Текст книги "Моя жизнь. От зависимости к свободе"

Партия

Второй секретарь курировал вопросы промышленности, капитального строительства, транспорта. А промышленность в городе – это прежде всего металлургический комбинат. Что и говорить, работали и днем и ночью. В тот период на Карметкомбинате были сданы в эксплуатацию 250-тонный конвертер, 600-тонная мартеновская печь. Когда меня избрали вторым секретарем горкома партии, партийной работой в ее обычном, «кабинетном» представлении я, собственно, не занимался. На меня возложили обязанности представителя горкома партии в общественно-политическом штабе строительства металлургического комбината, и приходилось день и ночь проводить на стройке. Свою должность про себя я определил так: комиссарствующий прораб. Не поймешь сразу, то ли ты поставлен рядом с управляющим, то ли вместо него. От сумасшедшей круговерти иногда рябило в глазах: то на доменной печи ликвидируешь прорыв, то на конвертере, расписываешь по ночам графики, сдаешь сотни всевозможных актов, организуешь воскресники, обеспечиваешь перевозку бетона, металла, оборудования. И каждый день – общение с десятками, сотнями людей. Круглые сутки шли они нескончаемой чередой в штаб стройки с самыми разными, порой неожиданными заботами и просьбами: кто грозит увести бригаду с объекта, если не наладится подача бетона, кто требует воздействовать на мужа-пьяницу…

Должность второго секретаря дала мне возможность общаться со многими высокопоставленными людьми. Часто приезжали партийные работники и из большого ЦК, и из малого ЦК. Они давали свои советы, но в основном спрашивали за плановые показатели. Никто из них даже словом не обмолвился о том, какие условия надо создавать для людей, чтобы эти планы выполнялись, какие из этих условий уже созданы, а какие нет. Когда нет надлежащих условий, естественно, кадры не задерживаются. В ту пору текучесть кадров по нашему комбинату составляла до 30 %. Это означало, что каждый третий человек работал нестабильно. Поэтому, когда в 1973 году вступил в должность секретаря парткома металлургического комбината, я начал работу с обдумывания проблемы создания необходимых условий труда для металлургов. В главе книги «Истоки смуты» я упоминал, что после темиртауских событий 1959 года я пришел к такому выводу.

Поскольку современные читатели не имеют представления о партийной иерархии того времени, они могут воспринять переход с должности второго секретаря городского комитета партии на должность секретаря парткома комбината, расположенного внутри этого города, как понижение в должности. Сегодня людям необходимо разъяснять это. В советскую пору значимость службы легко определялась тем, в какую номенклатуру входила та или иная должность. Не говоря о втором секретаре, даже должность первого секретаря горкома партии входила в номенклатуру Центрального комитета Компартии Казахстана, а должность секретаря парткома Карметкомбината являлась номенклатурой Центрального комитета КПСС. Ибо Кармет – особо важный промышленный центр не только республики, а всего Союза. Я до сих пор помню цифры по комбинату: в нем было 95 цехов, каждый из которых представлял собой небольшой завод, протяженность внутренней железной дороги, по которой курсировали десятки тепловозов, доходила до 400 километров, имелось около полутора тысяч грузовых автомобилей, своя электростанция… Огромным был и коллектив, в то время – свыше 30 тысяч человек, две с половиной тысячи из которых были коммунистами. Казахстанская Магнитка для всей экономики страны являлась стратегическим объектом. Была одним из предприятий, выведших Советский Союз на первое место в мире по выплавке стали.

