Текст книги "Anthropos phago"

Он снова замолчал.

– Вы слишком любите свою страну, – пробормотал Франк. – Почему бы вам не поехать в свою Америку в этом мире?

– Потому что есть чертова дыра Рональда Дойла, которая находится здесь, в этом парке. И пока я жив, буду, как цепной пес, ее охранять, чтобы ни одна крыса не проникла сюда.

– Понятно. Это ваша миссия.

– Если вам так угодно.

– Скажите, месье Блэйк, сейчас в нескольких государствах идут войны, почти каждый год происходят перевороты, цветные революции, но все это далеко отсюда. Возможно ли подобное во Франции или в других странах Европы? Вы работали в агентстве, вы должны это знать.

– Да!

– В самом центре Европы?

– Где угодно. В любой точке мира. Они не пожалеют даже Америку. Им нужен хаос.

– Зачем?

– Этого я не знаю. Я лишь руководил отделом, выполнял задания, приказы.

– В такое невозможно поверить.

– Понятие “далеко отсюда” – неправомерно. Наша планета – живой организм, который живет по законам природы. И, если у вас на пальце царапина, нельзя закрывать глаза, нужно залить ее йодом, иначе зараза попадет в кровь и распространится по всему телу. Потом общее заражение, гангрена и конец. Нельзя иметь больной левую руку и думать, что это не имеет отношение к правой. Все взаимосвязано, все должно быть в гармонии, а не наоборот.

– Но Франция!.. Сердце Европы!

– Европу уже подожгли. Обложили со всех сторон. Полыхает и на востоке и на юге. «Если загорелся дом соседа, не думай что твоя хата с краю – хотя бы потому что пожар может перекинуться на твой дом». Знаете, кто это сказал?

– Насколько я помню – Теодор Рузвельт.

– Вы образованный молодой человек. Тогда вспомните еще одну историю, которая произошла во Франции полвека назад. 2 мая 1968 года в Латинском квартале, где находятся институты, факультеты Парижского университета, общежития – начинается студенческий мятеж. Студенты требуют какую-то ерунду – открыть то ли факультет, то ли столовку… В общем, не важно – что. Им отказывают. Спустя пару недель в стране начинается хаос. Десять миллионов протестующих, забастовки, демонстрации. “Де Голля – в архив!”, “Прощай де Голль”. Все уже забыли о каких-то студентах. Потом месяцы противостояния и борьбы. 27 апреля 1969 года Де Голль признал поражение и ушел в отставку. Никто и не знал, откуда и кем финансировался этот хаос. Вот вам центр Европы. Ничего не напоминает? Это была одна из первых цветных революций. Только цвета она тогда еще не имела. А Де Голль сделал лишь две ошибки – вышел из НАТО и привез в Америку корабль, набитый долларами, потребовав вернуть его стране золото Франции. Законное право? Этого ему не простили.

– Рональд Дойл рассказывал мне о вас. Он говорил, что в 2001 году вы ушли из агентства, только не сказал почему. Лишь намекнул, что у вас есть какая-то информация. Сейчас я допишу книгу. Хотите, я помещу там ваше интервью?

– Нет.

– Вы не будете рассказывать об 11 сентября?

– Это чудовищно. Люди должны во что-то верить. Есть события, о которых нужно забыть и не вспоминать никогда. Вырвать эту страницу из истории. Нет, не буду.

– Как хотите.

Блэйк внимательно на него посмотрел.

– Значит, вы все-таки решили туда идти? Уверены? Наступит момент, когда назад дороги не будет.

– Да, месье Блэйк, уверен. А почему вы спрашиваете? Вы думаете, что я на это не способен? Кстати, как вы поняли, что я не являюсь засланным шпионом?

Блэйк улыбнулся.

– Вы меня извините, Франк, но у вас трясутся руки от самых простых идиотских вопросов. Вы не готовы к такой работе. Я не знаю, как вы справитесь со своей задачей. Может, передумаете?

– Нет.

– Хорошо. Рональд говорил, что вам понадобится сколько-то времени, чтобы дописать досье…, то есть донесение…, тьфу, то есть книгу. О каком сроке идет речь?

– Мне нужна неделя.

– Неделя. Окей! За это время я сделаю вам новые документы и подготовлю операцию. Работайте, месье.

