Текст книги "Магия Чарли. Кусачая книга"

9. Додлин Денделион

Разозлившись, что накануне его не взяли на ночную прогулку, Торус разбудил всю общую спальню самым неприятным способом из всех возможных: намочив свою подушку, он поочерёдно встряхивал её над спящими.

Над Чарли он встряхивал подушку снова и снова:

– Вот, это тебе за то, что отправил меня сюда и вынудил пропустить съёмки на фото в газету!

Возможно, сказался шок от резкого пробуждения, а может быть, сработало на практике выражение «утро вечера мудренее», но первой мыслью Чарли было вот что: в ходе их столкновения в «Голом короле» Тибальд Денделион невольно дал ему ниточку, которая поможет в поиске работы, а может, откроет и другие возможности. От восторга он едва не бросился Торусу на шею.

За завтраком Чарли машинально глотал ворсянку, то и дело поглядывая на Мангустину. После вчерашнего инцидента она, очевидно, решила смотреть на окружающих, включая Чарли, свысока. Либо так, либо удариться в слёзы – и Мангустина сделала выбор в пользу игнорирования всех и вся.

Клёпа права: Мангустине очень плохо, и нужно поскорее ей помочь. Она была несправедливо наказана, и это повлекло за собой гораздо больше последствий, чем ожидал Чарли. Теперь Мангустина день-деньской хандрит, сидя в Святых Розгах, в этой мрачной клетке.

Правда, была ещё одна дверь, в которую Чарли пока не стучался. За этой дверью находился некий человек, не особенно любивший Чарли, но который, возможно, смог бы примириться с непростым характером Мангустины. Он ни за что не потерпел бы, чтобы из Книги мага Мангустины вырывали страницы, и не стал бы её за это стыдить. Этот человек умел восстанавливать книги.

– Уверен, ты сможешь устроиться на работу в «Кусачую книгу мага», – шепнул Чарли Мангустине, когда они шли в башню Знамений на очередной бесполезный урок.

– Пф-ф-ф! – фыркнула Мангустина.

Однако Чарли заметил мелькнувшую в её глазах искорку. Мангустина обожала книги. До того как её упекли в Святые Розги, она была блестящей недомагиней, и убогость предлагавшегося им обучения наверняка угнетала её даже сильнее, чем самого Чарли.

– Из тебя получится отличная помощница книготорговца, – настаивал Чарли. – Ты очень ловко обращаешься с книгами. Если хочешь, сходим туда вместе после уроков.

Взгляд Мангустины мечтательно затуманился, и Чарли вздохнул с облегчением. За десять дней, которые они провели здесь, у него сложилось впечатление, что девочка вообще разучилась мечтать. Нужно во что бы то ни стало вернуть ей надежду на хоть какое-то будущее. Тогда, на втором этапе, Мангустина, возможно, снова обретёт способность изумляться и восхищаться.

Когда они вошли в класс, стул, на котором Чарли обычно сидел, галопом поскакал прямо к нему. Торус схватил стул за спинку и с размаху ударил им о стену.

Чарли тут же бросился к Торусу и вырвал у него стул:

– Проклятие, да что на тебя нашло?!

– Мебель должна знать своё место! А ну-ка, прочь с дороги, розга!

Чарли предпочёл не раздувать конфликт, ему и так хватало забот. Он успокоил свой стул и сел на него, однако тот ещё некоторое время весь трясся после пережитого стресса.

Сегодняшний урок магии вела единственная преподавательница, которая нравилась Чарли: Аталанте Альпий. Эта темноволосая невысокая дама относилась к своему предмету с искренней увлечённостью. К сожалению, её возможности обучения были существенно ограничены, поэтому она лишь объясняла ученикам теорию и заставляла их отрабатывать движения, необходимые для применения сложных заклинаний. К практике они так и не переходили, и в итоге полученные знания были довольно абстрактными.

– Эй, мадам! – выкрикнул Торус минут через сорок после начала урока. – Зачем вы заставляете их учить заклинания, которые они никогда не смогут себе позволить?

– Никто не знает, что готовит нам будущее! – ответила Аталанте Альпий. – И напоминаю, ты тоже являешься частью этого класса и обязан выполнять упражнения вместе со всеми.