Темиртау занимает особое место в моей судьбе: он научил меня жить и работать в интернациональной среде, свободно и тесно общаться с людьми самых разных этносов. Когда единство доброе, то и нужды в жизни не бывает. Поскольку жизнь совместная, по соседству, интересы не могут не совпадать, они становятся едиными. Жизнь показывает, к чему приводит нежелание идти на уступки, на компромисс. В многонациональной стране организаторскую миссию должна взять на себя ее титульная нация. Весь мир стал свидетелем того, что после обретения независимости именно так поступил казахский народ. Мы с самого начала знали, что без политики согласия не сможем стать суверенной страной. Поэтому пошли по этому пути. Вообще-то, казахи по натуре своей – миролюбивый, общительный народ. Одна из причин этого, видимо, кроется в историческом развитии Великой степи. Все знают, что я с детства вырос в многонациональной среде. Об этом я уже рассказывал. Все же учеба, общение с представителями других национальностей в школе, училище и организаторская работа среди других этносов – совершенно разные вещи. С этой точки зрения Темиртау стал для меня неоценимой школой. Приходилось делать совместными усилиями общее дело, находя со всеми общий язык. В то время в Казахстане удельный вес других национальностей был намного больше, чем сейчас. Верно и то, что тогда языку, культуре, традициям казахского народа был нанесен ощутимый ущерб. Как известно, во времена колониальной политики царской администрации и сталинских репрессий, в периоды освоения целины и ударных строек люди в большинстве случаев превращались в инструмент политики. Но даже в этих условиях казахи не нарушили сформированные веками традиции гостеприимства, милосердия. С другой стороны, в многонациональных коллективах, сформированных в результате подобных бедствий и кампаний, людская дружба проходит проверку испытанием, подвергается закалке. В таких случаях люди оценивают друг друга не по внешним признакам, а по деловым качествам. Я не раз убеждался в этом на Магнитке. Такие качества, как интернационализм, верность дружбе, выработанные в Темиртау, оказали большую помощь в моей работе и в Караганде, и в Центральном комитете, и в правительстве, и позднее в качестве Президента.

Моя настоящая партийная работа, можно сказать, началась именно в тот период. Прежде чем рассказать об этой работе, хотел бы добрым словом вспомнить директора комбината Олега Ивановича Тищенко. Прекрасный был человек. В работе не жалел себя. В первый год у нас дела шли неважно. Куда ни глянешь – разгильдяйство, безалаберность. Стали обычным делом прогулы, невыход на работу, опоздание на смену. Вот здесь оправдало себя то, что мы главное внимание уделили партийным группам первичных трудовых участков. С высоты этих лет с особой симпатией вспоминаю честность настоящих коммунистов того времени, их деловитость, умение болеть за свой участок работы, преданность делу. Именно с их помощью нам удалось остановить распад коллектива комбината, снижение профессионального мастерства, ухудшение качества продукции. Это сейчас говорить легко. Какая огромная работа проведена в ту пору. Все же я убедился в главном: если не создать для людей условий труда для полной самоотдачи, то никаких коренных изменений не произойдет. Поэтому решил написать письмо в Москву, в Центральный комитет КПСС. Вообще-то, по принятому порядку обращение непосредственно в Москву, обойдя обком, республиканский центральный комитет, считается нарушением служебной дисциплины. Поэтому я пошел по другому пути. Встретился с корреспондентом газеты «Правда» Михаилом Полтораниным и предложил написать статью. Михаил Никифорович – казахстанец, уроженец города Риддера. Окончил журналистский факультет Казахского государственного университета. Мы почти ровесники, он лишь на год старше меня. Мы часто общались. Статья была опубликована в главной газете страны под заголовком «Причислен к отстающим». В статье были раскрыты все недостатки. Но тут я решил воспользоваться тем, что моя должность относилась к ведению Центрального комитета КПСС. Там с серьезным пониманием отнеслись к нашей тревоге о катастрофическом положении на крупнейшем в стране металлургическом предприятии. Вскоре к нам приехал недавно избранный секретарь ЦК КПСС Владимир Иванович Долгих. Мы в нем сразу почувствовали сильного человека. Сказывалось его умелое руководство до этого Норильским металлургическим комбинатом. Позже он стал дважды Героем Социалистического Труда. Был кандидатом в члены Политбюро ЦК КПСС, избирался депутатом Верховного Совета СССР, Государственной Думы России. До 94-летнего возраста был членом Совета Федерации. Ушел из жизни в 2020 году в 96-летнем возрасте.

