Текст книги "Я – гражданин Советского Союза, или Первая высота"

– Скажите, Вячеслав Васильевич! – Болота задело его мнение, – что означает «ограничены возможности»?

– Ты еще молодой. Со временем поймешь, – видно было, что тот уже жалеет о сказанном, но настойчивый взгляд Болота вынудил его высказаться до конца. И он продолжил. – Видишь ли! Производство строительных материалов требует комплексного подхода, поэтому разрабатываются всякого рода линии производства. Если в линии ты меняешь какое-нибудь оборудование, ты должен будешь менять полностью всю линию. А это требует колоссальных затрат. Правительство действует в этом отношении очень осторожно.

– Ну, допустим, в отношении производительности я с вами согласен, но есть же другие параметры, например: металлоемкость, энергоемкость и другие.

– Это не важно, тут уже играют роль экономические показатели. Если затраты окупаются, имеется прибыль, значит, все нормально. Остальное никого не волнует. Я работал главным конструктором в молодые годы, видишь, заработал сахарный диабет. Поэтому советую тебе беречь здоровье. Это самое главное в жизни.

– Я вас понял, спасибо вам, Вячеслав Васильевич! – Болот был доволен разговором с Максимовым, все-таки один из корифеев конструкторской деятельности в промышленности строительных материалов страны.

Болот корпел и пыхтел над разработкой установки для торкретирования. Общий вид установки он закончил очень быстро, но при разработке рабочей камеры не мог вспомнить технические ее решения без аналога. Спросить у Шишкина стеснялся. Он попросил Максимова принести из библиотеки «Альбом рабочих чертежей установок для торкретирования». Максимов сказал, что такой альбом имеется у него в столе и вытащил его из тумбочки. Подбежал к Болоту с альбомом в руках, открывая на ходу заднюю страницу альбома. Показал пальцем на состав редакционной коллегии и попросил прочитать. В составе редакционной коллегии фигурировала фамилия: Максимов В.В. Он показал пальцем на себя. Болот пожал ему руку и поздравил.

Дальше работа пошла без задержек. По расчету он должен был все закончить за три недели вместе с деталировкой. Он постарался начертить чертежи очень аккуратно, красиво и грамотно. Ему хотелось, чтобы московские коллеги любовались его работой, ставили в пример молодым конструкторам. Ему казалось, что на него смотрит весь кыргызский народ, болеет за него и переживает. Он не должен подвести доверие своего народа. Народ должен гордиться своими сыновьями.

Завершив разработку за три недели, Болот представил чертежи Шишкину для проверки. Конечно, к качеству чертежей не было никаких претензий. Очень красиво и грамотно. Шишкин ему сказал:

– Очень быстро вы работаете, Болот! Я вам советую больше не увлекаться быстротой. Есть нормативные показатели. Надо их придерживаться. Они учитывают физиологические возможности человека. Мы ваши чертежи проверим. Завтра пятница, вы можете не приходить на работу. Отдыхайте до вторника.

В коридоре догнал его Максимов:

– Болот! Подожди, у меня на субботу имеется лишний билет в цирк, я хочу тебя пригласить, приходи! Пивка попьем, – в глазах у Вячеслава Васильевича была просьба.

Болот не мог отказать:

– Хорошо, Вячеслав Васильевич! Я приду, – сказал он.

Чувство выполненного долга на некоторое время привело его в опустошенное состояние. Вдали от родных, одинокий в огромном городе и никому не нужный в нем, почувствовал себя подопытным кроликом. Будто судьба испытывала его на способность выживать. Впереди почти пять дней отдыха. Рассматривать достопримечательности города становится обременительно и неинтересно. Надо найти Шейшена, может, ему будет нужна какая-нибудь помощь в оформлении диссертации. Ах да, чуть не забыл, надо купить подарки Елене, сыну и Алевтине Андреевне. Больше никому не надо. Надо проведать Шейшена.

