Текст книги "Что такое дзен? Прямые ответы на вопросы начинающего"

Что, если во время дзадзен у меня появляются разные творческие идеи относительно книги, которую я пишу? Почему бы не следовать за нитью своих мыслей и воспользоваться вдохновением, когда есть такая возможность?

Поскольку я сам пишу, то считаю твой вопрос важным. Но дзадзен выполняют ради дзадзен, а не ради своей творческой работы. У меня редко возникают идеи для стихов или прозы, когда я медитирую. Когда же они появляются, я вскоре возвращаюсь к дыханию и отпускаю их. Я не жалею об этом, поскольку считаю, что, когда идея текста созреет, она проявится. Если идея, которая возникла во время практики, – ценная идея, я уверен, что в своё время она посетит меня вновь. Если этого не произойдёт, придёт другая идея. Думаю, такое отношение хорошо влияет на мою творческую работу. Оно помогает мне сохранять лёгкость и расслабленность.

Мне кажется, по своей сути дзадзен – творческая практика. Она очищает сердце, возвращает его в состояние присутствия, нуля, пустоты, которая лежит в основе творчества. В своей знаменитой метафоре Судзуки Роси, японский основоположник нашей линии передачи в Америке, сравнивал дзадзен с разрыхлением почвы. Когда вы медитируете, вы вскапываете почву, чтобы подготовить её к посеву. В процессе вскапывания почва наполняется светом и воздухом. Если вы разрыхляете её таким образом, ваши семена легко вырастут и разовьются. Я вполне убеждён, что моя практика дзадзен необходима для моей писательской работы, но не прямым образом, о котором ты говоришь.

С другой стороны, нет ничего страшного в том, чтобы прервать дзадзен (предположим, ты медитируешь в одиночестве и не потревожишь других) и записать свои идеи, если ты чувствуешь, что это необходимо. Будда, наверное, не возражал бы против этого. Но это не значит, что нужно каждый день во время практики держать рядом блокнот и ручку. Это будет уже перебор.

Почему во время медитации при ходьбе нужно ходить так ужасно медленно? Мне с трудом удаётся сохранять равновесие, когда я делаю очередной шаг.

Быстрые варианты медитации при ходьбе тоже существуют. Цель такой медитации – внимательно наблюдать за телом, дыханием и умом во время ходьбы, как мы делаем во время медитации сидя. Если ходить медленно, это сделать легче. Я понимаю, что ты имеешь в виду, когда говоришь о равновесии. Возможно, медленная ходьба – ещё и хорошая возможность развить внутреннее чувство равновесия, как физическое, так и духовное. Если ты понимаешь, что никак не удаётся удержать равновесие, как бы ты ни старалась, можно пропустить медитацию при ходьбе или выйти на улицу и пройтись обычным шагом, в таком темпе, в каком получается. Всегда можно найти способ практиковать, неважно, в какой вы форме.

Медленно ходить в состоянии все люди, молодые и старые, и, как ты знаешь, в нашем стиле практики мы делаем всё вместе – ходим по залу для медитации одной группой, как исполненные достоинства будды – в один ряд.

Впрочем, это стиль, просто определённый подход к практике. Существуют также другие стили. Когда долго практикуешь в определённом стиле, обычно начинаешь любить его и предпочитать другим стилям. Или же этот стиль может приесться, от него можно устать и заинтересоваться другими стилями, которые могут показаться лучше в силу своих отличий и новизны.

Что делать, если снаружи доносится отвлекающий шум, например работает машина для уборки улиц? Или человек, который сидит рядом, постоянно прочищает горло, и это меня доводит? Если на сливовом дереве поёт пересмешник, я слушаю его с радостным вниманием. Наверное, я плохой буддист, если наслаждаюсь пением птицы, но не гулом машины, подметающей улицу?

Интересные вопросы. Ты говоришь о неприятных шумах, возникающих во время практики дзадзен, но этот вопрос можно распространить и на другие виды деятельности и другие виды раздражителей, а их очень много – настолько, что было бы весьма полезно выработать более успешную стратегию взаимодействия с ними. Если всякие мелочи тебя доводят, в твоей жизни будет немало разочарований и стресса. Если тебя не сильно беспокоят мелкие (и даже более важные) моменты, твоя жизнь будет более спокойной.