Вчерашний советский период постепенно отдаляется от нас. Действительно, в первое время, в пору перестройки, в период эйфории независимости о том обществе утвердилось однобокое негативное мнение. Было ясно видно, что в соревновании двух общественных систем социализм отстал, в соперничестве двух идеологий марксизм-ленинизм потерпел поражение, и люди обвиняли в этом только коммунистов. В основном это было верно. Но все же, не говоря в целом об обществе, об эпохе, даже отдельного человека нельзя охарактеризовать одной краской. Сейчас из опыта многих современных крупных государств мира, особенно из жизни своего великого соседа Китая, мы видим, что дело не в том, какая партия стоит у руля, а в том, как она осуществляет руководство. И вообще, не бывает общественной системы, состоящей только из преимуществ или только из недостатков. Во времена бурных дискуссий перестроечного периода академик Андрей Сахаров, выступая на съезде народных депутатов, отдавал предпочтение теории конвергенции, которая стремилась сблизить своеобразные преимущества и социализма, и капитализма. Мы убедились, что в экономике это очень трудно реализовать, а в социальной сфере не помешало бы попробовать добиться слияния достоинств обеих систем.

А теперь о Долгих. Это настолько человек дела, что, пробыв в нашем городе четыре дня, досконально ознакомился с положением дел, и примерно всего лишь спустя три недели после его отъезда из Москвы в Темиртау нагрянула целая бригада из 50 человек. Их целью была подготовка вопроса о работе парткома комбината на секретариат Центрального комитета. Бригада работала несколько недель, тщательно проверила все участки, выявила все проблемы и подготовила большую записку. Признаться, поначалу я даже волновался: не перебрал ли с инициативой? Но не зря говорят: «Лиха беда начало», все закончилось хорошо.

Журналист Айтбай Саулебек в свое время специально ездил в Москву и записал беседу с 87-летним Владимиром Ивановичем на диктофон. Эту запись он приводит в своей книге «Золотая колыбель Елбасы»:

«Необходимо было в неотложном порядке решать все эти проблемы. В этот период парторгом комбината был избран Нурсултан Назарбаев. Если сказать честно, я не ожидал, что из среды казахов найдется такой смелый человек. Он поставил вопрос ребром. До этого я прислушивался к мнению городского комитета партии, но после того, как узнал мнение Назарбаева, мне пришлось поменять свою позицию.

После глубокого исследования проблемы я подготовил письмо в ЦК КПСС с конкретными предложениями. Сначала его обсудили на секретариате ЦК. Потом было принято решение об исправлении положения дел на комбинате.

Было пролито много пота, но и результат стоил того. Резко изменилось положение дел не только на комбинате, но и в городе Темиртау, и даже в целом по области: нашел свое решение кадровый вопрос, кадры стабилизировались, на должный уровень был поднят вопрос безопасности труда. В результате всего этого Казахстанская Магнитка превратилась не только в передовое предприятие в Союзе, но и стала образцовым предприятием в металлургической отрасли.

Бесспорно, заслуга Нурсултана Абишевича во всех этих достижениях огромна. Он буквально поставил на ноги Казахстанскую Магнитку!

Что уж скрывать, если бы не было смелого и решительного секретаря парткома, как Назарбаев, а вместо него был бы подхалим и угодник, то единственный казахский комбинат давно бы закрылся».

Спасибо за это мнение Владимиру Ивановичу. Конечно, здесь дается чересчур высокая оценка роли секретаря парткома. Тут дело заключалось в тех шагах, которые предпринимались лишь благодаря решениям, принимаемым на самом верху. Наша работа, наше умение заключаются в том, что мы сумели своевременно развязать основной узел. В этом я убедился через некоторое время, когда был на приеме у Суслова, а на следующий день – отчитывался на секретариате Центрального комитета. В то время держать отчет перед Секретариатом – событие исключительной важности. Неслучайно Сталину принадлежит шутка: «История делится на три периода – матриархат, патриархат и секретариат…»

