Текст книги "Дети Ленина"

– Какой он – мой? Мой народ – это грузины. Их я нэ трогал. Так, малость Берия хвосты зачищал, как свои, так и мои. А в основном грузин нэ трогали, нэ убивали…

– Стрелял он гордых, добрых, честных, чтоб захватив, упрочить власть, – продекламировал Вишап, почёсывая рогатый лоб. – Своих соратников по партии тоже тысячами убивал…

– А чего с ными цацкаться? Всё спорили чего – то, нэ соглашались со мной. Туда им и дорога, – вздохнул Сталин. – Нэ по пути нам с ными было…

– В конце тридцатых годов ты просто – напросто истребил верхушку руководства армии. Кроме Тухачевского, Егорова, Блюхера, Каширина, Якира, Дыбенко, Уборевича и других толковых маршалов и генералов, твои чистки унесли жизни тысяч и тысяч рядовых командиров. А когда началась война, то полками, дивизиями вынуждены были командовать взводные. Вот и дошли немцы до самой Волги, вот почему зазря погибли на фронтах миллионы и миллионы солдат российских. А истребление военных спецов продолжалось и во время войны, только темпы были чуть ниже, чем до этого, – продолжал Люцифер, опять вводя в страх Сталина. – Но и в первый год войны ты свои просчёты срывал на генералах, приказав расстрелять командующего Западным фронтом генерала армии Павлова, а с ним вместе генералов Климовских, Григорьева, Коробкова. В первые месяцы войны были отозваны с фронтов и арестованы генералы Алексеев, Цырульников, Семашко, Трубецкой, Гопич, Романов, Голушкевич, Иванов, Леонович, Кузьмин, Меликов, Потатурчев и многие другие. Все они сгнили в лагерях или расстреляны. Их вина заключалась в том, что ты, дорогой Коба, не был готов к войне, со страху впал в транс, не зная, что делать, и злость неудач срывал на командирах армий и фронтов, болезненный ты параноик. Ещё более полусотни генералов «пропало без вести» в боях, как ты любил выражаться. Почти безоружных бойцов кинул на атакующих фашистов. К ноябрю 1941 года они пленили почти 4 миллиона советских солдат. Подавляющее большинство из них сгинуло в немецком плену. СССР по твоей вине не был готов к отпору фашистов. За первых два месяца боёв твоя Красная армия потеряла 8166 самолётов, то есть 97 процентов того, что имела к началу войны. Из 212 дивизий, входящих в состав действующей армии, 90 дивизий были укомплектованы на 80 процентов, остальные и того меньше. Через десять дней боёв из 44 дивизий переднего края 24 были полностью уничтожены, оставшиеся имели от 30 до 80 процентов сил и средств. В первые недели войны под Киевом из – за неподготовленности погибло почти полмиллиона ваших бойцов, немцам досталось всё вооружение и боевая техника. Из – за твоей бездарности в Крыму полегло почти двести тысяч бойцов, фашисты захватили 347 танков, 400 самолётов, 3476 орудий и миномётов. Под Харьковом в первые месяцы полегло 230 тысяч солдат и офицеров. Немцами было захвачено 775 танков, более пяти тысяч орудий, пленено до двадцати дивизий. А на всех, кто побывал в немецком плену, ты вешал ярлык «предателя Родины». И клеймо это носили все члены семьи.

Более жестокого человека планета ещё не знала. Под Ленинградом немецкие войска, атакуя позиции русских, гнали перед собой пленных стариков, женщин и детей. Ты это прекрасно знал, но приказал уничтожать этих невинных заложников как изменников Родины. Ты отдал солдатам приказ: «Бейте вовсю по немцам и по их делегатам, кто бы они ни были, косите всё равно, являются ли они вольными или невольными врагами». И это ты говорил о людях своей страны!

Старясь нанести урон противнику, ты приказал уничтожать вблизи зоны боевых действий все строения, в которых жили крестьяне. И это накануне зимы! Помнишь приказ № 0428? Там чётко говорится: «Разрушать и сжигать дотла все населённые пункты в тылу немецких войск на расстоянии 40–60 километров в глубину от переднего края и на 20–30 километров вправо и влево от дорог. В каждом полку создать команды охотников по 20–30 человек для взрыва и сжигания населённых пунктов. Выдающихся представлять к правительственной награде». И пылали избы и хаты. Матери в ужасе прижимали к себе плачущих детей, теперь уже обречённых по твоей «милости».

