Текст книги "Прогрессоры нового мира"

Глава 7

Изымать материальные ценности в особо крупных размерах – дело нешуточное, одной только непосредственной подготовкой мероприятия здесь не обойтись. Нужно точно знать кого, когда и где грабить.

Для этих целей Виталик еще в начале осени, до отъезда в Воген, сделался завсегдатаем кабака «Льиете» – заведения широко известного в узких кругах тружеников умственного труда. Или вообще трудом не обремененных. Это была пристань, где бросали свои якоря самые яркие и неординарные личности Стольмена. Чиновники всех мастей, переписчики, редкие художники, состоятельные коммерсанты и простые алкоголики с подвязанным языком – все, кто считал свою деятельность умственным трудом, а самого себя – творческой элитой, приходили попить в «Льиете» вина, пива или артиса.

Через пару месяцев тусовки в «Льиете» у Виталика сложилось стойкое убеждение, что половина здешних завсегдатаев сидит на зарплате у орденской охранки, а другая половина местной «богемы» вовсе ни на что не годится, являя собой сборище ущербных особей и моральных извращенцев.

Люди, полностью отдавшие себя творчеству, любили выпить и закусить на халяву. При этом рассуждая о Хренарке, пути Зен и общем культурном упадке нынешней эпохи. Чинуши вкупе с торговцами очень любили слушать подобные разглагольствования, ощущая себя причастными к чему-то высокому, и щедрой рукой подливали в чаши ораторов все новые и новые порции алкоголя. Сами ораторы считали своих «спонсоров» быдлом, но вино все равно пили.

Среди этих творческих людей периодически возникали споры о «высоком», но до развязки дело никогда не доходило, и кровь оставалась течь в жилах спорщиков, не вытекая тугой, пульсирующей струей из разрезанной артерии после драки с оппонентом. Все-таки здешние завсегдатаи считали себя культурными людьми, стоящими выше грубого физического насилия. В результате возникали, разрушались, восставали из пепла самые разнообразные группы единомышленников. Друг с другом большинство завсегдатаев не ладило. «Льиете» иногда казался гадюшником, полным готовых кусать друг друга пресмыкающихся.

Несмотря на это, все были довольны, и кабак никогда не пустовал. Выпить вина, а лучше артиса в своеобразной компании заведения было чем-то сродни ритуалу, который должен был пройти каждый уважающий себя и прогрессивно мыслящий житель Стольмена.

Виталику творческая интеллигенция глубоко провинциального Стольмена и их разговоры были интересны, как туристу египетские пирамиды. Сплошная древность и архаика! Брожение умов на Земле было намного более глобальным и имело практическое применение. Большевистский коммунизм, анархический коммунизм, государственный капитализм, либерализм, автономизм, панки, сквоты, скинхеды… Фашизм, национализм, традиционализм, теократия вкупе с троцкизмом, маоизмом и прочее, и прочее. Земля по сравнению с миром Иглы была бурлящим котлом, полным жизни и выдававшим на-гора все новые и новые идеи.

Общество в мире Иглы было статичным, инертным, не желающим перемен. На протяжении сотен, а может, и тысяч лет Игла закостенела вокруг орденов и их абсолютной власти. Даже самые пламенные ораторы не могли шагнуть в своих мыслях дальше создания «зон свободного творчества» или стратегии «малых дел». Плавающие по реке фекалии всех устраивали, о принципиальном изменении существующего положения дел местные «мыслители» даже подумать не могли. Полет их воображения был совсем невысок.

Больше всех Ветал сошелся с Эрфастом – очень уважаемым кузнецом (именно он изготовлял металлические детали для их «тачанки»), который на фоне остальных посетителей «Льиете» смотрелся самым настоящим мамонтом – большим и волосатым. Читать он не умел, потому от самих «прогрессивных тенденций» был далек. Зато видел жизнь непосредственно перед глазами, делал выводы и любил поумничать в интересной компании. Виталику такой коктейль качеств его характера очень даже нравился.