– Мне это не нужно, мадам, для этого у меня будет техмаг. Перед вами будущий Анасфем Непобедимый!

– «Анасфем Непобедимый» – это не профессия.

– Ах вот как? Тогда приходите посмотреть на меня на следующих юношеских скачках, раз вы мне не верите! Увидите, как ловко я орудую своим огромным колошмателем! – Тут Торус вскочил с места и принялся скакать по классу, попутно молотя кулаком по столам, шкафчикам и стенам.

В считаные секунды в помещении начался хаос. Панус и его банда не преминули воспользоваться случаем присоединиться к беспределу. Охваченные всеобщим безумием стулья устроили что-то вроде родео. Стоящие на полках просроченные зелья начали изо всех сил дымиться, а перепуганные книги летали во всех направлениях, то и дело врезаясь в физиономии зазевавшихся учеников.

– Я ВЫЗОВУ ДОСПЕХИ! – закричала преподавательница. Однако она ничего не сделала, ограничившись пустой угрозой.

Чарли стало её жалко. Только она из всех учителей искренне переживала за будущее своих учеников, компенсируя отсутствие авторитета доброжелательностью, и Чарли хотелось, чтобы это хоть как-то окупилось. В итоге безобразие в классе длилось до самого конца урока, после чего преподавательница с явным облегчением всех отпустила.

– По крайней мере, мы начали заниматься у человека, достойного называться учителем, – сказал Чарли Мангустине. – Давай собирай свои вещи, мы идём в город.

* * *

На этот раз книжная лавка «Кусачая книга мага» стояла не на Однорукой улице, а гораздо дальше, в квартале Ста Магистров, и складывалось впечатление, будто она дуется. Мангустина устала от долгой ходьбы, поэтому Чарли дал ей несколько минут отдышаться и только потом открыл входную дверь.

– Осторожно! – тут же воскликнул он и пригнулся, уворачиваясь от словарей, которые по своему обыкновению пикировали на посетителей.

Однако Мангустина лишь мрачно зыркнула на летающие книги, и те поспешили упорхнуть от греха подальше. Несмотря на всё, что ей пришлось пережить, Мангустина оставалась Мангустиной. Выпрямившись, Чарли заметил, что хозяйка лавки, обычно не отличавшаяся любезностью, не может скрыть своего восторга при виде проявленной девочкой прирождённой уверенности. Чарли решил, что это хороший знак и надо ковать железо пока горячо.

– Добрый день! – воскликнул он, увлекая за собой подругу.

Высоченная хозяйка лавки, задрапированная в клетчатую ткань, подчёркивающую её и без того внушительную фигуру, взглянула на Чарли так, словно тот только что испортил воздух. Взгляд её на несколько секунд остановился на кулонах посетителей, выдающих их принадлежность к Святым Розгам. Затем так холодно, что слова, вылетающие из её рта, походили на ледышки, она спросила:

– Насчёт работы?

– Всё равно я не хочу этой работы, – в тон ей ответила Мангустина.

Чарли бросил на неё потрясённый взгляд, потом осиял владелицу лавки своей очаровательной улыбкой, которая очень часто его выручала. Он перебрал в голове подходящие фразы и выпалил:

– Пожалуйста, я уверен, что моя подруга обладает всеми необходимыми качествами, которые вам понравятся, госпожа… госпожа, как ваше имя?

– Румпельштильцхен. Исказите мою фамилию – и вылетите отсюда в два счёта.

– Так вы нас нанимаете? – оживился Чарли.

– Я хотела сказать, что вышвырну вас из лавки. Итак, как меня зовут?

– Госпожа Румпл… – промямлил Чарли.

– Ты здесь работать не будешь.

Чарли пожал плечами. У него касательно работы были другие планы.

– Румпельштильцхен, – сказала Мангустина. – Было бы из-за чего огород городить.

– Неплохо, – одобрительно проворчала хозяйка лавки. – Значит, ты хочешь у меня работать?

– Пф-ф-ф.

– Что значит «пф-ф-ф»?

Мангустина ткнула пальцем в сторону стопки книг, выставленных при входе в лавочку:

– Извините, но вы продаёте работы Мишу Лебука. Для меня это неприемлемо.