Или ещё. Приказом от 11 января 1942 года ты объявлял: «…громить вовсю город Ржев, не останавливаясь перед серьёзными разрушениями города».

– Вай, дарагой, – перебил Сталин. – Важен ведь результат, а не его цена. В конце концов я войну выиграл – вот что важно!

– А скольких это жертв России стоило?

– Вай, война без жертв не бывает…

– А можно было победить гора – а – а-аздо меньшей кровью…

– Нэ получилось, кто теперь спросит… Победителей, говорят, не судят…

– А мы и не думаем. Народ пусть судит. И души безвременно ушедшие в мир иной вопиют и вас проклинают. Мы – то к тебе, Коба, без претензий, наоборот, поощряем таких вот, как ты. А все эти факты – напоминание, заслуги твои, – пояснил Люцифер.

– Единодержец, однако, был, – вставил Вельзевул.

– Ну как же! Во время той войны он возглавлял Госкомитет обороны, ставку Верховного командующего, был секретарём ЦК партии, Председателем совнаркома, наркомом обороны. Все мыслимые высшие посты в партии и государстве занимал этот человек. И никому не верил. Ни разведке, ни перебежчикам немецким, ни донесениям специалистов, что немцы нападут на СССР. Такой политикой ты способствовал приходу к власти Гитлера. Террором внутри своей страны помог сплотиться и набрать силу тем, в ком видел врага. Ты помог Гитлеру в войне, когда она ещё только – только разгоралась. С согласия советского правительства осенью 1939 года на Кольском полуострове была создана военно – морская база германских войск, обозначенная в секретных документах как «Бази Норд». Она использовалась для ремонта и снабжения немецких подводных лодок, топивших английские корабли, а позднее база сыграла решающую роль в оккупации гитлеровцами Северной Норвегии. Поддержал ты Гитлера, когда он напал на Польшу, другие европейские государства. Разве не так всё было? Главной причиной просчётов, ошибок, непростительных промахов коренится в диктаторском единовластии. Он стал пленником собственных ошибочных расчётов. Лучшего вождя и придумать для России невозможно. Гений террора, голода и смертей! Отдельного котла заслуживаешь!

– Так это и есть ваша прэмия?! – изумился Сталин. – У мэня первая прэмия была 25 лет лагерей, а вторая – дэсять…

– Нет, – обнадёжил Мефистофель. – Это он так, к слову. Котлы не мы распределяем. Но равных тебе у нас ещё не было. Каков талантище! А! – без притворства восхищался дьявол. – Конечно, все мы здесь немало знаем о каждом своём клиенте, читаем их мысли и мысли их друзей и жертв, но не так уж чтобы подробно. Можем знать всё и до мельчайших деталей, но это уж когда очень нужно будет…

Благо России никогда не входило в планы ни Ежова, ни Берии, ни Свердлова, ни Вышинского, ни Ленина, ни тем более Сталина. Основной чертой характера, определявшей все поступки, всю жизнь Иосифа Виссарионовича и весь путь развития общества огромного государства в первой половине двадцатого века было просто – таки уникальнейшее злопамятство, а главная причина просчётов, ошибок, непростительных промахов коренилась в диктаторском единовластии. Коварство природы заключалось в том, что всем этим отвратительным свойствам она наградила на вид спокойного, рассудительного, даже вроде бы простодушного человека. Выведя в уме такую формулу, Мефистофель спросил советского вождя:

– Дельного – то хоть на Земле что сделал?

– Как же! Ленинские заветы по строительству социализма претворил. Можно сказать, что социализм я построил, – успокаиваясь, Сталин произносил более четко и правильно русские слова и грузинского акцента сейчас не прослышивалось.

– На страхе. На крови, на костях миллионов своих сограждан. Неужели не жалко было своего народа?

– Чэго жалэть? – опять заволновался кандидат на первую премию. – Массы только радовались, вождём назвали, учителем, отцом народов. Довольны, значит, были. Песни обо мне слагали, города моим именем назвали. Значит, вы мэне всё же спрос чините?

