Текст книги "Дельфин в стеарине"

20

В чебуречной нам пришлось отстоять небольшую очередь – это заведение не из тех, куда забегают перекусить. Там обычно обедают по полной программе, с водочкой или коньячком, которые продаются тут же, в буфете. Поэтому столики освобождаются медленно, и очередь – нормальное явление.

Вот, кстати, еще одно отличие наших времен от их описаний в фантастических произведениях. Почитаешь, так там все сплошь садятся за столы, оборудованные механизмом доставки блюд. Нажимают кнопки, и автоматика доставляет им заказанное. Интересно, а чем в это время занимаются женщины, освобожденные этой автоматикой от трудов? Нет, автоматика автоматикой, а лучше все-таки давать работу людям, пусть это даже окажется дороже, чем автоматика. Зато в обществе будет спокойнее.

За обедом мы опять действовали по Ниро Вульфу. То есть о делах не говорили. Глядя в тарелку с чанахи, я в очередной раз вспомнил кухню Фрица Бреннера и почему-то начал рассказывать о ней. В смысле – вспоминать рецепты.

Катя сначала слушала невнимательно, поглощенная какими-то собственными мыслями, потом сказала:

– Никогда бы не подумала, что существуют такие блюда. Это ты их там узнал? – Она сделала ударение на слове «там», но потом все-таки пояснила: – На службе?

Я усмехнулся:

– На службе таких блюд нет, там все знакомые. Разве что кашу с речным песком я до того на гражданке не едал. Это когда котел чистили, а потом плохо промыли.

Катя тоже улыбнулась, но тут же выражение ее лица снова сделалось отсутствующим. И это мне не понравилось.

– В чем дело? – спросил я. – Что произошло, пока меня не было в офисе.

Она пожала плечами:

– Да невезуха какая-то… Обручальное кольцо в унитаз уронила. Хорошо, баба Саша как раз на месте была, резиновые перчатки надела и достала. Но теперь мне все время кажется, что от кольца тянет дерьмом. Я уже с мылом трижды его вымыла.

Я мысленно присвистнул.

Представляю себе, какими словами обозвала Катю баба Саша. Косорукая, грабли врозь – у нее из самых приличных… Эта вольная на язык старушенция была живым олицетворением тезиса, что в любом заведении главный человек – уборщица. А с другой стороны, при всей своей вздорности, баба Саша была очень отзывчива, и к ней всегда можно было обратиться за помощью.

– А «верный секрет женских побед» не пробовала?

Это был правильный вопрос – Катины губы вновь разошлись в улыбке, на щеках возникли ямочки.

– Да ну тебя! – Она махнула рукой. – Нет, правда, мелкие неприятности чередой прут… Вчера вечером, пока тебя ждала, чашку разбила, любимую, с моим именем, ту, что ты подарил на день рождения…

Улыбка сменилась таким выражением, что я понял: надо срочно спасать Катино настроение. И рассказал ей бородатый анекдот – про люмень, самое легкое железо в мире.

Она рассмеялась – невесело и принужденно, будто выслушивание моих анекдотов стало с сегодняшнего дня тяжкой и дежурной обязанностью, вроде погрузки того, на что был брошен солдат, осмелившийся поправить малограмотного старшину в анекдоте.

– Я подарю тебе новую чашку, – сказал я. – Вернемся после обеда в офис, сделаю заказ, и ее принесут прямо туда.

– Не надо, – помотала головой Катя. – Знать, судьба ее такая… И вообще если взамен каждой моей неприятности будет возникать случайность, полезная для дела, я готова бить чашки хоть каждую минуту.

Ну вот, опять! Это не дежа вю, это уже было!

– Каждую минуту не надо. Я не буду успевать обрабатывать полезные случайности.

Мне удалось произнести фразу недрогнувшим голосом. Но мысль, которая явилась в мою голову секундой ранее, потрясла меня.