– Хорошо, – и они крепко пожали друг другу руки. Блэйк встал, желая уйти, вдруг спросил:

– На какое имя делать паспорт – на Франка или на Жирафа?

– На Луи, – улыбнулся Франк.

– Я знаю, кем вы теперь станете, – улыбнулся Блэйк, – внуком Рональда Дойла. И тогда все двери для вас будут открыты.

– Вы уверены, что о нем еще помнят в агентстве?

– Там его боготворят!

33

Он стоял на пороге своей квартиры… ее квартиры и переминался с ноги на ногу.

– Луи?! Здравствуйте! Проходите, что вы тут стоите? – и Жоан посмотрела на дорожную сумку, которую Франк держал в руках. Он успел заскочить за ней в дом Дойла, взял рукопись, такси отпускать не стал и тут же приехал сюда.

– Здравствуйте, Жоан. Я пришел сказать, что мое интервью окончено и скоро я должен буду возвращаться назад.

– Вы пришли попрощаться? Это очень мило с вашей стороны.

– Не совсем… Мне нужно подготовить материал, на это уйдет неделя, и тогда я уеду. А пока я поживу в отеле. Приехал, чтобы сказать вам это.

– А где вы жили все это время? – удивилась она.

– У писателя.

– Он вас выгнал?

– Нет. Он… Я сам ушел.

– Живите у меня, – просто сказала она.

– Это не очень удобно.

– Удобно. Чувствуйте себя, как дома. Только у меня нет компьютера – я не успела договориться с центром космических исследований, и с военными тоже не успела, – а в глазах ее сверкнули веселые огоньки.

– Я итак вам уже надоел своими внезапными визитами и выходками.

– Оставайтесь. Тем более что сегодня вы похожи на человека. Вижу, что вы не попали под снегопад, хотя на улице пятнадцать градусов тепла и весь Париж завалило снегом. Вы не взорвали Стеклянную Пирамиду, которая пока не построена на площади у Лувра. Нет? Сегодня вы ее не взрывали?

– Нет.

– В вас не стреляли?

– Нет.

– И воинственный Прованс под вашим началом не объявил никому войну? Вы не бомбили Югославию или какое-нибудь другое неугодное государство?

– Не бомбил.

– День прошел на редкость спокойно, Луи. Я бы даже сказала, скучно и серо.

– Да уж.

– Тогда, последний вопрос – вы не съели всех моих животных в зоопарке?

– Нет… Не всех.

– И даже не объелись отвратительными бургерами с листьями салата, котлетой, огурчиком и что там кладется еще? Вижу, ваше лицо не перепачкано майонезом.

– Все припомнили?

– Да, – с невинным детским удовольствием улыбнулась она.

– Признаться, сегодня я даже не успел позавтракать.

– А вот это похоже на правду, по вам заметно. Проходите, Луи, я рада, что вы пришли.

– Я вас не стесню?

– Нет.

Через полчаса он закончил обедать и теперь сидел, о чем-то размышляя. Напряжение спало, и он смог расслабиться после ужасного дня. В этот момент ему показалось, что находится у себя дома и никуда не уходил. Не было того кошмара, который продолжался целый месяц. Ничего не случилось. Ему было хорошо и удивительно спокойно. Через мгновение на кухню влетят дети, устроят свалку, начнут друг с дружкой возиться, кричать. Жоан успокоит их, усадит за стол, накормит. Потом все оденутся и куда-нибудь пойдут. День выдался очень теплым и можно будет немного погулять. А потом наступит вечер. Они вернутся домой. Потом ночь. Наконец он обнимет Жоан. Как давно он не был с ней рядом, как он соскучился по ней… Но пришел в себя и понял, что это лишь мираж, сказка. Ужас ждал его впереди, и деваться было некуда. А, может быть, остаться здесь навсегда? Рядом женщина, которую он любит. А она? Не гонит, значит, и он ей интересен. А дети? А та Жоан? А его Париж? Что будет с ними?… Нет. Он должен туда идти. Сможет ли? Получится ли?

Франк очнулся от своих мыслей, снова обратив внимание на Жоан. Пока он ел, она внимательно с удовольствием на него смотрела, наконец, он заметил этот взгляд. О чем она думала, он не знал, но сейчас это было не важно. Вдруг спросил:

– Жоан.

– Да?

