Текст книги "Ключ света"

3

Нельзя сказать, что это стало неожиданностью. Конечно, Джеймс был мягок и по-отечески добр. Но увольнение есть увольнение, как его ни обставляй.

Однако ни предчувствие, ни «подушка безопасности» из двадцати пяти тысяч долларов, чудесным образом появившихся на ее счете – подтверждение пришло утром, – не сделали разговор менее тягостным и унизительным.

– Все меняется, – бодро начал Джеймс П. Хорас, как всегда элегантный – в галстуке-бабочке и очках без оправы.

За годы, что они были знакомы, Мэлори ни разу не слышала, чтобы он повысил голос. Джеймс мог быть рассеянным, а зачастую и небрежным, но оставался неизменно доброжелательным.

Даже сейчас его лицо сохраняло терпеливое и безмятежное выражение. Мэлори подумала, что он похож на постаревшего херувима, если только херувим может быть в галстуке-бабочке и очках без оправы.

Дверь в кабинет была закрыта, но остальные сотрудники «Галереи» очень скоро узнают результат их беседы.

– Я привык считать себя кем-то вроде вашего приемного отца и желаю вам только добра.

– Да, Джеймс, но…

– Если нет движения, наступает застой. Думаю, что поначалу вам будет тяжело, но потом, Мэлори, вы поймете, что все к лучшему.

Интересно, сколько избитых фраз может произнести человек, вынужденный говорить неприятные вещи?

– Джеймс, я понимаю, что мы с Памелой не нашли общего языка, – Мэлори сказала это вслух, а про себя подумала: «Ладно, придется тебе помочь». – Наверное, я вела себя несколько агрессивно, защищая свою территорию. Мне очень жаль, что я сорвалась. Пролитый кофе – это случайность. Вы же знаете, я никогда…

– Что вы! Что вы! – Он замахал руками. – Нисколько не сомневаюсь. Выбросьте эту мысль из головы. Забудьте. Дело в том, Мэлори, что Памела хочет играть более активную роль в бизнесе, хочет кое-что тут изменить.

Ее охватило отчаяние.

– Джеймс, она все переставила в главном зале, перенесла туда экспонаты из салона. Взяла ткань – золотую парчу, Джеймс! – и задрапировала на обнаженной скульптуре в стиле ар-деко[11]11
  Течение в декоративном искусстве первой половины XX века, проявившееся в архитектуре, моде и живописи. Синтез модерна и неоклассицизма. Отличительные черты – строгая закономерность, этнические геометрические узоры, роскошь, дорогие, современные материалы (слоновая кость, крокодиловая кожа, алюминий, редкие породы дерева, серебро).


[Закрыть] наподобие саронга. Все это не только нарушает замысел, но и просто вульгарно. Памела ничего не понимает в искусстве, не чувствует пространство. Она…

– Да, да, – его голос нисколько не изменился, лицо осталось таким же безмятежным. – Она научится. И уверен, что обучение доставит мне удовольствие. Мне нравится интерес Памелы к бизнесу, ее энтузиазм – эти качества я всегда ценил и в вас, Мэлори. Однако мне кажется, что здесь вам уже тесно. Пора двигаться дальше. Расширить свой горизонт. Рискнуть.

Мэлори почувствовала, как спазмы сжимают ей горло.

– Я люблю «Галерею», Джеймс, – с трудом выговорила она.

– Знаю. Здесь вам всегда будут рады. Полагаю, пришло время вытолкнуть вас из гнезда. Разумеется, я хочу, чтобы вы не испытывали затруднения, пока будете размышлять, что делать дальше. – Он извлек из нагрудного кармана чек. – Выходное пособие в размере месячного жалованья избавит вас от финансовых проблем.

Что она будет делать? Куда пойдет? Эти вопросы не давали Мэлори покоя.

– Я нигде больше не работала…

– Именно это я и имел в виду. – Джеймс положил чек на стол. – Надеюсь, вы понимаете, что я прекрасно к вам отношусь. Можете обращаться ко мне за советом в любое время. Хотя, конечно, лучше это не афишировать. Памела немного на вас сердится.