М. А. Суслов – представитель поколения, пришедшего в партию во времена Сталина. В процессе жизни он придерживался строгих правил, беспредельно верил в дело, которому отдавал все силы. Суслов – легендарная личность. Только очень смелому, мужественному человеку удалась бы операция по смещению Хрущёва, используя для этого Брежнева. Говоря словами Николая Зеньковича: «Лучше его никто не знал теорию марксизма-ленинизма, никакой другой деятель не олицетворял всю практику и все изменения политики КПСС в эпоху Хрущёва и Брежнева, где он играл ключевую роль. Суслов не был похож на многих своих коллег в Политбюро. Более того, по своему опыту, знаниям, общей культуре был на голову выше других секретарей ЦК». Михаил Ненашев, в свое время работавший в аппарате Центрального комитета, в своей книге «Заложник времени» хорошо пишет о стиле проведения Сусловым заседаний Секретариата: «Он лишен был какой-либо позы: всегда оставался самим собой – высокоорганизованным человеком, педантом с манерами учителя времен царской гимназии. Всегда четко, лаконично, не позволяя славословить, вел секретариаты. Только чрезвычайный случай мог стать причиной того, что секретариат мог продлиться более часа. На выступления – 5–7 минут. Не уложился – уже через минуту М. А. Суслов говорил: “Спасибо”, и смущенный оратор свертывал свои конспекты».

В целом Михаил Андреевич произвел на меня приятное впечатление. Конечно, можно по-разному оценивать его деятельность как главного идеолога страны. Его называют и «серым кардиналом», и «партийным Аракчеевым». Все же ясно одно: Суслов – сложная личность со своими и положительными, и негативными гранями. Мы знаем, что он, пользуясь слабостью Брежнева в идеологии, практически господствовал в этой сфере. Также слышали, что, поскольку слова Суслова имели решающий вес, даже сам Андропов якобы робел перед ним. А когда обсуждался конкретно темиртауский вопрос, я убедился, что это человек хваткий, способный чутко улавливать стержень проблемы.

В самых мелких деталях врезалась в память первая встреча с М. А. Сусловым. Да это и можно понять. Был я еще молодым человеком, а предстояло мне вести сложный разговор о судьбе крупнейшего металлургического комбината, как бы сейчас сказали, с «одним из великих мира сего».

Когда меня ввели в кабинет, Суслов – сухощавый, высокий, немного согнутый – вышел из-за стола, поздоровался.

– Покажите-ка сначала, молодой человек, где находится этот ваш Темиртау.

Я подошел к висевшей на стене большой карте Советского Союза.

– Вот здесь, Михаил Андреевич, находится. Вот Казахстан, вот Караганда, а рядом, в ковыльной степи, построили гигант черной металлургии страны, послевоенный стратегический объект…

– Продолжайте, продолжайте.

Ну я и продолжил, рассказал все как есть. О том, как строили комбинат, совершенно не заботясь о людях. О сотнях крупных недоделок, о том, что стоит этот гигант до сих пор даже неогороженным и листовую сталь может вывозить машинами каждый, кому не лень. Об отсутствии жилья, детских садов, продуктов и товаров первой необходимости. О тяжелых климатических условиях, буранах, во время которых люди не могут добраться до работы. О том, что женщинам негде работать…

Слушал он меня очень внимательно, не перебивая. А затем стал задавать вопросы, причем интересовался самыми мелкими подробностями, делал пометки в блокноте. Я ответил и на такие его вопросы: «Сколько казахов среди кадров комбината?», «Какова стоимость продуктов?»

В конце беседы поинтересовался:

– А о чем вы завтра собираетесь на секретариате говорить?

Я ответил, что у меня уже подготовлено выступление.

– Советую вам рассказать завтра все то, о чем вы мне сейчас говорили.

Беседа с М. А. Сусловым придала мне уверенности. Во-первых, можно было предположить, что здесь разнос нам учинять не собираются. А во-вторых, показалось мне, что его затронул мой рассказ, что вошел он в наше положение и понял беды комбината. Ведь слушал он, как я уже сказал, очень внимательно и вопросы задавал такие, которые задевали все то, что у нас наболело годами.