– Представьте себе, что где-то есть некая организация, гигантская корпорация, которая абсолютно засекречена.

– Та-а-ак, – очнулась она.

– А редакция мне поручила туда проникнуть и сделать репортаж.

– Понимаю.

– Меня доставляют в это место, и я остаюсь один. Мои провожатые уходят, они больше ничем не могут помочь. Передо мной огромное круглое здание с множеством входов. Остается перелезть через забор, скорее всего, разрезать кусачками колючую проволоку и пройти на территорию. Потом забраться в само здание. Как? Не важно – как. Все это ерунда. А теперь главное. Там сидят страшные люди. Они владеют многими секретами, устраивают перевороты и войны по всему миру, это абсолютно секретная организация, которую до сих пор не смог разоблачить никто. Но я должен туда проникнуть и увидеть все собственными глазами. Мне поручила редакция, понимаете? Должен! Жоан, как вы считаете, на ваш сторонний взгляд, я справлюсь с этим?

Он выпалил все это на едином дыхании, замолчал, вдруг заметил изумление в ее глазах.

– Простите меня, – очнулся он. – Вы думаете, что я сумасшедший, – прошептал Франк.

– Нет, Луи. Я так не думаю.

– Неправда.

– Я хотела…

– Не продолжайте. Еще раз простите меня.

– Луи, вы спросили, я отвечу на ваш вопрос. Вы не сумасшедший, – повторила она. – Вы странный, удивительный человек. Таких почти не бывает. Обычно люди спокойно равнодушно шагают по жизни, радуются или грустят, выполняют свои нехитрые обязанности. Вы другой. Как вам это объяснить? Вы не равнодушный. Вы не проходите мимо. На вас лежит какая-то печать. Наверное, таких называют героями. Одни выполняют свою работу, другие – миссию. Вы все время должны кого-то спасать. Может быть, целый мир. Иначе вы не можете. И даже если спасти некого, вы все равно найдете и спасете.

– То есть, ненормальный, – усмехнулся Франк.

– Дон Кихот был ненормальным?

– Нет.

– Это я и хотела сказать.

– Но раньше я таким не был.

– Не знаю, что было раньше, но вы такой.

– Значит, вы думаете, что я должен туда идти?

– Куда? – удивленно спросила она. Потом просто ответила, – да. И чтобы вы ни делали – у вас все получится, Луи.

34

Всю неделю он работал. Он начал писать книгу с того момента, когда на проклятой скамейке встретил проклятого Дойла. Потом перечитывал, рвал бумагу и начинал все с самого начала. Он никогда столько не писал, и сейчас, понимая, какая на нем лежит ответственность, истязал себя этим ужасным творчеством. Так продолжалось два дня, а результата никакого. Наконец, вспомнил слова Дойла: “Пиши короткими предложениями. Ты должен писать примитив. Иначе читать тебя не будут”. Тогда он взял чистый лист бумаги и без особых литературных изысков начал пересказывать, случившуюся с ним историю. Скорее всего, Дойл был прав, – думал он, вспоминая, какого пошиба современную литературу приходилось читать за последнее время. Действительно – примитив, убожество. Зато популярное убожество, известное на весь мир. К его удивлению дальше все пошло легко и просто.

По вечерам Жоан возвращалась домой, они обедали и шли куда-нибудь гулять. Жоан была рядом, она спасала его от сумасшедшей работы, и ему было с этой женщиной удивительно хорошо. Однажды он ее спросил:

– Жоан, можно я позвоню?

– Конечно, Луи. Зачем вы спрашиваете, вон телефон.

– Нет, не так. Мне нужна ваша помощь. Я наберу номер, но говорить не стану, а вам дам трубку. Мне нужно просто услышать голос одного человека. Вы ему что-нибудь скажете, а я послушаю по параллельному аппарату. Вы поможете мне?

Жоан нисколько не удивилась, видимо уже привыкла к его выходкам и сразу же ответила:

– Конечно, Луи, – на мгновение задумалась и спросила, – как зовут вашего человека?

– Клод.

Франк набрал номер и протянул ей трубку.

– Это, месье Клод? – спросила она. Франк хотел уйти в другую комнату ко второму аппарату, но она его жестом остановила.