Он по-отечески погладил Мэлори по голове и вышел.

Да, Джеймс терпелив и невозмутим, но в то же время слаб. Слаб и, как ни горько это признавать после стольких лет совместной работы, эгоистичен. Только эгоистичный и безвольный человек может уволить знающего, творческого, преданного работника из-за каприза жены.

Мэлори понимала, что плакать бесполезно, но все равно немного всплакнула в своем кабинете, который украшала и обставляла сама. Потом она стала собирать вещи. Ее жизнь, ее карьера – все поместилось в одну коробку.

«Рационально и практично. И в то же время трогательно», – решила Мэлори.

Теперь все будет по-другому, а она не готова к переменам. Ни планов, ни набросков, ни списков – ничего, что связано с будущим. Завтра не нужно вставать, готовить легкий полезный завтрак, надевать тщательно подобранную с вечера одежду и отправляться на работу.

Перед Мэлори Прайс бездонной пропастью разверзлась череда дней без цели и без ясного плана. Где-то там, в глубине, исчезла ее упорядоченная жизнь.

Это пугало, но помимо страха на свете еще существует гордость. Мэлори подправила макияж и, вскинув голову и развернув плечи, стала спускаться по лестнице. С коробкой в руках. Она даже заставила себя улыбнуться Тоду Гристу, который бросился к ней.

Это был невысокий изящный мужчина, одетый обычно в черную рубашку и черные брюки. В мочке левого уха Тода поблескивали два золотых колечка. Его светлые волосы, спускавшиеся до плеч, всегда вызывали у Мэлори зависть. Ангельское лицо, которое они обрамляли, неудержимо притягивало женщин среднего возраста и пожилых дам, как пение сирен манит моряков.

Тод пришел в «Галерею» через год после Мэлори и с тех пор был ее другом, доверенным лицом и суровым критиком.

– Не уходи! Мы убьем эту дуру. Немного мышьяка в утренний кофе, и дело с концом. – Тод протянул руки к коробке. – Мэл, любовь моя, ты не можешь оставить меня здесь одного.

– Меня выставили. Выдали выходное пособие в размере месячного жалованья, прочитали проповедь и погладили по голове. – Она с трудом сдерживала слезы, окидывая взглядом милое сердцу просторное помещение с пятнами света на дубовом полу. – Боже, что я буду делать завтра, когда не смогу прийти сюда?

– Эй-эй, детка!.. Дай-ка мне это. – Он слегка подтолкнул Мэлори к выходу. – Выйдем, чтобы можно было поплакать.

– Я больше не стану плакать. – Мэлори прикусила задрожавшую нижнюю губу.

– А я стану! – Тод продолжал теснить ее, пока они не оказались на улице. Потом он поставил коробку на один из чугунных столбиков на перилах изящного крыльца и обнял Мэлори. – Я этого не переживу! Без тебя здесь все изменится. С кем мне теперь сплетничать и кто склеит мое сердце, разбитое каким-нибудь подонком? Кстати, ты заметила, что я все о себе?

Мэлори невольно рассмеялась.

– Ты останешься моим самым лучшим другом, правда?

– Конечно. Ты же не собираешься совершить какой-нибудь безумный поступок, например переехать в Питсбург? – Тод отстранился, вглядываясь в ее лицо. – Или опуститься до работы в магазине подарков придорожного торгового центра?

Ей показалось, что в желудок упал – бам! – свинцовый груз. Два самых реальных варианта развития событий, чтобы заработать на жизнь. Но Тод выглядел так, словно вот-вот действительно расплачется, и Мэлори отмахнулась от этой мысли – надо было подбодрить друга.

– Боже упаси! Я еще точно не знаю, чем займусь. Но у меня появилось одно дело… – Она подумала о странном вечере и волшебном ключе. – Когда-нибудь я все тебе расскажу. Какое-то время я буду занята, а потом… не знаю, Тод. Все пошло наперекосяк!

Возможно, она все-таки немного поплачет.