Черт возьми, а может вся эта цепочка Катиных неприятностей – результат моего выигрыша в казино?! Кто знает, что они из себя представляют, эти выкрутасы судьбы, называемые везением? Если ведьма Альбина не соврала, источник моего везения – Катина любовь. Но ведь существует же закон сохранения энергии! Если что-то где-то прибавилось, что-то где-то должно убавиться. Мне повезло в казино. И это везение было отобрано от Кати. Логично? Логично. А что касается перламутровых шариков, то кто сказал, что они являются источником везения? Может, они – лишь включатель процесса передачи везения…

Нет, братцы, больше я в казино не ходок. Хорошо бы, кстати, узнать судьбу тех, кому Марголин с Палванычем продали «рубашки». Может, они разменяли свою везучесть на добычу денег, а когда потребовалось уйти от смертельной опасности, везучести-то и не осталось? Жаль, концы обрублены, и ничего уже не узнаешь…

– Ты опять себя грызть начал? – тихо сказала Катя.

Я вернулся к действительности и обнаружил, что режу ножом чебурек. Это при том, что тарелка с хазани так еще и не тронута.

– Я просто задумался.

– И о чем же, если не секрет?

О везении и невезении, хотел сказать я. Очень хотел!

– О зобной железе под соусом бешамель.

– Как неаппетитно звучит! – Катя поморщилась.

– Зато аппетитно кушается.

– И кто это тебе готовил такое блюдо?

– Фриц Бреннер, повар Ниро Вульфа.

– А-а-а?.. Рекс Стаут? Я думала, ты серьезно.

– Нет, я пошутил.

Мы замолчали. Каждый думал о своем. И может, об одном и том же. Аппетит сделался уже не тот, но я слопал хазани и закусил чебуреками. Потом мы запили съеденное минеральной водой «Полюстрово» и в сопровождении песочного цвета «ауди» вернулись в родной офис.

Здесь можно было поговорить и о делах.

– Я проверила Поля, – сказала Катя. – Никаких следов присутствия шпионов не обнаружено. Как и несанкционированного вмешательства в программу. Я поставила нового гарда. Про гарантии я уже говорила. Если очень не хочешь, чтобы кто-то узнал некую информацию, лучше не доводи ее до Поля.

– Что ж, придется учить мальца с оглядкой. – Я покачал головой и задумался.

Даже если в «голове» Поля уже покопались, ничего страшного не произошло. Он пока знает лишь самую общую информацию. Никаких конкретных версий, никаких конкретных подозреваемых. Их ведь попросту нет. Все мои сегодняшние розыскные похождения можно не скрывать. А когда обнаружится что скрывать, я стану ему сообщать информацию, пропущенную через фильтр собственных мозгов.

Сказано – сделано. Я скормил Полю сегодняшнюю порцию новостей, получив в ответ сообщение, что работников подземной стоянки, принадлежащей дому, где жили Б@З, привязать к делу не удалось – не замечено за ними ничего подозрительного. Потом мы с Катей включили охранную сигнализацию и отправились домой – в сопровождении «ауди», разумеется. Когда подъехали к шлагбауму, охранник высунулся из своей будки и крикнул:

– Господин Мезенцев! Вам тут расписаться надо. Зайдите, когда машину загоните.

Поставив «забаву» на штатное место, я сказал Кате:

– Поднимайся домой. Пойду распишусь.

– Может, тебя подождать?

– Не стоит. Там наш хвостатый греческий царь, небось, с голоду пухнет.

Катя пошла к лифтам, а я отправился к шлагбауму.

Охранник был любезен, как сутенер в ночном поиске. Он даже форменную фуражку снял.

– Господин Мезенцев! Вами сегодня интересовались.

– Кто?

– Такой невысокий типчик, в очках и с усами. Назвался частным детективом.

– Что спрашивал?

– Кто вы такой?.. Я дал ему от ворот поворот.

– Спасибо! – Я достал портмоне и отслюнявил охраннику купюру с городом Новосибирском.

Он взял ее не спеша и с достоинством.