…Крупно досталось на секретариате руководителям Министерства металлургии и тяжелого машиностроения. Суслов в их адрес так высказался: «Важнейшее государственное дело превратили в делячество!» А закончилось заседание тем, что Совету Министров СССР было поручено принять постановление по улучшению культурно-бытовых условий металлургов Казахстана. В комиссию по подготовке этого документа включили и меня. Естественно, что я на всю жизнь запомнил цифры, которые мы «застолбили» в постановлении Совмина. Было принято решение ежегодно сдавать по 80 тысяч квадратных метров жилья, по два детских сада на 1660 мест, по два профтехучилища, построить металлургический техникум, здание втуза, Дворец культуры, спортивный комплекс, базу отдыха металлургов…

После секретариата было подготовлено совместное постановление ЦК партии и правительства. Прошло буквально немного времени, и город стал преображаться. Поднялись жилые кварталы, возведены детские сады, стадион, бассейн, дом отдыха, лечебно-оздоровительное учреждение. Самое удивительное – постепенно исчезла очередь на получение квартир. Снизилась и текучесть кадров. После создания надлежащих условий для людей пошло в гору и производство. Из месяца в месяц стали улучшаться показатели комбината. Темиртау задышал полной грудью, масштабнее стал его потенциал.

Мое выступление на секретариате Центрального комитета, конкретные результаты принятого после этого постановления подняли мой авторитет. Кажется, и алматинцы после этого стали по-другому смотреть на меня. Потому что спустя несколько лет Динмухамед Ахмедович Кунаев как-то, будучи в хорошем настроении, говорил, что моя московская речь произвела на всех сильное впечатление, что после этого в Центральном комитете крепко запомнили меня. Оказывается, после секретариата М. Суслов специально звонил Д. Кунаеву, чтобы он обратил на меня внимание. Думаю, на то, что вскоре после этого меня повысили до должности секретаря Карагандинского областного комитета партии, решающее влияние оказало московское совещание.

В 1979 году, когда ездил на согласование на должность секретаря Центрального комитета по промышленности, Суслов заметил: «Вот мы вас и вырастили!» Но на одной поддержке далеко не уйдешь, конечно, пользуясь ею, можно получить повышение, но это еще не значит, что вместе с этим будет результат. Надо всегда помнить слова Абая: «Доверься лишь себе, своему труду и знаниям, которые выведут на верный путь».

Доверие

В первое время деятельности в качестве секретаря Карагандинского обкома мне большую помощь оказал опыт общения с Центральным комитетом КПСС, с союзным правительством, который я накопил в период работы в Темиртау.

На новом месте службы надо было сделать выбор: как жить впредь, как действовать? Да, это был один путь, который испокон веков был проторен и испытан представителями многих поколений партийных деятелей. Если идти этим путем, то на ступенях государственной власти надо будет укреплять свое положение, максимально использовать все доступные способы в сложной иерархической системе управления со своими особыми, незаметными на первый взгляд закономерностями, создать свою группу, крепкую, как каменная крепость. Но в годы работы на комбинате мной был усвоен один простой принцип: если ты действительно хочешь работать на благо людей, то надо опираться на этих самых людей. Я окончательно решил неуклонно следовать этому принципу.

В Сарыарке у меня была крепкая опора. Это коллектив Карагандинского металлургического комбината. Может, я преувеличиваю отношение металлургов ко мне, но все же твердо верил, что в нужный момент они непременно поддержат. Наверное, такая вера была небезосновательна. В этом я убедился еще год назад, когда металлурги избрали меня тайным голосованием делегатом на партийный съезд.

Самое трудное, думаю, было войти в доверие шахтеров. Ведь для меня они люди новой специальности. Шахтеры признают только тех, кого они смогли заставить признать себя. Если хочешь, чтобы они признали тебя хотя бы на уровне открытого обмена мнениями, то надо спуститься под землю, войти в лаву. Я так и сделал. Потому что сразу понял, что для них нет человека, если он не понимает шахтерскую природу, шахтерский характер.

В то время в Карагандинском угольном бассейне имелось 26 подземных шахт. По объему газа метана с ними могут сравниться, наверное, только английские шахты: по 19 кубометров на тонну угля. Сложная структура угольных пластов всегда скрывает угрозу взрыва, не менее опасна угроза обвала потолка. Чтобы побывать во всех этих шахтах, у меня ушло полгода. Попадал и в смешные, и в трудные ситуации. Однажды обвал потолка произошел буквально в нескольких метрах от меня. Слава богу, пронесло. Бывали случаи, когда на наших глазах завалило людей. Никто не может гарантировать, что шахтер, спустившийся в забой, после смены обязательно выйдет живым и невредимым на поверхность.

