Текст книги "Дети Ленина"

Все дьяволы весело смотрели на античеловека, который был первым в аду. Хотя едва ли когда любому дьяволу доведётся увидеть второго подобного. Ничего страшнее, чем ленинизм, большевики придумать на Земле уже не могли, потому что в партии ленинской был страх и слепая покорность всех её членов ради утопической идеи непохороненного вождя. Был общерусский погром. В этом заслуга коммунистической партии. Большевизм – преступная власть, это тирания народа под лозунгами всяких демократических приманок.

– Какой бы социальный строй не придумывал, но зачем было ради этого истреблять миллионы людей? Вот что непонятно, – Мефистофель даже трубку отложил в сторону. – За семьдесят с лишним лет правления коммуняки порасстреляли, в лагерях погноили по политическим статьям 60 миллионов человек. Ради чего? Ради построения другого общества?

– А вы мне эти миллионы на шею не вешайте, – осерчал Ильич. – Это уже без меня, с тех спхашивайте, кто гхобил массы!

– Так твои ж идеи в жизнь и претворяли! Учение твоё. Даже лозунги коммуняки придумали: «Учение Ленина верно, потому что вечно». И другой: «Идеи Ленина живут и побеждают». Или вот ещё: «Верной дорогой идёте, товарищи!». Это уж как бы от твоего имени. Что скажешь, мил человек?

– Я за тех твогцов не отвечаю. хаз им такая дохога понхавилась, котохую я им указал, значит по ней и шли. Чего с меня спхашивать? Я только знаю, что нету боле в Хоссии таких титанов мысли, каким я был. Там сейчас госудахственные мужи в должности министхов, пхокухохов, губехнатохов, начальников всяких банков деггадихуют до вогов. Гхабят Хасею да по загханицам особняки да виллы стхоят. Говохят, чуть ли не полбюджета каждый год хазвоховывают

– Ну, господин Бланк, там сейчас без вас разберутся с ворами. Без вас, к счастью. А у нас места для воров и коррупционеров российских всегда хватит… Ад, как и Вселенная – бесконечен. И котлов много. Смолы – того больше. Смола – это ж горе людское, что вы посеяли на Земле.

Ильич мог бы многое порассказать, но и сами дьяволы, прочитав его мысли, понимали, с кем имеют дело. Только не враз и не сразу осознали, что за обитатель перед ними. Много они в своей вечности видели тиранов, извергов, палачей, садистов, бандитов, террористов, хулиганов, самодуров, кровопийц и всякой прочей твари, так часто поступающих в ад. Из каждой страны – откуда больше, откуда меньше постоянно залетают в царство ада подобные типы, но Россия впереди всех по числу друзей дьяволов. И теперь почти каждый из них претендовал на милость нечистой силы. С коей был дружен еще на Земле.

Ленин всё дребезжал, входя в раж, как на броневике в Петербурге, когда захлёбывался трескучими фразами о мировой революции. Тогда массы, по любимому определению Ильича – поддакивали. Криками «ура» славили своего гения. Вот и сейчас он по привычке завозился, заёрзал. Он знал, что, распаляясь, обязательно ударится в утопию, начнёт развивать свою философию вглубь и вширь, уверовав, что массы поверят, пойдут за ним, поддаваясь медовым речам и телепатическому биополю, которым он, несомненно, обладал.

Но теперь не массы сидели перед ним, а сила, на которую телепатия не только не действует, но и сама она обладает мощнейшей энергией. Все вместе и каждый в отдельности дьяволы обладали не только гипнозом, внушением, но и неизвестной на Земле энергетикой. Ленин вскорости понял это и стал тишеть, кивая да поддакивая Мефистофелю. А он заключил:

– Со всех спросим мы. И народ спросит. Но нет тебе равных в нашем аду, господин Ленин. Хотя и ученики твои Сталин и Берия, Ягода и Троцкий, Белобородов со Свердловым, Юровский со своей шайкой – тоже нечего. И они молодцы! Мы ещё с недельку послушаем гениев российских – и решим, кого премировать.

Дело Ильича заслушивали две ночи. А днём, когда солнце освещало Землю, к Мефистофелю вплыли все его сподручные.

– Ну вот и послушали о первом античеловеке земном. Что скажешь теперь? – спросил его Люцифер.