– Власть – странная штука, Ветал. Я думал над твоей загадкой: король, священник и богач – кто умрет, а кто останется жив? Кому подчинится наемник? У этой загадки нет ответа. Вернее, их слишком много. Все зависит от человека с мечом.

– Наемник с мечом никому не подчинится – вот ответ на загадку. У него нет ни короны, ни золота, ни благословения богов – только кусок заостренной стали. И только ему решать, кому жить, а кому умереть.

– Власть имеет только кусок заточенного железа, оружие. Все остальное – наносное.

– Истинно так. Но если нами правят люди с мечами, почему мы тогда притворяемся, будто власть принадлежит королям, баронам, орденам?

– Ветал, чего ты хочешь? Чтоб я разгадал твою проклятую загадку или чтобы голова у меня разболелась?

– Власть помещается там, где человек верит, что она помещается. Ни больше ни меньше.

– Значит, власть – всего лишь фиглярский трюк?

– Картинка на стене, Эрфаст. Это только картинка, в которую мы верим.

За окном «Льиете» разгулялся ветер, перемещая в пространстве опавшие листья. Ветал сидел за столом в компании с Эрфастом и наслаждался копченым окороком и местной бражкой, к которой уже вполне привык. На душе было приятно, хотелось поделиться этой приятностью.

– Нашему обществу присуща вечность, Виталик. Как бы ни лютовала зима, лета все равно не миновать. Время повторяется. Так же и мир живет незыблемыми традициями, мифом. Этот миф оправдывает существующий порядок вещей начальным порядком. Поэтому все неизменно.

– Но исключения случаются. Бывает так, что сознание человека опережает его бытие. Появляются мечты! И человек начинает строить новую жизнь, в соответствии со своими новыми представлениями. И это хорошо! Иначе мы бы до сих пор сидели в пещерах, без Интернета и без канализации.

– Какие пещеры? – непонимающе спросил Эрфаст.

– Не грузись, это я так шучу.

Ну не рассказывать же было ему про эволюцию?

– Мир вокруг не может меняться сам собою, в силу своего загнивания или исчерпав себя. Прежде он исчерпает людей. Общество может быть изменено только общими сознательными усилиями, иначе оно просто выпьет нас до самого дна.

– Ты экстремист, Эрфаст.

– Что значит «экстремист»?

– В крайности кидаешься, простых путей не ищешь.

– А зачем простые пути искать? – удивился Эрфаст.

– Логично, двигаемся дальше. Желание менять окружающий мир, жить своей жизнью – это политическое желание.

– Ты вообще про что? – Эрфаст начал понемногу терять нить разговора.

– Пофигистическое отношение к политике означает пофигистическое отношение к своей жизни и к своему будущему. Если ты не занимаешь четкую политическую позицию, политика сама ставит тебя в нужную ей позу. И делает с тобой все, что посчитает нужным – призывы редких несогласных «оставить все, как было» или «быть хорошими» напоминают мне униженные крики слабака, которого грабят нагловатые разбойники. Призывать разбойников быть хорошими? Это смешно.

– Ты хочешь сказать, что люди вокруг поголовно трусы?

– Нет, просто большинство не хочет ничего более стакана подогретого вина в холод и прохладного пива в зной. Согласить, это разные вещи.

– Но ведь есть и другие. «Вытолкни себя за пределы общества» – многие из «Льиете» любят щегольнуть этим! Вроде как выходят за пределы дурацкого круговорота иллюзий вокруг. Это интересно!

– Мне это знакомо, Эрфаст. Эти слова были лозунгом хиппи – есть такие ребята на севере Варта.

– Никогда о таких не слышал. По-моему, ты выдумываешь, Виталик.

– Это очень далеко отсюда, но они есть. Это правда. Идея на самом деле интересная, но закончилось все психоделикой и деградацией. И причины этого давно известны: выпадение из реальности на самом деле означает снятие с себя ответственности за нее. Типа я вообще ни при чем… Так не бывает.