– Да нет, дорогуша. Просто уточненьице небольшое. А спрос тебе, повторяю, миллионы душ загубленных чинят, а мы тебя вот наградим. Не беспокойся, друг ты наш любезный. Ты первый будешь в очереди на главную награду. Или Ягода с Ежовым – славные малые, – засмеялся Мефистофель, и все дьяволы загоготали вместе с ним. – Или друг твой и земляк Лаврентий Берия. А может, Вышинский? Или Ульянов – Ленин…

– Да чэго вы всяких бериев, вышинских – дзержинских слушаэте? Они бы без мэня что сдэлали? Чего бы они добились в той классовой борьбе? Да ровным счётом ничэго! Без менэ бы их даже к власты нэ допустыли! А без власти как людей уничтожать? Двух, одного шлёпнул и всё – посадят ведь. А кто власть может наказать? Ныкто не может! Власть ненаказуема была и будет всегда!

– Сколько ты погубил солдат и офицеров, которые войну выиграли? Ты их по тюрьмам расселил только за то, что в плен немецкий на фронтах попали, – спросил Вельзевул.

– А вот за плэн и сидели! Они ж – враги народа.

– Вина – то их в чём была?

– НКВД разбирался. Раз были в плену, то может, их там фашисты завербовали на свою сторону…

– А как можно завербовать победителей? Куда? Для чего?

– Ну, раз были в плену, значит, провинились. Мнэ ж виднее там было, чем вам тут…

– Ну, молодец! Уморил таки. Такое ж придумать надо! Гениален вождь советский, – утирая слезинку смеха, заговорил Уриан. – Сейчас решим, только ещё одного – двоих послушаем. Вон претендент твой и соратник старый – очкастенький Лев Давыдович Троцкий. У вас с ним котлы по соседству. Сейчас оба паритесь, а скоро будете на сковородках лезгинку плясать – эпоха поджаривания начнётся…

Упоминание о Троцком начало выводить Сталина из себя. Вероятно, он меньше боялся калёной сковороды, чем встречи со Львом Давыдовичем. Но загробный мир – не житие земное: здесь не может быть обид иль склок, в аду перед дьяволами все равны. И репрессий тут не учинишь. Но всё равно злоба комком толкалась к горлу: здесь Сталин ничего поделать не мог. Это на Земле он одним движением бровей отправлял в лагеря или ставил к стенке целые армии преданных ему, полуголодных, запуганных, безвольных советских людей. Равно как и сытых, но строптивых начальников. А тут сидит чёрный, остроносый, желтокопытистый с рожками на башке, с большущей трубкой, похожей на ту, что покуривал сам Сталин в своём кремлёвском кабинете, и решает за всех и вся, окуривая ядовитый грот препаршивым табачищем.

– Ладно, садись, чемпион, – указал вонючей трубкой Мефистофель на перевёрнутый вверх дном чёрный котёл. – Троцкий, значит? А, опять не успеваем? Ну, давайте на следующую ночь.

В сумерках того же дня, с самой первой смены страж – вигилий первым зашёл нагловатый, полный спеси Троцкий, который любил себя в революции не меньше, чем саму революцию. К рулю страны он рвался всеми силами, как когда – то Ленин. Поправив пенсне, Лев Давыдович пристально осмотрел почётный президиум, хмыкнул и отвернулся.

– У нас тут не сердятся, не психуют, не ссорятся, – успокоил его Люцифер. – С хозяевами надо быть вежливыми, – назидательно напомнил. И для всех стал разъяснять: – Ленин называл нашего претендента на премию интриганом, подлейшим карьеристом, Иудушкой, узурпатором, диктатором и ещё как – то, всё по – разному…

– О – о – о! – загудели весело дьяволы, а вороны коротко прокаркали.