– Месье Клод, извините за беспокойство. Вам звонят из телефонной компании, мы проверяем качество связи. Не могли бы вы что-нибудь рассказать или прочитать абзац из какой-нибудь газеты?… Франс Суар? Конечно, подойдет. Вы готовы? Я слушаю вас, – и она протянула трубку Франку. Потом отошла в сторону и с изумлением наблюдала за тем, как менялось выражение лица Франка. В какой-то момент у него на глазах навернулись слезы. Он стоял и слушал несколько минут, потом посмотрел на нее и растерянно протянул трубку, которую она мгновенно взяла.

– Да, месье Клод… Я вас очень хорошо слышала. Спасибо. Всего доброго, месье Клод, – и положила трубку. Спрашивать его она ни о чем не стала.

Прошла неделя. Франк не успевал, а времени оставалось совсем немного. Через сутки он навсегда покинет этот удивительный Париж и отправится в агентство, а не дописано еще было несколько глав. Всю ночь он просидел за рукописью. Утром Жоан проснулась, накормила его завтраком и уехала на работу, а он снова сел к столу, продолжая работать. Уже едва соображал, голова шла кругом, наконец, закончил. Оставалась одна глава – последняя, и тогда книга будет готова. А глава эта будет об агентстве. И тут его охватил ужас. Только теперь он понял, что все только начинается…

Был полдень. Яркое солнце светило в окно. Ничто в этом городе не напоминало о скорой зиме, о холоде, о чертовом агентстве, куда он скоро отправится. Франк смотрел в окно и наблюдал за людьми, спокойно шагающими по тротуарам. Смотрел на солнце, на деревья, которые колыхались на легком ветру, отбрасывая длинные тени. И не верилось, что может быть иначе. Как спокойно было в этом Париже, как удивительно хорошо. Может быть, остаться здесь? – в последний раз мелькнуло в голове. НЕТ! Он упал на диван и провалился в глубокий сон.

Сколько проспал – он не помнил. Проснулся, услышав какие-то звуки, открыл глаза и понял, что уже вечер. В комнате было темно, а на столе тускло горела лампа. Вдруг увидел Жоан. Она сидела за столом и читала рукопись, а по щекам ее текли слезы. Она была удивительно красива. Он не стал ничего говорить, продолжая ее разглядывать. И вдруг возникло непреодолимое желание – подойти, обнять, крепко держать ее и больше не выпускать никогда. Наконец, она заметила, что он проснулся и воскликнула:

– Простите, Франк. Я без спроса взяла это. Простите меня.

– Вы прочитали до конца?

– Да… Какой ужас.

– Вы верите этому?

– Да.

Какое-то время оба молчали, потом она тихо спросила:

– Когда?

– Сегодня ночью. В четыре часа за мной заедет Блэйк.

– Вы окончательно решили туда идти?

– Да, – ответил он. Жоан встала, сделала несколько шагов по комнате, вдруг подошла к нему. Она взяла его за руку.

– Пойдемте, – и увлекла его за собой. Через мгновение они оказались в спальне. Она положила ему руки на плечи. Франк оцепенел.

– Обнимите меня, – услышал он.

– Я не могу. Так нельзя.

– Я так хочу. Идите ко мне, – настойчиво произнесла она.

Крепче вцепилась в него и привлекла к себе, поцеловала. Больше Франк не помнил ничего. Нет, помнил – руки, которые он так любил когда-то, эти волосы на подушке, и еще эти глаза. Они мерцали в серебряном отблеске Луны, и больше думать он не мог ни о чем. И не хотел…

– Зачем мы это сделали? – тихо произнес он. Они лежали на скомканной простыне и смотрели на занавеску, которая от легкого ветерка колыхалась в оконном проеме. Жоан долго молчала. Потом ответила:

– Я хотела, чтобы вы знали – ваша Жоан любит вас… Когда-то давно в старину мужчины уходили на войну. Их жены были с ними рядом. И как бы потом не было тяжело, они должны были вернуться, потому что всегда помнили эту ночь – последнюю. Им было за что держаться.

– Но я Франк, а не Луи. И моя Жоан осталась в том Париже. Если она прочитает эту книгу…

– …то поймет меня. Я и есть сегодня твоя Жоан. Ты испытываешь угрызения совести?

– Почему-то нет. Так странно.