Болот направился на станцию метро. Постоянный монотонный гул от езды электричек, продолжительный скрип их торможения и гуляющий по подземке ветер теперь казались Болоту частью его жизни. Ему хотелось тишины. Он себя успокоил. Весь город живет с этим. И ничего, никто не жалуется. Надо привыкать, кому-то, возможно, и нравится постоянно находиться в метро.

Шейшен встретил его приветливо. Он печатал на машинке какие-то материалы. Заметив вопросительный взгляд Болота, объяснил:

– Это отчет одного из аспирантов по проведенным экспериментам. У нас принцип взаимовыручки во всем. Они мне очень сильно помогли с оформлением диссертации.

– Это очень похвально, – Болот остался доволен, но решил пошутить и переиначил народную мудрость, – сам издыхай, но товарища выручай.

– У меня все нормально. А вот у вас с Канатом не все в порядке, – Шейшен посмотрел на него испытывающим взглядом. – Ты почему его уволил? Он просто хотел очистить тебе дорогу в карьере.

– Такими путями я не собираюсь делать себе карьеру, – возмутился Болот. – А что, он к вам заходил? Откуда ты узнал, что он хотел?

– Да, он тут три дня пьянствовал, прежде чем уехать. Еле на поезд посадили, – ответил недовольный Шейшен. – Сначала мы его жалели, но потом надоел он всем своей разнузданностью.

– Давай прекратим разговор про него. Расскажи лучше про девушку, которая на фотографиях, – полюбопытствовал Болот и, желая придать своему интересу большее значение, добавил: – я для этого и приехал к тебе, чтобы узнать о ней побольше, с кем я буду иметь дело в качестве твоей жены.

– Узнаешь, – спокойно сказал Шейшен, всматриваясь в черновики. – Вот я закончу печатать материалы, потом я расскажу в спокойной обстановке, – Шейшен продолжил печатать, стук машинки в маленькой комнате создал подобие бурной рабочей атмосферы.

Так, значит, Канат уже побывал здесь, задумался Болот, он даже не был в институте, чтобы оформить командировочное. Наверное, решил уволиться. Надо будет здесь взять справку, чтобы списать расходы. Болот представил себе недовольный вид Бориса Дорофеевича по поводу увольнения Каната, он всегда переживал из-за нехватки конструкторов. Ничего, скоро состоится выпуск молодых специалистов. Можно будет подобрать из них перспективные кадры.

– Я заканчиваю печатать, – Шейшен нарушил размышления Болота. – Может быть, сходим, поужинаем в кафе, а, Болот, как ты думаешь?

– Я сам хотел предложить тебе ужин в уютном месте, – сказал Болот, радуясь тому, что уговаривать его не пришлось. – Заканчивай быстрее.

Шейшен ударом пальца по клавише поставил точку и вынул лист бумаги из машинки. Сложив отпечатанные материалы в отдельную папку, начал переодеваться:

– Ты знаешь, печатать на машинке – непроизводительный труд, очень много времени отнимает. Лучше рукописи не делать, а сразу печатать, – сказал Шейшен, присматриваясь к зеркальцу. – А то сначала пишешь, а потом печатаешь.

– Вот ты ученый, придумай такую машинку, чтобы в кармане можно было поместить, – съязвил Болот.

– А ты на что, конструктор называется, пошли, – отпарировал Шейшен и направился к выходу.

Расположившись за столом в одном из ближайших кафе, которое вечером работало в режиме ресторана, друзья начали рассматривать меню.

– Выбор сделаю сам, – сказал Шейшен и позвал официантку. Подошла девушка лет тридцати и поздоровалась с ним. Видимо они знали друг друга. Конечно, Шейшен был здесь регулярным посетителем. Он пошептал ей на ухо что-то и дальше продиктовал перечень блюд, которые она должна была принести на ужин. В действиях Шейшена чувствовались уверенность, тактичность и солидность одновременно. Как только она удалилась Шейшен начал рассказывать про девушку, которая была на фотографиях.