Когда человек медитирует, всегда присутствуют какие-то звуки, и если он находится не в ретритном центре где-нибудь в глуши, то, конечно, в своём опыте он будет сталкиваться с шумом грузовиков, машин для уборки улиц, автомобильных сирен, шумных прохожих. Если твой ум относительно спокоен, эти звуки будут не сильно тебя волновать. Если ты практикуешь регулярно и планомерно, такое спокойствие в той или иной мере может присутствовать и в остальной жизни.

Если ты выполняешь дзадзен на природе, ты будешь слышать звуки птиц или ветра. Эти природные звуки приятны и поддерживают безмятежное состояние во время практики. Если наслаждение звуками природы во время медитации делает тебя плохим буддистом, тогда в мире просто уйма плохих буддистов. Китайская и японская буддийская поэзия просто кишит ими!

Мы уже говорили об отвращении к боли во время практики. То же самое относится к звукам. Когда ты слегка отстраняешься от своего отвращения, тебе удаётся услышать тишину внутри любого звука. Я не шучу. В рёве машины для уборки листьев есть своя безмятежность, когда это просто звук, в котором отсутствует отвращение. Когда воспринимаешь его таким образом, он не вызывает больших возражений. Неприятный звук просто есть. Есть также и тишина.

Практика дзадзен помогает тебе замечать и ценить, что всё проходит. Когда ты неподвижно сидишь в бездействии, ты неизбежно замечаешь, что любые явления приходят и уходят непрерывно, в каждый момент. Когда человеку не нравится, что вещи непрерывно и неумолимо исчезают, этот жизненный факт может сильно раздражать и даже смущать его. Когда же он принимает и готов допустить это факт, он ощущает спокойствие в непостоянстве. Это связано со звуком тишины, о котором я только что говорил. В тишине, в сердцевине звука машины, подметающей улицу, ты слышишь не что иное, как мимолётность этого звука. В любом звуке можно расслышать его истинную природу – что он возникает и проходит. В этом есть глубокий покой, если открыться этому. Его можно реально слышать.

Медитировать, оставаясь спокойным, – значит медитировать среди непостоянства. Меня всегда удивляет, когда я сижу в дзадзен, как быстро растворяются звуки, как приятные, так и неприятные. Автомобильные сирены, машины, убирающие улицы, песни птиц, звуки ветра – все они могут длиться какое-то время, но не слишком долго. Они уходят, а вы продолжаете сидеть, и теперь тишина – намного глубже.

Ты говоришь, что мы любим некоторые звуки и раздражаемся из-за других – это предпочтения. Практика, безусловно, помогает нам развивать терпение к предпочтениям. Когда у тебя появится терпение, ты сможешь быть свободной от предпочтений.

Разве можно реально научиться жить без предпочтений? Слушать без предпочтений? Смогу ли я в этом случае наслаждаться камерной музыкой, как прежде?

Думаю, люди всегда имеют предпочтения. Такова жизнь: человек предпочитает жить, а не умирать и, кроме того, имеет множество других предпочтений. Поэтому мы не можем не иметь их, но мы можем быть свободны в границах своих предпочтений, свободно наслаждаться ими, свободно отпускать их, в зависимости от обстоятельств.

Неправильно привязываться к предпочтениям и зависеть от них. В крайних формах мы называем это «одержимостью», «зависимостью». Когда есть свобода от предпочтений, человек может наслаждаться даже тем, чего он не предпочитает.

Есть градации такой свободы. Если ты хотя бы частично свободна от своих предпочтений, ты сможешь полноценно наслаждаться камерной музыкой, и недочёт в исполнении не уменьшит твоего удовольствия: ты не станешь сравнивать это исполнение – вероятно, в негативном свете – с другими, которые ты уже слышала; ты сможешь, возможно, даже полнее насладиться музыкой, поскольку это событие несовершенно и неповторимо. А затем ты сможешь выйти после концерта на воздух и насладиться звуками ночи.

Ты всё-таки не ответил на мой вопрос о камерной музыке. Недочёт в исполнении – это не страшно, но почему я покупаю билет на концерт струнного квартета Джульярдской школы, где будут исполнять Бетховена, а не провожу это же время на скамейке у оживлённого перекрёстка, слушая шум машин? Иначе говоря, в прекрасных, хорошо исполненных звуках действительно есть волшебство, которое стоит ценить, понимать, которым стоит наслаждаться.