– Долго по заграницам скитался, почти двадцать лет, – стал давать пояснения Люцифер. – Много золотишка из Англии привёз для революции, планировал быть вождём после Ленина. Непревзойдённый оратор, часами мог говорить, беря мужиков измором. В революцию их вовлекал, златые горы обещал. Врал много, одурманивая всех. А как свершилась революция – пошёл против народа. У царя экспроприировал редчайшую коллекцию почтовых марок, цены которой ни тогда, ни сейчас просто нет. По жестокости превосходил даже Сталина! Почти вся Россия поднялась восстаниями, когда большевики зло начали творить. Ненависть народная к коммунякам, захватившим власть, была всеобщей. Восстания начались в Крондштадте, на Тамбовщине, в Ярославской, Пензенской, Ижевской губерниях. Поднялась Хакассия, Якутск, путиловские рабочие, донские казаки, сибирские крестьяне. Но все были кровью залиты, повешены безо всякой жалости и снисхождения. У руля партии, а значит и страны стояли евреи, как вот этот Лев Давыдович, Ленин, Свердлов, Зиновьев, Каменев и прочая. Никто из них не думал ни о жизнях людских, ни о благе народа. Власть любой ценой – вот их кредо. И наш Лев Давыдович показал свой большевистский характер. Он занимал посты председателя Военного революционного совета и народного комиссара по военным морским делам. Он каждый день писал приказы, чтобы расстреливали непослушных. Приказал уничтожать не только всё донское казачество, но даже членов их семей – детей, женщин, стариков, всех поголовно жителей хуторов и станиц. И подчеркивал в приказах: «Каины должны быть истреблены». По предложению Троцкого ЦК РКПб принял резолюцию о полном уничтожении донского казачества, которую подписал Яков Моншович Свердлов. Был среди них тоже с патологией жестокости евреишка. Потом послушаем и его. Во всей мировой истории не бывало таких варварских решений, чтобы уничтожать по численности целое европейское государство – столько на Дону казаков было. Троцкий со Свердловым собирались уничтожить также всех кубанких, терских, уральских казаков. А ведь тогда это были лучшие земледельцы, лучшие воины, они были последними в СССР, кто оказывал сопротивление советской власти. 12 миллионов загубленных душ на счету этого очкарика. Всех превзошёл по жестокости.

Никто иной, как Лев Давыдович, приказал полностью уничтожить русский флот. Капитан один – Алексей Шастный – ослушался и спас флот. Троцкий назвал его врагом народа и приказал расстрелять прилюдно, на глазах матросов. На его совести и жизнь талантливого командира Михаила Фрунзе. Именно Троцкий приказывал в христианских храмах изымать все иконы, оклады, словом, всё золото и переправил его в Америку и Англию. На эти деньги и вели гражданскую войну, и революцию вершили с любимым Лениным. «Я хочу сделать гражданскую войну долгой и беспощадной» – твой лозунг, дорогой?

– Конечно, мой. Так ведь не дали…

Жесток был Давыдович и с солдатами. Если в воинской части находился хоть один, высказывающийся против братоубийственной войны, Троцкий приказывал выстроить всех и тут же расстрелять каждого пятого бойца. Ни в чём не повинных! А как он поступил с восставшими против красного террора кронштадтцами, помните? Самих участников приказал расстрелять, а всех членов их семей и даже очень дальних родственников сгноить по тюрьмам и лагерям. И хватали людей, рубили, кололи, прикладами мозжили черепа.

– Ну и ему самому размозжили потом по указке Сталина, – напомнил Уриан.

– Ты, Лёва, сам расскажи, как коммунизм для крестьян хотел построить, – попросил Араска.

– Военный коммунизм? Не успел, – заулыбался в чёрную бородку Троцкий. – Предлагал, чтобы рабочий люд жил в казармах, работал в лагерях по 10–12 часов в сутки под надзором надсмотрщиков. Трудовые округа мечтал по всей стране сделать. Рабочее быдло должно быть перебрасываемое, назначаемо, жить как солдаты – по приказу подъём и отбой. Производительность труда была бы высоченная! При военной дисциплине был бы настоящий военный социализм!

– А что удалось сделать, что претворить? Ведь о человеке в народе остаётся память, – что он сделать доброго иль худого успел…

– Да воевать мне приходилось с быдлом, я же не строитель. В Крыму пять тысяч бойцов Красной армии расстреляны по моему приказу. Это те, кто в живых остался от войска батьки Махно после взятия Турецкого вала под Перекопом. Они в 1920 году не собрали продналог на Украине. Махно их пожалел, а от меня жалости не дождётесь, – сверкнул Лев пенсне и снова отвернулся.

– Ещё заслуги есть? – спросил Вишап.