– Она тоже аспирантка, специализируется по филологии иностранных языков, – остановился, чтобы прикурить сигарету. – Помнишь, я месяца три стажировался на кафедре учебным мастером, и Баканов мне помог по-родственному? По своим каналам он устроил меня в аспирантуру, с тем чтобы три месяца стажировки тоже зачесть в учебный процесс. Через год учебы мне случайно пришлось сопровождать заместителя министра образования нашей республики в Москве. Ему нужно было встретиться с младшей сестрой, которая жила в студенческом общежитии. Она тогда оканчивала четвертый курс. Когда она разговаривала с братом, временами поглядывала на меня. А я особо не присматривался к ней, но четко приметил черты лица и приятную фигуру. Но потом я невольно стал вспоминать ее. Она заняла постепенно все мои мысли, стал думать только о ней. И начал ее рисовать на ватмане карандашом. Получилось неплохо. Поехал я к ней с рулоном ватмана под мышкой. Вот так и мы познакомились. Ее зовут Мира.

Шейшен закончил говорить. Официантка принесла заказ. Болот заметил в заказе салаты, вторые блюда и бутылку водки. Официантка открыла бутылку и налила водку в рюмки. Пожелала им приятного аппетита и удалилась.

– Она знает, что ты женатый? – спросил Болот, он уже начал переживать за незнакомую девушку.

– Я ей ничего не говорил. Она не спрашивала, – ответил Шейшен с невозмутимым спокойствием и продолжил, – самое главное, что мы любим друг друга.

– По моему ты Марию тоже любил, – вставил Болот.

– Выходит, я ее не любил. Она мне нравилась, как представительница противоположного пола. Я завидовал тебе, когда ты с ней дружил. А когда понял, что ты не любишь ее по-настоящему, я начал подменять тебя в некоторых мероприятиях. Видимо, переусердствовал.

– Значит, ты сам спровоцировал. Когда же ты понял, что я ее не люблю? – Болоту стало интересно мнение друга.

– А это мне пришло постепенно, не сразу, – ответил Шейшен. – Инициатором всех ваших встреч была она, а ты редко к ней обращался. Только тогда, когда обстоятельства требовали от тебя участия в ее жизни, и то ты вел себя просто как хороший знакомый.

Да, Болот согласился с выводами друга, она всегда приходила к нему сама, то консультации ей нужны были, то контрольные надо сделать, и подруг приводила с такими же вопросами. А он привык к такому отношению между ними. Он ее не искал. Это она его всегда находила.

Они выпили водки и приступили к трапезе.

– Как думаешь поступить дальше? – поинтересовался Болот.

– К счастью, мы с Марией не зарегистрированы, так что бракоразводного процесса не будет. Как только она покинет родительский дом, я женюсь на Мире.

– А вдруг она не покинет?

– Она не дура. Она еще в прошлом году почувствовала, что между нами иссяк ли всякие чувства. Унижаться она не будет.

Да, бывают же коварные люди, они заранее знают все возможные реакции окружающих и совершают поступки, даже подлые, и в результате остаются белыми и пушистыми, вроде бы безвинными. Шейшен, кажется, совсем изменился. Болот выпил рюмку водки.

– Баканов тебя близко не подпустит на кафедру, – сказал Болот, заранее чувствуя, что этот вопрос тоже отработан его другом.

– Пока я приеду во Фрунзе, его уже не будет на кафедре, – уверенно ответил Шейшен. – Не забывай, что мой будущий родственник – заместитель министра.

– Так, ты все рассчитал, – зло усмехнулся Болот, по его интонации было непонятно, то ли он осуждает, то ли одобряет.

– Внешне, возможно, выглядит и так, но у меня не было никакого злого умысла, – Шейшен попытался сгладить острые углы своих действий. – Это все стечение обстоятельств.

– Люди будут оценивать по внешним признакам, – произнес Болот задумчиво. – Во-первых, твоя женитьба выглядела странно: женился на сестре Баканова, чтобы он оставил тебя на кафедре и устроил в аспирантуре. Во-вторых, на всякий случай, ты свой брак с Марией не зарегистрировал, чтобы не осложнять себе жизнь бракоразводным процессом. В-третьих, как увидел сестру заместителя министра, пошел на сближение с ней, будучи женатым человеком, и соблазнил ее. В-четвертых, когда убедился, что она уже никуда не денется, написал письмо Марии. Ты отказываешься даже от ребенка ради карьеры. И, наконец, руками будущего родственника убираешь Баканова, чтобы занять его место. Вот так, дорогой, выглядят внешне твои действия.