Да, соглашусь. Но мои слова не исключают того, что ты можешь наслаждаться Бетховеном в исполнении струнного квартета Джульярдской школы. Я лишь говорю, что ты можешь также наслаждаться и шумом машин, хотя, конечно, заметишь различие между этими звуками. Если ты хочешь сказать, что наслаждение превосходной музыкой предполагает раздражение или безразличие к другим, менее превосходным звукам, тогда, возможно, ты права. Возможно, практика дзен мешает человеку ценить искусство. Если задуматься, то благодаря многолетней практике дзен я стал видеть меньше отличий между искусством и неискусством. Вообще, мне очень нравится Бетховен в исполнении струнных квартетов. Но, возможно, поскольку я могу также ценить и другие переживания, менее художественные, мне не так интересно посещать концерты.

Предпочтения – это обоюдоострый меч. Чем сильнее твои предпочтения, тем сильнее антипатии, тем больше ты будешь не любить вещи, которые не входят в число предпочтений. Единственные люди, которые не любят цветы – это садовники. Я знаю садовников, которые страстно утверждают, что ненавидят – реально ненавидят – определённые цветы. Как можно ненавидеть цветок? Но когда ты имеешь сильные предпочтения и страстно привержен каким-то эстетическим критериям, можешь и правда ненавидеть конкретные цветы.

3. Форма и ритуал

Каковы основные ритуалы и церемонии в дзен? Правда ли, что нужно много кланяться?

Места, где практикуют дзен на территории нашей страны, довольно сильно различаются с точки зрения формата практики. Поэтому ритуалы, с которыми ты столкнёшься в том или ином центре дзен, будут отличаться в зависимости от специфики этого места. В некоторых центрах, которые я знаю, на определённых собраниях совершается больше ритуалов, чем на других, – так что ритуалы, которые ты увидишь, могут определяться не только местом, которое ты посещаешь, но и временем посещения.

В большинстве центров сото-дзен можно встретить два вида ритуалов. Во-первых, базовый этикет дзендо. Вероятно, тебе покажут, как правильно входить в зал для медитации, как правильно ходить по залу, как опускаться на свою подушку и сидеть, как вставать после практики, как выполнять формальную медитацию при ходьбе (речь идёт о медленной ходьбе, которую мы обсуждали только что). Тебе расскажут о различных колоколах, которые будут звонить в начале и в конце практики медитации. Если предполагаются формальные беседы с учителем (в отдельной комнате) во время медитации сидя, тебе разъяснят также и эту практику. Тонкости этих действий могут показаться тебе при первом знакомстве довольно сложными, но в ходе практики ты поймёшь, что на самом деле эти вещи – простые и естественные, они позволяют людям держаться спокойно и с чувством взаимоуважения. Особая атмосфера в дзенских залах для медитации во многом обязана своим существованием тому, что все проявляют внимательность к этим базовым ритуалам.

В большинстве мест, где практикуют сото-дзен, после медитации сидя проводятся служения. Такие служения могут включать в себя совершение нескольких поклонов (глубоких наклонов до земли) – обычно совершают три поклона в начале и три в конце. В промежутке практикующие поют тексты. Служение совершается у алтаря, в центре которого стоит статуя Будды, а также цветы и свечи. Могут совершаться воскурения благовоний, обычно за них отвечает священнослужитель, который проводит служение, и ход служения регулируется посредством храмовых инструментов – большого и малого колокола и барабана, который задаёт ритм во время песнопений. Тексты обычно поются на английском языке, хотя иногда – на китайском или на японском. За служением обычно следует трапеза, она также содержит в себе некоторые ритуалы: обычно это краткие песнопения до и после трапезы, которую все начинают и заканчивают вместе.

Обычно в зал для медитации дзен рекомендуется надевать тёмную, сдержанную одежду. Некоторые люди могут носить формальные одеяния для медитации сидя, и те, кто принял обеты в качестве мирян или священнослужителей, будут носить церемониальные одеяния, соответствующие их духовному сану. (Мы подробнее поговорим об этом позже.)

Если ты отправишься на сёссин, то столкнёшься с более подробными ритуалами, они будут включать в себя даже трапезу ориоки (oryoki – дзен-буддийская миска для еды), это формальный стиль принятия пищи, который детально предписывает, как обращаться с мисками и ложками (опять же, в первое время этот стиль может казаться пугающим, но когда ты освоишь его, будешь действовать естественно и без заминок).