– Мелочь всякая, – хмыкнул Троцкий. – Это уж и не интересно. Чего мы тут сейчас будем заблудшие души считать? Это был простой материал революции, безликая масса, которая обязана была обеспечить построение социализма любой ценой.

– Получается, что главной целью большевиков было истребление народов, населяющих такую огромную страну, – стал выводить умозаключение Мефистофель. – Что тут скажешь… Хороший ты кандидат на нашу награду. Хочешь премию, дружок? – весело косился дьявол. – Рано тебя Сталин из России вытуркал, многого успел бы наворотить.

Обиделся Троцкий за напоминание. Стоял, каменея лицом, всем телом. Гнев застилал и без того злые глазки, ничего теперь он не видел перед собой, кроме ухмыляющейся рожицы Мефистофеля, самозабвенно курившего трубку с отвратительным табаком.

– Смотри – ка, какой гордый вождь, – хохотнул дьявол и взмахом руки показал, чтобы чертенята кого – нибудь другого из котлов приволокли.

В грот не зашёл, а почти вбежал суетливый, чернявенький немец, приветствуя резким выбросом правой руки всех восседавших на котлах.

– Прибыл в ваше распоряжение. Мне равных не было на шаре земном. Я – Адольф Гитлер, непримиримый борец с большевизмом.

– Ну и чего же ты хочешь, ефрейтор? – весело спросил Уриан.

– Как это чего? Как чего? Вашу лучшую премию. Я с Советским Союзом войну начал, четыре года молотил ихний народ. Там до сих пор считают, что погибли 27 миллионов. Скрывают истинные цифры своих потерь. А ведь в той войне погибло 43 миллиона ихних. В этом моя заслуга, моих солдат, офицеров и генералов! Немцев же полегло почти в пять раз меньше! Так – то вот, господа! – радостно тараторил Адольф, поочередно разглядывая каждого дьявола. – Это русские всё сотнями да тысячами меряют, а я на миллионы счёт вёл! Так что кто больше насолил русским? А? То – то же!

– Как это так вышло – 43 миллиона? – спросил Мефистофель.

– А вот как, – стал объяснять Люцифер. – 27 миллионов – это бойцы, что были призваны через военкоматы, а остальные – мирное население, уничтоженное на оккупированных фашистами территориях. Партизанили. Они ж без паспортов в сёлах – то жили. Учёта их и не вёл никто. От Балтики до Волги немцы владели территориями СССР. Люди вели сопротивление, а руководство во главе со Сталиным помогало Гитлеру в войне. Парадокс вроде? А вот смотрите. Согласно Версальскому договору, Германия не имела права создавать новую военную технику, ни кадры армейские готовить. Им по договору все это запрещалось. Тут их Сталин и выручил. Офицеров, военно – технических специалистов немцы стали готовить в танковых и авиационных центрах на территории Советского Союза. Русские спецы по указке Сталина обучали немцев, знакомили со своей техникой, с работой своих военных штабов, словом, опыт передавали. Генералы, офицеры, военные специалисты прошли очень хорошую школу, досконально изучили вооружение Советов, их тактику, принципы подготовки и управления войск в бою.

У Гитлера была главнейшая проблема – нехватка ресурсов. Страна сама себя не могла прокормить. Всего миллион тонн зерна было у неё на начало войны с Польшей. Английский флот отрезал Германию от поставок из – за рубежа. Вся экономика оказалась на грани краха. И как войну продолжать – никто не мог этого представить. Спасение пришло из Москвы. Осенью 1939 года Сталин заверил Гитлера, что поможет всем необходимым, особенно зерном, хлопком, нефтью, железной рудой и ещё много чем… Боялся Сталин этого ефрейтора. 11 февраля 1940 года между СССР и Германией было заключено Хозяйственное Соглашение, предусматривающее поставки немцам советского сырья в обмен на промышленные товары. В течение почти полутора лет Россия обеспечила фашистам 74 процента потребности фосфатов, 67 процентов асбеста, столько же хрома, более половины требуемого марганца, 40 процентов никеля и 34 процента нефти.