– Все совсем не так, как должно быть, и я не представляю, что будет дальше.

Увольнение не входило в жизненную программу Мэлори Прайс.

– Ерунда, – заверил ее Тод. – Джеймс просто сдвинулся на почве секса… И знаешь, еще не все потеряно. Ты можешь переспать с ним, – прибавил он, воодушевляясь. – Или я.

– На оба этих предложения я отвечу одинаково. Мерзость!

– Кратко, мудро и точно. А что, если вечерком я заскочу к тебе с китайской едой и бутылкой дешевого вина?

– Ты настоящий друг.

– Мы спланируем убийство мерзкой Памелы и твое будущее. Хочешь, провожу тебя домой, сладкая моя?

– Спасибо, не стоит. Мне нужно проветриться. Попрощайся за меня… со всеми. Сейчас я просто не могу никого видеть.

– Это пройдет. Конечно, попрощаюсь.

По дороге домой Мэлори уговаривала себя не волноваться. Пыталась справиться с паникой, которая набрасывалась на нее при каждом шаге, уводившем от привычного образа жизни, все ближе к глубокой пропасти.

В чем, собственно, проблема? Она молода, образованна, трудолюбива. На счету в банке лежат деньги. Впереди у нее вся жизнь. Как чистый холст. Остается лишь выбрать краски и приниматься за работу.

Пока нужно просто отвлечься. Сосредоточиться на чем-то другом. У нее есть увлекательная задача, которую требуется решить, и целых четыре недели, чтобы это сделать. Не каждый день тебя просят найти таинственный ключ и поучаствовать в спасении души, да не чьей-нибудь, а принцессы!

Это поможет скоротать время, пока не определятся планы на дальнейшую жизнь. Договор подписан, пора приступать к его выполнению. Правда, как это делать, непонятно. Ясно одно – сначала нужно пойти домой и утопить свое горе в пинте сливочного мороженого.

Дойдя до угла, Мэлори с тоской оглянулась на «Галерею». Кого она обманывает? Это был ее дом.

Она тяжело вздохнула и повернула к тому дому, который не «Галерея», и тут же с размаху шлепнулась на тротуар.

Коробка с вещами выскочила из рук, а сверху на Мэлори упало что-то тяжелое. Послышалось глухое ворчание, а потом какое-то повизгивание. От удара у нее перехватило дыхание, на грудь словно навалилась небольшая гора. Над лицом нависла мохнатая черная морда.

Мэлори уже набрала воздух в легкие, собираясь закричать, то тут по ее лицу прошелся огромный язык.

– Мо! Стой! Назад! Слезай, дьявол тебя побери! О черт! Простите!

Мэлори услышала голос, в котором сквозила паника почище, чем у нее, и, борясь с приступом тошноты, повернула голову, стараясь увернуться от мокрого языка. Внезапно у громадной черной массы, придавившей ее к земле, появились руки. Затем вторая голова.

Эта голова оказалась человеческой и намного более симпатичной, чем первая, несмотря на съехавшие на тонкий прямой нос солнцезащитные очки и сурово сжатые губы.

– Как вы? Сильно ударились?

Мужчина оттолкнул массивную тушу в сторону и протиснулся между ними, загораживая Мэлори своим телом.

– Сесть сможете?

Вопрос был риторическим, потому что мужчина уже поднимал распростертую на земле Мэлори. Она села. Зверь попытался ткнуться в нее носом, но получил по этому самому носу локтем.

– Лежать! Большой слюнявый идиот… Чтоб тебе пусто было! Это я не вам, – с очаровательной улыбкой уточнил хозяин зверя, убирая волосы с лица Мэлори. – Простите. Он безобиден, но неуклюж и бестолков.

– Кто… Кто он?

– Мо? Собака. По крайней мере, так мне сказали. Хотя больше этот пес похож на помесь кокер-спаниеля и шерстистого мамонта. Правда, мне очень жаль! Это моя вина… Я отвлекся и позволил ему вырваться.