Существуют также ритуалы в честь особых случаев, например, в честь рождения или дня просветления Будды, церемонии принятия обетов, свадеб, похорон и т. д. Для опытных практикующих дзен изучение и искусное исполнение этих разнообразных ритуалов становятся важным элементом практики. Они позволяют проявить спокойствие и сосредоточение, обретённые в сидячей практике, в некой деятельности – можно бить в колокол или барабан, с любящей заботой готовить алтарь к служению, делать подношения в виде цветов, благовоний и свечей.

В чём смысл служения?

Самый простой ответ звучит так: служение – это наследие людей, которые передали нам практику, и из уважения к ним мы продолжаем его проводить.

Другой простой ответ – служение имеет глубокий смысл и является полезной практикой. Мы поём тексты (хотя бы какие-то), которые ориентируют нас на учения. Мы продолжаем петь такие тексты, пока наконец не будем знать их «назубок» – это вдохновляет и просвещает.

Мы совершаем поклоны, и хотя это идёт вразрез с традициями нашей культуры (возможно, как раз по этой причине совершать поклоны полезно, чтобы преодолеть культурные предрассудки), это хороший способ развития смирения и преданности, добродетелей, которые мы обычно не сильно развиваем. И мы делаем всё это вместе с другими, мы поём и движемся слаженно, так и возникает чувство общности, как во всяком ритуале.

В ходе большинства буддийских служб положительную духовную энергию, которую пробуждают поклоны и песнопения, посвящают предкам, учителям, членам общины, которые болеют или умерли, а также другим нуждающимся. Когда мы сознательно вспоминаем о других людях, это помогает нам развивать в себе чувства благодарности и сострадания, а также плохо развитые положительные качества. Хотя в нашей культуре жаловаться на религиозные ритуалы – общее место, на самом деле ритуалы – хорошая практика, поскольку она помогает развивать качества, о которых я упомянул, – благодарность, преданность, смирение, заботу о других, – после того, как человек преодолеет неприязнь к ритуалам на уровне ума.

Всё это – рациональные объяснения существования ритуалов. Возможны также и менее рациональные оправдания: ритуал обладает силой, которую мы не можем рационально объяснить. Я не полностью отвергаю эту возможность, учитывая то, какое огромное значение придавали ритуалам буквально во всех древних культурах. Возможно, не все наши предки заблуждались.

Да, ещё ритуалы исцеляют. Мне кажется, в трудные времена я ощущаю это. Иногда я просто пою песнопения, и это мне помогает. Например, похоронная служба объединяет людей посредством горя и позволяет им выразить себя и ощутить связь друг с другом. Свадьбы и церемонии принятия обетов – трогательные события; они создают сильные связи внутри общины и являются настоящими обрядами посвящения. Они меняют жизни людей. Мою жизнь они, безусловно, изменили.

Да, ты права. Как и многие люди, я не сильно ценил ритуальную сторону дзен в самом начале практики, но теперь я понимаю, что это важная и трогательная грань традиции. С другой стороны, многие люди практикуют дзен и при этом не принимают участия в служении или любых других ритуалах. Я и сам так порой поступаю в некоторых ситуациях функционирования Everyday Zen.

Важно ли знать песнопения наизусть?

Если ты посещаешь службы, рано или поздно ты запомнишь большинство песнопений. Запоминать их специально не нужно, но хорошо, если у тебя есть такое желание. Когда знаешь тексты, которые поются, чувствуешь себя как дома в общине практикующих, и это очень хорошее чувство. В первое время песнопения могут показаться чуждыми и странными, из-за чего ты будешь чувствовать себя немного неуютно. Позже возникнет чувство общности, которое будет заслуженным. Это естественный процесс, через который проходят все.

Почему мы продолжаем петь многие песнопения на японском? Японцы так делают, поскольку это их родной язык и они понимают слова. Мы что, изображаем из себя японцев?

Если мы и изображаем японцев, то у нас получается чудовищно плохо!