– Да, господа. Советский Союз нас просто спас тогда от полного краха, – с весёлостью вспоминает Адольф Гитлер. – Мы и не ожидали такой щедрости от Сталина! Тряхнул он тогда госрезервы. Сами русские в своих колхозах голодовали, бесплатно корчились за трудодни, а нам отгрузили чуть ли не два миллиона тонн зерна! 1940-й год и вплоть до 22 июня 1941 СССР подарил нам почти полтора миллиона тонн лесоматериалов, сто тыщ тонн хлопка, 2 миллиона тонн нефтепродуктов, 26 тысяч тонн хрома, 140 тысяч тонн марганца и ещё много ценнейшего сырья, в котором мы нуждались. А 3 июня 1941 года в Москве решением Политбюро из особых запасов решили ещё добавить нам тысячи тонн стратегического сырья, необходимого военной промышленности. Ну, медь там, олово, никель, молибден, вольфрам. Хотя мы и не просили. И без того уж насытились.

– Так, так, – стал добавлять Люцифер. – Точно как всё Адольф излагает. Помнит, зараза, как Сталин спас его от полного краха. Много чего получила Германия от СССР. Поезда с грузом в Берлин отправлялись каждые 45 минут. И прекратились поставки только в тот день, когда Гитлер напал войной на Советский Союз. Немецкие пули, снаряды, бомбы, изготовленные из советской меди и свинца, несли смерть народам Европы. А СССР тайно закупал для Германии товары в ряде стран, особенно в Америке, и вывозил их своими кораблями, разгружал в своих портах, а оттуда поездами доставлял всё это в Берлин.

– Неужели так всё было? – недоуменно спрашивает Мефистофель Гитлера.

– Конечно! У вас, я вижу, – статистика точнейшая. Позавидовать можно. Молодцы! Уважаю спецов, чего уж тут…

– Так, а ты почему ж Сталина – то обманул? – зевая, спрашивает Асмодей. – Пакт ведь о ненападении у вас же с ним был подписан.

– Ой, да мало ли чего не подпишешь, когда тебе так помогают! – бахвалится Гитлер. – Сичас об чём говорить? Я ведь первый претендент на вашу премию. Разве нет? Кто больше меня ущерба коммунякам нанёс? Мне же нет равных! – входя в раж, заливался Адольф.

– Обожди, ефрейтор. А вот если бы Сталин почти задарма не гнал полтора года тебе эшелоны с добром – ты бы напал на Союз?

– Я чё, дурак, што – ли?! Я к той поре покорил боле десятка европейских государств, ресурсов у меня уж не хватало. Металла, горючего, продовольствия! Сталин и помог мне вести войну на два фронта. Но и союзнички мне помогли. Ватикан поддержал морально, у Чехословакии мы взяли полторы тысячи самолётов, 500 танков. Чехи всю войну отливали для нас снаряды, бомбы, патроны. По 200 артиллерийских орудий каждый месяц для нас делали, по 5 тыщ пулемётов, десятки тыщ стрелкового оружия на заводах «Шкода». Качественнее нашего всё производили за наши марки. Без помощи чехов мы б и года в войне не выдержали. Хорошо они работали, безотказно. 80 тонн золота нам досталось от них. Шведы помогали подшипниками, сталью. На нашей стороне против Советов воевали 400 тысяч финнов, столько же венгров, пятьсот тысяч румын, 200 тысяч итальянцев. Да и некоторые русские солдаты на нашей стороне были. Изменили своей Родине, как принято говорить. Миллион сто пятьдесят тысяч ихних бойцов воевали за меня…

– Кто же это? – приподнялись Вишап и Араска.

– 250 тыщ украинцев, 200 тыщ из Прибалтики солдат, 80 тысчонок из Средней Азии, 30 тыщ кавказцев ко мне перекинулись, войну вели против Советов…

– Дезертиры, выходит?

– Повеселее. Дезертиры – это те, кто с фронта убежал. А они против своих же оружие повернули. Ну как генерал Власов с остатками армии своей…

– Ужас какой – то, – подал голос долго молчавший Асмодей.