Если движение, оппозиционное существующему порядку вещей, не связано с радикальной политической практикой, она выродится в еще одну форму эгоизма, как наши «эстеты» из «Льиете», продающие идеи за стакан вина пьяненькому купцу. Это еще одна форма бегства от действительности, Эрфаст. Такая форма отказа от реальности не мешает системе существовать и исправно функционировать.

– Значит, нужно не ждать от этих шутов чего-то. Каждый – сам творец своей жизни, нужно обладать храбростью для собственных убеждений, атаковать свои убеждения!

– И?

– Что «и»?

– Дальше что?

– Э-э-э-э-э…

Мир Иглы слишком долго находился в спокойном состоянии, чтобы его жители, даже самые отчаянные и раскрепощенные, могли думать о том, что мир вокруг них может быть совсем другим.

– Ну как там наши счетоводы, насчитались уже? – спокойным, чуть ленивым голосом спросил Виталик.

– Да, почти закончили. Теперь больше месяца будут ждать конвой. А сейчас магистрат крепость напоминает. Чужих людей не пускают, оружие при входе отбирают, маги как с цепи сорвались! Да ты и сам знаешь.

Виталик и правда знал это лучше своего собеседника – после своей пробной поездки в Воген он вместе с Максом и Агрисом готовил невообразимо огромный заказ артефактного оружия для магистрата Стольмена. Мечи, топоры, кольчуги, латы, нагрудники, луки, стрелы, кинжалы после доработки в мастерской Свена звенели от переполнявшей их злой магии.

Агрис все это время корпел над амулетами с ментальной защитой и защитой от всяких молний, огненных шаров, сосулек и других неприятностей магического происхождения. А еще над артефактами дальновидения. Кстати, очень скоро их научились делать и земляне, соединив простую стекляшку с системой магических линз.

Свен лопатой загребал шальные фарлонги и давал приличные премии землянам с Агрисом. Конвой оснащался, как небольшая, вооруженная по последнему слову магической техники армия. Трое подмастерьев с улыбкой наблюдали, как опытные вояки поглаживают свои измененные мечи, надевают на себя непробиваемые кольчуги.

Скоро всему этому грозному оружие предстояло обратиться в хлам!

Обязательное испытание и «приемка» нового оружия проходила в здании магистрата. В это время оно меньше всего напоминало обычное административное помещение небольшого провинциального городка. Тройное кольцо охраны, полное отсутствие вещей с активной маной, ничего колюще-режущего, проникновенный взгляд начальника охраны и дежурного мага гарантировали победу над любым недоброжелателем. Будущие злоумышленники даже немного понервничали во время проверки.

В подвале мастерской Свена тоже существовал небольшой полигончик, где на мешках с песком испытывались разные убийственные артефакты. Ну и защищающие, соответственно. Сейчас улучшенные землянами доспехи были надеты не на мешки, а на живых людей. Для этого использовали заключенных из местной тюрьмы.

Первый из группы испытуемых – худосочный мужик лет сорока – с тоской смотрел на подходящего к нему солдата со здоровенным, в рост человека, мечом. Проводилось испытание нагрудников.

Неожиданно солдат размахнулся и со всей силы ударил «подопытного» прямо в грудь. Тот пушинкой отлетел в сторону. Но сразу поднялся и, еще не отойдя от шока, посмотрел на свой доспех – на нем не было ни царапины.

Суровый воин что есть мочи лупил по доспехам мечом в течение пятнадцати минут. Когда меч окончательно затупился, взял топор, и все пошло по новой. Мужики-заключенные освоились в новой броне и с каждым ударом падали, как болванчики, даже не успевая испугаться.

Потом пришла очередь кольчуг. В заключенных тыкали копьями, кололи их ножами и пару раз даже рубанули мечом. Все без толку. Шлемы проверять решили все-таки на тыквах…

Еще на Земле Виталика занимал вопрос: что будет, если в броню, которую невозможно пробить, ударит меч, который может пробить все? Ответ на вопрос на самом деле был простым – бить нужно очень-очень сильно, тогда самый лучший меч все-таки пробьет даже непробиваемый доспех. А если доспехи царапать мечом, как гвоздиком, – точно ничего не получится.