– Ну и что! Были и есть люди, которые по трупам ходили, чтобы добиться своих целей, – равнодушно сказал Шейшен. – О них никто плохого не скажет, пока они кому-то нужны. Подумаешь, Баканов и Мария, они на улице не останутся, найдут еще свое счастье.

Перед Болотом сидел не Шейшен, а совершенно чужой человек с гнилым мышлением. «Вот наши воспитатели, – подумал Болот с грустью, – как с ними бороться»? Ведь ничего не можешь сделать. Никто тебя слушать не станет. Таких людей развелось в стране миллионы. «Волки в овечьей шкуре». Остается только надеяться на самосознание граждан, что они будут руководствоваться народной мудростью, такой, например, как: «делай так, как мулла говорит, но не делай так, как он делает». Хоть бы они правильно говорили. Слава богу, они вынуждены говорить правильно на публичных выступлениях.

После ужина простившись с Шейшеном, Болот уехал к себе в гостиницу с тяжелым сердцем.

Оказалось, что к нему в номер подселили кого-то. Войдя в комнату, он увидел человека среднего возраста, худощавого телосложения, с красным лицом в морщинах, с редкими волосами на голове. Болот с ним поздоровался первым, учтиво и вежливо.

– Зовут меня Болот! Моя фамилия Назаров! – сказал он. – Я из Фрунзе, работаю в проектном институте.

– Веприк Анатолий Викторович! Главный механик колхоза «Заветы Ильича», Таджикистан! Прошу прошения, молодой человек, уже запамятовал, как вас зовут?

– Бо-лот! Бо-лот! – чтобы легче было запоминать, Болот повторял свое имя, пока Анатолий Викторович не начал свободно выговаривать его имя.

– Болот! – обратился к нему Анатолий Викторович. – А чем занимается ваш проектный институт?

– Проектированием заводов и комбинатов, – Болот постарался как можно проще сказать, – по производству железобетона.

– А эти плиты с дырками тоже вы делаете?

Болот понял, что человек не знаком со словом «проектирование». Чтобы не мучить ни его, ни себя, ответил кратко:

– Да!

В свою очередь, Анатолий Викторович рассказал о себе, что он родился на Украине в Луганске и был переселен с матерью в Таджикстан, когда началась война. Вот с тех пор он остался в колхозе «Заветы Ильича». Колхоз занимается выращиванием хлопка. После армии он начал работать машинистом хлопкоуборочной машины, трактористом, в общем, механизатором широкого профиля. Хорошие знания сельскохозяйственной техники позволили ему стать рационализатором. Многие его рацпредложения нашли широкое применение в колхозах республики. Вот уже несколько лет он является главным механиком колхоза, хотя у него нет соответствующего высшего образования. В Москву он приехал на выставку достижений народного хозяйства. Его отправили в командировку по обмену опытом и заодно, чтобы человек отдохнул, развеялся и набрался энергии для следующих творческих свершений. «Точно так же, как меня в Киев», – подумал Болот.

Вспомнил он своего дядю из колхоза по имени Саламат, который тоже из простого тракториста вырос до главного механика, благодаря своим знаниям. Он мог определить любые неполадки в технике по звуку мотора и давал команды, что нужно сделать для устранения неисправностей. Все школьники, в том числе и Болот, хотели стать таким, каким был дядя Саламат. Один из таких людей, как его дядя, сидел и беседовал сейчас с Болотом. С большим уважением Болот посмотрел на собеседника еще раз. Его впалая грудь, худые руки и простая внешность говорили о том, что он самый обыкновенный человек. Что отличало его от обыкновенных людей, то было спрятано у него в черепе. Если бы он, Болот, пошел на линию механиком, добился бы такого признания, как они добились в своих колхозах? Возможно, добился бы. Но он создает технику, которую эти люди заставляют работать так, как он задумал. Они очень долго, далеко за полночь, говорили, обменивались мнениями и были очень благодарны судьбе, что встретили друг друга. Разговор с Шейшеном настолько же обременил его сердце, настолько сейчас он испытывал облегчение от разговора с простым механиком, уважаемым в своем колхозе человеком.