Скорее всего, насчет «от ворот поворот» он врал, получив деньги и от усатого очкарика, но ведь охранники не дают нам присягу на верность. Слава богу, хоть за машинами следят. Впрочем, ходят слухи, что, когда хозяева спят, в наиболее шикарные машины пускают ночных бабочек с клиентами-эктремалами, у которых в условиях мягких постелек не стоит. В нашей-то «забаве» вряд ли кто забавляться захочет – там голой задницей придется холодного бокового стекла касаться. Впрочем, все зависит от позиции… А вот в «мерсе» нашего соседа по этажу, владельца универмага «Гаванский», – наверное, с удовольствием. Ладно, не пойман – не вор. В обществе, где все продаются и всё покупается, нарушения закона, совершаемые охранниками подземных гаражей, – мелочь, о которой не стоит и упоминать. Эти люди по сравнению с некоторыми – просто агнцы.

В общем, мы расстались довольные друг другом. Он заработал малую денежку. А я окончательно убедился, что дело «Б@З» – вовсе не инсценировка. Для того, чтобы проверить возможности ИскИна, вовсе не требуется прицеплять мне хвосты.

Настроение мое снова улучшилось. Насвистывая «Все стало вокруг голубым и зеленым», я поднялся домой.

Там царила идиллия. Базилевс наяривал на кухне сухой корм, Катя принимала душ, смывая с тела и души дневные заботы. Я переоделся и взялся за газеты, но тут из прихожей послышался «Серебряный молоток». Пришлось встать, подойти к куртке и вытащить из кармана мобильник.

Звонил Константинов, поинтересовался, проработал ли я гея по прозвищу Саймон. Я доложил о своих подвигах и об их нулевом результате и чуть было не брякнул про обнаруженного хвоста. Но в последний момент прикусил язычок – во-первых, без причины пугать клиента непрофессионально; а во-вторых, в отличие от художника Симонова, бывший футболист Антон Константинов не имел алиби и присутствовал в моем списке подозреваемых во весь свой рост. Потом он спросил, чем я намерен заняться завтра, и я объявил, что собираюсь снова появиться в офисе «Бешанзерсофта», используя свой новый официальный статус.

– Хорошо! – сказал он. – Значит, мне надо снова заказать вам пропуск.

– Да уж, – согласился я. – Иначе нам удачи не видать!

Ответом мне была дружеская усмешка.

Когда я выключил мобильник, Катя была уже на кухне.

– Пуся! – неслось оттуда. – Ой, какой у нас Пуся! Ой, какой у нас котяра!

Я отправился туда.

Катя, розовая и свежая, с обмотанной полотенцем головой и в махровом халате, сидела на стуле, а на ее коленях нежился сытый Базилевс. Когда я открыл дверь, он повернул голову и недовольно посмотрел на меня.

Какого, мол, черта притащился, кто тебя звал? Трепался бы и дальше по телефону, нам и вдвоем неплохо!

Покупая у девочки, торгующей котятами возле метро «Приморская», спящий рыжий комочек, я считал, что приобретаю своей жене того, кто хоть отчасти заменит ей потерянного ребенка. Но довольно скоро выяснилось, что я обзавелся конкурентом самому себе. Рыжий Пуся отчаянно ревновал хозяйку к любому другому самцу. Меня еще он терпел (хотя когда я начинал приставать к жене с любовными домогательствами, кота мы на всякий случай отправляли за дверь спальни), а вот когда к нам с дружественным визитом пожаловала пара давних Катиных знакомых по работе в институте, случился конфуз. Пуся настолько приревновал гостя к хозяйке, что взял и надул ему в туфли. К счастью, гость оказался неглупым человеком, и происшествие закончилось общим смехом под фырканье хвостатого бандита. Материальный ущерб был нами возмещен, пострадавшего обули в мои еще доармейские ботинки, а туфли отправили в мусоропровод. Я собрался было задать виновнику происшествия трепку, но Катя взяла его под защиту. Более того, когда я предложил кастрировать его, супруга не согласилась.

– Знаешь, – сказала она, – ты только не обижайся, но, когда тебя нет дома, присутствие Пуси дает мне чувство защищенности.

Я не обиделся, и кот сохранил все свои мужские возможности…

И сейчас он посматривал на меня с подозрением – не собрался ли конкурент демонстрировать хозяйке свои мужские способности?