Испытатели об этом прекрасно знали, поэтому водрузили намагиченные и обычные доспехи на мешки и стали целенаправленно бить их разным оружием из мастерской Свена. И для сравнения – самыми обычными железяками. Продолжалось это долго, результаты каждого удара фиксировались писцом в специальной шкале и сопровождались одобрительным гулом зрителей.

Через полчаса монотонных ударов железом о железо стихли и успокоились даже неутомимые энтузиасты. Пятерка крепких вояк, по очереди проводивших испытания, выдохлась. Пора было подводить итоги.

Как и ожидали подмастерья, их продукция показала себя замечательно – намагиченная броня оказалась не по зубам простым мечам и топорам. Непростым мечам и топорам она поддавалась, лишь если бить несколько раз подряд и со всей силы.

Оружие, переделанное в мастерской, пробивало без особых проблем обычные кольчуги и латы. От удара по железу не тупилось и вообще вело себя выше всяких похвал – после всех испытаний мечи выглядели почти как новенькие.

Только подмастерья знали, что после всех испытаний эти мечи годятся лишь на перековку. Их реальное железо разрушилось через три минуты «боя», и стоит мане в артефактных мечах снова стать пассивной, как в руках воинов окажутся обычные железки, уже сильно попорченные во время испытания. Но кто об этом будет говорить сейчас? Авторитетные, умудренные опытом ветераны не сводили со Свена своих восхищенных взглядов и уже делили между собой замагиченную амуницию.

Теперь настала очередь стрелкового оружия: крепких луков, не боящихся дождя и вообще ничего в этой жизни, арбалетов, стреляющих жезлов и стрел с разной начинкой. Им противостояли доспехи, надетые на мешки с песком. Все это много раз испытывалось в мастерской, и никаких накладок не могло произойти.

Виталик отошел от толпы, полной восторгов и обожания, и чуть не наступил на ногу Пиизару. Этот человек служил в магистрате кем-то вроде бухгалтера, и они частенько пересекались в «Льиете» за бокалом вина. Он тоже был не в восторге от затянувшегося представления.

– Пиизар, когда уже этот цирк закончится?

– Ровно тогда, когда ваши игрушки сломаются. Если не сломаются – придется платить за них полную цену, этого я допустить никак не могу. У нас бюджет ограничен!

– Долго ждать придется – пару месяцев как минимум. Едой хоть запаслись? – съехидничал Виталик.

– Ха! Через пару минут мы здоровяка нашего выпустим – Урном его звать. Это помесь горного тролля и медведя, подковы гнет пальцами, а уж двумя руками ваш меч обязательно сломает!

– Ничего ты не понимаешь в деле изготовления артефактов, Пиизар. Вы хоть настоящего горного тролля выпустите – меч будет как новенький. Пока мана в нем есть.

Пиизар подозрительно посмотрел на Виталика и, сделав в уме какие-то расчеты, заметно погрустнел. Бухгалтерией магистрата подразумевалось, что Урн меч обязательно сломает.

– Не печалься, не обеднеете от пары лишних фарлонгов, – решил подбодрить товарища Ветал.

– Пары фарлонгов???

Пиизар бледнел все больше и больше. А временами даже краснел. Бухгалтерия магистрата возлагала очень большие надежды на Урна!

– Ладно, не переживай. Когда груз уйдет из Стольмена? А то я уже смотреть не могу на эти железки.

– Да как оприходуем товар ваш, привыкнет охрана к новой экипировке, так и двинется в Воген. Чего здесь держать столько нахлебников?

– Пара гриде (20 дней)?

– Даже быстрее, полторы гриде.

– Так они в сл’ари выдвигаются? Нехорошо это – в траалиль лучше было бы.

– С чего вдруг?

– Новая гриде, в сл’ари отдохнуть нужно перед дорожкой. Дорога долгая…

– Ветал, ты наших вояк не знаешь. Им перед походом вообще отдыхать нельзя! Если в траалиль выходить, они перед этим так наотдыхаются, что на следующий день еле ноги переставлять будут и перегаром дышать. Нет, только сл’ари.