Мэлори скосила глаза вправо, где собака – если это действительно была собака – сидела на земле, виляя хвостом толщиной с руку. Вид у Мо был абсолютно невинный и чрезвычайно дружелюбный.

– Головой не ударились?

– Нет, наверное. – От внимательного взгляда хозяина Мо Мэлори почему-то бросило в жар.

Девушка была прелестна, как пирожное из кондитерской. Взъерошенные белокурые волосы, молочно-белая кожа, ярко-розовый рот с пухлой нижней губой – недовольная гримаса делала его ужасно сексуальным. Огромные голубые глаза. Прекрасные, несмотря на полыхавшее в них возмущение.

Он едва удержался, чтобы не облизнуться, когда она хмуро посмотрела на него и подняла руку, приглаживая восхитительную копну спутанных волос.

– Что вы так пристально смотрите?

– Хочу убедиться, что у вас не сыплются искры из глаз. Кстати, потрясающие глаза. Меня зовут Флинн.

– А мне надоело сидеть на тротуаре. Понятно?

– Ах да! – Флинн встал, взял ее за руки и поднял с земли.

Хозяин собаки оказался выше, чем она думала, и Мэлори автоматически отступила на шаг, чтобы не задирать голову, глядя ему в лицо. Солнце просвечивало сквозь его волосы – каштановые, густые, волнистые. Он крепко держал ее за руки, совсем не собираясь отпускать.

– Как вы? Голова не кружится? Вы здорово шлепнулись.

– Чувствительно…

Особенно той частью тела, которая первой соприкоснулась с тротуаром. Мэлори все-таки освободила руки, села на корточки и принялась собирать выпавшие из коробки вещи.

– Я помогу. – Флинн присоединился к ней и погрозил пальцем собаке, которая попыталась приблизиться к ним – с грацией слона, крадущегося по африканской равнине. – Сиди на месте, а то останешься без угощения.

– Вы лучше держите своего мамонта. Мне не нужно помогать. – Мэлори подобрала запасную косметичку и сунула в коробку. Заметив сломанный ноготь, она едва не расплакалась от жалости к себе, но тут же решила выплеснуть раздражение на виновника хоть этого несчастья.

– Нечего выходить на улицу с такой огромной собакой, если вы не можете с ней справиться! Он всего лишь пес, но вы-то должны понимать!

– Вы правы. Абсолютно правы. Гм… наверное, это ваше.

Флинн протянул ей черный бюстгальтер без бретелек.

Возмущенная, Мэлори встала, выхватила свое имущество из его руки и запихнула в коробку.

– А теперь уходите! И чем дальше, тем лучше.

– Послушайте, давайте я помогу вам донести…

– Несите свою глупую собаку! – отрезала Мэлори, подхватила коробку и зашагала прочь, стараясь при этом выглядеть гордо.

Флинн, все еще сидящий на корточках, смотрел ей вслед, а Мо подполз ближе и всей тушей привалился к боку хозяина. Мужчина похлопал пса по голове, не отрывая взгляда от соблазнительно покачивающихся бедер, обтянутых мини-юбкой. Должно быть, затяжка на чулке появилась после столкновения с Мо, но, на взгляд Флинна, потрясающим ногам, на которые эти чулки были надеты, такая мелочь повредить не могла.

– Прелесть, – вслух сказал Флинн, наблюдая, как девушка входит в один из домов в центре квартала и громко хлопает дверью. – И здорово рассердилась. – Он оглянулся на Мо, который, оскалившись, выжидающе смотрел на хозяина. – Молодец, слюнявая морда!

Мэлори приняла горячий душ, переоделась и съела, как лекарство, лоханку мороженого с кусочками печенья. Все это помогло – у нее появилась мысль, как действовать. Нужно сходить в библиотеку. Вчера вечером она не договаривалась о встрече с Даной – просто подразумевалось, что они будут помогать друг другу. Раз ее очередь первая, значит, ей и командовать.

Надо встретиться, чтобы обсудить непонятную подсказку и разработать диспозицию. Она не питала особых надежд на то, что получит миллион долларов, но отказываться от него или нарушать данное слово тоже не собиралась.