Хозяйка лавки смутилась, и Чарли зачарованно на неё уставился. Он бы удивился меньше, если бы у него на глазах покраснела каменная статуя.

– Да, но… многие покупатели спрашивают эти книги. Иногда случаются в жизни такие моменты, когда приходится идти на уступки.

– Вот именно, – сказала Мангустина. – Иногда нужно идти на уступки.

– Ладно, ты принята.

– Что я должна делать? Хотите, я призову к порядку вон тот атлас? Я заметила, что он задирает энциклопедию минералов.

– В наблюдательности тебе не откажешь. Но лучше начни с распаковки коробок. И будь осторожна: некоторые книги становятся очень нервными после долгого пребывания взаперти.

– Ух ты, супер! – воскликнул Чарли. – Уверен, вы…

– А ты можешь катиться, – перебила его хозяйка лавки.

Чарли помедлил, не зная, как поступить. Мангустина ушла вглубь лавки, даже не взглянув на него. Возможности спросить про порванную Книгу мага не представилось, а заговорить на эту тему вот так, ни с того ни с сего, было бы неуместно. Оставалось лишь надеяться, что Мангустина постепенно проникнется доверием к владелице лавки и поговорит с ней сама.

Кроме того, Чарли требовалось узнать ещё кое-что:

– Прежде чем я уйду… вы не знаете, где живёт судья Денделион?

* * *

Квартал Образцовых феечек, проспект Дракона на поводке, дом 123. Богатая улочка, здесь даже булыжники мостовой лежат более ровными рядами, чем на прочих улицах Тэдема. Жилище судьи возвышалось над соседними постройками по меньшей мере метров на пять. Четыре башенки гордо устремлялись к небу, даже в изгибе крыши чувствовалась надменность. Удивительно, но окна казались грустными – вероятно, их огорчала форма занавесок. Проложенная по саду дорожка вела к входной двери. Чарли никогда прежде не видел такой аккуратной живой изгороди – ни один листочек не выбивался из заданной формы.

Когда он постучал, дверной молоток так раскатисто загрохотал, что Чарли едва не подпрыгнул. Затем в торжественной тишине красная дверь отворилась. Внутри, в просторной прихожей ожидали три молодые женщины; при виде Чарли все они удивлённо округлили глаза.

– Вы здесь, чтобы получить место компаньонки? – спросил Чарли.

Дамы закивали.

– Вот и я тоже, – сказал Чарли.

Мгновение соискательницы выглядели потрясёнными, а потом отвернулись: они не собирались отвлекаться от важного дела ради такой мелочи.

В тот же миг открылась дверь в дальнем конце прихожей.

– Вас вызовут, – произнёс нежный, почти детский голос.

Раздалось шуршание нижних юбок, и появилась ещё одна молодая женщина, очень похожая на ожидающих в прихожей кандидаток. В открывшемся дверном проёме показалась очень худая дама, одетая во всё светлое, с очень бледной кожей и очень светлыми волосами. Шея у неё была такая тонкая, что оставалось лишь удивляться, как голова удерживается на плечах. Хозяйка дома принадлежала к тому типу людей, на которых даже узкая одежда сидит свободно. Заметив Чарли, дама нахмурилась, но у неё были настолько светлые и редкие брови, что никто бы не принял её досаду всерьёз.

– Вы по какому вопросу? – поинтересовалась она своим тонким голоском.

– Я хотел бы получить место, – ответил Чарли.

– Мне нужна компаньонка, а не компаньон.

– Но я прекрасно умею составлять компанию. Думаю, это компенсирует прочие мои несоответствия вашим требованиям.

Женщина едва заметно улыбнулась с явным удивлением, как если бы её губы давно забыли, как это делается, и знаком предложила Чарли следовать за ней:

– Сюда, пожалуйста.

– Мы пришли раньше! – запротестовала одна из ожидающих кандидаток.

– Да, но… нанимательница ведь я, – ответила худенькая женщина. – Так что… я делаю что хочу, да? – Она смотрела на соискательниц так, словно ждала подтверждения своих слов. Не дождавшись, она кивнула и пробормотала уже увереннее: – Я делаю что хочу.