Одна из важных причин, почему мы поём на японском, повторю, – это уважение к нашим учителям из Японии. Дзен существует в нескольких азиатских культурах, и в каждой культуре – свой дзен. (Я использую японское слово, которое обозначает эту традицию – «дзен» – для описания всех азиатских традиций такого рода, каждая из которых обозначает дзен отдельным словом на своём языке. Таким образом я не хочу проявить неуважение к китайской, вьетнамской или корейской культуре и делаю так лишь ради удобства читателя.) Наш дзен родом из Японии, где он глубоко встроен в японский этос и дух, поэтому петь на японском – значит чтить этот факт и помнить об этом. Япония – часть нашей истории, и свою историю важно помнить, хотя историческое чувство в Америке развито довольно слабо. Конечно, мы не можем стать японцами или как-либо походить на японцев, но, поскольку мы помним истоки своей традиции, мы обретаем опору и становимся человечнее.

Интересно, что пение на японском языке имеет одно неожиданное преимущество. В Японии буддийские свитки (которые представляют собой переводы и часто транслитерации с китайского) имеют стандартную форму. В любой точке Японии ты будешь читать и петь одни и те же слова. Стандартизация – это преимущество иерархических структур власти. Епископ или император решает, какой вариант «Сутры сердца» будет исполняться. Поэтому, где бы в Японии ты ни оказалась, ты будешь петь одинаковый вариант «Сутры сердца». Находясь в Японии, приятно это ощущать. Чувствуешь свою связь с другими. Текст будет целиком тебе понятен.

На Западе буддизм существует на разных языках. Если я поеду в Германию, я не пойму «Сутру сердца» на немецком, когда же мы поём на японском, я чувствую глубокое единение с другими. То же касается Франции, Голландии, любых других стран.

То же самое происходит в Соединённых Штатах, Канаде и всех других англоязычных странах. Буквально в каждом месте, где практикуют дзен на английском, «Сутру сердца» переводят различным образом. Поэтому когда я прихожу в новый храм, у меня возникает ощущение, будто они поют эту сутру неправильно! Почему они произносят её иначе, чем я привык? Но когда сутры поются на японском, возникает чувство солидарности.

Забавно. Религия – очень интимная вещь. Она проникает глубоко в душу. Это и хорошо, и плохо: плохо, ведь именно из-за этого приятного чувства можно ощущать себя некомфортно в других традициях. Например, когда я посещаю другие англоязычные места, где исповедуют сото-дзен, и пою «Сутру сердца» в незнакомом переводе, я могу почувствовать, что немного отчуждаюсь, и теряю равновесие. Поэтому, наверное, хорошо было бы стандартизировать английский перевод «Сутры сердца». Это могло бы сблизить все группы, практикующие сото-дзен. Когда я был настоятелем Центра дзен в Сан-Франциско, я участвовал в реализации этой идеи, но наше начинание оказалось безуспешным. И очень жаль.

С другой стороны, когда я бываю в других центрах сото-дзен и слышу другие варианты перевода «Сутры сердца», обычно я узнаю нечто новое. Так я могу увидеть сутру немного с другой стороны. Поэтому, может быть, и мне, и всем практикующим стоит бросить вызов предрассудкам своей традиции и практиковать в других формах и традициях.

Почему мы уделяем так много внимания тому, чтобы всё делалось определённым образом? Разве на самом деле важно, какую руку во время дзадзен класть сверху – левую или правую? Или во вторую или в первую миску класть свою ложку во время формальной трапезы ориоки? Возможно, в дзен есть что-то от синдрома навязчивых состояний?

Наверное, в дзен есть лёгкие проявления навязчивости. Мне нравится смягчать их и поощрять расслабленное отношение к формальностям – возможно, даже упрощать их. В конце концов, формальности существуют для облегчения практики и трансформации; это не извечные правила.

Впрочем, в том, чтобы делать вещи определённым образом, есть смысл. На самом деле мы всегда действуем тем или иным образом. Мы не действуем хаотично. Мы принимаем тот или иной образ действий. И всегда можно проявлять определённую гибкость и изобретательность при интерпретации или применении какого-то образа действий на практике. В музыке есть гаммы, по которым учатся и играют – от них нельзя отступать. Почему бы просто не взять горн и не дудеть в него так, как получится? Но нет, так музыку не получить, по меньшей мере она будет мало похожа на Бетховена или Верди.

Какую ладонь класть поверх другой или в какую миску класть ложку – это вовсе не абсолютные правила. Можно было бы делать иначе. Точно так же в хроматической гамме нет ничего абсолютного. Просто так устроена наша музыка. Формальности дзен имеют смысл: в них есть чувство, цельность, история, глубина. Они упрощают духовное развитие в определённых направлениях. Однако также важно придерживаться их не слишком жёстко, чтобы они не становились контрпродуктивными, а опасность такая существует.