Мэлори Прайс не могла вспомнить, когда последний раз была в библиотеке.

В просторном читальном зале большинство столиков было свободно. Мэлори заметила пожилого мужчину, читавшего газету, несколько бродивших среди стеллажей посетителей и женщину с маленьким ребенком за столом регистрации.

Здесь было так тихо, что звонок телефона показался пронзительным, словно крик. Мэлори оглянулась на звук, доносившийся с центральной стойки. Там сидела Дана: трубка прижата к уху, пальцы бегают по клавиатуре.

Довольная, что не пришлось искать новую знакомую по всей библиотеке, Мэлори подошла. В ответ на приветственный взмах руки Дана кивнула и закончила разговор.

– Я надеялась, что мы увидимся, но не так скоро.

– Теперь я свободная женщина.

– О! – в голосе Даны послышалось сочувствие. – Тебя уволили?

– Уволили, выкинули, выгнали, а вдобавок ко всему по дороге домой сбили с ног – какой-то идиот с собакой. В общем, поганый день, несмотря на пополнение банковского счета.

– Должна признаться, я в это не верила. Те двое из Ворриорз-Пик точно чокнутые.

– К счастью для нас. Но деньги все равно нужно отработать. Я первая, и, думаю, мне пора начинать. С чего-нибудь.

– Тут я тебя опередила. Джен! Ты меня не подменишь? – Дана поднялась и достала из-под стойки стопку книг. – Пойдем со мной, – сказала она Мэлори. – У окна есть удобный стол, где ты сможешь поработать.

– Над чем?

– Займешься поисками. Я подобрала литературу по кельтской мифологии: боги, богини, легенды и предания. Начала с кельтов, потому что Ровена из Уэльса, а Питт ирландец.

– Откуда тебе известно, что он ирландец?

– Ниоткуда. Но акцент-то у него ирландский! На данный момент я ничего или почти ничего не знаю о кельтских мифах; полагаю, вы с Зоей тоже.

– Скажу за себя. Представления не имею.

Дана с глухим стуком опустила книги на стол.

– Значит, нужно получить это представление. Через пару часов я освобожусь и помогу тебе. Если хочешь, позвоню Зое.

Мэлори растерянно смотрела на стопку книг.

– Наверное, это неплохая идея. Только непонятно, с чего начинать.

– Бери любую. Я принесу тебе блокнот.

Через час понадобился и аспирин. Когда в библиотеку вбежала Зоя и плюхнулась за стол рядом с ней, Мэлори сняла очки и потерла уставшие глаза.

– Хорошо. Вот и подкрепление, – пробормотала она и подвинула книгу.

– Прости, что так долго. Столько дел! Купила Саймону видеоприставку, о которой он мечтал! Я понимаю, что, наверное, не стоит тратить эти деньги, но мне так хотелось его порадовать! У меня никогда в жизни не было столько монет, – Зоя вытаращила глаза. – Я знаю, что нужно быть осторожной, но какой тогда во всем этом смысл, если не можешь хоть немного себя побаловать?

– Не стоит передо мной оправдываться. Посиди тут немного, и поймешь, что заслужила эти деньги. Добро пожаловать в безумный мир кельтов! Наверное, у Даны найдется еще один блокнот.

– Я принесла свой. – Зоя достала из огромной сумки чистый блокнот толщиной с кирпич и упаковку остро отточенных карандашей. – Как будто вернулись школьные деньки.

Энтузиазм Зои слегка развеял мрачное настроение Мэлори.

– Хочешь перебрасываться записками и болтать о мальчиках?

Зоя улыбнулась и открыла блокнот.

– Мы найдем этот ключ! Я уверена.

Когда к ним наконец присоединилась Дана, перед Мэлори уже лежала стопка листов, испещренных стенографическими пометками – этим искусством она овладела в университете. Паста в шариковой ручке давно закончилась, так что пришлось позаимствовать карандаш у Зои.