Утомленные беседой, соседи по комнате решили наконец отдохнуть, пожелав друг другу спокойной ночи. Оказалось, что сосед Анатолий Викторович очень сильно храпит во сне. Болот долго не мог заснуть из-за этого…

Утром выяснилось, что Анатолий Викторович первый раз в Москве и не знает, как здесь ориентироваться. Болоту пришлось посвятить все дни отдыха на то, чтобы ознакомить Веприка со многими достопримечательностями города. Он, не жалея своего времени, водил его по музеям, по магазинам, отвел и на концерт в театр сатиры и юмора. Также купили дополнительный билет в цирк и сходили на представление вместе с Максимовым. При знакомстве Максимов и Веприк быстро нашли общий язык. Веприк начал критиковать конструкторов за то, что они не учитывают условия эксплуатации техники и допускают много ошибок в разработках. Максимов оправдывался тем, что инженеры на работу приходят только с базовыми знаниями, а такие, как Веприк, умеют только критиковать, а рисовать не могут. Подслушивая разговор двух специалистов и поддакивая каждому, Болот случайно столкнулся с прохожим.

– Извините! – Болот, как полагается, извинился перед ним.

– Понаехали! – Мужчина с недовольным видом посмотрел на Болота и продолжил путь, не ответив на его извинения.

– Слушай, мужик! – окликнул его Максимов. – Подожди.

Мужик остановился. Максимов подошел к нему поближе и начал ему говорить, что он не прав. Слова Максимова доходили до них обрывками, но было понятно.

– Вот этот парень – гражданин Советского Союза, а Москва – столица Советского Союза. Скажи, где ему быть, если Москва нуждается в нем? Его отец защищал Москву от фашистов грудью в 41-м. Возможно, ты в то время прятался где-нибудь в тылу. Может быть, это тебе не место в Москве.

Разгневанный Максимов долго не мог успокоиться. Повеселел только в цирке, когда на сцену вышел Юрий Никулин.

Пришло время возвращаться во Фрунзе. Оформив все необходимые документы, получив справку на Каната, Болот простился со всеми, с кем пришлось пообщаться по работе. Веприк не хотел с ним расставаться, провожал его до аэропорта и ушел только тогда, когда самолет поднялся в небо.

Во Фрунзе стояла жаркая погода. Спускаясь по трапу, подогнанному к самолету, Болот увидел среди встречающих Елену с сыном. Ее родное смуглое лицо, тонкий прямой нос и по-детски доверчивые глаза он бы нашел среди тысяч людей одним взглядом. Ее стройная тонкая фигура излучала теплоту, в груди у Болота все начало гореть, появилась жажда, неутолимая жажда страсти.

– Привет, родная!

– Привет, дорогой, с приездом! – Елена ответила еле слышным голосом.

Болот привлек ее к себе и жарко поцеловал в губы.

– Ба-ба-ба! – Куттукожо бормотал о чем-то, обнимая ноги Болота.

– Ой, сынуля! Извини, дорогой! – Болот взял его на руки и поднял выше головы. – Родные мои, как я сильно соскучился по вам.

Болот поцеловал сына в щеку. Посадив его на правую руку, левой обнял Елену. Вот чего не хватало ему каждый вечер в Москве после работы.

Уложив спать сына, Болот и Елена расположились в кухне за столом, поделились новостями и последними событиями. Болот рассказал Елене о встрече с Шейшеном и том, как он сильно изменился, что он потерял даже простую человечность в отношении к окружающим. Елена рассказала, что Куту, так она называла сына, каждый вечер плакал, беспокоился и не засыпал, ожидая папу. Болот смотрел на Елену, как она рассказывает про сына, с какой любовью произносит его имя и при этом как у нее горят глаза, полные счастья. Он обнял Елену, прижал к груди и понес ее к постели.