Казалось, она гордится, что сумела настоять на своём.

Провожаемый убийственными взглядами остальных кандидаток Чарли прошёл следом за хозяйкой дома в маленькую гостиную. Комната, в которую они вошли, оказалась подчёркнуто очаровательной, светлой, залитой солнечными лучами, с очень высоким потолком. К Чарли рысцой подбежало милое кресло с высокой спинкой, обтянутое жемчужно-серым сатином. Кресло всячески извивалось и выгибало ножки, явно кокетничая с гостем. Расценив эти ужимки как недвусмысленное приглашение садиться, Чарли опустился в кресло и стал рассматривать комнату более пристально.

На полу перед камином лежал белый ковёр, состоящий наполовину из перьев, наполовину из шерсти – вот только по обеим сторонам ковёр заканчивался львиными лапами, и у него была орлиная голова… Это была настоящая шкура грифона. Об этом свидетельствовали фотографии на каминной полке: на них судья Денделион и его сын Тибальд позировали рядом с только что убитым зверем, выставив перед собой ружья. Рядом с фотографией разместились длинные белые фарфоровые руки, увитые голубыми узорами, стоящие прямо, опираясь на предплечья. Забавно, но эти руки напомнили Чарли вымощенный фарфоровой крошкой пол в Святых Розгах.

Кресло вдруг сорвалось с места, загарцевало в сторону камина и остановилось у шкуры грифона. От неожиданности Чарли схватился за подлокотники, чтобы не упасть, и это резкое движение привлекло внимание великолепных английских роз: они повернули свои лепестки к гостю и… пристально посмотрели на него. Вместо сердцевины у каждого цветка был глаз.

Чарли продолжал изучать интерьер гостиной, столь же причудливый, сколь утончённый. Почти всю стену занимал большой книжный шкаф. Все стоящие в нём книги были в серых и белых обложках, и Чарли задумался, не выбирали ли их, ориентируясь исключительно на цвет переплёта, а не на содержание. Если да, то это очень по-тэдемски. У подножия шкафа притулилась маленькая скамеечка для ног, робко помахивая свисающей с обивки бахромой. Несомненно, её использовали, чтобы добраться до книг с верхних полок. На стене, размещённые рядом, висели головы двух белых оленей, их ветвистые рога переплелись, образовав смелую композицию. От этой эстетики страдания, которой была пропитана гостиная, Чарли стало не по себе.

– Меня зовут Додлин Денделион, – представилась хрупкая женщина, усаживаясь напротив гостя.

– Чарли Вернье, – ответил Чарли, пуская в ход всё своё обаяние.

Тут он заметил, что хозяйка дома одета соответственно стилю гостиной. Ленты на её блузке, которые Чарли сначала счёл нашитыми как попало, на самом деле изображали грудную клетку. Ожерелье на шее состояло из множества искусно сделанных навесных замочков, очевидно выполненных из слоновой кости, чёрного дерева и золота. Все они были закрыты. Додлин скрестила ноги, и Чарли посмотрел на её обувь: прелестные белые лодочки, украшенные кружевными бабочками, крылышки которых слегка трепетали.

– Ну что ж, расскажите немного о себе. Чем вы увлекаетесь?

Мгновение поразмыслив, Чарли решил использовать слова Тибальда, услышанные накануне.

– Чаем, – ответил он. – Обожаю чай.

– Какое совпадение! Я тоже! У вас есть любимый аромат?

Чарли поколебался, а потом начал импровизировать:

– Очень трудно определиться… Приятных ароматов так много! Я всегда затруднялся с выбором, когда работал в салоне «Ча-ча-чай».

Светлые брови его собеседницы взмыли вверх:

– Правда?! Вы работали в салоне «Ча-ча-чай»?!

Чарли кивнул. Стыдно, конечно, искажать истину ради своих интересов, но в его положении безукоризненная честность была бы роскошью, которую он больше не мог себе позволить.

Слишком бледные щёки Додлин Денделион окрасил лёгкий румянец, и она ответила неестественно невинным тоном:

– Помнится, этот чайный салон принадлежал какому-то учителю… Лану? Лу? Что-то в этом роде?