– Может быть, переберемся в квартиру моего брата? – предложила Дана. – Тут рядом, за углом. Он на работе и мешать не будет. Устроимся поудобнее, и вы меня введете в курс дела.

– Отлично! – Мэлори встала, разминая затекшие мышцы.

– У меня всего час. Мне нужно встретить Саймона из школы.

– Тогда вперед. Эти книги записаны на меня. – Дана начала собирать вещи. – Если литература выдается на дом, ее нужно вернуть вовремя и в том же состоянии, в каком она была получена.

– Настоящий библиотекарь. – Мэлори сунула книги под мышку.

– Можешь не сомневаться! – с этими словами Дана направилась к выходу. – Я займусь поисками в Интернете и через межбиблиотечный абонемент.

– Вряд ли мы много узнаем из книг.

Дана надела солнцезащитные очки, потом сдвинула их на кончик носа и посмотрела на Мэлори поверх стекол.

– Все самое ценное содержится в книгах.

– Ну вот! Теперь из настоящего ты превращаешься в занудного библиотекаря. Нам нужно понять смысл подсказки.

– Если не знать легенду и действующих в ней лиц, ничего не выйдет.

– У нас целых четыре недели, – сказала Зоя, когда они вышли на улицу, и тоже достала из сумки темные очки. – Достаточно, чтобы добыть кучу сведений и проверить кучу мест. Питт сказал, что ключи здесь. Так что весь мир, похоже, нам не нужен.

– «Здесь» может означать и Вэлли, и окружающие его горы, и даже весь штат Пенсильвания. – Мэлори покачала головой, оценивая масштабы и неопределенность задачи. – Питт и его подружка оставили широкий оперативный простор для поисков. Даже если ключ где-то рядом, он может быть спрятан в пыльном шкафу, на дне реки, в банковском сейфе или закопан под скалой.

– Будь все так просто, его давно бы нашли, – возразила Зоя. – А призовые не поднялись бы до трех миллионов долларов.

– Будучи раздраженной, я не воспринимаю логику.

– Прости, но у меня есть еще один вопрос. Я всю ночь не спала, раз за разом прокручивая в голове вчерашний вечер. Похоже на сон, но, если на минуту отбросить все сомнения и предположить, что ты найдешь ключ, как мы узнаем, что это именно твой ключ, а не Даны или мой?

– Интересно. – Мэлори перехватила стопку книг поудобнее и свернула вслед за Даной за угол. – Почему та странная парочка об этом не подумала?

– Наверное, они подумали. Послушай, сначала ты должна признать, что все это не сон.

Дана пожала плечами.

– У нас на банковских счетах появились деньги, и мы идем по улице, еле удерживая в руках кучу книг по кельтской мифологии. Для меня это достаточно реально.

– В таком случае Мэлори может найти только первый ключ. Даже если остальные два будут у нее под самым носом, она их не увидит. И мы тоже – пока не придет наша очередь.

Дана остановилась и, склонив голову, внимательно посмотрела на Зою.

– Ты действительно во все это веришь?

Зоя вспыхнула, но затем беспечно пожала плечами.

– Хотелось бы. Это так необычно и значительно! Никогда в жизни я не делала ничего необычного и значительного. – Она подняла взгляд на двухэтажное здание в викторианском стиле. Дом был оштукатурен и выкрашен в синевато-серый цвет. – Здесь живет твой брат? Мне всегда нравился этот дом.

– Брат его понемногу ремонтирует. Что-то вроде хобби.

Они пошли по вымощенной кирпичом дорожке. Зеленый газон по обе стороны аккуратно подстрижен. Мэлори подумала, что здесь не хватает цветов.

Остальное все гармонично. Цвет, форма, фактура. И старинная скамья на крыльце рядом с большим медным горшком с причудливыми ветками и травой.

Дана вытащила ключ и отперла дверь.

– Самое большое достоинство этого дома – тишина. – Она первой вошла внутрь, и ее голос эхом отразился от стен.

Прихожая оказалась пустой, если не считать двух задвинутых в угол ящиков. Наверх вела красивая лестница с чудесными перилами.