– Я должна была это сделать, я хотела этого. Я люблю тебя, Франк. С первой минуты, как я увидела тебя, поняла это. Господи, если бы ты знал, как долго я тебя ждала.

– Что ты будешь делать потом? Завтра.

– Не знаю. Теперь мне все равно… Как это странно – параллельный мир. Как такое можно понять и объяснить?

– Наверное, это когда мир в какой-то момент раскалывается на две части, одна из них уходит в сторону и существует по каким-то своим законам. По новым законам. Но происходит это с чьей-то помощью, по чьей-то воле.

– Получается, что я живу в мире, который создал Рональд Дойл, – задумчиво прошептала она.

– Наверное, это так. По-своему он гений, не каждому дано создать целый мир.

– Но каждый может хотя бы попробовать. Твой писатель повернул ход истории, потом нашел дорогу сюда. Ты это делаешь – сегодня ты пойдешь туда и попытаешься что-то изменить. Я тоже хочу свой маленький Париж.

Франк промолчал.

– Я хочу быть с тобой. Я так долго тебя искала, наконец нашла и снова теряю… А кому мы тогда звонили? Месье Клод – твой отец?

– Да.

– Оставь свой адрес в Провансе. Пожалуйста, он мне очень нужен. Я найду тебя снова уже там. Ты ведь меня не будешь ревновать?

– Как Серж? Буду. Как ревновал бы к своему отражению в зеркале. Там тоже настоящий мир, параллельный, настоящие живые люди, но эти люди – мы… А что ты скажешь Луи?

– Расскажу эту историю.

– Он подумает, что ты сумасшедшая.

– Ничего. Я терпела весь этот месяц одного сумасшедшего, понимала его, верила, любила. Теперь пусть терпят меня. Нет, не терпят – любят, – и она провела рукой по его волосам.

– Он будет любить тебя, я знаю это точно. Он ждал тебя все эти годы, поэтому до сих пор один… Ты больше не просишь меня остаться?

– Я прочитала твою книгу. Ты все равно туда пойдешь… Уже пора? – спросила она, заметив, что он посмотрел на часы.

– Да.

– Я провожу?

– Нет.

– Хотя бы до подъезда.

– Нет.

– До свидания, мой хороший. Мой Франк.

– До свидания, Жоан. Найди Луи. Он уже много лет ждет тебя… Спи, Жоан. А завтра ты проснешься и поймешь, что все это был сон. Просто сон.

35

Ровно в четыре часа он вышел из дома. В эту же минуту к подьезду подъехала машина. Франк обернулся, бросив прощальный взгляд на окна своей квартиры, и в темном проеме увидел Жоан. Она смотрела на него. Больше он не мог ее видеть, как не мог видеть и свой дом, это было выше его сил. Англичанам легче, – вспомнил он, сел в машину, и та резко сорвалась с места. За рулем находился незнакомый человек, который за всю дорогу не проронил ни слова. Очень скоро они подъехали к парку. Блэйк ждал его на знакомой скамейке.

– Вы готовы? – спросил он.

– Да. А почему вы, месье Блэйк, выбрали такое странное время – ночь?

– Потому что днем здесь гуляют дети, черт возьми, – ответил тот.

– Ну и что?

– А вы не понимаете?… Вот ваш паспорт. Зовут вас Дойл. Чарльз Дойл. Теперь вы внук великого писателя. Там вас встретит один человек, с которым я многие годы работал. Он дослужился до глубокой старости и ушел в отставку. Сведет он вас с одним высокопоставленным сотрудником, который по сей день там служит. Он и проведет вас в агентство. Обо мне, как понимаете, ничего говорить ему не нужно. Легенда – вы, внук знаменитого писателя, решили принести пользу обществу и работать в агентстве. Дальше все будет зависеть от вас. Надеюсь, английский вы знаете хорошо.

– Конечно.

– Дайте мне ваш прежний паспорт.

– У меня только права.

– Давайте… Теперь телефонный аппарат.

– Зачем? Это подарок жены.

– Вы хотите, чтобы каждый знал, где вы находитесь?

Франк вынул из кармана телефон и отдал Блэйку.

– Вопросы есть?

– Меня там знают. У них есть мои фотографии, что помешает им меня разоблачить?