– Учителю Лину, – поправил её Чарли.

Тот факт, что они оба врут, слегка поумерил его чувство вины.

Очевидно, что Додлин прекрасно знает – или когда-то знала – учителя Лина.

– Да, учитель Лин, верно, – ответила она. – А чайный салон «Ча-ча-чай» – весьма респектабельное заведение, несмотря на то что у его владельца возникли определённые проблемы с законом. – Хозяйка кашлянула и вдруг сменила тему. – К слову, вы интересуетесь ботаникой?

– Ну, я уже сумел вырастить тыквину и прекрасно помню, как это нужно делать.

На самом деле с тех пор, как его Книга мага (в настоящее время запертая в его шапке-выручалке) проглотила инструкцию, Чарли мог цитировать её наизусть. Это свойство всех Книг мага – они служат хранилищем памяти своего владельца. Всё, что её владелец туда записал, никогда не забудется… если только не вырвать страницу.

– Но, должен признать, пока этим всё и ограничилось. Я хотел устроиться на работу в «Голубую фасоль», но, к сожалению, там решили, что я недостаточно компетентен.

– Значит, вы проявляете интерес к данному вопросу, а это уже что-то. – Додлин встала – казалось, она колеблется. Взгляд её задержался на лице Чарли, и в конце концов она, видимо, сочла его достойным доверия. Чарли умел располагать к себе людей – это был его главный талант. – Я очень люблю растения. Я даже написала книгу на эту тему.

Она повернулась и направилась к книжному шкафу. На самой нижней полке, на уровне пола, куда почти не попадал свет, стоял большой том в сиренево-розовой бархатной обложке, и Додлин, достав книгу, положила её на колени Чарли. Надпись на обложке гласила: «Очаровательная ботаника». Чарли наугад открыл книгу.

На странице справа нарисованный акварелью зелёный горошек внезапно стал развиваться, и постепенно вьющееся растение превратилось во взрослый стебель с листьями, среди которых расцвёл синий цветок, из которого затем появился стручок.

– Невезошек, – пояснила Додлин. – Это зелёный горошек, приносящий неудачу.

Чарли перевернул страницу и увидел какой-то клубень с множащимися на глазах корнями. На странице слева значилось: «Картошка-выбей-глаз», а ниже следовало длинное описание.

– Её так называют, потому что эта картошка прыгает человеку прямо в лицо, когда её выкапывают. И бьёт она довольно… сильно. Согласна, название не самое изящное.

Чарли перевернул ещё несколько страниц. С десяток статей посвящалось различным сортам тыквин, но помимо этого из книги можно было узнать о гигантской фасоли, о ягодах-перевёртышах (позволяют изменить внешность на несколько часов), о плаксивых ивах (почти то же самое, что и обычные плакучие ивы, только более приставучие), о шизалунах (начинают светиться, если их потрясти), о яблоках-бобошках (у тех, кто их ест, вызывают сильное чувство вины), о злотёрне (движущийся колючий кустарник, растущий вокруг Чистилищного) и о разных других растениях.

– Конечно, большинство из них довольно редки. Многие попали ко мне через Сады Академии и прожили ровно столько, чтобы я успела их изучить, но некоторые очень хорошо акклиматизировались.

– Это потрясающе! – воскликнул Чарли с искренним воодушевлением. – Наверное, эта книга имела большой успех!

Додлин снова порозовела. Это случалось с ней каждые три минуты – так маяк на утёсе подаёт световые сигналы с определённым интервалом.

– Дело в том… Производство «Очаровательной ботаники» оказалось слишком дорогим, поэтому ни один издатель не согласился её опубликовать. Я выпустила авторское издание, но оно продавалось не очень хорошо, увы… – Она помедлила, потом добавила: – Муж до сих пор ставит мне это в вину.

– Значит, мне крупно повезло, ведь вы позволили мне полистать вашу работу. Это настоящий шедевр!

– Это ещё что! Видели бы вы мою оранжерею! – Додлин опять покраснела. Теперь она почти мигала словно неисправная лампочка. – Хотите посмотреть?

– А можно?!