Прихожая переходила в гостиную, стены который были выкрашены в насыщенный зеленый цвет, превосходно сочетавшийся с сосновым полом медового оттенка. Однако это помещение, как и прихожая, было пустым. Почти.

В центре стоял громадный диван, словно кричавший Мэлори: «Меня купил мужчина!» Несмотря на то что в клетчатой обивке присутствовали зеленые тона, сочетавшиеся со стенами, это было громоздкое уродливое сооружение, слишком большое для очаровательной комнаты.

Вместо стола приспособлен какой-то ящик.

В комнате имелись и другие ящики, один из которых располагался на маленьком камине с искусной резьбой. Мэлори подумала, что каминную доску неплохо было бы украсить росписью.

– Ага… – Зоя повернулась на триста шестьдесят градусов. – Наверное, он только что переехал.

– Да. Года полтора. – Дана положила книги на ящик.

– Твой брат живет здесь полтора года? – Мэлори была потрясена. – И единственная мебель в доме – этот уродливый диван?

– Ты не видела его комнату в доме родителей. Нет, наверху у него есть кое-какие приличные вещи. Там он и обитает. Еды мы не найдем – разве что питье… Кофе, пиво и кока-кола. Хотите что-нибудь?

– Кола диетическая? – спросила Мэлори.

Дана ухмыльнулась.

– Он же парень.

– Ладно. Рискнем. Будет настоящее приключение.

– Сойдет, – согласилась Зоя.

– Сейчас принесу. Садитесь. Несмотря на свое уродство, диван удобный.

– Такой чудесный дом принадлежит мужчине, который тратит деньги на это безобразие! – Мэлори тем не менее опустилась на диван. – И правда удобно. Но все равно некрасиво.

– Ты могла бы жить здесь? – Зоя обошла гостиную. – Похоже на кукольный домик. Большой кукольный домик, но очень симпатичный. Я бы все свободное время играла с ним – искала бы сокровища, чтобы его обставить, подбирала обои и драпировки.

– Я тоже.

Мэлори склонила голову набок. И как только Зое удается выглядеть модно и стильно в простых джинсах и хлопковой рубашке? Она мысленно подсчитала, в каком возрасте Зоя родила ребенка. Сама Мэлори тогда бегала по магазинам в поисках выпускного платья и готовилась к поступлению в университет. А теперь они сидят вместе в пустой комнате чужого дома и думают об одном и том же.

– Странно, как много у нас общего. И еще более странно, что мы живем в маленьком городе, а до вчерашнего вечера ни разу не встречались.

Зоя присела на противоположный конец дивана.

– Где ты стрижешься?

– У Кэрмайна, в торговом центре.

– Хороший салон. Знаешь «Хейр тудей», где я работала? Он ориентирован в основном на женщин, которые предпочитают ничего не менять. – Зоя в притворном ужасе закатила большие светло-карие глаза, которые можно было назвать топазовыми. – Неудивительно, что ты стрижешься за городом. У тебя великолепные волосы. Тебе стилист не советовал подрезать их на пару дюймов?

– Подрезать? – Мэлори инстинктивно коснулась головы. – Подрезать?

– Всего пару дюймов, чтобы немного облегчить форму. Потрясающий цвет.

– Натуральный. Я их немного поднимаю. – Она рассмеялась и опустила руку. – Ты смотришь на мои волосы точно так же, как я на эту комнату. Представляю, что могла бы с ней сделать, если бы мне дали волю.

– Кола и даже печенье. – Дана принесла три банки кока-колы и пачку печенья с шоколадной крошкой. – Итак, что мы имеем?

– Я не нашла никаких упоминаний о трех дочерях молодого бога и смертной женщины. – Мэлори открыла банку и сделала глоток, подумав, что не хватает льда. И стакана, конечно. – Господи, как сладко с непривычки… И ничего о запертых в шкатулке душах и ключах. Множество странных имен – Луг, Рианна, Ану и Дану. Рассказы о битвах, победах и смерти.