– А что тут говорить? Жила до него Россия, пол-Европы хлебушком кормила, а вот пришли к власти с ним во главе всякие лентяи, взяли оружие и началась вакханалия. Честь и совесть отделили у народа от сознания. Воспитали себе подобных. Я сперва думал, что этот Ленин какой – то сверхчеловек или сверхдьявол, сильнее нас, но всё оказалось гораздо проще. Коммунисты вогнали страну в сырьевой придаток высокоразвитых стран. И это надолго. Ничего мы не можем тут поделать, раз сами люди не захотели нормальной жизни, как народы других стран. Не так уж много по нашим меркам им осталось времени для бесчинств в России. Скоро эта страна не будет засорять мертвыми душами Поля энергии жизни, раз точка невозврата пройдена, как сказал недавно Серафим.

В следующие ночи решили дьяволы послушать кого – нибудь рангом пониже Ленина, чтобы дело не было таким объёмным. Но следующий их клиент оказался тоже весьма амбициозен и с претензиями на первое место. Как только с вечера уселись за свой котельный президиум все его рогатые члены, а их вороны поудобнее устроились на плечах дьявольских, в грот первым вошёл тощий, прыщеватый молодой человек.

– Дувид Бугров, – представился он. – По прозвищу Мордка. Это пуля моего браунинга оборвала жизнь премьер – министра Столыпина.

Все внимательно смотрели на среднего роста худощавого еврея с зелёными бегающими глазками и злой полуусмешкой на прыщавом лице, на котором проглядывалось что – то отвратное, мерзкое. Даже перевидавшие миллионы мерзавцев дьяволы как – то нервно заоглядывались, вороны испуганно закляцали черными клювами и вспорхнули под своды грота, умащиваясь на каменных пилонах, откуда обзор был наиболее удобен.

– Про Столыпина только ленивый в России не слышал. Но большинство, особенно коммуняки, отзываются о нём плохо. Значит, личность неординарная. Напомни – ка поподробнее о нём, – попросил Мефистофель Люцифера.

– Целый век назад в трагическое для России время царь Николай Второй поставил на пост премьер – министра Петра Аркадьевича Столыпина, имевшего большой опыт работы как губернаторской, так и министерской. Тогда даже царь не мог предположить, насколько удачным, верным был выбор. Этот человек думал только о России и всё делал для своей страны, для блага своего народа, почти совершенно не думая о себе. Ему чужды были личные амбиции. Таких честных там теперь уже не сыскать. Говорят, что такие гении рождаются раз в сто лет, но прошло уж полтора века, а в России такой ещё не родился.

– Ну это ты брось, – перебил его Араска. – Просто порядочные люди не сюда попадают, а в рай, куда нам дорога заказана.

– Потом об этом, потом, – направляет в нужное русло речь Мефистофель. – Давай сперва о Столыпине. О реформах его много тогда говорили, но что это такое – мало кто понимает. Большевики всячески скрывали, поливая грязью, как и любого умницу.

– Ещё Петр Первый установил для крестьян подушную подать, – продолжал Люцифер. – Её сподручно было выбивать, когда крестьян согнали с хуторов и отрубов в сёла. Но изжила себя община к столыпинским временам, урожаи зерна были больно уж скудны и никакого улучшения в земледелии не предвиделось. России нужны были коренные реформы. Не было смельчака и умелого организатора, новатора, чтобы разрешить аграрную проблему. Столыпин взялся за дело с присущей порядочному человеку энергией. Его реформа позволяла каждому крестьянину выйти из общины со своим наделом земли. Притом оговаривалось, что домохозяин имеет право требовать от общины ему единого участка, а не чересполосицу. Ну а для самых бедных крестьян организовали переселение в Сибирь, чтобы осваивали там новые земли, строили жильё, разводили скот. И всё это за счёт аграрного банка, который согласился выделить крестьянам безвозмездные ссуды. Видите, какой прогресс намечался? Государство скупало продаваемые земли, а Крестьянский банк продавал их в кредит земледельцам. Притом большую часть платы за этот кредит брал на себя бюджет.

Целью столыпинской реформы явилось создание эффективных собственников, которые должны стать опорой государства.