– Любимая, я соскучился! – шептал Болот. – Нашему Куту нужен брат.

– Я тоже соскучилась, – ответила шепотом Елена. – Брат так брат. Сильно постарайся, а то я рожу девочку.

Оба залились беззвучным смехом.

На работе Болота ждали приятные сюрпризы. Его назначили заведующим сектором конструкторских разработок, а Добрыднева повысили до главного конструктора. В отделе некоторые сослуживцы поздравляли его, когда сталкивались по работе. Многие восприняли это событие как закономерное явление.

Почему-то была очень рада Вера. Свою радость она даже не скрывала от окружающих, при всех обнимала Болота, поцеловала в щеку.

– Я очень рада за тебя! – сказала она. При этом ее глаза блестели, будто она сама совершила какой-то подвиг.

Перед обеденным перерывом Болота пригласили к директору института. Любарский принял его в своей обычной манере.

– Заходи, садись! – сказал он. – Мне позвонили из Москвы, просили объявить тебе благодарность. Это я сделаю в приказном порядке. А от себя лично хочу сказать тебе спасибо, что оправдал наши надежды.

– Спасибо, Борис Дорофеевич! – улыбнулся Болот.

– Что за история с Токсобаевым? – спросил Любарский. – Москвичи сказали, что ты уволил его?

– За поступок. Я же не могу его уволить, просто я ему дал указание увольняться и отправил обратно.

– Пришло письмо из Кзыл-Ординского ГУВД, что наш работник по фамилии Токсобаев учинил драку с пассажирами поезда в нетрезвом состоянии, и они сдали его в милицию на вокзале. Он там задержан на пятнадцать суток.

– Оказался вот таким, безответственным, – Болоту больше нечего было сказать.

– Ладно, пусть увольняется, – Любарский тоже особо не переживал. – Примем твое решение.

Открывая дверь кабинета, Болот остановился, будто хотел что-то сказать, но не решался. Почувствовав его состояние, Любарский спросил:

– Что еще?

– Спасибо за назначение, Борис Дорофеевич! – В голосе Болота была решимость, достаточная, чтобы горы свернуть.

– Ладно, работай! – Болот впервые заметил в глазах у Бориса Дорофеевича искры радости.

«Не рой яму другому, сам попадешь», – Болот вспомнил про Каната. С одной стороны, он злился на него, с другой – стало жалко. Где он сейчас? Как уехал из Москвы, выходит, даже не появлялся на работе. По срокам, он уже должен быть в институте. В городе Балыкчы начиналось строительство завода мостовых конструкций, надо попытаться устроить его на работу у подрядчика механиком. Надо поговорить с главным инженером проекта Мельниковым, чтобы оказал содействие.

После обеда к нему подошел Добрыднев.

– Слушай, Болот! – сказал он. – Я хотел отпуск оформить, жена взяла путевку на Исык-Куль. Ты займись изучением обстановки по Рыбачинскому заводу, чтобы вопросов за мной не осталось.

– Хорошо, Владимир Дмитриевич, а куда на Исык-Куль?

– В санаторий «Кыргызское взморье».

«Да, Вам необходимо подлечиться», – хотел сказать Болот, но воздержался. Зачем сыпать соль на рану? Все-таки жена Добрыднева проявляет заботу о нем. Видимо, его периодические пьянки доводят ее до отчаяния, раз она вынуждена царапаться. Некоторые женщины давно бы развелись с таким пьянчугой. А если бы он был коммунистом… оо, на партсобраниях пришлось бы ему оказаться объектом обсуждения, получить множество выговоров и последних предупреждений. Наверное, она очень сильно любит его. Дай бог им победить этот недуг.