– Пиизар, а за девять дней они успеют добраться до Вогена? Мы недавно там были с Агрисом и Максом. За четыре дня добрались, а ехали мы быстро – не успеют ваши вояки до арсунта добраться, а в сл’ари орденская обитель не принимает. Так что будет ваше барахло на центральном рынке лежать, как мешки с картошкой. Бери – не хочу!

Пиизар усталыми глазами посмотрел на Виталика. И было в этих глазах бездонное море грусти и понимания своего исключительного положения.

– Много ты понимаешь в орденской канцелярии. Для нашего груза день гриде не имеет значения, хоть в час ночи постучимся в ворота Вогенского приюта – откроют. Вообще без проблем, чтоб им тьма привиделась.

– Да это все понятно. Странно другое – конец зимы, самое бездорожье на Варте, а вы такой серьезный груз отправляете! Летом бы за четыре дня добрались. Быстрее, комфортнее, надежней. Вот это мне непонятно.

– Все просто. Для конвоя только засады опасность представляют, а зимой какие засады? Деревья стоят голые, поля пустые, даже яму на пути не выкопаешь – видно ее сразу. И безлюдно на дорогах. Даже если произойдет удачное нападение, разбойники просто не смогут далеко уйти по бездорожью, а связь магистрата с конвоем постоянная. Все продумано.

В разговоре повисла пауза, все уставились на полигон. Как и предсказывал Ветал, Урн не смог сломать меч. А вот от его ударов магическим топором латы потрескались и готовы были сломаться в любой момент. Свен при виде такого безобразия выскочил к приемной комиссии и начал им доказывать, что такими ударами городские ворота выломать можно, а не только нагрудник пробить. И главное – бойца после такого удара вперед ногами можно выносить даже с совершенно целым доспехом. Комиссия нехотя, но согласилась с ним.

После выступления Урна мешки с картошкой стали обвешивать артефактами Агриса. Напротив мешков выстроился ряд магов, и они начали размеренно уничтожать картошку. То есть пытаться уничтожить – артефакты прекрасно держались под убийственными ударами. Хорошо, что зал для испытаний был большим и подготовленным к разрушительной магии, иначе зрителям не поздоровилось бы.

Ветал с новой силой стал приставать к Пиизару.

– Слышь, Пиизар. Тут такое дело… Когда мы все это закончим, я хочу к родне смотаться в Воген. Очень не хочется мне встретить нашу маленькую армию в дороге. Может, подскажешь, когда караван в пути будет?

– Понимаю. Выйдет конвой, как я уже говорил, в сл’ари. А прибыть в Воген должен в арсунт. Точнее, в ночь с арсунта на сл’ари, чтобы горожан меньше беспокоить. Только смотри, никому ни слова!

– Ну здрасте. А перед Свеном как я должен объясниться? К тому же Агрис с Максом со мной поедут.

– А, чтоб тебя… Говорил мне начальник стражи – держи язык за зубами!

– Не переживай ты так, ничего страшного с твоим конвоем не случится. Что с ним вообще может произойти?

В это время усталые маги с большим трудом все-таки подожгли мешок с картошкой. Но стоило огню немного разгореться, как он снова потух. Маги, от души выругавшись, продолжили свое занятие.

Агрис не зря был главным исследователем Закатного ордена. Надежную защиту от каких-то захолустных магов он мог делать и раньше. Но опасался привлечь к себе лишнее внимание. Теперь же ему было совершенно наплевать на это.

Через пятнадцать минут непрерывного издевательства маги в ярких мантиях зло уставились на Агриса – мешки с картошкой стояли целехонькие, а их авторитет был безвозвратно подорван каким-то подмастерьем. Агрис на них никакого внимания не обращал и разглядывал потолок, мстительно улыбаясь про себя.