– Вами занимался отдел, с которым вы не будете иметь контакта. Агентство – огромная организация, где работают тысячи, у них множество офисов, вас не могут знать все. Людям, с которыми вы будете общаться, до вас нет никакого дела. Для них вы Чарльз Дойл – внук великого писателя. Никому и в голову не придет вас проверять. Еще возьмите это.

– Что это? – и Франк с удивлением посмотрел на маленький пакетик, который тот ему протянул.

– Откройте и посмотрите… Осторожно, не нажимайте. Это капсула. Если понадобится, нужно положить ее в рот и раскусить. Делается это очень просто. Вы ничего не почувствуете, через две минуты все закончится…

Франк, ничего не ответив, положил капсулу в карман.

– Все, Франк. Вы готовы?

– Да.

Блэйк махнул рукой, и из глубины парка появились какие-то люди. Их было человек десять. Блэйк с Франком приблизились к ним и на полпути остановились.

– Дальше я не пойду. Вас проводят. Он дал знак и люди, ждавшие его команды, прошли знакомым маршрутом – повернули направо, потом налево и скрылись между двумя высокими деревьями. Франк хотел идти за ними.

– Стоять, – рявкнул Блэйк, взяв его за рукав. Прошло две минуты и из темного проема между деревьями появились два человека.

– Чисто! – крикнул один из них.

– Ранен? – крикнул ему Блэйк.

– Ерунда. Плечо, – ответил тот. – Могло быть хуже – с погодой повезло.

– В машину, – скомандовал ему Блэйк, – все Чарльз Дойл, идите! Удачи!

И Франк, не оглядываясь и петляя, направился к высоким деревьям, где его ждали. Через мгновение эти двое скрылись в темноте.

Сделав всего лишь шаг, Франк попал под жуткий ливень. Теперь он понял фразу – “с погодой повезло” – видимость была ужасная, дождь лил стеной. Неподалеку увидел двух людей, которые лежали на мокрой траве без движения.

– У нас ровно две минуты. Пока им не пришла помощь, нужно успеть добежать до выхода, – услышал он голос провожатого. – Быстрее!

Франк бежал, что было сил. Уже задыхался, а до выхода оставалось еще очень далеко.

– Почему нельзя было подогнать машину ближе?

– Еще быстрее, – перекрикивал шум ветра и ливня его провожатый, – потому что в парке камеры. Засекут машину, через два квартала догонят.

Франк продолжал нестись. Только теперь он понял, каким огромным был этот парк. Вот уже показались массивные чугунные ворота, он вылетел на дорогу, через мгновение прыгнул в какую-то машину, которая тут же сорвалась с места и быстро набрала скорость, еще немного, и они уже мчались по улицам Парижа, а издалека слышались звуки выстрелов. Видимо, люди Блэйка, которые прикрывали его побег, в эту минуту уходили от погони, спасаясь в своем убежище. Но Франка это больше не касалось. Он вырвался из того странного Парижа, он был жив и не пострадал. Пока все шло хорошо.

Как это странно – бежать от людей, к которым завтра придешь сам, – подумал он. Только теперь заметил, что водитель, который мастерски управлял машиной, был пожилым человеком. На вид ему было лет семьдесят. Вдруг Франк спросил:

– Вы не боитесь, что потом они найдут вас?

– Старине Блэйку я обязан жизнью, – ответил тот. – Я не мог ему не помочь.

– А теперь он вас подставляет?

– Не совсем. Завтра, пока вы будете на своей экскурсии, я выпью стаканчик газировки, прокачусь на карусели и пойду к нему в гости. Он давно меня звал к себе, говорил, что там чертовски хорошо. А здесь у меня никого не осталось.

Он немного подумал и спросил, – там действительно хорошо?

– Для человека, которого в этом мире больше ничто не держит, да. Слишком хорошо… Что же будет с тем, кто меня проведет в агентство?

– Мне наплевать. За ним должок, и он обещал помочь, остальное меня не касается. Впрочем, этот выкрутится. Он занимает высокий пост, к тому же, там такой бардак, постоянные утечки информации, сейчас только ленивый не знает, что агентство существует. Оно так разрослось, что скоро не сможет оставаться в тени. Да и зачем что-то скрывать – еще немного и все закончится.

– Закончится?… Как?

– Победой демократии! – и старик громко захохотал.

– Скоро? – вздрогнул Франк.