Что можно было бы назвать «контрпродуктивным» поведением?

Представь себе крайне зажатого, раздражённого дзен-буддиста, который постоянно жалуется, что все делают всё неправильно, и из-за рабской привязанности к формальностям дзен теряет доступ к своей радости и творчеству.

Ещё один вопрос о поклонах: некоторые люди могут возразить, что это идолопоклонство. Бывало ли, что христиане, иудеи или другие люди, которые практиковали вместе с вами, выдвигали такое возражение?

Если честно, я сам задавал этот вопрос, когда только начал практиковать. Поскольку в детстве и юности и я активно исповедовал иудаизм, я не мог оценить и понять идею о поклонении статуям. Так что я спросил своего учителя (который – возможно, не случайно – тоже был иудеем), почему это нужно делать и какой в этом смысл. Он подвёл меня к алтарю, где стояла статуэтка Будды. Он объяснил мне, что ладони статуэтки сложены в жесте поклонения. «Ты кланяешься Будде; Будда кланяется тебе», – сказал он мне (или что-то в этом роде). Думаю, он хотел сказать, что, когда человек кланяется Будде, он склоняется не перед внешней силой – в буддизме не существует внешних сил. На самом деле он склоняется перед собой, своей истинной самостью, тождественной Будде. Поэтому в каком-то смысле, когда ты кланяешься, ты учишься уважать самое глубокое и подлинное в себе – как во всех других существах и во всём мире. В общем, это объяснение меня удовлетворило, и с тех пор я стал кланяться без всяких проблем. Очевидно, моё неприятие было не очень глубоким.

Однако вопрос об идолопоклонстве обладает огромным значением в иудаизме, христианстве и исламе. Его реальный смысл состоит в том, чтобы ничего в жизни не наделять большим значением, чем Бога. Символически это выражает запрет поклоняться статуям, но смысл этого запрета – гораздо более глубокий. Деньги, власть, успех, секс, престиж, психологическое превосходство – все эти вещи могут быть, и сегодня нередко являются, для большинства людей более важными, чем преданность религии. Поклоняться статуе или нет, особенно когда вы не считаете статую изображающей божество, – в сравнении с этим мелочь. Поэтому христианин или иудей вполне может поклониться статуе Будды, чтобы уберечься от идолопоклонства!

С другой стороны, иногда иудеи или христиане начинают практиковать вместе с нами и предпочитают не кланяться во время службы. Люди в наших группах понимают их и спокойно относятся к такому поведению. Один из моих хороших товарищей по практике – ортодоксальный раввин. Когда он участвует в сёссине, во время буддийских служб он покидает помещение и совершает иудейский молебен. На мой взгляд, это прекрасно – ведь он чувствует себя спокойно, когда это делает, и остальные участники сёссина могут с удовольствием наблюдать, как он молится, целиком завернувшись в талес[2]2
  Талес – молитвенное одеяние в иудаизме. – Прим. пер.


[Закрыть]. Когда мы направляемся в обеденный зал, мы проходим мимо него, пока он ещё молится.

Почему дзен – такая строгая традиция? Разве нельзя немного смягчить её, сделать её более текучей? Разве он не может быть подобным воде, которая принимает форму тел и культур, куда она проникает?

Да, мягкость, гибкость, расслабленность – лучше, чем строгость. Структура, форма, но не навязчивое поведение. Согласен: стоит немного смягчить эту традицию. Несомненно, дзен всегда принимал, будет принимать и сейчас принимает формы тел и культур, в которые попадает. Но это деликатный вопрос, и он требует времени. Это нельзя решить просто в соответствии со своими представлениями о дзен или собственной культуре.

На самом деле любая попытка определить или выяснить, что такое «дзен» или «американская культура», всегда будет провальной. И то и другое постоянно изменяется – это текучие, разнородные, сложные явления, не имеющие собственной сущности, на которую можно было бы указать. Кто может решать, что является американским, что дзен-буддийским? Поэтому следует практиковать внимательно, с уважением и серьёзностью, длительное время, прилагая все усилия, чтобы разобраться в этом. Понемногу придёт понимание. Может показаться, что в дзен больше японского, чем следовало бы, на твой взгляд, но поверь мне: в нём нет японских черт. Спросите об этом японца, который практикует дзен!