После тщательного ознакомления с положением дел в данной отрасли я убедился в том, что проблемы в угольном бассейне до мелочей похожи на очень знакомые мне проблемы на металлургическом комбинате. Здесь тоже решение всех вопросов наталкивалось на централизацию капитального финансирования и распределения фондов. Проблема жилья также осталась в тени «высших государственных интересов». Извечный принцип «производить больше продукции с наименьшими затратами» в конце концов привел к следующему: не освоены новые подземные территории добычи угля, зато в прямом смысле слова углубление шло под город. Оседали земляные пласты, рвались водопроводные трубы, проваливались дороги, разрушались дома и здания. Хватало и других проблем.

Я решил еще раз обратиться к Центру.

Подготовили объемный документ об улучшении условий шахтеров, постарались обосновать все свои предложения и отправили по установленному порядку. Москва поддержала нас. Уже в конце первого года моего секретарства вышло постановление союзного правительства. Открылась возможность больше строить жилья, улучшить коммунальное хозяйство, расширить теплоэлектроцентраль. Помню, в тот период 22 тысячи детей пошли в детские сады. Если говорится, что гарант хорошей жизни – труд, то одним из гарантов хорошего труда является спорт. Не будет крепкого здоровья – не будет должной производительности труда. Здоровье нужно и для умственного труда. Учитывая все это, в Темиртау построили легкоатлетический манеж, стадион «Металлург», плавательный бассейн «Жастар», санаторий-профилакторий. В то время таких спортивных объектов в других городах республики было мало.

Надо подчеркнуть, что постановление союзного правительства не только было принято, но и были выделены соответствующие средства на все запланированное строительство. Мои старания были замечены, возрос мой авторитет среди людей. Буквально через полгода моего пребывания в Караганде меня избрали вторым секретарем областного комитета партии.

По характеру эта должность являлась как бы продолжением прежней работы, но по своему объему, конечно, намного масштабнее. Промышленные предприятия области за один год выпускали продукции на четыре миллиарда рублей. Для меня постепенно стали открываться отрасли цветной металлургии, химии и нефтехимии. С первых дней на новой работе я замечал, что партийные работники недостаточно общаются с представителями рабочего класса, с людьми труда. На областном партийном активе я специально выступал по вопросам техники безопасности, раскрывая все факты, выявленные Гостехнадзором. До сих пор помню 20 февраля 1978 года. В тот день на шахте «Сокурская» произошла страшная авария, под землей погибли 73 шахтера. В этот раз пришлось проявить максимальную строгость: и директора шахты, и главного инженера сняли с работы, исключили из партии и отдали под суд. По-другому нельзя было. Отсутствие соответствующих условий для человека труда всегда приводит к тяжелым последствиям.

Работа областного масштаба ярко раскрыла для меня многие вещи. Поскольку и Центр, и республика спрашивали только за металл и уголь, как в Темиртау, так и в Караганде из рук вон плохо обстояло дело с привлечением женщин к производству. Доскональный подсчет показал, что в Караганде и Темиртау из числа трудоспособного населения 50 тысяч человек не были охвачены работой. Написали письмо союзному министру и получили возможность открыть в области объекты легкой промышленности. Могу с уверенностью сказать, что добиться всего этого позволило то, что вырос я в основном в рабочей среде, хорошо знал психологию человека труда, цену труду. Губернатор Омской области России Леонид Полежаев, который раньше работал в Карагандинской области, в своей книге писал, что «Назарбаев вырос не в партийной колыбели». И это правда.