Тут Дувид перебил Люцифера:

– Если бы не мой выстрел в Киевском театре в 1911 году, не было бы в России революции, не было бы для нас весёлого кошмара братоубийственной войны, никогда бы ни к какой власти не пришли ни Ленин, ни Сталин, не было бы террора, голода, разрухи, ГУЛАГа. Не было бы миллионов ненужных жертв, которых для достижения и укрепления своей власти допустили эти вожди со своим криминальным окружением. И войны второй мировой в России тоже бы не было. И не хвастался бы тогда Гитлер своими миллионами душ загубленных. Никакие большевики – коммуняки не правили бы страной…

На какое – то время в гроте установилась мёртвая тишина. Даже вороны бесшумно вернулись на свои места, как бы даже вжавшись в самих себя. Они бусинками глаз мерили тощего Богрова. А дьяволы смотрели на него расширив зрачки своих угольно – чёрных глаз.

– Да, – после короткой паузы продолжил Люцифер. – Столыпин явился в трагическое для России время как воплощенный идеал государственного мужа, как всем пример для подражания. Лично для себя он никогда ничего не искал, не то что нынче, – там даже министры, генералы, губернаторы заворовались. Стремление к личной выгоде было совершенно чуждо чистой и неподкупной душе Петра Аркадьевича. Жил он одним стремлением во благо Родины, так как он понимал его своей исконно русской душой. Он занимался реорганизацией и других сфер жизни. По его инициативе начало разрабатываться прогрессивное трудовое законодательство, впервые вводилась система обязательного страхования рабочих от болезней и несчастных случаев, были закреплены гражданские права, такие, как веротерпимость, свобода слова, многократно увеличились ассигнования на нужды народного просвещения. За десять лет затраты на образование выросли в два раза. За всеми его реформами виден был ясный план основы развития и построения гражданского демократического общества.

Многие отрасли в стране экономически крепли. Производство зерна при Столыпине всё время росло. Валовой сбор пшеницы увеличился на 44 процента, сахарной свёклы – на 42, ячменя – на 36. Российский экспорт возрос почти вдвое, а импорт – на 66 процентов. Ни одна страна в Европе не достигла тогда подобных успехов. И всего этого россияне добились без привлечения дорогостоящей техники и иностранной силы, как в Канаде, Америке, Бразилии, Аргентине.

Премьер – министр практически решал крестьянский вопрос в пользу земледельцев. Претворить хотя бы половину всего задуманного, и никогда не было б в стране никаких революций. Налоги на землю были тогда самыми низкими в России – за год что – то около 50 копеек с десятины. Столыпин говорил: «Дайте нам 20 лет спокойной работы и на деревне будет полный порядок и благосостояние, которое другим странам и не снилось».

Реформами он выбивал у революционеров почву из – под ног, потому как крестьяне оказывались вне революционного движения. Но не дали ему баламуты ни времени, ни жизни. А большевики купили крестьян: сперва им дали землю, а потом задушили продразвёрсткой и принудительным изъятием хлеба.

Парадокс, но консервативные круги не понимали, вернее, нигилисты, революционеры и всякие лодыри не хотели понимать дельных реформ Столыпина. Не послушались Петра Аркадьевича, не пошли за ним россияне, а потопали в ленинский ад широкой поступью. А Столыпин действовал в условиях распада всей государственной системы, когда общество, взбаламученное радикальными идеями, утратило понимание последствий собственных дел. Всё это заставляло его идти на решительные и не всегда популярные меры. А без них невозможно было вернуть реку жизни всей страны в конструктивное русло. Одиннадцать раз покушались на него террористы, а он не трусил, претворял свои задумки в жизнь. Таких людей Русь больше не знала и едва ли они там ещё будут. Раз народ убивает Богом избранных, то Всевышний больше и не посылает их туда. А ведь он многажды за две тысячи лун посылал в Россию гениев, но все они гибли от рук злодеев.

– А за что Ленин Столыпина ненавидел? – спросил Уриан.

– За прогрессивные реформы. Россия – то сейчас уж вон бы где была! А она опускается в развитии всё ниже и ниже. Ничего там кроме ракет не стали производить. Даже шерсть с овец состригут и сжигают, а носки закупают в Китае. Ну, революционеры никогда не любили тех, кто против революции, кто землю у них из – под ног выбивает. Вот и Ленин хотел всяких потрясений и вершил революцию, а Столыпин о народе думал, хотел Россию великой державой сделать.

– Так что – прав этот евреишка, – кивнул Вишап на Богрова. – Не погибни Столыпин от его пули – другой бы сейчас была Россия.