Она взяла блокнот и раскрыла на первой странице, испещренной аккуратными пометками. При виде блокнота Дана улыбнулась, и на ее щеках появились ямочки.

– Готова спорить, что в школе ты была отличницей. Лучшая ученица, пример для всего класса.

– Почему ты так решила?

– При такой организованности иного и быть не может. Конспекты и все такое прочее. – Дана выхватила блокнот и принялась листать страницы. – Хронологические таблицы! Схемы.

– Отдай! – Мэлори рассмеялась и отобрала у нее блокнот. – Я не успела сказать – мой метод исследования подвергся неконструктивной критике – очень важную вещь. Кельтские боги не были бессмертными. Их можно было убить, правда потом они оживали. И, в отличие от известных мне греческих и римских богов, кельтские не обитали на вершине священной горы. Они жили на земле, среди людей. Тут такая мешанина – политика, этикет, традиции…

Дана села на пол.

– Может, какие-нибудь метафоры, указывающие на ключи?

– Не знаю. Я ничего не нашла.

– Художники и воины были богами, – вдруг сказала Зоя. – Или наоборот? Я хочу сказать, что искусство – музыка, литература и все такое – имело огромное значение. А еще у них были богини-матери. Материнство тоже считалось важным. И число «три». Поэтому мне кажется, что Мэлори – художник…

Сердце Мэлори болезненно сжалось.

– Нет, я всего лишь продаю предметы искусства.

– Не только. Ты разбираешься в искусстве, – возразила Зоя. – Дана разбирается в книгах. Я знаю, что такое материнство.

– Хорошо. – Дана улыбнулась. – Теперь понятна роль каждой из нас. Питт говорил о красоте, истине и отваге. На картине Мэлори – давайте, чтобы не путаться, будем называть этих принцесс нашими именами, – Мэлори играет на арфе. Музыка – искусство – красота. Я держу свиток и перо… Книги – знания – истина. А у Зои меч и щенок. Малыш – защита – отвага.

– Что это значит? – спросила Мэлори.

– Можно сделать вывод, что первый ключ – твой ключ! – как-то связан с искусством и красотой. Вспомни подсказку!

– Великолепно. Я найду ключ по дороге домой. – Мэлори отодвинула в сторону книгу. – А что, если они выдумали эту историю? С начала до конца?

– Сомневаюсь, что Ровена и Питт все сочинили только для того, чтобы заставить нас искать ключи. – Дана рассеянно откусила печенье. – Верим мы им или нет, сами они считают это правдой. Значит, должны существовать некие корни, основа легенды, мифа или сказки, которую нам рассказали вчера. И найти эти корни можно только в книге. Знать бы, в какой именно.

– Послушай… – Зоя помялась, а потом все-таки продолжила: – В той книге, которую я читала, говорилось, что очень многие легенды кельтов не были записаны… Просто передавались из уст в уста.

– Чертовы барды, – пробормотала Дана. – Наверное, Питт и Ровена услышали ее от кого-то, а тот, в свою очередь, еще от кого-то. Значит, информация существует, а информация – моя стихия.

– Может, нужно поискать информацию… о Питте и Ровене? Кто они? Кто? – Мэлори сжала руками виски. – Откуда взялись? Откуда у них столько денег, чтобы разбрасываться ими направо и налево?

– Ты права. – Дана, недовольная собой, вздохнула. – Абсолютно права, и мне следовало подумать об этом раньше. К счастью, я знаю человека, который нам поможет, пока мы будем разбираться с мифами. – Она подняла голову, услышав стук входной двери. – А вот и он.

Послышалась целая череда звуков – глухой удар, хлопок, какая-то возня, потом проклятие.

Все было так знакомо, что Мэлори сжала виски еще крепче.

– Боже милосердный!

В комнату влетел огромный черный пес. Его хвост двигался из стороны в сторону, словно ядро, которым разрушают здания, язык вывалился из пасти. В глазах, обращенных на Мэлори, вспыхнул огонь – несомненное счастье.

Оглушительно залаяв, Мо прыгнул к ней на колени.