Успешная приемка всего товара стала полной неожиданностью для всех, и магистрату пришлось сильно раскошелиться. Свен на радостях выдал своим работникам аж по десять фарлонгов премии и разрешил отправиться в путешествие к «родственникам» в Воген.

На следующее утро трое подмастерьев на своей «тачанке» выезжали в Воген. В третий день гриде они должны были приехать в город и взять билеты на Меловые острова. Или вообще на любые острова, только бы они находились под протекцией ордена Девы и судно выходило с море в арсунт утром.

На восьмой день гриде, биимант, им предстояло «встречать» караван, а на девятый, арсунт, уже быть в море. По заверениям Агриса, спать конвой должен был несколько часов. Передающие артефакты должны были быть нейтрализованы сферой антимагии, а имеющиеся в конвое маги были не того уровня и специализации, чтобы самостоятельно отправлять сообщения на большие расстояния. Это были обычные боевики, для связи с «центром» они использовали специальный артефакт. С разбитыми повозками, по размытым дождями дорогам их гонцы должны были прибыть в Воген никак не раньше вечера арсунта. Дело должно было выгореть.

Вечером Виталик проставлялся в «Льиете». Завсегдатаи заведения и случайные посетители были уверены – он празднует удачную приемку своих изделий магистратом и хочет чуть-чуть пропить премию. Они глубоко ошибались.

Это был последний вечер Виталика в Стольмене. Прощальная его вечеринка. После этого вечера он уедет и больше никогда не вернется в этот провинциальный, простой, но по-своему очень доброжелательный город.

Ветал обильно угощал всех посетителей заведения, своих сегодняшних собутыльников. Еще немного времени, и он успешно ограбит орденский конвой. Или нет. В любом случае премию можно было смело тратить. Пути назад не было. Речи и тосты слились в один поток поздравлений. Пиизар грустил, пока Виталик ему не напомнил, что зарплату магистрат ему выплатит в любом случае, а караван на днях уходит из города – и все его проблемы уйдут вместе с ним. Подействовало. Постепенно вечеринка становилась все более раскрепощенной и интересной.

– Жители Стольмена! Антифеодальная революция не разрешит всех ваших проблем. Она просто искоренит некоторые анахронизмы, освободит вас для других, более важных и насущных проблем. Уверенность в том, что не существует практической альтернативы существующей системе, обрекает вас на пассивность. Мы, люди другого мира, который кажется нам лучшим из возможных миров, выступаем против средневекового барона, который не позволял крестьянину обрабатывать землю иначе как под условием отдать ему четверть жатвы. Мы называем феодальную эпоху варварской, а между тем изменились только внешние формы, сами отношения остались теми же. Современный работник по нужде соглашается на феодальные условия работодателей, потому что жить ему нечем, а лучших условий он нигде не найдет. Все стало собственностью того или другого хозяина, и работнику остается или принять такие условия, или умирать с голоду.

– А что такое феодальная эпоха? – Слушатели понимали от силы половину из того, что «втирал» им Виталик. Кто-то даже пытался задавать вопросы. Но Ветал не умолкал.

– Теперь о профессиях. Функциональное разделение людей, групп людей, стран и обществ формирует ограниченность в стремлениях. Если ты ярый пролетарий – обязательно должен быть с молотком и выполнять наиболее тяжелую работу. При этом чувствовать себя более правильным по сравнению с работником интеллектуального, например, труда. Тем самым он сам абстрагируется от интеллектуального труда, ограничивая свое развитие.

– Виталик, а кто такой пролетарий?

– Не прерывай.

Виталика несло уже больше часа. Он оккупировал барную стойку и говорил лозунгами. Прерывать его монолог никто не хотел – когда еще такого послушаешь? Для жителей Стольмена его речь была откровением, пугающим и притягательным одновременно. Все равно что на орденском приюте написать «Магистр – козел». Никто из присутствующих в «Льиете» не сомневался – очень скоро Ветала загребет орденская охранка. От этого его речь была еще интересней.