– О – о – о! Не то слово – другой! Самой крепкой и богатой на шарике земном. Сама бы процветала, идеи гуманные в мир несла, мир бы кормила! И даже Африка б не голодовала. Люди в России работящи и щедродушевны. Ой, да что тут говорить!..

– Так ты почто стрелял в такого гения? – строго смотрел на убийцу главный дьявол.

Облизал сухие губы Дувид:

– А он многое ломал в нашей жизни, голытьбу жалел, деньги на покупку земли им выделял через банки. Создавал независимые крестьянские хозяйства, какой – то средний класс создавал, говорил, что хозяевами земли должны быть те, кто на ней работает. Раздавал землю крестьянам. Процветать Россия при нём – то начала. А нам зачем это? Мы все и возненавидели его за это. Кем бы мы тогда стали при раскладе таком?

– Мы – это кто?

– Ну, народ мой, евреи… Мужи масонские меня попросили, убедили. Вот я и грохнул. Не даром, конечно…

– За деньги, значит. А деньги не убеждения, а цель. Тебя просто – напросто купили, обещали хорошо заплатить, а ты, не думая пошёл на мокрое дело. Обычный еврейский сговор. Но ведь и – молодец! – приободрил его Мефистофель – Эх, таких бы нам поболе, кто за денежку Россию продаёт. А то ведь она для иных – что мать родна…

– Ну, это для кого как! – встрял Вельзевул. – Некоторые там и мать родную продадут, как Родину.

– И продают, – согласился главный дьявол. – А потом прячут деньги в заграничных банках. И так сейчас почти все, кто к власти пробрался. Особливо генералы, министры, милицейское да таможенное начальство…

– Это сейчас там так. Грабят и грабят Россию, нам – то что? Они всё материальное в монетки звонкие превращают. А нам бы души, души чтоб за деньги продавали! – размышляет Мефистофель.

– Так продают и души…

– Мало, мало, поболе бы нам таких, как этот Богров. Вот работки было бы! Мы ведь не лодыри, не боимся работы, по ночам трудимся. Это в России водкохлёбы дел сложных боятся, а мы – нет, мы же не пьём, не воруем, мы поощряем таких, как Дувид. Верно, друг? Вот тебя награждаем путёвкой на Землю. Побываешь в родном Киеве, посмотришь, как там люд живёт. В Москву слетаешь, девчонки там – одна краше другой. Денег у тебя будет – море, купишь себе добрую кралю.

– Меня, на Землю? – побелел Богров. – О нет, дьявол родной, любимый, хороший, – пал он на колени. – Куда угодно, только не в Россию! Меня ж там на первом суку вздёрнут за убийство Столыпина. Я всё помню: как позвонки – косточки трещали, когда меня повесили. Только не на Землю! Хошь и тута тяжко, но и туда не хочу, – затрясся в страхе первый претендент.

– Дурачок, – спокойно сказал Мефистофель. – Да в России сейчас хоть дивизию, хоть армию застрели – всё равно тебя не казнят. Или миллион, да хоть миллиард укради – только на повышение по службе пойдёшь. Так – то вот. Наши люди сейчас правят в России. Наши! Прошли времена наказаний. Эра воровского обогащения настала.

– Быть такого не может! – привстал с колен Мордка, впиваясь зеленью зрачков в Мефистофеля. – Нет такой страны, чтобы за теракт к смерти не приговаривали, чтобы о безопасности народа своего не заботились! Нету! – зелёные глаза Дувида сейчас пылали яростью и гневом.

– Не ори, дорогой! Ты не в Киеве. Где – то, может, и нету, а в России сейчас всё наоборот, всё не так, как у других народов. Там возможно то, чего не может быть нигде!

– Да как же это так?! – круглил зрачки продажный Мордка.

– Ты чего – не веришь дьяволам? Думаешь – обманываем? Раз не верил в Бога, значит верил нам! Третьего не дано!

– Не дано, не дано, – умерял ярость подлый убийца. – Но как же это так? Меня тогда зря, значит, повесили?

– Мы за дела людские не в ответе. За всё, что там творят, они же и отвечают. Перед Богом и собой, перед своей совестью, честью, перед родными – близкими. Словом, друг перед другом. А если сотворят что – то нехорошее, то сразу винят нечистую силу или сваливают на невезуху, судьбу. Словно не сами судьбы своей хозяева. Не чужую ведь жизнь проживают… Что, не согласен? Дело твоё. Хотя ты – просто гений! Лишить Россию такого человека! Так что ты первый в группе претендентов. Через пару ночей решим окончательно.