– Ну конечно же, можно. Должность компаньонки предполагает постоянное взаимодействие. Мы будем вести долгие беседы. Я буду рассказывать вам о ботанике, а вы мне… кхм… о вашей жизни. Забавные истории о том, как вы работали у этого вашего Лана или Лу, я опять забыла его имя, извините. Я такая рассеянная!

– Лин, – мягко поправил Чарли. Он уже понял, что Додлин Денделион страстно желает узнать что-нибудь о его бывшем учителе и что благодаря этому он, Чарли, вполне возможно, получит это место.

Они вернулись в вестибюль, и Додлин уставилась на кандидаток так, словно совершенно про них забыла.

– Ох… Я… Вы можете идти, место уже занято. Во всяком случае, пока. – И она зашагала дальше, уже не обращая на соискательниц внимания; Чарли одарил их извиняющейся улыбкой и поспешил следом за хозяйкой.

Они прошли по длинному коридору, оклеенному бумажными обоями с гармоничным узором из весов и молотков, и миновали дверь справа, на верхней панели которой был вырезан меч.

– Кабинет моего мужа, – пояснила Додлин. – Всем строго-настрого запрещено туда входить, даже мне, ха-ха! А здесь кухня… Заодно покажу, как приготовить чай, в этом вопросе я очень требовательна. А потом мы выпьем по чашечке в оранжерее.

Порхая вокруг эмалированной печи, о которую наверняка было легко обжечься, Додлин рассыпалась в объяснениях: до какой температуры нужно нагревать предварительно отфильтрованную воду, какой чай выбирать в какое время суток, сколько чайных листочков положить в заварочный чайник в зависимости от его размера. Один только выбор чайника (а их у Додлин имелось великое множество) стал темой долгих объяснений. Чарли немного путался, вызывая у хозяйки лёгкое удивление, но довольно быстро находил нужный ответ – стоило только упомянуть об учителе Лине. Можно было говорить что угодно – лишь бы прозвучало имя учителя Лина.

Например, Чарли сказал:

– Учитель Лин не разрешал мне выполнять эту часть процесса. И потом, он питал особую привязанность к своему вечному чайнику. Этот чайник сам готовит чай, сам разливает в чашки, а вкус зависит от вашего настроения.

– Я помню этот чайник, – кивнула Додлин и тут же спохватилась, что нужно покраснеть. – То есть я хочу сказать, он угостил меня чаем из этого чайника как-то раз, когда я была особенно обезвожена. В конце концов, это же был чайный салон. – И она продолжила объяснения касательно процесса заваривания чая: – А главное – не забудь о стёганой грелке для чайника! Без неё чайник остынет.

– Конечно, – произнёс Чарли.

Ничего другого он сказать не мог, ведь было очевидно, что грелка для чайника может служить лишь одной цели: не дать заварочному чайнику охладиться.

В конце концов они отправились в оранжерею, где произрастало множество очаровательных магических растений, многие из которых упоминались в ботанической энциклопедии. Чарли восхищался всем, по поводу чего Додлин ждала от него восхищения. Наконец беседа увяла, тем более что Додлин то и дело отвлекалась на плотоядные растения, норовящие устроить грызню. Она бегала из одного конца оранжереи в другой с секатором, лейкой, пульверизатором, подпорками и в итоге вообще забыла про Чарли. Когда два часа спустя она его заметила (от нечего делать Чарли рассматривал вьющиеся стебли невезошка), то извинилась:

– Прости, но, если я до вечера не утешу эту плаксивую иву, она может полезть с объятиями к тыквинам и раздавит их своими ветвями. Ты не будешь против… приготовить нам ещё чаю?

– С удовольствием! – ответил Чарли.

Он с нетерпением ждал этого момента.

Итак, Чарли вернулся в кухню и приготовил чай, стараясь делать поменьше ошибок. Он даже не забыл о грелке, дабы сохранить чай в тепле. Затем Чарли потихоньку выскользнул из кухни и прокрался по коридору прямиком к кабинету судьи, который столь любезно показала ему Додлин. На его счастье, дверь не была заперта на ключ.