Кроме того, Виталик был немного пьян. Не так пьян, как замученный рабочим рабством офисный клерк в пятничный вечер, а пьян вином и вседозволенностью. Ему хотелось распотрошить то болото, которое жители Иглы называли Стольменом. А потом хоть трава не расти!

– Будда любил рассказывать одну историю. Пять дураков шли через деревню. Увидев их, люди сильно удивились, потому что дураки несли на своих головах лодку. А лодка была огромной – они буквально сгибались под ее тяжестью. Люди спросили: «Что вы делаете?» Дураки ответили: «Мы не можем бросить эту лодку. Мы переплыли на ней с того берега на этот. Только благодаря ей мы добрались сюда. Без нее мы погибли бы на том берегу, потому что приближалась ночь, а там водятся дикие звери. Мы никогда не бросим эту лодку. Мы перед ней в вечном долгу. Мы будем носить ее на своих головах из чувства благодарности».

Так же и вы. В какой-то момент вашей истории магические ордена прервали кровавую мясорубку феодальных войн, оказав миру Иглы незаменимую услугу. Установилось спокойствие, стабильность, но это гибельная стабильность! Это спокойствие гниющего болота! Сбросьте с себя лодку магических орденов, и тогда вы сможете идти вперед с высоко поднятой головой!

На этот раз даже Виталик понял, что сболтнул лишнего и из города его могут просто не выпустить. Этого не хотелось, и он поспешил удалиться под ошарашенное молчание публики.

Не один он решил оторваться напоследок. Макс пришел ближе к полуночи, потирая ударенную челюсть. Он хотел устроить в «Пятой ноге» прощальную вечеринку со стриптизом. Настоящим стриптизом! Для этих целей он снял на вечер пару проституток, напоил их до полуобморочного состояния и договорился с хозяином «Ноги» об эксклюзивном номере с танцами. Подробностей, естественно, ему не сказал.

В самый разгар вечера Макс вывел из подсобки двух полуголых девиц и подвел их к сцене. Барышни стали стягивать с себя нижнее белье и пытаться танцевать под «Сектор Газа». Получалось это плохо – гораздо хуже, чем планировалось. Совсем-совсем-совсем плохо.

Шутка не удалась, и Максу пришлось срочно уносить ноги из «Пятой ноги». А подбитая челюсть – прощальный подарок от хозяина, который все-таки догнал Макса…

Делать было нечего, поэтому решили выспаться перед дорогой.

Ранним утром модернизированная повозка разбойников покинула город Стольмен. На ней сонно зевали Виталик с Максом. Агрис в прошедший вечер поступил благоразумно и никакого «прощания с городом» не устраивал. Был он бодр, полон надежд и вообще смотрел в будущее с оптимизмом.

Ветал с Максом его оптимизм целиком и полностью разделяли, но спать им от этого меньше не хотелось. Перед самой поездкой Ветал решил перестраховаться и модернизировал жезлы, стреляющие стальными шариками, и теперь в повозке лежали три дорожных посоха. В отличие от жезлов, выглядели они попроще, боекомплект увеличился до сотни шариков, и убойная их сила выросла. К тому же отдача выстрела у посоха была гораздо мягче, чем у жезла.

Ехали уже пару часов, погода стояла солнечная, приятная. Местность вокруг была однообразной – поля, поля и еще поля, с редкими островками леса. Повозка мягко ползла по грязи – спасибо расширенному протектору колес. Эта идея пришла Максу почти перед самой отправкой – сделать колеса более широкими, чтобы они прокатывались по грязи, не застревая в ней.

– Мужики, а давайте постреляем из посохов? Шариков у нас с запасом, а заодно поголовье ворон уменьшим?

– Идея красивая. Но глупая. Сейчас маги перед конвоем все окрестности шерстят и проверяют на магическую активность. Если увидят что-то необычное – поедут разбираться и отложат отправление. Оно нам надо?

– А они точно в сл’ари выйдут?

– Точно. Мне Пиизар вчера по пьяни предлагал вместе с конвоем идти. Мол, если что-то поломается – чинить. Или маной заправлять.