Вскорости снова предстал Мордка перед дьявольским президиумом.

– Мы тут судили – рядили, дорогой ты наш друг, – начал Мефистофель. Решение единогласное. Ты убийством Столыпина нанёс наибольший вред России. Проживи он хотя бы ещё с десяток лет – и впрямь бы всё сложилось не так. Он ведь к середине двадцатого века предрекал, что в стране будет проживать что – то порядка 350 миллионов человек, а там сейчас всего чуток боле 140.

– А где ж остальные? – перебил его Богров.

– Порасстреляли Ленин со Сталиным, коммуняки в лагерях погноили, да ещё война, как уверяет Гитлер – это друг наш немецкий – унесла 43 миллиончика. Не родилось сколько… А проживи, говорю, Столыпин малость дольше, а лучше – до старости, вот бы было триста с лишним миллионов там. Вишь, какая заслуга твоя! Так что премируем путёвкой на Землю. На время, конечно, потому как ты навеки определён в эти котлы смоляные. Но там будешь только смотреть, что – то говорить и вмешиваться в жизнь земляков своих, сородичей никак не сможешь. Эту миссию ты выполнял, когда Всевышний тебе жизнь дал. Шайтан станет сопровождать, с ним полетите куда хотите, воля твоя, он исполнитель твой. Посмотрите, что изменилось за этот прошедший век – лучше ли хуже ли стало после твоего выстрела.

– Не хочу я туда, боюсь, дорогой Мефистофелюшка, – заканючил в страхе Богров. – У вас кто второй? Его лучше пошлите, а я уж тут…

– Ты чего? Трусишь? Ты получаешь то, что заслужил…

– Я не боюсь, – малость осмелел Мордка. – Страшусь вновь оказаться в том обществе. Раввины и другие соотечественники снова уговорят меня за золотишко кого – нибудь грохнуть.

– Да ты же не встретишь там ни единого знакомого! Все они покинули ту планету, кто – то здесь парится, кто – то в рай улетел. Притом, на Земле ты невидимый. Никакого оружия у тебе не будет…

– Убивать можно и не имея в руках пистолета.

– Да не надо там никого убивать! Без тебя и без нас там легко это творят сами живущие. Ты увидишь всё, что пожелаешь, а тебя никто не в состоянии узреть. Как и Шайтана. Разве не интересно?

– Да я никогда не был любопытным…

– Странный, однако, ты парень! Тут миллионы убийц и любой из них желал бы хоть на одну луну вновь оказаться на Земле… А ты упираешься. Уговаривай тут тебя…

– А какое – нибудь другое поощрение у вас есть? Я и на второй приз согласен…

«Где – то солнце встаёт,

Где – то птица поёт в этот ранний час.

А у нас всё не так, всё не так у нас…»

Из песни 80-х

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
ВЕРНУЛСЯ ВОЖДЬ В СТРАНУ ВОРОВ

– Мы долго до Хоссии добихаться будем? – любопытствует Ленин.

– Чего тут добираться? Держись вот за меня покрепче, через одно мгновение и долетим, – объясняет Шайтан. – Только Мефистофель установку дал – в Москву тебе в последнюю очередь. Сначала по России полетаем, житуху земляков своих посмотришь, увидишь, что получилось там после твоих закидонов заумных. А сейчас говори – откуда путешествие начнём?

– И сколько вхемени нам можно путешествовать?

– Я не очень в измерении земного времени разбираюсь, я же создан не на Земле, хотя и очень часто летаю сюда. Но, думаю, успеешь насладиться трудами своими, коль уж заслужил нашу награду…

– А нельзя побывать во Фханции, Швейцахии, Гехмании, Польше, Лондоне, на Капхи?

– Ишь, чего захотел! Никак, друг мой. Только по России летаем. Но зато – в любой уголок, куда захочешь. В город любой, деревню любую…

– Зачем нам в дехевню? Гхязь там одна. Если только в лес куда – нибудь, воздухом свеженьким подышать… Давай вон на ту поляну, где мужики отдыхают. Не помешаем им, хаз мы невидимые?

– Да, нас никто нигде не увидит и не услышит. А мы можем видеть и слышать кого угодно. В мгновение ока будем перемещаться из одного уголка страны в другой. Так что – сюда садимся?

– Сюда, сюда. Послушаем, о чём люди говохят в этом веке…