– Так еще не забывайте, что на начало – то войны у русских танков было в три раза боле, чем у меня, – патетически перечисляет Гитлер. – И самолётов тоже раза в три, артиллерии на шесть с половиной тыщ стволов побольше. У русских там одна трёхлинейка, ну это винтовка такая, на троих бойцов была. С тремя патронами. Чё ж не напасть на слабаков? Тем боле, я люто ненавидел большевизм – порождение это еврейское. А они в Советском – то Союзе у власти расплодились, их цель была – полностью завладеть Россией и править там. А кроме большевизма я люто ненавидел и сионистов. Ну, это почти одно и то же. Вот и сошлось тут всё к одному. Умных – то генералов, маршалов, комкоров, полководцев своих порасстрелял, мало уж в России спецов – то военных осталось. За што? – А его и спросите. Вот мои солдаты и взяли в плен в первый год войны, посчитай, миллиона четыре русских солдат. Пригнали в плен в Германию, чтобы на нас работали. Посдыхали все у нас.

– Погодь, ефрейтор, не тараторь. А как же тогда вас русские – то победили? Тут какая – то загадка….

– Да я и сам понять не могу. Видать, Всевышний помог.

Тут дьяволы сделали перерыв, так как ночь истаивала. А вечером продолжили беседы.

– Ты вот полсотни лун назад претендовал на награду за свою Германию, когда мы по Польше лучших негодяев искали, – напомнил Гитлеру Асмодей. – И по Венгрии, Франции, Румынии, да и по другим странам. Мы каждый раз тебя видим уже много ночей.

– Верно! Я все эти страны покорил! Почти всю Европу! Я первый по любой стране претендент на премию! Я же герой! Воевал, но берёг свой народ, к своим немцам добр и невиновных к стенке не ставил! У меня всё по совести!

– По совести? А разве она была когда у тебя? – спросил Шайтан. – Инакомыслящие считались врагами третьего рейха. И обвинительные приговоры у тебя штамповались, народные суды превратились в пародию на правосудие.

– Э! Вы что – обвиняете меня в чём – то? Я разве не у друзей в гостях? – тишея, спрашивает Адольф.

– У друзей, у друзей, – успокаивает Мефистофель. – Только не в гостях ты вовсе, а навсегда мы с тобой. Просто у нас принято выслушать всё плохое, что на Земле успел сделать, но хорошее – для нас. Оценку деяниям земным мы даём непредвзято. Это у землян многое наперекосяк, здесь такое никак невозможно. Мы правосудие вершим. У нас и адвокаты, и прокуроры, и судьи, защита и обвинение – всё как положено. Полная справедливость. Это на Земле вы что хотели, то и творили. А премии ты уже получал по Польше, помнится. Хватит с тебя! Других премировать надо, не всё же одному! В России своих тиранов больше, чем во всей Европе! Да будет тебе известно, что там после тебя был человек, который поболе, чем ты, урону нанёс. У тебя там танки – пушки, самолёты, пехота, «Эдельвейс» и корабли – подлодки, а ты до Волги даже не добрался, уничтожил, конечно, тыщи городов, посёлков, деревень, заводов и фабрик, а у них там первый президент объявился в конце века двадцатого, то он от Балтики до Тихого океана все порушил. Заводы, корабли, самолёты пораспродал. Народ 9 лет с ним бедствовал, нищенствовал, страна развалилась, рождаемость в годы его правления была ниже, чем в годы войны, которую ты с русскими вёл. А ты – первую премию хошь! Вот был чемпион – так чемпион. Увидишь скоро, его котёл рядом с твоим будет. Поучишься у него злодеяниям. И к тому же народ Расеи сам дважды избирал его во власть. Ну – ка, напомни, что он сотворил с СССР, – попросил Мефистофель Люцифера.

– За девять лет его правления население уменьшилось на 10 миллионов человек, в 48 раз выросла подростковая смертность от наркотиков, в два с лишним раза выросла смертность среди новорожденных. По уровню жизни страна скатилась с 25-го на 68 место. Число бедных увеличилось в 20 раз. Бюджет страны сократился в 13 раз. Объём капвложений сократился в 5 раз. Почти полностью уничтожено станкостроение, машиностроение, легкая промышленность, производство сельхозпродукции сократилось в 2 раза. Но самое первое, что сделал первый президент, – он развалил СССР. Притом не в границы дореволюционные велел вернуться республикам, а на год его прихода к власти. Так и остались за Украиной 12 областей русских, что Ленин в 18 году отрезал от России, огромные площади – за Казахстаном, которые веками осваивали русские. Конституцию свою протолкнул, в которой не гарантируется народу право на труд, учёбу и отдых, как было в Сталинской записано. А в конце ноября 1991 года ему в Кремле торжественно вручили крест рыцаря – командора Мальтийского масонского ордена. Ещё перечислять?