Я не стал мешать их шашням – мое время было впереди. Я пошел в кабинет и посмотрел выпуск «Телевизионной криминальной службы». Как и обычно, в Питере кого-то убили, кого-то изнасиловали, кого-то ограбили, но все эти убийства, насилия и грабежи не имели никакого отношения к делу, которым я занимался.

Тут мне пришла в голову блестящая мысль из арсенала Арчи Гудвина, и я некоторое время шарил в Сети, ища возможность ее реализовать. А когда нашел, встал и снова пошел на кухню.

Пуся уже возлежал на коврике в коридоре, усваивая «Вискас. Вкусный обед», а Катя заваривала чай.

Настроение мое по-прежнему было праздничным.

– Слушай, Кэт, – сказал я. – Тут мне мысля нарисовалась… А почему бы нам не сходить потанцевать?

– Куда? – недоверчиво спросила Катя. – В дискотеку, что ли?

– В дискотеку нам с тобой немного поздно. Но я нашел клуб, где тусуются те, кому уже не двадцать, но и сорока еще нет.

Катя некоторое время смотрела на меня, и недоверие медленно сходило с ее лица. Потом она хлопнула в ладоши, махнула рукой и выключила чайник.

– А поехали, черт побери! Что мы, старики? Потанцуем хотя бы часиков до одиннадцати.

– Да, потрясем костьми. Можно и подольше… В конце концов, разве мы никогда не работали не выспавшись?

21

На следующее утро вставали мы, конечно, с трудом, потому что вернулись только к часу ночи. Но чувство праздника осталось.

– Слушай, – сказал я, когда дело, наконец, дошло до завтрака. – Я, конечно, не могу ничего гарантировать, при нашей-то работе, но обещаю, что на танцах мы с тобой побывали не в последний раз. – Я намазал маслом хлеб и положил сверху кусок сыра. – И вообще мне пришла в голову мысль, что старость начинается, когда человек перестает танцевать.

– Судя по вчерашнему, нам с тобой до старости еще далеко. Ты, оказывается, даже танго умеешь танцевать. Я была просто поражена. Мне-то в школьные времена удалось в школе танцев поучиться, а ты где набрался?

– А у нас в части бывший инструктор бальных танцев контрактничал, – соврал я. – В свободное время и нас подучил. Там ведь особенно заняться нечем.

К счастью, разговор, перешедший на скользкие рельсы, Катя не продолжила: мы уже опаздывали.

Когда «забава» выкатила из гаража, я осмотрелся, делая вид, что закуриваю. Песочного цвета «ауди» стояла во дворе – среди безгаражных машин к этому времени уже появляется местечко, где можно припарковаться. Мы покатили к офису, «ауди» следовала в отдалении. Катя ничего не заметила, а я не стал ей говорить, чтобы не дергалась попусту. Мы поднялись наверх, в свой офис. Я за шел в кабинет, через окно убедился, что «ауди» припарковалась на другой стороне улицы, и «обнаружил», что у меня кончились сигареты.

– Тоже мне беда! – сказала Катя. – Сейчас позвоню в кафе, пришлют с рассыльным.

Так всегда и делалось. Но сегодня я вдруг заартачился и, пожелав не тратить деньги на рассыльного, решил смотаться за куревом сам. И даже не в кафе, с его наценкой, а в ближайший магазин.

Катя, судя по всему, поняла, что я выкидываю финты не просто так, и настаивать на своем не стала.

В принципе, соглядатай мог бы ждать меня не дома, а возле Вавилонской башни. Внизу, в холле нашего делового здания, можно познакомиться с часами работы каждой конторы, которая арендует тут помещения. Так что узнать, что мы открываемся в девять тридцать, – не проблема. Но он, видимо, боялся, что я могу сразу из дома укатить в неизвестном направлении, и решил подстраховаться.

Я вышел на улицу, сел в машину и отправился за сигаретами, но не в ближайший магазин, а на Железноводскую. Свернув за угол, я тут же остановился и вышел из машины. Когда соглядатай появился из-за угла, ему ничего не оставалось как проехать мимо, а стекла у него оказались не тонированные, и я сумел его рассмотреть.