– Очень скоро. Мой вам совет, юноша, если вы в дружбе с Блэйком, берите свою семью и бегите отсюда. Больше здесь делать нечего. А ваша прогулка в агентство ни к чему не приведет.

– Спасибо за совет, – пробормотал Франк.

– Приехали, – сказал тот, остановив машину. – Вот ключи от номера, он оплачен на сутки. Вот деньги. Переночуете в этом отеле. С вами свяжется некий Роджер Донован. Милейший обаятельный человек. Кстати, большой шутник. Он и будет вашим экскурсоводом. Все, удачи, может быть, когда-нибудь еще увидимся.

– Может быть, – пробормотал Франк.

Остаток ночи он провел в полудреме. Постоянно просыпался, хотелось вскочить, куда-то бежать, снова пытался заснуть, но все было тщетно. Тогда открыл глаза и уставился в потолок.

Герой. Какой он герой? И почему он должен спасать целый мир? Как его спасти? Он один. Совершенно один, и даже проклятый Дойл его бросил. А если завтра его раскроют? Он не умеет вести себя в подобных ситуациях – так говорил Блэйк, а он знает в таких делах толк. Что же делать? Капсула?… Бежать. Куда? К Блэйку. И остаться там навсегда? Герой!.. А дети, а Жоан? Скоро все закончится, – вспомнил он слова провожатого. И тут он понял, как давно не видел своих детей, мысленно заглянул в глаза дочери, сыну, потом Жоан. Он больше не мог без них. Может быть, увести их к Блэйку? А как он все объяснит жене – она решит, что он сумасшедший. Допустим, он сумеет ее убедить – познакомит с Блэйком, ему она поверит точно. А Париж? А Прованс, где прошло его детство? А дом, где осталась его мать? Нет! Он должен ехать туда. А что дальше?…

Но думать сейчас об этом не хотелось. Всему свое время. Главное, как говорил старый Дойл, посмотреть им в глаза. Все это мгновенно промелькнула у него в голове, и Франк провалился в глубокий сон…

36

Очень скоро его разбудил телефонный звонок. Он вскочил и снял трубку.

– Господин Чарльз? – услышал он.

– Да.

– Ровно в 14.00 я за вами заеду, спускайтесь в холл. Возьмите все самое необходимое. До встречи!

Оставалось пятнадцать минут. Необходимое? Что ему было необходимо? Франк взял дорожную сумку, а больше у него ничего и не было. Хотел уже идти, вдруг полез в карман и достал заветную капсулу. Вынул ее из чехла и долго внимательно разглядывал. Потом снова положил в карман и вышел из номера. Самое необходимое у него было, – подумал Франк.

В холле его ждал человек. Он молча дал знак, они вышли из гостиницы, сели в машину и тронулись в путь.

– Вы Роджер Донован? – после продолжительной паузы спросил Франк.

– Я везу вас к Роджеру Доновану, – ответил тот. Больше за всю дорогу он не проронил ни слова. Пока они ехали, Франк зачем-то несколько раз сунул руку в карман, проверяя – на месте ли капсула. Та спокойно лежала в кармане пиджака. Через час они приехали. Это был маленький аэродром, где не нужно было проходить досмотра и регистрации. Его подвезли прямо к трапу небольшого самолета, который стоял на взлетной полосе, и Франк поднялся в салон. Это был грузовой военный борт, в котором перевозили какие-то коробки, и где было всего пару рядов пассажирских сидений, которые никто не занимал. Кроме пилотов в самолете не было никого. – Вы готовы? – спросил его человек в военном кителе, появившийся из кабины пилотов.

– Вы Роджер Донован? – после продолжительной паузы спросил Франк.

– Я везу вас к Роджеру Доновану, – ответил тот и дверца за ним закрылась. Франк огляделся. Здесь даже не было иллюминаторов. Как в металлическом гробу, – подумал он. Самолет тронулся с места, легко оторвался от земли и быстро набрал высоту. Франк зачем-то снова несколько раз сунул руку в карман, проверяя – на месте ли капсула. Та спокойно лежала в кармане пиджака. Какое-то время он мучил себя сомнениями, воспоминаниями и не заметил, как уснул. За последние сутки он спал часа два, не больше, и безумно устал. Сколько проспал, он не помнил. Вдруг очнулся, почувствовав, что самолет тряхнуло. Турбулентность – понял Франк. Он не любил летать. Он боялся высоты и с трудом переносил эту качку. Самолет продолжало раскачивать в разные стороны, он, то проваливался вниз, то подскакивал наверх. Так продолжалось какое-то время. Вдруг из кабины показался знакомый пилот.