Просмотрев генеральный план завода, Болот уточнил весь комплекс технологического оборудования, для которого необходимо подготовить конструкторскую документацию. Начиная от склада сырьевых материалов до формовочного цеха, основным технологическим оборудованием являлись транспортеры сырья и бетона. От склада сырья до бетоносмесительного узла транспортировку производил один ленточный конвейер. От бетоносмесительного узла до формовочного цеха один, два… три ленточных конвейера. Последний выполнен на всю длину формовочного цеха и снабжен бетоно-раздаточной машиной. Далее предусматривалась разработка конструкторской документации на формовочное оборудование. Но на чертежах не была показана номенклатура выпускаемых изделий. Надо спросить у Добрыднева.

– Владимир Дмитриевич! Где у нас номенклатура изделий? – спросил Болот.

– Мельников уточняет в техотделе министерства, скоро должен привести номенклатуру, – ответил Добрыднев.

Так, значит, пока что ни одно формовочное оборудование не разработано. А это что? На чертеже генерального плана фигурировал еще один формовочный цех доборных элементов. Почему-то транспортировка бетона не предусмотрена обычными конвейерами.

– А вы в курсе, Владимир Дмитриевич, – обратился Болот к Добрыдневу, – как решен вопрос транспортировки бетона в формовочный цех добора?

Добрыднев встал и подошел к нему. Снимая очки на ходу, стал обьяснять:

– И этот вопрос тоже пока открыт. Как Мельников принесет номенклатуру изделий, там будет видно, будет еще один формовочный цех или нет. Пусть этот вопрос решает Башкиров. А ты занимайся пока проверкой готовых чертежей.

Башкиров Егор Родионович, главный технолог института, вел всю техническую политику во всех проектах. Стройный брюнет с широкими глазами всегда был активен и постоянно изучал новинки в области стройиндустрии в Союзе. Следил за выпусками экспресс-информации и старался, чтобы разработки института следовали в ногу со временем. Но Болоту за время работы в институте не приходилось сталкиваться с ним по работе.

С понедельника Добрыднев ушел в отпуск. Мельников принес номенклатуру изделий которые предстояло выпускать будущему заводу. Посоветовавшись с Игорем Николаевичем, Болот решил заказать чертежи формовочного оборудования в институте транспортного строительства в Москве, где ранее производились разработки. При подсчете мощностей завода с учетом номенклатуры изделий отпала необходимость в дополнительном формовочном цехе. Болот начал проверку чертежей, разработанных группой конструкторов. Сначала взялся за чертежи разработки Афанасенко Николая Михайловича. Старый работник института, к зиме он станет пенсионером. Чем люди занимаются на пенсии? Да, многие пенсионеры шли в охрану, работали сторожами. Одни коротали свою старость на дачах, выращивая овощи и ягоды. Николай Михайлович вроде собирался уехать на историческую родину, куда-то на Украину. Наверное, ждет не дождется своей пенсии. Им был разработан ленточный конвейер для транспортировки сырья от склада до бетоно-смесительного узла. Несмотря на небрежное исполнение чертежей, они были выполнены практически без единой ошибки. В дальнейшем Болот узнал, что у Афанасенко находится в разработке второй, промежуточный конвейер. Остальными конвейерами занимались Шура и Карим. Людмила Петровна помогала всем троим с деталировкой. Рассматривая работы, которые находились на стадии разработки у конструкторов, Болот остался доволен темпом их выполнения. С тех пор как он проводил эксперимент над собой, работа в отделе приняла какой-то оживленный характер. Прекратилась разного рода бессмысленная болтология и бесцельные хождения по институту. Установилась тихая рабочая атмосфера. Профсоюзная организация института внедрила производственную гимнастику в отделах в течении двадцати минут между десятью и одиннадцатью часами до обеда.

К нему подошел Карим.

– Болот! Я хотел отпроситься завтра до обеда, – Карим опустил глаза. – Сергей Андреевич сказал, чтобы я у тебя получил разрешение.

– Хорошо! – самому Болоту стало неудобно оттого, что сорокалетний мужчина отпрашивается у него.

– Мне позвонил Канат, – объяснил Карим. – Просил меня встретиться с ним, хочет передать заявление на увольнение.

– Тыему передай, что Мельников договорился с подрядчиками завода. Если он захочет, его примут на работу механиком в Рыбачье. И узнай, почему он сам не появляется на работе.