Могу утверждать, что самые удивительные моменты своей молодости ощутил именно в Темиртау и Караганде. Позже одно из самых трудных испытаний в период руководства страной прошло тоже на карагандинской земле. В июле 1989 года, когда шахтеры вышли на массовую забастовку, сложилась по-настоящему напряженная обстановка. В те дни я был в Москве. Не было еще месяца, как приступил к обязанностям руководителя республиканской компартии. Все бразды правления еще находились в руках Кремля. Предварительно переговорил с Горбачёвым, Рыжковым, другими высокопоставленными лицами, посоветовался по вопросам, которые можно решить в ближайшее время, и сразу же прилетел в Караганду. Из аэропорта напрямую поехал на площадь, где проходил митинг. «Дорогие шахтеры! Дорогие земляки!» – начал я свое выступление. Говорил около часа. Пятнадцать тысяч человек, собравшиеся на площади, слушали, соблюдая тишину. Я открыто говорил о положении внутри страны и о том, почему бастующие шахтеры наносят себе же вред. Шахтеры отнеслись с пониманием. Сообщил им, что первый секретарь обкома Локотунин по их требованию будет освобожден от занимаемой должности, что можно согласиться и с требованием шахтеров о снятии с работы руководителя объединения «Карагандауголь». Вскоре из Москвы прибыли приглашенные мной союзный министр и другие ответственные лица. Прямо сказал им: «Вы рассматриваете Казахстан только как источник сырья. Надо изменить вашу политику». Через каждые два часа делали перерыв, работали всю ночь. Шахтеры тоже всю ночь не покидали площадь, продолжали митинговать. В 6 часов 15 минут я вновь поднялся на трибуну. Доложил о принятых мерах. В конце концов горняки дали понять, что поддерживают нашу работу и надеются на нас, на том и разошлись. Нелегко было добиться, чтобы 30-часовая забастовка мирно разошлась, главное – найти пути удовлетворения актуальных запросов шахтеров, доказать неуместность их отдельных требований. Проблемы шахтеров были связаны тогда с общей обстановкой в стране. Производственные объекты стали останавливать работу. Снизился спрос на уголь, поэтому зарплата горняков резко уменьшилась. Свое влияние оказал и дефицит продовольствия.

Это событие заставило серьезно задуматься. Позволило максимально осознать, насколько глубоко лежат корни проблемы. Впоследствии, в начальную пору независимости, когда коллектив комбината на несколько месяцев остался без зарплаты, мы, анализируя все имеющиеся возможности, пришли к выводу, что следует обратиться за помощью к иностранцам. Сегодня известно всем, что в последующие годы было обеспечено стабильное развитие комбината. Время показало, что только опора на иностранного инвестора была единственно верным путем спасения производственного гиганта Сарыарки.

И население Караганды, и руководство республики, и Московский центр высоко оценили мою работу на посту секретаря, второго секретаря областного комитета партии. Через два с половиной года я был избран секретарем Центрального комитета Компартии Казахстана по вопросам промышленности.

Если до переезда в Алматы 17 лет моей жизни прошли рядом с родителями, то 21 год – на Украине и на земле Сарыарки. Работая там, я окончил высшее техническое учебное заведение при Карметкомбинате – филиал Карагандинского политехнического института, затем получил диплом трехгодичной Высшей партийной школы при Центральном комитете КПСС. Здесь сформировался мой характер. Сложилось мировоззрение. По правде говоря, именно здесь стал разбираться, что есть что и кто есть кто. Из всех испытаний школы жизни меня успешно вывело то, что с детских лет я был приучен к труду.

Жизнь многогранна, у нее бывают высокие вершины и глубокие рвы, крутые повороты и разные маневры, трудно везде и всегда принимать исключительно правильные решения. Но в жизни есть один путь, который никогда не позволяет заблудиться и всегда окружен почетом. Это трудовой путь. Он определяет место человека в жизни, в обществе. Лично я, как человек, всю жизнь убеждающийся в этом, призываю и весь народ следовать этим верным путем. Только труд, труд и труд может изменить и эпоху, и общество, и человека. Еще раз повторяю: для нас труд – решающий национальный фактор. Какой мы будем нацией, определяет то, как мы будем трудиться. Только труд способен сделать страну достойной, мощной.

В заключение скажу, что свою судьбу я не рассматриваю в отрыве от Магнитки и Темиртау. Этот город взрастил меня как гражданина, а Караганда сформировала меня как государственного деятеля. Здесь еще раз хочется повторить, что не будь в моей жизни Темиртау и Караганды, великой вдохновляющей веры Сарыарки, не стал бы я Президентом.

Впереди – Алматы.