Лицо показалось мне знакомым, где-то я этого типа видел.

Может быть, в «Бешанзерсофте»?.. Тогда это один из парней Константинова, сотрудник службы безопасности… Но там я мог его видеть только на входе в здание… Нет, не помню. Жаль у нас нет микротелекамеры, снял бы его, потом скачал картинку Полю, и пусть бы тот пошарил в Сети. Чем черт не шутит! Правда, физиономия у соглядатая из тех, что встречаются на каждом шагу, но вдруг бы нам повезло. В конце концов, всего-то требовалось бы сличить полученный снимок с фотками мужского населения города Санкт-Петербург. Не думаю, что у Поля эта работа заняла бы неделю. Потом, правда, пришлось бы мне еще просматривать информацию о тех, кого он отобрал…

Я прошел до магазина (соглядатай в это время парковался впереди), купил пачку «Верблюда» и упаковку жвачки. Вернулся в машину, и тут меня осенило. Я достал из кармана мобильник и позвонил Кате:

– Слушай, ты микротелекамеру у кого-нибудь не можешь занять?

Вот за что я люблю Катерину в роли секретарши, так это за то, что она не задает вопросов типа «А зачем тебе?» или «Прямо сейчас, что ли?»

– Подожди минут десять, – попросила она и отключилась.

Я снова вышел из машины и опять проследовал в магазин. Потолкался по отделам, поулыбался симпатичным продавщицам, даже купил коробку мюслей для Кати – иногда на нее нападает забота о размере талии, так что мюсли не пропадут.

Кажется, в нашей Вавилонской башне среди прочих контор проживает и какое-то ателье по установке спецтехники. Вполне возможно, что в отличие от меня Катя давно уже познакомилась со столь полезными соседями.

Через десять минут я вышел из магазина, чтобы шпион не задергался и не начал меня разыскивать, снова сел в машину и опять позвонил Кате.

– Я уже спускаюсь на лифте, – доложила она. – Камера со мной. Где ты?

– Ух ты, умница моя! – не удержался я. – Я без тебя – ноль без палочки! Выйди на Железноводскую, только не по проспекту, а по параллельной улочке, не помню ее названия. Там поверни налево, к магазину. Не привлекая к себе внимания, найди «ауди» песочного цвета с номером… – И я объяснил ей план действий.

Потом вышел из машины и принялся прогуливаться рядом, покуривая.

Шпион был вынужден следить за мной в зеркало заднего вида и, конечно, профукал не только появление Кати со стороны лобового стекла, но и момент, когда она его сфотографировала. Он обнаружил ее, когда она уже подходила ко мне. То есть так у нас было запланировано, но я уверен, что все по плану и получилось, тем более что Катя притопала в зеленом халате уборщицы. Наверное, у бабы Саши выпросила…

– Я его сняла, – сказала она, садясь вместе со мной в машину. Достала из кармана тюбик губной помады, подкрасилась и передала тюбик мне. – Это телекамера. Только не урони, а то с меня шкуру спустят. Штука достаточно дорогая, у нас денег не хватит, чтобы расплатиться.

Далее все было просто.

Мы вернулись в офис, я подумал пять минут, не опасно ли знакомить Поля с фотомордой шпиона. В конце концов решил, что не опасно, скормил файл ИскИну и велел произвести идентификацию по адресной базе города.

Человек бы, получив такое задание, сделал страшные глаза и заявил что-нибудь типа «Ты офонарел, парень? Это ж неделя работы!» Поль же станет сличать фото с базой без подобных комментариев – и день, и два, и месяц, если понадобится. Пока не переберет все полтора миллиона мужчин-петербуржцев от двадцати до сорока лет (именно такие возрастные рамки я ему задал). Впрочем, как оказалось, для такой работы не потребуется и недели. Когда я объяснил Кате, что мне нужно, она сказала:

– Поль уже к вечеру справится. Вот увидишь!

Я отдал ей помаду-телекамеру и отправил возвращать одолженное. А сам принялся проводить в жизнь очередной пункт плана розыскных мероприятий – вновь побывать в компании «Бешанзерсофт». Уже в новом качестве.