Странно, что Канат просил Карима встретиться с ним. Значит, ходить он может. Возможно, думает, что Болот уже рассказал всем, за что он был уволен. Точно, ему стыдно из-за этого. А он никому об этом не будет говорить, скорее забудет навсегда.

Копаясь в архиве института, Болот нашел разные варианты проектов пятидесятых годов. Сравнивая проекты двадцатилетней давности с сегодняшними техническими решениями, он пришел к выводу, что технический прогресс практически топчется на месте. Главное отличие нынешних проектов – это мощность и производительность заводов и комбинатов. То и другое многократно увеличилось по сравнению с прежними заводами. А вот технические решения повторялись из года в год. Изменить ситуацию, стремиться к улучшению технологии и предложить что-то новое, как казалось Болоту, никто не хочет. Даже в Москве люди казались равнодушными ко всему. Лишь бы отработать восемь часов в день и получить ежемесячно заработную плату. О прогрессе, о развитии хозяйства пусть думают те, кому это положено по должности. А на эти должности стремятся и «идут по трупам» такие люди, как Шейшен. Болоту самому захотелось совершить революцию в промышленности стройиндустрии. В сознании промелькнуло: «Если не я, то кто».

В отделе его ждали подрядчики по строительству завода в городе Рыбачье. Они интересовались состоянием разработки оборудования по заводу. Очень просили выдать им спецификацию материалов до первого сентября, чтобы закрепить фонды на следующий год в госплане Союза. Болот их ознакомил со всей документацией на оборудование. Они попрощались с ним, довольные результатом беседы, и пошли встретиться с Мельниковым. Надо заняться подготовкой предложения. Болот только закрепил лист ватмана на чертежной доске, и тут кто-то объявил о завершении рабочего дня. К нему подбежала Вера.

– Болот, ты можешь задержаться минут на пятнадцать? – ее глаза были полны неуверенности. – Хочу проконсультироваться по курсовым проектам.

Болот не мог сразу ответить, был слишком сильно поглощен своими мыслями. Он даже не понял, в чем вопрос. Пришлось ему переспросить:

– Что? Что ты сказала?

– Хочу спросить по курсовым проектам, – Вера испугалась, вдруг он скажет, что ему домой пора.

– Спрашивай, я тебя внимательно слушаю, – улыбнулся Болот.

– Курсовой проект по деталям машин. Вот задание, – Вера положила перед ним лист бумаги.

Болот прочел задание: «Запроектировать двухступенчатый цилиндрический редуктор с передаточным числом 40, крутящий момент на выходном валу 130 килограмм на метр».

– Семестр же уже закончился, – Болот не понял стараний Веры.

– Я провалила тему «детали машин», дали мне новое задание на осень, – объяснила Вера.

Она училась на третьем курсе в политехническом институте заочно, по специальности технология машиностроения.

– До осени у тебя уйма времени, успеешь еще, – сказал Болот.

– Я надеялась на твою помощь, а ты уехал в командировку. Вот и провалила курс деталей машин. Теперь я решила все сделать заранее. Вдруг опять уедешь куда-нибудь, – объяснила Вера.

Болот задумался. Час, два часа, времени сегодня не хватит, даже на то, чтобы объяснить. Поэтому надо планировать на выходные дни.

– Вера! Давай мы займемся твоими проблемами в субботу, а сегодня просто времени не хватит. Хорошо? – предложил Болот.

– Ладно! – Вера сверкнула глазами. То ли от огорчения, то ли от радости… Было непонятно.

С утра Болот приступил к разработке новой, нетрадиционной технологии изготовления железобетонных конструкций. Задуманная технология Болотом основывалась на применении нового оборудования, которое напоминало принцип работы вертикальных элеваторов. Но элеватор был огромной величины, наподобие перпетуум мобиле, с закрепленными на звеньях поддонами, на которые подавались формы с железобетонными изделиями. В движение он приводился за счет веса форм с изделиями, без каких-либо приводов. Подача форм на поддоны производилась на два-три яруса выше, чем съем форм с поддонов с другой стороны элеватора.