– Хватит, хватит…

Онемел от услышанного Гитлер. Как разинул рот, так и закрыть не может. И умом не поймёт: шутят черти или правду сказали. Стоит окаменело Адольф. Потом еле выдавил:

– Что, атомная война была в России?

– Пострашнее. И ведь даже коммунистом был этот президент.

– Я всегда знал, что коммуняки подлее меня. Потому и войной на них пошёл. Большевиками они тогда звались. А если бы они не у власти были – я б и войну не начинал в этой стране варваров. Теперь мне понятно, почему одному человеку удалось развалить такую огромную страну! С масонами я навоевался, не понаслышке их знаю. Они – всемогущи! С ним даже и вам не совладать!

Закатилась смехом чёртова рать. Вороны в такт прокаркали. В поддержку, знать. Слёзы утирали черти долго, хихикая, закатываясь, стихая и вновь заливаясь смехом.

– Ну, Адольфушка, уморил, – трёт глаза копытом Мефистофель. – Ты чё – забыл, кто мы такие и что умные к нам не заплывают. Ох, Гитлер ты наш родненький, – принялся растирать живот дьявол. – Не отвлекай от дел Вселенских. Иди – ка в свой котёл. А то ишь каков выискался – дважды приз за проигранную войну желает. Заберите его на сковородку – пора фокстрот ему танцевать, – дал дьявол команду чертенятам. – А сюда пусть другие заходят.

В гроте появился Семён Григорьевич Чудиновский, председатель революционного трибунала ЧК Иркутска.

– Я без суда и следствия, приказом ревкомитета расстрелял адмирала Колчака. Говорят, шибко умный и честный был. Я сам неграмотный, не разбираюсь в офицерском этикете, но ему самую малость войск не хватило, чтобы раз и навсегда с большевизмом покончить и вернуть Россию на прежний путь. И никакого Ленина тогда и коммуняк у нас там не было бы… Разве не достоин я награды?

– Запишем в очередь, – пообещал Шайтан. – Следующих давайте.

Гурьбой ввалились латышские стрелки.

– Ох, и много они удмуртов, марийцев, мордвы, татар, русских, да и лиц других наций положили в семнадцатом – девятнадцатом годах, – информирует собравшихся Люцифер.

– А как же! – хором ответствовали латыши. – Нас призвали, мы за деньги воевали с беляками, всё время на стороне красных были. Платили неплохо. Вот мы Ленина и поддержали. Если б не мы – не пришёл бы он к власти…

– Молодцы! Тоже в очередь садитесь. Следующий!

Зашёл полусгорбленный, тощий и подслеповатый, бледный, страдающий чахоткой Яков Моншович Свердлов.

– Подручный Ленина. Малограмотен, но лют до патологической ненависти, – дал ему аттестацию Люцифер. – Никогда и нигде не работал, как почти все революционеры. Лектор и агитатор – это и хобби его и работа. Любил заливаться соловьём. Школу агитаторов создал, которую впоследствии большевики преобразовали в Коммунистический университет имени Свердлова. Это позднее, а в смутное время руководил работой большевистской фракции, входил в военный штаб, созданный по его идее для предотвращения выступлений контрреволюции. Председатель всяких собраний – заседаний. Россия – это ж родина бюрократии, он стоял во главе её. Первым поддержал Ленина широко применять красный террор против своего народа. Как ты тогда говорил: «Обострявшаяся борьба призывает нас поставить вопрос о широком применении оружия красного террора против тех, кто не за нас?» И воззвания по всей стране запустил, призывая к беспощадной борьбе с инакомыслящими. А потом ещё сыну завещал: «Я оставляю тебе огромное, замечательное наследство, лучше которого нет ничего на свете». Это он предложил Ленину расстрелять царскую семью без суда и следствия. Центральный исполнительный комитет возглавлял, вождь слушал его и ценил за жестокость. Город, где покончили с императорской семьёй, именем Моншовича и назвали. И губернию тоже. И в каждом городе российском улицы его имени, доски мемориальные на домах, где выступал. Льстит? – спросил Свердлова дьявол.