Внутри оказалось гораздо темнее, чем в остальных комнатах дома, вдобавок повсюду громоздились всевозможные папки с документами. Кабинет производил впечатление помещения, принадлежащего очень занятому человеку, который любит порядок, но слишком много работает, поэтому вынужден постоянно держать под рукой кучу документов. Огромный письменный стол из красного дерева был покрыт позолотой, столешница обтянута кожей – типичное дурновкусие, свойственное богатым людям. Внезапно Чарли вздрогнул: на стене висел портрет судьи: на глазах красная повязка, в одной руке весы, а в другой меч. Чарли нахмурился. «А ведь судья мечтает стать Аллегорией, – вдруг понял он. – Весы и меч – это атрибуты Аллегории правосудия».

Однако Чарли пришёл сюда не для того, чтобы разглядывать интерьер. Быстро обшарив письменный стол, он сразу же нашёл что искал: чистый бланк, в верхней части которого стояло имя судьи Радаманта Денделиона и название Академии, перо и коричневые чернила, которыми пользовался судья, и его печать. Нужно было действовать быстро. Несколько секунд Чарли рассматривал почерк судьи (убористый, чёткий, буквы «А» украшены завитушками), после чего принялся писать, чтобы было похоже.

«Я разрешаю Мангустине Баттернат и Чарли Вернье посетить заключённого учителя Лина».

Чарли поставил внизу дату, подпись (получившуюся довольно неплохо) и поставил восковую печать. Больше ничего не требовалось. Как сказала ему Джун, большая специалистка по мелким правонарушениям: «Врун всегда попадается на мелочах». Состряпанное Чарли лаконичное разрешение выглядело так, будто судья между делом накарябал его на краю стола, не придавая большого значения столь маловажному документу.

Чарли помахал листом, чтобы высохли чернила, потом сложил его и спрятал в карман куртки. Теперь можно заняться вторым пунктом его плана, ради осуществления которого он влез в логово хищника: поисками страниц, вырванных из Книги мага Мангустины. Он изо всех сил скрестил пальцы, отчаянно надеясь, что страницы где-то здесь. Больше всего на свете ему хотелось вернуть их владелице.

Он принялся быстро просматривать стопки бумаг на столе, потом те, что лежали на полу. Сколько же тут документов! Всё равно что искать иголку в стоге сена! Чарли рылся в выдвижных ящиках, просматривал папки из книжного шкафа и папки, громоздившиеся на паркете, но плотных листов пергамента, украденных у Мангустины, нигде не было. Он уже начал отчаиваться, как вдруг ему на глаза попалась толстая картонная папка зелёного цвета, перетянутая резинкой. Торчащие из папки края листов были все обтрёпаны, словно эти документы изучали снова и снова, и это заинтриговало Чарли. Он снял резинку, открыл папку и прочёл заголовок:

МАГИЧЕСКИЕ СБОИ,

ОТЧЁТ СТЕФФИ АЛИКАНТЕ

Чарли пролистал документ, выхватывая взглядом только подзаголовки и выводы. Судя по дате, отчёт был написан полгода назад, и на каждой странице стояла пометка «конфиденциально». Если верить заключению докладчика, магия по какой-то непонятной причине постепенно исчезала, хотя вокруг портала в Садах Академии по-прежнему фиксировали высокий уровень отблесков. Будучи живой сущностью, магия умирала, не сумев приспособиться к этому миру, возможно из-за какой-то мутации – эксперты ещё не пришли к единому мнению на сей счёт. Чарли пролистал последнюю главу, содержащую предложения по решению проблемы, и с каждой новой страницей ему становилось всё тревожнее. Что такое окамения? А главное, его насторожила приписанная от руки коричневыми чернилами судьи и дважды подчёркнутая фраза «Я мог бы решить эту проблему гораздо проще».

От подобной уверенности бросало в дрожь. Чарли хотел бы изучить этот доклад поподробнее, но он и так уже сильно рисковал: Додлин с минуты на минуту могла заметить его длительное отсутствие. Значит, он поищет украденные у Мангустины страницы в другой раз.

Тем не менее, располагая этими сведениями, можно смело обратиться к Ложе.

Чарли выскользнул из кабинета и постарался закрыть дверь как можно тише.

– А ты что здесь делаешь?!