– Мы летим в Америку? – спросил Франк.

– Мы летим в ад, – ответил тот. Франк заметил, что за спиной у него парашют. Зачем? Он не успел задать этот вопрос, как военный протянул ему такой же и крикнул:

– Надевайте!

– Простите? – изумился Франк.

– Быстро, мистер Дойл.

– Что случилось? – воскликнул он.

– Нас атаковали, горит двигатель.

– Кто атаковал? Где мы находимся? – закричал он. Вдруг почувствовал, что самолет резко теряет высоту.

– Но я…

– Быстро, я сказал.

– Я не умею…

Военный бросился к нему и пристегнул лямки парашюта на его груди.

– Но я не умею на нем…

И тут в салон ворвался пронзительный шум – пилот открыл дверь.

– Когда я скажу – прыгайте как можно дальше от борта. Досчитаете до двадцати и дерните это кольцо.

– Но я не могу!

– Тогда оставайтесь здесь!

– Здесь? Хорошо!

– Придурок!.. Сможете! Иначе разобьетесь!

– А сумка. Моя сумка?! – и Франк в ужасе вспомнил, что там осталась рукопись.

– К черту сумку, мистер Дойл. Она вам больше не понадобится. Возьмите!

– Что это? – крикнул Франк, увидев пистолет. – Зачем?

– На всякий случай, – пилот сунул пистолет в кобуру, которая висела на одной из лямок парашюта, и застегнул ее.

– Но я не умею…

– Не забудьте снять с предохранителя! – крикнул тот. – Пошли!

– Куда?

– Туда! – уже орал он.

– Но я не могу-у-у!!!

И тут Франк почувствовал сильный толчок в спину. Через мгновение он вылетел из самолета и провалился в пустоту.

Ветер свистел в ушах, он нещадно лупил его по всему телу, выдувал мозги, и душу, и всю его жизнь. Такого он не испытывал никогда. Вдруг почувствовал, что кубарем летит вниз и кружится. Но так парашют может не раскрыться – нужно вытянуться! – понял он. Нужно остановить это вращение. Нужно сосчитать до двадцати. Нужно дернуть за кольцо. Какое кольцо? Где оно? Как за него дергать? Уже двадцать!!! А-а-а!

Сильный удар. Его словно подхватили под мышки, стянули крепким ремнем за талию, и тут он увидел, как огромный купол над головой закрывает ему солнце. Он жив! Слава богу, пока он жив, он летит! Куда? В ад! – вспомнил Франк и увидел еще один парашют, который раскачивался неподалеку. Под ним висел пилот самолета, того самого, где оставалась сумка с рукописью. Самолета, который очень скоро врежется в землю и сгорит. Какой кошмар. Но думать сейчас об этом не имело смысла…

Франк не помнил, столько продолжался полет. Какое-то время он безвольно висел на прочных ремнях с закрытыми глазами, наконец заставил себя их открыть. Перед ним расстилались бескрайние поля и холмы, а вдалеке виднелась кромка моря. Или океана. Он не представлял себе, в каком направлении они летят и где приземлятся. Снова посмотрел на пилота. Тот подавал какие-то знаки, но Франк его не слышал и не понимал, а земля стремительно приближалась. Оставались еще несколько сотен метров, и он коснется зеленой травы, которая покрывала небольшую возвышенность. Туда их и сносило. Вдруг Франк с ужасом почувствовал, как рядом раздаются какие-то звуки. Он вновь посмотрел на пилота и увидел, что тот держит в руке маленький автомат и стреляет. Перевел взгляд на землю и заметил людей, которые быстро поднимались на холм, ведя прицельный огонь. Они стреляли в них. Сейчас в него попадут, и безвольное простреленное тело приземлится в незнакомом месте на чужой земле. А Жоан никогда не узнает, как он погиб. Он никогда больше ее не увидит и детей не увидит. Никого! Пистолет! У него есть пистолет. Хотел выхватить его из кобуры, но волю парализовало, а выстрелы раздавались все ближе.