцевать, а вы ими будете обязательно!». И я решился. Выбрал самую красивую девушку почему-то стоящую диаметрально противоположно от меня через весь зал, и пошёл к ней. Пригласил по всем правилам этикета. И, о ужас! Она, извинившись, отказала! То ли не умела, а скорее всего, просто постеснялась сверления такого количества глаз. Я не раздумывая, тут же пригласил рядом стоявшую девушку, не столь эффектную, как она. Эта девушка согласилась, причём оказалась великолепной Золушкой, лёгкой и подвижной как пёрышко. Это была сказка! Я думаю, отказавшая мне девушка пожалела, что отказалась. Нам не дали даже один круг обойти, народ потянулся за нами. По окончанию вальса был взрыв аплодисментов! И вальс повторили снова. Я лично аплодировал троим: Свиридову – за музыку, тете Шуре – за школу, и маме – за смелость. Я уверен на 99 %, что где-то в архивах остались кино-следы этого события. Ведь это были передовики производства города, приглашенные на бал.

Это был всего лишь один фрагмент из большого количества событий. Опишу ещё один.

Старший сын Алёша учился в музыкальной школе по классу аккордеона. Чтобы заинтересовать и примагнитить его в этот прекрасный мир я придумал и сделал из оргстекла специальные интересные шаблоны для нот. Ноты полные, половинки, четвертинки и восьмушки для больших нотных станов. Юрию Васильевичу преподавателю из музыкальной школы это изобретение очень понравилось, и он у нас всё это реквизировал. Сказал, что для одного ученика это слишком роскошно. Пусть это будет достоянием всей музыкальной школы.

На 9 мая я своих обоих «академиков» регулярно возил на Пискарёвское кладбище, где в этот день звучит лучшая, на мой взгляд, музыка, связывающая мостом два мира. Мир живых и мир мёртвых. Это «Грёзы Шумана». Многие её слышат в минуту молчания по телевидению в 19 часов вечера 9 мая. Как и при каких обстоятельствах Шуман её создал? Почему другим это не удалось? Ответ был найден в специальных книгах по музыке. И с этого момента наша домашняя библиотека стала пополняться материалами и о других композиторах. Для занятий в музыкальной школе это было хорошим материалом.

У меня в Ленинграде в соседней парадной живёт одна женщина. Каким-то образом она узнала, что я могу ей машину вязальную отремонтировать. Я в это время работал в организации. Договорился с мастером механического цеха и оставался во вторую смену, чтобы поработать на различных станках. Когда сделал все нужные детали, понёс к ней домой отремонтированную машину. У неё была какая-то подруга. Они пили чай. Я увидел на книжных полках собрание сочинений В.С. Пикуля и спросил хозяйку:

– Любите Валентина Саввича?!

– Вы, наверно тоже, если сразу его заметили.

– Да, я его люблю очень, но таким богатством не могу похвалиться. У меня есть весь Пикуль, но в россыпь. Рассказал, как было трудно собирать его, сколько времени зимой я стоял в очереди в книжный магазин, и как нас обманули после первого тома.

Женщина сказала, что её богатство появилось только благодаря подруге Антонине, которая является женой Пикуля. Она приехала из Риги, чтобы посмотреть сквер, который хотят назвать в честь Валентина Саввича. И вот она заехала к ней в гости. Так я познакомился с Антониной Ильиничной, которая привезла своей подруге комбайн для ручного посева всяких культур. Лидия Ивановна, хозяйка вязальной машины, сказала:

– Я на своей даче теперь бываю мало, здоровье не позволяет, а вот Вам, Николай, с вашими угодьями этот комбайн будет кстати.

Согласовав это с Антониной Ильиничной, этот комбайн был передарен мне. В итоге мы остались друг другом очень довольны. Теперь у меня есть памятная реликвия, если она не сгорела вместе с домом и осталась на чердаке случайно уцелевшей бани.

Я иногда в шутку говорю друзьям, что мы с Пикулем родственные души. У нас много общего. У Валентина Саввича – пять классов образования, у меня – семь. Из-за этого его не любят многие матёрые писатели – завистники. Такое несоответствие образования и такая любовь народа.

Артист Новиков однажды сказал:

– Пельтцер, «тебя никто не любит, кроме народа»!

Владимир Васильевич Стенякин.

У меня, как у Валентина Саввича, завистников ещё нет. Моё «творчество» запланировано только для сестёр и для родственников.

Короткая, но яркая жизнь выпала на долю брата мамы – Владимира Васильевича Стенякина, который был широко образован. Был директором школы в Толковке и преподавателем ряда дисциплин. Война безжалостно забирала лучших из лучших!

В этих рядах оказался и Владимир Васильевич. Его осиротевшая замечательная библиотека пополнялась нами всю жизнь. Каждый из пяти детей приносил из школы за хорошую учёбу и примерное поведение различные книги. Кроме этого, были ещё дополнительные возможности для получения книг. Например: за удивительную машину «самосвал», которую я сделал из гитары; за смелость при спасении утопающих; за картины (атомный взрыв в Японии, портрет Маяковского, центр Кевды).

Книги дяди Володи Стенякина как святая память читались нами очень часто. Доставали их из сундучков в мазанке и при свете керосиновой лампы вечером после всех дел родители заставляли читать их вслух! Некоторые книги как «Айвенго», «Том Сойер», «Собор Парижской Богоматери», «История религии» уже читались по отдельным листикам. Когда я позже привёз домой новую замену книг из Ленинграда прежние, отслужившие книги, мать с любовью и благоговением бережно продолжала сохранять:

– Это память о брате Володе!

Эту библиотеку он собирал, когда работал учителем в селе «Толковка», Ломовского района. Часть книг с его личным факсимиле его крестник Владимир Михайлович Осин передал дочери Владимира Васильевича – Тамаре.

Хочется сказать несколько слов благодарности о Скуратове Борисе Ивановиче – директоре Кевденской школы, которого мы все боялись и уважали. Однажды, уже после окончания авиационного института я встретил Бориса Ивановича в «Чембаре» куда он переехал, став пенсионером. Встретились мы с ним случайно на улице Лермонтовской. Он шёл к сыну Валентину в телеателье. Я поздоровался, он ответил, приподняв свою каракулевую кепку – шапку:

– А, Вы меня не узнаёте Борис Иванович?

– Нет.

Тогда я начал читать стихи собственного сочинения про Кевду, про лесозащитную полосу от кладбища до кирпичного завода, и от завода до «Вислого» леса, которую мы школьники помогали выращивать. Все приходили по команде директора со своими мотыгами, чтобы сорняки в саженцах мотыжить. Потом приходили с кружками и вёдрами для поливки. Юнкарев дед на школьной лошади привозил воду в бочке из пруда от кирпичного завода. Руководил всем «парадом» Борис Иванович. Про соловьёв в Мельниковом саду, про парк с сиренью, про волейболистов, в общем, довёл старика до слёз. Не ожидая такой реакции, я сам дрогнул. Стало почему-то очень грустно. Когда-то грозный директор и физически и морально такой сильный, что при нём дышать-то в полную грудь все боялись! Теперь он превратился в тихого, беспомощного, ветхого старичка, которого ещё кто-то помнит, и про которого кто-то пишет стихи.