– Это хорошо. А что из посохов не вариант пострелять – плохо. Почему раньше в Воген жезлы не брали?

– Потому что перпендикуляр. И вообще не фига ворон убивать – их окрестные крестьяне едят.

– Вороны несъедобные – мясо жесткое и запах неприятный.

– Это если есть с чем сравнивать. Когда жрать совсем нечего, запах вороньего мяса становится приятным и очень сильно возбуждает аппетит. Вон в Китае едят все, что двигается. Думаешь, от хорошей жизни? Как бы не так. Основа их рациона – рис, и если был неурожай, бедные китайцы кушали змей, собак, котов, насекомых и вообще всех. Хорошо хоть до каннибализма редко доходило.

– Каннибализм противен человеческой природе.

– Глупости! С научной точки зрения человек человеку не только друг, сексуальный партнер, но еще и еда. У большинства животных есть природный блок – мясо своего сородича кажется отвратительным. А человечина кажется нам сладкой, приятной на вкус. Человек – природный каннибал. Почитай историю Древнего мира – мира без тракторов и современных аграрных технологий – и поймешь, что страшное время было. Людей кушали по любому поводу и без него. Поэтому, когда ребенку говорят «я тебя съем», он шутки не понимает и боится по-настоящему – древняя память предков-каннибалов.

– Умеешь ты, Виталик, настроение поднять. Так и видятся крестьяне с дубинками, желающие тобой откушать.

– В Смутное время четыре года подряд был неурожай, тогда случайных путников на самом деле ловили, жарили, варили – и не какие-нибудь изверги, а самые обычные крестьяне. Просто есть им было нечего.

– Ветал, ты реально достал. Помолчи про свои извращения. Расскажи лучше про ворон.

– В Калининградской области местные селяне ворон кушают. В смысле – раньше кушали, промысел такой был. Там с почвой что-то напортачили еще до революции, и плодородный слой земли начал уходить. Земля перестала родить, и есть стало нечего. Тогда люди начали сетками ловить ворон и кушать их. Кстати, вороны-сеголетки на самом деле вкусные. Рекомендую!

– Ну и к чему ты это?

– К тому, что мы находимся не в двадцать первом веке и не на Земле. Здесь ворона – еда, и нефиг тебе их истреблять от скуки. Здесь эту ворону кто-то съест и детей накормит. Понятно?

– Понятно. Понятно, что тракторы нужны и удобрения. А магия должна быть одним из инструментов научно-технического прогресса. Таким же, как Интернет или электричество.

– В точку. Только у магических орденов на это своя точка зрения.

– Может, по-хорошему согласятся?

– Ну-ну…

Дорога тянулась нескончаемой лентой и уже порядком надоела. Ночевки на свежем морозном воздухе тоже удовольствия доставляли мало, хотя к этому путешествию подготовились основательно. У путешественников были спальные мешки, палатка, небольшие коврики из дерева и котелок. Еще над повозкой гордо возвышался тент из кожи. Открытый кабриолет стал немного закрытым.

Очень хотелось возвратиться на место закладки и откопать рюкзак, топорик, фонарь – их вещи с Земли. Наверняка они плохо перенесли вторую зиму подряд, но это было не важно. Увы и ах, возможности выбраться перед «мероприятием» так и не подвернулось. В начале подготовка ограбления, потом крупный заказ для конвоя. Оставалось только надеяться на живучесть земных вещей – чтобы вернуться позже. Только бы место не забыть.

На четвертый день пути показались стены Вогена. В город въехали без особых проблем – напичканная магией повозка была известна местным магам и интереса уже не представляла. Путники проследовали до знакомого трактира, и Ветал пошел за билетами. Билеты были, как и говорил клерк – по десять фарлонгов. Плыть будущим разбойникам предстояло на Меловые острова в комфортабельной каюте. Судно выходило из порта в арсунт утром. Прибыли в Воген они вовремя, но до места «мероприятия» было довольно далеко, и команда разбойников с большой дороги поспешила отбыть из города на место будущего ограбления.