Он обернулся. Тибальд. Сын судьи только что вышел из кухни, держа в руках грелку для чайника, и теперь изумлённо таращился на незваного гостя.

– Я новая компаньонка, – с готовностью ответил Чарли.

– Чего?! – не понял Тибальд.

– Что делает здесь этот юный негодяй?! – загремел вдруг возмущённый голос.

Чарли обернулся и увидел в другом конце коридора взбешённого судью: серебристые волосы его встали дыбом словно сияющий нимб.

– Я готовил чай для Додлин, – ответил Чарли.

– ДОДЛИН! Я ТРЕБУЮ ОБЪЯСНЕНИЙ! – взревел судья.

Из оранжереи раздался тихий вскрик – не то удивлённый, не то испуганный. Чарли снова повернул голову и увидел, что Тибальд потихоньку бросил грелку в угол кухни. Они с Тибальдом обменялись многозначительными взглядами. «Если ты промолчишь насчёт грелки, я ничего не скажу про кабинет», – говорили глаза Тибальда. Чарли был отнюдь не глуп. Если Тибальд и будет молчать, то, скорее всего, потому, что боится отца до дрожи и опасается его гнева, даже если гнев этот направлен на других людей.

– Я здесь! Я здесь! Что стряслось? – Голосок у Додлин дрожал. Она прижимала к правой руке окровавленную тряпицу – видимо, порезалась.

– Ты всё возишься со своими цветочками? – сухо поинтересовался её муж. – А тем временем в моём доме творится чёрт знает что!

Додлин изобразила смущённую улыбку:

– Может, продолжим этот разговор в гостиной? Чарли, чай, наверное, уже заварился, можешь его нам подать.

– Это преступник! Осуждённый преступник! А ты впустила его в МОЙ дом!

– Радамант, прошу тебя! Это очаровательный мальчик, и потом… Он мог бы брать с тебя пример. В конце концов, твоё влияние лучше всего помогло бы ему встать на правильный путь…

– Я не собираюсь лично заниматься каждым мелким розгой, которому вздумалось злоупотреблять магией Тэдема. Ты хоть знаешь, кто этот парень? Не кто иной, как внук почтенной Мелиссы, этой предательницы, которая постоянно строила против меня козни!

– Правда? А мне так нравились её книги и… Ой, ну послушай, это же просто ребёнок! Да к тому же такой милый!

Чарли, уже с минуту ожидающий за дверью, решил воспользоваться этим кратким затишьем и вошёл в гостиную, неся поднос, нагруженный чашками, сахарницей, ложечками, печеньем и всем, что полагалось туда поставить идеальной компаньонке. В центре этой композиции возвышался заварочный чайник.

Семейство Денделионов расположилось перед погасшим камином, и Чарли подумал, не входит ли в его обязанности разведение огня.

– Чай, – просто сказал он. – Должен ли я вас обслужить?

Тут чайник чихнул, выплюнув весь чай на судью. Радамант Денделион взревел – больше от унижения, чем от боли, потому что чай оказался холодным.

– ОН СДЕЛАЛ ЭТО НАРОЧНО! НАВЕРНЯКА НАРОЧНО! – завопил он и принялся судорожно взмахивать руками, призывая высушивающее заклинание.

– Вовсе нет! – запротестовал Чарли.

– Похоже, твоя новая компаньонка не способна приготовить чай, – сказал Тибальд матери. – Какая жалость. Придётся тебе найти другую.

– ТЫ ВЫШВЫРНЕШЬ ОТСЮДА ЭТОГО ПАРАЗИТА, И НЕМЕДЛЕННО!

– Нет.

Все повернулись к Додлин и потрясённо уставились на неё.

– Нет, – повторила она дрожащим голосом, но при этом безапелляционным тоном. Казалось, супруга судьи удивлена своей реакции даже больше, чем остальные. Воспользовавшись всеобщим замешательством, она обратилась к мужу: – Ты всегда говоришь, что я должна управлять домом и что тебе всё равно, кого я нанимаю. Так вот. Чарли очень милый юноша, его компания мне приятна. И я буду горда, если смогу помочь ему отойти от совершённых ошибок и встать на путь истинный. Это мой способ доказать тебе, что я способна заниматься не только «своими цветочками»!