На этот раз я решил начать с тех, к кому не попал при прошлом посещении «Бешанзера». И первым в моем списке значился господин Громадин. Пробился я к нему уже знакомым путем – через секретаршу Елену Владимировну Пименову. Правда, начал я на сей раз со звонка по видеофону.

Все прошло как по-писанному. Когда секретарша заявила, что у Михаила Ефремовича нет ну просто никакой возможности встретиться со мной, я объявил ей, что подобное отсутствие возможности может расценивать как нежелание, а нежелание может расцениваться как злостное стремление ставить палки в колеса расследованию двух убийств, за что мой клиент никого по голове не погладит и найдет управу и на господина Громадина.

– Убийства? – переспросила Елена Владимировна, округляя глазки. – Я не ослышалась?

– Не ослышались.

– Но вы же, шустрый мальчик, всего-навсего страховой дознаватель! Какие убийства?

– Все течет, все меняется, и направления расследования конкретных дел также подвержены переменам. К примеру, страховые агенты вдруг становятся частными детективами. Казалось бы, ни с того ни с сего, а на деле закономерно, потому что они изначально были частными детективами и только прикидывались дознавателями страховой компании. – Я погрозил телекамере указательным пальцем правой руки. – Только мне бы не хотелось, чтобы об убийствах судачила вся ваша компания.

Последняя фраза прозвучала весьма двусмысленно, но уточнять я ничего не стал. Собственно, один фиг после моего очередного появления там слухи поползут, никуда от них не денешься, но предупредить секретаршу я должен – хотя бы для того, чтобы выглядеть в ее глазах профессионалом.

– Кстати, мой клиент работает в вашей фирме.

– И кто же он?

– Она. Это госпожа Шантолосова.

Елена Владимировна некоторое время разглядывала мою физиономию (надеюсь, она показалась секретарше не слишком самодовольной), а потом исчезла с дисплея, отключив оба канала: и акустический, и видео.

Я терпеливо ждал.

Так прошло минут пять. Ждать становилось бессмысленно, и я хотел было послать повторный вызов, но тут связь возобновилась.

– Я все утрясла, – сказала Елена Владимировна. – Через час Михаил Ефремович примет вас. Приезжайте.

– Мне потребуется побеседовать и с другими работниками вашей компании.

– С кем именно?

Я перечислил имена и фамилии.

Елена Владимировна опять на некоторое время исчезла. А когда появилась, сказала:

– Вы сможете встретиться со всеми, кто в данный момент окажется на месте. Приезжайте.

И я, уже в привычном сопровождении «ауди», приехал.

Прошел знакомые процедуры пропускного режима. Охранники сегодня были те же, что и позавчера, но меня, похоже, не помнили, поскольку опять предложили воспользоваться лифтами для посетителей и обычного персонала. Якобы ради хохмы я попытался воспользоваться кабиной для руководства. Не тут-то было, автоматика потребовала от меня специальный пропуск. Пришлось возвращаться несолоно хлебавши.

– Ну как? – сказал один из охранников. – Отсос петрович?

– Он самый.

– Вот и не суйтесь куда не следует. Вам же сказали, где лифт. В следующий раз попросту схлопочете по шее.

– Следующего раза не будет, – пообещал я.

Я поднялся на уже знакомый мне сорок восьмой этаж. На сей раз Марьяна Ванжа мне не встретилась, и я почувствовал себя обманутым. Впрочем, встречаться с нею сейчас было ни к чему, а потому можно сказать и так, что мне повезло.

– А вот и вы, шустрый мальчик! – Елена Владимировна встретила меня едва ли не как своего младшего брата. Одобрительно глянула на настенные часы. – Вы на удивление точны.

– Точность – вежливость не только королей, но и частных детективов, – сумничал я.

Секретарша не оценила – она уже общалась с интеркомом. Тот проворчал что-то, в чем я бы никогда не распознал человеческую речь, но Елена Владимировна ответила ему:

– Да, Михаил Ефремович! – И повернулась ко мне, указав на закрытую дверь в боковой стене. – Шеф ждет вас.